1

— В конце концов не важно, что ты ничего другого не умеешь, не важно, что ты лишишься источника дохода, жилья, имущества. Наплюй на это. Самоуважение вернется к тебе, когда ты все бросишь. Как проститутка, ты никто, игрушка для мужчин. Брось своих сутенеров и боссов. Мы тебе поможем, мы поставим тебя на ноги, и вся прошлая жизнь покажется тебе страшным сном.

Маргарет Лоуренс Браун говорила уже минут пятнадцать. Затем она сделала короткую паузу и выпила глоток воды из стакана, который поставили ей на трибуну. Огромная толпа — и это радовало — собралась в Центральном парке, чтобы послушать ее. Люди все шли и шли. Это были в основном женщины, но и мужчин среди них было немало. Маргарет говорила энергично, очень быстро, ей не надо было подыскивать слова, ведь призыв был понятен каждому.

Эта высокая женщина лет тридцати с ненакрашенным волевым сияющим лицом, стройная, черноволосая, производила впечатление. Она носила джинсы, сапоги и жемчужную нитку на шее. Типичная американка. Маргарет была довольно известна как борец за права женщин и уже одержала немало побед. Время от времени ее можно было видеть на экранах телевизоров; она написала три книги и получила за них достаточно много денег, но все их вложила в свою организацию «Свободная женщина сегодня».

Над ней смеялись, когда она занялась проблемами проституток, но теперь, спустя три месяца, теперь, когда тысячи женщин бросили прежнее занятие и последовали ее советам, больше уже никто не смеялся.

— Сейчас ты должна поставить на этом точку! — громко взывала Маргарет.

— Да! — кричали в ответ ей женщины.

— Ты будешь снова жить.

— Да, да, — отвечал восторженно хор.

— Ты будешь свободна…

— Да!..

В эту минуту Маргарет рухнула на землю, но толпа продолжала кричать. Кровь сочилась из маленькой чистой ранки на ее голове. Прошло несколько минут, пока люди не поняли, что произошло, пока истерика и паника не охватили всех.

Маргарет Лоуренс Браун была убита.

К дому в Майами можно было пройти только через контролируемые электроникой ворота, подвергшись тщательному обыску двумя вооруженными охранниками в форме.

Для Алио Маркузи не составило труда миновать этот контроль. Это был толстый старый человек с водянистыми, заплывшими от частого употребления спиртного глазами и с походкой беременной кошки.

Неторопливо подходил он к большому дому. На нем был узкий серый клетчатый костюм, слишком теплый для этого солнечного, жаркого дня. На звонок открыла служанка — хмурая, угрюмая итальянка, плохо говорящая по-английски. Она кивнула в сторону бассейна, буркнув, что Бассалино можно найти там. Он хлопнул ее ниже спины и вошел во внутренний двор, где находился плавательный бассейн олимпийского класса.

Его встретила Мери Энн Аугуст — необычайна красивая девушка, блондинка со старомодной поднятой вверх прической. Ее идеальную фигу подчеркивало узкое белое бикини.

— Привет, — сказала она, хихикнув, и поднялась с надувного матраса.

— Я хочу приготовить себе что-нибудь выпить. А как тебе? — Она стояла перед ним, возбуждающе поигрывая золотой цепочкой, висевшей между ее большими грудями.

Алио смотрел на них, облизывая губы в предвкушая тот день, когда Энцио отдаст эту куколку ему, как и всех ее предшественниц.

— Да. Я хотел бы «баккарди» со льдом и немного чипсов, орешков и пару маслин. — С состраданием он погладил себя по толстому животу. — Сегодня я не успел поесть, было много работы. Как дела у Энцио?

Мери Энн кивком головы показала на сад.

— Он должен быть где-то там. Подстригает розы.

— Ах да, его розы. — Инстинктивно он бросил взгляд на дом, в полной уверенности, что Роза Бассалино стояла там за шторами и наблюдала за ними.

Роза была женой Энцио. Уже в течение пятнадцати лет она не покидала своей комнаты. Круг ее общения был ограничен тремя сыновьями. Почти все время она находилась на своем посту у окна, ждала и наблюдала.

Мери Энн подошла к бару и принялась готовить напитки. Ей было девятнадцать. У Энцио она жила уже шесть месяцев, что было своеобразным рекордом.

Алио опустился в кресло и с наслаждением закрыл глаза. У него был напряженный день, можно и расслабиться.

— Привет, Алио, мой мальчик, как дела?

Алио виновато вскочил с кресла.

Энцио посмотрел на него сверху вниз. Ему уже шестьдесят девять, однако этих лет ему не дашь — подтянутое загорелое тело молодого человека, острые белые зубы, выразительное лицо и густые, стального цвета волосы.

— Хорошо, Энцио, у меня действительно все в порядке.

Они пожали друг другу руки и этак молодцевато похлопали друг друга по плечам. Алио был двоюродным братом Энцио. Энцио сделал из своего брата то, кем он был сейчас.

— Хочешь чего-нибудь выпить, дорогой? — спросила Мери Энн, прижимаясь к спине Энцио своим телом.

— Нет, — резко сказал он. — Иди домой. Я позвоню, когда ты мне понадобишься.

Мери Энн молча ушла. Вероятно, поэтому он терпел ее дольше, чем других.

— Итак?

— Все улажено, — ответил Алио. — Я видел это собственными глазами. Это профессионал, он один из тех, кто работает на Тони Лёйтена. Он исчез еще до того, как кто-либо понял, что произошло. Я только что оттуда.

Энцио задумчиво кивнул. Да, приятные вести приятно и слушать.

— Дай этому парню тысячу и держи его в поле зрения. Такого человека можно было бы выдвинуть. Казнь на глазах у всех дело нелегкое.

— Да, — это действительно трудно, — произнес Алио.

 

2

— Ей, должно быть, тридцать, — прошептала одна женщина.

— Совершенно верно, — ответила другая.

Две респектабельные дамы среднего возраста — морщинки и складки на лицах выдавали их возраст — наблюдали за Ларой Крихтон, которая входила в бассейн клуба «Марабелла». Она была безупречно красива в свои двадцать шесть лет: стройная, загорелая, с мягким чувственным бюстом и подсвеченной солнцем золотистой копной волос.

Она легла на мат рядом с принцем Альфа Массерини и тяжело вздохнула.

— Дорогой, мне здесь становится скучно, не пойти ли нам куда-нибудь еще?

Принц Альфа повернулся к ней спиной.

— Тебе скучно? — спросил он. — Это я вызываю у тебя скуку? Как ты можешь скучать рядом со мной?

Лара снова вздохнула. Он начинал действовать ей на нервы. Но о ком другом может идти речь? Лара никогда никого не отпускала от себя, пока не находила подходящую замену. Всех принцев и герцогов, а также нескольких киноактеров и даже одного или двух лордов, которых можно было подцепить, она уже имела.

Нелегко делать ставку на такой высокий контингент.

— Я не понимаю тебя, Лара, — продолжал упрекать ее принц Альфа. — Еще ни одна женщина не жаловалась на то, что ей со мной скучно. Я не скучный мужчина, я полон энергии и жизненных сил, я, как ты обычно говоришь, являюсь столпом общества.

Лара вздохнула еще глубже. Она заметила, что, пока он говорил, его пенис увеличивался под узкими белыми плавками фирмы «Церрутти».

— О мой Бог, заткнись, пожалуйста, — пролепетала она едва слышно. Секс с ним раздражал ее больше всего. Все было заранее известно, затасканно и делалось механически.

— Пошли, — поднял ее принц Альфа, гордый уверенностью в своих возможностях. — Сначала мы немного отдохнем, — предложил он, моргая, — а затем совершим небольшую поездку в горы на «феррари», погуляем там среди сельских жителей.

— Ну, хорошо, — согласилась Лара. Их проводили понимающими взглядами. Принц и его возлюбленная жили в разных номерах, но занимались сексом в комнате Лары. Однако, когда они вернулись, она его к себе не пустила.

— Что случилось? — запротестовал он. — Он же хорошо стоит как раз сейчас, даже очень хорошо.

— Отложим это на потом, — мягко сказала Лара, во всяком случае, ей казалось, что она довольно с ним дружелюбна.

— Я прилягу и позову тебя, когда проснусь. — Несмотря на протесты принца, она закрыла дверь, прошла в ванную, испытывая наслаждение от теплой воды. Вдруг она почувствовала какое-то внутреннее беспокойство. Такое чувство она часто испытывала, когда еще была замужем за Майклом Крихтоном. Развод избавил ее от этих ощущений. Что же теперь? В комнате царил полумрак благодаря спущенным шторам. В кровати было тепло и уютно, рядом никто не сопел и не надоедал глупыми разговорами.

Зазвонил телефон. Она поднялась и недовольно взяла трубку, решив, что это принц Альфа и придется ему отказать. Но это был звонок из Нью-Йорка.

— Алло? — Ларе было любопытно, кто вообще мог знать о ее нахождении здесь.

— Лара? Лара, это ты? Слышимость очень плохая.

— Кто говорит?

— Лара, ты меня слышишь? Это Кэсс. Случилось нечто страшное. Маргарет убита. Они застрелили Маргарет.

Маргарет Лоуренс Браун срочно доставили в ближайшую больницу. Она еще была жива, но находилась в очень тяжелом состоянии. Ее верные сторонницы молча стояли во дворе клиники. Только самым близким подругам разрешили сопровождать носилки до операционной. Теперь они с надеждой ждали. Никто не плакал — Маргарет не терпела слез.

Кэсс Лонг и Рио были ее самыми близкими подругами.

С Кэсс они вместе учились в колледже, и та стала ее секретарем, доверенным лицом, организатором и надежной помощницей.

Рио Джава была до встречи с Маргарет звездой подпольного кино, матерью четверых детей, но ни мужа, ни даже постоянного спутника у нее не было. Она стала одной из учредительниц организации «Свободная женщина сегодня» и всеми силами поддерживала ее. Врач только что сказал ей, что сделано переливание крови.

— Где Даки? — спросила Рио у подруги.

— Он едет сюда, — ответила побледневшая Кэсс, наблюдая за тем, как врачи один за другим скрывались за дверью операционной.

— Могу я ее видеть? — спросила Кэсс одного из них.

— Вы родственница? — мягко спросил врач.

— Да, — солгала Кэсс.

Доктор взял ее за руки.

— Это не очень приятное зрелище. — Кэсс закусила губу, чтоб не расплакаться.

— Итак, если вы родственница… Конечно, это противоречит правилам, но так уж и быть, войдите. — Рио согласно кивнула, и Кэсс последовала за доктором.

Они делали все возможное. С помощью двух трубок было сделано первое переливание крови. Еще одна трубка была вставлена в нос. Врач делал массаж сердца.

— Есть ли какая-нибудь надежда? — прямо спросила Кэсс. Врач покачал головой и спокойно вывел ее из зала.

— Бог мой! Кто мог это сделать?

С того момента, когда Маргарет упала на землю, Кэсс постоянно задавала себе этот вопрос.

Мысленно она перебирала все возможные варианты. У Маргарет было много врагов. Одни завидовали ей, другие не одобряли ее деятельность, третьи враждебно относились к ней из-за того, что она была молода и очень красива. Много было и тех, кто ненавидел ее за ту деятельность, которой она себя посвятила. Ей завидовали еще и потому, что она жила как хотела, нисколько не думая об осуждении и сплетнях. Она жила с негром-певцом, который был довольно знаменит. Говорили, что у него сомнительное прошлое

Кэсс его не терпела. У нее было ощущение, что он использует Маргарет в своих целях. Кэсс читала эти полные ненависти письма, которые получала Маргарет. Ее оскорбляли, обзывали негритянской подстилкой и даже угрожали убить. «Лоуренс Браун, я недавно видел тебя в шоу Джони Карсона. Я тебя ненавижу. Ты похожа на крысу. Я желаю твоей смерти. Возможно, я сам тебя уложу».

Такие письма приходили почти ежедневно, и она к ним уже настолько привыкла, что почти сразу же забывала о них. Только угрозы по телефону пугали Кэсс. Эти искаженные и приглушенные голоса предупреждали Маргарет, чтобы она не совала свой нос куда не надо. Совсем недавно, когда она занялась делами проституток, последовал очередной угрожающий звонок. К советам Маргарет прислушалось слишком много проституток; сутенеры, содержательницы публичных домов и боссы, которые держали все нити в своих руках, забеспокоились. Происходило черт-те что: проституток поубавилось, и каждый раз после очередной речи Маргарет их становилось еще на одну-две сотни меньше. Ведь организация «Свободная женщина сегодня» не только заверяла их в поддержке, но и предоставляла конкретную помощь: находила работу, помогала жильем и даже деньгами, когда это было особенно необходимо. Это толкало противников Маргарет на решительные действия.

Маргарет угрожали и требовали прекратить ее участие в «великой революции проституток», как на— звал это движение журнал «Нью маис мэгэзин». Журнал недавно поместил ее фотографию на лицевой обложке и опубликовал статью на шести страницах.

Он с трудом пробивался к входу в больницу, повсюду натыкаясь на полицейских, людей с радио и телевидения.

Деки, которого сопровождали его менеджер и представитель печати, отказывался от каких-либо комментариев. Он протиснулся наконец сквозь толпу, однако сотрудник службы безопасности преградил ему дорогу к лифту.

— Мой Бог, — прошипел Даки. — Уберите этого типа, или я разнесу его в щепки. — Полицейский подозрительно посмотрел на него, и его рука потянулась к револьверу.

— Успокойся, Даки, — сказал менеджер. — Полиция поставлена здесь для охраны Маргарет. Кэсс должна быть где-то здесь. — В конце концов послали за Кэсс, и полицейский разрешил им пройти.

— Как это случилось? — быстро спросил Даки. — Полиция кого-нибудь уже арестовала? Она сделает это?

— Они, очевидно, ничего не знают, — спокойно сказала Кэсс. — Во всяком случае, дела очень плохи. — В лифте их встретила Рио.

— Ничего больше нельзя сделать, — сказала она кратко. — Маргарет только что умерла.

 

3

Энцио Бассалино был крупным, сильным мужчиной, и Мери Энн Аугуст каждый раз развлекало, когда он сам начинал готовить еду. Обычно он выгонял всех из кухни, надевал фартук и брался за приготовление спагетти, пшеничного хлеба и специального соуса по собственному рецепту.

— Дорогой, ты выглядишь очень смешно в этом переднике, — лепетала Мери Энн. Он терпел ее присутствие на кухне только в качестве наблюдательницы.

— Твоя маленькая мама не может тебе чем-нибудь помочь? — «Маленькая мама» — так звал ее Энцио. Она не знала, что точно так же он называл всех других женщин, бывших до нее.

— Нет, — покачал головой Энцио. — Принеси мне еще немного вина.

Мери Энн принесла вино, села на кухонный стол и стала болтать своими длинными ногами. На ней было очень узкое черное платье с глубоким вырезом. Энцио сам подбирал ей гардероб по своему вкусу. Он не разрешал ей носить брюки и юбки, одеваться небрежно. Ей это было безразлично. Она сравнивала приятную жизнь с Энцио со своей прошлой и уступала всем его капризам.

В конце концов Энцио Бассалино был знаменит — это ей нравилось и льстило.

— Попробуй-ка, — с гордостью сказал он, подавая горячий острый соус.

Она открыла рот и тут же вскрикнула:

— Ой, Нунци, это же слишком горячо, ты обжег рот своей маленькой маме. — Энцио громко захохотал. Сегодня он был в хорошем настроении и готов был смеяться по любому поводу.

— Это подло с твоей стороны, — причитала Мери Энн. — Подло так относиться к своей маленькой девочке.

— Ты даже не представляешь себе, что такое подлость, — сказал Энцио. Он сунул палец в кипящий соус, облизал его, хмыкнул удовлетворенно и добавил еще немного вина. — Ты хорошая маленькая девочка. Оставайся такой, и все будет в порядке. — По своему Мери Энн ему очень нравилась. Она была глупее, чем многие другие женщины, и никогда не задавала вопросов; сложена по его вкусу, всегда готова услужить и никогда его не раздражала. С ней не было той обычной рутины, как с другими женщинами: они вселяются к тебе и уже через пару недель считают, что ты полностью в их власти. Они любопытны, задают массу вопросов, а когда появляется желание лечь с ними в постель, жалуются на головную боль. Энцио очень гордился тем, что даже сейчас, в свои шестьдесят девять лет, мог заниматься любовью раз или два в неделю. Охотно, хотя и с горечью, он вспоминал те времена, когда мог делать это раз, два, а иногда и три, и четыре раза за одну ночь. Он был тогда бешеным мужчиной!

Теперь дело его сыновей продолжить традиции Бассалино по женской части. И он имел их — трех великолепных молодых мужчин, которыми очень гордился. Они — смысл его жизни и должны понести в будущее имя Бассалино, а когда он окончательно состарится, сыновья поддержат его, как он когда-то поддерживал их,

Хорошо, что они не попали под влияние матери. По мнению Энцио, она была ненормальной. Она постоянно сидела взаперти в своей комнате, шпионила, подглядывала через окно и разговаривала только со своими сыновьями, когда они ее навещали. Пятнадцать лет назад она уединилась в своей комнате, пытаясь в течение всего этого времени переломить Энцио, ожидая, что он наконец раскается.

Но он не поддавался. В результате страдала только она. Что бы он ни делал в своей жизни, это была его жизнь, и она не имела права в нее вмешиваться.

Из-за готовности переспать с первой попавшейся мало-мальски привлекательной женщиной, встретившейся на пути, его в молодости прозвали «Быком».

Однажды, развлекаясь с женой одного из своих друзей, Винсента Хога, он получил пулевое ранение — первое и последнее. Как утверждали злые языки, Винсент Хог якобы застал их обоих во время любовной сцены и выстрелил ему прямо в анальное отверстие.

К счастью, в этой истории не все было так, как рассказывали. Винсент Хог стрелял в него, это точно, но пуля попала ему в зад и в действительности не причинила большого вреда.

Это, однако, явно не доставило удовольствия Энцио, и с Винсентом Хогом вскоре произошел ряд несчастных случаев. Началось с того, что сгорел его дом, и закончилось тем, что в последний момент его удалось вытащить из воды с привязанным к ногам бетонным блоком.

С Энцио шутки были плохи. Ему особенно не нравилось, что эта история получила огласку и над ним потихоньку посмеивались.

Вскоре после этого случая он познакомился с Розой Вакко Моран и женился на ней. Она была дочерью его друга. Худое, немного высокомерного вида лицо, хрупкость святой мадонны, воплощенная в молодой, непорочной итальянской девушке. Сыграли грандиозную свадьбу. На ней было белое кружевное платье, а Энцио был одет в блестящий фрак с красной гвоздикой в петлице, белые ботинки и перчатки.

Розе было восемнадцать, а ему тридцать три. Они были прекрасной парой, и Роза очень скоро изменила спокойную, сложившуюся под влиянием добропорядочного воспитания свою жизнь и приспособилась к динамичному стилю мужа.

Она не хотела быть домохозяйкой, сидеть дома, заниматься кухней, детьми и посещать церковь. Когда родился первый сын, она отдала его на воспитание кормилице, так как их с Энцио почти не бывало дома.

Он не возражал, и в принципе ему это даже льстило. Роза была красивой интеллигентной женщиной, и Энцио знал, что ему многие завидовали. В то время, как другие мужчины держали своих жен дома, а скачки, бары и клубы посещали с подругами, Энцио приходил туда с Розой. Она была принята в круг его приятелей, сблизилась с ними и стала пользоваться их вниманием.

Энцио сам удивлялся своему счастью. Она удовлетворяла его во всех отношениях и спустя три года после рождения первого сына подарила ему второго.

У него не было от нее секретов. Она знала все о его делах и на протяжении всех лет, когда он добивался все больших успехов, завоевывал влияние и власть и устранял со своего пути конкурентов, была постоянно рядом. Роза почти всегда была на его стороне, когда он, исходя из своих представлений о справедливости, сводил счеты с неугодными ему людьми.

— Роза посильнее иного мужчины, — говорил обычно Алио. — Она необыкновенная женщина.

У нее было много поклонников, Энцио знал об этом и гордился ею.

Когда родился их третий сын, Анжело, а двум первым исполнилось уже двенадцать и девять лет, она стала больше времени проводить дома. Энцио не возражал. Она перестала сопровождать его в коротких поездках в Чикаго и на побережье. У них был роскошный дом, и совсем неплохо, если Роза будет оставаться в нем с детьми и наслаждаться жизнью.

Она попыталась расширить круг друзей. Все ее прежние знакомые оказались так или иначе запутанными в темных делах, и у Розы появилось желание общаться совсем с другим кругом людей.

Рядом с их домом находилась усадьба одного артиста и его жены, и Роза попросила ввести ее в их круг. Сначала они познакомили ее с семьей банкира, а затем с семьей Кардвеллов, которые также принадлежали к высшему обществу.

Постепенно Роза окружила себя новыми знакомыми, а старые стали исчезать.

Энцио это не нравилось. Его деловые поездки стали более продолжительными, он снял для себя небольшие апартаменты и завел в качестве подруг целый рой девушек легкого поведения, которых называл глупыми гусынями. Он все еще пытался повлиять на Розу и задавал себе вопрос, что ее заставило так измениться.

Однажды вечером он пришел домой на час раньше, чем она ожидала. Это была двадцать первая годовщина их супружества. Он хотел сделать ей сюрприз, спокойно поговорить, рассказать о том, что его беспокоило, и вернуть ее расположение. Роза в свои тридцать девять лет черноволосая, в темном платье и с фигурой, хотя и постаревшей, но чувственной, оставалась все еще привлекательной женщиной.

Встретила она его холодно, заявив о своем решении с ним развестись и выйти замуж за Чарлза Кардвелла. Она уже все знала о квартире, которую он снимал, о его девицах и захотела от него освободиться,

Энцио выслушал все это с удивлением: Чарлз Кардвелл, двадцатишестилетний никчемный бездельник, не внушал ему уважения.

Энцио казался совершенно спокойным, но хотел знать только одно: переспала ли она уже с ним.

— Да, — ответила Роза. Она никогда не лгала и ничего не боялась. — Извини, но я пойду к себе.

Энцио промолчал, задумчиво посмотрел в окно и стал звонить по телефону. Ночью Чарлз Кардвелл был доставлен к нему четырьмя охранниками.

Бледный молодой человек, напуганный и ничего не понимающий, дрожа всем телом, обратился к Энцио:

— Выслушайте меня, пожалуйста!

Энцио приказал связать его, и в таком виде его принесли в спальню Розы. Она проснулась и с ужасом увидела своего милого Чарлза. Вся сцена не предвещала ничего хорошего. Зря она бросала умоляющие взгляды на мужа. Энцио вытащил ее из кровати и заставил смотреть, как убивали Чарлза Кардвелла. Его зарезали, как барана.

 

4

Ларе было нелегко отделаться от принца Альфа. Они жили вместе уже шесть месяцев. Он был собственником, недоверчивым и ревнивым. Когда она ему сказала, что ей срочно нужно в Нью-Йорк, у него не возникло другой мысли, кроме как заподозрить соперника.

— Кто это? Разве он может тебе дать больше чем я?

— Речь идет не о мужчине, а о моих семейных делах, — терпеливо объясняла Лара.

— Но у тебя же нет семьи, ты всегда мне говорила, что у тебя никого нет.

Лара кивнула.

— Да, это так, но у меня есть дальняя родственница. — Она сделала короткую паузу. — У меня есть сводная сестра Бет, и я ей сейчас нужна.

— Сводная сестра! — завопил принц Альфа. — Тебе нужно соврать, и у тебя вдруг появляется сводная сесгра. Я уверен, что здесь замешан мужчина, Лара.

— Пожалуйста, думай, что хочешь. Ничего не поделаешь, я должна уехать.

— Я поеду с тобой.

— Я не хочу, чтобы ты ехал со мной.

Они долго спорили, но в конце концов он ушел.

Лара упаковала чемоданы и с радостью, что наконец избавилась от принца, отправилась в аэропорт.

Лара Крихтон, где бы она ни появлялась, всегда обслуживалась по первому классу. Она была молода, красива, бывшая жена одного из богатейших мужчин Лондона, короче, она принадлежала к той категории людей, которых пресса называла «красивые люди». Ее фотографии постоянно появлялись на обложках модных журналов, где ее характеризовали как яркий пример настоящей женственности. В общем, в ней воплощалось как раз то, против чего боролась Маргарет Браун.

Журналисты пытались пронюхать, были ли они сводными сестрами по отцу.

Каждая из них шла к славе самостоятельно, и у обеих были веские причины не выдавать свою тайну. Они выросли в разных странах, и жизнь, которую вела одна, полностью отличалась от жизни другой. Однако когда они изредка встречались, между ними были по-настоящему теплые отношения. Они любили, понимали друг друга, и ни одна не осуждала образ жизни другой.

Их отец, Джим Лоуренс Браун, никогда не был женат ни на матери Маргарет, ни на матери Лары. Маргарет было пять лет, когда умерла ее мать, и Джим взял девочку с собой в Калифорнию, где познакомился с одной женщиной, муж которой уехал на год из дома. Джим поселился у нее с Маргарет, а потом родилась Лара. Когда муж вернулся, мать отдала Джиму ребенка и пять тысяч долларов, чтобы он исчез вместе с детьми.

На эти деньги он купил старую машину с прицепным домиком. С раннего возраста Маргарет начала заботиться о Ларе и опекать ее. Джим был в общем-то неплохим отцом, однако он постоянно витал в облаках, играл на гитаре или спал. Они уехали в Аризону и остановились на ферме, которая принадлежала вдове Мери Чаусер.

Маргарет пошла в школу. Она была одаренным, очень развитым для своего возраста ребенком.

Вскоре Джима начало одолевать беспокойство от долгого сидения на одном месте, но дети крепко держали его. Вероятно, поэтому он женился на Мери Чаусер. Она была старше Джима, полная, добродушная женщина, и, оглядываясь назад, Маргарет могла объяснить эту женитьбу только тем, что отец хотел обеспечить будущее для нее и для Лары, поскольку все равно собирался сбежать. Ровно через месяц он исчез.

Маргарет исполнилось девять лет, когда она нашла прощальное письмо отца и пятьсот долларов.

Это было письмо труса, в котором он просил понять его и простить.

Позже Мери родила дочь и назвала ее Бет, о которой Джим так ничего и не узнал.

После этого все переменилось: без мужчины на ферме некому было работать, дела пошли плохо. Мери надорвалась, заболела и осталась совсем без денег. Маргарет отправили в интернат, а Лару к родственникам Мери в Англию. Они не виделись десять лет. Маргарет училась в колледже, а Лара довольно успешно работала в Лондоне в качестве модели. Бет к этому времени исполнилось десять. Они жили с Мери в маленькой квартирке, и, пока мать могла работать, Бет ходила в школу.

Маргарет охотно бы им помогла, но ей самой было трудно платить за учебу в колледже, а она так хотела получить образование.

Лара же победила на одном из конкурсов, и наградой за это стала поездка в Голливуд. В свои шестнадцать лет она была действительно красива, но еще не достигла того совершенства, которое пришло позже. Сестры встретились и провели вместе только неделю. Но между ними сразу же возникла та же близость, что была в детстве.

Прошла неделя, и снова их пути разошлись. Иногда они переписывались или обменивались телефонными звонками. Им необязательно было встречаться, их связывала любовь и уверенность друг в друге.

Бет исполнилось пятнадцать, когда Мери умерла от рака, и, хотя каждая из сестер предлагала ей жить у себя, предпочла независимость и примкнула со своим другом Максом к коммуне хиппи. Маргарет не возражала. Она уже занялась созданием организации за равноправие женщин и готовилась издать книгу «Женщины — неравноправный пол». Ее звезда начинала восходить.

Лара познакомилась в Лондоне с Майклом Криптоном и вышла за него замуж. Его отец был одним из богатейших людей Европы, а Майкл — единственным наследником. Их брак оказался недолговечным: они прожили вместе всего год, но этого было достаточно, чтобы Лара почувствовала себя самостоятельной. Такие журналы, как «Уименс уэа дейли» и «Вог» редко выходили без ее фотографий или без описания того, что она носила, чем занималась или с кем встречалась.

Убийство Маргарет Лоуренс стало сенсацией дня. Но Лара Крихтон знала, что в аэропорту Кеннеди собралась толпа фотографов, чтобы встретить именно ее.

В брючном костюме фирмы «Ив Сен Лоран» и в огромной шляпе она позировала перед ними. Ее холодные зеленые глаза были скрыты за огромными модными очками от солнца. Часы от «Кортье» с черным циферблатом висели на браслете от «Гоци».

— С какой целью вы здесь, мисс Крихтон? — задал вопрос один из репортеров?

— Дела, — мрачно ответила Лара. — Очень личные дела.

Лимузин уже ждал ее. Она откинулась на заднем сиденье и расслабилась. По дороге в Нью-Йорк она вспоминала о последней встрече с Маргарет. Она остановилась на два дня в Нью-Йорке, чтобы сделать кое-какие покупки. Как обычно, Маргарет пригласила ее к себе, и Лара выбрала время для встречи с ней между ланчем и посещением косметического салона «Элизабет Арден».

Маргарет была в своем обычном наряде: голубые джинсы, выцветшая рубашка, темные очки. Она была непричесанна и без косметики.

— Тэ-тэ-тэ, — неодобрительно защелкала языком Лара. — Если бы ты захотела, ты могла бы выглядеть великолепно.

Маргарет засмеялась.

— Неужели ты не понимаешь, сколько времени тратишь впустую, намазывая на лицо эту гадость.

— Скоро я получу руководящую должность в одном из косметических концернов и пришлю тебе целый ящик духов, губной помады и многое другое.

— Мажь все это на себя, — смеялась Маргарет.

Они дружелюбно подтрунивали друг над другом.

— Что у тебя нового? — Маргарет приготовила выпить, и сестры уселись в комнате, где царил беспорядок.

Лара выплескивала из себя все, и это облегчало душу лучше, чем визит к психиатру. Она целый час делилась своими проблемами: нравится ля ей принц Альфа, должна ли она продать бумаги, понравилось ли Маргарет ее кольцо с изумрудом. Ларе нужно было выговориться. Она никогда по-настоящему ее интересовалась делами Маргарет и даже не думала об этом.

Какой же примитивной, должно быть, выглядела она в глазах сестры, какой эгоисткой, занятой только своими собственными проблемами. И тем не менее Маргарет всегда терпеливо выслушивала ее, будто у нее была куча свободного времени.

И почему слишком поздно начинаешь понимать, что кто-то кому-то нужен?

 

5

Бет Лоуренс Браун приехала в Нью-Йорк поездом. Это был ее первый приезд сюда. Фактически она впервые покинула коммуну, которая стала ее домом с пятнадцатилетнего возраста. Теперь Бет было двадцать лет. Она была светлокожей блондинкой с густыми, длинными, до талии, волосами. Бет никогда не пользовалась косметикой, и ее лицо с большими голубыми глазами и чувственными губами выглядело почти детским. Одета она была как обычно: длинное индийское платье с заплатками, на босых ногах плетеные сандалии, на шее висели многочисленные кожаные ремешки с раскрашенными вручную жемчужинами. Шею плотно охватывала тонкая золотая цепочка с золотым крестиком, на котором были выгравированы слова: «Любовь — мир — Маргарет».

Обе сестры, несмотря на разницу в возрасте, были очень близки. Между ними существовала сильная духовная связь.

Бет приехала с большой сумкой из козьей шкуры, в которой находился весь ее багаж: щетки, джинсы, рубашка и много книг. Вещи для нее ничего не значили. Ее страстью были книги.

— Дай мне выпить, моя сладкая, — пристал к ней какой-то пьяный, — а я покажу тебе за это кое-что в постели.

Погруженная в свои мысли, она прошла, не обратив на него никакого внимания. Маргарет наверняка сказала бы ему: «Убирайся к чертовой матери».

Кэсс обещала, что ее кто-нибудь встретит, и Бет должна была ждать возле справочного бюро, но поезд прибыл несколько раньше, и девушка решила сама добираться до квартиры Кэсс.

Она просто не могла поверить в то, что произошло, в голове не укладывалось, что Маргарет умерла. Она была такой доброй, такой умной. Допустим, Маргарет была несгибаема, тверда, и не только в том, чтобы отдавать, но и в том, чтобы получать. Все знали, что она такая, но как бы иначе она могла выжить в этих джунглях, в которых ей приходилось работать.

Бет видела ее последний раз шесть месяцев назад. Они приехали к ней вместе с Кэсс на несколько дней. В коммуне Маргарет всем понравилась, все были рады ее приезду. Она привезла новые книги, пластинки и игрушки для детей — хорошие, не какое-нибудь барахло.

На ферме жили десять детей, которых воспитывали пять женщин и восемь мужчин, составлявших коммуну. Среди них был и ребенок Бет — маленькая четырехлетняя девочка.

Маргарет, когда приезжала, всегда помогала в работе, ей было безразлично, мыть ли полы, готовить или работать в саду. Она говорила, что за работой она отдыхает.

Перед ее отъездом устроили праздник с громкой музыкой и наркотиками, которые Макс привез из Калифорнии. Маргарет с Клечером уединились в отдельной комнате. Клечер был небольшого роста, несимпатичный и совсем не в ее вкусе. Но вся обстановка на ферме располагала к сексу, который считался обычным делом, без всяких условностей, ревности и принуждения. На следующий день перед отъездом — Маргарет подарила Бет золотую цепочку, поцеловала ее и шепнула:

— Тебе повезло, жить здесь действительно прекрасно.

Бет залилась звонким детским смехом и взяла с нее обещание приехать снова.

— В конце лета, — пообещала Маргарет.

И вот лето кончилось, Маргарет никогда не приедет, а Бет в Нью-Йорке… Она не знала, как долго пробудет здесь, но только чувствовала, что сейчас быть здесь ей необходимо.

Разговор продолжался в рабочем кабинете Энцио. Он улыбался и кивал головой. Совершенно ясно, что дела вновь пошли нормально. Он оказался прав. Его решение было единственно приемлемым. Если бы даже он вышел из дела, все равно пришли бы за советом к нему. Так было всегда, когда дело доходило до решающего сражения.

У Фрэнка, его старшего сына, были другие предложения, Но он ничего не понимал в этом деле. Да, в свои тридцать шесть лет он был хорошим коммерсантом, но, когда требовалось принять твердое решение, он начинал колебаться.

Какая польза от угроз? Решительные действия, как и прежде, были единственно правильными.

Прошло две недели со дня убийства Маргарет Лоуренс Браун, волна гнева постепенно улеглась.

Лишившись Маргарет, которая ими руководила и к кому они могли обратиться за помощью, проститутки затихли. Казалось, что с убийством Маргарет был убит и их боевой дух. Все больше и больше женщин бросивших прежнее занятие и нашедших другую работу, возвращались к привычному ремеслу, несмотря на ожидавшие их побои и оскорбления… Они потерпели поражение во второй раз.

Энцио был в отличном настроении. Он заказал для Мери Энн манто из шиншиллы, которое было доставлено через несколько часов. Хотя Мери и не знала, что празднует Энцио, но она веселилась вместе с ним. Ведь он так хотел!

— Ты мой итальянский суперлюбовник, — мурлыкала она, — мой супер-супермэн!

— А ты острая, сочная маленькая штучка, — смеясь, отвечал он. — Мой самый любимый кусочек. — Ему доставляло удовольствие смотреть на ее белое раскачивающееся тело, подчеркнуто большой бюст, шелковистую кожу, припухшие губы. Это ему пока еще не надоело.

 

6

Лола было ее не настоящим именем. Худая, неухоженная, черноглазая, она носила платья, по которым в ней сразу узнавали проститутку. У нее была плоская грудь. Она постоянно грызла ногти, была голодна и нервозна. По ее рукам было видно, что она пользовалась наркотиками. Ей было девятнадцать.

Ее избили. Били не очень сильно; несколько синяков и следы от горящего окурка на спине. Вполне достаточно для того, чтобы дать ей понять, что дальше может быть хуже Она обо всем знала еще до того, как это произошло. Она жила с Чарли Майлером, одним из людей Тони. В Маргарет стрелял Чарли.

Лола быстро шла по улице. Она вышла впервые после того, как это случилось, впервые у нее хватило на это смелости.

На ней была короткая юбка, шнурованные летние сапоги, узкая блузка, ее волосы были растрепаны, ресницы сильно накрашены. Чарли выкинул ее из постели:

— Иди и заработай что-нибудь. Потом мы, возможно, сходим в кино. Но меньше, чем с парой сотен, не возвращайся!

Она почти две недели провалялась в постели. Чарли ничего не имел против этого. Опьяненный успехом, он часто куда-то уезжал. Тони был доволен его работой и хотел, чтобы Чарли был при нем.

Она знала, что Чарли решил избавиться от нее. У него были свои планы, и он не хотел, чтобы она путалась под ногами. Но для нее это уже не имело никакого значения. Она знала, что делать.

Какой-то мужчина преградил ей дорогу и крепко взял за руку. Она вырвалась.

— Сегодня не пойдет, — сказала она резко. — Сегодня я не работаю.

Она спешила, время от времени оглядываясь, не следят ли за ней. В руках у нее был обрывок газеты с адресом.

— Куда спешишь, моя сладкая? — прицепился к ней какой-то пьянчуга.

— Убирайся прочь, — огрызнулась она.

Когда наконец Лола нашла нужный адрес, она заколебалась, остановилась на тротуаре и посмотрела на здание. Но, вспомнив о Сюзанне, своей маленькой сестренке, зло плюнула и решительно вошла в дом.

— Мне нужно поговорить с Кэсс Лонг, — сказала Лола. — Она меня не ждет. Скажите, что это срочно.

Портье окинул девушку взглядом. Он был стар и угрюм. Пока звонил в квартиру Кэсс, его взгляд был прикован к ее ногам. Кэсс велела ему пропустить девушку.

После смерти Маргарет к ней приходило много женщин, и она к этому привыкла. Она угощала их кофе, беседовала с ними и дарила портрет Маргарет с надписью «Мир — любовь». В какой-то мере ее утешало, что стольких людей тронула смерть Маргарет.

Кэсс открыла дверь, пригласила Лолу на кухню и предложила ей освежающий напиток. Она с первого взгляда определила, что Лола пользуется наркотиками.

— Мне от вас ничего не надо, — сказала Лола. — Я вас не задержу, но я должна вам кое-что сообщить. — Взглянув на очень уставшую, с темными кругами вокруг глаз Кэсс, Лола поспешно начала говорить: — Мне не нужно вознаграждения — я не хочу ни денег, ни сострадания. Вы видите, кто я такая, и не скрываю этого. Маргарет дала нам надежду, по меня ей не удалось бы поставить на ноги — я проигравшая. Однако у меня есть сестра, еще совсем ребенок. Я не могу вам этого объяснить. — Она остановилась и вытерла нос ребром ладони. — Один из людей Тонн — кто — это не так важно… — действовал по заданию… Тони и сам выполнял приказ. Имя человека, который все это организовал, Энцио Бассалино… он один в ответе за все. Он живет в Майами. Формально он отошел от дел, но держит их всех в кулаке. Смерть пришла к Маргарет от него, а не из дула пистолета.

Кэсс не проронила ни слова. Она была уверена, что эта девушка говорит правду.

— Теперь мне надо идти. — Лола повернулась к выходу.

— Ты можешь заявить в полицию? — спросила Кэсс.

— Нет, — покачала головой Лола. — Это бесполезная трата времени. Половину из них Бассалино держит в своих руках. Если вы хотите отомстить, делайте это сами.

— Я не понимаю, — сказала Кэсс.

— Подумайте. Вы могли бы это сделать, вы умная, у вас есть связи.

Лолу внезапно залихорадило. У нее появилась какая-то определенная мысль.

— Я могла бы назвать парня, который стрелял, но настоящим убийцей является Бассалино. Я всегда восхищалась Маргарет Лоуренс Браун. Постарайтесь достать этого мерзавца.

— Ты можешь еще немного побыть здесь? — спросила Кэсс. Она хотела пригласить Даки или Рио, во всяком случае, кого-нибудь, кто мог бы понять все лучше, чем она сама.

Лола отрицательно покачала головой.

На улице было темно, и она пошла в направлении Таймс-сквера. Не желая перебирать в памяти подробности, она, однако, решила, что все сделала правильно. Она остановилась в фойе кинотеатра, а затем подошла к одиноко стоящему мужчине средних лет.

Они обменялись несколькими словами и быстро пошли в ближайший отель. Он настоял на том, что в отель войдет один, а она немного позже.

Комнатка была маленькая, постель не убрана. Лола начала раздеваться. Мужчина не дел ей снять даже туфли. Он сам, не раздеваясь, расстегнул брюки. Не мешкая, он приступил к делу. Лола в это время безразлично смотрела в потолок. Она была спокойна и безучастна. Он быстро угомонился. Лола взяла деньги и не спеша направилась домой.

Чарли спал. Она пошла на кухню, открыла бутылку колы и выпила прямо из горлышка. Холодный напиток перехватил горло. Затем достала револьвер Чарли из-за холодильника, где он его обычно хранил, тщательно осмотрела его — он был заряжен. Она надела глушитель. Лола хорошо знала оружие. Затем вошла в спальню и окликнула его. Проснувшись, Чарли приподнялся в постели и увидел револьвер, направленный на него.

— Какого черта… — пуля впилась ему в ногу. С удовольствием Лола услышала глухой удар пули. Он попытался подняться, на его лице были гнев и удивление. Она выстрелила ему между ног и попала в мошонку. Он взвыл от боли. Тогда она выстрелила ему прямо в сердце, он упал на пол и затих. Девушка положила револьвер рядом с ним и вышла из комнаты. На лифте она поднялась на сорок пятый этаж, вышла на крышу, подошла к краю и бросилась вниз.

Она упала на решетку, и острые пики ограды пронзили ее тело, Умерла Лола в машине «скорой помощи» по дороге в больницу.

 

7

— Итак, договор остается в силе? — спросила Рио. Она оглядела всех собравшихся. — Я бы не хотела, чтобы кто-нибудь вильнул хвостом и исчез. Кто решился — обратной дороги нет, только вперед.

Она взглянула на Лару.

— Не надо рассчитывать, что кто-то может выйти из игры и укрыться в своем маленьком раю.

Лара покраснела, но ответила спокойно:

— Послушай, Рио, для меня это не игра. Маргарет была моей сестрой, и, какими бы разными мы ни были, я любила ее точно так же, как и вы. Я знаю, что мне делать, и, поверьте мне, я сделаю это.

— Ты не так поняла, Рио. — быстро сказала Кэсс. — У нас у всех сдали нервы. С кем бы этого не случилось после того, что произошло? Теперь, когда мы обо всем договорились и готовы ко всему, нам станет легче. Я, например, чувствую себя уже нормально.

Мощная фигура Даки К. Вильямса поднялась с кресла, где он сидел. Он был раздражен и агрессивен.

— Я считаю, что мой план самый лучший, — настойчиво сказал он.

— Твой план? — съязвила Рио. — Ты придешь и скажешь: «Доброе утро, великий босс Бассалино, я знаю, что это вы приказали убить Маргарет. Идите сюда, мистер злодей, я придушу вас своими руками». Даки, у тебя в голове сплошной бред. Это один из крупнейших гангстеров. Стоит тебе только появиться где-то недалеко от него, и они тебя прикончат. И даже если ты доберешься до него, ну и что из этого, убить его — это слишком мало. То, что мы решили, — это единственная возможность ему отомстить.

Даки вздохнул:

— Рио, у тебя в мыслях только траханье. Здесь совокупиться, там совокупиться, что с того: этих парней ничем не удивишь, они все это уже имели.

— У меня это получится, — уверенно сказала Рио.

— Да, у такой секс-бомбы, как ты, возможно, и получится; пожалуй, это получится и у Лары. Я ее, правда, недостаточно хорошо знаю, но она кажется энергичной, а как быть с Бет? Ты шутишь? Такой ребенок, как она, будет раздавлен и сожран этими негодяями, если попадет к ним в лапы.

— Я хотела бы это сделать, Даки. — Мягкие голубые глаза Бет широко раскрылись.

— Итак, все решено, — твердо сказала Рио. — Черт возьми, решено окончательно. Завтра все и начнем.

Даки К Вильяме вскоре покинул их.

— Эти засранки, — бормотал он. — Богом проклятые бабы! — Он сел в свой белый «роллс-ройс», который стоял у дома Кэсс, где стоянка была запрещена, и со злостью загнал кассету в стереоприемник. Случайно это оказалась запись «Даки К. Вильямс. Поет Даки К. Вильямс». Первая часть была посвящена Маргарет. Он сочинил ее для нее. Как же она была упряма! Настоящая дикая кошка, как в постели, так и вообще. Если бы только она его послушалась…

— Прекрати это, — просил он Маргарет. — Оставь в покое этих больших боссов. Пару проституток, возможно, ты и спасешь, но какая от этого польза? Пару спасти, пару потерять — это все чушь!

Она улыбалась своей неповторимой улыбкой и не обращала внимания на его советы.

Он даже не понял, как это случилось, не успел опомниться, как его втянули в это дело.

У него появились долги, не очень большие — всего лишь двести тысяч. За одну записанную пластинку или за две недели выступлений в какой-нибудь забегаловке в Майами он мог бы рассчитаться с ними. Но дело в том, что в данный момент у него не было ни гроша. Он только что выплатил большую сумму своей бывшей жене, повседневные расходы были тоже огромными. Даки К. Вильяме жил по-княжески.

Он задолжал большим боссам Лас-Вегаса, но они были уверены, что он вернет эти деньги. Звезды обычно лишались своих гонораров раньше, чем они попадали к ним в карман. В этом не было ничего удивительного. Причин для беспокойства не было и у Даки.

Ни для кого не была тайной их связь с Маргарет Браун. По-своему она была столь же знаменита, как и он. Газеты и журналы начали писать об их отношениях так, как будто речь шла о двух стейках, а не о человеческих чувствах и мыслях.

Вот тогда-то у Маргарет и появилась идея спасать проституток. Ей было мало заступаться за восставших и подавленных домохозяек Нью-Джерси, ей потребовались еще и проститутки. А если Маргарет чего-либо хотела, она своего добивалась.

Эти кампании она проводила умно и не спеша, а люди смеялись:

— Спасать проституток! Зачем?

Даки тоже относился к ее затеям скептически. К этому времени у них с Маргарет сложились отличные отношения. Он восхищался ею, но не предполагал, что она имеет такое влияние на людей.

А она его имела. Насмешки прекратились.

Несколько телефонных звонков, и он запутался.

— Смотри, Даки! Пусть твоя подруга прекратит все это. И мы забудем твои долги, — предлагали ему по телефону.

Дальше звонки становились все более угрожающими, и он приложил все силы, чтобы заставить Маргарет прекратить свою деятельность, однако она ничего не хотела слышать.

Наконец он отдал эти двести тысяч, заняв деньги у своего старого друга — торговца наркотиками Боско Сэма. Телефонные звонки с угрозами тут же прекратились, а неделю спустя Маргарет была убита.

Даки решил отомстить так же, как Рио, Кэсс и обе ее сестры, о существовании которых он ничего не знал до убийства Маргарет.

Их план пусть будет сам по себе, думал Даки, они намереваются разделаться с сыновьями Энцио Бассалино с помощью секса и психики и этим уничтожить самого старика. Все это идиотизм. Никогда им не удастся этого сделать, у них нет никаких шансов. Пусть они играют в свои игры до тех пор, пока он не приступит к осуществлению своего плана. Возможно, возникнут и трудности, но Даки был уверен, что все будет так, как он задумал.

 

8

Он был высок и прекрасно выглядел — великолепный экземпляр процветающего итало-американца. Когда он улыбался — а улыбался он всегда, — открывались безупречно белые зубы. У него были темно-карие глаза и слегка волнистые черные волосы. Ему было тридцать три. Он носил черные итальянские костюмы, шелковые рубашки и обувь ручной работы. Для Ника Бассалино подходило все только самое лучшее.

Он вел спокойный образ жизни в большом доме вблизи Голливуда. Хотя он и не был артистом, но благодаря своей внешности получал много предложений сниматься.

И только если присмотреться к нему внимательно, возникало сомнение, что зубы были его собственные, что нос не подправлен косметологами, а волосы не подкрашены.

Ник был шефом, главой компании, которая называлась «Торговый дом инкорпорейтед». Эта компания охватывала, кроме прочего, все, что было связано с кражей легковых автомобилей и грузовиков. Она была крупнейшей из себе подобных на Западном побережье, и Ник был предан ей. С таким отцом, как Энцио Бассалино, не надо было начинать с нуля. Постоянной подругой Ника была Эйприл Кроуфорд — стареющая кинозвезда, у которой до него было четыре мужа. Мелкие кинозвезды и прочие девицы были не для Ника. Он хотел выглядеть респектабельно, когда выходил в свет, а в Голливуде самым верным средством для этого было появление в обществе кинозвезды.

Впервые он увидел ее в киножурнале и сразу же влюбился.

Они жили вместе уже год, и для имиджа их обоих это было очень полезно. Эйприл импонировало, что у Ника было много денег и он не выкачивал их из нее, как это делали его предшественники. Он прекрасно выглядел, не был юнцом, и это не давало повода для насмешек. Он умел ладить с ее друзьями и, что особенно важно для Эйприл, был очень хорош в постели.

Что касается Ника, то его привлекала респектабельность этой связи. Возможность принадлежать к миру кино, время от времени появляться на страницах газет делала его жизнь еще более увлекательной.

Он никак не мог понять, почему отец так настойчиво возражал против Эйприл. Энцио часто звонил ему, упрекая его в этой связи.

— Как у тебя дела с этой старой коробкой? Ты выставляешь имя Бассалино на посмешище!

— Тебе было бы приятней, если бы я был с прелестной, но глупой восемнадцатилетней гусыней? — обычно парировал Ник.

— А почему бы и нет. Что плохого в паре великолепных грудей, в женщине с красивым лицом, из-за которой тебе все завидуют, но принадлежит она только тебе.

— Тебе этого не понять, — возражал ему каждый раз Ник. Ему это просто осточертело, каждый раз повторялось одно и то же.

— Значит, я ничего не понимаю. Но для старика, который ничего не понимает, я все делаю не так уж и плохо. И то, что ты оказался моим сыном, — это тоже не так уж плохо.

— Ну ладно, давай забудем это. Я пришлю тебе поздравительную телеграмму, когда мы с ней расстанемся.

— Негодяй, — бурчал Энцио. И они оба смеялись.

Их отношения строились на глубокой любви, которая обычно объединяет итальянскую семью.

Помимо всего, что сделал Энцио в своей жизни, а сделал он немало, он был хорошим отцом для своих сыновей. Несмотря на «плохое состояние здоровья» матери — Энцио называл помешательство Розы плохим состоянием здоровья, — он воспитал их великолепными парнями. Ник был боссом фирмы «Торговый дом инкорпорейтед» и работал действительно хорошо. Он знал все ходы и выходы, и нужно было дважды подумать, прежде чем вступить с ним в дело. Он был настоящим сыном Бассалино.

— Ты готов? — Эйприл вошла в гардеробную Ника. Они жили в разных домах, но конец недели всегда проводили вместе.

В свои сорок с лишним лет она хорошо сохранилась. Небольшого роста, стройная блондинка, всегда прекрасно одета и ухожена. Издали она выглядела на тридцать, но вблизи ее возраст выдавали тонкие усталые морщинки и едва обозначившиеся мешки под глазами.

— Для тебя я всегда готов, моя радость, — ответил Ник, схватив ее в объятия, отчего она восторженно вскрикнула.

— Вернемся сегодня домой пораньше, — сказала Эйприл. Хотя у нее было до него четверо мужей и многочисленные любовники, она ни с кем не испытывала такой любовной радости, как с Ником. — Я бы с удовольствием вообще никуда не пошла. Может, я позвоню ей, думаю, она поймет.

— Нет, она не поймет, — уверенно сказал Ник. — Кроме того, мы оба уже почти готовы, и ты выглядишь как куколка. — Он ни в коем случае не хотел пропустить вечеринку у Джени Джеймсон, которая была ровесницей Эйприл и так же знаменита.

На вечеринку они поехали в черном «мерседесе» Ника. Светло-голубое платье Эйприл с осыпающимися блестками раздражало Ника.

— Не прислоняйся ко мне. Блестки остаются на костюме, — предупредил он.

— Ты капризничаешь, — засмеялась Эйприл. — По я тебя все равно люблю.

На вечеринке было много знакомых, и они окунулись в шумную сутолоку.

Полногрудая актриса подошла к Нику, когда он заказывал в баре напитки. С ней у него была связь еще до того, как он познакомился с Эйприл.

— Как дела Ники Тики? — спросила девушка и прижалась к нему полной грудью. — Ты скоро расстанешься со своей старой клячей? Помни, я буду рада снова с тобой встречаться.

— Что ты думаешь делать, когда твой бюст обвиснет? — холодно спросил Ник. — Я бы тебе посоветовал пройти курс машинописи вместо того, чтобы болтаться по вечеринкам и приставать к мужчинам.

Она свирепо выругалась.

— Извини, но меня ждет дама, — вежливо ответил Ник.

Эйприл опять много пила. После четвертого виски она начала говорить невнятно, потом ее стало покачивать, и по лицу было видно, что она уже пьяна. Вскоре она могла сломаться окончательно.

Ника это каждый раз шокировало. Он сам пил немного, профессия требовала ясной головы и быстрой реакции, поэтому он обычно предпочитал тоник.

Он мягко уговаривал Эйприл отказаться от спиртного и пить только те напитки, что готовил для нее сам, естественно, очень слабые. Но ничего нельзя было поделать, каждый официант, оказывающийся рядом, наливал ей полный стакан. Вечеринка у Джени Джеймсон не была исключением, и вскоре Эйприл напилась в стельку.

По опыту Ник знал, что теперь ее лучше оставить в покое, так как в пьяном виде она была агрессивна и могла оскорбить кого угодно.

Ник беседовал с журналисткой-сплетницей, когда увидел девушку, которая стояла среди гостей у бара. Она была среднего роста, с загорелой, оливкового цвета кожей, с гривой золотистых волос с каштановыми прядями. Ее захватывающую дыхание фигуру облегало узкое белое платье с разрезами по бокам почти до талии. Это была, безусловно, самая красивая девушка, какую он когда-либо видел. А он в свои годы повидал их немало.

— Кто это? — спросил Ник.

Журналистка улыбнулась едва заметной злой улыбкой.

— Эйприл лучше бы не знать, что вы ею заинтересовались. Это Лара Крихтон — одна из тех мелких богатых девушек, которых постоянно видишь на обложках журналов мод.

Ник сменил тему разговора.

Лара узнала его сразу. В конце концов, она видела его фотографии, знала его биографию и все об их отношениях с Эйприл Кроуфорд.

Она давно наблюдала за ним из противоположного конца зала и теперь заняла место у бара так, чтобы он обязательно ее увидел. Она почувствовала, что он ее заметил и заинтересовался.

Начало было простым. Для Лары первый шаг всегда был легким, мужчины заглядывались на нее. Даже шестилетней девочкой она привлекала к себе внимание. Ее красота и покладистый, ласковый характер очень быстро позволили завоевать любовь бездетных супругов, которым ее отдали на воспитание. И хотя они были небогаты, баловали ее безмерно. Она привыкла к всеобщему вниманию и постепенно научилась всех обводить вокруг пальца.

В четырнадцать она ушла из школы, чтобы заняться танцами, языком и пластикой, потом победила на одном из конкурсов и была премирована поездкой в Голливуд. Самым приятным в этой поездке была ее встреча с Маргарет.

По возвращении в Лондон ее стали все чаще приглашать для работы в качестве манекенщицы. Вначале она позировала в частном ателье, а потом стала фотомоделыо. Она научилась приспосабливаться, как хамелеон, что было очень важно для хорошей фотомодели. Она могла играть в невинную девочку, и интеллектуалку, и сексуальную девицу, и незаметную скромницу.

Способностью к перевоплощению Лара владела в совершенстве. Работа ей нравилась и не особенно утомляла. Лара соблюдала диету, занималась гимнастикой, хорошо питалась и спала не меньше восьми часов в сутки. Она становилась все прекраснее. В свет она стала выходить с мужчинами только определенного круга: они должны были расширить ее кругозор, восполнить пробелы в воспитании. Она отказывалась с ними спать, так как не видела ни в одном достойного учителя в искусстве любви.

Когда ей исполнилось двадцать, она познакомилась с Майклом Крихтоном и сразу поняла, что это тот мужчина, за которого она должна выйти замуж. Майкл к этому времени уже получил в наследство миллион и должен был получить еще больше. Он был молод, красив и очень избалован. От девиц у него не было отбоя, и Лара сознавала, что ей нужно бросить на это поле битвы все имеющиеся у нее резервы, но победить. Она все тщательно спланировала. Отказывалась от всех приглашений, в то же время поддерживала отношения с его друзьями и всегда появлялась там, где бывал он.

Его лучший друг Эдди Стефан Кейс влюбился в нее и сделал ей предложение, однако она даже не думала отказаться от своих замыслов. Потребовались месяцы, чтобы завлечь Майкла, чтобы наконец в нем вспыхнула страсть. Они зафрахтовали самолет и обвенчались на Таити. Повсюду пресса писала о них, восхищаясь новой красивой супружеской парой.

Брак продлился ровно год. За это время Лара стала знаменитой. Кончилось все внезапно, и тот и другой хотели развода. Обоим надоело ограничивать брачными узами свою свободу. Они расстались друзьями. Майкл согласился ее хорошо обеспечить.

Она уехала в Мексику, чтобы оформить развод, и перебралась затем в Акапулько, где познакомилась со своим первым итальянским принцем. После этого начались ее путешествия по всему свету: самые лучшие курорты в самое подходящее для отдыха время с самыми интересными и совсем не бедными мужчинами.

Лишь после убийства Маргарет к ней пришло прозрение. Что, собственно, она успела сделать в своей жизни? Почему для нее было так важно быть всегда на виду? Зачем она все время искала себе новых партнеров? Неужели необходимо, чтобы в каждом аэропорту ее окружали фотокорреспонденты, а ее высказывания цитировались в каждом пустом журнале мод? Неужели так интересно было совершать поездки по Нилу и по всей Африке? Только лишь для того, чтобы ее каждый раз фотографировали в новых нарядах, а декорациями служили экзотические виды.

Теперь, задумываясь об этом, ей все это казалось пустым и бесполезным. Смерть Маргарет, поездка в Нью-Йорк и общение с ее друзьями неожиданно открыли ей на это глаза. Она готова была что-то сделать. Месть за смерть Маргарет предоставила ей такую возможность. Это была идея Рио. Они не замышляли убийства. В конце-концов человек, стрелявший в Маргарет, был убит Лолой. Рио мечтала о высшей справедливости. Это понравилось бы Маргарет.

Они наняли трех детективов, чтобы детально изучить образ жизни Энцио Бассалино, и выяснили, что единственно, чем действительно дорожил этот циник, были трое его сыновей — Фрэнк, Ник и Анжело.

Для того, кто хотел отомстить Энцио Бассалино, не было лучшей возможности. Нанести удар по надежде и опоре старого Бассалино — значит уничтожить его самого.

Сузи и Лес Ларсоны — молодая супружеская пара — пригласили Лapy на вечеринку, где должна была блистать мать Лес, одна из богатейших женщин мира. Лара приехала к ним в гости на сутки раньше, зная, что в течение недели обязательно встретится с Ником, так как Эйприл охотно посещала такие сборища. И то, что она его встретила, было уже большим успехом.

— Кто этот мужчина? — спросила она у Сузи Ларсон.

— Это Ник. Он друг Эйприл Кроуфорд, — ответила Сузи. — Для обычных женщин он недоступен. Очевидно, он помешан на ней. Всюду сопровождает ее, как нянька. Почему ты спрашиваешь о нем? Находишь его привлекательным?

Лара пропустила ее вопрос мимо ушей.

— Он актер?

— Нет, занимается какими-то темными делишками. Лес говорит, что он гангстер. — Сузи усмехнулась. — Я вижу, он тебе понравился.

— Нет, собственно говоря, нет, — зевнула Лара. — Слишком уж блестящ. Все у него прекрасно — от брюк до зубов.

— Да. Я же сказала тебе, что он в железных руках. Едва ли тебя это устроит.

Ларе было приятно узнать, какого типа мужчины, считает Сузи, подходящи для нее.

Вечеринка была смертельно скучной, и Ларе очень быстро там все надоело. Сэми Альдер — актер, о котором ходила молва, что он бабник, пытался уговорить Лару сбежать с ним в дискотеку. Уже раз пять она отказывалась от его предложений, но он ходил за ней по пятам и уговаривал. Тогда Лара попросила его познакомить ее с Эйприл. Он тут же представил их друг другу. У Эйприл уже покраснели глаза и размазалась по губам помада.

Лара улыбнулась, сделала Эйприл несколько приятных комплиментов; поговорили об одном из общих знакомых в Риме, и в это время появился Ник. Он ловко выхватил из рук Эйприл полный стакан, пролив половину на ее платье.

— Вы знакомы с Ником Бассалино? — спросила, с любовью глядя на него, Эйприл. — Это Лара… Лара…

— Крихтон, — подсказала Лара, внимательно посмотрев на него, и тепло ответила на его твердое рукопожатие. У него были карие глаза и приветливый открытый взгляд.

— Не пойти ли нам, наконец, в дискотеку? — вновь пристал Сэми. — Ник, может, вы уговорите Лару?

— Отличная идея! — воскликнула Эйприл. — Мне очень хочется танцевать. Как бы ни хороша была Джени, но ее вечеринки становятся ужасно скучными.

— Вы едете с нами? — спросил Сэми у Лары. Она кивнула.

— Но я должна предупредить Лес и Сузи.

— Ну и как ты ее находишь? — обратился Сэми к Нику, когда она отошла.

— Она великолепна!

Эйприл засмеялась.

— Мой дорогой Сэми, у тебя к каждой новой девушке вспыхивает большая любовь, но только на одну неделю.

— Одна неделя с ней осчастливила бы меня по-настоящему.

Лара быстро вернулась, и они все вместе ушли.

Лара поехала с Сэми в его «месерати», а Ник с Эйприл следовали за ними на «мерседесе».

— Я бы лично от них отделался, — сказал Сэми. — Мы зашли бы ко мне и чего-нибудь выпили. Тебя это устроит?

— Нет, я с этим покончила, — ответила Лара.

— Ах, так! — Сэми лишился дара речи. Он получал тысячи писем в неделю от своих поклонниц, многие мечтали лишь прикоснуться к нему, а эта даже не захотела зайти к нему домой, тем более, в его новые апартаменты.

Дискотека, как обычно, была полна, но для Сэми Альберта и Эйприл Кроуфорд стол был быстро найден. Звезды всегда в почете, это одно из преимуществ их профессии.

Эйприл заказала двойное виски и потащила Сэми на битком заполненную танцплощадку.

— Они ведь друзья, — твердо сказал Ник. — Сэми играл главную роль в одном из фильмов Эйприл.

— Ну и пусть, — улыбнулась Лара. — Мне это совершенно безразлично, а вам?

— Избави Бог, нет! Мне нравится, когда Эйприл веселится. Она фантастическая женщина, у нее неисчерпаемая энергия. Это настоящая тигрица!

Лара внимательно посмотрела на него, не шутит ли он. Однако складывалось впечатление, что он действительно так думает. О том же говорила и его восхищенная улыбка, с которой он следил за Эйприл.

— Они с Сэми, видно, одного возраста, — заметила Лара.

— Я не знаю, — ответил Ник, пожимая плечами. — Какое значение имеет возраст? У Эйприл в мизинце больше энергии, чем у меня во всем теле.

Эйприл здесь, Эйприл там. Ника Бассалино не так просто прибрать к рукам, как она себе это представляла. Она привыкла к тому, что мужчины валялись у нее в ногах, женатые или холостяки, не играло роли. Одним из любимых высказываний Лары было: «Мужчины подобны женщинам легкого поведения — их легко взять».

Из собственного опыта она знала, что могла заполучить любого мужчину, если сама этого хотела.

Для нее это не составляло труда и не имело значения, кто это был: герцог, история с которым длилась почти два года, кинозвезда, который был у нее только несколько месяцев. Немецким принцем она занималась только год, английским лордом — восемь месяцев, греческим судовладельцем — почти год, и, наконец, она остановилась на принце Альфа Массерини.

Она считала, что принц Альфа — это именно то, что ей нужно: внешность кинозвезды, денег, как у судовладельца, моложавость английскою лорда и обаятельность герцога.

Однако он оказался просто эгоистом, «Таким же, как и я», — подумала Лара и невольно улыбнулась,

— Чему вы улыбаетесь? — спросил Ник

— Не тому, чему радовались бы вы.

Она качнула головой, и ее длинные густые волосы упали на лоб. Он взглянул на нее. В этот миг Лара была необычайно хороша.

Но что представляет собой красота в мире Голливуда, где столько прекрасных, восхитительных женских фигур. В Голливуде красота не так-то легко продается. Эйприл была совсем другой. Она была женщиной особого сорта, имела много преимуществ перед другими и пользовалась всеобщим уважением. Благодаря Эйприл у Ника появилась возможность войти в мир кино, о котором он мечтал с детства.

Нет, нет, он даже не помышлял поставить на карту отношения с Эйприл из-за случайной связи. Она была гордой и очень ревнивой дамой, и, если бы она его поймала на этом, был бы грандиозный скандал

— Я надеюсь, вы придете на вечеринку, которую устраивают ради меня Сузи и Лес? — спросила Лара.

— Эйприл никогда не отказывается от приглашений. Насколько я ее знаю, она не пропустит ни одной вечеринки.

Лара усмехнулась и взглянула на него своими прекрасными большими глазами. «Великолепно, — подумала она. — Насколько же он глуп и ограничен».

 

9

Фрэнк Бассалино был старшим сыном Энцио и больше других привязан к отцу.

Когда Энцио решил отойти от дел, именно Фрэнку доверил он продолжать свое дело, поскольку тот возглавлял одно из важнейших его предприятий.

— Придет время, и он станет настоящим мужчиной, — не раз можно было услышать от Энцио.

Фрэнк легко находил общий язык со старыми партнерами Энцио. А это было не так-то просто. Фрэнк прекрасно знал дело, и в определенном смысле он был сильнее Энцио. Он ведь вырос в тех районах Нью-Йорка, где никому не давали спуску, возможно, поэтому у Фрэнка не было той сицилийской мягкости, которая отличала Энцио. Сейчас Фрэнку было тридцать шесть, шестнадцать из них он работал на своего отца. Он досконально изучил всю механику подпольного бизнеса: отмывание денег, проституция, азартные игры, похищения людей, наркотики; Одно время он был просто убийцей, и это ему даже нравилось.

Энцио не одобрял этих наклонностей сына — слишком рискованное это занятие.

Фрэнк был жесток с женщинами, которых у него было невероятно много. Он их использовал и бросал, как ненужные вещи. Когда ему исполнилось двадцать девять лет, он увидел у матери фотографию своей кузины в Сицилии и решил, что она будет его женой. Ей было всего четырнадцать, когда ее привезли к нему. Она ни слова не говорила по-английски. Энцио выплатил ее родственникам приданое, и все устроилось. Фрэнк женился на этой девочке.

Теперь, когда ей исполнился двадцать один, она все еще плохо владела английским. Они жили в одном из домов Квинза с четырьмя детьми и ждали пятого.

Фрэнк не разбрасывался. От случая к случаю он снимал напряжение у одной из проституток, и это была его единственная слабость.

Рио уже пыталась привязать его к себе, но это ей не удалось. Она была не в его вкусе, не тот тип, который мог бы ему понравиться.

Нет, у Фрэнка могла иметь успех только та, которая излучала бы свежесть и невинность, та, которая напоминала бы ему его жену такой, какой он впервые увидел ее.

Бет, очевидно, оказалась бы самой подходящей для него.

И отличная возможность представилась: Фрэнк искал девушку для своих детей, которая могла бы преподавать им английский язык. Он поручил это трем посредническим конторам, но до сих пор отклонял все кандидатуры, так как девушки были либо черными, либо мексиканками.

Бет сама предложила свои услуги. Она сменила хиппи-наряд на юбку с блузкой, завязала волосы узлом на затылке, привела в порядок лицо и запаслась фальшивыми рекомендациями.

Служанка провела ее в гостиную и предложила подождать. Комната была заставлена старомодной мебелью, на стенах висели дешевенькие картины на библейские сюжеты.

Бет прождала примерно полчаса. Наконец появился Фрэнк, ведя за собой жену.

Он был высокого роста, черноволос, широкоплеч, в черном костюме, с орлиным носом и резким, капризным ртом. Он был по-своему очень привлекательным.

Бет возненавидела его с первого взгляда. Она знала таких «больших» людей, для которых сила была главным оружием. Она вспомнила ту ночь в коммуне, когда мужчины, подобные ему, разбудили ее среди ночи, их было девять или десять человек, и все они были пьяны. Со смехом и гоготом, глотая водку из бутылок, они ворвались на двух машинах на ферму, которая находилась далеко от дороги и соседей, и некого было просить о помощи.

Входная дверь не была заперта, и эти пьяные легко проникли в помещение. Рекс, старая овчарка, защищала своих хозяев до тех пор, пока ее не убили. После этого они вытащили девушек из постелей и одну за другой изнасиловали, а потом жестоко избили их мальчиков. Они издевались над ними, оскорбляли их самыми непристойными словами. Это была неравная борьба. Борьба здоровых, всесильных мужиков, уверенных в своей безнаказанности, с беззащитной молодежью.

— Если бы ты была моей дочерью, — прошипел один из них, — я бы так выдрал тебя, что ты неделю не могла бы ходить.

Перед тем, как убраться, они обрезали кухонными ножницами у мальчиков волосы. Максу пришлось после этого наложить шестнадцать швов на голову.

Все это случилось два года назад, но Бет все еще не могла спокойно спать по ночам, и люди, подобные Фрэнку, вызывали у нее глубокое отвращение.

Фрэнк хмыкнул.

— Вы еще очень молоды, не так ли?

— Мне двадцать, — ответила Бет. — Последние три года я работала с детьми. Вы видели мои рекомендации?

Фрэнк кивнул, он был очень удивлен, что представившаяся ему девушка так молода. Это было почти невероятно после той дряни, которую ему до сих пор предлагали посреднические агентства.

Эта девушка может понравиться детям. Она такая чистая и опрятная.

— Итак, вы хотите наняться на работу. Вы ее получите! Сто долларов в неделю, хорошая комната, питание, два свободных вечера в неделю. Хотите посмотреть на детей?

— Да, охотно.

— Анна Мария! — позвал он свою несколько застенчивую, темнокожую жену. Она выглядела очень уставшей, и фигура ее была слишком тучной.

— Приведи и покажи госпоже… Повторите еще раз ваше имя.

— Бет.

— Да, конечно, Бет. Это госпожа Бассалино. Она почти не говорит по-английски. Было бы хорошо, если бы вы немного и ее подучили. Она проводит вас к детям и все покажет. Если возникнут проблемы, приходите ко мне, но у меня дел по горло, поэтому постарайтесь, чтобы проблем было как можно меньше. Когда вы можете приступить к работе?

— Завтра.

— Вы хорошая девушка. У Анны Марии роды могут начаться со дня на день. Поэтому мы постоянно нуждаемся в помощи.

Он улыбнулся обеим женщинам, подтолкнул Анну Марию к Бет, еще раз бросил на нее взгляд и вышел.

 

10

После всего случившегося Анжело тайно был отправлен в Лондон. Только таким образом удалось его скрыть хотя бы до тех пор, пока семейство Кампаро не успокоится.

Джино Кампаро вскоре мог оказаться под колпаком у полиции, а после свадебных торжеств — возможно, через пару месяцев — этот инцидент был бы забыт, и тогда Анжело сможет вернуться домой.

В какой-то мере эта афера развлекала Энцио. Анжело ведь был его сыном, который не пропускал ни одной юбки. Но при такой ситуации, окажись Анжело не его сыном, он, вероятно, был бы найден на дне Ист-Ривера с бетонным блоком на ногах.

Переспать с девицей это куда ни шло, но не в день же ее помолвки с другим и уж не там, где могли застать их ее брат и жених, и тем более не с дочерью сильного соперника, хотя и находишься с ним в данный момент в хороших отношениях. Поэтому-то Анжело и был изгнан в Лондон. Там он мог заняться несколькими игорными домами. Энцио уже все для этого подготовил.

Что касается бизнеса, то Анжело не оправдывал его надежд. У него не было энергии и тщеславия, присущих семейству Бассалино. Ему не хватало определенной жестокости в отношениях с людьми.

Ему всего двадцать четыре. В общем-то еще ребенок. У него все впереди. Он наберется разума. Но Энцио думал и о том, что в свои двадцать четыре он уже был правой рукой Крези Маркоса и перед ним открывались блестящие перспективы.

В Нью-Йорке Анжело работал на Фрэнка.

— Это ленивый, маленький негодяй, — жаловался Фрэнк. — Стоит только направить его куда-либо, чтобы присмотреть за деньгами, как тут же необходимо посылать вслед за ним другого, поскольку он уже валяется в постели с какой-нибудь бабой. Его голова не занята ничем другим, кроме…

Энцио направил его на Западное побережье и пытался заставить работать на Ника, но там тоже начались неприятности. История с одной из кинозвезд окончилась тем, что он был до полусмерти избит ее режиссером.

— Держи себя в Лондоне в узде, — предупредил его Энцио. — К имени Бассалино все должны относиться с уважением. Трахайся напропалую, сколько тебе влезет, но думай о том, что важнее всего деньги. Перспективы для нас там — благоприятные. Я хочу, чтобы ты все внимательно изучил и выжал там столько, сколько можно выжать. Вначале ты будешь работать с фирмой «Стевесто». Они тебе покажут все необходимое.

Анжело пожал плечами. Деньги для него ничего не значили. У него было много денег, так зачем же ему гробить себя ради них. Он не видел в этом никакого смысла. Что касается уважения к фамилии Бассалино, пусть об этом заботятся Фрэнк и Ник, поскольку им это доставляет удовольствие, а ему нет.

Однако Анжело не пытался спорить из-за этого с отцом. Однажды он заявил, что не хочет связывать свою жизнь с делом Бассалино. Он хотел стать артистом или даже музыкантом. Тогда ему исполнилось шестнадцать. Энцио выдрал его кожаным ремнем и продержал две недели взаперти — с тех пор Анжело больше об этом не заикался.

Вскоре Анжело открыл для себя, что Лондон — прекрасный город. Много красивых девушек и приветливых людей. По улицам можно было ходить, не опасаясь, что на тебя нападут и ограбят. Ему подыскали квартиру, после чего он начал работать на фирме «Стевесто». Это была нетрудная работа. Нужно было только наблюдать за работой двух казино.

Анжело был счастлив. Каждую неделю, как только возникало желание, а оно у него было всегда, появлялась новая девушка. Секс ему был необходим ежедневно, как чашка кофе, и он владел этим искусством в совершенстве.

Анжело не был таким рослым и сильным физически, как его братья. Лицо узкое и костлявое, густые длинные волосы и несколько неряшливый вид. Бородка придавала ему некоторое сходство с Че Геварой.

— Ты выглядишь, как проклятый коммунист, — кричал на него часто Энцио. — Почему ты не пострижешь волосы и не купишь приличные шмотки, например, хороший костюм? Почему ты не хочешь выглядеть чистым и респектабельным, как твои братья?

Но Анжело по-прежнему одевался так, как ему нравилось. Это было единственной возможностью продемонстрировать свой протест против отца.

Вся английская пресса собралась в лондонском аэропорту Хитроу, чтобы встретить Рио Джаву. Она была бесспорной звездой подпольного кино и матерью четырех детей разного цвета кожи. Она постоянно находилась в центре внимания, и слава всегда шла впереди нее.

Она была высокой, стройной, с очень выразительным лицом, которое подчеркивали длинные накладные ресницы пурпурно-красного цвета. Смуглая кожа, тонкие черты лица говорили о ее происхождении — она была наполовину индианка.

В восемнадцатилетнем возрасте, когда она находилась на излечении в наркологической больнице, ее открыл Билли Экспресс, который в это время снимал фильм о наркотиках. Он заснял весь период и этапы ее лечения и тем самым сделал ее кинозвездой.

Внезапно она стала знаменитой. У них появился ребенок. Роды, конечно, тоже были сняты на пленку. Он был очень богат. Свое состояние он сколотил, сделав массу порнографических фильмов. Он взял ее к себе, и с тех пор они жили в элегантном нью-йоркском доме вместе с его матерью. Рио была благодарна Билли за то, что он помог ей избавиться от героина. Она часто сопровождала его во время деловых поездок.

Затем появился молодой китаец по имени Ли, который всегда делил постель и с Билли, когда этого не могла сделать Рио. Когда Рио впервые легла в постель с Ли, Билли доставило большое удовольствие снять эту сцену на пленку.

Рио вновь забеременела, но Билли был в восторге. Он любил детей. По его указанию весь верхний этаж дома был оборудован для детей. У Рио родились близнецы — два крошечных китайчонка.

Все они были счастливы: Билли, его тихая, небольшого роста мать, Ли, дети и Рио. Они снимали фильмы, устраивали веселые вечеринки и жили в своем дорогом, пьяном мирке.

Однажды Рио познакомилась с Ларри Болдингом. Это был очень уважаемый женатый сенатор лет сорока пяти. Он пришел на одну из вечеринок, устроенную Биллом. Едва Рио увидела его загорелое лицо, костюм, выразительные глаза, она сделала на него стойку.

— Билли, я должна его иметь, — прошептала она на ухо Билли.

— Нет ничего проще, — ответил Билли. — Подсыпь ему в стакан вот этой штуки.

Это был редкий случай, когда она была трезвой и не принимала наркотиков. Она решила ничего не подсыпать сенатору в напиток, а завоевать его. Он был мил, а от его улыбки Рио таяла.

Ей потребовалась неделя, чтобы завести его к себе в спальню, и еще больше времени — раздеть его. Зато как сладко ей было увидеть его в шортах и нижней рубашке. Она хотела попробовать с ним один из своих приемов, но он был склонен к обычному варианту.

Это было началом трехмесячной связи, которая тщательно скрывалась, поскольку он был женат.

К этому времени у Рио пропал всякий интерес к Билли, их брак поддерживался только внешне. Она сказала Билли, что больше не может с ним спать, и, наконец, переехала от него, сняв квартиру в городе, поскольку Ларри Болдингу все равно не нравилось, как она жила.

Билли дал ей денег, оставил у себя детей, и она ежедневно их навещала. Рио ему была необходима для съемок в очередном фильме, в конце концов, она была суперзвездой.

Ларри не хотел, чтобы она работала, так как ему нужно было выискивать время, когда он мог бы встречаться с ней.

Рио полюбила его по-настоящему. Она делала все, что хотел Ларри. Ради него она начала вести порядочный образ жизни без наркотиков, вечеринок, пьянства, отказалась от косметики и экстравагантных нарядов.

Но его визиты становились все более редкими и наконец совсем прекратились. Это ее убило. Она пыталась пробиться к нему, но напрасно. Барьер был непреодолим.

Целый полк из секретарш и сотрудников ограждал его; не было даже возможности сообщить, что она ждет ребенка.

Она вскрыла себе вены, но по счастливой случайности была найдена соседкой. Ею оказалась Маргарет Лоуренс Браун.

Рио потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя. В ней вспыхнуло глубокое отвращение ко всем мужчинам. Она слушала Маргарет, и ее слова падали на благодатную почву. Позже она родила ребенка и окончательно пришла в себя. Билли хотел, чтобы она вернулась, но Рио была твердо убеждена, что больше не сможет вести прежний образ жизни. Она захотела взять детей к себе, но Билли настаивал на том, чтобы они остались у него. В суде вспыхнул грандиозный скандал, но решение суда было в ее пользу. Несмотря на оскорбления, которыми он осыпал ее в присутствии собравшихся, несмотря на то, что все выступавшие свидетели, все ее так называемые друзья заявляли, какая она плохая мать, детей она получила.

Маргарет Лоуренс Браун выступила свидетельницей с ее стороны, и это решило все — дети остались с ней.

Это был один из крупнейших процессов года, во всяком случае, по числу участников.

После этого Рио стала получать многочисленные приглашения на съемки. Каждая киностудия хотела заполучить ее себе. И она вновь окунулась в работу, не оглядываясь назад.

Теперь она была в Лондоне с одной определенной целью: Анжело Бассалино.

 

11

Хотя они и были старыми друзьями, Боско Сэм потребовал вернуть долг, но у Даки К. Вильямса сейчас просто не было денег.

После смерти Маргарет Даки не мог заставить себя заняться делами. Он жил все в той же квартире, в которой они жили вместе с Маргарет.

— Соберись, наконец. Мы должны начать работать, — ежедневно уговаривал его менеджер.

— Оставь меня в покое, — просил Даки. — Мне нужно некоторое время, чтобы собраться с мыслями.

В результате этого все договоры, турне в Европу и важные записи пластинок были отменены. Многие его заказчики угрожали подать на него в суд.

Даки не заработал ни копейки, а деньги, поступавшие от продажи пластинок, оседали в кармане его бывшей жены и двух детей.

Он называл детей бывшими, так как жена добилась решения суда, запрещавшего ему навещать их.

Даки позвонил Боско Сэму.

— Я хочу сделать тебе предложение, — сказал он.

— Мне нужны мои деньги, — ответил Боско Сэм, срываясь на крик. — Если бы это был не ты, Даки…

Они были школьными друзьями.

— Давай встретимся, — предложил Даки. — Это тебя заинтересует.

— Хорошо, хорошо. Мы, негры, должны держаться вместе!

Они встретились в зоопарке. Боско Сэм ни с кем не оставался один на один, это был его принцип. Все важные переговоры он вел в людных местах.

— Здесь мне не дадут ни минуты покоя, — пожаловался Даки. Но было холодное октябрьское утро, и зоопарк пустовал.

И тот и другой были заметными фигурами. Даки в норковом пальто до икр, с поясом, в сапогах и огромных темных очках. Боско Сэм, весивший сто двадцать фунтов, вырядился в пальто из верблюжьей шерсти.

— Проклятый парк, — сказал Боско Сэм, — но зато единственное место, где еще можно обсудить дела.

— Послушай, что я тебе хочу предложить, — сказал Даки, в то время, как они прохаживались вдоль обезьяньего вольера.

— Ходят слухи, что ты мечтаешь сойтись с Кроунами. Вы объединяетесь и берете Фрэнка Бассалино за горло. Ну это не так трудно. Но что ты скажешь, если я вообще уничтожу всю банду Фрэнка, братьев, Энцио?

— Ты? — спросил Боско Сэм и засмеялся.

— Черт побери, не придуривайся, — сказал Даки.

Боско Сэм вновь затрясся от смеха.

— Послушай, — сказал Даки, — я говорю серьезно. За двести тысяч тебе не придется шевельнуть и пальцем. Вам не потребуется пачкать руки, понимаешь? Вам нечего бояться полиции. Никто ничего не будет знать о нашей сделке, кроме тебя и меня.

Боско Сэм задумчиво хмыкнул.

— Все будет в лучшем виде. Можешь спокойно ждать, пока все не взлетит на воздух, а у тебя будет спокойная совесть, и никто тебя ни в чем не заподозрит.

Боско Сэм вновь засмеялся.

— А ты до сих пор великолепен, звезда крупной величины и все такой же.

— За это я подготовлю пару новых песен ко дню свадьбы твоей дочери.

— Но ей еще только десять лет.

— Я подожду. Итак, как со всем этим делом? Тебе все ясно?

— Хм, да. Я дам тебе знать. Но имей в виду, мне нужны будут неопровержимые доказательства, что все сделано тобой. Кого ты хочешь взять на это дело?

— Есть двое на примете.

Боско Сэм сплюнул.

— Возьми Лероя Джезуса Болза. Это обойдется тебе в копеечку, но зато этот черный ублюдок не знает страха, все зовут его «Черный Болз».

Одна из обезьян громко вскрикнула.

— Дерьмо, — выругался Даки. — Проклятая мартышка всего меня обмочила!

 

12

Постепенно, но уверенно Лара начала обхаживать Ника.

В следующий раз они встретились на вечеринке, которую Сузи и Лес устроили для Лары, а затем на премьере нового фильма «Уоррен Бьютти».

Лару обычно сопровождал Сэми Альберт, но она его близко к себе не подпускала. Некоторое время спустя она попросила Сэми пригласить Эйприл и Ника на ужин в бистро.

Убежденный в том, что в этот вечер она сдастся, Сэми был в отличном настроении.

На Ларе был черный бархатный жакет фирмы «Ив Сен Лоран» и под ним высоко застегнутая блузка из тонкого просвечивающего шифона. Бюстгальтер она не надела, и при малейшем движении ее грудь обнажалась.

— То их видишь, то не видишь, — гордо объявил по этому поводу Сэми в начале вечеринки.

Ник и Эйприл были в натянутых отношениях. Изредка Эйприл колко острила, но, конечно, шепотом, поскольку никогда не опускалась до того, чтобы публичной сценой ревности бросить тень на свою репутацию.

Но шампанское, на котором настоял Сэми, начало оказывать свое действие.

— Прекрати таращиться на ее проклятые сиськи, — прошипела Эйприл.

Ник, которому стоило большого труда не смотреть на Лару, почувствовал себя уязвленным.

— Пожалуйста, прекрати злиться. — сказал он.

Передразнив его, Эйприл спросила:

— Ты что, малыш, забыл, с кем разговариваешь?

— Я разговариваю именно с тобой, и тебе на сегодня уже хватит пить. — Он твердо держал ее за руку, когда она схватила свой стакан и попыталась поднести его ко рту.

Она разъяренно стала вырывать руку, стакан опрокинулся, и шампанское полилось в рукав ее платья

— Ой, ой! — Лара оказалась возле нее первой и вытерла насухо рукав салфеткой. — Возможно, пятна не останется.

— Ах, это совсем старое платье, — сказала Эйприл. Она вновь взяла себя в руки и улыбнулась. — Ник, ты иногда бываешь таким неловким. — И она повернулась к Сэми, сидевшему рядом с ней.

Лара посмотрела на Ника и участливо улыбнулась. Он ответил ей улыбкой и скользнул взглядом по ее груди. Раз уж он заработал упреки, то почему бы не посмотреть туда еще раз?

Лара пристально смотрела на него, но уже не улыбалась. Смотрела испытывающе и заинтересованно.

Он внезапно почувствовал доставляющую неудобство узость своих брюк, это было чувство, которым он мог управлять уже не один год. О, небо! Вот это женщина! Она его основательно задела. За год, в течение которого он был вместе с Эйприл, ему только дважды представилась возможность развлечься на стороне,

В первый раз это была манекенщица с не запомнившимся ему лицом, но с фантастическими ногами. В другой раз — девушка, которую он нашел в один из своих редких свободных дней на пляже. Ни одной из них он не сказал, кто он. Таким образом, он ничем не рисковал: Эйприл узнать об этом не могла.

— Не пойти ли нам в дискотеку? — предложил Сэми.

— Это отличная идея, — откликнулась Эйприл. Она к этому времени приканчивала очередной бокал шампанского.

Ник не пытался ее останавливать. Пусть она сегодня следит за собой сама. Пусть даже по-настоящему напьется. Завтра утром она будет раскаиваться в этом. В дискотеке они снова пили шампанское, и Лара увидела, что пил даже Ник, чего она раньше за ним не замечала.

Она танцевала с Сэми, но он был ей неприятен, его развязные манеры раздражали. Европейские мужчины действительно отличались умением прилично вести себя во время танца. Сэми прыгал как сумасшедший и был похож на слоненка.

После того, как они вернулись на свои места, Эйприл предложила ей пойти в туалетную комнату. До сих пор Лара была с Эйприл очень дружелюбна.

— Дорогая моя, вы были совершенно правы, — заметила Эйприл, — смотрите, мое платье уже сухое и шампанское не оставило пятен. У вас нет расчески?

Они стояли рядом перед широким настенным зеркалом. Эйприл легко могла бы сойти за мать Лары, но она этого не замечала. Ей казалось, что ее собственное отражение в зеркале выглядело так же хорошо, как и ее соседки.

— Вы не находите, что Сэми очень мил и забавен? — спросила она. — Я надеюсь, вы понимаете, какое эта счастье для вас.

— Что вы имеете в виду? — спросила Лара.

— Моя дорогая, женщины гоняются за ним как сумасшедшие, но я вижу, что он помешался на вас.

Лара улыбнулась, уже зная, что будет дальше.

— Настоящих мужчин в этом городе очень немного, — продолжала Эйприл с улыбкой. — Я-то это знаю, потому что была четыре раза замужем. Возьмите, например, Ника, он хорош. Но что он может дать? Он не больше, чем хороший любовник. Между нами говоря, я требую от мужчины кое-чего большего. Вы понимаете, что я имею в виду?

Лара кивнула.

— Да, я понимаю. — То, что Эйприл хотела сказать, в действительности означало: оставайся со своим Сэми и убери руки от Ника.

Эйприл внимательно осмотрела в зеркале свои зубы.

— Мне нравится ваша блузка, моя дорогая. Скажите, где вы ее покупали? Ник, во всяком случае, не так падок на бюсты, ему больше нравятся ноги. — Эйприл подняла юбку и обнажила свои до с их пор еще совершенные ноги, — Я очень сомневаюсь, что он разрешил бы мне появляться в таком виде. В этом отношении он очень щепетилен, это итальянская черта его характера. Но довольно об этом, вернемся к шампанскому.

Лара еще некоторое время оставалась в туалетной комнате. «Мне нечего объяснять, что такое итальянские мужчины. Они щепетильны только тогда, когда речь идет об их женах. Интересно, собирается ли Ник жениться на Эйприл? Для своих лет она все еще хорошо выглядит, к тому же она знаменита. Имя Эйприл Кроуфорд было так же известно, как Лана Тернер, Ава Гарднер и другие знаменитости».

Лара уже многое знала о Нике, но ей нужно было узнать о нем еще больше.

Когда она вернулась, Эйприл танцевала с Сэми. Она сняла жакет, и Ник окинул ее взглядом.

— Вы хотите танцевать?

Она кивнула. Они поднялись, он взял ее за руку и повел к маленькой, заполненной танцующими площадке. Гремела в полную мощь песня в исполнении Кертиса Мейфилда.

Не теряя друг друга из виду, они исполняли все ритуальные движения танца. Он был хорошим танцором — подтянутый, контролирующий себя, непринужденный. Музыка играла так громко, что разговаривать было невозможно. Затем неожиданно она сменилась, и Исак Хейте запел «Могу сказать прощай» — медленно, с чувством и смыслом.

Ник требовательно посмотрел на нее своими карими глазами. Медленно прижал к себе, и его пальцы впились в ее голое тело под черным шифоном. Лара встретилась с его взглядом, прижалась к нему и почувствовала его возбуждение.

Музыка, ощущение близости мужчины — в какой-то момент ей захотелось обо всем забыть и быть только с ним. Она поддалась этому чувству и всем телом припала к нему.

— О, детка, не могу тебе даже сказать, что у меня сейчас на душе, — шептал он. — Нет, я не должен тебе этого говорить — ты же знаешь, ты это знала с того момента, как мы встретились в первый раз.

Она немного отстранилась от него и медленно покачала головой.

— Я должен тебя видеть, — сказал Ник. — Давай завтра пообедаем вместе? Мы могли бы встретиться где-нибудь на пляже, где немноголюдно и нас никто не увидит.

— Подожди, — Лара отодвинулась от него, и они остановились среди танцующей толпы. — Я могу встретиться с тобой в любой момент, я ведь ничем не связана.

Ник вновь привлек ее к себе.

— Послушай, девочка, ты знаешь, что я связан с Эйприл. Она приятная маленькая женщина, и я ни в коем случае не хочу ее обидеть.

— Ты этого и не делаешь, — резко сказала Лара. Она вновь взяла себя в руки.

— Только не надо так, — сказал Ник. — Ведь ты испытываешь те же чувства, что и я, это я точно знаю. Если бы мне можно было залезть в эти узкие трусики, я бы смог тебе доказать, ты бы…

Она оборвала его на полуслове, в глазах запрыгали веселые чертики:

— Я не возражаю. Давай сразу же уйдем. Скажи Эйприл до свидания, а я поцелую ее в щеку. Тогда я смогу снять для тебя эти тесные трусики и…

— Дрянь! — разозлился он.

Ее зеленые глаза горели.

— Я не дрянь, я только говорю честно. Если мы нравимся друг другу, что нам может помешать?

— Но ты же знаешь причину слишком хорошо, — простонал он.

— Да, и она здесь. — Лара покинула танцплощадку и присоединилась к остальным.

Она была довольна таким развитием событий. Это было только начало.

 

13

Бет могла видеть Фрэнка только по воскресеньям. Это был единственный день, когда он находился дома.

В течение недели он с раннего утра поднимался и уходил из дома, пока еще все спали, и возвращался поздно вечером, когда все уже спали.

Воскресенье было единственным днем, который он мог посвятить детям. По утрам он обычно ходил с ними в парк, а возвращались они к грандиозному обеду, состоящему из многих блюд, которые готовила Анна Мария. После обеда он с удовольствием играл с детьми и полностью окунался в их интересы. Мальчики охотнее всего возились со своими машинками и железной дорогой, для шестилетней дочери, по всей видимости, его любимицы, он придумывал различные игры, а для двухлетней мастерил замысловатые фигурки. Он был хорошим отцом, если можно назвать таковым того, кто уделяет детям один день в неделю.

Анна Мария была спокойной, можно даже сказать, глуповатой молодой женщиной. Она не чувствовала особой необходимости изучать английский язык. Фрэнк и дети разговаривали с ней по-итальянски, и, поскольку они были всем в ее жизни, для чего ей нужен был английский? Она целыми днями занималась кухней, шитьем или писала письма своим родственникам в Сицилию. Из дома она выходила крайне редко.

Бет считала свою работу предельно скучной. Дети были хорошо воспитаны. Она занималась с ними английским по часу в день, и им, даже маленьким, это, по всей видимости, доставляло удовольствие. Больше особо делать было нечего. Старшие дети ходили в школу. Двухлетняя девочка после обеда спала.

Через две недели она встретилась с Кэсс.

— Я боюсь, что у меня ничего не получится, — сказала она. — Он почти не бывает дома.

Кэсс кивнула:

— В любом случае это была дурацкая затея. Тебе нужно прекратить это дело.

Бет подумала о коммуне, своем собственном ребенке и о друзьях. Ей показалось заманчивым согласиться с Кэсс, собрать вещи и убраться отсюда. Но это означало бы признать свое поражение, а Бет хотела довести дело до конца, как и другие.

— А как дела у Лары и Рио, у них есть какие-нибудь сдвиги? — спросила она.

— Там, кажется, все в порядке, — ответила Кэсс. — Сегодня вечером я назначила встречу с Даки. В отношении тебя он, конечно, со мной согласится. Ты должна выйти из игры.

— Почему? — Бет покраснела. — Я сестра Маргарет. Я тоже хочу хоть что-то сделать.

— Бет, у тебя неподходящий для этого характер. Я с самого начала была против того, чтобы впутывать тебя в подобное дело.

— Но я на это решилась и не хочу бросать на полпути.

В этот вечер Бет осталась ждать Фрэнка. Она надела длинную белую хлопчатобумажную ночную рубашку с рюшками для молодых девушек. Гладко расчесала и распустила по плечам свои длинные золотистые волосы. Она выглядела очень молодо, свежо и была красива.

Из своей комнаты Бет могла видеть переднюю, В два часа ночи подъехала машина с тремя мужчинами. Двое вышли и направились к дому. Затем один ив них вернулся к машине, и она уехала. Это означало, что Фрэнк наконец прибыл.

Она продолжала стоять у окна. От страха у нее пересохло в горле. Привычки Фрэнка были ей известны. Он прошел в свою гардеробную, переоделся и направился в большую старомодную кухню, где обычно готовил себе кофе и тосты.

Мимо дома медленно проехала вторая машина с притушенными фарами. В ней находились два человека. Похоже, что Фрэнк нанимал еще и телохранителей, которые, в свою очередь, следили за его охранниками.

Она все еще оставалась на прежнем месте, ее начало сильно знобить. А что, если она пойдет на кухню и он ее захочет? Что тогда? Она не знала, как вести себя с сильными мира сего. Она не была ни Ларой, ни Рио. Фрэнк Бассалино, например, был твердым, сильным мужчиной. Что нужно было сделать, чтобы справиться с таким?

Она подумала о Маргарет, о человеке, который приказал застрелить ее, и неожиданно приняла решение.

Фрэнка одолевали тяжелые мысли. Куда ни глянь — кругом проблемы.

Быки давят со всех сторон: или плати больше денег, или будет больше неприятностей. Банда Кроунов бесчинствует. С этим нужно было что-то делать. Энцио буквально выводил его из себя постоянными звонками и упреками. У него везде были шпионы. В конце концов, он оставил дело, какого черта он тогда всюду сует свой нос?

Злило также и положение дел с деньгами, которые шли на защиту и охрану многочисленных ресторанов и клубов, находившихся под его опекой.

В последнее время произошло несколько несчастных случаев, и владельцы некоторых заведений стали задавать вопросы, почему, несмотря на то, что они платят и полиции, и Фрэнку Бассалино за свою безопасность, они по-прежнему не застрахованы от ущерба и вообще рискуют взлететь на воздух.

Фрэнк предполагал, что за этим стоит одна из негритянских организаций, которую возглавляет Боско Сэм — король торговцев наркотиками.

Ходил слух, что Боско Сэм строил большие планы в расчете на то, что ему удастся влезть в дела Бассалино — Кроуны.

Фрэнк уже известил Боско Сэма, что готов сесть с ним за стол переговоров.

Тем временем удалось убедить владельцев клубов и ресторанов, что в их интересах продолжать платить за свою безопасность. Фрэнк был уверен, что с этой проблемой он справится самостоятельно.

А дома была Анна Мария с таким огромным животом, что о каких-либо заигрываниях с ней не могло быть и речи. В последнее время действительно все шло наперекосяк. Вместо Эстер в дом взяли другую служанку. Эстер его знала, поэтому он решил, что и новую девушку она подготовила. У нее были черные глаза, полные груди и мощные ляжки. Как-то вечером он повернул ее и шлепнул по заду. Потом запрокинул ее голову и стал бить, щипать за груди и хлопать по бедрам. Он совсем распоясался, а у девушки шок прошел, и она начала защищаться. Вот это доставляло ему еще большее удовольствие. Тогда она начала кричать во все горло, из носа у нее пошла кровь — произошел настоящий скандал. Девушка звала полицию, и ему понадобилось немало времени, чтобы ее успокоить. Он был разозлен и расстроен. Радоваться было нечему. Это случилось две недели назад, а теперь нужно думать, как поладить с Анной Марией.

Ах, вначале она была совсем другой — миловидной, молодой, нетронутой, невинной.

В тот момент, когда он размышлял об этом, на кухню вошла Бет.

— Прошу извинить меня, — сказала она. — Я не знала, что здесь кто-то есть. Я не могла уснуть и решила согреть себе молока.

— Теплое молоко для старых дев, — медленно сказал Фрэнк. Раньше он не видел, как она была хороша. Она нервно усмехнулась и достала молоко из холодильника.

Он наблюдал, как она наклонилась, вынула бутылку с молоком и встряхнула ее.

Она не пользовалась косметикой, накрашенных женщин он ненавидел. Они напоминали ему похотливых грязных шлюх в черных бюстгальтерах и чулках на ремнях, которых предпочитал его отец и с которыми он познакомил Фрэнка, когда ему было еще тринадцать.

— С работой все в порядке? — хрипло спросил Фрэнк.

— Да, спасибо, мистер Бассалино. — Она усердно размешивала молоко, золотистые волосы скрывали ее лицо.

— А как ведут себя дети?

— Дети очень хорошие. — Она повернула голову, чтобы посмотреть на него, и ему понравилось ее чистое, свежее лицо. В этот момент она поняла, что он готов. Если бы только она могла побороть себя и преодолеть собственное сопротивление.

— Ты красивая девушка, — сказал Фрэнк. — Почему ты прячешься и занимаешься только детьми?

— Мне нравится спокойная жизнь. — Молоко начало закипать, и Бет наблюдала за поднимавшейся вверх пенкой, которая подошла к краю кастрюльки и вылилась ей на руку.

От боли она вскрикнула.

Фрэнк уже готов был заорать: «Какого черта!» — но, увидев, что произошло, намазал обожженную руку толстым слоем масла.

— Я очень извиняюсь.

Она посмотрела на него голубыми широко раскрытыми глазами.

— Какая я неловкая.

Они стояли так близко друг к другу, что она ощущала запах его тела, и ее желанием было убежать отсюда. Но вместо этого она подошла к нему вплотную. Он схватил ее на руки, поднял высоко, как ребенка, и поцеловал сначала легко, затем крепче и тверже. Она молчала. Ее губы оставались сухими, сомкнутыми и немного подрагивали.

— Мой Бог, — удивился он. — Ты такая легкая, как ребенок. И ты еще совсем не умеешь целоваться. Сколько же тебе лет?

В его руках она чувствовала себя, как в плену. Если бы он захотел, он легко мог бы раздавить ее.

— Мне двадцать, — прошептала она.

— У тебя уже был мужчина?

— Мистер Бассалино, пожалуйста, прошу вас, отпустите меня, мне больно.

Он тотчас отпустил ее.

— Ты знаешь, чего я хочу? — спросил он глухим голосом.

Она кивнула и быстро опустила глаза.

— Хорошо, тогда иди в свою комнату, никто ни! чего не увидит, раньше у тебя это уже было?

Он надеялся, что она скажет нет. После Анны Марии у него больше не было девственниц. Фактически все женщины, с которыми он имел дело, были шлюхами.

— Я уже не девушка, — сказала Бет. Заученные фразы легко слетали с ее губ. — Однажды это произошло, мне было лишь двенадцать. Мой отчим был пьян. Я тогда не понимала, что ему от меня было нужно. У меня родился ребенок. С тех пор я никого не имела.

Фрэнк выслушал это молча. Она ему нравилась.

Лишь однажды, с пьяным родственником, это не в счет. И ей тогда было только двенадцать. Он запустил руку под ночную рубашку.

— Мистер Бассалино, я не могу. — Ее глаза были полны ужаса. — Ваша жена, дети, это хорошо…

— Я тебе за это заплачу. — Он смотрел на нее жестким взглядом. — Сто долларов наличными прямо в руки. Тебе это подходит?

Она покачала головой.

— Мне кажется, что вы меня не поняли. Я нахожу вас очень привлекательным, но обстоятельства не позволяют этого. Я у вас на службе и пользуюсь вашим доверием и доверием вашей жены. Если мы… Вы же знаете, что я имею в виду. Как бы я чувствовала себя завтра?

Фрэнка поразила ее порядочность. Слишком мало порядочных людей встречалось на его пути. Однако остановить себя он был не в силах.

— А что, если я тебя вышвырну? — спросил он.

Она покачала головой. Ее мягкие, золотистые волосы очаровывали его, он купался бы в них, он хотел ее.

— Скажи, что же ты хочешь? — спросил Фрэнк. Ведь знал же он, что у каждого человека есть какие-то желания.

— Я ничего не хочу, — спокойно ответила она — Когда я увидела вас впервые, то сразу поняла что мне не следует наниматься на это место. Вы первый мужчина, о котором я подумала, что он не такой, как другие, что он поймет меня. Вы первый мужчина, которого бы я хотела, но вы женаты, и это невозможно.

Он вновь обнял ее своими сильными руками и стал целовать. Его рука скользнула по ее телу. Ее попытки отбиться были безуспешны, он становился все более похожим на того, который ее изнасиловал. Она выбивалась из сил, но в то же время ей стало легче. Скоро это произойдет, он этого хочет, а это значит, все идет по задуманному ею плану.

Она ничего не чувствовала, когда он нес ее в комнату. Он бормотал, что все будет в порядке, что все так и должно быть. Как хорошо, что она покурила немного травки, это сняло остроту и напряжение. Он сдернул с нее ночную рубашку, запер дверь и быстро сбросил с себя одежду.

— Я не причиню тебе боли, — бормотал он. — Это ведь не последний раз.

Под его тяжелым телом она откинулась назад и крепко зажмурила глаза, когда он раздвигал ей ноги. Она почувствовала его — напряжение спало, и она почти рассмеялась.

 

14

Лерой Джезус Болз спокойно стоял у входа в ресторан. Жесткий взгляд его карих глаз медленно скользил по сидевшим там посетителям и наконец остановился на мужчине за столиком в углу.

Владелец ресторана с открытым ртом кинулся к Лерою. Для таких, как он, мест в его заведении нет и быть не может. Это аристократический ресторан, и черные здесь нежелательны, даже если они хорошо одеты и имеют, как Лерой, много денег.

Хозяин еще не успел подбежать, как Лерой размахнулся и швырнул пакет, с которым пришел, в угол, где одиноко сидел за столиком мужчина. Еще миг — и он исчез.

В этот же вечер телевидение передало подробные сообщения о преступлении. В «Меджик латерн» — известном ресторане Манхэттена был произведен взрыв. Четырнадцать человек погибли и двадцать четыре ранены. Полиция ведет расследование.

Лерой Джезус Болз внимательно прослушал сообщение.

— Дерьмо, — пробормотал он про себя и выключил приемник.

— Что ты сказал, моя радость? — спросила его необычайно красивая темнокожая девушка. Ей было около двадцати — вьющиеся темно-каштановые волосы и карие глаза.

— Ничего, — ответил Лерой. — Ничего, что могло бы тебя заинтересовать.

— Но меня в тебе интересует все, — прошептала она, прижимаясь к нему и поглаживая его волосы.

Нетерпеливо он сбросил ее руку. Было бы неплохо найти такую, которая не тянула бы к тебе руки.

Лерою было двадцать два, ростом метр девяносто один сантиметр, стройный, но необычайно сильный. Правильные черты лица он унаследовал от своей матери-шведки, а темную, шоколадного цвета кожу — от отца с Ямайки.

Он всегда был безупречно одет: костюмы, жилетки, шелковые рубашки. Даже носки и шорты были из натурального шелка.

Он предпочитал черный цвет при выборе одежды, женщин, машин и мебели.

Мать привила ему вкус к роскоши, она же на всю жизнь закрыла ему дорогу к белым.

— Не пойти ли нам сегодня на ночной сеанс в кино? — спросила девушка. — Я завтра не работаю.

— Нет, не пойти, Мелаяи, — спокойно ответил Лерой. — Я должен сегодня еще поработать.

— Что тебе нужно еще сделать? — заинтересовалась Мелани.

Она была знакома с ним уже три недели, две из них спала с ним, но не знала о нем ничего, кроме того, что у него была прекрасная квартира, масса денег и что ей было с ним интересно.

— Я уже говорил тебе, не будь такой любопытной, — сказал Лерой бесцветным голосом. — Переговоры, деловые проблемы. Я занимаюсь делами, которые тебя едва ли заинтересуют.

Мелани на минуту замолкла, затем спросила:

— Когда тебе нужно уходить?

— Позже.

— Я могла бы остаться здесь на всю ночь и согреть постель. Ты хочешь, чтобы я осталась?

— Да, но в другой раз.

На глазах Мелани выступили слезы. Она подумала, что он хочет от нее отделаться.

— У тебя есть другая! — завопила она. — Ты уходишь, потому что договорился с ней.

Лерой вздохнул. Они все одинаковы, просто удивительно. Почему он не найдет себе умной девицы?

Он выбирал подруг всегда очень тщательно, чтобы не попалась шлюха, наркоманка и вообще нечистоплотная девица. Это были чернокожие манекенщицы, актрисы или певицы. Мелани, к примеру, до недавнего времени позировала для обложек журнала «Космополитен», а предыдущая девушка заняла второе место на конкурсе «Мисс-черная Америка».

— Будь умницей, — убеждал Лерой Мелани, которая плакала уже в полный голос. — Твои красивые глаза станут красными и размазанными, а я этого терпеть не могу.

— Так остаться мне или нет? — спросила Мелани сквозь слезы.

Лерой покачал головой.

— Я ведь тебе уже сказал, у меня сегодня деловая поездка.

 

15

Рио привлекала к себе извращенцев и лесбиянок, как бегущая сучка стаю кобелей. Они окружали ее небольшими возбужденными компаниями, одетые экстравагантно, как иностранцы, высокомерные, жадные до сплетен, озлобленные.

Рио это не мешало. Она со всеми умела ладить, если обоюдные отношения были хоть в какой-то мере теплыми и великодушными. Она искала в каждом доброту и, когда не находила, пыталась искать снова.

Единственную трудность представляли для нее «праведники», как, например, Ларри Болдинг.

Она считала, что они переполнены вызывающим смех чванством, неискренностью и другой чепухой. Это вызывало у нее отвращение. В их присутствии она ощетинивалась и вела себя вызывающе. Рио еще никогда не была в Лондоне, но имела там друзей, которые с нетерпением ждали ее приезда: фотомодель, сказочно красивая блондинка Пичез, которая прежде была мужчиной, и Перри Хернандо — певец-гомосексуалист мексиканского происхождения, находившийся в Лондоне в поиске новых партнеров.

Встречу отпраздновали шумно и весело: с шампанским, много курили всяческого невообразимого зелья. Затем всей ватагой отправились в Трэмп — единственный, по их мнению, пригодный для развлечений район в Лондоне.

Рио хотела туда непременно попасть. Это был именно тот район, где по ночам появлялся Анжело Бассалино со своей дамой. Она знала все места, где он бывал, и все его привычки.

Сейчас он спал с одной малоизвестной актрисой — худой блондинкой, с замужней женщиной, имеющей четырех детей и толстого богатого мужа, а также с цветной женщиной-крупье из какого-то казино.

Он любил женщин независимо от того, какая у них фигура, рост или цвет кожи, — особых вкусов у него не было.

Рио заранее никакого плана не готовила. Она чувствовала себя надежно и уверенно. Обходиться с людьми она умела и знала, что может завоевать каждого, если только захочет. Когда надо будет найти верное решение, как одолеть Анжело, она найдет его.

Если бы все трое достались ей: Фрэнк, Ник и Анжело. Она бы никогда никому ничего не сказала и великолепно справилась бы со всеми.

Бет и Лара, что они могли знать о том, как разделаться с тем, с кем необходимо, превратить его в развалину, как найти его уязвимые места и держать за горло до тех пор, пока ему не придет конец. Уложить мужика в постель — это они могут, но, черт побери, это же и все, на что они способны.

Маргарет была не такой. Вот она могла бы это сделать. Она была ведьма. Она знала все.

Рио хорошо помнила, как они встретились впервые. Была очень холодная зима, и она вдруг подумала: а не поджечь ли дом? Это была абсолютно сумасшедшая мысль, но тогда она готова была на — все. Полыхающее море огня. Это был бы прекрасный финал! Но затем она подумала о тех, кто жил там, да и какой прок от прощальных строк Ларри Болдингу, если и они погибли бы в пламени. Это дерьмо должно за все заплатить. Она хотела уничтожить его самого и его проклятую политическую карьеру.

Она тщательно наложила на лицо косметику, подобрав экстравагантные экзотические краски, и надела красное, плотно облегающее платье. В конце концов она была суперзвездой и в ее намерение не входило исчезнуть со сцены тихо и незаметно. Небольшая доза наркотика ЛСД должна была помочь ей легко уйти из жизни.

Было три часа утра, когда она включила на полную громкость какую-то дурацкую музыку, взяла бритву, которую у нее оставил Ларри — он не любил электробритв, — и выдвинула острое лезвие. Она прорезала им глубокую линию на внутренней стороне кисти правой руки, затем на левой. Боли она не чувствовала. Это было красивое зрелище — бьющая фонтаном кровь. Она смеялась. За последние месяцы ей ни разу не было так восхитительно: никаких обязательств, никаких забот, ничего.

Она смеялась до тех пор, пока не потеряла сознание.

Кровь струилась из разрезанных ран на чистый белый ковер.

Все, что происходило потом, было как в тумане: лицо Маргарет, очень близко, очень озабоченное. Затем бессознательное ощущение, что ее подняли и понесли. Голоса, звучавшие приглушенно, издалека. И пробуждение. Через сколько дней? Два, три? За столом сидела Маргарет Лоуренс Браун и что-то писала. Длинные черные волосы, очки с затемненными стеклами, очень выразительное лицо.

Рио не могла пошевелиться. Она лежала в какой-то очень странной кровати, в странном помещении, ее руки были забинтованы по локти.

— Ой, — ее губы шевельнулись. Маргарет подняла голову и в упор посмотрела на нее своими зелеными глазами. Ненакрашенное лицо, даже некрасивое, излучало столько необычайного тепла и привлекательности, что Рио полюбила ее с первого взгляда. Странное чувство. Что должен был означать весь этот идиотизм? Она вообще не хотела здесь находиться.

По лицу Маргарет скользнула улыбка. Она встала. Высокого роста, с маленькой грудью, в свободной тенниске и джинсах.

— Я надеюсь, что ты с этим справилась, — сказала она несколько хрипловатым голосом. — Какое-то время ситуация была критической, но интуиция подсказывала мне, что ты выживешь. Меня зовут Маргарет. Я живу рядом и выскочила из постели из-за рева музыки. А поскольку раньше у тебя всегда было тихо, я решила пойти посмотреть. Это был бы прекрасный материал для фоторепортажей и газет: красное платье и кровь на белом ковре. Было даже жалко спасать тебя, но, детка, таких вещей из-за какого-то парня делать нельзя! — Маргарет укоризненно покачала головой. — Ларри Болдинг — дерьмо. Мне даже не надо с ним быть знакомой, чтобы понять, какое он дерьмо. Девочка, мы с тобой никогда больше не будем лишать себя жизни из-за такого дерьма. — Как обычно, Маргарет говорила четко и ясно.

Рио оставалась у нее еще две недели, а потом вернулась в свою квартиру. За эти две недели она узнала больше, чем за всю свою прошлую жизнь.

Маргарет была исключением. Рио восхищалась этой самостоятельной сильной личностью. Она делала добро людям, и ничего другого ей не нужно было в жизни. Она отдавала все свое время, энергию, жизнь зато, что считала справедливым. Ее бесило, злило, раздражало, как в обществе обращаются с женщинами. Она хотела изменить все это, но не болтовней, как другие. И делала для этого все, что могла.

В свете сверкающих огней Трэмпа Рио видела, как вошел Анжело. Она долго и внимательно наблюдала за ним. Вместе с ним была худая маленькая блондинка.

Рио больше не хотела терять времени. Она подошла к их столу и села.

— Эй, Анжело, — сказала она, — правда ли, что ты здесь лучший жеребец?

 

16

Энцио Бассалнно провел три серьезных телефонных разговора.

Прежде всего — и это было самое важное — он позвонил в Нью-Йорк Фрэнку.

— Я намерен приехать. Как там погода?

Фрэнк, конечно, знал, что Энцио имеет в виду.

— Все то же самое, — ответил он сдержанно. Ему точно было известно, что ФБР прослушивает его телефоны.

— В любом случае я приеду, — пробурчал Энцио. — Тот же отель, все как обычно. Подготовь все заранее.

— Я считаю, что время неподходящее. — Фрэнк попытался скрыть свое раздражение. Почему отец все время должен лезть в его дела!

Энцио продолжал упрямо настаивать.

— Я хочу увидеть своих внуков, и у меня еще есть кое-какие дела. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, я понял, что ты имеешь в виду.

Фрэнк знал, о чем он говорит. Он имел в виду панику из-за взрыва в «Меджик латерн».

Но Фрэнк все уже сам держал в руках. Он организовал митинги и собрал всю информацию. В первую очередь он заподозрил Боско Сэма или Кроунов. Но некоторые факты этого не подтверждали.

Томассио Виторелли — адвокат Фрэнка — именно в тот вечер, когда произошел взрыв, должен был встретиться в «Меджик латерн» со своим агентом.

Энцио все понимал. Он знал, что Фрэнк разозлен его вмешательством, так как был уверен, что сам со всем справится. Но разве помешает ему подстраховка и его появление в Нью-Йорке? Банда кроунов пытается влезть во все дела. И хотя им до сих пор этого не удавалось, но проблем они создавали много. Так или иначе нужно было откупиться. Энцио считал, что он должен быть в Нью-Йорке и положить этому конец. Возможно, его личная встреча с Рици Кроуном поможет все уладить, тем более, что они знали друг друга уже много лет. Почему бы и нет?

Следующий звонок был в Лос-Анджелес Нику.

— Какие новости? — был его обычный вопрос.

Ник коротко отчитался о делах.

— Хорошо, хорошо. — Энцио плюнул в пепельницу, отвратительная привычка, приводившая в ярость его секретарей. — Я лечу завтра в Нью-Йорк. Неплохо, если бы и ты на пару дней появился там,

— Зачем? — У Ника не было никакого желания покидать Западное побережье. Он не хотел покидать теплую Калифорнию ни на один день.

— Я тебе очень советую. Ты там все узнаешь.

— О, Боже, — пробормотал Ник.

— Что с тобой? — спросил Энцио. — Неужели ты не можешь оставить свою старуху на пару дней одну? Она тебя так держит за член, что ты не можешь оторваться на пару дней от своей старой клячи? Что с тобой? Она намертво схватила тебя?

— Если необходимо, я приеду, — торопливо сказал Ник. Возможно, поездка в Нью-Йорк была совсем неплохой идеей. Появилась отличная возможность поехать вместе с Ларой.

— Ну хорошо, я дам тебе о себе знать. — Энцио с нетерпением закончил разговор. Ник дурак. Каждый мужик дурак, если попадает женщине под каблук.

Энцио ставил себе в заслугу то, что всегда вел себя умно с женщинами.

«Баба есть баба, и этим все сказано. Используй ее, пока она не использовала тебя» — это был его принцип. Когда они становились гирей на шее, предъявляя все больше и больше требований, наступало время дать им под зад.

Мери Энн Аугуст появилась в своем обычном наряде. На ней было прежнее бикини и поднятая вверх прическа. Она стояла молча, сдирая лак с ногтей, пока Энцио наконец не спросил:

— Ну и что?

— Алио пришел. Он у бассейна и хочет сэндвичи, но повар ушел.

— Тогда приготовь ему сама, — сказал Энцио и отложил телефонный разговор с Анжело.

— А что ему приготовить? — глупо спросила Мери Энн.

— Не имею понятия. — Она начинала его злить. Порой большие груди — это не совсем то, что нужно.

— Может быть, с сыром? — спросила задумчиво Мери Энн. — Или с огурцами? Как ты думаешь, он любит огурцы?

— К чертовой матери, откуда я знаю? — рассвирепев, закричал Энцио. — Убирайся отсюда, мне нужно поговорить по телефону.

Мери Энн мгновенно исчезла.

«Как было бы прекрасно, если бы Роза не свихнулась и не закрылась в своей комнате», — промелькнуло в мозгу Энцио.

Нет, эту женщину нельзя было заменить никем, женщину, которая знала свое место в жизни и оставалась при своих принципах. Было бы разумнее не тащить девок к себе, лучше посещать их на стороне, когда возникнет необходимость, и слушать их глупый треп тогда, когда он тебе не мешает. Но совсем отказаться от них означало бы для него одиночество.

Иногда по ночам его преследовали кошмары, и он просыпался дрожа, с леденеющим сердцем. В такие минуты ему была необходима близость другого человеческого тела. Он начал опасаться за свое здоровье. Что, если случится сердечный приступ и никого не окажется рядом?

Три года назад это уже было, но врачи убеждали, что он абсолютно здоров и нет оснований для беспокойства. Однако что понимают врачи? Энцио им не доверял.

Было бы неплохо, решил Энцио, заменить Мери Энн в Нью-Йорке на какую-нибудь другую.

Он позвонил в Лондон, но не застал Анжело. Его не было ни в казино, ни дома. Конечно, он занимается б…ством, больше ни о чем другом не думает. Энцио ухмыльнулся. В возрасте Анжело он был точно таким же неугомонным, но он в отличие от своего беспутного сынка не забывал и о деле и был среди своих уже авторитетом.

Чикаго совсем другой мир, возбуждающий и щекочущий нервы.

Имя Бассалино было в одном ряду с такими, как Аль Капоне, Лег Даймонд, О'Банион. Энцио вздохнул, вспомнив о своей юности. Теперь все было по-другому, теперь все внешне порядочные.

Алио еще помнил, как они начинали, ведь они с самого начала были вместе.

Энцио усмехнулся и направился к бассейну.

Вспомнит ли Алио о том, как они пытались подкупить владельца любимого ими ресторана, чтобы он подсыпал их конкуренту в суп мышьяку? Он отказался это сделать и исчез из города. До сих пор Энцио вспоминал, какие же вкусные были у него мясные клецки.

 

17

В самолете они встретились, как заговорщики. В салоне первого класса Ник внимательно осмотрелся, чтобы убедиться, нет ли здесь знакомых его и Эйприл. Только после этого он занял место рядом с Ларой.

Она была одета во все белое и выглядела очень красивой. Да, ради такой штучки стоит рисковать.

Лара категорически заявила, что не собирается встречаться с ним в Лос-Анджелесе и пусть он сам выбирает: она или Эйприл. Но выбирать здесь было нечего: он решил жениться на Эйприл, а Лара появилась совсем некстати. Все, что он хотел, это просто переспать с Ларой, а не ставить на карту свое будущее, которое он связывал с Эйприл Кроуфорд.

Энцио вызвал его в Нью-Йорк в самый подходящий момент. Ник как бы между прочим обмолвился Ларе, что ему, видимо, придется отправиться в Нью-Йорк, и предложил ей лететь вместе с ним. К его удивлению, она согласилась.

— Но Эйприл ничего не должна знать, — быстро добавил он, и она неожиданно для него не возразила.

— Хорошо. Как хочешь, — ответила она.

Ник считал, что он все тщательно продумал и ни-кто ничего не узнает. В аэропорт они ехали порознь, в самолет входили тоже порознь и выйдут из него так же. Кто же сможет узнать, что они летели вместе? У Лары своя квартира в Нью-Йорке, а Ник будет жить с Энцио в отеле. Нью-Йорк — огромный город, в нем можно заблудиться. Это не маленький Лос-Анджелес, где нельзя в туалет сходить, чтобы об этом тут же не узнал весь город.

Все, чего он хотел, это быть с Ларой, не опасаясь появления Эйприл. День-два ему было бы достаточно. Это было всего лишь сексуальное чувство, внезапная страсть, которая им сейчас владела. Конечно, Лара — роскошная женщина, но это не Эйприл Кроуфорд.

Фрэнк был очень требователен. После первой ночи он каждый вечер, вернувшись домой, сразу поднимался в комнату Бет. Она протестовала, но он успокаивал ее, уверяя, что Анна Мария в это время не проснется. Она терпела его визиты в этой темной убогой комнате над кухней, еле переносила его поцелуи, объятия, неуклюжую возню. Несмотря на отвращение, которое он у нее вызывал, ей было его даже жалко. В нем воплощалось все, что она ненавидела, и в то же время он был одинок, и это вызывало ее сочувствие. Возможно, природа сыграла с ним злую шутку и сделала его очень ранимым. Этим можно объяснить, почему именно такая девушка была ему нужна, девушка, которую он считал неопытной и которая не могла сравнивать его с другими. Она полностью отвечала его идеалам и потребностям. Она была мягкой, теплой, внимательной. Ей удалось разыграть детскую невинность, что, несомненно, очаровывало его.

Время от времени он делал ей маленькие подарки. Однажды вечером он принес ей дешевенький браслет, в другой раз фунт клубники, которую сам же и съел. Он был эгоистом, который и в постели заботился только о своем удовольствии и нисколько не думал о ней. Ему хватало минут десять близости, и всегда было то же самое. Ему нравилось, что она ждала его в постели в длинной белой ночной рубашке. Несколько минут он гладил ее груди, потом целовал их, пока не был готов. Потом несколько движений, и на этом все кончалось.

Уже через неделю он заговорил о том, чтобы снять для нее квартиру. А у нее к этому времени созрел план, как сделать так, чтобы его жена застала их вместе.

Лара позвонила Кэсс, как только появилась в Нью-Йорке.

— Я делаю успехи, — сказала она. — Эйприл, вероятно, все узнает о нас уже из утренних газет.

— У тебя действительно все в порядке? — спросила Кэсс.

— Да, у меня действительно все хорошо, — заверила ее Лара. — Если Эйприл узнает, что он прилетел со мной, у него не будет никаких шансов. Она слишком горда, чтобы терпеть кого-нибудь рядом с собой. Самое забавное — что я с ним еще ни разу не спала. — И после короткой паузы: — А как дела у Бет?

— Я не знаю. Мы разговаривали неделю назад. Она казалась растерянной. Я пыталась ее уговорить выйти из игры, но она ничего не хотела слушать. Я очень за нее беспокоюсь.

— Да, она еще настоящий ребенок. — Лара с беспокойством подумала о своей сестре, которую едва знала. — Я думаю, мы должны настаивать на том, чтобы она отказалась от этой затеи, В конце концов у нее в коммуне ребенок, и он нужен ей больше, чем наш сумасшедший план.

— Ты права, — согласилась Кэсс. — Я попытаюсь связаться с ней.

— А что с Рио? Ты знаешь что-нибудь о ней?

— Я получила от нее телеграмму: «Успех обеспечен». Мы договорились с ней связываться каждую среду. Если до завтрашнего дня я не дождусь известий о Бет, то пойду к ней под видом родственницы или подруги.

— Хорошо, — согласилась Лара. — Энцио Бассалино в Нью-Йорке, поэтому и я здесь.

— О, Боже, может быть, Даки не узнает об этом. Он буквально бредит своим «единственно верным планом». Убийство — это единственно, на что он способен. Наш путь все равно гораздо лучше. — Лара была поражена ее хладнокровием.

Она положила трубку, пошла в комнату и расчесала свои роскошные волосы. Она выглядела уставшей, и под ее темно-зелеными глазами легли тени. Беспокоила Бет, еще совсем ребенок, и неопытна, как ребенок. Вся жизнь ее прошла вдали от этого мира, в ее коммуне. А теперь она оказалась в доме босса мафии. Надо, чтобы Кэсс вытащила ее оттуда.

Лара вспомнила о Нике. Он был глуп — это действительно так, — бескультурен, с большим самомнением, и это тоже так, однако, как ни странно, чем-то он ей нравился, и это не было связано ни с его деньгами, ни с его положением. Все было бы намного проще, если бы она не испытывала этих чувств. Но как бы там ни было, она должна выполнить задуманное, и если Бет выйдет из игры, то ее успех будет еще более важным.

Фрэнк приехал в отель с Голли и Сегалом — они его сопровождали везде. С этими ребятами он чувствовал себя в безопасности. В Нью-Йорке уже произошло много неприятных событий. Всего лишь неделю назад в центре Манхэттена застрелили одного из доверенных людей Фрэнка. И хотя Голли и Сегал стоили ему больших денег, Фрэнк не хотел рисковать.

Энцио уже останавливался в этом отеле прежде и предпринимавшиеся им меры безопасности были такими же, как обычно. Никому, кроме его ближайшего окружения, не разрешалось подниматься на третий этаж.

Даже Фрэнку пришлось обменяться сложным паролем с охраной, хотя все, с кем прибыл Энцио, знали его с детства.

Энцио был против новых людей. Он окружил себя двадцатью пятью головорезами, которые везде сопровождали его в течение многих лет, постоянно готовые исполнить любое его желание. Фрэнк по этому поводу часто спорил с ним.

— Это же старики, что они могут для тебя сделать. Они даже не могут держать ружье, не говоря уже о том, чтобы им пользоваться.

Энцио смеялся ему в лицо.

— Эти «старики», как ты их называешь, гораздо усерднее и более настойчивы, чем каждый из твоих попрыгунчиков, которыми ты окружил себя. Я-то уверен, что до меня никто не доберется. А вот ты можешь чувствовать себя так же защищенным?

Фрэнк в обществе с Голли и Сегалом был уверен в своей безопасности. Она молоды, быстры, он видел их в деле.

Энцио сердечно принял Фрэнка. Они обнялись, чисто по-итальянски расцеловались.

— Ты прекрасно выглядишь, — твердо сказал Энцио. — А как дела у твоей маленькой жены? Она снова готовится? Анна Мария мне очень нравится.

— У нее все в порядке. — Но мысли его были о Бет, а не о жене.

— А как дети? Они будут рады приезду дедушки?

— Да, конечно. Ты должен сегодня вечером быть у нас. Анна Мария готовит твои любимые спагетти.

— Отлично! — Энцио на мгновение умолк, его лицо стало озабоченным. — Я очень обеспокоен теми сообщениями, которые получил. Очень обеспокоен.

Фрэнк отвернулся и уставился в окно.

— Все находится под контролем, — раздраженно ответил он.

— Интересно бы знать. Томассио Виторелли перед смертью был такого же мнения? — мягко спросил Энцио, затем он резко бросил: — Расправа будет короткой, я здесь, Фрэнк, не для развлечений. Поговорим об этом сегодня вечером, когда придет Ник.

 

18

Даки К. Вильямс был доволен. Взрыв в «Меджик латерн» — большая удача. Томассио Виторелли» один из ближайших людей Бассалино, ликвидирован. А в других ресторанах и клубах, где боялись, что и их может рвануть, возникла паника. Пусть люди Бассалино попотеют. Это было хорошим началом. Лерой Джезус Болз был тоже доволен, это была его идея.

Даки К. Вильямс готовился раскошелиться, придется, конечно, отвалить кучу денег. Для молодого парня, которому в жизни ничего не доставалось даром, это совсем неплохо. Мать-шведка была шлюхой, а темнокожий отец — сутенером, который сбежал из дома, как только представилась возможность. Лерой их считал умершими. Еще в юности он был очень привлекателен, и у него никогда не возникало трудностей с тем, где переночевать. И если бы он захотел пойти по стопам своего отца, то у него не было бы в этом проблем. Но Лерой не хотел связывать себя с женщинами. Он примкнул к уличной банде, которая занималась грабежами случайных прохожих, пожилых женщин, магазинов. Однако добыча была слишком мала, и Лерой решил заняться чем-нибудь более выгодным.

Он выбрал торговлю наркотиками как наиболее доходное дело. К наркотикам он уже прикладывался. Пару раз попробовал ЛСД. Но они на него не действовали, и это было очень кстати. В бизнесе наркотиками надо иметь ясную голову, светлый ум. А какая ясная голова, когда накачаешься этой дрянью. Он знал, как наркотики разрушают людей и внешне и внутренне. Но бизнес наркотиками — это совсем другое, на них можно заработать приличные деньжата.

Он хорошо разбирался в людях, был молод, красив и умел убеждать. Лерой выбрал себе район, в котором собирался работать, и, получив денежную поддержку от одного друга, открыл дело.

Вскоре он понял, что наступает на ноги конкурентам. Место, где он начал работать, уже крепко держали в руках другие.

Последовало предупреждение, чтобы он исчез. Но вместо этого на вырученные деньги он купил себе револьвер. Зря они принимали его за какого-то мелкого гомика, с которым будет нетрудно справиться. Вышло все по-другому. В течение месяца те, кому он мешал, стали трупами, они были застрелены. Лерой завернул свой револьвер в пакет, привязал к нему камень и утопил на дне реки, а на выручку за пятую неделю работы купил себе новый. Тогда ему было только шестнадцать лет.

В течение года он полностью освоился в этом деле. Работать предпочитал в одиночку и имел надежных поставщиков. Вырученные деньги он откладывал и всегда был готов воспользоваться оружием. Ему никто не мешал. Он уже сделал себе имя в своем районе и внимательно следил за своими конкурентами.

Жил Лерой один в меблированной комнате и покидал ее только тогда, когда выходил на дело. Деньги он тратил редко.

К концу года у него скопилась солидная сумма. Во всяком случае, достаточная для приобретения машины, новой одежды и аренды приличной квартиры.

Он купил «мерседес» черного цвета, заказал несколько костюмов и обставил новые апартаменты черной кожаной мебелью. Выглядел он старше своих семнадцати лет.

Лерой понял, что при новом образе жизни ему необходимо иметь больше денег. И тогда он нанял двух своих друзей для работы в своем районе, а сам занялся новой территорией.

Через несколько дней он получил известие, что с ним хочет встретиться Боско Сэм. У Боско Сэма было много конкурентов, чьим интересам можно было навредить. Лерой знал об этом и приглашение Боско Сэма принял.

Они быстро договорились, Лерой должен был остаться в своем прежнем районе, а за то, что он уберется оттуда, где действовал Боско Сэм, тот предложил ему несколько дел, которые принесут значительно больше денег, чем наркобизнес.

Идея Лерою понравилась — больше денег за меньшую работу. Кроме того, те двое, которые на него работали, продолжали приносить кое-какой доход.

В первый год Боско Сэм дал ему три задания, связанных с нападением, и все он выполнил без колебаний. Его акции возрастали. Он завоевал определенную репутацию, а его сделка с Боско Сэмом приносила хорошие доходы.

Через четыре года Лерой Джезус Болз стал профессионалом и уже давно прекратил заниматься наркобизнесом.

Все свое свободное время он посвятил изучению взрывных веществ, электроники, бомб замедленного действия. Взорвать самолет в воздухе, заложить бомбу в банк, которая взорвется лишь спустя три недели, — ему все было подвластно. Его можно было назвать своего рода свободным художником на поприще организации террористических актов и покушений. Равных ему не было.

Его знали как человека, способного пойти на любой риск, а каждое рискованное дело до сих пор хорошо оплачивалось, Лерой гордился и своей высокой квалификацией, и доходами. Теперь он ждал: Даки К. Вильямс должен был дать ему знать, когда идти на дело в следующий раз, и он был готов.

 

19

Квартира Анжело в Майфэре была небольшая: спальня, ванная и кухня. Обустраивая спальню, он позволил себе быть даже расточительным. Черные стены были увешаны леопардовыми и тигровыми шкурами, а пол устлан паласом из меха толщиной в семь сантиметров. Потолок представлял собой калейдоскоп из зеркал различного цвета. Но над всем доминировала постель. Все в ней управлялось электроникой. Нажатием кнопки она приводилась в медленное круговое движение, нажатием другой кнопки включался телевизор и стереоприемник, при желании можно было даже включить кофемолку. Хвастливо описав свое жилище, Анжело обратился к Рио:

— Как тебе нравится моя каморка?

Рио окинула его презрительным взглядом:

— Тебе нужно бы обзавестись водяным матрасом, мальчик! — Это было ее ответом на его хвастовство.

Они все уже были пьяны, Анжело поспешно отделался от своей блондинки и примкнул к компании Рио, которая демонстративно издевалась над итальянской сексуальной кичливостью, подталкивала его к Пичез.

Своей эксцентричной внешностью, выходками и выкриками, своим высоким ростом, высокими сапогами она приковывала к себе всеобщее внимание. Ее поджарая вихляющаяся фигура в платье с разрезами из тонкого индийского хлопка, которое при движении то распахивалось, то плотно облегало ее тело, крутилась по крохотной танцплощадке. Серебряные браслеты болтались на обеих руках, а на шее висела цепь с брелоками, изображавшими символы плодородия. Экзотическая косметика и красный парик на голове делали ее похожей на жрицу какого-нибудь восточного культа.

Она танцевала с каждым, излучая чувственность, возбуждение, энергию.

Анжело наблюдал за ней. Он знал, что потом она пойдет к нему. Ее замечание о постели, несомненно, было вызовом. Он откинулся назад и наслаждался зрелищем. На него нахлынули воспоминания: Нью-Йорк пару лет назад. Тогда он работал на Фрэнка, и тот однажды поручил ему отнести пакет Билли Экспрессу. «Вручи только лично», — предупредил Фрэнк, но того не было дома, и ему пришлось его ждать. Он был зол, поскольку роль мальчика на побегушках его не устраивала. Внезапно он услышал какие-то странные звуки. Потихоньку в спортивных туфлях он подошел к двери соседней комнаты, приоткрыл ее и стал наблюдать.

Рио и китаец голыми распростерлись на полу. Китаец лежал на ней неподвижно, а она громко стонала.

Периодически китаец делал несколько движении, затем вновь откидывался назад, застывал на мгновения перед следующим коротким движением. Это лишало Рио сознания, и внезапно она сделала движение ему навстречу, обвила его шею своими длинными белыми ногами и издала несдерживаемый вопль.

Анжело быстро закрыл дверь. Он был возбужден, как тысяча китайцев, и, отдав пакет Билли Экспрессу, сразу отправился к Кларите, чтобы передать там еще одно послание Фрэнка.

— Уже четвертый раз за неделю, — ругалась Кларита. — С Фрэнком покончено, два бесплатных посещения в неделю! Какого дьявола он себе думает, за кого он меня принимает! У меня дело, а не благотворительный институт.

Анжело не мог забыть об этой истории.

И вот теперь Рио Джава была в Лондоне в его квартире, и он был так же возбужден, как в тот день когда относил пакет Билли Экспрессу.

Рио распрямилась и двумя ловкими движениями выскользнула из платья. Под ним ничего не было, и она оставалась только в сапогах и в парике.

Очень тонкая, почти костлявая, и плоскогрудая, с невероятно черными крепкими сосками, она притягивала к себе. Ее грудь и эти соски были хорошо известны любителям порнофильмов. Билли Экспресс снимал ее во всех видах. Эти соски были так же знамениты, как супы Энди Воролз Кэмпбелла.

Думая об этом и держа себя в состоянии возбуждения, Анжело сбросил одежду, убавил свет до красного сумеречного и поставил кассету с записью Джеймса Брауна. Рио скользнула по нему взглядом и задержала его внизу.

— Так это он и есть? — спросила она и рассмеялась.

Анжело тоже улыбнулся, не совсем понимая, что она имела в виду.

Его член стоял хорошо и не мог быть предметом ее насмешек.

— Итак, мой мальчик, с чего мы начнем? — Анжело приблизился к ней. Он хотел, чтобы она сняла сапоги, дававшие ей преимущество в росте.

— Эй, сними сапоги, — сказал он,

— Но они мне нравятся, мой сладкий, — ответила Рио с певучим южным акцентом. — Они помогают мне быть большой и подлой. Как раз подходящее настроение, чтобы проглатывать таких раздетых и маленьких юнцов, как Анжело Бассалино.

Он схватил ее за талию.

— Покажи мне, какой ты бешеный петух, — продолжала она с тем же акцентом.

— Поднимись — поднимись еще — вверх — еще выше — остановись — поднимись, — подобно сексуальной машинке, Рио подпевала звучавшей на пленке записи Джеймса Брауна, в то время как Анжело прижимал ее все крепче, пока он наконец не увлек ее на постель. Даже когда он положил ее, она продолжала напевать: «Поднимись — поднимись еще — делаем это вместе — правильно, деточка».

Он бросился на нее, и до того, как смог понять, что с ним произошло, она вытянула свои длинные ноги, крепко обхватила его и сделала одно короткое движение тазом вверх. Движение было таким сильным, а объятие таким крепким, что он был сразу же готов.

— Эй, беби, — пропела она. — Ты что, кролик? — Ее смех нарастал, пока Анжело выкарабкивался, пытаясь понять, что произошло. Одно винтообразное движение сразу же выжало из него все.

Рио крутилась в кровати.

— И как долго будет длиться твой отдых? — спросила она с упреком, сбросила с головы красный парик и распустила свои блестящие черные волосы.

Она, эта чертовка, манила к себе, он был опять в силе. Анжело всегда гордился тем, что умел себя контролировать, и был готов отдаваться любви часами, когда возникало желание.

Подчинить тело разуму, вот в чем была тайна. По всей видимости, он слишком много о ней думал с тех пор, как увидел в первый раз.

Он коснулся языком ее грудей.

— Брось, давай прямо к делу, для этого я сюда и пришла, а языком ты можешь воспользоваться позже. — Она перевернулась на живот, и он проник в нее сзади. Как только он проник достаточно глубоко, она сжала ноги и поднялась на пару сантиметров вверх.

И вновь это невероятное чувство, вновь это непреодолимое давление, и он опять не смог сдержаться.

Все произошло с такой мощью и силой, что никакой разум не помог ему противостоять этому.

— Боже! — воскликнула Рио со злостью. — Как долго ты ни с кем не спал?

Анжело выдохся. Он лежал на кровати, как оглушенный. Он закрыл глаза. Пять минут сна — и силы опять к нему вернутся.

Джеймс Браун пел: «Это мир мужчин, мужчин, мужчин». Анжело слал.

Со смехом Рио поднялась и оделась. Начало хорошее. Она натянула свой парик и, напевая, протанцевала по комнате в своих немыслимых сапогах. Затем написала на зеркале в ванной коричневой губной помадой: «Это же была шутка!» — и ушла.

 

20

Мери Энн Аугуст была довольна, что Энцио решил взять ее с собой в Нью-Йорк.

Она бы никому не призналась, что Майами страшно скучное место. И не столько Майами, сколько этот проклятущий дом, откуда ей не разрешалось выходить одной. Появлялись здесь только слюнявые старики, да и эта ненормальная, которая вечно торчала у окна, действовала на нервы. Да и у кого выдержали бы нервы под постоянным взглядом безумных черных глаз.

— Кто это? — испуганно спросила Мери Энн, когда она впервые вошла в этот дом.

— Забудь об этом, — резко ответил Энцио. — Просто не обращай на нее внимания, и чтоб я никогда не видел тебя возле этой комнаты.

Мери Энн не задавала больше никаких вопросов, но она не удержалась и расспросила служанку, которая дважды в день носила еду в эту комнату. Служанка была итальянкой и боялась говорить о своей хозяйке. Но постепенно Мери Энн сама догадалась, кто эта женщина у окна — сумасшедшая жена Энцио.

Сначала Мери Энн боялась, но проходили недели, месяцы, и она привыкла к этим сумасшедшим глазам, будто их и не было. В конце концов, со стороны Энцио было даже благородно, что он оставил ее здесь, а не отправил в какое-нибудь заведение.

В Нью-Йорке Мери Энн планировала купить несколько платьев, посмотреть кое-какие шоу, поесть в лучших ресторанах. Однако как только они прибыли, он запер ее в спальной комнате отеля и велел оставаться там, пока не даст о себе знать. Они приехали сюда утром, а сейчас было уже семь часов вечера; она скучала, ей хотелось есть и выйти наконец из этого заточения. Надув губы, она сидела на кровати, скрестив ноги, и ее голубые глаза следили за бликами на матовом стекле.

Она не услышала стука в дверь. Алио Маркузи вошел внезапно.

— Ах, это ты! — ворчливо произнесла она. — А где Энцио?

Алио ухмыльнулся. Перед визитом к ней он принял ванну и надел голубой костюм. Остатки волос были смазаны бриолином и гладко зачесаны на почти голом черепе. С Мери Энн все кончено. В Лос-Анджелесе ее ожидала работа. Энцио отдавал Алио каждую девицу, как только та ему надоедала. Так было в течение всех тридцати лет. Иногда они протестовали, и это были как раз те, которые нравились Энцио больше других. В возрасте Алио уже было трудно самому подыскать себе что-нибудь подходящее.

— Он не придет, — сказал Алио. — Я должен кое-что сообщить тебе по его поручению.

 

21

Стол в доме Фрэнка Бассалино был украшен свечами, и дети, умытые, причесанные и наряженные, сидели за столом прямо, как свечки.

Фрэнк уступил свое место во главе стола отцу, а сам сел справа от него. Напротив него сидела возбужденная Анна Мария.

Ник смеялся и шутил с детьми. Ему так не хотелось идти сюда. Лучше бы он провел весь вечер с Ларой. Но Энцио настоял, с отцом спорить не полагалось. Ник условился встретиться с Ларой позже. Она не рассердилась, а лишь сказала с усмешкой: «Конечно, я понимаю, семья превыше всего».

Эйприл целую неделю бушевала бы и ругалась.

— Фрэнк, — воскликнул Энцио, — Анна Мария готовит лучшие спагетти в городе, считай, что тебе действительно повезло. — Энцио на минуту замолчал. — Однако я могу дать ей пару советов, как готовить соус: немного больше приправы и более крепкого вина…

Анна Мария нервно улыбнулась. Фрэнк бросил взгляд на Бет, которая вошла, чтобы помочь за столом младшему ребенку. Ее длинные волосы не закрывали лица, и она была очень бледна.

Интересно, когда она ляжет спать, мелькнуло у него в голове, и как скоро он сможет быть у нее. Щека его слегка дрогнула. После ужина им предстояло обсудить деловые вопросы, и это могло затянуться надолго.

Через некоторое время Энцио выпроводил Анну Марию с детьми из комнаты. Он пил вино небольшими глотками. Его взгляд, пока он говорил, чаще всего задерживался на Фрэнке.

— Слухи разносятся мгновенно, когда теряешь силу, — проворчал он,

— Что ты имеешь в виду? — спросил Фрэнк, чувствуя, как подкатывают гнев и раздражение.

— Если в нашем деле кто-то начинает брать тебя за горло, не жди, пока он тебя задушит, бей в ответ и прикончи его.

— Я пытался выяснить, кто за этим стоит.

— Мне на это плевать! — закричал Энцио. — Какая разница кто. Бей по всем сразу. Кто это был — получит свое. Не жди, мой мальчик, иначе всем нам крышка.

Лара слонялась по квартире, не находя себе места. Она ненавидела драпированный шелком потолок и выдержанные в том же стиле стены, маленький круглый стол, уставленный набором оригинальных миниатюрных коробочек.

Ей надоели и экзотические растения, вившиеся по стенам, и старинные зеркала, и шкуры зебр, и коричневые кожаные кресла. Когда-то эту комнату оформлял специалист-архитектор. Единственное место, где Лара чувствовала себя действительно дома, была ванная комната. Здесь среди косметики, зеркал, спреев и щеток она могла расслабиться.

Она срочно продаст квартиру, как только история с Ником закончится. Не имело смысла жить среди вещей, которые отвечали вкусам другого человека.

Но когда закончится история с Ником? И не начало ли это только?

Иногда Лара была в полной растерянности. А вдруг не выйдет? Если Эйприл Кроуфорд его вышвырнет, будет ли для него это действительно ударом? И если она будет утешать его в течение пары недель, а затем бросит, что это даст? Даже если его это очень заденет, будет ли это ударом по Энцио?

Лара вздохнула. Она хотела помочь, идея Рио показалась ей отличной, но теперь… теперь Лара была совсем в этом не уверена. Вероятно, все же Даки был прав.

Лара готовилась к встрече с Ником в «Ле клаб»: черное платье из джерси, плотно облегающее ее тело, как змеиная кожа, открытая спина, к этому нитка жемчуга из Афганистана и тонкие серебряные колечки на рукавах выше локтя.

Сегодня что-то должно произойти. Она хотела забрать его к себе, лечь с ним в постель и продержать у себя, пока он не прочтет раздел скандальной хроники в утренних газетах. Чем позже он позвонит Эйприл, тем лучше.

Лара улыбнулась. Маргарет не одобрила бы этот план. Бедная Маргарет. Ей было бы стыдно за нее, за тот способ, который она решила испробовать для мести, — секс.

Зазвонил телефон.

— Лара, Лара, это ты?

— Альфа, откуда ты узнал, что я здесь?

— Я пытаюсь застать тебя каждый день, — обиженно сказал он, — но безрезультатно. Как, по-твоему, я должен себя при этом чувствовать?

— Мне очень жаль, но мне было необходимо быть на Западном побережье.

— Но Лара, ты могла бы мне позвонить, — вздохнув, сказал он.

— Я уже сказала, что очень сожалею, — ответила она несколько натянуто.

— Ну ладно, теперь я тебя наконец нашел, забудем об этом. — Принц Альфа понял, что спор не приблизит его к ней. — Ты хочешь, чтобы я к тебе приехал?

— Нет.

— Тогда ты прилетай ко мне. Завтра я встречу тебя в аэропорту в Риме, после этого мы вместе поедем в Штадт.

— Нет.

— Лара, дорогая, я сейчас рассержусь!

— Дай мне еще несколько дней. Потом я приеду в Штадт.

— Сколько дней?

— Не связывай меня сроками. Позвони еще раз завтра. — Она быстро положила трубку и больше не подняла ее, когда телефон зазвонил снова.

Принц Альфа — избалованный эгоист, поэтому ему, вероятно, пойдет на пользу, если с ним обойдутся так же, как он привык обходиться с другими. Кроме того, она не намерена опоздать на свидание с Ником.

 

22

Анжело звонил Рио уже десять раз, пока наконец не застал ее дома.

— Привет, — сказал он. — Я хотел поговорить с тобой о том, что последний раз…

— Не надо извинений, — смеясь, перебила Рио. Я очень хорошо все понимаю.

— Я смогу увидеть тебя сегодня вечером?

— Послушай, я могу все понять, но у нас с тобой абсолютно разный настрой.

— То, что случилось, было недоразумением, — быстро сказал Анжело. — Я не хочу много на себя брать, но…

Рио быстро его оборвала:

— Ты сладкий, маленький, шустрый мальчик и великолепно подходишь для молоденьких штучек, которым хватает пары минут; но, дорогой мой, с тобой мы совсем разного склада.

Анжело чувствовал, что его репутация поставлена на карту,

— Послушай, я могу тебе объяснить, что произошло, это было…

— Да, да, это было. — Она положила трубку.

Анжело швырнул трубку на рычаг. Как могла эта бестия посметь отшить его таким образом! Он хотел ее видеть и доказать, на что он действительно способен. Он не мог допустить, чтобы она считала его сексуальным ничтожеством. Он был уникальным любовником, в этом его уверяли многие женщины. В любви он мог быть неутомим часами, поскольку обладал поразительной способностью держать под контролем свои чувства.

Он поднял трубку и позвонил своей замужней подруге.

— Приезжай ко мне немедленно, — прошипел он в телефонную трубку.

— Я не могу, у меня дети болеют.

Подавленный, он нажал на рычаг и набрал номер телефона другой, работавшей в казино. Через час она приехала, и он сразу же потащил ее в постель. В течение двух часов он доводил ее до оргазма, она кричала, стонала, однако у него самого ничего не получалось, удовлетворение не приходило. В ярости он выставил ошарашенную девицу. Его била дрожь, член продолжал оставаться в состоянии возбуждения, все тело ломило. Он еще раз позвонил Рио.

— Ты навязчив, — сказала она, — а мне настырные парни не нравятся. Они мне противны. — Она посмотрела на часы, было шесть. — Ладно, поторопись. — Она положила трубку и ушла из дома.

Анжело ждал битый час возле ее квартиры, никто не отвечал на его звонки. Он кипел от злости. Кем, собственно, она себя считает?

Он направился в бар за углом и выпил пару стаканов. Затем вновь позвонил ей, но к телефону никто не подходил. Он выпил еще два виски, хотя не терпел алкоголь. Когда он наконец пришел в казино, его качало, он был агрессивен, и Эдди Феррантино отвез его домой.

Но Анжело не успокоился. Он позвонил одной из своих девиц и отправился с ней в Трэмп. Там он увидел Рио в кругу ее так называемых друзей.

— Ты стерва! — прошипел он.

— А ты ничтожный любовник, — парировала она.

— Пошли ко мне, и ты подавишься своими словами.

— Меня интересует кое-что другое, — насмешливо улыбнулась Рио.

— Ты и получишь кое-что другое, — пробормотал он. Он был пьян.

— Пошли, — сдалась Рио.

Они взяли такси. Как только они вошли в его комнату, Рио сорвала с себя платье. И тут Анжело понял, что совершил ошибку. Пьянка сделала его вялым и сонливым.

— Итак? — Рио вызывающе смотрела на него, уперев руки в бедра и расставив ноги. — Раздевайся, любовничек.

Он был таким пьяным и измотанным, что пришлось его раздеть. Он засыпал на ходу. Ни о каком возбуждении не могло быть и речи. Он чувствовал себя посрамленным и убогим. На Анжело невозможно было смотреть без смеха.

— Дай мне знать, когда станешь большим и взрослым. — Она скользнула в свое платье и ушла.

 

23

Было уже поздно, когда Ник наконец смог покинуть дом брата. Возникло много проблем, которые необходимо было обсудить, но Ник был спокоен. Все эти дела его непосредственно не касались. В Калифорнии пока все шло гладко, а то, что в Нью-Йорке Фрэнка трясет, ему пока на это плевать. У Фрэнка своя голова на плечах.

Он так им все и сказал. Энцио рассвирепел.

— Недоумок, — кричал он. — Завтра и у тебя будет то же самое. Думаешь, у тебя есть особый ангел-хранитель! Что за идиотизм! — Не только Энцио, но и Фрэнк злился на него, что он прилетел без телохранителя.

— Не смей впредь шага сделать в Нью-Йорке без охраны! — кричал на него Энцио, и Фрэнк согласно ему поддакивал. Они заменили шофера с машиной, которого Ник нанял в аэропорту Нью-Йорка, двумя людьми Фрэнка.

«Как же будет чувствовать себя Лара с двумя вооруженными охранниками у дверей своей квартиры?» — подумал Ник. Было уже поздно, когда он вошел в «Ле клаб».

Лара сидела в компании людей, которых он, к счастью, не знал. Она его представила, но было бы лучше ей этого не делать. Чем меньше людей будет знать, кто он, тем лучше. Он скользнул взглядом по присутствовавшим и не заметил среди них знакомых. Это было хорошо. Во всяком случае, они были здесь с Ларой не одни, можно лишь предположить, что они здесь вместе. Он даже пришел сюда после нее.

Ник несколько расслабился. Лара, как всегда, выглядела прекрасно. Ему захотелось схватить ее в объятия. Ему надоело встречаться с ней только в дискотеках или на вечеринках.

Он коснулся под столом ее ноги.

— Пойдем, — шепнул он.

— Ты же только что пришел, — сказала Лара с улыбкой. — Это невежливо.

— Послушай, — он крепче сжал ее ногу под столом, — мне они безразличны.

— В самом деле? — игриво спросила Лара. — Господи, как на тебя действует перемена климата. Пойдем потанцуем.

У него не было никакого желания танцевать, ему просто хотелось уйти. Лара потащила его на танцплощадку и прильнула к нему. Он почувствовал возбуждение в предвкушении того, что его ожидает. К черту Эйприл, он был свободен и еще не женат.

Каждый раз, когда Энцио бывал в Нью-Йорке, хозяин итальянского ресторана «Пиноккио» устраивал ему королевский прием. Этот ресторан содержала вся семья: отец, мать, две дочери и сын.

Они знали вкусы и привычки Энцио, и, когда он бывал там, все столики занимали только знакомые и приятные ему люди.

Так было и в этот раз. За одним из столиков сидел Коста Геннас, небольшого роста, вечно потный, с черными зубами и шишковатой кожей. Он пришел с тремя красивыми девушками, на которых заглядывались посетители ресторана. Компания бросалась в глаза и выглядела как-то неестественно.

Коста чувствовал себя прекрасно. Он откусил кончик короткой толстой сигары, выпустил клубы душистого дыма. Перед ним стоял бокал с виски. Через специальную серебряную соломку он время от времени прикладывался к любимому напитку.

За столом все молчали. Девицы, каждая из которых была по-своему хороша, выглядели безучастными. У всех были одинаково зачесанные назад волосы, все они были полногруды и длинноноги.

Когда вошел Энцио, Коста Геннас вскочил со своего места. Энцио отрывисто кивнул ему, проходя мимо, и только через час пригласил его за свой стол.

— Мне нравится блондинка. Кто она?

— Девятнадцать лет, — поспешно ответил Коста, — приятная девушка, работает усердно, у нас всего два месяца. Была замужем за каким-то парнем. После того, как он исчез, решила, что есть другие возможности, чтобы обеспечить свою жизнь. Мы хотели послать ее в Бразилию, где ее появление было бы сенсацией. Но, конечно, когда я узнал, что вы кого-то ищете, я решил ее задержать…

— Она чистая? — спросил Энцио.

— Чистая ли она? — переспросил удивленно Коста и бросил взгляд на охранников Энцио. — Он спрашивает меня, чистая ли она. Да разве я когда-нибудь…

— Ну хватит, — резко оборвал его Энцио. Он не терпел Косту Геннаса как прежде, так и теперь. Но у Косты всегда были лучшие девицы, и он точно знал, какие из них могли понравиться Энцио. — Пришли ее ко мне, — пробурчал он.

Девушка подошла, покачиваясь на очень высоких каблуках, грудь колыхалась. Она улыбнулась немного натянутой улыбкой, а Энцио показал ей жестом на место рядом с собой. Он детально осмотрел ее.

Красивое, с тонкими чертами лицо, на котором особо выделялись яркие, полные губы. Зеленые тени над карими глазами. Можно было предположить, что у нее есть веснушки, которые она тщательно скрывала. Фигура ее была безупречна.

— Как тебя зовут? — дружелюбно спросил Энцио.

— Мириам, — прошептала она голосом Мэрилин Монро.

— Хорошо, Мириам, — сказал Энцио, и его взгляд жадно уставился на глубокую складку между ее грудями. — Как ты отнесешься к тому, чтобы переехать жить ко мне в Майами?

Будильник в комнате Анны Марии звонил каждое утро в шесть часов.

Затем с большим трудом она медленно ползла в темноте на кухню.

Ей нравилось там сидеть по утрам, пить горячий чай и наблюдать, как наступает день. Ей доставляло удовольствие готовить завтрак самой; помешивать в сковороде сочные, толстые куски свинины, жарить хлебцы, ставить на стол приготовленный ею самой сливовый мармелад. В семь часов, когда все появлялись к завтраку, у Анны Марии все уже было готово.

Она была здоровой женщиной, но после четырех беременностей ноги отяжелели, а фигура необычайно раздалась. Должен вскоре родиться очередной ребенок. Фрэнк обычно от нее в это время отходил. Он не прикасался и даже избегал смотреть на нее. И хотя он никогда ничего не говорил, ее это огорчало. В конце концов он сам хотел иметь много детей.

Анна Мария набросила халат. Она чувствовала себя переутомленной и надеялась, что роды начнутся уже сегодня. Вчерашний день был таким суматошным. Визиты Энцио всегда требовали большого напряжения. Для приготовления его любимых блюд требовалось немалое кулинарное искусство, дети становились беспокойными, Фрэнк был в плохом настроении и нервничал.

Ей казалось, что она только что легла в постель, а уже начался новый день.

Она потащилась на кухню, включила свет и, не веря своим глазам, уставилась на Фрэнка. С покрасневшим лицом, пыхтя, он был на Бет, лежавшей на столе. Он был почти одет, но она голая, совсем голая, и смятая белая ночная рубашка валяется за полу.

Анна Мария схватилась за распятие, висевшее у нее на шее, и ее глаза широко раскрылись от боли.

— Проклятье, — прошипел Фрэнк. Он только что подошел к оргазму, и на пол струей потекла молочно-белая сперма.

— Ты, дерьмо! — заорал он на Анну Марию. — Проклятое дерьмо, ты шпионишь за мной. — Его лицо было красным от ярости.

Анна Мария попятилась к выходу, но было уже поздно. Фрэнк вне себя от бешенства бросился за sen с поднятыми кулаками. От удара она рухнула на пол. Он продолжал ее избивать.

Бет едва понимала, что происходит. Этого она не хотела. Когда она переставила время на будильнике Анны Марии, то хотела только, чтобы она застала их вместе, но не могла даже представить, что он полностью потеряет контроль над собой.

Бет вышла из оцепенения и кинулась к Фрэнку, пытаясь оттащить его от жены, она хватала его за руки, кричала, просила опомниться.

Наконец он, кажется, понял, что наделал, и остановился.

— Боже мой, — застонал он. — Боже мой!

Анна Мария лежала неподвижно, и Бет показалось, что она мертва. Но когда она наклонилась над ней, то услышала слабое дыхание и, не спрашивая Фрэнка, позвонила в «скорую помощь».

Когда прибыли санитары, Фрэнк плакал и пытался качать Анну Марию на руках.

— Она упала с лестницы, — сказал он им.

Врачи обменялись многозначительными взглядами — такие истории им приходилось слышать уже не раз.

Стоны Анны Марии переходили в страшные звериные крики.

— Срочно везите ее в больницу, как можно быстрее! — настаивала Бет. — Кажется, у нее начинаются роды.

 

24

В глазах Лероя Джезуса Болза не промелькнуло ни искорки интереса, когда перед домом Фрэнка Бассалино остановилась машина «скорой помощи». Он медленно и методично перекатывал во рту жевательную резинку. Теперь он вынул ее изо рта, слепил крепкий твердый шарик и катал его между пальцами. Как просто было бы сейчас убить Фрэнка Бассалино. Один прицельный выстрел между глаз — чисто детская игра. Пока эти недоумки, по всей видимости его охранники, опомнятся, его и след простынет.

Это было легче, чем уложить старика. Энцио знал, как защищаться. Его повсюду сопровождали четверо из его людей.

Конечно, он охранял себя старыми методами, но было много других возможностей до него добраться.

Лерой зевнул, жаль, что здесь нечего было делать. Но он знал, что как только представится возможность, и Даки К. Вильямс распорядится…

Он отбросил шарик. Сейчас у него было другое дело. Конечно, потребуется немало ловкости ухлопать Бассалино, но он покажет им, на что способен.

Не спеша, Лерой вернулся к снятому им автофургону. На нем была недорогая одежда. На тенниске отчетливо было видно название прачечной «Сэмонс Лайнеси». Сев в машину, он надел черную кожаную шляпу и солнечные очки с желтыми стеклами.

Отъезжая, он язвительно ухмыльнулся. Можно себе представить, что говорили бы свидетели: «Это был черный парень, примерно лет двадцати, высокого роста». И затем: «Откуда я знаю, как он выглядел? Он был черный, и все».

— Мы все похожи друг на друга, — бормотал Лерой про себя. — Все мы одинаково красивы.

Машину он вел очень осторожно. Малейшая авария была бы для него крайне нежелательна.

«Барбареллис», большой ресторан с баром, был расположен на одной из главных улиц. Лерой припарковал машину непосредственно перед ним, вынул из кузова большую коробку с бельем и с трудом понес ее в здание. Девушка у кассы складывала счета, а морщинистый старик подметал пол.

— Доброе утро, «Сэмонс Лайнеси», что еще забрать? — пропел Лерой. Девушка не обращала на него внимания. Она работала здесь лишь неделю.

— Не имею понятия, — сказала она. — Здесь еще никого нет? Поставь ее на стол.

— Хорошо. — Тихо насвистывая, Лерой пошел к угловому столу. Старик даже не посмотрел на него.

— Завтра зайду опять, — сказал Лерой.

— Ладно, — безразлично ответила девушка. Продолжая насвистывать, он вышел.

Миновав три квартала, он услышал взрыв. Он испытал странное, почти безумное чувство, осторожно достал новую пластинку жвачки из упаковки и еще осторожнее повел машину дальше.

Подъезд к парадному входу ночного клуба «Мэннис» был закрыт. Лерой вынул из машины коробку с бельем и направился к черному входу. Он был открыт, и в помещении, казалось, никого не было,

Лерой прошел мимо многочисленных грязных кабин для переодевания и, миновав танцплощадку, поставил коробку на стол.

Он слегка вспотел, коробка была очень тяжелой, а времени оставалось мало. Он уже возвращался, когда дверь дамского туалета открылась и чей-то голос спросил:

— Эй, молодой человек, что ты тут делаешь?

Лерой усмехнулся.

— «Сэмонс Лайнеси», — ответил он. Женщина враскачку шла к нему. Она была толстой и старой, по всей видимости, уборщица, и с ней маленькая резвая девочка. Лероя смутило то, что обе они были темнокожими.

— Мы не имеем дел с «Сэмонс Лайнесн», — сказала старая женщина. — Так что забирай свою коробку и уматывай отсюда.

Лерой быстро взглянул на часы. Времени оставалось в обрез. «Дерьмо», — кричал ему внутренний голос. «Дерьмо, дерьмо. Будь благоразумным и уноси свой зад подальше отсюда». Но он не двинулся с места, ведь это были люди его крови. Черные не должны убивать черных;

— Да, мэм, — сказал он спокойно. — Не будете ли вы так любезны пойти со мной и объяснить это, шоферу?

Женщина недоверчиво посмотрела на него, затем повернулась к девочке.

— Ты останешься здесь, Вера Мария, не уходи никуда. Ты слышишь?

Лерой лихорадочно Думал. Сказать ей правду? Нет, старуха ему не поверит. В любом случае нельзя терять ни минуты. Быстро и решительно он схватил ребенка и бросился к выходу. Ребенок начал кричать. Лерой оглянулся. В паническом страхе, дико размахивая руками, женщина бежала за ним.

Мысленно он начал обратный отсчет времени — 60, 59, 58. Было уже поздно садиться в машину. Она взлетит в воздух вместе со зданием… 45, 44, 43.

Наконец они вырвались из опасной зоны.

— Заткнись! — крикнул Лерой девочке. Старая женщина была еще достаточно далеко. Их разделял по меньшей мере квартал,

Он бежал вниз по улице, прижимая к себе ребенка и слыша за собой крики старухи.

— Держите его, у него мой ребенок, моя Вера Мария.

Прохожие таращились на него, но никто не пытался остановить. Никто даже не думал об этом. Ведь это же Нью-Йорк.

На углу он остановился. Теперь каждую секунду мог прогреметь взрыв. Он опустил ребенка.

— Стой на месте! — сказал он, увидев вдалеке бежавшую к нему старуху.

Он бросился к ближайшей станции подземки, злясь на себя за собственную глупость.

Затем громко и отчетливо прозвучал взрыв. Женщина и ребенок стояли как вкопанные, в то время как прохожие мчались туда, где прогремел взрыв.

Лерой сбежал по ступенькам метро вниз. В мужском туалете он сорвал с себя рубашку служащего фирмы «Сэмонс Лайнеси», шапку и очки.

Сегодня утром он хорошо поработал. Он сам кое-что показал семейству Бассалино, и Даки К. Вильямс, очевидно, тоже будет очень доволен.

 

25

Такого чувства Анжело никогда еще не испытывал. Оно переполняло его, а в голове постоянно пело — Рио Джава, Рио Джава. Он не мог думать больше ни о ком другом, только о ней.

«И что это за жизнь? — думал он с горечью. Нет, это неотвязное, терзавшее его чувство не могло быть любовью. Она не была красавицей, да и не очень молода. — Просто индейская потаскуха, надо забыть о ней!»

Отец позвонил ему из Нью-Йорка: кругом одни проблемы, начали приходить письма с угрозами, Анжело не должен выходить без сопровождения.

— Ах, ты преувеличиваешь, — осмелился сказать Анжело. То, что сказал отец, звучало как в старом гангстерском фильме.

— Читай газеты, ты, несведущий младенец, нападения следуют одно за другим. Ты мой сын, и за тебя в один прекрасный момент могут потребовать кругленькую сумму. Я дал команду Стевесто прикрепить к тебе телохранителя.

Анжело застонал:

— Но послушай…

— Нет, это ты послушай. До меня дошел слух, что ты пьянствуешь. Возьми себя в руки, или я верну тебя назад. Ты этого хочешь? — Анжело проглотил готовую сорваться с языка грубость. Ему нравилось быть в Лондоне.

Чем дальше они друг от друга, тем лучше это для него.

Его телохранителем отец назначил человека, которого все называли Шифти Флай. Анжело злило, что он повсюду следовал за ним. Шифти Флай оправдывал свое имя. Это был тертый калач. От взгляда его маленьких водянистых колючих глаз мороз пробегал по коже. Под его традиционно серым невзрачным костюмом всегда висела пропитанная потом наплечная кобура с револьвером.

— Это же смешно, — жаловался Анжело Эдди Феррантино.

Эдди смотрел на него безучастно. Он удивлялся, что этот бородатый негодник действительно был сыном Энцио Бассалино.

— Будь паинькой и делай все, что говорит тебе отец.

К черту паиньку! Анжело хватало этого уже по горло. Сначала Рио, а теперь еще и Эдди. Что они, собственно, о себе думают?

Он проводил время с разными женщинами и регулярно доказывал, на что способен. От них он не слышал ни одной жалобы. Он принуждал себя не звонить Рио. Она дрянь, дрянь, он достаточно от нее нахлебался и был сыт по горло.

Он выдержал целую неделю, но затем позвонил.

— Привет, Рио, это Анжело.

— Какой Анжело?

— Дрянь! Это Анжело Бассалино.

— Я должна подумать… мне кажется, я не могу припомнить Анжело Бассалино…

Он нервно засмеялся:

— Брось эти шутки. Я думаю, тебе понравится хорошая еда.

— Да, я питаюсь всегда хорошо и каждый вечер хорошо ужинаю, а ты?

— Я тоже.

— Почему же ты тогда не торопишься? Не пропусти свой ужин. — С этими словами она повесила трубку.

Он послал ей цветы, чего никогда не делал прежде. Когда они завяли, она отправила их ему назад. В приложенной к ним записке написала: «Странно — все, что идет от тебя, засыпает так быстро».

Он по-прежнему удовлетворял своих подруг, однако сам при этом не мог разрядиться. Он постоянно оставался в возбуждении и мог бы продолжать упражняться без перерыва целую вечность. Это причиняло ему страдания. Когда пенис разбухал, возникали боли в области желудка и продолжались всю ночь.

Вдобавок ко всему Шифти Флай, этот отвратительный, скользкий тип, следовал за ним повсюду.

Рио была довольна тем, как развивались события. Она всегда обладала способностью подчинять себе мужчин с помощью секса. Ларри Болдинг был одним из немногих исключений. Уж очень беспокоился за свою жену, политическую карьеру, репутацию.

Черт возьми, она могла бы подорвать его репутацию. Когда придет подходящее время, тогда…

Вот уже неделя, как она отослала цветы Анжело. Время пришло. Она взяла трубку и набрала номер. Анжело спал глубоким сном.

— Да? — прозвучал сонный голос.

— Эй ты, — сказала Рио, — я думаю, что пришло время показать тебе, как нужно по-настоящему трахаться. — На другом конце провода наступило молчание. — Последний шанс, — продолжала Рио, — пошевеливайся, и я покажу тебе пару трюков, которых ты никогда в жизни не забудешь.

Она положила трубку и потянулась всем телом, как кошка.

Анжело заставил себя встать с постели. Была уже полночь. Он набросил кое-какую одежду, выбрался из дома через черный вход, чтобы избавиться от Шифти Флая, и поехал к женщине, которая стала смыслом его существования.

 

26

Лара ходила по комнате и нервно затягивалась сигаретой. Было раннее утро, через серую пелену постепенно проступали очертания Нью-Йорка.

Зачем она согласилась на это?

Ник еще спал. Почему это должен был быть обязательно Ник?

Ее рука слегка дрожала, лицо покраснело, волосы были спутаны. Ей больше не хотелось продолжать эту игру. Ник не должен отвечать за своего отца. Даки К. Вильямс был прав, а Рио со своим планом — нет. Как бы она ни любила Маргарет, та была мертва, и никакими средствами, планами или местью ее не воскресить.

Если виновным в ее смерти был Энцио Бассалино, тогда Даки должен отомстить именно ему.

Они вернулись из «Ле клаб» только в три ночи.

— Пойдем ко мне в отель или к тебе? — спросил Ник. Они оба были слегка пьяны.

— Ко мне. — В машине они обнимались и целовались, как будто первый раз в жизни.

— Я хочу тебя до умопомрачения, моя дорогая, — сказал он и в подтверждение прижал ее руку к ширинке своих брюк.

Все это ее забавляло, и в определенной мере она чувствовала себя виноватой. Но чувство вины прошло, когда он сорвал черное, стоимостью шестьсот долларов платье и, не сдерживаясь, на полу, со страстью овладел ею.

Потом они перешли в спальню и еще два раза предались любви, пока не уснули.

Как же она могла влюбиться в человека, которого, должна была ненавидеть.

— Не выпить ли нам кофе, принцесса? — Ник голый придвинулся к ней. Его тело было стройным, загорелым. Он обнял ее, притянул к себе, медленно расстегнул ее халат и обнажил тело.

Со вздохом она откинула голову назад, наслаждаясь его поцелуями. Еще никто и никогда не привлекал ее к себе с такой силой. Всегда были какие-то причины, по которым она С кем-нибудь ложилась в постель, убедительные, хорошо обоснованные причины. С Ником все было по-другому. То есть причина, конечно, была, но сейчас она не имела значения.

— Ты прекрасна, — бормотал он, — прекрасна, прекрасна! — Она крепко обняла его.

Скоро должны были появиться утренние газеты, как он будет тогда себя чувствовать?

Бет осталась с детьми Бассалино. Ей было не по себе от того, что она сделала. А если пострадает ребенок Анны Марии?

Утром позвонил Фрэнк. Его голос звучал странно.

— Упакуй свои вещи и исчезни, — сказал он Бет. — И немедленно. Чтобы к моему возвращению тебя там не было.

— Все в порядке? — спросила Бет. — Как ребенок? — На какой-то момент она замолчала, затем голос Фрэнка зазвучал грубо и громко:

— Исчезни из моего дома и не оставляй адреса. Если я тебя когда-нибудь встречу, я тебя убью. — И он бросил трубку.

Бет дрожала. Теперь все позади. Все, что случилось, позади. Она снова свободна и может уйти.

Она подняла трубку, набрала номер справочной и попросила телефон больницы. Она уже знала, что ей скажут, но должна была сама убедиться.

— Я родственница госпожи Бассалино, которую привезли к вам сегодня утром. Что с ней?

— К сожалению, мы не даем справок по телефону.

Бет бросилась в свою комнату, упаковала вещи. Детей она оставила под присмотром служанки.

Покидая дом, она почувствовала облегчение, будто на нее дохнуло прохладным бризом.

На автобусе доехала до больницы. Она боялась, что встретит там Фрэнка, но желание узнать, что случилось, было сильнее.

— Госпожа Бассалино умерла сегодня утром в восемь часов, — услышала она от сестры. Осложнения из-за положения ребенка и другие обстоятельства… — Они обменялись еще несколькими фразами.

— Вы ее подруга? Я думаю, что доктор Роджерс захочет поговорить с вами.

— А как ребенок?

— Все возможное было сделано, но, к сожалению…

Бет развернулась на каблуках и бросилась бежать.

Сестра последовала за ней.

— Подождите же, может быть, вы нам поможете…

Бет продолжала бежать. Она остановилась только на Центральном вокзале.

Перед тем, как сесть в поезд, она позвонила Кэсс.

— Слушай, случилось то, чего все хотели, — сказала она с горечью в голосе. — Но как это поможет Маргарет? Это ее не вернет.

 

27

Они были в объятиях друг друга. Движения их были гармоничными.

— Ты становишься все лучше, — смеялась Рио, — может быть, я действительно ошиблась.

Анжело чувствовал, что напряжение с него спало. Он полностью себя контролировал. Наступил вечер, и любовная игра, которой они были заняты с середины дня, продолжалась.

— Я думаю, что теперь можно на время прерваться и перекусить, — предложила Рио. — У меня есть приятель, он принесет нам что-нибудь вкусное.

Она набрала номер телефона. Анжело лежал, откинувшись назад. Он чувствовал себя отлично. Они предавались любви несколько часов подряд, но он все еще был в хорошей форме.

— До скорого, — сказала Рио. — Да не забудь захватить с собой Пичез. Здесь затевается нечто интересное.

Рио скользнула назад в постель.

— Скоро будет чем перекусить, а как насчет аперитива?

Анжело на мгновение подумал, что ему нужно позвонить в казино, где он должен быть сегодня вечером, потом решил послать все к черту, тем более, что там он вновь мог попасть под опеку Шифти Флая. Торчащий под дверью охранник — слишком большая роскошь!

Рио время от времени пользовалась возбуждающими средствами. Она приготовила порцию и дала ему понюхать. Он глубоко втянул в себя запах.

— А ты совсем не так плох, но, господи; твоя борода так щекочет.

Энцио свирепо метался по кабинету врача. Фрэнк сидел в кресле, обхватив голову руками. С уст Энцио срывались проклятья, и было ясно, что адресованы они Фрэнку.

Вошел доктор Роджерс — молодой, усталый человек в очках, с сильными нервными руками.

Энцио дотронулся до его плеча.

— Доктор, мы знаем, что вы сделали все, что смогли, вам не в чем себя упрекнуть.

Доктор сбросил его руку.

— Я себя не упрекаю, — сказал он возмущенно.

Он повернулся к Фрэнку и впился в него взглядом;

— К сожалению, я должен сказать, что бедная женщина была жестоко избита. Это не оставило никаких шансов ребенку, это было…

— Она упала с лестницы, — прервал его Фрэнк. — Она упала!

— Господин Бассалино, внутренние повреждения свидетельствуют о том, что это не было падением с лестницы. Она была избита, и это должно быть засвидетельствовано в заключении о смерти.

Он. с отвращением посмотрел на Фрэнка.

— Несомненно, должно быть проведено расследование.

Энцио подошел к врачу вплотную.

— У вас есть семья? — спросил он.

— Да, — коротко ответил доктор.

— Красивая жена и милые дети?

— Не понимаю, какое это отношение имеет…

— Самое прямое, — прервал его Энцио. — Как мужчина, вы должны отнестись с пониманием к тому, что в семье случаются ссоры, сцены ревности. Разве вы не видите, как страдает мой сын? Вы хотите, чтобы он мучился еще больше?

— Господин Бассалино, я должен выполнить свой долг.

— Конечно, конечно, и я не хочу вам в этом мешать. Я считаю профессию врача прекрасной, но малооплачиваемой, что плохо, даже преступно. Вашей жене наверняка не хватает средств, чтобы быть еще более красивой.

Энцио на секунду умолк.

— Вы понимаете, что я имею в виду? Я старый человек, но мне еще нравятся красивые лица. Будет жаль, если ваша жена поблекнет.

Энцио вынул из кармана пачку банкнот, тщательно перевязанных резинкой.

— Здесь тысяча долларов, возможно, они вам пригодятся.

Доктор Роджерс помедлил, когда Энцио протянул ему упаковку.

— Возьмите же, — пробормотал он дружеским тоном. — И сохраните красоту вашей супруги.

Когда принесли газеты. Ник еще спал. Лара их быстро просмотрела. В одной из них в разделе скандальной хроники нашла ожидаемую заметку написанную острой на язык журналисткой, которая и оформила ее соответствующим образом:

«Задаешься вопросом, как это удается полной жизненных сил сорокалетней кинозвезде Эйприл Кроуфорд? Из осведомленных кругов стало известно, что после четырех лет замужества она готовится к еще одной брачной афере с тридцатилетним бизнесменом из Лос-Анджелеса Ником Бассалино. Однако кто-то его об этом предупредил, потому что, когда его видели последний раз, он собирался вылететь в Нью-Йорк в сопровождении очаровательно красивой двадцатишестилетней Лары Крихтон. Согласно последним сообщениям их, кроме всего прочего, видели танцующими, прижавшись друг к другу, в роскошной дискотеке «Ле клаб» в Нью-Йорке».

Под заметкой была помещена сделанная в Акапулько фотография Лары. Она выглядела пленительно. И рядом — фотография утомленной Эйприл, уходившей с одной из кинопремьер.

Да, для Эйприл это был конец. Она этого никогда не забудет. Но что это давало Ларе?

Это была нечестная игра. Она не могла предположить, что дело примет такой оборот и он ей понравится.

Ник был не таким, как все мужчины, которых она знала до него, такой мужественный, такой чувственный. В нем было все естественно и без фальши.

Она вернулась в комнату с газетой и бросила ему.

— Не думаю, что это тебе понравится, — сказала она упавшим голосом.

Рио приготовила фантастический коктейль. Ром, жженый сахар, яйца, сливки, бенедиктин — все смешано в ликере и тщательно взбито. Когда позвонили в дверь, она велела Анжело оставаться в постели и пошла сама открывать.

В туфлях на высоких каблуках, которые ей так нравились, голая, она направилась к входной двери.

Под влиянием принятых возбуждающих средств, обильного секса, напитков он чувствовал себя приятно переутомленным. Теперь она не будет больше над ним насмехаться. Наконец он показал ей все, на что был способен.

Он закрыл глаза. Возникло странное ощущение, будто он парил в воздухе. Оно отличалось от того состояния, которое бывало под влиянием алкоголя. Ощущение было таким, будто душа покидает тело, расплывается по углам комнаты, чтобы оттуда наблюдать за ним. Смешно, действительно смешно. Он не смог сдержать смеха, но смеялся не ртом, а, казалось, всем телом. При этой мысли его охватил новый приступ смеха, и чем дольше это длилось, тем более странными становились его ощущения.

Ему казалось, что комнату заполнила толпа людей. Дружеские, смеющиеся лица, которые радовались вместе с ним.

Они сбросили с себя одежду и как бы парили по комнате. У него не было сил подняться, но на душе было хорошо. Он веселился действительно от души.

— Эй, сладкий, — лицо Рио приблизилось к нему вплотную. — Ты помнишь Хернандо и Пичез? Они оба хотят тебя навестить. — «Навестить-ить-ить», — разносилось эхом по комнате.

Он качал головой, и ему казалось, что она отделилась от тела и кружила по комнате.

Хернандо крепко сжал его член, поласкал его, затем взял в рот. Анжело застонал от удовлетворения. Ему казалось, что его пенис стал больше, чем все тело, которое становилось ничтожным по сравнению с ним.

Затем в игру включился Пичез. У него было узкое славянского типа лицо, густые, золотистого цвета волосы. Он проявил себя как очень чувственная натура. Смех Рио разносился по комнате.

Она перевернула его, и Хернандо лег на него сверху. Анжело понял, что это был мужчина, но ему было совершенно безразлично. Это было прекрасно. Он почувствовал себя на седьмом небе, и разрядка была как взрыв, с которым мог конкурировать разве что взрыв атомной бомбы. Пенис — гигантское грибовидное облако. И он сразу уснул мертвым сном.

Ник нетерпеливо разговаривал по телефону из спальной комнаты Лары со служанкой Эйприл Кроуфорд.

— Прекрати это, Хэтти, я же знаю, что она дома. Скажи ей еще раз, что мне непременно нужно с ней поговорить, это очень важно.

— Господин Бассалино, — сказала Хэтти почти шепотом. — Это не имеет смысла, она заперлась в своей комнате и ни с кем не хочет разговаривать.

— Ты ей сказала, что это я?

— Как раз с вами она и не хочет разговаривать.

— Будь все проклято! Хэтти, ты же меня знаешь Я попытаюсь еще сегодня вылететь к вам. Сколько же бутылок она высосала до того, как заперлась в комнате?

— Господин Бассалино! Я просто в шоке. Я работаю у Эйприл девятнадцать лет, но никогда не предполагала, что Эйприл может так пить.

— Смотри за ней, Хэтти. Поговори с ней, убеди ее в том, что в газетах напечатана чушь, неправда. Сегодня вечером, по-видимому, я буду у вас.

Лара прослушала в соседней комнате весь этот разговор и сияя вошла в спальню.

— Итак! — сказала она, натянуто улыбаясь. — Было это или не было?

— Что? — спросил Ник.

— Назад в объятия бедной мамочки? Я думаю, что она простит тебе плохое поведение.

Ник печально покачал головой:

— Лара, Лара, ты меня просто удивляешь. — «Это я его удивляю! — зло подумала Лара. — О господи, я вела себя как наивная дурочка, ослепленная одной любовной ночью. Я все серьезно взвесила, поверила, что он останется здесь, но он, оказывается, думал только о том, чтобы скорее вернуться к Эйприл».

— Когда ты вылетаешь? — холодно спросила она.

— Я не знаю точно. Я должен сначала позвонить отцу.

— О, понимаю, тебе можно уйти только после того, как разрешит папа. А если папа разрешит тебе остаться еще на одну ночь. Ну и что? Мы тогда повторим то, что было? В конце концов, мы вместе, и было бы глупо не использовать это.

— Послушай, не говори, пожалуйста, как б… Это тебе не идет. Ты ведь знала, что тебя ждет. Ты знала, что я останусь с Эйприл. Я люблю Эйприл Кроуфорд и женюсь на ней.

— Оскорбления можешь оставить при себе, — чувствуя, что сейчас заплачет, сказала Лара. — Одевайся и убирайся отсюда.

Ник пожал плечами.

— Если для тебя это что-то значит, то знай — последнюю ночь я никогда не забуду.

— Да, для меня это много значило, но теперь абсолютно ничто.

Он попытался взять ее за руки, но она оттолкнула его.

— Ты вернешься в Лос-Анджелес?

— С тобой? — с сарказмом спросила Лара.

— Ты знаешь, о чем я говорю.

— Нет.

— Когда я смогу тебя снова увидеть?

Лара улыбнулась.

— Господи! Ты действительно мне осточертел. Только что ты говорил, как ты любишь Эйприл и что ты хочешь на ней жениться, и тут же спрашиваешь, когда можно увидеть меня. В таком случае ты меня никогда больше не увидишь.

Он покачал головой.

— Не рассчитывай на это.

Голли с Сегалом зашли в больницу, чтобы забрать Фрэнка домой.

— Не спускайте с него глаз, — приказал Энцио. — Будьте постоянно с ним.

Энцио все подготовил для похорон и обо всем договорился с родными Анны Марии, которые до сих пор жили в Сицилии. Ее мать и сестра хотели быть на похоронах и через день должны прилететь в Нью-Йорк.

Энцио все еще не мог понять, что же произошло с Фрэнком, именно с Фрэнком. Избить беременную жену… Видит Бог, это отвратительно… Но слава Богу, что Энцио вовремя оказался здесь и удалось все уладить. Позорное пятно не ляжет на репутацию семейства Бассалино. Никогда и ни при каких обстоятельствах он не ожидал от своего старшего и, как он до сих пор считал, самого надежного сына ничего подобного.

Конечно, это не пройдет безнаказанно. За такой грех Бог его накажет. Иногда Энцио верил во всемогущество Бога.

Да, это было ужасное утро! Ко всему прочему поступили сообщения о взрывах в «Мэннисе» и «Барбареллисе».

Это дело рук черных ублюдков. Они ответят за это, против них надо применять только силу. Но как это сделать в отношении кучки сумасшедших, которые взрывают рестораны среди белого дня? Энцио понимал, что ответный удар необходим, иначе на карту будет поставлена репутация его предприятия. Кто же будет платить деньги за безопасность, которая ему не гарантируется?

Все утро он пытался дозвониться до Анжело в Лондон. Где только болтается этот глупый мальчишка? Одно огорчение следует за другим. Как хотелось бы, чтобы в его возрасте их не было вовсе. Анжело не появился и в казино, исчез из-под опеки своего телохранителя.

Энцио разразился проклятиями, когда на очередную попытку дозвониться до Анжело ему ответили, что по этому номеру никто не отвечает. Он знал, что сделает, когда доберется до него. Он заставит его прилететь на похороны Анны Марии и оставит здесь. Хватит веселых ночей в Лондоне.

Возможно, он вновь получит работу у Фрэнка, во всяком случае, он должен быть на глазах у семьи, где его можно держать под контролем.

Ник наконец приехал в отель.

— Где ты так долго был? — накинулся на него Энцио. — Ты должен заехать в госпиталь.

— Я узнал об этом только сейчас. Что случилось?

Энцио с сожалением пожал плечами.

— Несчастный случай. Она упала с лестницы.

— Упала с лестницы? Как это так? Где был Фрэнк? Господи, но это звучит неправдоподобно.

Энцио кивнул.

— Я знаю, знаю, но она ведь была беременна, ноги ослабли. Трагический случай.

— Она была такой славной…

— А ты, дьявол тебя возьми, — вдруг вновь набросился на него Энцио, — где ты болтался всю эту ночь? Ты был мне нужен, но тебя невозможно было найти. — Энцио покачал головой. — Неужели ты не понимаешь, Ник. Сейчас очень опасное время.

— Как только я проснулся, начал тебе звонить в отель, — попытался защищаться Ник. — А потом сразу же помчался сюда.

— Это ты вчера все время куда-то мчался, — сухо отреагировал Энцио. — Слава Богу, что ты хоть отвязался от этой старой голливудской клячи. Все, болтать некогда. Ты идешь к Фрэнку и останешься там.

— Я бы лучше вернулся на побережье, без меня…

— Хватит, заткнись! — заорал Энцио. — Я не понимаю своих детей. Твой брат потерял жену — твою невестку. Ты должен был плакать, а ты тут болтаешь о возвращении домой. Нет, ты пойдешь к брату, останешься там, чтобы утешить его. Останешься в Нью-Йорке, пока не пройдут похороны.

— Когда они состоятся?

— Не лезь ко мне с вопросами! — рявкнул Энцио. — Вон отсюда! — Его сердце бешено билось, конечно, это от перенапряжения и горя.

Даки К. Вильямс, получив известие об удавшихся взрывах, был доволен. Он поздравил Лероя, а затем разыскал Кэсс.

— Я хотел бы сдать квартиру, — сказал он.

Квартира, в которой они жили с Маргарет, принадлежала ей. После ее смерти Даки решил там остаться, а необходимые бумаги оформляла Кэсс. Теперь ему нужно было забыть о прошлом. Он был уже давно готов к переезду, но сначала надо отомстить убийцам Маргарет.

Кэсс рассказала ему об Анне Марии Бассалино и о возвращении Бет в коммуну.

Он пожал плечами.

— Я вам сразу сказал, что она не должна была в этом участвовать.

Кэсс была с этим согласна.

— Убери и остальных, — нажимал на нее Даки. — Теперь я берусь за дело и сделаю все по-своему. Я не хочу, чтобы вы мне мешали.

Даки позвонил своему менеджеру.

— Организуй очередное представление, старик, через неделю предстоит новая работа.

Затем был звонок Лерою.

— Сделай теперь все очень быстро. Сначала Фрэнк на похоронах, потом его дом. Я не хочу больше бездействовать. План твой — как договорились. Деньги тебя ждут.

Анжело стоило большого труда приподнять веки, но в конце концов ему это удалось. Он тер свои заплывшие, воспаленные глаза, лежа в постели Рио. Шторы были закрыты, и он не мог понять, день это или ночь. Все тело болело, и он испытывал незнакомое до этого чувство.

— Господи, — медленно и с большим трудом сел. — Что же это, черт возьми, со мной вчера было? — Он четко помнил, как добрался до квартиры Рио. Помнил, как она его встречала и с чего началось: возбуждающие средства, напитки — больше он ничего вспомнить не мог. Как долго все это продолжалось? Дальше какая-то пустота. Конечно, все дело в напитках — густые, как крем, фантастические напитки. Рио макала в них палец и угощала его ими.

— Но где же Рио?

Не чувствуя тела, он все-таки заставил себя подняться. Память постепенно возвращалась к нему. Он побрел в туалет, там на зеркале были наклеены фотографии, на которых было изображено все, что с ним произошло. И чтобы он совсем не сомневался, Рио на зеркале написала губной помадой: «Ну и продолжай в том же духе! Я уже давно подозревала, что ты педераст!»

Он стал внимательно разглядывать фотографии, на которых он был с брюнетом и прекрасной блондинкой, он она не могла быть девушкой, поскольку грудей у нее не было, но зато был пенис.

Анжело всегда испытывал отвращение, когда сталкивался с такими типами. В нем все восставало, когда к нему прикасался мужчина, даже если это был просто дружеский хлопок по плечу. Он со страхом избегал обществ гомосексуалистов. Только этого еще не хватало. На фотографиях он смеялся, и было видно, что он получал огромное удовлетворение.

— Боже мой, а что, если эти фотографии увидит отец?

Он лихорадочно сорвал их с зеркала, разорвал в клочья и спустил в унитаз.

Теперь, избавившись от этих улик, он облегченно вздохнул и почувствовал себя лучше.

И чего он так испугался? Он не был педерастом, и почти половина женского населения Лондона могла бы это подтвердить. Во всем виновата одна только Рио. И где она, черт возьми!

Он осмотрел всю квартиру и убедился, что в ней никого нет. Никакого сомнения, что она все это подстроила. Но за это ей придется раскаяться. Он придумает, как ей отомстить. На сей раз они поменяются ролями.

Ник ушел. Лара нервничала. Все начиналось так, как она запланировала, и вдруг такой неожиданный оборот.

А что, если Эйприл все-таки примет его назад? Это маловероятно, но вдруг? Ведь она наконец встретила человека, который пробудил ее чувства, не зависевшие ни от его денег, ни от его положения.

Это чудесно, что она впервые за последние годы получила удовлетворение в сексе. Чудесно, что она впервые по-настоящему влюбилась. В этом не было уже никакого сомнения. Лара решила: что бы ни случилось, она будет ко всему готова. Но продолжать игру она больше не хочет и встречаться с Ником тоже не будет. Она позвонит Кэсс и скажет ей об этом, потом она позвонит принцу Альфа в Рим или где он там. Пусть он заберет ее отсюда.

Ник поехал к Фрэнку. Дети то затихали, то начинали плакать и звать маму.

— Где гувернантка? — спросил Ник.

— Ее здесь больше нет, — пробормотал Фрэнк.

Опустившийся, с красными глазами, он пил чистое виски, еле держась в кресле.

— Мне безумно жаль, Фрэнк, — начал Ник. Фрэнк никогда не был по-настоящему близок ему. В детстве Фрэнк часто избивал его до синяков. Он был старше и сильнее и всегда делал все лучше его.

Ник вошел в комнату, где сидели Голли и Сегал перед телевизором. Этот дом угнетал его. Он был старым и запущенным, как и двадцать, и тридцать лет назад.

Ник с тоской вспомнил свой большой, уютный, современный дом в Лос-Анджелесе.

И дом Эйприл был красивым, просторным, с озером в саду и с закрытым бассейном. Нью-Йорк вызывал у него отвращение — грязные улицы и сумасшедшие люди. Все бледнолицые и постоянно куда-то спешат.

Он поднялся на второй этаж и попытался связаться с Эйприл, но трубку снова взяла Хэтти. Он сообщил, что его возвращение задерживается, и рассказал ей о случившемся.

— Очень важно, чтобы ты ей все объяснила, — попытался убедить он девушку.

«Господи, Эйприл думает, что я торчу здесь из-за Лары».

Он вспомнил о Ларе и должен был признаться себе, что она очень мила. Она была просто восхитительна. Но красивых девушек в Лос-Анджелесе более чем достаточно, а вот Эйприл Кроуфорд была оригинальной, настоящей звездой. Ник был уверен, что она простит его. Он объяснил бы ей, что в этой сплетне не было ни слова правды, это было чистой случайностью, что они летели в одном с Ларой самолете, Лучше, чем кто-либо другой, Эйприл знает, чего можно ожидать от скандальной прессы. Кто верит в подобную глупость?

Да, Ник был уверен, что все будет в порядке.

Интересно, что сейчас делает Лара? Бросит ли она трубку, если он ей позвонит? Не стоит. Лучше, если он о ней забудет.

Он ее обожествлял и наконец добился ее. И покончим с этой историей. Бог мой, какая же скука — торчать в доме Фрэнка!

— Сегал, — позвал Ник, — не сыграть ли нам в карты? А есть ли вообще карты в этом мавзолее?

Мери Энн Аугуст проснулась в Лос-Анджелесе. Она не могла вспомнить, как она там оказалась. После того, как Алио Маркузи облизал ее со всех сторон, у нее вдруг появилась женщина по имели Клэйра. Она еще вспомнила, что испугалась и сказала, что Энцио разозлится, если узнает об этом. Клэйра рассмеялась.

— Золотко мое, не беспокойся. Энцио все знает, он хочет, чтобы ты совершила со мной небольшое путешествие. — После этого Клэйра воткнула ей в руку иглу. Это она сделала очень ловко и профессионально. Потом они оделись и вышли из отеля, Потом были автобан… самолет… опять машины и, наконец, дом, комната и глубокий сон. Она только что проснулась. Это была скромная спальня с обоями оливкового цвета. Окна были закрыты ставнями. И дверь, и ставни заперты. Она глянула на себя в зеркало. Волосы растрепались и печально висели сзади, косметика расплылась по лицу.

Этот вид ужаснул Мери Энн. Она поискала сумочку и нашла ее на полу. Достала косметику, подкрасилась и привела в порядок прическу,

— Черт возьми, где же я нахожусь и что все это значит? — с тревогой спрашивала себя девушка.

В течение шести месяцев, которые она провела с Энцио, Мери Энн кое-что приобрела: украшения, одежду, норковую шубу и, чем она особенно гордилась, манто из шиншиллы. Эти вещи давали ей возможность выжить в том случае, если Энцио ее бросит. Она могла бы с ним обеспечить свое будущее, я ей не пришлось бы, как раньше, голой танцевать на сцене, чтобы заработать на жизнь.

Женщина, которая называла себя Клэйра, вошла в комнату. Ей было под сорок, стройная, несколько мужеподобная.

— Я ничего не понимаю, — произнесла Мэри Энн. — Где же Энцио? Это он захотел, чтобы я была здесь?

Клэйра ухмыльнулась.

— Он решил, что перемены и Калифорния пойдут тебе на пользу. Он знает, что у меня здесь много друзей, и считает, что тебе было бы неплохо кое с кем из них познакомиться.

— Почему он сам мне не сказал об этом?

Клэйра положила руку на плечо Мэри Энн.

— Энцио сказал мне, что одно из твоих лучших качеств — это то, что ты не задаешь много вопросов. Ты очень красива, но прическу надо изменить.

— Но Энцио нравилась моя прическа.

— Энцио здесь больше не появится.

— А что с моими вещами, украшениями, мехами, платьями?

— Не беспокойся. Энцио тебе все вышлет. Будь хорошей, не доставляй мне лишних забот, и тогда все будет прекрасно.

Несмотря на свою глупость, Мери Энн стала догадываться, что с ней сыграли злую шутку.

 

32

Шифти Флай доставил Анжело на борт огромного «Юмбо-Джет», вылетавшего в Ныо-Порк.

— Не думай, что это была легкая работа, — пробурчал он.

— Послушай, старик, — ответил Анжело, — не злясь, это твоя работа, только ты делаешь ее не очень хорошо.

Шифти Флай зло посмотрел на него. Он получил приличную взбучку от Эдди Феррантино за то, что Анжело ускользнул от него.

— Можешь здесь больше из-за меня не торчать. Я не удеру, — пробормотал Анжело. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Когда он их снова открыл, охранника уже не было.

Весь день складывался из сплошных неприятностей. Со всех сторон его ругали. Энцио из Нью-Йорка, Эдди Феррантино в Лондоне. Что плохого он в конце концов сделал?

Ему двадцать один год, он переспал с женщиной и никому не сказал, где будет находиться! Подумаешь какое преступление!

— Вам принести чего-нибудь выпить? — спросила стюардесса. Она была красива; если бы все было, как прежде, он сразу же прикинул бы, как с ней переспать, но сейчас голова его была забита совсем другим.

— Только колу, — сказал он. Оба кресла рядом с ним были свободны, можно расслабиться и подремать.

Телефонный разговор с отцом был неприятным. Да и внешним видом его он опять будет недоволен. Анжело не успел постричься и был похож на рок-звезду.

Ему хотелось бы сказать Энцио, что испытывает к нему добрые чувства, но в то же время он понимал, что не сможет этого сделать, хотя и не знает почему.

Огромный «Юмбо-Джет» медленно вырулил на стартовую полосу, и мысли Анжело вернулись к Рио. Она была исчадием ада, тип женщины, который не нравился Энцио, но Анжело ее боготворил. Она была независима и делала все, что хотела, хотя у нее были явно садистские наклонности. Его злило, что в напитки она подмешивала какое-то зелье, и он не знал, что это было. Звонила ли она ему?

Его внезапный отъезд в Нью-Йорк ее удивит. Может быть, она подумает, что он сбежал? Но от чего, собственно, ему сбегать? Для этого не было никаких причин.

Какой-то парень его употребил — такое уж большое дело. Ну и что с того! Большинство мужчин по меньшей мере раз в жизни прошли через это. Но когда он об этом думал, у него пробегали мурашки по телу и возникало странное ощущение в желудке. Неконтролируемое возбуждение пронизывало его тело, и он знал, хотя и не хотел себе в этом признаться, что ему будет приятно попробовать еще раз.

Лара поехала в аэропорт, чтобы встретить принца Альфа Массерини.

Она позвонила в Штадт, где он в это время был на соревнованиях по бадминтону, и попросила приехать и помочь ей.

Чтобы убить время, решила встретить его в аэропорту. По дороге в аэропорт она мечтала, как вернется в тот мир, который хорошо знала. В последнее время она слишком много думала, это плохо отражалось на ее внешности, появлялись морщинки на лице, сон становился неспокойным, ее охватывало чувство вины за то, например, что она тратила тысячи долларов на свои наряды, тогда как другие в это время голодали. Принц Альфа должен ей помочь вернуться к прежней спокойной жизни, именно он подходил для этого лучше других.

В аэропорту она нос к носу столкнулась с Ником. Какое-то время они недоуменно смотрели друг на друга, но Лара заставила себя улыбнуться и протянула руку.

— Ты возвращаешься в Лос-Анджелес? — вежливо спросила она.

— Нет, — покачал головой Ник. — Мой брат возвращается из Лондона. Я его встречаю. А ты?

— Мой друг прилетает из Европы. Я встречаю ее. — Она не поняла, почему вдруг сказала ее, почему она сразу не сказала «Я встречаю своего жениха принца Альфа Массерини, римского принца, а не какого-то жалкого типа — помесь янки с итальяшкой».

Всего лишь накануне они провели двадцать четыре часа в постели, а теперь стояли друг против друга, как чужие. Ник нервно посматривал на часы, а Лара оглядывалась в надежде увидеть кого-нибудь из знакомых.

— Пожалуй, пойду узнаю в справочном, не опаздывает ли самолет, — сказал Ник. — А какой рейс ждешь ты? Скажи номер. Я заодно узнаю.

Она протянула ему клочок бумаги с номером рейса.

— Жди здесь, — коротко сказал он.

Как только он отошел, у Лары возникло непреодолимое желание сбежать отсюда. Нет, это уж слишком по-детски! Она расстегнула легкое пальто и стала нетерпеливо ждать. Он скоро вернулся. Пока он шел по залу аэропорта, многие женщины заглядывались на него. Он принадлежал к тем мужчинам, которые заставляли женщин оглядываться, вспоминая, не известный ли это артист или певец? Это ее задело.

— Мы ждем один и тот же самолет. Он опаздывает на два часа. Не пойти ли нам в мотель, чтобы заняться сумасшедшей любовью? — сказал он с легкой улыбкой.

Лара холодно улыбнулась в ответ:

— Нет, спасибо.

— Жаль, — сказал Ник. Он полностью взял себя в руки. — Ты сейчас очень красивая.

— А как Эйприл?

— Спасибо, хорошо, — солгал Ник, — у нее все в порядке. Она поняла, что это была только сплетня.

— Но это же не сплетня.

Ник натянуто улыбнулся.

— Да, конечно, но об этом знаем только мы с тобой. И это останется между нами или…?

Лара наслаждалась этим моментом.

— В самом деле?

Ник крепко схватил ее за руки.

— Пойдем что-нибудь выпьем, мы же не можем торчать здесь два часа.

— Я решила не ждать и возвращаюсь в город.

— Но время у тебя есть, чтобы выпить чего-нибудь.

Она хотела сказать «нет», повернуться и навсегда: исчезнуть из его жизни. Но что-то заставило ее остаться.

Он повел ее в бар. Они сели за столик в нише и заказали шампанское с апельсиновым соком.

Официантка поглядывала на нее, как на проститутку.

— Я еще, вероятно, на пару дней останусь здесь, — заметил Ник. — Мы не могли бы, если ты тоже останешься…

— И что бы мы могли? — зло прервала его Лара. — Устроить еще пару любовных представлений? Немножко еще поразвлекаться, но чтобы об этом ничего не узнала Эйприл?

— Но вчера ты же ничего не имела против.

— Вчера я еще не знала, что у тебя задрожат колени, как только наши имена появятся в газете.

— Но ты же все знаешь о нас с Эйприл. Я никогда не делал из этого тайны, и это ничего не меняет. Я по-прежнему от тебя без ума. Ты же это знаешь. Ведь и ты чувствуешь то же самое. Не так ли? — Он взял руку Лары и крепко сжал ее. — Мы с тобой одинаково настроены. Поэтому не надо бороться со своими чувствами.

Как было бы просто согласиться с ним, поддаться ему. Остаться еще на пару дней и предаться этой невероятной любви.

— Ты встретишь своего друга, я брата, и, когда мы оба освободимся, я приеду к тебе. И никому, кроме нас с тобой, не должно быть до этого никакого дела. У тебя с собой запасной ключ от квартиры?

Какая сладкая месть.

— На возьми его. Это действительно неплохая идея.

 

33

Было бы несправедливо винить во всем Бога, думал Фрэнк. Она не виновата в том, что Анна Мария застала их вместе. Она ведь хорошая девушка, по-настоящему милая и заботливая.

Он раскаивался в том, что по телефону потребовал, чтобы она исчезла. Как это было глупо с его стороны! Теперь она нужна не только ему, но и детям. Таких девушек, как Бет, очень немного. В большинстве своем они испорченны, падки на деньги, стараются урвать что только можно.

Он захотел вернуть ее назад. Но как ее найти? Он даже не мог вспомнить, какое посредническое бюро ее прислало, и, хотя он послал запросы во все из них, о ней нигде ничего не знали.

Когда она ему представилась и показала рекомендации, он вспомнил, что даже не прочитал их, потому что она ему сразу понравилась и было с первого взгляда видно, что она честная.

И теперь оказалось, что он не только не знает, где она находится, но и вообще о ней ничего не знает, кроме того, что ее зовут Бет.

Он наказал своим людям отыскать ее след. Возможно, она вновь будет пытаться найти работу и обратится в одно из агентств. А сегодня благодаря собственной глупости ему оставалось только сидеть и ждать, а от этого и в голову лезли всякие недобрые мысли, которые ему удавалось заглушить только бутылкой виски. Естественно, в таком состоянии он не мог работать.

Энцио приказал Сегалу и Голли не спускать с него глаз и не выпускать из дома. После смерти Анны Марии прошло так мало времени, что рано было рассчитывать на его возвращение к работе. И все дела вел сам Энцио.

Он встретился со своим старым другом Штефано Кроуном. У того тоже возникло много проблем.

— Что ты думаешь делать?

Штефано Кроун пожал плечами. Он был на пятнадцать лет моложе Энцио и все еще вел дела самостоятельно.

— Я переговорю с ним, возможно, дам им что-нибудь или возьму в свое дело.

Энцио презрительно сплюнул.

— Стоит ли им что-нибудь давать, они ведь потребуют большего, а потом они захотят иметь все.

— Я занимаюсь легальным бизнесом, — сказал Штефано. — На прошлой неделе они взорвали два моих супермаркета. Я не могу допустить, чтобы работающие у меня люди со страхом вставали по утрам, боясь идти на работу. Только на прошлой неделе я не досчитался тридцати трех человек. Слухи быстро распространяются, и скоро могут разбежаться все. Что же мне тогда останется делать, если некому будет работать в моих гаражах, супермаркетах, в салонах?

Энцио опять сплюнул, Штефано интересовался только собственным бизнесом. Как он изменился за минувшие годы.

— Если ты свяжешься с ними, от меня помощи не жди, — сказал Энцио. — У меня другие планы.

Штефано покачал головой.

— Я больше не хочу неприятностей. Налоги я плачу. Я стал теперь бизнесменом. А чего хочет Фрэнк?

— Ах, Фрэнк, — вздохнул Энцио. — У Фрэнка сейчас голова забита другими делами. Ты слышал об этой истории с Анной Марией?

Штефано кивнул:

— Страшная трагедия.

— Похороны назначены на завтра. Твое присутствие было бы знаком участия.

— Конечно, конечно. Ты не сердишься на меня, Энцио?

— Нет, конечно, нет.

В этот же вечер Штефано Кроун был убит выстрелом в голову, когда он возвращался домой на Риверсайд.

— Это ужасно. В этом городе уже нельзя свободно выходить из дома, — участливо сказал Энцио, когда услышал об этом.

По лицу Алио Маркузи, который был в это время рядом, скользнула едва заметная улыбка.

 

34

— Анжело, ты прекрасно выглядишь!

Ник и Анжело обнялись. Они действительно были рады встрече. Анжело озабоченно провел рукой по бороде.

— Думаю, что старик выйдет из себя, когда увидит это.

— Да, ты несколько лохмат, — согласился Ник. — Но хороший парикмахер с этим быстро справится.

— Оставь, мне так нравится.

— Как хочешь, — сказал Ник. — Целоваться с тобой я не собираюсь.

Анжело внимательно глянул на него. Значила ли эта фраза нечто большее?

— Как ты долетел? — спросил Ник. — Симпатичные стюардессы? До нас дошли слухи, что в Лондоне ты не терял времени даром. Ты ведь и в ранней молодости был очень похотлив. Помнишь, как ты связался с маленькой звездочкой, а ее друг отделал тебя за это до синяков?

— Да.

— Вся беда в том, что ты почти всегда попадался. То тебя накрывает муж, то кто-либо из приятелей.

Анжело кивнул.

— Ладно, пошли. Энцио уже ждет тебя. Кстати, не обращай внимания на наш вооруженный эскорт. Энцио одержим навязчивой идеей, что мы оба являемся хорошей мишенью.

Анжело оглянулся и заметил невдалеке двух мужчин. Они проводили их с Ником к машине и заняли места на передних сиденьях.

Ник не обращал на них внимания, но Анжело чувствовал себя скованно. Общество Шифти Флая теперь представлялось ему более приятным по сравнению с этими типами, которые, казалось, вот-вот откроют пальбу.

— Что здесь, черт возьми, творится? — спросил Анжело, как только они сели в машину. — Почему меня вытащили в таком спешном порядке?

Ник глянул в окно.

— Ты слышал об Анне Марии?

— Нет, а что? Она родила?

— Она мертва, мой дорогой. Она упала с лестницы в своем собственном доме.

— Упала с лестницы? Как это могло случиться? Она болела?

Ник пожал плечами.

— Эй, а не избил ли ее Фрэнк, этот вшивый мерзавец?

Ник кивнул в сторону охранников.

— Поговорим об этом позже, — сказал он.

— Господи! — воскликнул Анжело. — Я всегда любил Анну Марию, она была так добра ко всем. Святая Дева! Это действительно ужасно!

Энцио ждал их в доме Фрэнка, который доканчивал на кухне бутылку виски. Голли и Сегал были, как всегда, рядом с ним.

Энцио ждал сыновей в комнате вместе с Алио. Двое из его охраны расположились у дверей черного входа, охраняли парадный вход, и еще двое в машинах перед домом.

Сейчас необходимо быть постоянно наготове, особенно после того, как сын Штефано Кроуна решил отомстить за отца. Он, по всей видимости, считал виновным в гибели отца Энцио.

— Я к этому не имел никакого отношения! — кричал он со злостью и обидой в голосе. — Как могло прийти Георгио Кроуну в голову заподозрить меня в этом! Это дело рук тех сумасшедших черных бандитов, которых Штефано Кроун хотел взять в партнеры.

Но Георгио Кроун ему не верил. Кроуны в это время уже вели переговоры с кое-какими группами черных, и убийство Штефано Кроуна им не было выгодно.

— Я думал, что Георгио придется убедить в это поверить, — сказал Энцио, взглянув на Алио с мягкой улыбкой. — Приготовь все. И, мой дорогой друг, пожалуйста, подумай о том, чтобы послать от меня и Семьи траурные венки на похороны Штефано. — Энцио чувствовал себя так хорошо, как не чувствовал уже много лет подряд. Жизнь в Нью-Йорке была напряженной, а Майами был слишком скучным для человека, который всю жизнь привык действовать.

К черту всех соперников семьи Бассалино. Энцио теперь угостит их лекарством, приготовленным по его собственному рецепту.

Выпив с Ником, Лара возвратилась назад в город. Она была в смятении, нервничала и злилась, что ввязалась в это темное дело.

Из своей квартиры она позвонила Кэсс.

— Больше на меня не рассчитывай, я очень сожалею, но я действительно сыта этим по горло.

— Я пыталась тебя застать, — ответила Кэсс. — У меня был Даки. Он намерен завершить это дело и просит не мешать ему. Мне кажется, он прав.

Лара слушала рассеянно.

— Я больше не хочу иметь с этим ничего общего. То, чем мы занимались, — это сумасшествие.

— Хорошо, — согласилась Кэсс, — это была сумасбродная идея. Я попытаюсь разыскать Рио. Я не знаю, что планирует Даки, но что бы это ни было, сейчас небезопасно находиться вблизи от семейства Бассалино.

— Возможно, они все в Нью-Йорке. Ник встретил Анжело в аэропорту. Кэсс, я думаю вернуться в Европу, — она горько усмехнулась. — Я хочу вернуться к прежней красивой жизни, окунуться в мир игр и развлечений. Я вновь заставлю говорить о себе. Передай сердечный привет Бет, если ее увидишь. — Она положила трубку.

Для чего все это было нужно? Ник ничего не понял, да и хотел ли понять? А что касалось Фрэнка — был ли повод для радости от того, что его жена лишилась жизни вместе со своим не увидевшим света ребенком?

Лара осмотрела себя в зеркале ванной комнаты. Ей показалось, что она изменилась, только не могла понять в чем. «Да, я выгляжу отвратительно», — подумала она, потом тщательно наложила на лицо слой косметики и пудры.

Затем медленно прошлась по комнате, опустилась в кресло, глядя на дверь. Она ждала принца Альфа.

— Ты негодник. — Энцио сплюнул, затем обнял Анжело и расцеловал его. — У тебя вид, как у проклятого коммуниста! — Как бы в подтверждение этих слов Анжело засмеялся. Так Энцио встречал его каждый раз уже многие годы.

— Прекрасно возвратиться домой, а? — спросил Энцио. — Когда что-то не ладится, лучше быть вместе с семьей.

— Ты, наверное, прав, — наполовину согласился с ним Анжело. Если бы у него действительно возникли проблемы, ему было бы лучше смотаться подальше.

— Ты уже видел Фрэнка? Иди к нему и вырази свои соболезнования.

— Хорошо, Энцио. Я сейчас это сделаю.

Ник пошел вместе с Анжело, и они нашли Фрэнка спящим на кухне. Анжело стал трясти его за плечи. Фрэнк с трудом приоткрыл глаза.

— Ты видишь меня?

Вместо ответа послышалось какое-то бормотание.

— Этот дом угнетает, — шепнул Анжело Нику. — Надеюсь, что я здесь не останусь.

— Нет, ты будешь вместе с Энцио в отеле. Мать и сестры Анны Марии прилетают сегодня, и они останутся здесь жить.

— На какое время старик решил оставить меня в Нью-Йорке?

Ник пожал плечами.

— Не имею понятия. Завтра похороны. А потом он носится с идеей, чтобы мы в конце недели поехали в Майами навестить Розу. В это время здесь будет неспокойно, поэтому он хочет, чтобы нас не было в Нью-Йорке. Лично я вернулся бы на побережье.

Анжело погладил свою бороду.

— Тебе не кажется, что было бы лучше быть в этом мире сиротой?

 

35

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал принц Альфа и поцеловал Лару в щеку. — Ты совсем не изменилась и по-прежнему самая красивая.

— Но прошло всего лишь два месяца.

— Два месяца — это немалый срок. Я по тебе скучал и выглядел в глазах друзей довольно глупо. Они постоянно отпускали язвительные шутки в мой адрес, утверждая, что ты от меня сбежала. Твои семейные дела заняли слишком много времени.

— Очень жаль, — спокойно ответила Лара.

— Хорошо, что ты жалеешь об этом.

Он пригладил волосы и ослабил галстук, разглядывая себя в зеркало и отыскивая следы усталости после утомительного путешествия.

— Надеюсь, ты больше не будешь убегать, когда тебе вздумается.

— Нет, больше не буду, — сказала Лара. — Тогда это было для меня очень важно, но теперь… — Она устало подняла плечи. — Ты голоден? Я могу приготовить тебе яичницу с ветчиной.

— Может быть, пойдем в ресторан?

— Я думаю, нам лучше остаться дома. — Она прильнула к нему. — Мы давно не виделись.

Позже в постели принц Альфа уснул, а она лежала рядом с открытыми глазами. Он был хорошим любовником, расчетливым, внимательным.

Однако принц оставил ее равнодушной, она чувствовала пустоту и неудовлетворенность.

С Ником все было по-другому. Придет ли Ник? Она взглянула на часы. Было уже поздно, и она надеялась, что его не будет. Было глупо с ее стороны отдать ему ключ. Это такая дешевая месть.

Ее раздражал настойчивый храп принца Альфа, он не давал ей уснуть. Некоторое время она ворочалась в постели, а затем крепко уснула. Увидела она Ника в комнате, когда он зажег свет в спальне и грубо сорвал с них одеяло.

Сквозь сон и усталость она заставила себя слабо улыбнуться.

— Привет, Ник.

Вне себя от злости принц Альфа закричал!

— Кто это такой? — и потянулся к своим шелковым трусам.

— Ты действительно подстрелила птичку, — сказал Ник. Он покачал головой, пронизывая ее взглядом.

Она лишь смотрела на него, не решаясь накрыться одеялом.

Принц Альфа натянул наконец на себя халат.

— Что вам здесь нужно? — Его голос звучал все громче и почти срывался на крик.

— Ничего мне здесь не нужно, — ответил Ник и швырнул ключ ей в голову. — Ничего мне не нужно, она не стоит того, что за нее заплачено,

— Закройся наконец одеялом! — крикнул принц Ларе.

— Я все это уже видел, — холодно сказал Ник. — Я видел каждый миллиметр этой первоклассной шлюхи.

— Я ничего вообще не понимаю! — взвыл Альфа.

— Я тоже, мой друг, я тоже.

Ник резко повернулся и хотел уйти, но принц Альфа схватил его за рукав. Ник отбросил его руку.

— Вы с ней спали? — спросил принц Альфа, снова схватив его за рукав.

— Пошел прочь, мальчик, пока я не вышел из себя, — медленно проговорил Ник.

— Ответьте на мой вопрос!

Быстрым и ловким движением Ник двинул принца Альфа коленом в промежность и одновременно ударил кулаком в подбородок, принц Альфа свалился на пол.

Лара лежала неподвижно, Ник отвернулся от принца и глянул на нее. Он что-то хотел сказать, но передумал и вышел.

Фрэнк не мог спать. Он отказывался ложиться в постель. Почти все время он сидел на кухне и глотал из бутылки виски. Иногда он начинал дремать. С ним никто не разговаривал. Его оставили в покое. Энцио попытался поговорить с ним о делах, но вскоре понял, что это бесполезно.

— После похорон ты придешь в себя, — ворчал он. — Ты поедешь на пару дней в Майами и навестишь мать.

Однако Фрэнк и не думал ехать в Майами. Он никуда не поедет, пока не разыщет Бет.

Вошли мать и сестра Анны Марии. К его счастью, они не говорили по-английски. После короткого приветствия и слов сочувствия они оставили его в покое. Ему только это и было нужно. Он хотел остаться один на один со своими мыслями, обдумать, что делать дальше. Дела стали ему совершенно безразличны, пусть ими занимается Энцио.

Он думал о том, чтобы уехать на Гавайи или в Акапулько. Куда-нибудь, где он мог бы быть вместе с Бет. После похорон он ее найдет, в этом он не сомневался.

Дрожа от злости, Ник выбежал из квартиры Лары. Как она могла с ним так поступить? Он направился в один из лучших борделей Нью-Йорка. Как-то нужно было успокоиться. Там для него постлали красную ковровую дорожку. Ник Бассалино, сын Энцио и брат Фрэнка, — это королевский визит.

Ему предложила свои услуги сама хозяйка заведения, скандинавка с пышным бюстом и девичьим лицом, однако он отказался, выбрав угрюмого вида рыжеволосую девицу, которая обслужила его на менее профессиональном уровне.

Затем он спустился в бар и выпил несколько рюмок бренди. Опустошенный, наконец добрался до отеля, чтобы провалиться в глубокий сон. В мозгу, однако, сидела мысль — звонок Эйприл Кроуфорд в Лос-Анджелес. Он заказал разговор на утро.

Звонок раздался, когда он еще крепко спал. Пытаясь открыть глаза, он дотянулся до телефонной трубки и, прижав ее к уху, вслушивался в доносящиеся издалека звуки. После вчерашнего он чувствовал себя отвратительно.

Верная своему долгу Хэтти предупредила телефониста, что госпожи Кроуфорд нет дома и чтобы связь переключили на нее.

— Привет, Хэтти, что случилось? Она все еще сходит с ума?

— Господин Бассалино, разве вы еще ничего не знаете? — В голосе Хэтти послышалось смущение.

— Что я должен знать?

— Госпожа Кроуфорд и господин Альберт вступили вчера в брак.

Ник молчал.

— Господин Бассалино, вы еще меня слушаете? — озабоченно крикнула Хэтти в трубку. — Я передала госпоже Кроуфорд, что вы просили ее позвонить.

Ник положил трубку. С посеревшим лицом он позвонил в администрацию отеля и заказал газету себе в номер.

Там черным по белому было написано: «Сегодня совершенно спокойная и прекрасная Эйприл Кроуфорд в саду респектабельного отеля «Стенли Грэхемс» заключила свой пятый брак. Счастливцем оказался тридцатилетний киноактер Сэми Альберт из «Роуд Джой, Тайгер и Принц. Калифорния». Его единственным комментарием о различии в возрасте в двадцать лет были слова: «Эйприл — настоящая леди, женщина большого формата, возраст меня не интересует».

С отвращением он швырнул газету на пол. Как же глупо поступила Эйприл, выйдя замуж за такого бабника, как Сэми Альберт! Наверняка у нее был приступ шизофрении на почве ревности.

Да, он здорово разочаровался в Эйприл. Она была в зрелом возрасте и должна понимать, что делает. С другой стороны, он почувствовал облегчение.

Вот теперь-то он предпримет кое-что против Лары…

 

36

Лерой Джезус Болз не курил, это было вредно, а он ничего не делал такого, что могло бы повредить его здоровью.

Он до сих пор не мог сам себе объяснить свое поведение в ночном клубе «Мэннис». Это было слишком рискованно — вытащить оттуда женщину с ребенком. По счастливой случайности все обошлось, но риск был велик, и это не входило в его правила. Больше такого не повторится, поклялся он сам себе. Если кто-либо еще окажется у него на пути, пусть пеняет на себя.

Он опять был одет, как мальчик на побегушках, когда остановил свой автофургон, не доезжая одного блока до входа на кладбище. Урок, который он давно усвоил, состоял в том, что человек с темного цвета кожей мог сновать по Нью-Йорку где угодно, если только он был бедно одет. Стоило только броско одеться и торчать где-нибудь на перекрестке, как полиция тут же схватит тебя под руки. Но если стоять, как уборщик улицы, с метлой в руках, никто не обратит на тебя никакого внимания.

Машину Лерой припарковал в удобном месте, откуда было хорошо видно длинную, парадную колонну подъезжавших черных лимузинов.

С помощью солнечных очков, в которые были вмонтированы специальные стекла, он мог без труда различать гостей траурной процессии.

Энцио не рискует, подумал Лерой. Он находился в окружении своих людей, уже немолодых, в блестящих костюмах, настороженных, готовых к действию.

Ник и Анжело прибыли вместе в одной машине. Их тоже окружила охрана. Они остановились у входа в ожидании матери и сестры Анны Марии, которые ехали следующей машиной.

Лерой сидел неподвижно, внимательно наблюдая за всеми деталями.

Он уже давно научился ждать. Первыми словами, которые он услышал в детстве, были: «Сиди здесь и жди меня, слышишь?» Мать повторяла это ежедневно, когда оставляла его перед какой-нибудь комнатой в отеле. Когда он подрос и научился подглядывать в замочные скважины, он понял, почему должен был ждать.

Подъехал Фрэнк, и пальцы Лероя постепенно начали белеть от того, что он с силой сжимал рулевое колесо. Это было единственным заметным признаком того, что он ждал именно Фрэнка.

Наконец они все скрылись за воротами кладбища: члены семьи, родственники и друзья.

Четыре охранника остались у входа. Они разделились по двое и внимательно следили за входом.

Лерой сидел неподвижно еще десять минут, затем вышел из машины, открыл заднюю откидную дверь, вытащил огромный венок из траурных лент и понес его к воротам кладбища.

— Эй, ты куда? — преградил ему путь один из охранников.

— Специальный похоронный заказ для Бассалино

— Оставь это здесь.

— Как скажете. — Лерой опустил траурный венок и достал из кармана квитанцию.

— Пожалуйста, распишитесь.

Охранник поставил неразборчивую подпись. Лерой помедлил, будто ожидая чаевых.

— Мне отнести его самому? — спросил он. — Мне поручено доставить венок к могиле.

— Нет, оставь здесь.

Лерой пожал плечами.

— В конце концов, это ваши похороны, — пробурчал он про себя и повернул назад к машине.

Ровно через восемь минут охранников у входа разорвало в клочья.

Лерой, который в это время припарковывал машину в трех блоках от кладбища, отчетливо услышал взрыв. Он выждал полминуты и затем неторопливо направился к выходу, чтобы посмотреть на творившийся там хаос.

В руках у него был пакет, завернутый в коричневую бумагу.

Раздался пронзительный вой полицейских сирен, у входа собиралась толпа народу.

Для Лероя не составило большого труда подкинуть пакет на переднее сиденье машины, в которой приехал Фрэнк. Шофер ушел. Он тоже участвовал в похоронах. Другие машины также стояли пустыми. При желании Лерой мог бы подложить по пакету в каждую из этих машин. Но Даки К. Вильяме этого не хотел.

Несколько минут Энцио и его сыновья оставались на месте. Царила страшная суматоха. Женщины плакали, толпа увеличивалась с каждой минутой.

Небрежной походкой Лерой удалился.

 

37

Анжело сковал страх, в горле пересохло. Он побелел.

Когда прогремел взрыв, все стояли вокруг могилы. Интуитивно он бросился на землю и закрыл голову руками. «Господи, что это? Какого черта мне делать в этом сумасшедшем городе, когда можно спокойно оставаться в Лондоне?»

Ник помог ему подняться на ноги.

— Стой спокойно и не поворачивайся, — предостерег он.

Эндно уже послал своих людей выяснить, что произошло. Через пару минут они вернулись и доложили, что была взорвана бомба.

— Все по машинам! — командовал Энцио. — Внимательно смотрите по сторонам! Держитесь группами! Голли, Сегал, смотреть за Фрэнком!

Фрэнк казался совершенно безучастным. Он с самого утра был пьян, и в кармане у него была еще бутылка. Этого ему должно хватить до вечера.

— Едем прямо в аэропорт, — продолжал распоряжаться Энцио. — Ни в коем случае не останавливаться у дома Фрэнка или возле отеля!

Никто ему не возражал. После того, как совсем рядом взорвались бомбы, выезд в Майами был воспринят как необходимость.

— Я поеду с Фрэнком, — сказал Ник.

— Нет, останься с Анжело! — приказал Энцио, заметив, как побледнел и дрожал от страха его младший сын.

Ник не возражал, все, чего он хотел, — было исчезнуть отсюда до приезда полиции. Пусть с ней имеет дело Энцио.

Они быстро расселись по машинам.

— Бедные парни… — бормотал Анжело, — бедные парни…

— Радуйся, что ты не оказался на их месте, — сказал Ник, — возможно, эта штука предназначалась тебе.

— Мне? — недоверчиво спросил Анжело. — Почему мне?

— Тебе, мне, Фрэнку, какая разница, мы все носим фамилию Бассалино.

Анжело беспомощно покачал головой. Да, они все из этой семьи, а это означало, что если кто-то решил свести счеты со старым Энцио, то мог одновременно сделать это и с его сыновьями.

— Как ты считаешь, что делать…

— Послушай, мальчик, у меня сейчас нет никакого желания разговаривать. Откинься на спинку, расслабься и оставь меня в покое. Мне надо подумать.

Ник закрыл глаза. Он с утра пытался привести в порядок свои мысли, но это было нелегко. Обычно он не пил, и после вчерашнего загула его мучило тяжелое похмелье. Кроме того, его почти добила история с Ларой. Она все спланировала и подстроила, она хотела, чтобы он застал ее в постели с этим задрипанным итальяшкой.

Бестия, проклятая бестия!

Надо думать, что он достал его как следует. Нужно было бы и ее отделать. Что же касается Эйприл Кроуфорд, то это просто злая шутка.

— И почему меня не оставили в Лондоне? — своими причитаниями Анжело прервал, мысли Ника.

Но прежде, чем он успел ответить, сзади, где шла машина с Фрэнком, раздался страшный взрыв.

 

38

У принца Альфа оказался сломан нос.

— Я подам на него в суд и заставлю раскошелиться.

Он лежал в частной клинике. Его благородный римский нос был в гипсё.

— Ты даже не знаешь его имени, — спокойно заметила Лара.

Принц Альфа выругался по-итальянски, затем обратился к Ларе:

— Глупая, маленькая девчонка, ты сделала большую глупость. Я думал о нашем с тобой будущем, но теперь… — Он с сожалением пожал плечами.

Лара поднялась со стула, стоявшего рядом с кроватью, и кивнула.

— Ты прав, Альфа, ты абсолютно прав.

— Куда ты собираешься?

Она покачала головой.

— Не знаю, возможно, в Париж, может быть, в Акапулько.

— Подожди пару дней, — сказал Альфа. — Я тебя прощаю, и мы можем поехать куда-нибудь вместе.

— Я не хочу, чтобы ты меня прощал, — медленно сказала Лара. — Я не маленький ребенок. Я прошу прощения за твой нос, я за все прошу прощения и думаю, будет лучше, если мы больше никогда не увидимся.

— Лара! — крикнул ошеломленный принц. — Как же так? Я только о тебе и думал последнее время, строил планы. Моя мать хочет познакомиться с тобой. Сначала мы покатаемся в горах на лыжах, а потом поедем в Рим, где я вас познакомлю.

— Нет, — сказала Лара, — с этим все кончено. — Не обращая внимания на его вопли, она вышла из комнаты.

В душе была пустота, все стало безразлично. Она очень устала и мечтала добраться до постели и уснуть. Потом вдруг появилось желание поговорить с Маргарет. Но это было невозможно!

Выйдя из клиники, Лара села в машину и закрыла глаза.

— Ко мне домой, — сказала она шоферу.

— В городе творится черт знает что, мафия словно взбесилась. Подкидывают друг другу бомбы, было бы лучше сейчас никуда не ехать. — Но Лара почти ничего не слышала. Она спала.

От тела не осталось ничего, что можно было бы опознать или похоронить, Фрэнка Бассалино разнесло на тысячи клочков.

Двое прохожих, случайно оказавшихся в этот момент вблизи машины, были убиты, многие ранены. Осколки выбитых взрывной волной стекол близлежащих зданий падали на прохожих.

Ник не медлил ни секунды. Он сразу понял, что у Фрэнка не было никаких шансов остаться в живых. Вытащив Анжело из машины, Ник крепко взял его за руку и быстро повел прочь.

Анжело, оцепенев от страха, не мог произнести ни слова. Ник шел быстро. Они уже миновали три блока, когда послышались сирены и полицейские машины промчались мимо них.

Убедившись в том, что их никто не преследует, Ник подозвал такси и велел ехать в аэропорт как можно быстрее.

— За эти дела кое-кому придется отрубить член, — сказал Ник. — И я сделаю это сам. Я отмахну ему член и сделаю из него салями.

— Кто это? — выдавил из себя Анжело.

— Мы это узнаем, нам всегда это удавалось. Ни один из тех, кто убил члена семьи Бассалино не уйдет от расплаты.

— Ты говоришь, как Энцио.

— Я надеюсь, братишка, я действительно на эта надеюсь.

Прилетев в Нью-Йорк, первое, что Рио увидела были крупные заголовки газет. Она направилась прямо к Кэсс, у нее она застала и Даки.

— Это твоих рук дело? — спросила она.

— Может, да, может, нет. Мы не одни, кто заинтересован в закате фирмы Бассалино.

— Только прошу тебя не трогать Анжело. Он принадлежит мне, ты понял, мой друг?

— Конечно, — подтвердил Даки, — если ты поймаешь его раньше.

— Я не собираюсь его ловить. Я хочу его уничтожить. Разве не таким был наш план?

Даки кивнул.

— Раньше да, теперь дело приняло другой оборот.

— Другой оборот? Что ты имеешь в виду?

— Назовем это маленькой расовой проблемой и закончим на этом.

— Расовые проблемы! Мне кажется, я схожу с ума! — закричала Рио.

— Послушай, девочка, у тебя был шанс, но ты им не воспользовалась. Теперь моя очередь.

— И ты думаешь, что я сразу же отступлюсь, потому что тебе этого хочется?

— Ты же умная девочка!

— Бет и Лара вышли из дела, — быстро вмешалась Кэсс. — Мне кажется, Даки прав, Рио!

Рио мгновенно повернулась к нему.

— Хорошо, тогда можешь и меня…

Взгляд Даки стал холодным.

— Жаль, что ты не чернокожая.

— Я цветная, это забавнее.

— Тебя злит то, что ты больше не можешь играть в свои маленькие игры.

— Я могу делать, что захочу.

Даки кивнул.

— Конечно, но занимайся этим подальше от семейства Бассалино, иначе твой длинный, тощий, цветной зад окажется в аду.

 

30

Клэйра с улыбкой посмотрела на Мери Энн.

Ты действительно меня удивила, моя дорогая.

Все идет прекрасно. Господин Форбс был сегодня очень доволен, а это действительно кое-что значит.

— Он сообщил, что вскоре опять зайдет, — сказала Мери Энн и потянулась. Ее короткая белая ночная рубашка поднялась и обнажила лобок, покрытый шерсткой кофейно-коричневого цвета.

Клэйра бросила на него взгляд и нервно закусила губы. С этой проблем не будет. Некоторые девочки рождены быть проститутками.

Мери Энн опять шмыгнула в постель и легла, слегка раздвинув ноги.

— Послушай, Клэйра, я хочу пойти немного погулять. Мне осточертело сидеть здесь вечно взаперти.

— На следующей неделе.

— Ты можешь на меня положиться. Я не удеру, мне здесь нравится, и ты тоже…

Клэйра придвинулась к кровати.

— Ты умная девочка, с тобой нет проблем. Ты можешь заработать уйму денег. Новая прическа тебе очень идет.

Мери Энн засмеялась.

— Энцио она бы не понравилась.

Клэйра легла на кровать и будто случайно скользнула пальцами по ногам Мери Энн.

— Это бы Энцио тоже не понравилось или…?

Мэри Энн захихикала и широко раздвинула ноги.

— Ты лесбиянка, Клэйра? — спросила она невинным голосом.

Давление пальцев Клэйры усиливалось.

— Мне хватило пузатых мужиков с дряблыми членами, чтобы стать кем-то другим. — Она на секунду замолчала. — Ты это уже пробовала?

Мери Энн опять хихикнула.

— С господином Форбсом у меня сегодня не получилось, — ее глаза расширились, — и я сказала, что заработаю себе на жизнь головой, но господин Форбс ответил, что это мое дело.

С блестящими глазами Клэйра медленно стала опускаться на нее.

— У него не все в порядке с мозгами.

Мери Энн вздохнула и, подчиняясь Клэйре, откинулась назад. Спустя пять минут она осторожно опустила руку под кровать и достала ножку от стула которую спрятала там раньше.

Она немного приподнялась, затем медленно, чтобы не испортить все в последний момент, подняла ножку от стула и со всей силой опустила ее на голову Клэйры: раз, два, три!

Девушка столкнула обмякшее тело на пол, из головы Клэйры текла кровь.

Мери Энн было даже ее жаль, но она не хотела сидеть взаперти, не хотела быть проституткой. Господи, только не Мери Энн будет проституткой. Конечно, нет! После нелегкой работы и нескольких месяцев сожительства с Энцио. Она заработала манто из шиншиллы, украшения, гардероб, норковую шубу, а это все стоит немалых денег, которых, если все продать, хватит, чтобы открыть маленькое дело. Парфюмерный ларек или косметический салон. Она знала, что связь с Энцио ненадолго, и действовала в соответствии с этим. Она быстро оделась, взяла деньги и ключи, которые нашла в сумке Клэйры. У нее были ценности, и она, черт возьми, их себе вернет.

 

40

На следующий день в доме в Майами царило напряжение. Энцио сидел за письменным столом поникший, с воспаленными глазами. Говорил в основном стоявший рядом Ник, и его слова звучали быстро и резко.

Казалось, Энцио постарел лет на десять. Он слушал Ника и лишь иногда кивал, чтобы показать всем собравшимся, что во всем с ним согласен.

Рядом, сжавшись в кресле, сидел Анжело. Он был напуган, руки его тряслись, когда он подносил ко рту большой стакан с виски. Он хотел напиться.

Пары стаканов ему бы хватило, и тогда прекратилась бы дрожь в руках, но в присутствии Энцио он боялся себе это позволить.

Ник был удивительно спокойным. Он давал одно указание за другим. Ему нужна была информация, и чем быстрее, тем лучше.

— Я должен знать уже сегодня, кто должен за это ответить. Пять тысяч долларов за точную информацию.

Совещание закончилось, и все разошлись.

— Роза… — бормотал Энцио, кто-то должен сказать об этом Розе.

«Анжело все больше и больше пьет. А отец пусть от нее отвяжется, он никогда не ценил ее и не заботился о ней. Я скажу ей об этом сам», — решил про себя Ник.

Он всегда умел с ней ладить лучше других братьев, мог с ней шутить и смеяться, а иногда ему даже удавалось вызвать на ее окаменевшем лице улыбку.

— Я иду к ней, — объявил Ник.

Роза сидела на стуле у окна.

Ник тихонько подошел сзади и обнял ее за плечи.

— Привет, мама! — С испугом он заметил, как она похудела за последнее время.

Она посмотрела на него и слегка кивнула головой.

— Извини, мама, что я так давно тебя не навещал, но там на побережье было много дел. Ты хорошо выглядишь, действительно хорошо!

Ник помнил, какой она была до того, как обрекла себя на заключение.

Он помнил ее ослепительную красоту, энергию, легкость, с которой ей удавалось завоевывать друзей. Он вспомнил ночь, когда все случилось. Ему в то время было около шестнадцати. Он встречался с девушкой и, когда однажды вечером возвратился домой, у дверей его встретил Алио и сообщил, что мать заболела.

— Ты будешь ночевать сегодня у меня, — сказал Алио. — Анжело и служанка уже там.

Алио не разрешил ему даже зайти домой переодеться. Он запихнул его в машину и велел шоферу ехать к нему. Две недели ему запрещали возвращаться домой, и когда наконец он там появился, мать уже заперлась в своей комнате и больше ее не покидала.

— Фрэнка больше нет в живых, — сказал Ник. — Несчастный случай.

Роза повернулась и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Они все еще были прекрасны, таких глаз он больше ни у кого не видел. Они прожигали насквозь.

Такой блеск и такая сила были в них, что он понял: она хочет знать больше.

— Это был несчастный случай в автомашине Ник положил ей на плечо руку. Что он еще мог для нее сделать?

 

41

— Бей первый, пока они не ударили тебя, — этот приказ Лерой Джезус Болз получил от Даки К. Вильямса.

Именно поэтому он теперь находился на пути в Майами. Ехать, конечно, долго, но зато он вез с собой необходимое, с чем лететь самолетом было бы опасно. Лероя не устраивал контроль, просвечивание багажа и досмотр пассажиров.

Его черный «мерседес» мчался на стабильной скорости по автобану. Он чувствовал себя совершенно спокойно, голова работала четко, еще раз обдумывая разработанный им план.

Пару дней он наблюдал за домом Энцио. Поскольку хозяин находился в Нью-Йорке и участок охранялся не так тщательно, как обычно, Лерой смог основательно подготовиться.

Он сделал все возможное, чтобы не попасться на глаза охране, не привлечь внимание сторожевых собак, не попасть под систему сигнализации.

Это была напряженная работа, своего рода вызов| но Лерой любил рисковать.

Мери Энн Аугуст купила черный парик с длинными волосами, который полностью скрыл ее собственные золотистые кудри. Приобрела джинсы, тенниску, мужского покроя рубашку и солнечные очки с защитными стеклами.

В дамском туалете магазина она переоделась, наложила косметику и вышла из него совершенно неузнаваемой.

Взяв такси, она направилась в аэропорт и купила билет в Майами.

Она очень нервничала. В сумке Клэйры оказалась крупная сумма денег, и ее могли разыскивать уже за одно только это. Но ее не найдут — когда она посмотрела в зеркало, то не узнала сама себя.

Купив пару журналов, она вошла в самолет.

Ник взял бразды правления в свои руки. Старый Энцио сник, его возраст внезапно дал о себе знать.

Анжело нервно метался из угла в угол, пока Ник не приказал одному из охранников дать ему успокоительного.

Ник позвонил в Лос-Анджелес, чтобы узнать, как там дела. Все, казалось, шло безукоризненно. Он поставил там нужных людей, на которых мог положиться. Однако, несмотря на занятость, перед ним постоянно возникало лицо Лары, и было странно, что он больше не думал об Эйприл и о том, что мог отказаться от своей фамилии и стать господином Кроуфордом. Это было бы действительно глупо! В какой-то мере ему стало легче.

Старик лег спать, Анжело отправился в бассейн.

Ник вызвал одного из телохранителей и, хотя причин для беспокойства не было, поставил еще одного охранника у входа к тем трем, вооруженным винтовками, которые там уже дежурили. Никто не мог войти без его разрешения.

Семья Бассалино была в опасности, и Ник не имел права рисковать.

Он снял трубку и набрал номер телефона Лары в Нью-Йорке. Прошло какое-то время, пока она подошла к телефону и он услышал ее тихий голос:

— Алло?

— Я должен был бы его убить, — медленно произнес Ник. Лара молчала, и он добавил: — Если я еще раз застану кого-нибудь в твоей постели, я его убью…

— Ты сломал ему нос.

— В самом деле?

В голосе Лары послышались слезы, она была счастлива, что он позвонил. Может, это и смешно, но она не могла сдержать слез.

— Поезжай в аэропорт, — сказал Ник, — и ближайшим рейсом вылетай в Майами, ты должна успеть на самолет, вылетающий в два часа. Тебя встретит некий Марио и привезет прямо ко мне домой.

— Я не могу, Ник, я…

— Никаких отговорок, дорогая, когда ты приедешь, мы обо всем поговорим, ты мне нужна здесь, и как можно быстрее…

Положив трубку, Лара одновременно и смеялась и плакала. Она ему нужна, он тоскует по ней. Напевая про себя, она упаковала все самое необходимое.

Внезапно она вспомнила предупреждение Кэсс которому до сих пор не придавала значения: «я не знаю точно, что замышляет Даки, но уверена, что сейчас появляться рядом с семейством Бассалино очень опасно. Он хочет, чтобы ему никто из нас больше не мешал, и я думаю, он прав».

Лару охватил страх.

Она быстро набрала номер телефона Кэсс.

— Что ты имела в виду? Что хочет сделать Даки?

— Не имею понятия, — ответила Кэсс. — Но я думаю, он хочет покончить с этим семейством.

— Как покончить?

— Я не знаю.

Лара положила трубку и позвонила Даки. К телефону никто не подошел.

Она должна ехать к Нику и рассказать ему всю правду.

В считанные минуты она закончила упаковывать вещи и вызвала по телефону такси. Нужно было как можно быстрее быть в Майами. Другой возможности предупредить его не было.

Само собой разумеется, что в этом несчастье, как всегда, виноват один только Энцио. Он отнял у нее Фрэнка, зная, что он был ее самым любимым сыном. Стоило только закрыть глаза, перед ней вновь возникала та сцена, когда Энцио и его «ассистенты» избили до полусмерти Чарлза Кардвелла, а потом изрубили его на куски. Энцио держал ее одной рукой за грудь, и она чувствовала, как он дрожал всем телом от возбуждения.

Роза невольно вскрикнула от нахлынувших кошмарных воспоминаний и подошла к окну.

Перед ней, как всегда, были бассейн, трава, деревья. Она долгие годы пыталась выбросить из головы все другие воспоминания, чтобы сосредоточиться только на этом. Но сегодня, глядя на залитый солнцем сад и мозаичные блики бассейна, она не находила покоя.

Она не была помешена. Это она знала. И в тот момент она ощутила нарастающее чувство гнева, придавшее ей новые силы. Она заточила себя ради детей, не желая, чтобы месть мужу отразилась на сыновьях. Теперь это было ей безразлично. Фрэнк мёртв, и в этом виноват один Энцио.

Роза отошла от окна, теперь она знала, что делать. Впервые за многие годы ее сознание было как никогда ясным.

 

42

Алио, не торопясь, вышел из дома.

— Анжело, телефон!

— Меня?

— Да, женский голос, — безразлично ответил Алио.

Анжело бросил карты. Никто же не знал, где он находится. Он взял трубку.

— Если ты пытаешься удрать, пеняй на себя, мой мальчик.

— Рио, это ты, черная задница! Как ты узнала, что я здесь?

— Пронюхала. — Она засмеялась. — Мы ведь остались друзьями?

За последние дни он впервые почувствовал облегчение;.

— Ну конечно, и я хочу с тобой поговорить.

— Со мной? — Она сделала паузу. — И с моими друзьями?

— Послушай, моя дорогая, это же было только один раз.

— Конечно, конечно. И тебе это не понравилось, не так ли?

Анжело почувствовал внутреннюю дрожь от воспоминания о том, что произошло с ним тогда, в комнате Рио.

— Я же не с другого берега.

— Ах, брось, — скептически возразила Рио. — Не рассказывай мне сказки. Я сейчас как раз сижу в ванне с двумя очаровательными друзьями, которые мечтают с тобой познакомиться. Приехать нам к тебе или ты поднимешь свой милый красивый зад и примчишься к нам?

У Анжело перехватило горло, его бросило в жар, а одежда вдруг показалась слишком тесной.

— Сегодня я не могу с тобой встретиться, — тихо ответил он. Ник строго наказал ни в коем случае не покидать дом.

— Я голая и очень хочу тебя, никаких возражений я не принимаю, — промурлыкала Рио на другом конце провода. — Мои друзья горят от нетерпения сделать с тобой все, что ты пожелаешь, на них провели большое впечатление твои фотографии, которые я им показала. Думаю, ты не очень хочешь, чтобы их увидел твой папочка. Приезжай, мой сладкий, и немедленно. До скорого.

Она положила трубку, и Анжело нервно куснул палец. Желание побеждало разум.

Проблема была в одном — как проникнуть внутрь. Мери Энн Аугуст знала лучше любого другого, насколько надежно охранялся участок. За долгие месяцы, проведенные в этом доме, она узнала все ухищрения, к которым прибегал Энцио для безопасности себя и своего семейства.

Но она рассчитывала, что ее все знали как подругу и любовницу Энцио. Неделю назад она улетела с ним в Нью-Йорк, и было логично предположить, что назад они вернулись вместе.

Энцио, видимо, не распространялся о том, что сплавил ее. Он мог рассказать об этом только Алио, поручив ему это грязное дело. Но она чувствовала, что скорее всего он об этом молчал.

У нее созрел план, хотя и рискованный. Возможно, ей повезет, ведь охранники ее хорошо знали.

— Я еду в аэропорт, — сказал Ник.

— Я с тобой. — Анжело нашел выход, как удрать: он едет с братом, а потом, как бы случайно, потеряется.

— Нет, — сказал Ник и отрицательно покачал головой. — Ты останешься здесь и будешь заменять меня. Мы знаем, каким будет их следующий шаг.

Анжело замолчал. — Ему не хотелось спорить с братом. В конце концов он найдет возможность выбраться отсюда.

Ник был уже у выхода, когда Анжело вдруг решил, что сбежать без Ника будет еще легче.

 

43

Энцио проснулся в пять утра. Его спальная комната выходила окнами на бассейн. Он встал и подошел к окну.

Он чувствовал себя очень старым и уставшим, чего раньше никогда не было. Через два месяца ему исполнится семьдесят. Фрэнку сейчас было бы тридцать шесть, мужчина в самом соку, настоящий Бассалино.

Энцио мысленно произносил проклятья. Лучше всего сейчас было бы пойти к Розе, единственной, кто мог бы понять, как он страдает. Но это невозможно. Роза дала клятву больше с ним не разговаривать, и он знал, что она не произнесет ни слова.

Может быть, зайти к найденной для него Костой Геннасом девице, которую он привез с собой из Нью-Йорка? Как же ее зовут? Мабель, нет, ее имя Мириам.

Он поселил ее здесь же, в доме, но еще ни разу не был у нее.

Эти паршивые бабы! Те, которых можно купить, ни на что не годятся. Кроме тою, он в этот момент не испытывал сексуальных влечений. В его возрасте с этим уже начали возникать трудности.

Он снова лег в постель. Может быть, удастся уснуть, тогда, возможно, он почувствует себя немного лучше.

На него нахлынули воспоминания: когда Фрэнк был ребенком, когда у него выпал первый зуб, когда он учился плавать, когда он впервые подрался и справился с соперником, который был вдвое старше его, когда он впервые взял его к девушкам — тогда ему было тринадцать. Энцио тихо засмеялся, и у него на глазах выступили слезы.

Дверь в комнату бесшумно открылась, и в первый момент он не мог различить, кто вошел. Затем он увидел Мери Энн: золотистые волосы, маленькое красное бикини, длинные ноги и пышный бюст.

— Привет, мой дорогой, — сказала она с радостной улыбкой.

Энцио что-то удивленно пробурчал себе под нос и приподнялся. Разве он не отправил ее отсюда? Разве не приказал Алио устроить ее на новом месте?

Мери Энн подошла к кровати, покачивая бедрами.

— Как дела у моего злого, злого сокровища? — промурлыкала она, снимая бюстгальтер.

Энцио был в замешательстве. Видимо, Алио его надул. Ну и что, если так? Мери Энн была сейчас как раз то, что ему нужно. Она знала все его желания и умела сделать все, как надо.

Внезапно он почувствовал себя совсем не старым он вновь стал Бассалино, настоящим полноценным жеребцом.

Она подошла вплотную к постели и склонилась над ним. Ее груди нависли над его лицом, он открыл рот и пытался поймать сосок.

Она захихикала, и он почувствовал, как ее руки скользили по его телу. Он ощутил возбуждение и со вздохом закрыл глаза. И когда он наконец впился в ее грудь, она бесшумно выстрелила ему прямо в сердце.

Анжело ушел из дома сразу после Ника. Это было несложно: просто выйти, сесть в черный «мустанг», подъехать к воротам, сделать знак охранникам, чтобы тебя пропустили. Проще не бывает.

В конце концов он же Бассалино, и кто осмелится задавать ему какие-то вопросы.

Он включил радио. Голос Бобби Вомк Старка прилетел к нему на радиоволнах. Он чувствовал себя великолепно: немного наркотика — как раз столько, сколько нужно. История с Фрэнком действовала ему на нервы. Взрыв бомбы в центре Нью-Йорка! Страшно таким образом отправиться в другой мир. Хотя надо признаться, его это не особенно трогало. Конечно, Фрэнк был его братом, и совсем неплохим парнем, тем не менее они не очень-то любили друг друга. Его вновь охватило желание увидеть Рио. Она сама вызвала его, а не он должен был разыскивать ее по телефону, доказывать, на что он способен. Она сама помчалась за ним в Майами.

Анжело сильнее нажал на газ, он не хотел заставлять ее ждать. Она ведь сказала по телефону, что ждет его. Он прибавил громкость в радиоприемнике. Диск-жокей объявил следующий номер: ритмичная мелодия Джеймса Брауна, и затем громко и отчетливо зазвучал его голос: секс, секс, секс.

Анжело засмеялся. Джеймс Браун напомнил ему об их первой встрече с Рио, тогда звучала его песня «Сексуальная машина». Он включил музыку на полную мощь, так, что она оглушила его, и еще увеличил скорость, вдавив педаль газа в пол.

— Рио, девочка моя! — воскликнул он. — Я еду. Дорожного знака «стоп» он не заметил и, вылетев на перекресток, со всей силой врезался в грузовик. Анжело умер мгновенно, а по радио продолжала звучать мелодия Джеймса Брауна…

 

44

— Привет, — Ник схватил ее за руки и глубоко заглянул ей в глаза.

Лара улыбнулась.

— Ты сам приехал меня встретить?

— Не мог больше ждать. Тебе кто-нибудь говорил, что ты самая красивая женщина на свете?

— Я тебя люблю, Ник, поэтому я здесь.

— Наконец-то я вижу женщину, которая не болтает лишнего. — Он поцеловал ее. — Я люблю тебя, моя принцесса, у тебя есть багаж?

Она кивнула.

— Да, один чемодан.

Он крепко взял ее за руку, и они медленно пошли к выходу.

— Я должен тебе о многом рассказать, — сказал Ник.

— У меня тоже есть что тебе сказать.

— Это великолепно, теперь у нас масса времени.

— Ты прав.

Он остановился, взял руками ее лицо, нежно и долго поцеловал ее.

— Прекрасно, что ты приехала, голубка. Теперь мы едем домой. Я познакомлю тебя со своей семьей. Сейчас, правда, положение очень напряженное, и я не могу тебе всего рассказать, я хочу только, чтобы мы были вместе. Согласна?

Лара кивнула. Конечно, согласна. Она имела сейчас все, о чем можно было мечтать. Слава Богу, он жив. Она должна предупредить его о Даки и рассказать всю эту историю. А что же тогда будет? Захочет ли он остаться с ней после этого или все кончится? Она вздохнула. Но это нужно сделать. Он был единственным, кого она действительно любила, и ради этого чувства она должна была рассказать правду.

— Вот мой чемодан, — сказала Лара. Ник подозвал носильщика, и они направились к машине.

 

43

Мери Энн Аугуст на цыпочках выскользнула из комнаты Энцио. За дверью стоял чемодан со всеми вещами, которые оставались у Энцио. Она без труда проникла в дом, пройдя через парк в одних бикини как будто она и не покидала его.

Она и сама не понимала, зачем его застрелила. Это было так просто. Маленький револьвер, который подарил ей Энцио, был спрятан в ее шкатулке с украшениями.

Конечно, он был негодяем: бросить ее в Нью-Йорке, заставить Алио сплавить в бордель в Лос-Анджёлесе, отобрать все, что она получила от него.

Теперь, когда с Энцио было кончено, ее вдруг охватила дрожь. Что, если она не сможет уйти отсюда? Что, если ее обнаружат раньше, чем она сможет скрыться?

Она побежала по коридору, и в тот момент, когда она пробегала мимо комнаты его жены, дверь внезапно распахнулась. В дверях стояла Роза.

Роза никогда не покидала своей комнаты. Мери. Энн прожила здесь несколько месяцев и знала, что дверь ее комнаты никогда не открывалась.

Роза шагнула в коридор, и они уставились друг на друга.

У Розы были растрепанные черные волосы и горящие сумасшедшие глаза. Она странно улыбнулась, и подняла нож, зажатый в руке, и вонзила его в Мери Энн. Ее тело бесшумно скользнуло на пол. Роза выдернула нож и направилась в комнату Энцио.

Он лежал, накрытый одеялом до подбородка; с диким смехом она воткнула в него нож, потом еще и еще раз. Это был тог самый нож, которым зарезали Чарлза.

 

46

Было уже пять, когда Лерой припарковал свой «мерседес», немного не доехав до дома Бассалино. Это был трудный день, и он очень устал. Потягиваясь, Лерой вышел из машины и осмотрелся. Никого не было рядом, никто за ним не следил. Основную часть работы он уже сделал в прошлый раз. Пока Энцио был в Нью-Йорке, ему было не трудно попасть в дом под видом телефонного мастера. Этим старым трюком он пользовался довольно часто.

Это очень просто, разрезаешь телефонный шнур, выжидаешь двадцать минут и появляешься со словами: «Телефонный мастер, поступило сообщение, что у вас нарушена телефонная связь». После этого охранники проверяют телефон, который не работает, затем смотрят документы и кивком головы позволяют войти. Они следуют по пятам, пока им это не надоест, и наконец оставляют одного.

В доме все было хорошо подготовлено, и надо только довести дело до конца. Лерой открыл чемодан, вынул небольшую льняную синюю сумку, проверил ее содержимое и не спеша направился к дому Бассалино.

 

47

— О небо! Сколько же это еще будет продолжаться! — зло выкрикнул Ник. — Проклятые пробки!

Они ползли как улитки по забитому автобану.

— Обычно мы за полчаса добираемся до дома, — сказал Ник. — Но сегодня и за два часа, наверное, не доедем.

Нетерпеливо он закурил сигарету. Нужно было ждать ее дома, глупо было ехать встречать и бросить дом. Возможно, появилось что-то новое, может быть, там что-то случилось, поступила какая-то информация?

— Там впереди авария, — сказал шофер. — Кажется, это надолго. Как только мы минуем это место — поедем быстрее.

— Ну, слава Богу. — Ник сжал руку Лары. — Скоро, девочка, мы будем дома.

Лерой крался к дому Бассалино. Не доходя нескольких метров, он остановился. Один из охранников вышел из соседнего помещения и пристально посмотрел на него. Лерой медленно опустил руку в карман.

— В чем дело? — спросил охранник, доставая револьвер из кобуры.

В эту же секунду Лерой вытащил из кармана гранату, выдернул предохранитель и, швырнув ее в охранника, мгновенно бросился на землю и почувствовал, как она вздрогнула от взрыва.

Сосчитав до пяти, он вскочил, схватил свою сумку и побежал в парк, ловко скользя между деревьями. Входная дверь дома распахнулась, из нее высыпали охранники с револьверами, большая толпа белых, которые не соображали, что происходит.

Прячась за деревьями, он прокрался к задней стене дома. Его никто не заметил, и никто еще не сообразил выпустить сторожевых собак.

Дотянувшись до окна, он в одну секунду прикрепил взрывчатку и поджег бикфордов шнур. Двух взрывателей будет достаточно, чтобы сдетонировали другие.

Грандиозно! Какая же гениальная идея может родиться в голове у цветного. А теперь прочь отсюда, Лерой, не жди последнего момента!

Он помчался от дома. Раз, два, три, четыре, пять — первый взрыв, через три секунды — второй, третий; взрывы гремели вокруг всего дома.

В тот момент, когда он, оглянувшись, увидел мчавшуюся за ним свору овчарок, он вдруг понял, какую чудовищную ошибку совершил. Свою синюю льняную сумку он забыл у окна, а там было мясо для собак.

 

48

Кэсс Лонг была одна, когда передавали последние известия по телевизору. В первый момент она испытала шок. Однако после того, как телекамера с вертолета показала груду развалин и это было все, что осталось от владения Бассалино, ее охватил страх. Это была картина опустошения и ужаса. Кругом все горело, бегали полицейские и пожарники, у бассейна рядами лежали прикрытые простынями трупы.

— Еще точно не установлено, — звучал голос диктора, — сколько жертв осталось под развалинами дома. Однако, по предварительным сведениям, число жертв значительно больше. — Он прервал сообщение, чтобы получить дополнительную информацию. — Только что нам стало известно, что вокруг дома было заложено несколько взрывных устройств, которые взрывались одно за другим. Позднее мы сообщим об этом более подробно. Энцио Бассалино наряду с Аль Капоне и Лег Даймондом был известной фигурой в Чикаго в двадцатые годы. В последнее время он отошел от дел и жил в своем доме в Майами…

Кэсс выключила телевизор и смотрела на портрет Маргарет в рамке на стене.

Настало время продолжить дело Маргарет, настало время выйти и продолжить то, что Маргарет начинала. Кэсс знала, к кому обращаться.

 

49

Лара с Ником никогда в жизни не забудут весь ужас, боль, панику того страшного дня.

Они были всего в двух минутах езды от дома, когда начали греметь взрывы.

— Что это? — испуганно спросила Лара.

Грохот был похож на близкие раскаты грома.

— О небо! пробормотал Ник. — Скорее вперед! — закричал он шоферу.

Сначала они почувствовали запах гари, а потом увидели пламя.

Когда машина подъехала к дому, Ник крикнул шоферу:

— Разворачивайся, увези ее быстро в аэропорт и посади в самолет!

С этими словами он выскочил из машины и кинулся к дому. Перед ним открылась ужасная картина.

— Ник, — крикнула Лара, — вернись, пожалуйста… я должна тебе сказать… — Но шофер уже развернул машину и помчал ее назад.

— Ник! — всхлипывала Лара. — Ник!

Водитель привез ее в аэропорт и посадил в самолет, вылетавший в Нью-Йорк.

Она будто окаменела.

Прилетев в Нью-Йорк, Лара сразу же поехала на квартиру Кэсс. Рио уже была там, и немного спустя появился Даки.

Раскуривая сигару, он с довольным видом посмотрел на девушек.

Затем выражение его лица изменилось.

— Все это сделано по моему плану, — сказал он твердым голосом.

Рио плюнула ему под ноги:

— Вот чего стоит твой план.

— Важен результат, — спокойно сказал Даки, — только результат.

— Подлец! — накинулась на него Лара.

— Почему ты не добавишь — черный подлец, ты, маленькая потаскушка?

— Но при чем же здесь другие невинно погибшие люди? — воскликнула Кэсс.

— Забудь о них, — сказал Даки. — Жизнь Маргарет стоила больше, чем они все вместе.

Рио покачала годовой.

— Ты ничего не понял, Маргарет никогда бы на это не пошла. Она хотела только одного — чтобы ее дело было продолжено.

— А я хотел отомстить за нее, и я сделал это. Вся банда Бассалино ликвидирована, и каждый из этих мерзавцев получил по заслугам.

Лара вернулась к себе и начала медленно и тщательно упаковывать вещи. У нее не было больше слез и никаких мыслей о том, куда ехать и что делать.

Когда раздался телефонный звонок, она не хотела поднимать трубку. Это мог быть принц Альфа. Помедлив, она все-таки заставила себя подойти к телефону.

— Принцесса, это ты! Какое счастье, что ты жива и невредима.

— Ник, с тобой ничего не случилось?

— Я больше не могу говорить, здесь такое творится. Ты не можешь себе представить этого ужаса. Я должен сейчас помочь детективам. Боже мой, Лара, мать, отец, вся семья, даже Анжело погиб, видимо, в подстроенной ими автокатастрофе… — Голос его прервался.

— Я позвоню тебе завтра, жди меня, дорогая.

— Я сейчас же вылетаю к тебе!

— Нет, оставайся на месте, моя принцесса. Я буду у тебя, как только смогу.

Нет, она не сможет заставить себя рассказать ему всю правду — это невозможно. Главное, что он жив и они скоро увидятся.

Может, когда-нибудь, лет через пять или десять, она решится рассказать ему все. Возможно…

Боско Сэм и Даки К. Вильямс встретились в зоопарке.

— Я больше ни за что не подойду к этому проклятому обезьяннику, — ругался Даки, — мое норковое пальто до сих пор пахнет обезьяньей мочой.

Боско Сэм расхохотался.

— Что тебе от меня нужно? — спросил Даки. — Выкладывай побыстрее, дружок, я уже два часа назад должен был быть на записи, меня и так уже задержала одна блондинка.

— Даки, мой мальчик, мы же с тобой договорились!

— Да, конечно, никто и не спорит.

Боско Сэм вынул плитку шоколада и медленно стал ее разворачивать.

— Наш договор состоял в том, что я прощаю тебе двести тысяч долга, а ты берешь на себя ликвидацию всего семейства Бассалино. Не так ли?

— Да, это так.

— Ну хорошо, допустим Фрэнк Бассалино — это твоих рук дело. А как с другими?

— Послушай, ведь самой важной фигурой был Энцио. Или нет? Лерой сделал грандиозную работу.

— Свора взбесившихся собак вцепилась в его зад. После того, что от него осталось, его не узнала бы и родная мать. Я видел это на фотографиях в полиции, где у меня хорошие связи.

— А в чем, собственно, дело?

— А дело в том, что прежде чем взлететь на воздух, Энцио был уже мертв. Его сначала застрелили, а потом закололи ножом, просто как бы ради удовольствия. Соображаешь?

Даки облизал губы.

— Не совсем.

— Анжело Бассалино погиб в автокатастрофе. Ник жив и здоров, разгуливает по Лос-Анджелесу. А поэтому ты по-прежнему должен мне двести тысяч.

— Замолчи на секунду. Не имеешь ли ты в виду…

Боско Сэм оборвал его на полуслове:

— Вместе с процентами это будет ровно двести тысяч. Я даю тебе только два дня.

— Но это же нечестно, — взмолился Даки. — Подумай только…

— Что значит нечестно, я как раз очень честен, предупреждая тебя. Думаю, тебе не надо объяснять, что иначе может случиться. Два дня — это даже великодушно с моей стороны.

— Подлец! Ты мне еще в школе завидовал, дерьмо! Я верну тебе твои паршивые деньги.

Боско кивнул.

— Все правильно, мальчик, все правильно. Гони наличными и не позже шести вечера сегодня. — Он сунул шоколад в рот и смотался.

Даки вспотел: до шести вечера он ни при каких условиях не сможет собрать этих денег — двести тысяч долларов! — ни за что не сможет.

 

50

— Тот мерзавец, который подходит к тебе с расстегнутой ширинкой, чтобы поиметь тебя, разве захочет он работать рядом с тобой? Разве допустит, чтобы тебе платили столько же, сколько ему, за ту же работу. И ты думаешь, этот грязный кобель, который смотрит на тебя жадными глазами и зубоскалит о тебе со своими дружками, допустит равноправия?

Толпа девушек и женщин, пришедших на поп-фестиваль со своими друзьями, бурно реагировала на то, что говорила им Рио Джава.

— Женщины! Неужели вы хотите, чтобы вас вечно угнетала кучка свиней? Кучка старых свиней с расистскими, шовинистскими взглядами на современное положение женщин в Америке. Для них вы вещь! Хорошо выгляди, имей детей, но сиди дома, по меньшей мере, не высовывайся, держись на задворках.

Она выступала в антрактах концертов различных поп-групп. В пурпурно-красном парике, с экстравагантной косметикой она сама выглядела поп-звездой.

В течение года она с головой ушла в эту работу, и делала ее так же интенсивно, как и Маргарет Лоуренс Браун. Число ее приверженцев росло от выступления к выступлению. Она собирала вокруг себя не только проституток, но и всякого рода извращенцев.

— Однажды я пойду к президенту, — говорила она, — и скажу ему, какое это грязное, продажное дело — политика.

— А до этого подонка Ларри Болдинга, — говорила она друзьям, — я все равно доберусь. Он полетит вверх ногами, когда я расскажу о нем правду. Ох, уж этот Ларри Болдинг — безупречная репутация, элегантная блондинка-жена, двое детей — разве не подходящая кандидатура в президенты? Прохвост!

Рио вскинула руки со сжатыми кулаками.

— Не давайте себя больше дурачить, сестры! — крикнула она. — И мы добьемся победы.

Собравшиеся одобрительно свистели и кричали. Вдруг Рио почувствовала удар пули, но продолжала улыбаться, а толпа шумела, кричала, свистела.

— Не допустите этого! — успела она еще сказать. Кровь полилась по ее шее, хлынула изо рта. Жизнь Рио оборвалась.

К дому в Коннектикуте можно было пройти только через контролируемые электроникой ворота и подвергшись тщательному обыску двумя вооруженными охранниками.

Для Диксона Грейда не составляло труда миновать этот контроль.

Это был респектабельно выглядевший человек в темном повседневном костюме, из-под очков без оправы поблескивали маленькие карие глаза. Плотно прижав к себе папку, он приближался к дому. На его звонок дверь открыла служанка в черном.

— Добрый день, господин Грейд. Господин Болдинг ждет вас у бассейна.

Диксон Грейд кивнул и прошел через двор к бассейну олимпийского класса.

Его встретила Сюзан Болдинг — очень красивая женщина с гладко причесанными золотистыми волосами, собранными сзади в тугой узел. Под ее шелковой свободного покроя блузкой угадывалась красивая фигура.

— Привет, Дик, — сказала она с улыбкой и поцеловала его в обе щеки. — Что тебе приготовить — чай, кофе или что-нибудь выпить?

Она. ему очень нравилась, но когда ты помощник Ларри Болдинга, то не остается ничего другого, как только мечтать о ней.

— Пожалуйста, кофе, Сюзан. А где Ларри?

— Он, я думаю, в саду с детьми. Воскресенье — это единственный день, когда у него бывает такая возможность.

— Пойду поищу его.

Диксон пошел по боковой дорожке, пока не увидел Ларри Болдинга, играющего с детьми.

Они поздоровались. Ларри сразу отправил детей к матери. Это был крупный красивый мужчина лет сорока, с выразительным лицом и низким глубоким голосом.

— Все контролируется, — сказал Диксон. — Все получилось прекрасно.

— Она мертва?

Диксон кивнул.

— И никаких следов, ничего, что могло бы вывести на нас. Кроме того, надежные люди позаботятся о том, чтобы положить конец всему, что после нее осталось.

Ларри Болдинг вздохнул и хлопнул Диксона по плечу.

— Это надо было сделать. Не так ли?

Диксон Грейд согласно кивнул.

— Да, это было необходимо.