На следующий день в доме Бассалино в Майами царила особенная суета. Там непрерывно проходили какие-то совещания.

Энцио сидел за своим письменным столом, с покрасневшими глазами и тяжело опущенными вниз плечами. Ник, взявший дело Фрэнка в свои руки, стоял возле него. Ник говорил твердым и решительным гоном.

Энцио, казалось, постарел на целых десять лет. Он слушал своего среднего сына, кивал время от времени головой, как бы показывая собравшимся мужчинам, что согласен во всем, что говорил Ник.

Анжело сидел, съежившись, на стуле возле него. По его бледному лицу и дрожащим рукам, которые то и дело подносили ко рту большой бокал с виски, было видно, что его все еще одолевает страх. Сейчас он видел избавление от него только в одном — напиться! Лучше было бы, конечно, выкурить пару сигареток с «травкой», тогда он, наверное, успокоился бы и его руки сразу же перестали бы дрожать. Этого он, однако, себе позволить не мог, так как боялся отца.

Ник был на удивление спокоен. Он хладнокровно, по-деловому отдавал одно указание за другим. Ему была нужна прежде всего информация, и как можно скорее.

— Мне надо сегодня же знать, кто все это устроил. Пять тысяч долларов тому, кто эго раскопает.

Собрание закончилось, и мужчины разошлись.

— Роза… — пробормотал Энцио, — кто-то должен сообщить ей.

Анжело продолжал пить. Какое ему дело до Розы, она никогда для него ничего не значила.

— Я ей все скажу сам, — заявил Ник. Он всегда умел обходиться с ней лучше всех остальных братьев. Он даже мог с нею шутить и смеяться и иногда ему удавалось вызвать на ее обычно безжизненном лице что-то наподобие улыбки.

— Я сейчас же пойду к ней.

Роза сидела на своем обычном месте, на стуле у окна.

Ник подкрался к ней сзади и пощекотал ее.

— Чао, мама!

Он внутренне содрогнулся, увидев, как она похудела за последнее время.

Роза посмотрела на него и слегка кивнула головой.

— Мне очень жаль, мама, что я так долго не показывался, но у меня было очень много дел на побережье. Ты неплохо выглядишь, совсем неплохо.

Ник помнил, какой она была до того, как навсегда заперлась в своей комнате. Он помнил ее притягательную красоту, ее общительность, живой характер и то, с какой легкостью она находила друзей. Его память глубоко запечатлела также и ту страшную ночь, после которой она тронулась рассудком.

Тогда ему было лет шестнадцать, и он весь день провел с одной девочкой. Когда же он пришел вечером домой, у дверей его перехватил Алио и предупредил, что заболела мазь. «Ты будешь спать сегодня в моем доме», — сказал он ему, — Анжело и няня уже там».

Алио не пустил Ника в отцовский дом даже для того, чтобы он смог переодеться и взять хоть что-нибудь из вещей. Он затолкал его в машину и отправил к себе. Две недели Ник не имел возможности появляться дома, а когда он наконец вернулся туда, обнаружил, что мать заперлась в своей комнате и больше ее не покидает…

— Фрэнк погиб, — сказал Ник, — несчастный случай.

Роза повернулась и вопрошающе посмотрела на него. У нее все еще были удивительные глаза, самые необыкновенные, какие ему только приходилось видеть. Эти глаза буквально проникали в душу — такие они были глубокие, светящиеся и выразительные. Сейчас они говорили вместо нее и требовали, чтобы он рассказал все как есть.

— Он попал в аварию, на машине.

Ник обнял ее за плечи. Что он мог еще к этому добавить?