Любовницы-убийцы

Коллинз Джеки

На страницах романа впечатляюще, с шокирующей подчас откровенностью изображен мир великой «фабрики грез». В центре внимания писательницы, знающей о Голливуде буквально все, – скрытые тайны, страсти и вожделения, определяющие каждый шаг ее героев на жизненном поприще.

 

ГЛАВА 1

– Мне совершенно все равно, если вы ничего больше в жизни не умеете делать. Мне все равно, если вы теряете свой доход, свой дом, все, чем вы владеете. Да, зае…сь все это, девочки. Соберите все свое самоуважение и бросайте это занятие. Быть проституткой – значит быть никем, марионеткой в руках мужчины. Плюньте на ваших сутенеров, на ваших хозяев. Мы поможем вам. Мы окажем вам любую помощь, какая в наших силах. Мы поднимем вас так, что ваша прошлая жизнь покажется вам страшным сном.

Маргарет Лоуренс Броун говорила так уже пятнадцать минут, потом остановилась сделать глоток воды из стакана, который ей протянули на самодельную трибуну. Слушать ее собралась большая толпа и это ей льстило. Толпа заполнила большую часть Сентрал-парка, это были в основном женщины, среди них затесалось только несколько мужчин. Был теплый августовский день 1974 года, число приверженцев Маргарет Лоуренс Броун все росло.

Голос ее звучал сильно и ясно, она говорила без запинок. Свои мысли она излагала громко и четко.

Маргарет Лоуренс Броун была высокой женщиной тридцати с чем-то лет. На ее сильном сияющем лице не было никакой косметики, его окаймляли длинные черные волосы, носила она простую хлопчатобумажную одежду, ботинки и прелестную нитку бус.

Маргарет Лоуренс Броун пользовалась в Америке огромной популярностью. Она без устали вела борьбу за права женщин и одержала в этой борьбе немало побед. Она написала три книги, регулярно выступала по телевидению, зарабатывала большие деньги, которые целиком отдавала своей организации – СЖ – «Свободные Женщины Сейчас».

Над ней все смеялись, когда она взялась за проблему проституток. Однако, теперь, спустя три месяца, когда тысячи женщин бросили эту профессию и стали ее последовательницами, никто уже не смеялся.

– Мы должны подняться сейчас! – выкрикнула Маргарет, решительно вздернув подбородок.

– Да! Да! – грянули ей в ответ женщины.

– Вы заживете вновь. Вы будете жить!

– Да! Да! – толпа реагировала неистово, как бывает на сборищах религиозных фанатиков.

– Вы будете свободны! – обещала она им.

– Да!

Маргарет вдруг упала, а толпа продолжала топать ногами и криками выражать одобрение. Из маленькой аккуратной дырочки посреди ее лба брызнула кровь.

Прошло несколько минут прежде чем толпа поняла, что произошло, прежде, чем началась истерика и паника.

Маргарет Лоуренс Броун застрелили.

В этот дом в Майами можно было попасть только миновав электрофицированные ворота и пройдя тщательную проверку со стороны двух охранников в форме, у которых на поясах висели тяжелые пистолеты.

Элио Маркузи легко прошел эту проверку. Этот толстый пожилой мужчина с прозрачными глазами пьяницы передвигался как беременная кошка.

Подходя к большому дому, он начал тихонько отдуваться, чувствуя себя неловко в слишком узком сером костюме, весь потный от жары.

На его звонок дверь отворила горничная. Угрюмая итальянская девушка с большими ногами и руками, немного говорившая по-английски, она кивнула Элио и сообщила ему что Padroe Бассалино около бассейна.

Он похлопал ее по заднице и пошел через дом к внутреннему дворику, ведущему к бассейну, который напоминал своей формой человеческую почку.

Там его приветствовала Мэри Энн Огест, очень хорошенькая молодая женщина, с блондинистыми, волнующими мужчин волосами, уложенными в старомодную прическу, и гибким телом, прикрытом крошечным бикини в горошек.

– Привет, Элио, – хихикнула она, поднимаясь со своего шезлонга.

– Я как раз собиралась приготовить себе какую-нибудь выпивку. Хочешь?

Она приняла соблазнительную позу, играя золотой цепью, висевшей между ее роскошными грудями.

Элио с удовольствием посмотрел на это молодое тело, облизывая губы в предвкушении того дня – наверняка, не такого далекого – когда Мэри Энн надоест Энцио и он отдаст ее, как бывало со всеми другими.

– Да, я бы выпил баккарди, и побольше льда. И кроме того немножко наструганного картофеля с орешками и несколько маслин. – Он жалобно погладил свой необъятный живот. – У меня не было времени для ленча. Такой загруженный получился день. А где Энцио?

Мэри Энн махнула рукой в сторону казавшегося бесконечным сада.

– Что-то там подрезает. Я думаю, свои розы, – напевно сказала она.

– Ну, да, его розы.

Инстинктивно Элио оглянулся на дом, и, конечно, она была там, Роза Бассалино, выглядывающая в узкий просвет между занавесками.

Роза, жена Энцио. В течение многих лет она не выходит из своей комнаты и разговаривает только с тремя своими сыновьями. Она вечно сидит у окна, выжидая и наблюдая. У Элио от этого мурашки по коже бегают. Он не мог понять, как Энцио терпит ее.

Мери Энн порхнула к бару и занялась выпивкой. Ей было девятнадцать лет и она жила с Энцио уже почти шесть месяцев – своего рода рекорд, Энцио никогда не держал их так подолгу.

Усевшись в кресло Элио тихо закрыл глаза. Такой трудный день…

– Эй, Элио, чао, мой друг, мой мальчик. Как чувствуешь себя?

Элио немедленно проснулся и с виноватым видом вскочил на ноги.

Энцио нависал над ним. В свои шестьдесят девять лет он обладал крепким бронзовым телом мужчины по крайней мере вполовину моложе, собственными зубами, бугристым лицом с глубокими морщинами, копной жестких стального цвета волос.

– Я хорошо себя чувствую, Энцио, я прекрасно себя чувствую, – торопливо отвечал Элио.

Они пожали друг другу руки, похлопали друг друга по спине. Они были двоюродными братьями, Элио всем был обязан Энцио.

– Могу я тебе приготовить выпить, сладкий мой? – спросила Мэри Энн, обожающими глазами взирая на Энцио.

– Нет. – Он взглядом отослал ее. – Иди в дом. Я позвоню, если ты мне понадобишься.

Мери Энн не спорила, она тут же повиновалась. Быть может, в этом таилась причина того, что она задержалась здесь дольше, чем другие.

Как только она ушла, Энцио обернулся к своему двоюродному брату.

– Ну, что? – нетерпеливо спросил он.

– Дело сделано, – тихо ответил Элио. – Я все видел своими глазами. Все было проделано мастерски. Один из парней Тони. Он испарился раньше, чем кто-то сообразил, что произошло. А я вылетел прямо сюда.

Энцио задумчиво кивнул.

– Не бывает большего удовлетворения, чем от точно нанесенного удара. Этому парню заплати сверх всего тысячу и проследи за ним. Такой парень может оказаться слишком возбудимым. Убийство в публичном месте никогда не было простым делом.

– Это точно, – согласился Элио, обсасывая маслину.

– Ей должно быть лет тридцать, – с злорадством прошипела женщина.

– Если не больше, – согласилась ее приятельница. Эти женщины средних лет, у которых на лицах уже было немало морщин и много косметики, наблюдали за тем, как Лара Кричтон вылезала из бассейна «Марабелла-клаб».

Лара была великолепной, можно сказать, совершенной женщиной двадцати шести лет. Гибкая, загорелая, с округлыми сладострастными грудями, с чуть выгоревшей на солнце копной волос, с большими, кристально чистыми зелеными глазами.

Она упала на коврик рядом с принцем Альфредо Массерини и громко вздохнула.

– Мне наскучило здесь, – беспокойно сказала она. – Не можем ли мы уехать куда-нибудь в другое место?

Принц Альфредо сел на своем коврике.

– Почему тебе скучно? – требовательно спросил он. – Это я тебе наскучил? Как это может тебе быть скучно, когда ты с мной?

Лара вздохнула. Да, правда заключалась в том, что принц действительно стал ей надоедать. Но никого другого под руками не было. А она взяла себе за правило никогда не бросать мужчину до того, как объявится подходящий претендент на его место. Она уже имела дело с большинством доступных принцев и графов, с несколькими кинозвездами и с одним или двумя лордами. В действительности эта высокая планка, которую она сама себе установила, оказалась довольно утомительной.

– Я не понимаю тебя, – продолжал жаловаться принц Альфредо. – Ни одна женщина никогда не говорила мне, что ей со мной скучно. Я не тот мужчина, с которым бывает скучно. Я мужчина, полный жизни, веселый. Я – как бы тебе сказать – душа и ум любого общества.

Лара заметила с тяжелым вздохом, что пока он произносит эту речь, в его модных шортах от Церутти кое-что начинает вставать.

– О, Господи, заткнулся бы ты, – пробормотала она про себя.

Секс с ним стал самым скучным из всего. Таким запрограммированным, отработанным и механическим. Принц Альфредо не слышал ее.

– Пойдем, дорогая, – почувствовав эрекцию и гордясь ею, он заставил Лару встать. – Прежде всего, мы отдохнем. – Он лукаво подмигнул ей. – А потом прокатимся на моем «феррари» в горы. Что ты по этому поводу думаешь, моя прелесть?

– Как ты скажешь.

Она неохотно позволила ему усадить себя в машину. Все вокруг глазели на них. Они безусловно представляли собой прекрасную и волнующую пару.

В отеле у них были отдельные номера, но по негласному согласию вся сексуальная активность осуществлялась в номере Лары. На этот раз она остановила принца на пороге.

– В чем дело? – с негодованием спросил он. – У меня хорошо стоит… очень хорошо стоит.

– Прибереги его на будущее, – твердо заявила она, закрывая дверь, несмотря на его протесты. – Я позвоню тебе, когда проснусь.

Лара ощущала беспокойство и чувствовала себя так, словно она попала в западню. Такое ощущение было у нее, когда она выходила замуж за Джейми Кричтона. Тогда ей помог развод, а что делать теперь?

Зазвонил телефон и она взяла трубку, готовая отказать Альфредо, решительно отказать. Но это звонил не принц. Телефонистка сообщила ей, что это срочный вызов из Нью-Йорка.

– Да, – сказала она в трубку, удивляясь, кто это мог знать, что она в Испании.

– Лара? Лара, это ты? О, Боже, так плохо слышно, – кричали в трубку женщина, находящаяся на грани истерики.

– Кто это? – резко спросила Лара.

– О, Боже! Ты меня слышишь? Будь это все проклято! Это Касс. – Наступила пауза, потом она услышала. – Лара, случилось нечто ужасное. Маргарет застрелили. Они застрелили Маргарет.

 

ГЛАВА 2

Маргарет Лоуренс Броун отвезли в ближайшую клинику Она была еще жива, но очень плоха.

Ее верные поклонницы собирались тесными, молчаливыми группками. В клинику разрешили войти только самым близким и они ожидали в холле, охваченные слабой надеждой. Они не плакали – Маргарет ненавидела слезы.

Касс Лонг и Рио Джава стояли у дверей операционной неотложной хирургии. Врач только что сказал им, что пострадавшей делают переливание крови.

Касс была помощницей Маргарет и ее доверенным лицом. Они познакомились в колледже и с тех пор оста вались самыми близкими друзьями. Касс была низенькая неопрятная женщина, стриженная под мальчика, веселого нрава. Сейчас ее лицо окаменело от потрясения.

Рио Джава – самая знаменитая из последовательниц Маргарет, одна из ближайших ее подруг, верная ее соратница, одна из основательниц СЖС, была гораздо более очаровательной личностью. Бесспорная королева подпольных фильмов, пользующихся дурной славой в обществе, причудница моды, мать четырех детей разного цвета кожи, известная своим неистовым характером. В ней было более шести футов роста, она отличалась своей худобой, длинным трагическим лицом, подбритыми бровями и экзотическим гримом. Происходила она от индейца из племени чироки и деревенской девки из Луизианы, жила той жизнью, какая ей нравилась.

– Где Даки? – спросила она, нащупывая сигареты в своей огромной сумке.

– Она едет сюда, – отозвалась Касс. – Я связалась с Ларой. Она вылетает.

Они молча следили за врачами, торопившимися в палату неотложной хирургии.

– Могу я наконец увидеть ее? – попросила Касс, ухватив за рукав врача, вышедшего из палаты.

– Вы родственница? – доброжелательно спросил он, заметив ее испачканное кровью платье.

Она держала голову Маргарет на своих коленях, пока не прибыла машина скорой помощи, и ехала с ней в клинику.

– Да, – солгала Касс. Врач отвел ее в сторонку.

– Имейте в виду, – предупредил он, – это малоприятное зрелище.

Она прикусила губу.

– Я знаю, – прошептала она. – Я привезла ее сюда. Врачу стало ее жалко.

– Ладно, если вы родственница, – сказал он. – Это против правил, но… ладно, пройдемте со мной.

Рио кивнула Касс, чтобы та шла, и она последовала за врачом в палату.

Команда медиков делала все возможное. Из двух катетеров шло переливание крови. Трубка была вставлена Маргарет в нос. Врач массировал ей сердце.

Касс почувствовала себя плохо.

– Надежды мало? – спросила она, глотая слезы. Врач мрачно покачал головой и тихо вывел ее из палаты.

– Кто совершил это? – требовательно спросила Касс, вытирая глаза.

Она задавала этот вопрос с той роковой минуты в парке, когда Маргарет упала. У Маргарет было много врагов, многие люди ненавидели ее за те идеи, которые она защищала. И за то, что она жила той жизнью, какой хотела, и плевала на злобные выпады или на сплетни. Последнее время она жила с Даки К. Уильямсом, чернокожим певцом с сомнительным прошлым. Касс его не любила. Ей казалось, что он использует Маргарет для рекламирования своей увядающей карьеры.

Рио глубоко затянулась сигаретой.

– Послушай, ни для кого не секрет, что Маргарет умела наживать врагов. Наживать их своей деятельностью. Она знала это.

– Я всегда предупреждала ее, – мрачно заметила Касс. – Она никогда не прислушивалась. Маргарет никогда не продумывала что – либо до конца, а просто шла своим путем.

– О, да, – отозвалась Рио. – Но именно это делало ее такой неповторимой, правда ведь?

– Пожалуй, да, – сказала Касс, вспоминая всю ненависть, которую приносила Маргарет ее почта.

«Негритянская подстилка», «Коммунистическая шлюха» и многое в таком же роде. Было немало и угроз убить ее. «Лоуренс Броун. Я видел тебя в программе „Сегодняшнее ночное шоу“. Я тебя ненавижу. Я надеюсь, что ты падешь мертвой. Я мог бы сам убить тебя».

Такие письма приходили ежедневно, их оставалось относить за счет душевнобольных и забыть о них.

Что всегда беспокоило Касс, так это угрозы по телефону. Приглушенные голоса предупреждали Маргарет, чтобы она бросила кое-какие свои затеи. Последнее время звонки были связаны с проблемой проституток. Среди них оказалось столько последовательниц Маргарет, что сутенеры, содержательницы борделей, бандиты неожиданно заволновались. Армия проституток убывала, создавалась немыслимая ситуация, и после каждого выступления Маргарет на открытом воздухе в тот же вечер сотни проституток исчезали, подстрекаемые тем, что СЖС предлагала им нечто большее, чем слова – она давала им шанс начать новую жизнь. Организация устраивала их на работу, помогала с жильем, даже давала в случаях крайней нужды деньги.

Было много угроз с требованием, чтобы Маргарет бросила заниматься этой «Великой революцией проституток», как окрестил ее журнал «Ньюмонф». Этот журнал не так давно поместил на обложке фотографию Маргарет и посвятил ей очерк на шесть страниц. Но Маргарет не собиралась отступать от чего бы то ни было. Когда дело касалось ее убеждений, Маргарет Лоуренс Броун ничего не боялась.

Даки К. Уилльямс помчался в клинику, бросив в студии запись пластинки. Ему пришлось преодолеть немалое сопротивление, чтобы проникнуть внутрь – у входа в клинику все было забито полицейскими, газетчиками и телевизионными репортерами.

Даки, сопровождаемый своим менеджером и его агентом по связи со средствами массовой информации, отказался делать какие-либо заявления, пока он пробивался сквозь толпу. У лифта ему преградил путь охранник, отказавшийся пропустить его.

– О, Святой Иисус Христос! – выплеснул Даки свое отчаяние. – Уберите этого типа с моей дороги, пока я не растер его по стенке.

Охранник свирепо глянул на него, нервно хватаясь за пистолет.

– Успокойся, Даки, – попытался разрядить обстановку его менеджер. – Они ведь охраняют Маргарет. Там должна быть Касс.

За Касс послали и охранник разрешил Даки и сопровождающим его пройти внутрь.

– Иисус Христос! Как это случилось? – требовательно спросил Даки. – Они задержали сукиного сына, который стрелял в нее? Она выживет? Мать вашу так, что вообще происходит?

Касс горестно покачала головой.

– Похоже, что они ничего не знают, – спокойно ответила она. – Дела обстоят плохо.

У лифта их встретила Рио.

– Оставьте споры, – сказала она ровным, безжизненным голосом, – Маргарет только что умерла.

 

ГЛАВА 3

Энцио Бассалино был большим, могучим мужчиной с большим пузом. Мери Энн Огест всегда поражалась, когда ему приходило в голову самому готовить обед. В таких случаях он выгонял из кухни всех помощников, повязывал себе фартук и приступал к изготовлению спагетти, своего фирменного мясного соуса и больших ломтей хлеба, натертых чесноком.

– Милый, ты выглядишь так смешно в этом фартуке, – заливалась смехом Мери Энн. Ей разрешалось оставаться на кухне с условием, что она не будет вмешиваться. – Ты не хочешь, чтобы твоя Маленькая Мама помогала тебе?

Маленькая Мама – таково было прозвище, которое дал ей Энцио. Она не была уверена, что он не называл так же всех девушек, которые перебывали здесь до нее.

– Нет, – мотнул он головой. – Вот что ты можешь сделать, Маленькая Мама, так это принести мне еще немного вина. Pronto.

Мэри Энн повиновалась, а потом уселась на краю кухонного стола, покачивая своими длинными ногами. На ней было очень облегающее ее тело платье с глубоким вырезом на груди. Энцио сам выбирал ей туалеты и они всегда были одного стиля. Он не разрешал ей носить трусики, рубашки, ничего лишнего. Энцио любил, чтобы она выглядела сексуальной.

Мари Энн не возражала. Жить с Энцио гораздо лучше, чем все, что она имела раньше, и она готова была выполнить любое его желание. Помимо всего прочего, Энцио Бассалино был значительной личностью и она испытывала возбуждение и считала за честь быть с ним.

– Попробуй-ка, – он с гордостью предложил ей ложку кипящего мясного соуса. Она послушно открыла рот.

– О, Moonzi! Это горячее! – Она надула губки. – Ты обжег твою Маленькую Маму.

Энцио разразился хохотом. Сегодня у него праздник. Сегодня он готов смеяться по любому поводу.

– Иногда ты бываешь просто противным, – Мери Энн говорила тоном обиженного ребенка. – Почему ты бываешь таким злым с твоей маленькой девочкой?

– Ха, – фыркнул он, – ты даже не знаешь, что значит быть злым. – Он окунул палец в булькающий соус, облизнул его с удовлетворением и добавил туда еще вина. – Ты сообразительная девочка, – сказал он снисходительно. – Продолжай в таком же духе и ты будешь в порядке. О’кей, Маленькая Мама?

– О’кей, Большой Папа, – счастливо вздохнула она. По-своему, он был вполне доволен Мери Энн. Она была более тихой, чем большинство шлюх, и никогда не задавала никаких вопросов. К тому же она была податлива, именно так, как ему нравилось, и послушна. С ней никогда не бывало никаких осложнений.

Энцио ненавидел привычный ход событий. Эти девки вселялись сюда и через несколько недель уже считали, что могут командовать им. Шлюхи! Они начинают задавать вопросы, становятся любопытными, а иногда у них хватает наглости заявлять, что у них болит голова, когда ему хочется заниматься любовью. Энцио очень гордился тем, что в свои шестьдесят девять лет он все еще мог трахать девиц раз, а то и два раза в неделю. Он часто вспоминал о том времени, когда мог трахать раз, два, даже три или четыре раза за ночь. Каким жеребцом он был, каким замечательным жеребцом!

Теперь его сыновьям предстояло продолжать традиции семьи Бассалино. У него их было трое, трое отличных молодых людей, которыми он более чем гордился. Они составляли его жизнь. Благодаря им фамилия Бассалино будет обладать мощью, с которой все должны будут считаться. А, они будут защищать его, как он защищал их.

Это счастье, что сыновья не похожи на мать. Роза сумасшедшая, насколько Энцио может судить, живет, запершись в своей комнате, шпионит, разговаривает только со своими сыновьями, когда они посещают ее. И вот так в течение семнадцати лет. Подумать только семнадцать лет она пытается сокрушить его яйца, пытается заставить его признать себя виноватым.

Но с ним эта ее мелкая игра не проходит. Он отказывается признать себя в чем-либо виноватым. Пусть она будет страдающим лицом. Вина-то была ее. То, что он сделал, это его дело и у нее нет никакого права вмешиваться.

В годы своей молодости Энцио Бассалино заслужил прозвище Бык. Поводом для такого прозвища послужила его привычка взгромождаться на каждую мало-мальски заслуживающую внимания женщину, попадавшуюся ему на пути. Однажды, когда он развлекался с женой своего друга, известного под кличкой Боров Винсент, он был единственный раз в жизни ранен. Легенда утверждала, что пуля попала ему прямо в задницу – «Боров Винсент застукал их за этим занятием и выстрелил ему в задницу».

К счастью для Энцио эта легенда была не совсем точной. Боров Винсент действительно выстрелил в него, но пуля попала в мясистую часть задницы и не причинила ему большого вреда. И все равно Энцио остался недоволен. После этого случая Боров Винсент перенес целую серию неудач, начиная с пожара, дотла уничтожившего его дом, и кончая тем, что его выловили из реки в конце бетонированного мола.

Энцио не любил, когда над ним смеются, а этот рассказ о том, как его подстрелили, послужил поводом для множества нежелательных слушков.

Вскоре после этого он встретил Розу Вакко Морано, дочь своего друга, и женился на ней. Она обладала стройной фигурой и гордым нежным лицом Мадонны, присущим юным итальянкам-девственницам. Энцио с первого же взгляда на нее был покорен и, не теряя времени, просил ее выйти за него замуж. Ему потребовалось немного времени, чтобы устроить свадьбу. На Розе были белые кружева, на Энцио поблескивающий черный костюм, белые туфли, перчатки и алая гвоздика в петлице. Он считал, что одет с иголочки.

К дню Свадьбы Розе исполнилось восемнадцать лет, а Энцио тридцать три.

Они стали весьма популярной парой, Роза быстро избавилась от следов своего домашнего тихого воспитания и включилась в развеселую жизнь своего мужа, она не испытывала желания стать домохозяйкой, сидеть дома и заниматься кухней, детьми и посещением церкви. Когда она, как и положено, родила своего первенца Фрэнка, младенца поручили попечению няни, а Роза по-прежнему проводила все свое время с Энцио вне дома. Роза Бассалино явно родилась раньше своего времени.

Энцио не возражал против такого ее стиля жизни, на самом деле ему это даже нравилось. Его жена превратилась в красивую умную женщину и Энцио знал, что ему очень завидуют. В то время, когда другие мужчины оставляли своих жен дома и возили на ипподромы, в бары и клубы любовниц, Энцио брал с собой Розу. Она стала полноправным членом их кампании, всеобщим приятелем и поверенной, все любили ее.

Энцио частенько дивился, как это ему так повезло, что он нашел такое сокровище. Роза во всех отношениях устраивала его и даже нашла время родить ему второго сына, названного Ником, через три года после рождения Фрэнка.

Что это была за женщина! У Энцио не было от нее секретов. Она знала все о его делах и по мере того, как дела шли все успешнее и он захватывал все большую территорию, она всегда помогала ему. Она обычно держала его сторону, когда он по – своему чинил суд и расправу над теми, кто обманывал его. «У моей Розы больше яиц, чем у многих мужчин, – с гордостью хвастался он. – Она редкая женщина».

Никто с ним не спорил.

У Розы было множество поклонников и Энцио знал о них. Это наполняло его гордостью. Она была его жена и ничто не могло изменить этого факта.

Когда родился их третий сын Анжело, Роза решила, что будет больше времени проводить дома. Фрэнку исполнилось двенадцать, Нику девять и они требовали к себе внимания. Энцио согласился. С тех пор она уже не сопровождала в коротких поездках в Чикаго и на Тихоокеанское побережье. Теперь они владели великолепным особняком на Лонг Айленде и было только естественно, чтобы Роза больше времени проводила с детьми и наслаждалась жизнью.

Она убедила его, что они должны расширить круг своих друзей, ибо, как ни крутись, большинство людей, с которыми они общались, были замешаны в рэкете, и Роза полагала, что неплохо было бы для разнообразия окружить себя и другими людьми. Неподалеку от их особняка было имение одного актера и вскоре Роза начала приглашать его с женой. Потом появилась семья банкира, и, наконец, Чарльз Кардуэлл, нищий сноб, влачащий жалкое существование на задворках высшего общества. Постепенно Роза окружала себя и Энцио все новыми людьми, пока старые знакомые вообще перестали у них появляться.

Энцио понял, что ему это не нравится, но оказалось слишком поздно. Его деловые поездки становились все длительнее, он снял в Нью-Йорке небольшую квартиру, через которую проходил поток девиц легкого поведения. Он называл их «немыми». Он по-прежнему обожал Розу, но она изменилась, и он не мог понять в чем причина.

Однажды вечером он вернулся на несколько часов раньше, чем она его ожидала. Хотел сделать ей сюрприз. На эту неделю приходился юбилей – двадцать один год со дня их свадьбы, и он думал, что они могли бы поговорить, попробовать выяснить какие-то веши. Он хотел объяснить ей, что перестал быть счастливым. Может быть, он попытается возродить близость, которую они когда-то испытывали.

В свои тридцать девять лет Роза все еще была необыкновенно привлекательной женщиной. Ее волосы, как и прежде, вились черными кудрями, на смуглом лице не было морщин, а ее фигура сохраняла те же девичьи формы, как когда он женился на ней.

Она встретила его холодно.

– Я хочу получить развод, – заявила она. – Я выхожу замуж за Чарльза Кардуэлла. Я все знаю про твою квартиру, про твоих уличных шлюх и я хочу освободиться от тебя.

Энцио слушал ее в изумлении. Чарльзу Кардуэллу исполнилось двадцать шесть, у его родителей были деньги, но ему предстояло долго ждать, пока он получит от них в наследство хоть десять центов.

Держался Энцио спокойно.

– Ты спала с ним? – спросил он.

– Да, – с вызовом ответила она.

Она никогда не лгала. Эта женщина не знала, что такое страх.

Энцио задумчиво кивнул и согласился на все ее требования. Довольная, она отправилась спать. Некоторое время он сидел в своем любимом кресле, глядя в пространство. Потом сделал несколько телефонных звонков и позднее этой ночью Чарльза Кардуэлла привезли в его дом.

Это был бледный молодой человек, явно перепуганный своим эскортом – четырьмя наиболее доверенными лейтенантами Энцио. Он слабо улыбнулся Энцио.

– Послушайте, – начал он. – Я вам все объясню… Энцио приказал, чтобы ему заклеили рот и связали руки и ноги.

Они принесли его в спальню Розы как тушу.

Она проснулась и уставилась на беспомощную фигуру своего любовника. Потом перевела взгляд на Энцио. В отчаянии она затрясла головой, зная, какой приговор вынесет ее муж.

Энцио вытащил ее из постели и держал так, чтобы она не могла двинуться, а только смотрела. И в дело пошли ножи.

У нее на глазах Чарльза Кардуэлла разрезали на куски.

 

ГЛАВА 4

Ларе было нелегко избавиться от принца. Они жили вместе вот уже шесть месяцев, он считал, что она принадлежит ему. К тому же он отличался подозрительностью и – что самое главное – был невероятно ревнив.

Когда она сказала ему, что должна немедленно лететь в Нью-Йорк, в его голове возник единственный вывод доступный ему.

– Кто он? Что он может предложить тебе, чего я не могу дать? Я требую, чтобы ты назвала мне его имя.

– Дело совсем не в мужчине, – терпеливо объясняла Лара. – Это семейная ситуация.

– Но ты всегда говорила, что у тебя нет семьи, – с раздражением возразил он.

Она склонила голову в знак согласия.

– Все правильно, но в Америке у меня есть дальние родственники. – Пауза. – У меня есть сводная сестра, которую зовут Бетт, и она нуждается во мне.

– Сводная сестра! – закричал принц Альфредо. – У тебя не может быть сводной сестры. – Он огляделся вокруг. – Лара, я знаю, это мужчина. Я это знаю. Ты не можешь обмануть меня.

А она в это время думала о гораздо более важных делах.

– Пожалуйста! – нетерпеливо воскликнула она. Думай, что хочешь. А я должна уехать. Вот и все.

– Тогда я поеду с тобой.

– Я не хочу, чтобы ты ехал.

– Я настаиваю.

– Нет, Альфредо.

– Да, Лара.

Они еще некоторое время так спорили, пока наконец он не ушел и она смогла заняться укладыванием своих вещей. Это было такое облегчение освободиться от него, он становился совершенно невозможным. Зачем тратить на него свое время?

Куда бы Лара Кричтон не приезжала, ее всегда обслуживали по первому классу. Молодая, блистательная, бывшая жена одного из самых богатых людей Лондона, она действительно была одной из тех, о ком пресса пишет, как о «замечательных людях». Ее фото постоянно мелькало на глянцевых обложках модных журналов, как ослепительный пример роскошного обаяния, в ней воплощалось все то, против чего боролась Маргарет Лоуренс Броун.

Вот это была бы сенсация, если бы кто-нибудь из журналистов раскопал, что на самом деле они сводные сестры, у которых общий отец, но разные матери.

По своим личным причинам, поскольку каждая из них добилась своей славы, они не считали нужным рассказывать кому-либо о своем родстве. Они выросли в разных странах и жизнь их сложилась совершенно по-разному. Однажды они встретились и между ними возникла подлинная близость, любовь, оказавшаяся сильнее всего того, что их разделяло. Они понимали друг друга и никогда не критиковали образ жизни.

Их отец, Джим Лоуренс Броун, никогда не был женат на их матерях. Маргарет было пять лет, когда умерла ее мать, И Джим, взяв девочку, уехал в Калифорнию. Там он встретил замужнюю женщину, ушедшую от мужа. Джим и Маргарет стали жить с ней и в результате эта женщина родила Лару. А еще через год она и ее муж вновь сошлись и вручили Джиму Броуну ребенка и шесть тысяч долларов, чтобы он исчез из их жизни. Такая сумма соблазнила его и он согласился.

Он купил старый автомобиль и крытый прицеп, служивший им домом. На руках у семилетней Маргарет оказалась годовалая Лара.

Джим был типичным бродягой, он вечно витал в облаках мечтаний, играл на гитаре, волочился за хорошенькими женщинами, или спал. Он привез девочек в Аризону, где они обосновались на ферме, принадлежавшей вдове Мэри Чосер. Она взяла на себя заботы о Ларе и настояла на том, чтобы Маргарет пошла в школу. «Девочка очень умна, – заявила она Джиму. – Она развита не по годам. Она должна получить образование».

Через какое-то время Джим опять стал испытывать беспокойство. Слишком долго задержался он на одном месте, но теперь оказался связан двумя детьми, а это была слишком тяжелая ответственность для него. Лара часто думала, что именно поэтому он решил жениться на Мэри Чостер. Она была старше его, пухленькая, всегда улыбающаяся женщина, которая никогда не жаловалась.

Ровно через месяц после женитьбы Джим исчез, оставив написанную впопыхах записку, в которой поручал Мэри заботиться о его детях.

Маргарет исполнилось девять лет. Это она обнаружила записку. Это было трусливое послание, полное извинений. К записке он приложил пятьсот долларов.

Через восемь месяцев после бегства Джима Мэри родила третью его дочь, Бетт, о существовании которой он так никогда и не узнал.

После этого жизнь сильно осложнилась. Без мужчины дела на ферме пошли кое-как. Мэри вечно чувствовала себя усталой и больной. Родившаяся девочка истощила все ее силы, деньги убывали, так же, как улыбчатый в прошлом характер Мэри. Маргарет она отправила в школу-интернат, а Лару послала к своим родственникам в Англию. Десять лет девочки не виделись, и когда они встретились, Маргарет училась в колледже, получая стипендию, а Лара успешно выступала в Лондоне в качестве юной манекенщицы.

Бетт, которой исполнилось десять лет, жила вместе с Мэри в маленькой квартирке. Она посещала школу, а Мэри работала.

Маргарет хотела бы помогать им, но она с трудом оплачивала свое образование, а образование она твердо решила получить.

Лара в шестнадцать лет стала совершенной красавицей, естественной, без следа того лоска, который она впоследствии приобрела. Она была счастлива жить в Англии. Маргарет она показалась почти стопроцентной англичанкой, с соответствующим акцентом и всем прочим. Они провели вместе одну неделю в Нью-Йорке и поняли, что былая близость между ними все еще жива.

Время шло и они шли каждая своим, совершенно индивидуальным путем. Иногда они переписывались или звонили друг другу по телефону. Но потребность в тесном общении они не испытывали, между ними существовала более глубокая связь, основанная на любви и взаимной поддержке.

Мэри Чостер умерла от рака, когда Бетт исполнилось пятнадцать, и хотя обе сестры приглашали ее приехать и жить вместе, она предпочла более независимую жизнь и обосновалась в коммуне хиппи со своим дружком Максом.

Маргарет против этого не возражала. Она к тому времени уже начала реализовывать свой проект «Равенство женщинам». Должна была вот-вот выйти в свет ее первая книга «Женщины – неравноправный пол». Ее звезда начала восходить.

В Лондоне Лара встретила Джейми П. Кричтона и вышла за него замуж. Его отец был одним из самых богатых людей в Англии, а Джейми его единственным наследником. К несчастью, их брак длился всего один год, но этого оказалось достаточно, чтобы Лара, как личность, утвердила свое положение в обществе. Редкая колонка сплетен в газетах или журналах обходилась без ее фотографий или сообщений о том, в каком туалете она появилась, что делала, с кем ее видели. Лара очень быстро стала баловницей судьбы.

Газетные заголовки все еще кричали об убийстве Маргарет Лоуренс Броун, а фоторепортеры уже устремились в аэропорт Кеннеди встречать Лару Кричтон.

Она на минутку остановилась, чтобы попозировать им в своем новом костюме от Ива Сен-Лорана, большой шляпе, ее холодные зеленые глаза прикрыты модными большими солнцезащитными очками, браслеты от Гуччи позвякивали рядом с черным циферблатом часов фирмы Картье.

– Что привело вас сюда, мисс Кричтон? – задал ей вопрос дотошный репортер.

– Дела, – ответила она, не улыбнувшись. – Личные дела.

Ее ожидал лимузин и она с глубоким вздохом откинулась на спинку сиденья и попыталась расслабиться. Маргарет мертва.

Маргарет убили. О, Боже! Почему?

С мучительными подробностями вспоминала она последнюю встречу с сестрой. Прилетев на два дня в Нью-Йорк, чтобы целеустремленно совершить рейд по магазинам, она чуть было не забыла позвонить Маргарет. Но потом все-таки позвонила и Маргарет как всегда пригласила ее приехать. Лара втиснула этот визит между ленчем в ресторане «21» и посещением косметического салона Видаля.

Маргарет встретила ее в своей обычной одежде – в выцветших джинсах и поношенной рубашке. Ее неизменные синие щитки, прикрывающие глаза от света, и длинные волосы выглядели неопрятно. На ее необыкновенно выразительном лице не было никакой косметики.

– Если бы ты захотела, – сказала Лара, – ты могла бы выглядеть восхитительно.

Маргарет рассмеялась.

– Ты осознаешь, сколько времени ты тратишь попусту, намазывая себя этими дурацкими снадобьями? – спросила она с юмором.

– А ты не критикуй меня, – жестко сказала Лара. – Я становлюсь директором большой парфюмерной фирмы и буду посылать тебе упаковки духов, губной помады, лосьонов, всего на свете. Тебе это понравится.

– Ни в коем случае, дитя мое, – ответила Маргарет. – Ты можешь считать, что тебе это необходимо. Но имей в виду, сладкая моя, мне все это ни к чему.

– Придется, – твердо заявила Лара.

– Кто сказал?

– Я говорю.

Маргарет улыбнулась. У нее была поразительная улыбка, осветившая всю комнату.

– Что происходит в твоей жизни, сестренка? – спросила она с живым участием.

Не ожидая новых просьб, Лара принялась все ей рассказывать. Маргарет приготовила для нее коктейль и так вот они сидели в комнате, где царил беспорядок, и Лара вываливала ей все подряд. Она всегда делилась всем с сестрой, это было куда лучше, чем ходить к психоаналитику.

За час она без остановки рассказала Маргарет о всех своих проблемах. Был ли принц Альфрэдо подходящим мужчиной? Должна ли она продать часть своего синего сервиза? Что думает Маргарет о ее новом кольце с изумрудом.

Легкая скучная болтовня. Вспоминая ее, Лара содрогнулась. Она никогда не расспрашивала Маргарет о том, как та живет. Ей никогда в голову не приходило обсуждать взрывоопасные затеи сестры, хотя она знала, какое значение они имеют для Маргарет.

Какой ограниченной она должна была выглядеть. Какой эгоистичной, совершенно поглощенной собой. И тем не менее Маргарет терпеливо ее слушала, словно располагала неограниченным временем. Она всегда вела себя так.

Почему всегда так получается, что ты обнаруживаешь, как ты нуждаешься в ком-то, как раз когда оказывается слишком поздно?

Лара смотрела в окно лимузина, мчавшего ее по городу Маргарет мертва и она, Лара, намерена выяснить почему это произошло.

Кто-то заплатит за смерть ее сестры. Она об этом позаботится.

 

ГЛАВА 5

Бетт Лоуренс Броун приехала Нью-Йорк поездом. Она впервые оказалась в этом городе. По правде говоря, она вообще нигде не была за пределами коммуны, ставшей ей домом с пятнадцати лет. Сейчас ей исполнилось двадцать, у нее была чистая кожа, густые белокурые волосы, спадающие ниже пояса. Она выросла в очень красивую девушку. Лицо ее с большими голубыми глазами и крупным мягким ртом казалось воплощением детской невинности.

Одета она была как всегда в длинное платье из грубой материи индейской выработки с заплатами, плетеные сандалии на босу ногу, множество ожерелий из тонкой кожи со свисающими с них расписанными бусами и значками. На шее под самым горлом была тонкая золотая цепь с золотым крестом. На кресте были выгравированным слова «Любовь – мир – Маргарет».

Эти две сестры очень остро ощущали свою близость – не в пространстве, конечно, а в том же смысле и том же ключе, что связывал Лару и Маргарет. Их объединяла подлинная духовная близость.

Бетт привезла с собой большую замшевую сумку, в которой было все ее имущество – щетка для волос, пара джинсов, тонкая блузка и много книг. Она не верила в собственность и дорожила только книгами – чтение было ее страстью.

– Не поставишь ли ты мне выпивку, красотка? – подсел к ней какой-то пьяница. – А я тебе в ответ сделаю кое-что приятное.

Она сделала вид, что не слышит, выражение лица у нее было печальное и задумчивое. Маргарет на ее месте сказала бы ему, чтобы он уе…л. Лара сказала бы, что он отвратительный человечишка. Как отличались друг от друга ее сестры.

Касс обещала Бетт, что ее кто-нибудь встретит. Она должна была подойти к информационному бюро, но поезд приходил рано и ей не хотелось болтаться здесь, она решила отправиться пешком до дома Касс.

Бетт не могла поверить в то, что случилось. Казалось невероятным, что Маргарет мертва. Она была таким хорошим человеком, такой умной, блестящей и заботливой. Бывала она и жесткой – все это знали – но как иначе она могла бы выжить?

Она и не выжила, с грустью подумала Бетт. Моя сестра мертва.

Бетт видела ее за шесть месяцев до этого. Маргарет приехала, чтобы провести с ней уик-энд. В коммуне все любили ее, приветствовали всякий раз, когда она приезжала. Она привезла им новые книги, альбомы пластинок, игрушки для детей – умные игрушки, а не коммерческую макулатуру. На ферме обитала десять ребятишек и ответственность за их воспитание распределялась между пятью женщинами и восемью мужчинами, членами коммуны. Одной из этих детей была маленькая четырехлетняя дочка Бетт. Ее отцом был Макс.

Маргарет обнимала свою племянницу Чину, осыпала ее поцелуями.

– Она вырастет и станет президентом, – шутила Маргарет. – Она такая умненькая! Мне это нравится!

Бетт невозмутимо улыбалась.

– Если ты будешь направлять ее, я уверена, что нет ничего невозможного.

– Держу пари, что ты права. Когда ей исполнится десять, она переедет жить ко мне в Нью-Йорк. Мы начнем оттуда.

Тот уик-энд Маргарет как всегда, включилась в общие работы. Она бралась за любое дело – мыла полы, помогала готовить еду, работала в саду. Она говорила, что это помогает ей отдыхать. При этом она находила время посидеть и поговорить с Бетт, выслушать все про ее проблемы, дать совет.

Накануне ее отъезда в коммуне устроили в ее честь вечеринку. Было много шума и замечательное блюдо из рубленного мяса с овощами, рецепт которого Макс привез из Калифорнии. Маргарет удалилась с пирушки с Клашером, потому что он был коротышкой и довольно некрасивым и вряд ли мог составить ей пару. В коммуне секс был делом свободным, никто никого не ревновал. Не было давления со стороны внешнего мира.

Когда на следующее утро Маргарет уезжала, она подарила Бетт золотую цепочку, поцеловала ее и шепнула ей на ухо:

– Ты по-настоящему счастлива. Ты делаешь то, что хочешь, и это счастье. Тебе не о чем больше просить, малышка.

Бетт широко, по-детски улыбнулась, и взяла с Маргарет слово, что она вскоре еще раз приедет.

– После лета, – сказала Маргарет. – Может, на Рождество.

Теперь уже лето кончалось и Бетт оказалось в Нью-Йорке. Она не знала, сколько ей здесь придется пробыть, но она была уверена, что сейчас ее место здесь.

Энцио сидел у себя в кабинете, когда зазвонил телефон. Он выслушал, улыбнулся и кивнул. Конечно, все возвращается в нормальное состояние. Он был прав. Его решение оказалось единственно правильным. Хотя он в какой то мере отошел от дел, но когда речь заходит о любой серьезной проблеме, которую надо решать, все они обращаются к нему.

Фрэнк, его старший сын, предложил другой путь избавления от этих неприятностей. Но что Фрэнк понимает? Ему уже тридцать шесть и он хороший бизнесмен, но когда надо принимать решения, все его идеи отличаются мягкостью. Какая польза от угроз, если ты не намерен осуществить эти угрозы?

Единственный способ – это решительные действия. Как в старые времена. Маргарет Лоуренс Броун уже две недели как мертва и все неприятности кончились. Когда не стало того, кто вел их лидера, помогавшего им деньгами, проститутки успокоились. Похоже было, что убив Маргарет, убили и их боевой дух. Мать их… проклятые шлюхи.

Мало по малу сбежавшие девицы, которые нашли себе другую работу, стали возвращаться. Они как будто смирились с тем, чтобы их били и унижали. Похоже, они еще раз потерпели поражение.

Энцио чувствовал себя превосходно. Он позвонил одному своему приятелю меховщику и заказал для Мэри Энн шубку из шиншиллы.

Шубку привезли через несколько часов и они устроили праздник. Мэри Энн не совсем понимала, что они празднуют, но она охотно участвовала во всех затеях Энцио.

– Ты мой замечательный Большой итальянский любовник, – мурлыкала она, зная, как он любит похвалы. – Мой большой мужчина.

– А ты маленькая похотливая сочная шлюха, – смеялся он в ответ. Мой любимый вкусный кусочек.

Он любил смотреть на нее, на ее податливое тело, большие груди, надутые губки. Пройдет еще немало времени, пока она надоест ему.

О, да, Энцио Бессалино знал, как обращаться с женщинами.

 

ГЛАВА 6

Настоящее имя этой девицы было не Лола. Худая и неряшливая, с затуманенными глазами городской девчонки, одетая так, что сразу становилось ясно, что она Проститутка, каковой она и являлась. Она вечно грызла ногти. Руки свидетельствовали, что она заядлая наркоманка, из тех, кто колется. Ей было девятнадцать лет.

Недавно Лолу избили. Не слишком сильно, но синяки на теле остались, а на руках и ногах виднелись ожоги от горящих сигарет. Как раз достаточно для того, чтобы вселить в нее уверенность, что впереди ее ждет кое-что похуже.

Она все знала. Знала еще до того, как это случилось. Она жила с Чарли Майлером, а Чарли был одним из подручных Тони. Это Чарли застрелил Маргарет Лоуренс Броун.

Лола бежала по улице. С тех пор, как это случилось, она в первый раз вырвалась из дома, первый раз, как осмелилась на такой поступок.

На ней была короткая юбка, летние открытые туфли и облегающий свитер. Длинные волосы распущены, на веках наклеены длинные ресницы.

Чарли вытолкал ее из постели.

– Выметайся и заработай что-нибудь. Тогда мы, может, сходим в кино. Смотри, блядина, не возвращайся домой меньше, чем с парой сотен, а не то я сожгу твою еб…ю задницу.

Она две недели валялась в постели и Чарли не возражал против этого. Окрыленный своим успехом, он где-то праздновал. Тони остался им доволен. Тони хотел, чтобы Чарли был под руками. А Тони был одним из больших парней.

Лола знала, что Чарли готов избавиться от нее. Чарли карабкался вверх и он не хотел, чтобы она висела у него на шее.

Ее это не волновало. Она знала, что должна сделать. Какой-то мужчина остановил ее, грубо схватив за руку. Она вырвалась.

– Не сегодня, – бормотала она. – Сегодня эта девушка не работает.

Она спешила, время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что ее никто не преследует.

В руке она сжимала оторванный клочок газеты с адресом, обведенным красными чернилами. Остановившись на мгновение, она еще раз прочитала адрес.

– Куда ты торопишься, девочка? – сунулся к ней проходивший мимо пьяница.

– Уе…вай, – коротко отрезала она, поспешая своим Путем.

Когда она наконец нашла нужный ей дом, она помедлила, прежде чем войти. Какое-то время она ходила по тротуару, разглядывая дом и думая о своей маленькой сестренке Сюзи. Потом сердито плюнула и решительно вошла в подъезд.

– Я пришла, чтобы увидеть… э – э… Касс Лонг, – объявила она швейцару.

Он оглядел ее с головы до ног, поджал губы и кивнул в сторону конторки портье. Там сидел седой старик с кислым выражением лица.

– Касс Лонг, – сказала Лола.

– Она вас ожидает?

– Нет, – мотнула головой Лола. – Но будет лучше, если вы скажите ей, что у меня срочное дело.

Перегнувшись через стойку и уставившись своими водянистыми глазами на ноги Лолы, он позвонил в квартиру Касс.

Касс сказала, чтобы он пропустил девушку. Со времени убийства Маргарет к ней приходило столько женщин, что она уже привыкла. Она угощала их кофе и дарила фото Маргарет с надписью «Мир – Любовь». В какой-то мере ее утешало то, как глубоко переживало множество людей смерть Маргарет. Ей нравилось разговаривать с ними.

Положив трубку внутреннего телефона, она сказала:

– Еще одна поднимается к нам. Впусти ее, пожалуйста. Бетт кивнула. Она провела здесь уже несколько дней, а Касс уже не представляла себе, как бы она обходилась без нее. Младшая сестра Маргарет оказалась сильной и преданной – очень на месте.

Бетт открыла Лоле дверь и провела ее на кухню, чтобы предложить ей что-нибудь прохладительное. По глазам девушки она поняла, что та наркоманка. Жизнь в коммуне вовсе не отгораживала ее от страшных гримас жизни.

– Мне ничего не нужно, – нервно сказала Лола. – Вы Касс?

– Нет, – спокойно ответила Бетт.

– Мне нужно увидеть Касс. Позовите ее.

Вошла Касс. Она выглядела усталой. Под глазами темнели багровые круги, она страдала от бессонницы.

– Мне нужно кое-что сообщить вам, – выпалила Лола. – Мне не нужно вознаграждение, ничего такого. Вы, конечно, видите, кто я, это не большой секрет. – Она замолкла, начав кусать ноготь, потом сообразила, что делает, и остановилась. – Маргарет Лоуренс Броун давала людям надежду. Меня она не вовлекала, я всего только потерпевшая крушение. Но у меня есть сестра, она совсем еще маленькая. О, дерьмо, одно дерьмо… Я даже не могу рассказать вам, что они с ней сделали. – Она опять замолчала, вытирая нос тыльной стороной ладони. – Во всяком случае… про Маргарет. Стрелял один из парней Тони. Неважно, кто он. Он выполнял приказ. Тони тоже выполнял приказ. А большой человек, который приказывал, это Энцио Бассалино… он устроил все… удар нанес он.

– Кто такой Энцио Бассалино? – спросила Бетт.

– Большая шишка. Живет в роскошном особняке в Майами. Говорят, что он ушел от дел, но поверьте мне – он контролирует все. Приказ уничтожить ее он отдал, ее убили его слова, а не пуля из пистолета.

Касс ничего не сказала. Интуиция подсказывала ей, что девица говорит правду.

– А теперь, когда я вам все сказала, мне надо убираться отсюда. – Лола вскочила на ноги и бросилась к дверям.

– Подожди минутку, – поспешно сказала Касс. – Если ты говоришь правду, надо направить по этому следу полицию.

Лола резко рассмеялась.

– Полицейские! Вы меня разыгрываете. Половина их в кармане Бассалино. Да там каждый у него на жаловании. Если хотите рассчитаться с ним, вы должны проделать это сами.

– Я ничего не понимаю, – сказала Бетт.

– Да, да, подумайте об этом. Вы можете. Вы обе умные, у вас есть связи. – Лола поежилась, у нее еще было дело.

– Я должна позаботиться о парне, который нажал на спусковой крючок. Да, я на самом деле собираюсь присмотреть за этим парнем. Его зовут Чарли Майлер. Запомните это имя и следите за газетами, вы прочитаете о нем.

– Она остановилась в дверях, такая жалкая фигура. – Вы главное не забудьте, кто настоящий убийца. Энцио Бассалино. Я обожала Маргарет Лоуренс Броун и я хочу быть уверена, что вы доберетесь до этого подонка Бассалино.

– Вы не можете немного задержаться? – попросила ее Касс. Она хотела вызвать Даки или Рио, кого-то, кто мог бы разобраться во всем этом, лучше, чем она или Бетт.

Лола отрицательно покачала головой.

– Нет, мне надо сматываться. Я и так достаточно сказала вам.

На улицах уже было совершенно темно и Лола зашагала по направлению к Тайм-сквер. Она не собиралась устраивать какие-то фокусы или обманывать кого-то, но как так получалось, что она все делала правильно. Она зашла в фойе кинотеатра и постаралась заарканить первого же одинокого мужчину.

Он был средних лет, с горловым кашлем. Они поторговались, а потом торопливо направились в отель неподалеку, где жил этот мужчина. Он настоял на том, чтобы войти первым, а она зашла туда через несколько минут после него.

Комната была маленькая и убогая. Постель не убрана. Лола начала раздеваться, а мужчина сказал, чтобы она не снимала свои туфли. Сам он не раздевался, только расстегнул брюки и высвободил свой член.

Они занялись сексом. Лола уставилась невидящими глазами в потолок. Она чувствовала себя спокойной и отрешенной, она точно знала, что будет делать.

Мужчина кончил быстро, Лола взяла деньги и вышла. Она медленно направилась к своему жилью.

Чарли спал. Она прошла на кухню, глянула на холодильник, достала банку Коки, открыла ее и стала пить прямо из банки. Холодные пузырьки царапнули горло. Потом она дотянулась до верха холодильника, пошарила рукой у задней стенки, где, как она знала, Чарли прятал свой пистолет. Достав пистолет, она тщательно осмотрела его. Он был заряжен.

Лола надела на дуло глушитель. Живя с Чарли, она многое узнала про оружие.

Войдя в спальню, она окликнула его по имени. Он сел па постели, протирая глаза, и первое, что он увидел, был пистолет, который Лола направила на него.

– Ну, ты, еб…я… – начал он кричать, выпрыгивая из постели.

Она выстрелила ему в ногу. Пуля с тупым звуком вошла в мякоть.

Лицо Чарли исказилось от бешеной ярости, смешанной с изумлением.

– Ты, дура! – завопил он.

Теперь она уже больше не медлила и выстрелила ему между ног, целясь в промежность. Он взвыл от пронзительной боли.

Она выстрелила ему в грудь, он с тяжелым стуком рухнул на пол и затих.

Она положила пистолет рядом с трупом, вышла из квартиры, поднялась на лифте на сорок седьмой этаж и через пожарный ход вылезла на крышу.

Она решительно подошла к краю и не останавливаясь бросилась через перила. Она упала на проткнувший ее тело штырь ограды и умерла в машине скорой помощи по дороге в клинику.

 

ГЛАВА 7

Идею отмщения выдвинула Рио. Убить они не могли, они не были убийцами, и кроме того, человек, нажавший на спусковой крючок – Чарли Майлер – был казнен Лолой, всадившей ему пулю в яйца. Как она им и обещала, они прочитали об этом газетах, и о ее ужасном самоубийстве.

Рио наняла детектива, чтобы он составил досье на Энцио Бассалино. Выяснилось, что он плохой человек, Мистер Большой плохой человек. Похоже, он никого и ничего не боялся. И все-таки у него были слабые места – три его сына, Фрэнк, Ник и Анжело.

Логика подсказывала, что у тех, кто хочет нанести болезненный удар по Энцио, есть три пути.

– Значит, все решено? – спросила Рио. Она оглядела всех собравшихся в гостиной Касс. – Потому что я не хочу, чтобы кто-то из нас отступил, раз уж мы решили. Вам понятно? – Она остановила взгляд на Ларе. – Никто из вас не заскучает и не сбежит в какой-нибудь роскошный земной рай?

– Послушай, Рио, – горячо возразила Лара, лицо ее вспыхнуло от возмущения, – для меня это не игра. Маргарет была моей сестрой, и какими бы мы не были разными, я люблю ее не меньше, чем вы все. – Ее зеленые глаза с вызовом обратились к Рио. – Я знаю, что я должна сделать, и, поверьте мне, я справлюсь очень хорошо.

– Рио ничего не хотела сказать дурного, – вмешалась Касс, как всегда старающаяся сохранить мир. – Мы все напряжены. Да и как может быть иначе, после этих последних недель? Теперь, когда все решено и мы договорились, я думаю, мы вздохнем с облегчением. Про себя я знаю, что это уж точно.

Даки К. Уильямс встал во весь рост, его мощная фигура почти заполнила комнату.

– Никто меня не слушает, – жалобным голосом сказал он, – но поверьте мне, мой путь правильный путь.

– Твой путь! – с сарказмом высказалась Рио. – твой путь дерьмо. Ты что думаешь? Что мы можем явиться к этому типу и сказать ему: «Мистер Большой Босс Бассалино, я так понимаю, что это вы отдали приказ застрелить Маргарет. Идите-ка сюда, мистер Плохой человек, потому что я собираюсь избить вас до полусмерти вот этими большими сильными руками». – Она фыркнула от возмущения. – Даки, ты полон этого дерьма. Этот мужик Бассалино из крупнейших мафиозных главарей. Если ты когда-нибудь сумеешь приблизиться к нему, так тебе хорошенько поджарят задницу. И даже если ты доберешься до него, что тогда? Убьешь его? Подумай, парень, что такое смерть? Смерть это ничто. Смерть это самое легкое. Путь, который мы придумали, это единственная возможность достать этого подонка, единственный путь.

Даки глянул на нее.

– Рио, вся твоя беда в том, что все твои проблемы у тебя между ляжками. Немножко перепихнуться там, кусочек задницы здесь. Что толку-то? Сыновья Бассалино имели все это и раньше. Твоя-то дырочка что, мехом выстлана или еще чем?

– Пошел ты к такой-то матери, Даки. Просто я могу заставить ее работать так, как мне надо, – доверительно сказала она.

– Да, может быть, ты и сумеешь. Сексуальное чудище, вроде тебя. И Лара, возможно сумеет, я не очень в курсе ее достоинств. Но Бетт? Да вы просто смеетесь. Такого ребенка, как она, размажут и сожрут эти подонки, о которых ты говоришь.

Бетт бросилась на свою защиту.

– Я могу проделать это, – горячо утверждала она. – Не такой уж затворницей я жила. Кроме того, – у нее расширились ее добрые синие глаза, – я хочу проделать это. Ради Маргарет.

– Значит, решено, – объявила Рио. – Решено, мать вашу… И мы начнем как можно скорее.

Даки К. Уильямс покинул это сборище, бормоча про себя:

– Глупые шлюхи. Что они понимают? Ничего. Почти ничего.

Он залез в свой белый «Роллс Ройс», припаркованный с нарушением всех правил у дома Касс, сердито сунул кассету в магнитофон. Случилось так, что это оказалась запись «Даки К. Уильямс. Поет Даки К. Уильяме». Первой записью была песня «Душа, характер и Маргарет». Он сочинил эту песню для нее.

Господи Боже, что за упрямая это была женщина. Неукротимая леди и в постели и вне ее. Если бы только она слушала его…

– Прекрати, – вновь и вновь говорил он ей. – Не пытайся затрахать этих больших боссов. Ну, спасешь ты несколько проституток, это ведь не поможет. Спасешь нескольких, потеряешь нескольких, все это не имеет значения.

– А что имеет значение, Даки? Ты думаешь, что проститутки не заслуживают спасения? – спрашивала Маргарет.

– Черт возьми, сладкая моя… Да если ты вытащишь их с улицы, ты не успеешь оглянуться, как они вернутся туда.

– Звучит цинично.

– Да, цинично… Я реалист. Брось, бэби, это невыгодное предприятие.

– Вот так мне все говорили про тебя.

– Вот как?

– Совершенно точно.

– Тогда почему же ты со мной?

– Потому что я заглядываю за твой имидж и вижу там мужчину, на которого могу положиться. Человека, который получил в жизни свою долю пинков.

Маргарет понимала его как никто другой. Она нашла время, чтобы выяснить, почему у него были неприятности в прошлом, а когда он рассказал ей все о себе, она все равно осталась с ним. И дело здесь было не только в сексе. Секс играл свою роль, но на самом деле значение имела не физическая близость, а скорее столкновение двух противоположных и очень сильных личностей, безвозвратно связанных друг с другом.

– Сделай мне одолжение, бэби, – говорил он. – Брось ты спасать новых проституток. Поверь мне, это слишком опасно.

Маргарет только улыбалась ему своей теплой сексуальной улыбкой, но к его совету не прислушивалась.

Он не знал, как это случилось, но он совершенно неожиданно оказался в затруднительном положении. Он задолжал деньги – не такие уж большие по его стандартам – пару сот тысяч. Не такая уж невероятная сумма, он мог собрать их, напев новый альбом пластинок или подрядится недели на две выступать в каком-нибудь дерьмом кабаре в Лас Вегасе. Но пока что он должен был эти деньги и обстоятельства складывались так, что у него не оказалось такой суммы на руках. Он недавно выплатил огромную сумму своей бывшей второй жене, да и кроме того было множество крупных и не терпящих отлагательства расходов Даки К. Уилльямс жил как должен жить подлинный дюк-герцог.

Короче говоря, он задолжал кое-каким крупным ребятам в Лас Вегасе Конечно, они знали, что за ним не пропадет Многие звезды кино и эстрады просаживали за игорными столами свои гонорары раньше, чем те попадали к ним в карман, в этом не было ничего необычного Ситуация находилась под контролем.

Когда начался их роман с Маргарет Лоуренс Броун, это не осталось секретом. Маргарет в своем роде была не менее знаменита, чем он. Газеты и журналы принялись обсуждать их отношения так, словно это два куска мяса, а не личности со своими раздумьями и чувствами.

Поначалу это было тяжело, но Маргарет, похоже, это не трогало, а если это не трогало ее, то почему он должен был жаловаться?

Потом ей взбрела в голову эта идея насчет спасения проституток. Ей было мало того, что каждая маленькая жена – домашняя хозяйка по всей Америке прислушивалась к ней и была готова к революции. Нет, ей понадобились еще и шлюхи. А когда Маргарет чего-либо хотела, она наверняка добивалась этого.

Кампания, которую она начала, разворачивалась медленно и с умом и люди вначале смеялись над ней. Спасать проституток? Зачем?

Даки тоже принадлежал к этим скептикам. Он не мог не восхищаться ею, но даже он не верил, что она обладает такой силой.

А она обладала силой. И вдруг люди перестали смеяться, а Даки неожиданно получил несколько телефонных звонков, и вот теперь он оказался в весьма затруднительном положении, мать их…

– Останови свою любовницу и мы забудем о твоих долгах, – с этого начинались эти телефонные звонки.

И по мере того, как звонки становились все более угрожающими, Даки постарался, действительно постарался убедить Маргарет остановиться.

Как всегда, она и слушать ничего не хотела. Маргарет шла своим путем.

В конце концов он выплатил свой долг в двести тысяч долларов, чтобы избавиться от этого давления. Ему пришлось одолжить эти деньги у друга из своего прошлого, босса в области торговли наркотиками по имени Боско Сэм.

Звонки немедленно прекратились.

Через неделю Маргарет застрелили.

Даки жаждал мщения. Он хотел мести так же страстно, как Рио, и Касс, и две сестры Маргарет, о которых он ничего не знал до ее убийства.

Их план не мог удастся. Они собирались сексуально и психологически овладеть тремя сыновьями Энцио Бассалино, разрушить их жизни, и таким путем сокрушить старика.

Чепуха.

У них нет шансов на успех.

Тем не менее Даки решил, что он позволит им идти тем путем, каким они намереваются, пока он не будет готов привести в действие свой план.

Все это будет очень сложно, но он был уверен, что в конце концов сработает его план.

Рио нервно ходила по квартире. – Даки принесет нам осложнения, – предупредила она. – Он всегда приносил осложнения, – сухо заметила Касс. – Почему сейчас должно быть иначе?

– Я не могу представить себе его и Маргарет вместе, – вступила в разговор Лара.

– Да, когда они бывали вместе, то получалось нечто, – сказала Рио. – Просто электрические разряды. Вы ведь знали Маргарет и ее мужчин. Если с ним оказывалось легко, ей становилось скучно.

Нет, хотела сказать Лара. Я не знала Маргарет и ее мужчин. Хотела бы знать. А правда заключается в том, что на самом деле я ничего не знала о личной жизни Маргарет, потому что всегда была слишком занята разговорами о самой себе.

Она глянула в сторону Бетт, другой сестры, которую она вообще не знала. Она молча дала себе клятву узнать все о прошлом. Она хотела поближе узнать Бетт.

– Ладно – остановилась Рио. – Я должна отправляться. Четверо голодных детей ждут свою мамочку.

– Сколько лет твоим детям? – спросила Бетт.

– Достаточно, чтобы свести меня с ума!

Касс тоже встала. Совещание закончилось. Решение принято.

Скоро они осуществят свою месть.

 

ГЛАВА 8

Высокий и красивый Ник Бассалино представлял собой идеальный образец итальяно-американского молодого человека. Великолепные белые зубы, часто открывающиеся в широкой улыбке, теплые карие глаза, длинные, слегка вьющиеся волосы. Ему исполнилось тридцать три года и он любил черные, сшитые в Италии костюмы, шелковые рубашки, туфли ручной выделки. Ник Бассалино имел все только самое лучшее.

Он жил в большом, хорошей архитектуры доме над огнями Голливуда. Не будучи актером, он получал множество таких предложений из – за своей почти неправдоподобной внешности. Только при самом пристальном рассмотрении можно было заподозрить, что его нос чуточку подправлен – этого не было. Что его зубы искусственные – а они были настоящие. И что его черные как смоль волосы слегка подкрашены – это тоже была неправда.

Ник возглавлял экспортно-импортную компанию «Уэр-хаузинг инкорпорейтед». Это было самое крупное предприятие такого профиля на Западном побережье, и Ник был его хозяином.

Если ваш отец Энцио Бассалино, вам, естественно, не нужно начинать свою карьеру с самого низа.

В настоящее время подругой Ника была Эйприл Крауфорд, пожилая кинозвезда, имевшая у себя за спиной четырех мужей. Начинающие киноактрисы его не интересовали. Он любил, появляясь в обществе, вызывать уважительное отношение, а в Голливуде этого можно было добиться только если тебя видели со звездой.

Они жили вместе уже год. Эта связь оказалась полезной для общественного облика обоих. Эйприл нравилось, что у Ника есть собственные деньги и он не на содержании у нее. Он прекрасно выглядел и был не слишком молод – не мальчик – чтобы о ней злословили и смеялись над ним. Он был вполне на уровне в общении с ее друзьями и, конечно, – для Эйприл это было главным – великолепен в постели. Настоящий неутомимый жеребец.

Что же касается Ника, то ему доставляло удовольствие респектабельность Эйприл, дружба с людьми кинематографа, появление его фотографий в журналах для болельщиков кино. Эйприл привнесла в его жизнь определенный стиль.

Единственное, чего он никак не мог понять, так это почему Энцио так резко протестовал против их отношений. Отец обычно звонил ему и сердито говорил:

– Что там происходит между тобой и этой старой бабой? Что с тобой, Ник? Ты делаешь посмешищем фамилию Бассалино.

– По-твоему, будет лучше, если я стану путаться с хорошенькой, глупой восемнадцатилетней шлюхой, – мрачно отвечал Ник.

– Вот именно. А почему нет? Разве так уж плохо обладать девкой с хорошеньким личиком, упругими сиськами, кусочком, который хотели бы иметь другие мужики, а владеешь им ты? А?

– Ты просто не понимаешь, – говорил Ник, уставая от этого старого бесконечного спора.

– Значит, я ничего не понимаю, я старый е…й пень. Однако, я не так уж плох для старика, который ничего не понимает. А вот ты ведешь себя недостойно моего сына.

– Ладно, ладно. Забудь об этом. Я пошлю тебе телеграмму, когда расстанусь с ней. Ты сможешь отпраздновать такое событие.

– Молокосос! – бормотал Энцио и оба напоследок смеялись. Такие разговоры происходили каждую неделю.

Отношения этих двух людей, отца и сына, основывались на любви, яростной горделивой любви, которая связывает итальянские семьи.

Что бы Энцио не делал в своей жизни, а сделал он много, он знал, что всегда был хорошим отцом своим сыновьям. Несмотря на плохое здоровье их матери /он всегда говорил о помешательстве Розы, как о нездоровье/ он вырастил их достойными мужчинами. Ник отлично руководил фирмой «Уэрхаузинг». Он был человеком жестким, люди дважды думали прежде чем вступать с ним в конфликт. Да, Ник был настоящим сыном Энцио Бассалино.

– Ты уже готов, дорогой? – Эйприл Кроуфорд заглянула в гардеробную Ника. Они жили порознь, но на уикэнды Эйприл любила, чтобы он оставался у нее.

Эйприл Кроуфорд являла собой хорошо сохранившуюся блондинку, не так давно перешагнувшую свое пятидесятилетие. Маленького роста, стройная, очень ухоженная и хорошо гримирующаяся. На расстоянии ей можно было дать под сорок, но при ближайшем рассмотрении усталые мелкие морщинки и некоторая пышность форм раскрывали секреты ее возраста.

– Для тебя я всегда готов, сладкая моя, – ответил Ник, обнимая ее, что заставило Эйприл завизжать от удовольствия.

Ему было восемь лет от роду, когда он в первый раз увидел ее на экране и влюбился.

– Я думаю, что сегодня мы должны вернуться домой пораньше, – сказала Эйприл.

Ни один из ее четырех мужей и бесчисленных любовником не доставлял ей такого наслаждения в постели, какое дарил ей Ник.

– Ты хозяйка, ты распоряжаешься.

– Я вообще предпочла бы никуда не ехать. Может, если я позвоню Джанине, она поймет…

– Она не поймет, – твердо сказал Ник. – Мы должны ехать. Мы оба уже одеты и ты выглядишь замечательно, как маленькая кукла.

Он совершенно не хотел пропускать вечеринку у Джанни Джеймсон. Она была ровесница Эйприл и столь же знаменита.

На вечеринку они поехали в черном «мерседесе» Ника. На Эйприл было светло-голубое с блестками платье. Часть блесток отклеивалась и прилипала к костюму Ника. Он нетерпеливо снимал их и отбрасывал.

– Не прижимайся ко мне в этом платье, – предостерег он. Ему всегда хотелось выглядеть безупречно.

– Ты такой нервный, – весело рассмеялась она. – Но я все равно люблю тебя.

На вечеринке они увидели множество знакомых – кинозвезд, режиссеров, продюсеров. Ник наслаждался таким обществом. Он любил шоу – бизнес.

В баре, где он заказывал выпивку для Эйприл, к нему подошла полногрудая молодая актриса, с которой он встречался раз или два задолго до того, как познакомился с Эйприл.

– Как живешь, Ники-Тики? – спросила девица, надвигаясь на него своим великолепным бюстом. – Тебе еще не надоела твоя бабушка? Потому что, ты знаешь, в любое время, когда захочешь, я буду рада услышать твой звонок.

– Слушай, бэби, а что ты собираешься делать, когда твои титьки обвиснут? – спросил он, не очень деликатно подмигнув ей. – Лучше тебе перестать суетиться и поступить на курсы машинисток, потому что мне кажется, долго твои титьки не протянут.

– Ху…сос! – в ярости пробормотала девица.

– Извини, но меня ожидает леди, – дружелюбно сказал Ник.

Эйприл не очень хорошо переносила выпивку. После двух рюмок ее речь становилась невнятной, а вскоре ноги начинали заплетаться, а лицо раскисало. Короче говоря, она распадалась на части.

Это раздражало Ника. Сам он пил немного, в его бизнесе ему приходилось всегда быть настороже, поэтому он обычно ограничивался содовой водой. Он всегда предупреждал Эйприл, чтобы она сократила выпивку Он старался сам готовить ей коктейли, добавляя в них побольше воды. Но она умудрялась перехитрить его и обычно хватала новую рюмку у каждого проходившего мимо официанта.

Вечеринка у Джанин Джеймсон в этом плане не стала исключением. Вскоре Эйприл уже вошла в штопор. Ник на опыте знал, что в таких ситуациях лучше держаться от нее подальше. Пьяная Эйприл становилась агрессивной и легко оскорбляла людей. Она начинала в таких случаях раздражать его.

Он разговаривал с журналисткой, которая вела колонку дамских сплетен в газете, когда увидел новое лицо. Девушка стояла в группе гостей. Она была среднего роста, с золотисто-загорелой кожей и копной рыжеватых, выцветших на солнце волос. Изящная фигура затянутая в длинное белое платье с глубоким разрезом. Она показалась ему самой эффектной женщиной, какую он когда – либо видел, а он кое-что успел повидать.

– Кто это? – не удержался он от вопроса. Ведущая колонку сплетен улыбнулась хитрой блядской улыбкой.

– Будет лучше, если Эйприл не услышит, как отвердел твой голос, – предостерегла она. – Эта леди Лара Кричтон, одна из тех несчастных богатых женщин, чьи фотографии всегда появляются в журналах мод.

Она поспешно изменила тему разговора.

Лара опознала его сразу же. Помимо всего, у нее имелись его фотографии и короткое досье, освещавшее его жизнь, и она знала все о его отношениях с Эйприл Кроуфорд.

Заметив его, она заняла такую позицию у бара, чтобы оказаться в поле его зрения.

Когда он увидел ее, то стал жертвой классического двойного приема.

Начальная его часть была легкой – первый импульс мужчины никогда не составлял труда для Лары. Всегда, с тех пор, как она себя помнила, мужчины обращали на нее внимание. Даже когда ей было семь лет и ее отправляли в Лондон, она уже привлекала взгляды мужчин. Будучи очень красивой, она без труда очаровала бездетную супружескую пару, у которых жила.

Они обожали ее и хоть и были небогатыми, но ей не отказывали ни в чем.

Лара привыкла привлекать внимание и по мере того, как она вырастала и оформлялась, она получала больше, чем ей причиталось по справедливости.

В четырнадцать лет она бросила школу, чтобы учиться танцам, дикции и пластике. Она приняла участие в конкурсе на обаяние, объявленном одним журналом, и победила. В качестве приза она получила возможность пройти курс для манекенщиц в школе, пользовавшейся высокой репутацией, где ее заметил лучший в Лондоне агент, поставлявший манекенщиц, и вскоре она стала преуспевающей юной моделью.

Фотографы любили ее – она обладала качеством хамелеона, столь важным для модели. Без всякого труда она могла выглядеть девочкой, умудренной женщиной, сексуальной, а, если нужно, то и некрасивой. Все дело заключалось в выражении лица и Лара овладела этим искусством.

Работа стала самой важной частью ее жизни. Она соблюдала диету, тренировалась, ела здоровую пищу и спала не менее восьми часов в сутки. Свиданья с мужчинами не были для нее столь важными, ее целиком поглощала работа.

Вскоре ее неправдоподобная красота еще больше расцвела и Лара начала наводить шлифовку на алмаз. Она стала выходить в свет с мужчинами, которых она специально подбирала. Один мог просветить ее в отношении вин, другой рассказать все про скачки, третий обучить игре в баккара, шмен де фер и в «двадцать одно».

При этом она отказывалась спать с ними, хотя все они и пытались. Она не нашла мужчину, который научил бы ее искусству секса.

Через неделю после своего двадцатилетия она встретила Джейми П. Кричтона и сразу же поняла, что это тот мужчина, которому она предназначена в жены. Джейми уже унаследовал капитал в несколько миллионов фунтов стерлингов и ему предстояло получить в наследство еще больше. Он был молод, красив и самонадеян. Его всегда окружали девицы, и хотя его первую реакцию на Лару можно было предсказать, она понимала, что если не будет вести себя очень осторожно, то может бесследно исчезнуть в этом мире женщин, окружающих его.

Она повела очень умную игру, отказываясь появляться с ним. Вместо этого она начала культивировать его друзей. Куда бы Джейми не приезжал, она всегда оказывалась там.

Его лучший друг Эдди Стефен Кейз до безумия влюбился в нее и сделал предложение. Однако, Лара не хотела отказываться от своего первоначального выбора.

Ей потребовалось несколько месяцев на то, чтобы завоевать Джейми. Наконец, наступил день, когда он капитулировал и дело было сделано. Он заказал самолет, бракосочетание состоялось на Таити и мировая пресса объявила их очередной Великолепной Парой.

Их брак длился ровно год. За этот год Лара стала знаменитостью.

Потом неожиданно все кончилось – они оба захотели развода. Им обоим в равной мере наскучили ограничения, накладываемые браком, и необходимость все время находиться в обществе друг друга.

Расстались они вполне дружески. Джейми согласился выплачивать ей щедрое содержание и она отправилась в Тихуану, где получила развод, а оттуда в Акапулько, где встретила своего первого итальянского принца.

С той поры Лара закрутилась в вихре светских развлечений. Лучшие в мире места в лучшие времена года с лучшими мужчинами. И только когда Маргарет застрелили, Лара остановилась и задумалась. Что она делает со своей жизнью? Неужели это так важно появиться в нужном месте в нужный сезон с нужным мужчиной? Почему она всегда ищет жаждущих наслаждений, надоедливых сопровождающих, которые не могут предложить ей ничего, кроме денег? Неужели это так важно, чтобы тебя фотографировали в каждом аэропорту? Цитировали в каждом пустом журнале мод?

Зачем ей нужно было плыть на пароходе по Нилу? Участвовать в сафари в Африке? Кататься на лыжах в Гштааде? А лето проводить в Сардинии?

По размышлению все это выглядит совершенно пустой жизнью. Смерть Маргарет, поездка в Нью-Йорк и дни, проведенные ею с друзьями Маргарет и ее сестрой Бетт, окончательно заставили ее осознать многое.

Теперь она приняла решение. Она поможет отмщению за смерть Маргарет.

Ник Бассалино был прекрасной для этого возможностью. Скоро он будет целиком в ее власти.

На вечеринку Лару привезли Джанетт и Лесли Ларсоны, молодая супружеская пара, которая могла претендовать на известность только по одной причине – потому что мама Лесли была одной из самых богатых женщин в мире. Лара приехала в Лос Анжелес за несколько дней до этой вечеринки. Она жила у Ларсонов в качестве их гостьи и они были в восторге. Не прошло и недели, как Лара знала, что встретит Ника Бассалино, так как было известно, что Эйприл славилась как страстная любительница вечеринок. Но столкнуться с ним так быстро – было уже чистым везеньем.

Она показала на него Джанетт.

– Кто этот мужчина? – спросила она.

– Я подозреваю, что вы имеете в виду Ника, – с понимающим хихиканьем ответила Джанетт. – Это любовник Эйприл Кроуфорд и он завязан с ней по уши. Этот парень до сумасшествия влюблен в нее, сопровождает ее повсюду, как козленок. А что? Он вам кажется привлекательным?

– Он актер? – спросила Лара, игнорируя вопрос.

– Нет, он делец, занимается финансовыми махинациями. Лесли говорит, что он бандит. – Джанетт вновь хихикнула. – Вы находите его привлекательным?

– Не совсем, – Лара притворилась, что зевает. – Все в нем слишком на виду. Облегающие брюки, зубы.

Джанетт кивнула.

– Во всяком случае, как я уже сказала, за ним хорошо присматривают, и, кроме того, дорогая, вряд ли он в вашем вкусе.

Лара подумала – интересно, как Джанетт представляет себе ее вкус.

Вечеринка оказалась довольно скучной, но Лара знала, что ей надо каким – то образом столкнуться с Ником. Сэмми Альберт, актер с репутацией супержеребца, изо всех сил старался убедить ее плюнуть на эту вечеринку и поехать с ним в клуб, именуемый «Дискотека». Она уже трижды говорила «нет», но он, совершенно увлеченный ею, все ходил за ней по пятам, пытаясь уговорить изменить свое решение.

– Вы знакомы с Эйприл Кроуфорд? – наконец спросила она. – Я хотела бы познакомиться с ней.

– Знаю ли я Эйприл Кроуфорд? – театрально воскликнул Сэмми. – Я имел ее.

Он взял Лару за руку, подвел к Эйприл и представил ей.

Глаза у Эйприл уже были воспалены, губная помада размазалась.

– Хэлло, дорогая, – холодно сказала она. Эйприл не любила конкуренцию.

Лара включила все свое обаяние и постаралась польстить кинозвезде, заведя разговор об одном их общем знакомом, живущем в Риме.

Неожиданно появился Ник. Он ловко заменил полный бокал, который держала Эйприл и проливала его содержимое на платье, на наполненный только наполовину.

– Вы знакомы с Ником Бассалино? – спросила Эйприл, любовно похлопывая его по спине. – А это Лара… Лара…

– Кричтон, – подсказала Лара, глядя ему прямо в глаза и отвечая на его крепкое рукопожатие. Этот мужик был слишком хорош. Его карие глаза смотрели открыто и дружелюбно.

– Очень приятно с вами познакомиться, – сказал он. Хочешь держать пари? – подумала она.

– Почему бы нам не поехать в «Дискотеку»? – опять начал приставать Сэмми. – Эйприл? Ник? Может, кто-нибудь из вас убедит Лару согласиться?

– Замечательная идея, – весело объявила Эйприл. – Я хочу танцевать, а вечеринки у Джаннин – она, конечно, золотко – довольно скучны.

– Поедете? – спросил Сэмми у Лары. Она кивнула.

– Я предупрежу Лесли и Джанетт, – сказала она.

– Что вы о ней скажите? – спросил Сэмми, глядя ей вслед. – Она нечто или так себе?

Эйприл рассмеялась.

– Сэмми, дорогой, каждый раз, когда ты встречаешь новую женщину, то всегда возникает большая любовь… на полторы минуты.

– Дайте мне провести с этой женщиной полторы минуты и я буду счастлив до конца своей жизни!

Лара вернулась и они все вместе уехали. Лара села к Сэмми в его «Мазерати», а Эйприл и Ник поехали вслед за ними в «мерседесе».

– Мне ведь ничего не стоит потерять их по дороге, – сказал Сэмми положив свою ищущую руку ей на колено. – Мы можем заехать ко мне и покурить кое-какую травку. Что вы на это скажете?

Лара сняла со своего колена его горячую ладонь.

– Мне это не подходит, – холодно ответила она. Сэмми лишился дара речи. Он каждую неделю получал тысячи писем от поклонниц, мечтающих хотя бы прикоснуться к нему, а эта отказывается поехать к нему домой. Ему давно уже никто не отказывал.

«Дискотека» как всегда была переполнена, но для Сэмми Альберта и Эйприл Кройфорд быстренько очистили столик. Кинозвезды всегда пользовались особым расположением – одно из приятных преимуществ славы.

Эйприл заказала двойное виски и немедленно потянула Сэмми на битком набитый круг для танцев.

– Они старые друзья, – сказал Ник, чувствуя необходимость дать пояснения. – Сэмми добился своего первого успеха в одном из фильмов Эйприл.

Лара улыбнулась.

– Меня это не беспокоит, если это не беспокоит вас.

– Вот уж нет. Я люблю, чтобы Эйприл получала удовольствие. Она великая маленькая девочка, в ней куча энергии, настоящая тигрица!

Лара внимательно смотрела на него, стараясь понять, не ломает ли он комедию, но на это было непохоже. Он смотрел на танцующую Эйприл с горделивой улыбкой на лице.

– Вы с Сэмми должно быть одного возраста? – спросила она.

Он знал, куда она метит.

– Понятия не имею. – Он пожал плечами. – Кому какое дело до возраста? Вы знаете, у Эйприл в маленьком пальчике больше энергии, чем во всем моем теле.

Эйприл здесь. Эйприл там. Ника Бассалино будет не так легко сломать, как она воображала. Она привыкла к тому что мужчины падают при виде ее – женатые одинокие, это не составляло разницы. Одно из крылатых выражений Лары, обошедшее все газеты и журналы мира, было «Большинство мужчин легко ложатся». Она всегда знала, что, если она хотела какого-нибудь мужчину, он оказывался у ее ног.

Их было не так уж много. Был граф – он продержался дна года. Потом кинозвезда, его хватило всего на несколько коротких месяцев. После него был немецкий принц, их роман тянулся год. Потом английский лорд – восемнадцать месяцев. Грек судовладелец – около года. И, наконец, принц Массерини. Она подумывала, что возможно Альфредо – это правильный выбор. Он сочетал в себе внешность кинозвезды, деньги грека-судовладельца, молодость английского лорда и обаяние графа. Но при всех этих достоинствах он оказался законченным эгоистом. Как и я, подумала она с коротким смешком.

– Чему вы смеетесь? – с любопытством спросил Ник, стараясь не очень заглядываться на нее.

– Ничему, что может рассмешить вас, – она тряхнула головой слабым, исполненным сексуальности движением, так что ее длинные волосы упали на лицо.

Он быстро посмотрел на нее. Эта женщина была неправдоподобно прекрасна. Но что значила красота в таком городе как Голливуд? Здесь такое множество девушек, столько оттенков сексуальности, красоты и великолепия. Столько различных форм и размеров. На любой вкус. Красота в Голливуде была явлением повседневным. Всегда в продаже.

Эйприл Кроуфорд представляла собой нечто совершенно иное. Эйприл обладала шиком, индивидуальностью, была признанной звездой. Эйприл – это билет для проезда в одном вагоне со всеми этими идолами кино, перед которыми он преклонялся еще будучи ребенком.

О, нет, он не собирается испытывать взрыв ярости со стороны Эйприл ради того, чтобы окунуться в этот горшок с медом. Эйприл была дама ревнивая, резкая и исполненная гордости. Если она когда-нибудь обнаружит, что он сбился с пути, то обольет его таким дерьмом…

– Я надеюсь, что вы будете на вечеринке, которую завтра устраивают Джанетт и Лес, – как бы между прочим заметила Лара.

– Все, что касается нашей светской жизни, решает Эйприл. Если она знает про эту вечеринку, то мы там будем. Моя леди не любит пропускать вечеринки.

Лара улыбнулась и широко распахнула глаза.

– Замечательно, – пробормотала она. Мужик этот молокосос – с ним будет нетрудно.

 

ГЛАВА 9

Фрэнк Бассалино был старшим сыном Энцио и отец полагался на него больше, чем на остальных, потому что, когда он решил вроде бы отойти от дел, Фрэнк взял на себя некоторые из его наиболее важных предприятий.

– Когда-нибудь, – с гордостью говорил Энцио. – Фрэнк станет Хозяином. И этот день не уж далек.

Фрэнк нашел общий язык с более старшими по сравнению с ним деловыми партнерами Энцио. Это были трудные люди, скорые на критику, но он сумел установить с ними отношения.

В некоторых отношениях Фрэнк был даже крепче Энцио. Родившийся и выросший в одном из самых бандитских районов Нью-Йорка, он вынужден был всегда драться, чтобы получить то, что хотел, несмотря на положение его отца.

Фрэнк был не тот человек, которому стоило становиться поперек дороги. Ему исполнилось уже тридцать шесть, он работал на Энцио с шестнадцати и знал все тонкости его бизнеса. Он участвовал в делах, связанных с рэкетом, проституцией, торговлей наркотиками, в различных махинациях и воровских операциях. Одно время он входил в группу боевиков, но Энцио не одобрил этого. Дело было слишком рискованным и опасным.

В свое время Фрэнк прославился как большой бабник в лучших традициях семьи Бассалино, перетрахав бесчисленное количество женщин – он трахал и вышвыривал, как использованную туалетную бумагу. Так шло до тех пор, пока, когда ему было уже двадцать девять, он не увидел фотографию Анны Марии, своей кузины, живущей в Сицилии, и немедленно послал за ней. Ей тогда исполнилось четырнадцать лет и она не говорила по-английски. Энцио дал ее родителям деньги на приданое и все устроил. Когда она приехала в Америку, Фрэнк женился на ней.

Что отец, что сын, оба выбирали себе спутниц жизни на старой родине. В отличие от Розы Анна Мария была застенчивая и тихая. Теперь ей исполнилось уже двадцать один, а она все еще почти не говорила по-английски.

Фрэнк и Анна Мария жили в старом кирпичном доме в районе Куинс со своими четырьмя детьми, она ожидала еще одного ребенка.

Теперь Фрэнк не очень блудил. Единственная его слабость была когда он трахал какую-нибудь случайно подвернувшуюся шлюху.

Когда настало время приводить в исполнение план мести, Рио заявила, что хочет заняться Фрэнком Бассалино. Ее кандидатура была отвергнута. Подробное досье, которое они на него собрали, говорило, что она совершенно не в его вкусе. Нет, решили они сообща, шанс на то, чтобы добиться успеха у Фрэнка Бассалино, может быть только у девушки свежей и невинной. Девушки, которая будет напоминать ему о его жене, когда она только приехала в Америку. Очевидным кандидатом оказалась Бетт.

Случилось так, что подвернулась благоприятная возможность. Фрэнк искал няню, которая учила бы его детей английскому языку. Он обратился в три агентства по найму, но никто из тех, кого ему присылали, его не устраивал, потому что большинство из них были негритянками или мексиканками. Было решено, что Бетт попробует поступить на это место.

Она сменила свой наряд хиппи на скромную блузку и юбку. Забрав свои светлые волосы в тугой узел на затылке и вооружившись фальшивыми рекомендациями, она отправилась в дом Фрэнка Бассалино для беседы.

Горничная провела ее в старомодно обставленную гостиную. Здесь была старая мебель, на стенах много картин на религиозные темы. Бетт огляделась, ее сердце от отвращения забилось сильнее.

Она ждала более получаса, после чего в комнату широкими шагами вошел Фрэнк, за ним тихо ступала Анна Мария.

Она увидела перед собой могучего мужчину с черными волосами, темными глазами, спрятанными под насупленными бровями, угрюмым ртом и переломанным носом. Он был красив грубой красотой.

Бетт с первого взгляда почувствовала к нему отвращение. Она знала таких мужчин – больших, яростных, не терпящих несогласия. Мужчин, главным оружием которых была физическая сила.

С невольной дрожью она вспомнила, как однажды в коммуну в середине ночи заявились люди типа Фрэнка Бассалино. Их было человек восемь или девять, и они были пьяны.

Эта банда деревенских хулиганов с ревом подъехала на двух машинах, гогоча и глотая спиртное из горла бутылок. Ферма расположена в стороне от дороги, соседей там нет, к которым можно было бы бежать за помощью.

Дверь дома была незаперта и эти пьяные ввалились внутрь, забили насмерть старого пса по кличке Шеп, потом стали вытаскивать женщин из постелей и насиловать их одну за другой, а мужчин с хохотом методично избивали. Над ними глумились, всячески обзывали, требовали, чтобы они постриглись и нашли себе работу, а не шлялись без дела.

Честной дракой здесь не пахло. Мужики были крупные, сильные, убежденные, что действуют во благо.

– Если бы ты была моей дочерью, – шептал на ухо Бетт один из них, вытаскивая свою кишку из ее влагалища, – я бы драл тебя так, чтобы ты неделю не могла ходить.

Перед тем, как уехать, они кухонными ножницами обрезали мужчинам волосы. Максу после этого пришлось наложить на черепе семнадцать швов.

Это случилось два года назад, а Бетт до сих пор спала тревожно и испытывала отвращение, сталкиваясь с мужчинами типа Фрэнка Бассалино.

– Хм, – промычал он, оглядывая ее с головы до ног, – вы что – то очень молоды.

– Мне двадцать лет, – ответила она. – Я работаю с детьми последние два года. Вы читали мои рекомендации?

Он удивился, увидев перед собой такую молодую и хорошенькую девушку. Она была слишком хороша после той требухи, что присылали до сих пор агентства по найму. Детям понравится такая няня, она выглядела такой чистенькой и миленькой.

Не было нужды морочить ей голову.

– Вы ищете работу, считайте, что вы ее получили. У вас будет отдельная комната, приличная еда, два свободных вечера в неделю. О'кей?

Она кивнула. Неужели и дальше все пойдет также легко, как сейчас?

– Могу я увидеть детей? – спросила она.

– Конечно. Эй, Анна Мария, – он вытолкнул вперед жену, застенчивую смуглую женщину с пухлым лицом и огромным животом. – Отведи… я забыл, как ваше имя?

– Бетт.

– Да, да, Бетт. Знакомьтесь с миссис Бассалино, моей женой. Она плоховато говорит по-английски, может вы подучите и ее заодно. Она отведет вас к детям, покажет все, что надо. Если возникнут какие-нибудь проблемы, обращайтесь ко мне. Только запомните, я человек занятый, так что постарайтесь, чтобы проблем было не слишком много. Поняли? Когда вы можете приступить?

– Завтра.

– Умница. Анна Мария может разродиться в любой день. Так что кое – какая помощь нам понадобится.

Он подтолкнул Анну Марию к Бетт, еще раз внимательно оглядел девушку и вышел.

 

ГЛАВА 10

Анжело Бессалино отослали в Лондон после большой неприятности. Мера это была временная, предосторожность, продиктованная необходимостью того, чтобы он не мелькал здесь, пока семья Кампари не успокоится. Джина Капмари должна в скором времени выйти замуж и после свадьбы – возможно, через несколько месяцев – происшествие забудется и Анжело сможет без опаски вернуться домой.

Энцио в какой-то мере порадовала вся эта история Анжело оказался его истинным сыном, парнем, которого с его стоящим бассалиновским членом ничто не может остановить.

Однако, ситуация сложилась весьма опасная. Если бы Анжело не был сыном Энцио, он мог бы успокоиться закатанным в бочке с цементом на дне Ист-Ривер. Одно дело трахнуть девушку, но не на вечеринке по случаю ее обручения с другим мужчиной и не так, чтобы тебя обнаружил ее брат и жених. И если эта девушка не дочь могущественного конкурента – хотя и дружественного.

В результате Анжело отправили в Лондон. У семьи Бассалино там были интересы в игорном бизнесе и он мог понаблюдать за тем, как идут дела. Энцио без большого труда организовал поездку сына.

Вопреки его ожиданиям Анжело оказался не расположенным к бизнесу. В этом мальчике не ощущался ни напор семьи Бассалино, ни их честолюбия. В нем не было жестокости, необходимой, когда имеешь дело с другими людьми.

Энцио понимал, что Анжело всего двадцать четыре года, он совсем еще мальчик, у него еще будет время поумнеть. Но Энцио помнил себя в двадцать четыре года, он уже был ветераном шести успешных сражений с конкурирующими бандами и правой рукой Бешеного Марко, он считался парнем с большим будущим.

В Нью-Йорке Анжело работал у Фрэнка.

– Он просто маленький ленивый шпаненок, – постоянно жаловался Фрэнк. – Ты его посылаешь принять участие в изъятии денег у людей, которые не хотят платить, и приходится посылать еще другого парня гоняться за ним, потому что, оказывается, он бездельничает с какой-нибудь шлюхой. Женская дырочка – это все, что его интересует.

Энцио пытался отправить Анжело на Западное побережье, чтобы он поработал там у Ника, но это обернулось еще худшей историей – Анжело влюбился в сексуальную молодую актрисулю и все кончилось тем, что его избил ее «продюсер».

– Будет лучше, если в Лондоне ты будешь вести себя более сдержанно, – предостерег его Энцио. – Бассалино должны внушать уважение. Трахай женщин сколько тебе заблагорассудиться, но помни: серьезная вещь это работа. И деньги. У меня есть серьезные намерения укрепиться там, в Лондоне, и я хотел бы, чтобы настал день, когда ты будешь контролировать нашу долю участия в этом бизнесе. Начнешь с того, что будешь работать с группой Стевесто, они введут тебя в курс всех дел.

Анжело внутренне содрогнулся. Его не интересовало добывание денег – пока их хватало в большом количестве в семье, зачем ему выламываться, стараясь заработать еще больше? В этом не было никакого смысла. Пусть Фрэнк и Ник поддерживают репутацию семьи Бассалино, им это нравится, а ему нет.

Но с отцом он не спорил. Никто не спорил с Энцио. Было время, когда Анжело выразил желание не включаться в семейный «бизнес». Он хотел стать актером или музыкантом. Таковы были его амбиции в шестнадцать лет. Когда об этом узнал Энцио он выпорол его кожаным ремнем и на неделю запер в его комнате. Анжело никогда больше не упоминал о своих мечтах.

Вскоре Анжело обнаружил, что Лондон прекрасный город. Масса прелестных девушек и очень дружелюбные люди вокруг. Можно гулять по улицам, не опасаясь, что тебя изобьют и ограбят.

Квартиру ему сняли и он начал работать на группу Стевесто. Работа была немудреная – он должен был присматривать за парой казино и следить, как там идут дела.

Анжело был счастлив. Если ему хотелось, он мог каждую неделю иметь новую девушку, а ему именно этого и хотелось. Он должен был трахать каждый день какую-нибудь девицу. Это стало привычкой – как кофе по утрам или выжимание на руках – эту привычку он ценил более всего.

Анжело не был таким высоким и мускулистым, как братья. Он был тоньше, худощавее. Лицо его выглядело костлявым, с высокими скулами. Он любил отпускать длинные волосы – такая небольшая причуда и иногда моделировал себе бородку и усы под Че Гевару.

– Ты выглядишь как еб…й коммунист, – обычно кричал ему Энцио. – Святой Боже! Почему ты не подстрижешь себе волосы и не купишь себе приличную одежду, хотя бы костюм. Выглядишь, как дерьмо какое-то. Почему ты не берешь пример с братьев?

Имел он своих братьев! Анжело выглядел именно так, как хотел выглядеть. Для него это была единственная возможность плюнуть в глаза отцу, не вызывая слишком опасных последствий.

Вся английская пресса собралась в аэропорту Хитроу встречать Рио Джаву. Слава всегда опережала ее.

Она вышла из самолета в причудливой розовой куртке, через руку у нее было перекинуто длинное пальто из леопардовых шкур.

– Привет, мальчики, – приветствовала она армию фоторепортеров. – Что вы хотите, чтобы я сделала?

Они были рады всему, что бы она не сделала. Рио Джава всегда великолепно выглядела на обложках журналов.

В течение ряда лет о ней кричали газетные заголовки. В восемнадцать лет она уже была наркоманкой, страстной потребительницей героина. В реабилитационном центре ее нашел знаменитый авангардистский кинорежиссер Билли Экспресс, снимавший фильм о наркоманах под названием «Включить! Выключить!» Его навязчивая камера запечатлевала каждое ее движение, когда она подвергалась лечению. Он не пропустил ни одной малейшей детали и в результате она тут же стала кинозвездой. Это произошло незадолго до того, как она прочно вошла в его жизнь, родила ему ребенка /событие, которое он любовно, но со всеми потрясающими подробностями отснял/, и стала играть главные роли во всех его будующих фильмах. Билли Экспресс был необычайно удачлив и очень, очень богат. Многие порнографические фильмы, снятые им, принесли ему большое состояние.

Рио жила с Билли и его окружением в элегантном доме в аристократическом районе Нью-Йорка. Там же жила и его мать. Это было не лучшее соседство, но его мать – из бывших девушек Зигфельда – явилась туда однажды со всем своим багажом. Избавившись от пристрастия к героину, Рио оказалась совсем не против того, чтобы присоединиться к Билли, его друзьям и его матери в их непрерывных сеансах с ЛСД. В одну такую памятную ночь она обнаружила, что делит постель Билли с его любовником китайцем Ли. Билли от души потешался, наблюдая за ними и снимал камерой, как они занимались любовью. В результате Рио опять забеременела, к радости Билли. Он любил детей и не теряя времени переделал верхний этаж своего дома под детскую, как раз к тому моменту, когда Рио родила двойню – двух маленьких китайских мальчиков.

Они все были счастливы. Билли, его эксцентричная Мать, Ли, дети, все их окружение. Они снимали фильмы, устраивали неистовые вечеринки и вообще пребывали в некоем изысканном, отгороженном от мира вакууме.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды она не встретила Ларри Болдинга. Он был очень добродетельным женатым сенатором лет сорока пяти. Он появился на одной из вечеринок Билли и Рио потребовался всего один взгляд на это загорелое лицо, костюм, нечестные глаза, чтобы она обалдела от него. Что-то было такое в Ларри Болдинге, что заставило ее воспылать к нему страстью.

– Я должна поиметь его, – шепнула она Билли.

– Нет проблем, – охотно откликнулся он. Ревность была чувством, совершенно чуждым Билли. Он выудил из кармана пилюлю. – Кинь ему в выпивку и он весь твой.

В редкий момент просветления Рио решила, что не будет ничего подмешивать сенатору в выпивку. Она хотела заполучить его, не прибегая к наркотикам. Она хотела, чтобы он пожелал ее.

Ларри Болдинг обладал улыбкой политика и умением смотреть людям прямо в глаза. Рио принялась за дело. Когда речь шла о том, чтобы соблазнить мужчину, она не была ленивой.

Потребовалось некоторое время, чтобы затащить его в спальню. Еще больше, чтобы раздеть. Он был такой сладкий. Он носил семейные трусики и нижнюю рубашку.

Рио пустила в ход все свои специальные познания. Он же был заинтересован только в том, чтобы трахнуть ее, немудрствуя лукаво.

Так начался их роман, растянувшийся на полгода. Роман, который следовало держать в величайшем секрете, так как Ларри Болдинг был женат.

Рио все это понимала. Он выложил ей старую, как мир, историю о том, что они с женой остаются вместе только ради видимости, и Рио, несмотря на всю свою опытность, поверила ему.

Через несколько недель она объявила Билли, что более не может спать с ним. И поскольку Ларри не одобрял их домашнюю мизансцену, она ушла от Билли и сняла себе квартиру в Виллидж. Это было удобнее для Ларри, обеспечивало ему большую секретность.

Билли определил ей щедрое содержание и оставил детей себе, поскольку и он, и Рио, согласились, что детям так будет лучше. Она навещала их почти каждый день.

Потом случилось так, что Билли захотел, чтобы она снималась в новом фильме, сценарий которого он сочинил. В конце концов она была его суперзвездой.

Ларри Болдинг заявил, что он не хочет, чтобы она снималась. Он предпочитал, чтобы она всегда была под рукой, ибо никогда не знал, когда сможет вырваться к ней.

– Этот парень идиот, – предупредил ее Билли. – Он тебя погубит.

Но Рио была влюблена и ничего не слушала. Она отдалась Ларри душой и телом и делала все, что он говорил. Она отказалась от наркотиков, от выпивки, от вечеринок, ни с кем не трахалась (не считая самого Ларри), не употребляла диковинный макияж, не носила причудливых туалетов.

Посещения Ларри становились все реже и реже. Потом они вообще прекратились.

Рио впала в отчаяние. Тщетно пыталась она связаться с ним, но наталкивалась на непреодолимую стену. Невозможно было пробиться сквозь кордоны множества секретарш и помощников. Она не могла даже известить Ларри, что беременна его ребенком.

Когда она в конце концов поняла, что ее просто употребили, это оказалось таким ударом, какой она себе и представить не могла. В один унылый субботний вечер она вскрыла себе вены и, к счастью, соседка ее обнаружила. Этой соседкой оказалась Маргарет Боуренс Броун.

Рио потребовалось немало времени, чтобы оправиться от того шока, который вызвало у нее поведение Ларри Болдинга. У нее появилось глубокое отвращение к тому, как женщины позволяют мужчинам употреблять их. Особенно женатым мужчинам.

Она слушала Маргарет и ее слова убеждали Рио. Зачем тратить время, грустя о прошлом, когда на самом значение имеет только будущее?

Ларри Болдинг и понятия не имел, что она родила ему ребенка – маленькую девочку. Билли Экспресс предложил ей вернуться к нему и к остальным ее детям. Однако, она не захотела вести прежний образ жизни и сказала ему об этом. Она также объявила ему, что хочет, чтобы дети жили с ней. На это Билли ответил нет, они останутся с ним.

Это столкновение двух характеров привело к затяжному судебному процессу, который Рио в конце концов выиграла. Она получила своих детей, несмотря на все оскорбления, которые Билли публично бросал в ее адрес. Он был в ярости.

Все ее так называемые друзья, окружение Билла, его мать выступали свидетелями и утверждали, что она плохая мать.

Маргарет Лоуренс Броун давала показания в ее пользу и в конце концов Рио получила своих детей.

Это был весьма пикантный судебный процесс. Газеты и сплетники с наслаждением смаковали каждую его деталь.

После этого развода Рио засыпали сценариями с предложениями сниматься. У всех были грандиозные замыслы, готовые прославить ее.

Вскоре она вновь начала работать и никогда уже больше не думала о прошлом.

Теперь она оказалась в Лондоне и приехала она туда с одной – единственной целью.

Анжело Бассалино и возмездие.

Она разрушит его жизнь так, как только она знает.

 

ГЛАВА 11

Хотя они и были старыми друзьями, Боско Сэм хотел получить обратно свои деньги с процентами, а у Даки К. Уилльямса денег не было.

Даки все еще околачивался в Нью-Йорке, живя в той же квартире, которую они делили с Маргарет, вынашивая планы мести за ее убийство.

– Слушай, парень, – ежедневно умолял его менеджер, – ты должен вернуться к активной работе.

– Аннулируй все наши обязательства, – отвечал ему Даки. – Я должен какое-то время посидеть вот так и продумать кое – какие дела.

Убийство Маргарет оставило в его жизни страшную пустоту. Он не мог смириться с ее смертью.

Он отменил все свои деловые встречи, отказался от гастролей по Европе и от записи нового альбома пластинок.

Некоторые антрепренеры грозились взыскать с него через суд за понесенные ими убытки.

Даки не обращал на это внимания.

– Пусть они зае…тся, – таким был его единственный ответ.

Он не зарабатывал никаких денег, а гонорары за продажу старых пластинок целиком уплывали в карман его бывшей жены номер один и двух «бывших детей». Он называл их «бывшими детьми» потому, что его жена, эта рыжая шлюха, добилась через суд, чтобы ему запретили видеть детей.

Боско Сэм не собирался отступать.

– Я хочу получить мои деньга обратно, – говорил он и тональность его слов с каждым днем становилась все более угрожающей. – Если бы это был кто-нибудь другой, а не ты, Даки…

Они вместе учились в школе, знали друг друга давно.

– Надо встретиться, – предложил Даки, быстренько соображая. – Может, мы заключим сделку.

– Ладно, давай. – Последовала зловещая пауза. – Пока ты еще жив.

Встретились они в зоопарке. Боско Сэм имел свои соображения насчет уединения. Он предпочитал устраивать ответственные встречи в общественных местах.

– Наверняка меня там обступит целая толпа, – пожаловался Даки.

Но встреча состоялась в холодное октябрьское утро и зоопарк Сентрал Парка оказался почти пустым.

Вряд ли они могли сойти за малоприметную пару – Даки в норковой короткой шубе с поясом, в ботинках и больших солнцезащитных очках, и Боско Сэм в пальто из верблюжки, толстяк весом в триста фунтов, которому трудно было держаться прямо.

– Еб…й парк, – недовольно заметил Боско Сэм. – Единственное место, где теперь можно поговорить о делах.

– Да, есть дело, – сказал Даки, когда они прогуливались перед вольером с обезьянами. – Ходит по улицам Слух, что ты готов танцевать с Кроунами. Ты вместе с ними играешь сладкую музыку, в то время как Фрэнк Бассалино ударяет по струнам. Прекрасно. Никто не беспокоится. А как тебе покажется, если я ударю по струнам? По Фрэнку, по братьям, по Энцио? По всей семье Бассалино.

– Ты? – Боско Сэм расхохотался.

– О, Боже, что это ты затрубил, как слон? Боско Сэм разразился еще более громким хохотом.

– Послушай, ты, – продолжал Даки. – Я не собираюсь забивать тебе уши каким-то дерьмом. Ты меня слушаешь?

Я говорю серьезно. За две тысячи долларов – ты будешь в стороне. Твои руки чисты. Тебе не нужно бояться стука в дверь. Никто не будет знать об этой маленькой сделке, кроме нас двоих. Ты улавливаешь, братец?

– Да, – задумчиво сказал Боско Сэм. – Да…

– Все будет спокойно. Будем держать пар под давлением, пока не взорвется, тебя с твоей напудренной еб…й задницей никто не заподозрит.

Боско Сэм вновь разразился хохотом.

– А ты по-прежнему сечешь. Большая еб…я звезда эстрады, а ты все еще хитер как пуэрториканский жулик!

– Ладно… Я спою одну или две песенки на свадьбе твоей дочери.

– Девочке пока еще только десять лет.

– Так я буду где-нибудь поблизости, когда понадоблюсь. Ну так как? Мы договорились или нет?

– Договорились. Я даю тебе одну попытку. Почему бы нет? Мы с тобой давненько знакомы. Но помни – ты выкладываешь мне результат или сделка не состоялась. Понял?

– Точно.

– Кого ты хочешь использовать?

– У меня есть собственные идеи на этот счет. Боско Сэм сплюнул.

– Если у тебя хватит ума, ты используешь Лероя Джезуса Боулса. Он будет стоить тебе немало, но этот черный х…сос не знает, что такое страх. Потому мы и прозвали его Черные Яйца.

Одна из обезьян испустила пронзительный визг.

– Ах, ты, дерьмо! – воскликнул Боско Сэм. – Эта еб…я обезьяна описала всего меня.

– Это к удаче, – сказал Даки, стараясь сохранить серьезное лицо.

– Лучше бы так, – проворчал Боско Сэм. – А не то твои кости окажутся еб…ми мертвыми костями.

 

ГЛАВА 12

Эффект, произведенный Ларой на Ника, действовал медленно, но летальный исход был предрешен.

Они вновь встретились на вечеринке, которую Джанетт и Лес устроили в ее честь. Потом еще раз на премьере нового фильма Дастина Хоффмана.

Лара встречалась с Сэмми Альбертом, но не допускала его до себя, потому что оказаться запутанной с ним сексуально было бы отклонением, которого она себе не могла позволить. Это она подсказала Сэмми идею пригласить Эйприл и Ника пообедать в «Бистро».

Убежденный в том, что этой ночью она наверняка будет принадлежать ему, Сэмми находился в самом радостном настроении.

Лара одела черный бархатный жакет от Ива Сен-Лорана, скроенный по-мужски, и под него блузку под самое горло из черного шифона, который, если присмотреться поближе, просвечивал насквозь. Бюстгальтер она не одела и это производило сногсшибательный сексуальный эффект, потому что с каждым ее движением двигался и жакет, открывая все прелести, а потом возвращался на должное место.

– Вы их то видите, то они исчезают, – горделиво объявил Сэмми в начале вечера.

Ник и Эйприл начали ссориться уже с середины обеда. Предполагалось, что их приглушенный спор никто не слышит, ибо Эйприл никогда не позволила бы, чтобы ее имидж мог быть подпорчен проявлением ревности с ее стороны.

Шампанское, на котором настоял Сэмми, начинало сказываться.

– Бога ради, – сердито шептала Эйприл, – не пялься ты все время на ее проклятые сиськи!

Ник, который изо всех сил старался не смотреть, почувствовал себя оскорбленным.

– Успокойся, Эйприл, – пробормотал он. – Не строй из себя дуру.

– Ах, мне успокоиться, – передразнила она его. – Ты что думаешь, мальчишка, ты с кем разговариваешь?

– Я разговариваю с тобой, и, черт возьми, тебе достаточно.

Он схватил ее за запястье, когда она подняла свой бокал. Она в ярости пыталась освободить свою руку и шампанское пролилось на ее платье.

– О, дорогая! – Лара первой оказалась рядом, с салфеткой, стараясь промокнуть пятна. – Я надеюсь, пятен не останется.

– Это всего-навсего старая тряпка, – сказала Эйприл, к которой вернулось самообладание, отстраняя Лару. – Ник, дорогой, ты такой неуклюжий.

Она отвернулась от них обоих и завела разговор с Сэмми, сидевшим по другую сторону от нее.

Лара глянула на Ника и сочувственно улыбнулась ему. Он улыбнулся ей в ответ, разрешив себе зыркнуть глазами в сторону ее бюста. Если уж его все равно осуждают за это, так он может себе позволить.

Она все еще смотрела на него, ее зеленые глаза глядели испытующе и заинтересованно.

Он неожиданно ощутил стеснительное напряжение у себя в брюках – ощущение, которое давно научился держать под контролем. Святой Боже, эта девушка действительно представляла собой нечто – она действует на него совершенно недвусмысленно. За этот год, который он живет с Эйприл, он только дважды позволял себе вольности. Один раз во время деловой поездки в Лас Вегас с танцовщицей местного кабаре с невыразительным лицом и потрясающими ногами. А другой раз с рыжей девицей на пляже в один из редких дней, когда он позволил себе отдохнуть. Ни одна из этих девушек не знала кто он и вообще что-либо о нем. Таким образом не было риска, что Эйприл когда-либо что-нибудь узнает.

– Поедем в «Дискотеку», – предложил Сэмми.

– Правильно, прекрасная идея, – тут же согласилась Эйприл, осушая еще один бокал шампанского.

Ник больше не пытался останавливать ее. Пусть сегодня это будет ее проблема, пусть наслаждается и напивается. Утром сама будет сожалеть.

В «Дискотеке» они еще пили шампанское и Лара отметила, что выпил даже Ник, чего она до сих пор ни разу за ним не замечала.

Она танцевала с Сэмми и была смущена его судорожными, почти непристойными движениями. О европейских мужчинах, о принце Альфредо в особенности, можно было сказать одно – они знали, как держаться прилично, танцуя с дамой. Сэмми прыгал, как козленок.

Когда они сели за столик, Эйприл предложила Ларе пройти вместе в дамский туалет. Лара пошла, потому что половина успеха в начале битвы зависела от того, сумеет ли она сохранить дружеские отношения с этой стареющей кинозвездой.

– Я думаю, вы были правы, дорогая, – заметила Эйприл, внимательно рассматривая себя в зеркало. – Посмотрите, все высохло и не осталось никаких следов. – Она достала из сумочки тюбик кроваво-красной помады и стала красить губы, делая их крупнее, как учили ее гримеры на киностудии.

Они стояли рядом, разглядывая себя в зеркало, отражавшее их в полный рост. Эйприл легко могла сойти за мать Лары, но она этого не осознавала. Ей казалось, что ее отражение такое же красивое и молодое, как у девушки, стоявшей рядом.

– Сэмми ведь правда прелесть? – прокомментировала она. – Такой забавный. Я надеюсь, вы понимаете, как вам повезло.

– Повезло? – переспросила Лара, причесывая волосы.

– Конечно, дорогая. Сэмми просто нарасхват, а я вижу он совершенно без ума от вас.

Лара слегка улыбнулась, предвидя, что последует за этим.

– В этом городе настоящие мужчины встречаются редко. – Эйприл элегантно икнула. – Я-то хорошо это знаю, я была замужем за четырьмя. – Она наложила еще слой губной помады. – Вот возьмите, к примеру, Ника. Он достаточно хорошо смотрится, но что он может предложить, дорогая? Есть же еще кое-что помимо траханья. Между нами говоря, я жду от мужчины кое-чего еще, вы понимаете, что я имею в виду?

Лара кивнула.

– Да, я знаю, что вы имеете в виду.

Она точно знала, что имела в виду Эйприл – держитесь за Сэмми и не тяните руки к Нику. Он принадлежит Эйприл.

Наклонившись вперед, Эйприл тщательно проверила в зеркале свои зубы, стирая с них помаду.

– Дорогая, я в восторге от вашей блузки. Вы должны рассказать мне, где вы ее купили. Конечно, Ник не из тех мужчин, которые реагируют на сиськи, его волнуют ноги. – Эйприл приподняла свою юбку, демонстрируя все еще безупречные ноги. – Хотя я очень сомневаюсь, чтобы он разрешил мне носить такую блузку. На самом деле он большой пуританин. Знаете, это в нем итальянское воспитание. – Она отступила, довольная тем, что видела в зеркале, и добавила. – Ну что ж, пошли обратно, к шампанскому.

Лара задержалась в дамском туалете. Эйприл могла бы и не рассказывать ей про итальянцев – они пуритане только с женами.

Ей хотелось бы знать, хочет ли Ник жениться на Эйприл. Эта женщина для своих лет выглядела вполне хорошо и, конечно, срабатывало обаяние славы. Имя Эйприл Кроуфорд в свое время стояло рядом с такими именами, как Лана Тарнер, Эва Гарднер и другая знаменитая Кроуфорд. Это привлекало.

Лара вздохнула. Она довольно много знала уже о Нике, но нужно было еще многое выяснить.

Когда она вернулась к столику, Эйприл танцевала с Сэмми, а Ник сидел в одиночестве.

– Привет, – сказала она, усаживаясь на свой стул. При этом она сбросила жакет, предоставляя ему возможность увидеть все.

Он-таки смотрел. Ничего не мог с собой поделать.

– Здесь жарко, не правда ли? – сказала она, хотя не было никаких причин оправдываться.

– Очень жарко.

Они оба потупили глаза, чувствуя, что для этого обмена взглядами промелькнувших мгновений оказалось слишком много.

– Вы не хотели бы потанцевать? – спросил он. – Да.

Они поднялись и он взял ее под руку, провожая к маленькому забитому людьми кругу для танцев. Оркестр Стоунс играл в полную силу.

Глядя друг на друга, они включились в ритм ритуальных телодвижений. Он был хорошим танцором, сдержанным и в то же время раскованным. Музыка играла слишком громко, чтобы разговаривать. На другой стороне круга Сэмми Альберт и Эйприл Кроуфорд валяли дурака. Неожиданно оркестр заиграл другую мелодию и Айзаак Хейс запел «Никогда не мог сказать прощай». Мелодия была медленной, вибрирующей и чувственной.

Ник снова посмотрел на нее, его взгляд был внимательным и угрюмым. Он медленно притянул ее ближе к себе, его ногти почти впились в ее кожу под черным шифоном.

Лара слегка поежилась. В этом мужчине была опасная красота. Когда он прижимался к ней, она ощущала физические доказательства его привлекательности и на одно мгновение музыка, ощущение его мужской силы – все соединилось, чтобы заставить ее захотеть забыть обо всем и просто оказаться с ним. Капитулируя перед этим чувством, она теснее прижалась к нему.

– Послушайте, бэби, мне не нужно говорить вам, что я чувствую, – пробормотал он. – Нет. Я не должен ничего говорить… Вы сами знаете… вы знаете это с первой минуты, как мы увидели друг друга.

Пытаясь чуть отодвинуть его, она покачала головой.

– Я должен увидеть вас, – требовательно сказал он. – Как насчет того, чтобы завтра встретиться за ленчем? Мы можем встретиться на берегу, в каком-нибудь тихом месте, где нас никто не увидит.

– Подождите минутку, – она глубоко вздохнула, теперь уже окончательно отстранив его. Они стояли в окружении танцующих пар. – Я могу с вами встретиться в любое время, – с вызовом сказала она. – Я ничем не связана.

Он привлек ее в тесном объятии.

– Послушайте, бэби, вы знаете мою ситуацию с Эйприл. Она замечательная женщина. Я не хотел бы огорчать ее.

– Тогда не надо, – решительно сказала Лара, вновь обретая самообладание.

– Да будет вам, – отозвался он. – Вы чувствуете то же, что и я, и я знаю, что это так. Если суну руку под эти ваши тесные трусики, я могу доказать вам… вы будете…

Она оборвала его, ее зеленые глаза расширились и смотрели на него призывно.

– Ник, я не спорю. Поедем сейчас же, вы говорите Эйприл до свиданья, я целую Сэмми в щечку. Потом я сниму для вас свои трусики и…

– Эй, вы начинаете разговаривать как шлюха. Он рассердился.

Ее глаза сверкнули.

– А в чем дело? Вам не нравится, когда я говорю честно? Если мы оба так сильно хотим друг друга, зачем откладывать?

– Вы знаете, почему я откладываю, – простонал он.

– Да, думаю, что знаю, и я скажу вам вот что, Ник, все зависит от вас.

Она отошла от танцевального круга и присоединилась за столиком к Эйприл и Сэмми.

Она ощущала потрясение, осознав, что на мгновение утратила контроль над собой. Что за глупость! Чисто физический момент.

– Получили удовольствие? – с напряжением в голосе спросила Эйприл.

Лара взяла Сэмми за руку.

– Меньше, чем я собираюсь получить. Правильно, Сэмми?

Он не мог поверить в свою удачу. Ледяная королева наконец – то начала оттаивать.

– Ты сама убедишься в этом, моя сладкая. Меня не зря называют человеком действия.

 

ГЛАВА 13

Бетт видела Фрэнка Бассалино только по воскресеньям. Это был единственный день, который он проводил дома. В другие дни он вставал рано и уезжал прежде, чем кто-либо в доме просыпался, а возвращался поздно ночью, когда все уже спали.

Воскресенья же он проводил с детьми. Утром он забирал их с собой в парк, домой они возвращались к обильному ленчу с различными макаронными изделиями, которые с утра готовила Анна Мария. Потом он играл с детьми, совершенно отдаваясь их увлечениям. Гонял игрушечные автомобильчики и поезда с двумя старшими мальчиками, играл в разные игры с шестилетней дочкой – его любимицей, строил домики с двухлетней.

Он был хорошим отцом, если можно считать хорошим отца, посвящающего своим детям один день в неделю.

Анна Мария была спокойной, глуповатой женщиной. У нее не было особого желания учить английский язык. Фрэнк и дети разговаривали с ней по-итальянски, а, поскольку они составляли всю ее жизнь, зачем ей было учиться, чтобы разговаривать с чужими? Свои дни она проводила за плитой, за шитьем и за писанием писем своей семье в Сицилию. Из дома она выходила редко.

Бетт обнаружила, что дети ведут себя хорошо, послушны. Она занималась с ними английским час в день и им это нравилось, даже маленьким. Больше делать было в общем нечего. Старшие дети уходили в школу, а двухлетнюю девочку укладывали спать.

Спустя две недели Бетт встретилась с Касс.

– Я не думаю, что что-нибудь получится, – удрученно поделилась она своими мыслями с Касс. – Я совершенно его не вижу. А когда мы сталкиваемся, он даже не замечает меня.

Касс с самого начала считала, что Бетт не подходит на роль мстительницы. Она согласилась с ней.

– В любом случае это безумная затея. Ты должна уйти оттуда. Мы найдем кого-нибудь другого, кто займется Фрэнком.

Бетт с тоской думала о коммуне, о своей дочке Чине, о своем дружке Максе. Для нее это был большой соблазн сказать Касс «да», упаковать свои вещи и уехать. Но это будет означать поражение, а она хотела сделать не меньше, чем другие. Это был ее долг.

– Я не отступлю, – твердо сказала она. – Как-нибудь я подберусь к нему. Как идут дела у Лары и у Рио?

– На все требуется время, – ровным голосом ответила Касс, сожалея, что рядом нет Маргарет, которая дала бы мудрый совет. – Сегодня я встречаюсь с Даки. Я уверена, что он согласится со мной в отношении тебя. Честно говоря, Бетт, не нужно было вовлекать тебя в это дело.

– Почему? – Лицо Бетт вспыхнуло. – Не забывай, что я сестра Маргарет. Я хочу сделать что-то, не меньшее, чем другие. И я смогу, ты увидишь.

– Ты не создана для таких дел. Я говорила это с самого начала.

– Ну, теперь я уже участвую, – упрямо сказала Бетт. – И я не собираюсь останавливаться, пока дело не будет сделано.

Этого вечера Бетт ждала. Она одела белый ночной халат с оборками, воплощение девственности. Причесала и распустила свои длинные светлые волосы. Она выглядела очень юной и привлекательной.

Спальня, которую она занимала, располагалась над входом в дом и Бетт терпеливо ждала у окна. В два часа ночи подъехала машина с тремя мужчинами в ней. Фрэнк и один из мужчин вылезли и направились к входной двери. Когда Фрэнк вошел в дом, телохранитель вернулся в машину и она тут же уехала. Фрэнк был дома, в безопасности.

Бетт осталась у окна, рот ее пересох от предчувствия. Она хорошо знала привычки Фрэнка. Первым делом он отправится в свою гардеробную, где переоденется в пижаму и халат. Потом пройдет в большую старомодную кухню, где приготовит себе кофе и гренки.

Другая машина медленно проехала мимо дома. Свет внутри нее был притушен, в ней находились двое мужчин. Похоже, что Фрэнк держал телохранителей, которые следили за первыми телохранителями.

Она все еще ждала, не двигаясь, ощущая легкую дрожь. Что если она пойдет на кухню и он захочет ее? Что делать потом? Она не знала, как манипулировать людьми, дергать за ниточки. Она была непохожа на Лару или Рио.

Фрэнк Бассалино был крепкий, мощный мужчина. Как можно сломать такого человека?

Она подумала о Маргарет. И об Энцио Бассалино, человеке, который приказал убить Маргарет.

Бетт знала, что должна отомстить за смерть сестры. И она точно знала, что должна сделать.

Фрэнк размышлял. Кругом были одни неприятности. Полицейские нажимали на него, требуя больше денег или услуг. Беспокоила банда Кроуна, что-то нужно было делать с этими сукиными сынами. Кроме того, Энцио, как помешанный, все время командовал им, звонил, выражая недовольство то одним, то другим. У старика, видимо, повсюду были свои шпионы. Предполагалось, что Энцио Бассалино удалился от дел, так какого х… он все время сует нос в бизнес.

Возникали также проблемы с «защитой». Несколько ресторанов и клубов, находившихся под «защитой» Фрэнка Бассалино и его организации, явно собираются искать «защиту» у других. Произошло несколько неприятных инцидентов и владельцы некоторых заведений начали задумываться, зачем они платят Фрэнку Бассалино и полиции, и тем не менее подвергаются нападениям.

Фрэнк подозревал, что за этими неприятностями стоит негритянская группа, возглавляемая королем наркобизнеса Боско Сэмом.

Прошел слух, что Боско Сэм планирует пробиться на территории Бассалино и Кроунов.

Фрэнк передал, что готов встретиться с Боско Сэмом и обсудить проблемы.

Тем временем владельцев клубов и ресторанов убеждали, что в их интересах продолжать платить за «защиту». Фрэнк был уверен, что сумеет справиться с этой проблемой.

А дома его ждала Анна Мария с таким пузом, что трахать ее было просто невозможно, а Фрэнк не любил ходить за этим куда-нибудь далеко. Последний раз это кончилось плохо. Он отправился в бордель Эстер, там была новая девушка. Эстер знала, что он за мужчина, так что он предполагал, что шлюха будет подготовлена. Она оказалась черноглазой девицей с большими грудями и мясистыми ляжками. Он перевернул ее лицом вниз и вонзил ей свою кишку с тыла. Он медленно сосчитал До десяти, потом рванул ее голову и принялся бить ее по лицу, тискать ее сиськи, шлепать по ягодицам.

По мере того, как он ожесточался, шлюха начала сопротивляться и драться. Ему это усиливало наслаждение, пока она не начала визжать. Нос ее кровоточил и вообще начался полный бардак. Шлюха орала, требуя полицейских, и Эстер потребовалось какое-то время, чтобы утихомирить ее.

Фрэнк уехал, злой и мрачный. Удовлетворения он не получил. Это произошло две недели назад, и теперь ему оставалось иметь дело только с Анной Марией.

Когда-то, в самом начале, его жена была такой сладкой. Созревшей, прелестной женщиной. Юной и нетронутой.

Как раз, когда он думал об этом, в кухню вошла Бетт. Она явилась, как сон, ставший явью.

– Извините меня, мистер Бассалино, – тихо сказала она. – Я не думала, что кто-то в доме не спит. Я не могла заснуть и решила выпить теплого молока.

– Теплое молоко хорошо для старых дев, – медленно произнес он.

Святый Боже! Он никогда не представлял себе, какая она нежная и прелестная.

С нервным смешком она взяла из холодильника пакет с молоком.

Он наблюдал, как она наклонилась, чтобы взять с полки кастрюльку и начала наливать в нее молоко. У нее на лице не было никакой косметики. Ему это нравилось. Женщины с накрашенными лицами напоминали ему проституток. Потные, грязные шлюхи в черных лифчиках и поясах с резинками. Тот тип, который любит его отец. Тот тип, с которым отец его познакомил, когда ему исполнилось тринадцать.

– Как вам работается? – спросил он.

– Спасибо, мистер Бассалино, все хорошо.

Она сосредоточилась, помешивая молоко, завеса прекрасных русых волос прикрыла ее лицо.

– Дети к вам хорошо относятся?

– Да, они прелестные дети, – она обернулась, чтобы взглянуть на него, и до Фрэнка долетел запах ее девичьей кожи.

В этот момент Бетт уже знала, что все состоялось. Если только ей удастся пройти через это и скрыть свое отвращение.

– Э-э… вы хорошенькая девушка, – пробормотал он. – Как это вам удается скрываться от мира, ухаживая за чьими-то детьми?

– Я люблю спокойную жизнь, мистер Бассалино.

– Любите спокойную жизнь? – Он задумчиво посмотрел на нее.

Молоко начало закипать. Бетт следила за тем, как в кастрюльке забулькало, пошла пена, пока кипящая жидкость не перелилась через край и не обожгла ей руку.

Она вскрикнула от острой боли.

– Что за е… – начал Фрэнк. Потом он увидел, что произошло и начал смягчать ожог большими шариками масла.

– Извините меня, – она смотрела на него ярко-синими незащищенными глазами. – Я наверное не сосредоточилась на том, что делаю.

Они стояли близко друг от друга, так близко, что запах его тела вызвал у нее желание бежать. Вместо этого она заставила себя придвинуться к нему еще ближе.

Не сказав ни слова, он взял ее на руки, как берут детей, и начал целовать ее – сначала медленно, потом все крепче, сильнее.

Она ничего не сказала, позволив своим губам остаться сухими и сомкнутыми, только слегка поджав их.

– О, Боже! – воскликнул он. – Вы такая легонькая, словно ребенок. Вы даже не умеете целоваться. Сколько вам лет?

– Мне двадцать, – прошептала она.

– Вы когда-нибудь были с мужчиной? Она храбро попыталась освободиться.

– Мистер Бассалино… пожалуйста… вы делаете мне больно. Отпустите меня.

Он резко освободил ее.

– Вы знаете, чего я хочу? – глухо спросил он. – Знаете, сладкая?

Она кивнула, потупив глаза.

Теперь его уже нельзя было остановить.

– Мы поднимемся сейчас в твою комнату, – хрипло сказал он. – Никто не узнает. Вы делали это раньше?

Он надеялся, что она ответит нет. Он не знал девственниц с женитьбы на Анне Марии. В действительности, все женщины, с которыми он спал с тех пор, были проститутками.

– Я не девственница, – сказала она. Заранее сочиненные слова не требовали от нее труда. – Однажды, очень давно, когда я была маленькой… мне было двенадцать… мой отчим пришел в мою комнату. Он был пьян. Я не поняла, что он делает. Потом я родила ребенка. С тех пор я ни с кем не спала.

Фрэнк молча воспринял эту информацию. Ситуация ему нравилась. Один раз с пьяным родственником, вряд ли это можно брать в расчет. И было-то ей всего двенадцать.

Он просунул руку ей под халат.

– Мистер Бассалино, я не могу. – Глаза ее расширились от страха. – Ваша жена, дети, это неправильно…

– Я заплачу тебе, – сказал он, оценив ее практичность. – Сотню долларов, наличными. Как насчет этого?

Она затрясла головой.

– Я вижу, вы не поняли. Я нахожу вас привлекательным, но обстоятельства неправильные. Я служу у вас. Вы доверяете мне и ваша жена доверяет. Если мы… ну, вы понимаете… как я смогу завтра смотреть себе в глаза?

На него произвела впечатление честность этой девушки. Он не так часто сталкивался с совестливыми людьми, такой контраст казался освежающим. Однако, это не решало проблему с ней.

– А что если я уволю тебя? – предложил он.

– Это глупая идея. Кроме того, я нуждаюсь в работе. Его волновали ее мягкие светлые волосы, девственные волосы. Он испытывал потребность накрутить их себе на ноги… и еще кое-что проделать. Он хотел ее сейчас. Никто не может отказать Фрэнку Бассалино.

– Чего ты хочешь? – хрипло спросил он. Опыт подсказывал ему, что всему есть цена.

– Ничего, – прошептала она. – Когда я первый раз увидела вас, я поняла, что не должна наниматься на эту работу. Вы первый мужчина, который, я чувствую, отличается от других. Я знала, что вы поймете. – Она замолчала, играя им, как рыбкой, попавшейся на крючок. – Вы первый мужчина, к которому я испытываю чувство. – Она потупила глаза. – Но вы женаты. Так что это невозможно.

– Нет ничего невозможного, – произнес, вновь сжимая ее кольцом своих рук и покрывая поцелуями, потом его руки начали шарить по ее телу.

Она сопротивлялась – бесполезное занятие, он был сильнее даже тех мужчин, которые насиловали ее.

Она почувствовала изнеможение и одновременно ощущение облегчения. Скоро это произойдет, он этого хочет, и именно это она и задумала.

Она почти не заметила как он поднял и понес ее в комнату. Он все время бормотал:

– Все будет в порядке. Никто ничего не узнает.

Она была рада, что предварительно выкурила сигарету с травкой, это безусловно сглаживало углы, успокаивало ее, насколько это было возможно при таких обстоятельствах.

Он грубо сорвал с нее халатик, запер дверь и начал освобождаться от того, что было на нем.

– Я не сделаю тебе больно, – обещал он, взбираясь на нее. – Это не будет как было у тебя в тот раз. Ты должна верить в это.

Испытывая отвращение от тяжести его тела, она закрыла глаза, когда он раздвинул ее ноги. Потом она почувствовала его, напряжение ушло и она почти улыбнулась.

Фрэнк Бассалино получил такой подарок, какой приносит радость десятилетнему мальчишке.

 

ГЛАВА 14

Лерой Джезус Боулс остановился в дверях ресторана. Его жесткие светло-карие глаза медленно осматривали посетителей, пока не остановились на мужчине, одиноко сидящем за столиком в углу.

Метрдотель уже шел к Лерою, чтобы объявить ему, что в ресторане нет мест. Это был изысканный ресторан и они не поощряли появление здесь черных, даже если они были хорошо одеты и выглядели богатыми людьми.

Однако прежде чем метрдотель приблизился к нему, Лерой поставил пакет, который нес, на пол и быстро толкнул его в сторону столика в углу, повернулся и вышел.

Метрдотель в растерянности поскреб свою шевелюру и направился к пакету.

Позднее в тот вечер по телевидению показали весь этот инцидент. Бомба разнесла «Маджик Гарден», популярный в Манхэттене ресторан, на части. Четырнадцать человек были убиты, двадцать четыре ранены. Полиция разрабатывала несколько версий.

– Дерьмо, – пробормотал Лерой Джезус Боулс, поднимаясь и выключая телевизор.

– Что ты сказал, милый? – спросила черная девушка поразительной красоты. Ей было лет двадцать пять, ее курчавые волосы отливали бронзой, миндалевидные карие глаза.

– Ничего, – ответил Лерой. – Ничего, что может интересовать тебя.

– Меня интересует все, что касается тебя, – прошептала она, прижимаясь к нему и ероша его волосы.

Он нетерпеливо отодвинул ее. Как хорошо было бы найти девушку, которая не станет трогать его руками.

Лерою исполнилось двадцать два года. Шести футов роста, худощавый, но удивительно сильный. Прямые черты лица, вполне симметричные, унаследованные им от его матери шведки. Смуглая коричневая кожа унаследованна от отца, уроженца Ямайки.

Он всегда одевался безукоризненно. Костюмы, жилеты, шелковые рубашки. Даже носки и трусики он носил из чистого шелка.

Лерой любил черный цвет – одежду, женщин, машины, мебель.

Его мать передала ему вкус к дорогим вещам. Она же на всю жизнь отвратила его от белых людей.

– Не пойти ли нам сегодня в кино? – спросила девушка. – Мы могли бы пойти на последний сеанс. Мне завтра не надо на работу, так что…

– Боюсь, что не получится, Мелани, – отозвался он. – Я должен поздно работать.

– А что ты делаешь? – с любопытством поинтересовалась Мелани.

Она знала его уже три недели, в течении двух недель спала с ним и все еще не знала о нем ничего, кроме того, что у него прекрасная квартира, много денег и что с ним интересно.

– Я уже говорил тебе, чтобы ты не была любопытной, – сказал Лерой ровным голосом. – Я занят… э – э…. делами, которые неинтересны тебе… сделки, всякий бизнес.

– Вот как! – Она помолчала, потом спросила. – Когда ты должен уйти?

– Позднее.

– Я могу остаться, согревать постель. Мне не надо завтра рано вставать, так что я могу остаться на всю ночь. Да?

– Да… Как-нибудь в другой раз.

Рот Мелани сжался в тонкую линию. Она была очень красива и не привыкла, чтобы ей отказывали.

– У тебя есть другая девушка, – обвинила она его. – В этом все дело. Ты с кем-то собираешься встретиться.

Он вздохнул. Все они одинаковы. Все хотят завладеть тобой. Почему он не может найти женщину, которая оставалась бы спокойной? Он всегда выбирает очень тщательно. Никаких проституток, наркоманок, бесцеремонных баб. Он имел дело с негритянками-манекенщицами, актрисами, певичками. Мелани, например, ее фотография недавно была на обложке журнала «Космополитен», а девушка до нее заняла второе место в конкурсе на титул «Мисс Черная Америка».

– Прекрати, – прошипел он, увидев, что она начинает плакать. – Это не сработает. Твои красивые глаза станут красными и опухшими, а я этого не люблю.

– Значит, я могу остаться, – плаксиво сказала она. Лерой покачал головой.

– Я уже сказал тебе. Разве я не сказал тебе? У меня есть дела.

 

ГЛАВА 15

Всевозможные извращенцы тянулись к Рио, как к сучке о время течки льнут кобели. Они роились вокруг нее маленькими суматошными группками, в экстравагантных одеждах, горячо воспринимающие все, что происходит вокруг, сплетники и развратники.

Рио не отталкивала их. Она умела ладить со всеми, с любым человеком, способным на теплые, благородные отношения. Она старалась в каждом разглядеть доброе начало, и, если ей это не удавалось, она пыталась еще раз.

Затруднения у нее возникали только с людьми добропорядочными. Например, такими, как Ларри Болдинг. Всякий раз, сталкиваясь с ними, она обнаруживала, что они полны смехотворных предрассудков, нечестности и вообще всякого дерьма. Ее это отталкивало. В их обществе она становилась коварной и жестокой.

Рио никогда раньше не бывала в Лондоне, но у нее там были друзья, с нетерпением ожидавшие ее приезда. В первую очередь, Пичес, прославленная сногсшибательная блондинка манекенщица, которая раньше была мужчиной. А также Перри Эрнандо, блестящий мексиканский певец, часто приезжавший в Лондон в поисках новых талантов. Рио была знакома с ним еще в те времена, когда жила с Билли Экспресом.

Они заявились в квартиру, которую она сняла, в компании других гостей. Они принесли с собой шампанское и курили какую-то невероятную травку, поставляемую американской дамой средних лет в черном платье с глубоким вырезом. Потом все погрузились в собственные машины и такси и с триумфом повезли Рио в «Трамп», единственное по мнению Пичес и Эрнандо стоящее место в Лондоне.

Как раз там и хотела побывать Рио. Она узнала, что «Трамп» это именно тот клуб, где каждую ночь появляется Анжело Бассалино со своей очередной дамой на неделю.

В результате серьезных изысканий она знала в основном его маршруты и привычки. В настоящее время он трахал одну актрису, кроме нее еще замужнюю женщину, имеющую четырех детей и богатого мужа, и еще негритянку, работавшую в одном из казино, которые он контролировал.

Анжело любил женщин. Любых форм, любых размеров и цвета кожи. Он не был разборчив.

Рио не разработала определенного плана действий. Она испытывала уверенность в том, что все, что она захочет, все осуществится. Она знала людей и знала, что способна проникнуть в их мысли, если захочет. Будет нетрудно решить, что следует сделать, чтобы уничтожить Анжело.

Ей хотелось бы иметь дело со всеми тремя сыновьями Энцио Бассалино – Фрэнком, Ником и Анжело. Весь план мести принадлежал ей. Она должна была никому о нем не рассказывать, должна была все проделать сама, одна, без чьей либо помощи. Что знают Лара и Бетт о там, как нанести психологический удар, превратить человека в нравственного калеку, найти в нем трещину и давить, давить, пока она не станет зияющей дырой.

Эти бабы знают только как затащить мужика в постель, и ничего больше. Не то, что Маргарет, вот она могла бы осуществить этот план. Маргарет была способна на все.

Рио вспомнила их первую встречу. Была зима и стояли такие холода, что, как она помнит, ее первым желанием было поджечь весь дом, где она жила. Мысль безумная, но в тот момент она готова была покончить с собой любым способом.

Вот это был бы ход! Грандиозная блистательная вспышка. Но потом она подумала о других людях, живущих в этом доме, и кроме того, какой толк будет от прощальной записки Ларри Болдингу, если эта записка исчезнет в пламени пожара? Она хотела заставить его страдать. Ее план заключался в том, чтобы сокрушить его и всю его вонючую политическую карьеру.

Она очень тщательно наложила грим на лицо, экстравагантный макияж экзотической раскраски. Потом надела длинное красное платье от Хадсона. В конце концов она суперзвезда, и уж конечно она не собиралась уходить из жизни незаметно.

Она испытывала необыкновенный подъем. Приняла немножко наркотика, чтобы облегчить себе последний путь. К трем часам ночи она была готова. Сначала она включила стереопроигрыватель на полную мощность, потом нашла бритву, которую Ларри держал в ее квартире. Он не любил электрические бритвы.

Рио вытащила свежее лезвие и сделала глубокий надрез на внутренней стороне запястья правой руки, потом левой.

Она не испытала боли, брызнувшие два фонтана выглядели великолепно, кровь вполне подходила к цвету ее платья.

Она смеялась. Это лучшее, что испытала за последние месяцы. Не осталось никаких обязательств, никаких неприятностей, вообще ничего.

Она все еще смеялась, когда потеряла сознание. Кровь, пульсируя, выливалась из ее запястий на белоснежный ковер.

Дальнейшее виделось как в тумане. Лицо Маргарет, очень близко, очень сосредоточенное. Ощущение движения, ее куда-то несли. Голоса – приглушенные, как будто доносящиеся из далека.

Потом она пришла в себя – через сколько дней? Два дня? Три? Маргарет Лоуренс Броун сидит за письменным столом, что-то пишет, ее длинные волосы убраны с лица и закреплены темными очками.

Рио не могла двинуться. Она лежала в чужой постели, в чужой комнате, руки ее забинтованы до локтей.

– Эй, – обратилась она к Маргарет, та подняла голову и Рио встретила ее прямой взгляд. На лице этой женщины не было никакой косметики и оно отнюдь не было прекрасным, даже хорошеньким. Но это лицо излучало такую теплоту и привлекательность, что Рио тут же потянулась к ней душой. Она испытывала странное чувство, ибо, какого дьявола, она ведь не хотела более оставаться в этом мире.

Маргарет слегка улыбнулась и встала. Высокая, с подтянутым животом, в свободной рубашке-тенниске, в джинсах фирма «Леви».

– Я думаю, что вы справитесь, – сказала она очень серьезно. – Сейчас в это трудно поверить, но у меня такое чувство, что вы выздоровеете. Меня зовут Маргарет, я живу в соседней с вами квартире, меня разбудила ваша музыка. Поскольку у вас всегда тихо, я пошла посмотреть, что происходит. Для газет вы представляли бы умопомрачительную картину – красное платье, кровь и белый ковер. Казалось почти безнравственным спасать вас. Подумайте только – вы не можете вылить такое дерьмо на мужика! – Маргарет, не веря, покачала головой. – Ларри Болдинг просто дурак. Бэби, я никогда не была с ним знакома, но и здесь, чтобы сказать вам, что он просто писулька. А мы не убиваем себя – я повторяю, не убиваем себя из-за писулек.

Маргарет никогда не требовалось много времени, чтобы расставить все по местам.

Рио оставалась с Маргарет в ее квартире две недели, прежде чем вернулась к себе. За эти две недели она узнала больше, чем за всю свою жизнь.

Маргарет была редчайшим исключением, совершенно бескорыстной личностью. Она ничего не хотела от жизни, кроме блага для других. Она отдавала свое время, энергию, деньги на любое дело, которое казалось ей заслуживающим того. В ней жила яростная ненависть к тому обстоятельству, что к женщинам относятся как к гражданам второго сорта. Она хотела изменить это, и она не сидела и не болтала на эту тему, как поступает большинство людей, она шла и делала то, что могла.

В полутьме «Трампа» Рио опознала Анжело, когда он вошел. Она внимательно и пристально рассматривала его. Он появился в обществе худенькой маленькой блондинки.

Рио не собиралась тратить время на разработку стратегических планов. Она направилась прямо к его столику и села.

– Эй, Анжело, – сказала она насмешливо, – что это за чепуха, которую я слышу, что ты якобы лучший в этом городе мужик в постели?

 

ГЛАВА 16

Энцио Бассалино заказал три телефонных разговора. По степени важности первым состоялся разговор с Нью-Йорком, с Фрэнком.

– Я собираюсь приехать к вам, – сообщил он. – Как климат?

Фрэнк понимал, что отец имел в виду совсем не погоду.

– Все так же, – ответил он сдержанно.

Он знал, что Федеральное бюро расследований прослушивает его телефон.

– Я все равно приеду, – прорычал Энцио. – Отель тот же, меры безопасности те же, позаботься обо всем.

– Сейчас неподходящее время, – Фрэнк старался убрать из своего голоса раздражение. Почему его чертов отец всегда должен во все вмешиваться?

– Я хочу видеть внуков, – Энцио был упрям. – Одновременно мы сможем решить ряд других проблем. Ты знаешь, что я имею ввиду?

– Да, я знаю, что ты имеешь ввиду.

Фрэнк действительно знал, какими делами хочет заняться отец. Речь пойдет о панике, распространившейся после взрыва бомбы в ресторане «Маджик Гарден».

Фрэнк считал, что держит все под контролем. Он созывал совещания и выяснил все, что произошло. Он не нуждался в помощи.

Поначалу он подумал, что ответственность за взрыв лежит на Боско Сэме или, быть может, на Кроунах. Но информация, собранная им, на них не указывала.

Томассио Виторелли, советник Фрэнка, должен был встретиться со своим информатором в «Маджик Гарден» в тот вечер, когда взорвалась бомба. Не повезло бедному Томассио.

– О'кей, значит, обеспечь все. Я буду завтра, – нетерпеливо закончил разговор Энцио. – Международный аэропорт, в три часа. Скажи Анне Марии, чтобы начинала готовить.

Он повесил трубку, понимая, что Фрэнк недоволен. Энцио знал, что старший сын считает, что сам может управиться со всеми делами. А что плохого в том, что отец немножко подстрахует его? Какая беда в том, что Энцио Бассалино покажется в Нью-Йорке?

Энцио выяснил, что банда Кроуна пытается проникнуть на кое – какие территории семьи Бассалино. Успеха они не добились, но это породило некоторые проблемы. И с этим, и с рэкетом, в общем он знал, что пришло время ему ехать в Нью-Йорк. Он был уверен, что его присутствие В городе поможет ослабить напряжение. Может быть, личная встреча с Риццо Кроуном поможет установить мир. Много лет назад они работали вместе, так почему бы и мне Помириться?

3акончив разговор с Фрэнком, он позвонил Нику в Лос Анжелес.

– Что происходит? – задал он свой обычный вопрос. Ник изложил ему в общих чертах свои дела.

– Отлично, отлично, – Энцио закашлялся и сплюнул в пепельницу, стоящую на столе, привычка, которая не внушала любовь его сотрудников. – Я завтра лечу в Нью-Йорк. Было бы неплохо, если бы и ты прилетел туда на пару деньков. Мы бы устроили семейное совещание.

– Зачем? – Ник не любил покидать Побережье. Ему было жаль каждый день, когда он не загорал бы на солнце.

– Это может оказаться целесообразным, – сказал Энцио. – Я дам тебе знать.

– О, Боже! – пробормотал Ник.

– Что с тобой происходит? – загремел голос Энцио. – Ты что, не можешь на два дня оставить свою старую шлюху? Она что, держит тебя за яйца?

– Если это необходимо, я буду там, – сказал Ник, сдаваясь без борьбы. Может, поездка в Нью-Йорк не такая уж плохая идея. Она может оказаться прекрасной возможностью встретиться там с Ларой, так, чтобы Эйприл ничего не узнала.

– О'кей, я дам тебе знать, – сказал Энцио, вешая трубку.

Ник глупый мальчик. Только глупый мужчина позволяет женщине держать его за яйца. Энцио всегда гордился тем, какой он исключительно умный в отношении женского пола. Дырочка остается дырочкой, а их вокруг полно. «Употребляй их прежде, чем они употребят тебя» – таков был его девиз. Как только они становились прилипчивыми и требовательными, самое время освобождаться от них.

Мэри Энн Огест проскользнула в его кабинет. На ней были ее обычные бикини, светлые волосы задорно причесаны, она молча стояла полируя свои наманикюренные ногти, пока он не спросил резко:

– Ну? Что там?

– Элио здесь, – пропела она. – Около бассейна. Он хочет сандвич, а кухарка ушла. Что мне делать?

– Приготовь ему сандвичи, – нетерпеливо сказал Энцио, откладывая телефонный разговор с Анжело.

– Какие? – туповато спросила она.

– Какого дьявола? Откуда я знаю? Спроси у него. Мэри Энн начинала действовать ему на мочевой пузырь. Иногда больших сисек оказывается недостаточно.

– Я думаю, может быть, с сыром, – нерешительно сказала она. – Или с огурчиками. Как ты думаешь, он любит огурчики?

– По-твоему, я кто? Шеф-повар? – взорвался Энцио. – Убирайся отсюда, глупая шлюха. Мне нужно звонить по телефону.

Мэри Энн быстренько удалилась. Она знала, когда лучше убраться.

А ведь как было хорошо, подумал Энцио, если бы Роза не сошла с ума и не заперлась бы навсегда. Никто не может заменить старомодную жену. Женщину, которая знает твое положение в обществе и поддерживает тебя. Было бы гораздо удобнее упрятать своих любовниц по разным квартирам, посещать их только когда необходимо, и слушать их глупую болтовню только когда ты к этому расположен.

Но жить одному было слишком одиноко. Он нуждался В том, чтобы кто-то делил с ним постель. Иногда у него бывали кошмары, сны, после которых он просыпался, весь дрожа и чувствуя холодный комок около сердца. В таких ситуациях он нуждался в человеческом тепле, ему для ощущения безопасности было необходимо ощущать рядом другое тело.

Энцио волновало собственное здоровье. Что если у него остановится сердце и никто не окажется рядом? Три года назад у него случился такой приступ. Доктора заверяли его, что сейчас он в полном порядке, что состояние его даже лучше, чем раньше.

И все-таки… Что знают доктора? Он не доверял ни одному из них.

А ведь это неплохая мысль, решил он, будучи в Нью-Йорке, заменить Мэри Энн. Ее время на исходе.

Позвонив в Лондон, он раздражился, не застав Анжело. Его сына не было ни в казино, ни дома. Опять парень кого-то трахает, подумал Энцио, фыркнув. Он улыбнулся, горделивый отец. В таком возрасте, как Анжело, он был таким же.

Да, когда ему столько лет, сколько сейчас Анжело, он держал весь мир за яйца. Времена «сухого закона», Чикаго, Пора безумных волнений и ужасов. Времена, когда имя Бассалино стояло наравне с такими именами, как Эл Каноне, Бриллиантовая Нога, О'Баньон. Энцио сладостно вздохнул, вспоминая былые времена, когда Элио всегда был рядом с ним. Теперь все изменилось, все делается под завесой законности. Стало скучно совершать преступления.

Энцио хихикнул и, все еще посмеиваясь, направился к бассейну. Интересно, думал он, вспоминает ли Элио то время, когда они пытались подкупить шеф-повара излюбленного ими итальянского ресторана. Они хотели, чтобы он положил мышьяк в суп их главного конкурента. Шеф-повар отказался и исчез из города, Энцио до сих пор не напал на след этого труса.

 

ГЛАВА 17

Они встретились в самолете как заговорщики. Ник внимательно оглядел салон первого класса, чтобы проверить нет ли там кого из его друзей или друзей Эйприл. И только после того, как он убедился, что все чисто, решился присоединиться к Ларе.

Она была одета во все белое и выглядела потрясающе. Он решил, что ради такой женщины стоит рискнуть, даже несмотря на то, что она упорно отказывалась встретиться с ним в Лос Анжелесе, предъявляя ему ультиматум – или она, или Эйприл.

У него не было выбора. Он должен был жениться на Эйприл. Лара подвернулась ему неподходящее время. Конечно, он очень хотел затащить Лару в постель, но он вовсе не был готов рисковать своим будущим, а его будущее было прочно связано с Эйприл Кроуфорд.

Энцио предложил Нику поездку в Нью-Йорк как раз в подходящий момент. Ник сообщил Ларе, что должен поехать и намекнул, что она могла поехать тоже. К его удивлению, она согласилась.

– Эйприл ничего не должна знать, – предупредил он, и она на этот раз не спорила.

– Мы сделаем все так, как ты хочешь, – спокойно сказала она.

Уже в течении нескольких недель они получали удовольствие от флирта – сталкиваясь на вечеринках, в ресторанах, в ночных клубах. Чем больше он ее видел, тем больше хотел обладать ею. Теперь он собирался осуществить свое желание.

Он обеспечил всей своей затее надежное прикрытие. В аэропорт они приехали порознь, по отдельности поднялись на борт самолета и выходить будут как незнакомые люди. Кто может заподозрить, что они едут вместе?

У Лары в Нью-Йорке была собственная квартира. Ник собирался остановиться в том же отеле, что и Энцио. Он рассчитывал на то, что Нью-Йорк большой город и в нем легко затеряться. Это тебе не полный любопытных глаз маленький город вроде Лос Анжелеса, где ты не можешь пописать, чтобы об этом не знали все.

Все, чего он хотел, это возможности побыть с Ларой, не опасаясь, что Эйприл застукает их. Одного или двух дней будет достаточно для того, чтобы вывести Лару из его орбиты. Да, конечно, она блестящая женщина с хорошими связями, но она не Эйприл. Эйприл Кроуфорд – звезда. Он не собирался забывать об этом.

Фрэнк оказался требовательным мужчиной. После той первой ночи он, как только приезжал домой, то тут же отправлялся в комнату Бетт. Приезжал он всегда поздно, Анна Мария уже крепко спала.

Все возражения Бетт он отмел, заверив ее, что у его жены очень крепкий сон и она не просыпается.

Бетт принимала его в темной старомодной комнате над кухней. Она принимала его поцелуи и объятия, его неловкую манеру заниматься любовью. Несмотря на все отвращение, которое она к нему испытывала, она жалела его. Фрэнк Бассалино воплощал собой все то, что Бетт ненавидела, и тем не менее в нем чувствовалось одиночество, Вызывающее в ней сочувствие. Быть может, это было следствием злой шутки, которую сыграла с ним природа, она сделала его ранимым. Этим объяснялось и то, почему ему нужна была такая девушка, как она, девушка, которую он считал неопытной, и которая вследствие своей не опытности не может критиковать его или с кем-нибудь сравнивать.

Она оправдывала все его ожидания. Она была мягкой, теплой, признательной, притворялась детски невинной, что совершенно очаровывало его.

Он покупал ей маленькие подарки. Однажды принес ей дешевый очаровательный браслет, в другой раз фунт земляники, которую сам же и съел.

Любовником он был эгоистичным, искал только собственного удовлетворения и совершенно не думал о ней. Процесс совокупления не занимал у него много времени – обычно не более пяти минут. Он любил, чтобы она ожидала его в постели. Настаивал, чтобы она одевала свой длинный ночной халат. Начинал с того, что в течение нескольких минут ласкал ее груди, потом целовал соски, пока не оказывался готов взгромоздиться на нее. Несколько толчков и он кончал.

К концу недели он уже поговаривал о том, чтобы снять ей квартиру.

К концу недели Бетт уже планировала, как она устроит, чтобы Анна Мария застала их вместе.

Лара позвонила Касс, как только вошла в свою нью-йоркскую квартиру.

– Я делаю успехи, – сказала она. – Эйприл узнает про нас из утренних газет.

– Ты уверена, что у тебя все порядке? – с тревогой спросила Касс.

– В полном порядке, – заверила ее Лара. – Как только Эйприл узнает, что он полетел сюда вместе со мной, она его вышвырнет. Эта женщина слишком горда, чтобы она довольствовалась вторым местом. Самое смешное, что я с ним не спала. – Она помолчала. – А как Бетт?

– Не знаю. Я разговаривала с ней, она была беспокойна. Я хочу, чтобы она вышла из игры. Я сказала ей это, но она не стала слушать. Я волнуюсь.

– Да, она такая еще юная. – Лара с участием подумала о сестре, которую почти не знала. – Я думаю, мы должны настоять на том, чтобы она отстранилась от всего этого дела. В конце концов, у нее в коммуне есть ребенок и мы должны убедить ее, что маленькая Чина нуждается в ней больше, чем наши безумные затеи.

– Ладно, – согласилась Касс. – Я попытаюсь связаться с ней.

– А что у Рио? Ты от нее имеешь какие-нибудь сведения?

– Получила телеграмму «Успех обеспечен». Мы договорились, что контакт с базой будет устанавливаться каждую среду. Если Бетт завтра не свяжется со мной, я отправлюсь в дом Фрэнка Бассалино под предлогом, что я ее родственница.

– Хорошо, – одобрила Лара. – Энцио Бассалино в Нью-Йорке. Поэтому и я здесь.

Касс взволновалась.

– О, Боже, надеюсь Даки не узнает об этом. Он все время бормочет, что есть только один путь.

Смерть слишком легкое наказание для Энцио Бассалино, – сказала Лара, удивляясь своему хладнокровию. – наш план лучше.

Она повесила трубку, прошла в ванную, расчесала щеткой свои роскошные волосы, тронула гримом лицо.

Она выглядела усталой и кроме того она волновалась за Бетт. Ее младшая сестра была такой юной, такой не от мира сего. Всю свою жизнь Бетт прожила в коммуне, а теперь она оказалась в доме опасного бандита. Касс должна вытащить ее оттуда, тут не может быть двух мнений.

Потом Лара стала думать о Нике. Предполагается, что она ненавидит его, но все оказалось не так просто. Самое смешное, что вместо того, чтобы ненавидеть его, она обнаружила, что он ей нравится – нравится сам по себе, это не имело ничего общего с деньгами, с положением, или с титулом. О, Господи! Конечно, все было бы значительно легче, если бы она этого не чувствовала. Тем не менее, у нее есть дело, которое должно быть сделано. И, если Бетт выйдет из игры, ее, Лары, задача становится важнее, чем когда-либо.

Фрэнк приехал в отель в сопровождении Джолли и Сегала, Они сопровождали его повсюду, они были его охраной, его страховкой. Судя по тому, что происходит в Нью-Йорке, кругом одни неприятности. На прошлой неделе в центре Манхэттена застрелили одного из его боевиков. У того не оказалось никаких шансов спастись. Джолли и Сегал стоили тех непомерных денег, которые он выплачивал им каждую неделю.

Энцио останавливался в этом отеле много раз до этого. И меры по его безопасности были приняты как всегда. Весь третий этаж был изолирован и доступ туда закрыт для всех, кроме его ближайшего окружения. Даже Фрэнк должен был произносить сложный пароль, хотя все люди Энцио, сопровождавшие своего хозяина, знали Фрэнка с детства.

Энцио не любил новых лиц. Он содержал постоянную армию из двадцати пяти человек, которые были связаны с ним долгие годы и всегда оказывались под рукой. Фрэнк много раз спорил с отцом по этому поводу.

– Эти старые ребята, чем они могут помочь тебе в случае опасности? Они уже с трудом держат оружие в руках, а уж стрелять из него.

У Энцио посветлело лицо.

– Эти старые ребята, как ты называешь их, крепче и смелее любого сопляка-новичка, которых ты держишь около себя. Я знаю, что до меня никому не добраться, а ты вот так же уверен в своей безопасности?

С Джолли и Сегалом Фрэнк чувствовал себя достаточно защищенным. Они были молодые и проворные, он видел их в деле.

Отец и сын тепло поздоровались, поцеловались и обнялись, как это принято у итальянцев.

Энцио похлопал Фрэнка по спине и отступил, чтобы оглядеть его.

– Ты выглядишь о'кей, – изрек он. – Как малышка? Готова выстрелить еще одного младенца?

Он очень любил свою невестку. Фрэнк кивнул.

– Анна Мария чувствует себя отлично. Готовится встретить тебя.

Однако мысли его были вовсе не о жене, он думал о Бетт.

– А как бамбинос? Они радуются, что увидят своего старого деда?

– Конечно, папа. Сегодня будем обедать. Анна Мария готовит твои любимые блюда – спагетти, фрикадельки.

– Это хорошо. – Энцио замолк, лицо его посерьезнело. – Меня очень обеспокоили сообщения, которые я получил.

Фрэнк отвернулся к окну.

– Все находится под контролем, – сказал он напряженным голосом.

– Интересно, согласится ли с тобой Томассио Виторелли, – мягко возразил ему Энцио и резко добавил. – Мы не собираемся мудохаться со всем этим, Фрэнк. Поговорим вечером, когда и Ник уже будет здесь.

– Конечно, – выдавил Фрэнк из себя улыбку. – Конечно, папа, все будет о'кей.

 

ГЛАВА 18

Даки К.Уилльямс был доволен. Удар по ресторану «Маджик Гарден» прошел удачно. Благодаря ему избавились от Томассио Виторелли, большого человека в «семье» Бассалино. И кроме того взрыв бомбы породил страх перед карой Господней у владельцев других ресторанов и клубов, которые совсем не хотели, чтобы с ними обошлись так же. Пусть семейка Бассалино попотеет. Это хорошее начало.

Лерой Джезус Боулс тоже был доволен. Этот удар придумал он.

Даки К. Уилльямс приходил к нему.

Даки К. Уилльямс согласился, чтобы Лерой действовал по своему усмотрению.

Даки К. Уилльямс собирался отвалить Лерою много кусков. Много, много больших кусков.

Да, все улыбалось парню, который начинал, имея все против себя.

Мать Лероя, шведка, была проституткой, а его черный отец сутенером. При первой же возможности Лерой бежал из дома. Для него родители давно были покойниками, и его совершенно не интересовало, действительно ли они померли.

Будучи с юности красивым парнем, он никогда не испытывал затруднений, где найти постель, чтобы поспать. Если бы он захотел, он мог бы заняться профессией отца, таких предложений было более, чем достаточно. Но Лерой не испытывал желания присматривать за какой-либо женщиной.

Вместо этого он присоединился к уличной шайке и некоторое время шатался с ними. Это были мелкие воришки, грабившие пьяных и старух, разбивавших лавки по соседству. К тому моменту, когда предстояло делить наворованное, его уже практически не было. Лерой знал, что должен найти себе занятие получше.

Он решил, что наркотики это бизнес для него. Раз или два он курил марихуану, дважды пробовал еще кое-что. Все это для него ничего не значило. Это было хорошо. Хорошо, что он мог иметь дело с наркотиками и оставаться к ним равнодушен, не употреблять их сам.

Он видел, что делают наркотики с людьми, как это отражается на их внешности, и не хотел испытать ничего подобного. Но толкать наркотики, продавать их было совсем другое, это приносило много денег.

Лерой был молод, красив и умел убедительно говорить. Он выбрал участок, где хотел действовать, и, взяв в долю одного приятеля, занялся бизнесом.

Очень скоро он понял, что вторгся в чужие владения. Район, который он себе выбрал, оказался уже полностью оккупирован. Они его предупредили. Они думали, что он какой-то желторотый пижон, с которым легко справиться. С первого же недельного заработка он купил пистолет и стал ждать.

Там было трое конкурентов, которым он стал наступать на пятки. Месяц спустя все трое оказались покойниками, все трое были застрелены. Лерой завернул свой пистолет в пластиковый мешок, положил туда для веса камень и спокойно отправил его отдыхать на дне реки.

С прибыли, полученной за пятую неделю, он купил себе новый пистолет. Было ему тогда шестнадцать лет.

Целый год он занимался только своим бизнесом, работая только на себя и имея хорошего поставщика. Он припрятывал свои деньги и держал пистолет всегда наготове. Никто его не беспокоил. Слава о нем бежала впереди него. Он держался только своего участка и не вторгался ни в чьи владения.

Он жил один в меблированных комнатах. Редко куда выходил, кроме как по делам, и почти не тратил деньги. К концу года он сколотил довольно приличную сумму. Достаточную, чтобы купить машину, новую одежду и снять себе приличную квартиру.

Первой его покупкой стал черный «мерседес». Затем он заказал себе несколько черных костюмов. Потом обставил свою квартиру множеством дорогих диванов и кресел из черной кожи.

Выглядел он старше своих семнадцати лет.

Лерой обнаружил, что для того, чтобы поддерживать свой новый стиль жизни, ему требуется больше денег. Тогда он нанял двух приятелей, чтобы они работали на его участке и перебрался на новую территорию.

Через несколько дней ему передали, что его хочет видеть Боско Сэм. Боско Сэм был не тот человек, которому можно было наступать на пятки, Лерой знал это и он нанес визит Боско Сэму.

Они пришли к соглашению. Лерой обязался не выходить за границы своей территории и не мешать деятельности организации Боско Сэма, а тот подкинет ему парочку дел, которые принесут ему больше денег, чем торговля наркотиками.

В первый год Боско Сэм поручил ему три дела. Три удара. Лерой убил этих людей без каких-либо затруднений.

Лерой карабкался наверх. Он создал себе репутацию и она приносила ему только пользу.

Теперь, спустя четыре года, Лерой Джезус Боулс оказался из первых людей в своей профессии. Он давно уже отошел от наркобизнеса.

Свободное время он употреблял на изучение техники взрывных устройств, электроники, бомб, работающих на компьютерах. Не осталось такой тонкости, какую он не знал бы, от взрыва самолета до закладывания бомбы в банк, которую он мог взорвать через три недели.

Лерой Джезус Боулс стал свободным художником-убийцей. Лучшим в своей области.

У него была репутация человека, готового на риск, и каждый такой случай, связанный с риском, хорошо оплачивался. Лерой брал высоко.

Сейчас он выжидал. Даки К. Уилльямс даст ему знать, когда надо будет сделать следующий ход, и когда он подаст сигнал, Лерой будет готов.

 

ГЛАВА 19

Квартира Анжело в лондонском районе Мейфэр не отличалась большими размерами: гостиная, кухня и ванная. Развернулся он, устраивая спальню. Ее стены были украшены леопардовыми шкурами, пол покрыт меховым ковром толщиной в три дюйма, потолок представлял собой калейдоскоп разноцветных зеркал. Естественно, главным предметом в спальне оказалась постель. Все в спальне было электрифицировано, постель при нажатии кнопки вращалась так, чтобы можно было смотреть телевизор, включать стереопроигрыватель.

Анжело гордился своим владением.

– Ну, как, возбуждает? – гордо спросил он у Рио. Она обвела комнату взглядом.

– А резиновый матрас, наполненный водой, у тебя есть, бэби? – таким был ее единственный комментарий.

Они оба были напряжены. После первых слов Рио, адресованных Анжело в ресторане, он, не теряя времени, отделался от блондинки, с которой приехал, и присоединился к компании Рио. А она сразу же приняла холодный вид, стала подсовывать его Пичес, то и дело отпуская грубые шуточки насчет итальянских жеребцов со стоящими шишками.

Как всегда, Рио оказалась в центре внимания, в своих туфлях с пятидюймовыми каблуками, какие носят только шлюхи и которые увеличивали ее рост до нелепых размеров. Она нависала над всеми, ее костистая фигура возвышалась на танцевальном кругу, заполненном людьми, весьма откровенное платье закручивалось вокруг ее тела. Серебряные браслеты на руках резко стучали друг о друга, всевозможные амулеты подпрыгивали на груди. Грим она наложила совершенно экстравагантный, а свои черные индейские волосы спрятала под огненно рыжим париком, изображающим африканскую прическу.

Она танцевала с каждым, взвинчивая сексуальное напряжение и всеобщее возбуждение до невероятного накала. Анжело довольствовался тем, что бродил вокруг и наблюдал. Он не сомневался, что позднее она отправится с ним к нему домой.

Он откинулся в кресле и с удовольствием смотрел шоу, вспоминая случай, имевший место несколько лет назад в Нью-Йорке. Он работал тогда у своего брата Фрэнка и как-то его послали в дом Билли Экспресса отнести какой-то пакет.

– Передать лично, – сказал Фрэнк. – Ты должен убедиться, что вручаешь пакет ему лично.

Билли Экспресса не оказалось дома и Анжело пришлось ждать. Ему не нравилось, что с ним обращаются как с посыльным. Это его ужасно злило. Но потом он услышал звуки, в отношении которых ошибиться было невозможно, и он отправился на разведку, мягко ступая в своих белых теннисных туфлях, которые всегда носил. Звуки доносились из комнаты, соседней с кабинетом, где ему предложили дожидаться. Приоткрыв дверь, он заглянул туда.

Рио Джава и китаец занимались любовью на полу. Она лежала совершенно голая, распластавшись, а на ней неподвижно сидел китаец, она громко стонала. Время от времени китаец дергался, глубоко вонзая в нее свой член, вытаскивал его и вновь оставался недвижим до следующего удара. Это приводило Рио в неистовство, пока она наконец не вцепилась в него, обхватила его шею своими невероятно длинными ногами и вскрикнула в немыслимом оргазме.

Анжело торопливо закрыл дверь, чувствуя как вскочил его собственный член. И как только он передал пакет Билли Экспрессу, поспешил в бордель Чариты и освободился там от этого напряжения.

– Ты приходишь уже четвертый раз за неделю, – высказала свое недовольство Чарита. – Я сказала Фрэнку, что ты можешь приходить сюда бесплатно два раза неделю. Ты что же думаешь, Христа ради, кто я? У меня бизнес, а не благотворительная лавочка!

Анжело навсегда запомнил этот день. И вот теперь Рио Джава в Лондоне, в его квартире, и у него стоит так же, как и в тот день, когда он привез пакет Билли Экспрессу.

Рио потянулась, дотронулась до одной или двух застежек, два легких искусных движения и платье соскользнуло на пол. На ней не оказалось ничего, кроме блядских туфель и рыжего парика. Она была худая, кости выпирали, грудь почти плоская с невероятно большими черными сосками. В кругах подпольного кино ее соски были знамениты, Билли Экспресс снимал их с самых разных точек. Ее соски пользовались не меньшей известностью, чем обертки мыла Энди Уорола Кемпбелла.

Анжело торопливо избавился от своей одежды, готовый к дальнейшим действиям. Он приглушил освещение до красноватого полумрака и включил пластинку Джеймса Броуна.

Рио оглядела его с ног до головы, задержав взгляд на его главной принадлежности.

– И вот это все? – спросила она со смешком. Анжело неуверенно ухмыльнулся, не будучи вполне уверен, что она имеет в виду. Вряд ли она хочет сказать, что этот предмет у него маловат. Анжело обладал хорошим большим членом. Обычно он по этому поводу слышал только восторженные ахи и охи, а не короткий насмешливый смешок.

Анжело шагнул к ней, надеясь в глубине души, что она снимет свои туфли. Без этих проклятых туфель они окажутся более или менее одинакового роста. А так туфли давали ей некое преимущество и ему это не нравилось. Из-за них он чувствовал себя маленьким.

Рио двигалась в такт музыке, широко расставив ноги, покачиваясь вперед и назад под звуки песни Джеймса Броуна «Секс машина».

– Послушай, – попросил Анжело, – сними свои туфли.

– Нет, мой сладенький, я лю-ю-ю-блю мои туфли, – полупропела она с подчеркнутым акцентом южан. – Они дают мне почувствовать себя на самом деле большой. Такой большой, чтобы съесть таких порочных маленьких мальчиков, вроде Анжело Бассалино.

Он схватил ее за талию.

– Покажи-ка мне свой товар, супержеребец, – протяжно выговорила она.

Они двигались вместе под музыку.

– Вставай… поднимайся… вставай… дальше… дальше… побудь там… работай как секс – машина, – Рио подпевала голосу Джеймса Броуна, а руки Анжело прижимали ее все крепче и он норовил двигать ее к постели. Она все еще пела, когда он завалил ее на спину. – Вставай… – распевала она, – давай… воткни туда… вот так, бэби.

Он залез на нее и прежде чем успел сообразить, что происходит, она раздвинула свои длинные ноги, засунула его член в себя, одним движением сжала его своими ляжками, и пресс этот оказался таким сильным, таким невероятно плотным, что он Анжело тут же кончил.

Она принялась хохотать, громким насмешливым хохотом. Вся процедура заняла несколько секунд.

– Ах, бэби, бэби, – напевно произнесла она, – ты что, кролик?

Она разразилась еще более громким хохотом, когда Анжело сполз с нее, пытаясь разгадать, как это случилось.

Все, что он успел сделать, так это задвинуть свою палку, и… она зажала его и из его члена моментально выбрызнуло все. Святой Боже! Что здесь происходит?

Рио перекатилась на постели.

Сколько продлится перерыв? – недовольно спросила она, сбрасывая свой огненный парик, и тряхнула головой, распуская блестящие черные волосы.

К его чести, палка Анжело вновь торчала. Он гордился тем, что мог себя контролировать и заниматься с женщиной этой работой часами, если потребуется. Он слишком хотел ее, в этом секрет. И наверное его сознание было сосредоточено на ней с того раза, когда он в первый раз увидел ее.

Он начал ласкать языком ее груди.

– Давай трахаться, бэби, – быстро сказала она. – Я здесь для дела. А насчет языка, то мы можем заняться этим позднее.

Она перевернулась на живот и он вторгся в нее сзади. Теперь, когда он оказался в порядке и в ней, она сдвинула ноги и приподнялась на несколько дюймов. И опять он испытал это невероятное ощущение – такое плотное сжатие, что он не мог остановиться и вновь кончил. Это был грандиозный оргазм, прекрасное содрогание, которое никаким напряжением сознания предотвратить невозможно.

– О, Джезус! – сердито воскликнула она. – Сколько времени прошло с тех пор, как мы легли?

Анжело изнемог. Он лежал в оцепенении, закрыв глаза. Ему нужно было минут пять поспать и он опять наберется сил.

Джеймс Броун пел «Этот мужской, мужской, мужской мир».

Анжело спал.

Ухмыльнувшись сама себе, Рио встала и оделась. Начало было неплохим.

Приладив на место свой парик, она протанцевала по комнате в своих блядских туфлях, тихо напевая про себя. Потом коричневой губной помадой написала на зеркале в ванной: МИЛЫЙ, ТЕБЯ СЛЕДОВАЛО ПРОУЧИТЬ!

Не потревожив его, она выскользнула из квартиры.

 

ГЛАВА 20

Мэри Энн была очень довольна тем, что Энцио решил взять ее с собой в Нью-Йорк. Она никогда не призналась бы – ну, разве только самой себе – но она находила Майами невероятно скучным местом. Дело было, конечно, не столько в Майами, сколько в том, что ей не разрешалось выходить одной, а мужчины, приходившие в дом, все были старики. Ну, и кроме того, там была эта женщина, которая постоянно шпионила за всеми из окна. Это очень нервировало – знать, что пара безумных черных глаз следует за тобой повсюду.

– Кто это? – в тревоге спросила Мэри Энн, когда только приехала сюда.

– Забудь о ней, – предупредил ее Энцио. – Не замечай ее, и чтобы я никогда не видел твоей задницы около этой комнаты. Ты поняла меня?

Мэри Энн достаточно хорошо усвоила, что вопросы задавать не следует, но это не остановило ее от того, чтобы разговаривать с горничной, которая дважды в день приносила ей в комнату еду.

Горничная была итальянка и она боялась говорить, но постепенно Мэри Энн сложила по кусочкам всю историю. Эта женщина была женой Энцио. Она помешана и никогда не выходит из своей комнаты.

Мэри Энн ужасно перепугалась, но по мере того, как недели перерастали в месяцы, она стала забывать про безумные, вечно следящие глаза и притворялась, что их вообще нет. Ей представлялось очень благородным со стороны Энцио, что он оставил эту старую бабу дома, а не отправил ее в больницу для умалишенных.

Мэри Энн запланировала кучу дел в Нью-Йорке. Она хотела купить себе новые туалеты, посмотреть все бродвейские шоу и поесть в лучших ресторанах.

У Энцио были другие идеи. Как только они приехали, он запер ее в номере отеля и сказал, чтобы она оставалась там, пока он не разрешит ей выйти.

Приехали они утром, сейчас уже наступил вечер, и Мэри Энн была раздражена, голодна и сыта всем этим по горло.

Она сидела, надув губки, на кровати, скрестив ноги, ее голубые фарфоровые глаза уставились в телевизор.

Поначалу она не расслышала стук в дверь и была очень удивлена, когда в номер вошел Элио Маркузи.

– А, это ты, – голос ее звучал угрюмо. – А где Энцио? Элио улыбнулся ей. Он принял душ и одел новый синий костюм. Его редкие волосы были аккуратно уложены и напомажены.

Энцио дал ему знать. С Мэри Энн покончено. Для нее приготовлено место в Лос Анжелесе.

Когда Энцио рвал с очередной девицей, он всегда предоставлял Элио шанс. Так продолжалось уже тридцать лет. Иногда некоторые из них сопротивлялись. Этих Элио любил больше всех. В его возрасте иначе бывало трудно возбудить себя.

– Он не придет, – сказал он ласково. – У меня для тебя, моя дорогая, есть поручение.

 

ГЛАВА 21

На обеденном столе Фрэнка Бассалино горели свечи. Его дети, умытые, причесанные, в своих лучших костюмчиках и платьицах сидели за столом с напряженными прямыми спинами. Фрэнк уступил свое место во главе стола отцу и сел по правую руку от него. Анна Мария нервно поглядывала на мужа.

Ник сидел тут же, смеясь и подшучивая над младшими детьми. Он хотел провести вечер с Ларой, но Энцио настоял на том, чтобы он присутствовал на обеде, а отец был не тот человек, с которым следовало спорить.

Он условился с Ларой встретиться попозже. Она не возражала, только улыбнулась и сказала:

– Я все понимаю, Ник. Семья есть семья. Эйприл раскричалась бы и неистовствовала неделю.

– Эй, – загремел голос Энцио, – я хочу сказать, что Анна Мария готовит лучшее спагетти в этом городе. Ты везучий мужик. Фрэнк, ты это знаешь? – Он помолчал, громко рыгнув. – Конечно, я могу ей дать кое-какие советы насчет соуса. Немножко больше чеснока и покрепче вина…

Анна Мария застенчиво хихикнула.

Фрэнк смотрел на Бетт. Она сидела за столом, чтобы помочь младшей девочке кушать. Ее длинные волосы были убраны от лица и она казалась бледной. Фрэнк думал о том, как скоро Анна Мария заснет сегодня вечером и когда он сможет отправиться к Бетт.

Нервный тик дергал его щеку. После обеда придется обсуждать дела, это может затянуться на весь вечер.

После десерта и кофе Энцио отослал Анну Марию и детей из столовой.

– Мужской разговор, – объяснил он, подмигнув и глотнув из стакана с самбукой. Когда он заговорил, его глаза уперлись в Фрэнка.

– У нас это не займет много времени, – мрачно начал он, его веселое настроение испарилось. – Потому что повсюду идет слух, что у тебя не хватает яиц.

– Почему? – Фрэнк вскочил, чувствуя как злость и ощущение крушения всех надежд пронизывают его.

– В нашем бизнесе кто – то наносит тебе удар, ты тут же отвечаешь. Таков закон. Ты этого не сделал. Никак.

– Я хотел выяснить, кто несет ответственность, – ворчливо отозвался Фрэнк.

– Заткнись! – неожиданно завизжал Энцио. – Кому какое дело, кто виноват? Твое дело нанести удар всем этим еб…ным мужикам, в кого-нибудь да попадешь. Так? Слушай старика, мальчик Фрэнки. Не позволяй никому срать на тебя. Потому что, если ты позволишь, мы все окажемся похороненными под кучей дерьма.

Лара ходила по своей квартире как чужая. Она уже ненавидела разрисованный потолок, соответствующие ему стены, маленький круглый столик с коллекцией любопытных миниатюрных коробочек.

Ее охватывало отвращение при виде экзотических растений, вьющихся в украшенном античными зеркалами холле. Не могла видеть полосатые ковры, кушетки, крытые коричневой кожей.

Ее квартиру отделывал дизайнер, в ней не ощущалась личность хозяйки. Единственное место в квартире, где она чувствовала себя по-домашнему, была ванная. Здесь, среди множества тюбиков с гримом, пульверизаторов, щеток, она расслаблялась и отдыхала.

Квартира обустраивалась с таким прицелом, чтобы она выглядела блистательной с точки зрения журналов мод и домоводства. Такой она и получилась. Лара в ней чаще фотографировалась, нежели жила.

Она решила, что, когда все дело с Ником будет закончено, она продаст эту квартиру. Бессмысленно жить в квартире, обставленной по чужому вкусу.

Но когда закончится это дело с Ником? Пока что, ведь это только начало.

Иногда она испытывала душевное смятение. Сработает ли идея отмщения? Ну, бросит Эйприл Кроуфорд Ника, подействует ли это на него столь уж сильно? Ну, будет Лара утешать его несколько недель и потом вышвырнет, а что потом? Даже если он будет морально разбит, послужит ли это наказанием Энцио Бассалино?

Она глубоко вздохнула. В свое время идея Рио насчет мести казалась прекрасной. А сейчас… да, теперь Лара в этом далеко не уверена. Может быть, как раз идеи Даки более правильны?

Она медленно одевалась, чтобы встретиться с Ником в «Ле Клаб». Черное облегающее платье из джерси с совершенно голой спиной. Бриллиантовое колье из Афганистана. Браслеты из чеканного серебра до локтей.

Сегодня решающая ночь. Завлечь мистера Ника Бассалино в свою квартиру, в свою постель и удерживать его до тех пор, пока он не прочтет в утренних газетах колонки сплетен. Чем позже он позвонит Эйприл, тем лучше.

Она еще раз вздохнула. Маргарет не одобрила бы то, что они пытаются проделать. Маргарет устыдилась бы, что они прибегают к помощи секса, чтобы добиться своей цели.

Зазвонил телефон. Лара подняла трубку.

– Лара? Лара, это ты? – взволнованный голос принца Альфредо Массерини.

– А, Альфредо. Как ты узнал, что я здесь?

– Я звоню тебе каждый день, – с возмущением сообщил он. – Каждый день пытаюсь связаться с тобой. И каждый день телефон не отвечает. Как по-твоему, я себя чувствую?

– Мне очень жаль. Мне пришлось слетать на Тихоокеанское побережье. Я только что вернулась.

Она не испытывала никакой жалости. Расставание доставило ей только удовольствие.

– Но, Лара, – продолжал он с нотками обвинения в голосе, – ты могла бы сама позвонить мне.

– Я уже сказала, что сожалею, – отрезала она.

– Ну, теперь я дозвонился до тебя, так что мы можем забыть об этом, – принц понял, что спор ни к чему не приведет. – Ты хочешь, чтобы я приехал к тебе?

– Нет.

– Тогда ты прилетай ко мне. Я встречу тебя в римском аэропорту, а потом мы отправимся в Гштаад на партию в трик-трак. Хорошо, дорогая?

– Нет, Альфредо. У меня есть дело, которое я должна закончить.

– Ах, Лара, ты моя удивительная женщина. Ты сводишь меня с ума.

– Дай мне еще несколько дней. Я присоединюсь к тебе в Гштааде.

– Сколько еще дней?

– Не припирай меня к стенке. Позвони мне завтра. Она повесила трубку и не стала обращать внимания на новые звонки. Альфредо всю свою жизнь был испорченным итальянским принцем, ему полезно разок получить по носу.

Кроме того, она не хотела опаздывать на встречу с Ником.

 

ГЛАВА 22

Анжело десять раз звонил Рио, пока наконец нашел ее.

– Послушай, – сказал он, – насчет той ночи…

– Не надо извинений, – отвечала Рио с гортанным смешком. – Я все понимаю, я о-о-о-очень понимающая леди.

– Может, мы встретимся сегодня вечером?

– Милый мальчик, я могу все понимать, но бегаем мы с тобой просто в разном темпе.

– Послушай, та ночь была ошибкой, – попытался объяснить он. – Обычно я совсем не такой. Я не хочу хвастаться, но…

Она оборвала его.

– Ты сладкий мальчик с торчащей палкой, большой парень для юных джазменов и хитреньких маленьких шлюшек, которые хотят побыстрее… я действительно имею в виду быстренькое действо. Однако, мы, дорогой мой, играем в разных лигах.

Анжело чувствовал, что ставкой сейчас становится вся его репутация.

– Я могу все объяснить про ту ночь. Дело в том… Она опять прервала его.

– Да, бэби, конечно, это было. И она положила трубку.

Он с отвращением отшвырнул телефон. Как эта длинная уродина смеет так обращаться с ним? Он жаждал увидеть ее, доказать ей свою мужскую силу. Его унижало, что она думает о нем, как о сексуальном неудачнике. Дерьмо! Он великий трахальщик. Бесчисленное количество женщин могут подтвердить это. Он может трахаться часами. Он в состоянии неправдоподобно долго контролировать свой член.

Он схватил телефонную трубку и позвонил своей замужней любовнице.

– Приезжай немедленно, – приказал он.

– Я не могу, один из детей болеет, – стала она извиняться.

Он с треском шмякнул трубку на аппарат. Неужели он действительно теряет свою сексуальную привлекательность?

Потом он дозвонился до своей приятельницы крупье. Через час она приехала, он немедленно затолкал ее в постель и стал выдавать свою контролируемую мужскую мощь с ее бесчисленными оргазмами в течение двух часов. Она вскрикивала и стонала, весьма высоко оценивая его неутомимость. У него все еще стоял, когда он вытолкал ее из квартиры.

Он опять позвонил Рио.

– А, это ты, очень страстный маленький мальчик, – насмешливо сказала она. – Я не люблю страстных мальчиков. И знаешь что, сладенький? Это на самом деле мешает мне.

– Могу я приехать к вам? – спросил он, ненавидя себя за то, что вынужден выпрашивать, но снедаемый желанием доказать ей, каков он на самом деле.

Она поглядела на часы, они показывали шесть часов.

– Ладно. Будь здесь через пять минут.

Положив телефонную трубку, она тут же ушла из дома.

Анжело примчался и целый час стоял у ее квартиры, то и дело нажимая кнопку звонка. Естественно, никто ему не отвечал и это совершенно вывело его из себя. Что воображает о себе эта шлюха?

В конце концов он устроился в ближайшем баре и начал выпивать. Каждые пятнадцать минут он звонил безрезультатно в ее квартиру.

Он опрокинул в себя несколько стаканчиков виски. Обычно он почти не пил, он увлекался травкой. Однако сегодня ему это оказалось необходимо.

К тому времени, когда Анжело приехал в казино, он не очень прочно держался на ногах и был настроен воинственно. Эдди Феррентино только глянул на него и отправил домой.

Анжело позвонил другой своей подружке и поехал с ней в «Трамп». Там он увидел Рио в окружении ее так называемых друзей.

– Ты е…ная шлюха, – прошипел он ей.

– А ты грязный коротышка, – прошипела она в ответ.

– Послушайте, леди… едем сейчас со мной домой и ты проглотишь свои слова, – настаивал он, позабыв про свою подружку.

– Я беру в рот не слова, а кое-что другое, – ответила она с насмешливой гримасой.

– Ты получишь не слова, – пробормотал он, жалея, что выпил.

– Поедем, – коротко сказала она.

Они взяли такси. Рио сбросила с себя все, как только они вошли в его квартиру.

Анжело понял, что допустил ошибку. Алкоголь сделал его тело вялым, а сознание затуманенным.

– Ну что? – Она смотрела на него, упершись руками в бедра и раздвинув ноги. – Раздевайся, любовничек. Посмотрим, на что ты способен.

Она сама раздела его. Он не мог заставить свой член встать, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он испытал невыносимое унижение.

А она с презрительной усмешкой сказала: – Позвони Маме, когда подрастешь достаточно, чтобы стать большим мальчиком. О'кей, бэби? С этими словами она оделась и ушла.

 

ГЛАВА 23

Ник вырвался из дома Фрэнка довольно поздно. Семейные проблемы громоздились одна на другую. И очень много было разговоров. Ник не чувствовал себя замешанным во все это. В Калифорнии его дела шли хорошо, убийства и разборки в Нью-Йорке его практически не затрагивали.

– Блядун! – выкрикнул ему Энцио, когда Ник позволил себе высказать такие соображения. – То, что происходит сегодня здесь, завтра произойдет у вас там. Ты думаешь, что ты под зашитой какого-то е…ного ангела – хранителя. Чепуха!

И Энцио, и Фрэнк пришли в ярость из – за того, что он прилетел в Нью-Йорк без телохранителя.

– Ты не должен появляться в Нью-Йорке без прикрытия, – прорычал Энцио и Фрэнк тут же с ним согласился.

Они отослали арендованную Ником в аэропорту машину с шофером и заменили ее черным «кадиллаком» с двумя людьми из охраны Фрэнка.

Нику оставалось только гадать, что будет думать Лара насчет двух тяжеловесов, дежурящих у ее дверей пока он будет с ней.

Он приехал в «Ле Клаб» поздно. Лара была там с компанией людей, которых он к счастью не знал. К его досаде Лара представила его. Он предпочел бы, чтобы она этого не делала.

Оглядевшись вокруг, он не заметил ни одного знакомого лица. Какое облегчение! В любом случае, никто не может подумать, что он был наедине с Ларой. Может ли кто – либо утверждать, что они были вместе? Он даже приехал позже ее.

Слегка успокоившись, он решил, что она выглядит еще более прекрасной чем обычно. Ему вдруг захотелось дотронуться до нее и овладеть ею. Зачем тратить зря время? Ему уже осточертело встречаться с ней только на вечеринках и в ресторанах.

– Почему бы нам не уехать отсюда, прекрасная леди? – тихо предложил он ей, дотронувшись под столом до ее ноги.

– Вы только приехали, – пожурила она его. – Это невежливо.

– Послушайте, – он крепче сжал ее колени. – Мне все здесь не интересно. А вам?

– Вот как? – Она казалась довольной. – Интересно, как перемена климата меняет ваше отношение. Потанцуем?

Ему не хотелось танцевать. Он хотел только одного – оказаться с ней наедине.

Он неохотно позволил ей увлечь себя на танцевальный круг, где она прижалась к нему. Он вновь ощутил возбуждение и предвкушение того, что должно произойти.

К черту Эйприл. Он волен делать то, что хочет. Он пока еще не женат на ней.

В Нью-Йорке был итальянский ресторан «Пиноккио», где Энцио Бассалино устраивали королевский прием, когда бы он не бывал в городе. Ресторан содержала семья – мать, отец, две дочери и сын. Они предугадывали желания Энцио и в любой вечер, когда бы он не заехал, ближайшие столики будут предоставлены только тем гостям, которых он одобрял.

За одним из таких столиков сидел Коста Геннас. Маленький потливый человечек с почерневшими зубами и нездоровой кожей. Казалось невероятным, что он сидит с тремя самыми красивыми в этом зале женщинами.

Коста жевал огрызок сигары и потягивал виски через специальную серебряную трубочку.

Никто за этим столиком не разговаривал. Девицы, три красотки, все три совершенно различного типа, безучастно смотрели перед собой. У всех трех были старомодные дразнящие прически, хотя волосы у каждой отличались по цвету. Все три обладали большими бюстами и длинными ногами.

Коста Геннас резво вскочил, когда Энцио Бассалино вошел в ресторан. Энцио небрежно кивнул ему, проходя мимо его столика. И только час спустя он позвал Косту к своему столику.

– Мне нравиться блондинка, – сказал Энцио. – Откуда она?

– Ей девятнадцать, – торопливо доложил Коста. – хорошая девочка, большая труженица, у нас она всего два месяца. Была замужем за одним бездельником и когда он бросил ее, она решила, что есть более умные способы зарабатывать на жизнь. Мы спасли ее от того, чтобы ее отправили в Бразилию – там она произвела бы сенсацию. Конечно, когда я услышал, что вы ищете, мы выбрали ее.

– Она чистая? – спросил Энцио, беря быка за рога.

– Чистая ли она? – воскликнул в изумлении Кости, его хитроватые глаза бегали по лицам шести или семи мужчин, сопровождавших Энцио. – Он меня еще спрашивает, чистая ли она. Да разве я когда-нибудь…

– Хватит, – резко оборвал его Энцио. Он не любил Косту Геннаса, никогда не любил. Но у Косты были лучшие девушки и он всегда точно знал, какая девица понравится Энцио больше всех. – Пришли ее сюда, – проворчал он. – Я сам погляжу.

Девушка прошла через ресторан, покачиваясь на своих нелепых остреньких каблучках. Она остановилась у столика, глупо улыбаясь, пока Энцио жестом не показал ей, чтобы она села рядом с ним.

Когда она села, он осмотрел ее всю. У нее было хорошенькое остренькое личико, на котором выделялись липкие, крупные красные губы. Подкрашенные синими тенями серые глаза, следы веснушек, от которых она пыталась избавиться, и… судя по тому, что он мог видеть – отличное тело.

– Как тебя зовут, дорогая? – по-доброму спросил он, отнюдь не по – отечески похлопывая ее по колену.

– Мириам, – прошептала она с придыханием, подражая голосу Мэрилин Монро.

– Ладно, Мириам, – сказал он, а глаза его плотоядно ощупывали ее богатое естество. – Как ты смотришь на то, чтобы приехать и пожить в моем доме в Майами?

Анна Мария ежедневно ставила свой будильник на шесть утра. Проснувшись, с тяжелым животом, она в темноте проковыляла на кухню, где любила посидеть и попить горячего сладкого чая и следить за тем, как загорается утренняя заря.

Анна Мария никому не доверяла приготовление завтрака детям. Она любила сама этим заниматься. Размешивать горячую комковатую овсяную кашу. Подогревать хлеб. Ставить на стол сливовый джем домашнего приготовления. К семи часам, когда все они появлялись на кухне, у нее всегда все было уже готово.

Анна Мария была сильная женщина, но после четырех беременностей ноги у нее ослабели, живот отвисал, не поддаваясь никаким ее усилиям как – то поправить дело. Она надеялась, что вскоре разродится. Фрэнк избегал ее, когда она бывала беременна. Он никогда не прикасался в таких случаях к ней и избегал смотреть на нее. Он никогда ничего не говорил по этому поводу, но она знала и это огорчало ее. В конце концов, это Фрэнк хочет иметь много детей.

Анна Мария с трудом натянула на себя халат. Она ужасно устала и надеялась, что вчерашний день удался. Развлекать отца Фрэнка требовало большого напряжения. Увеличивалось количество возни на кухне, надо было готовить его любимые блюда. И дети становились более возбужденными, чем обычно, а Фрэнк выглядел угрюмым и резким.

Ей казалось, что она только что легла в постель, а уже начинался новый день. С трудом дошла она до кухни, включила свет и остановилась, не веря своим глазам.

Ее муж Фрэнк лежал на Бетт, которая была распростерта на кухонном столе. Его лицо было напряжено, дышал он прерывисто. Он был одет, а Бетт голая, ее смятый белый халатик валялся на полу у ее ног.

Руки Анны Марии потянулись к кресту, висевшему у нее на шее, глаза расширились от потрясения и она начала молиться по-итальянски.

– Джезус Крист! – промычал Фрэнк.

Он был близок к оргазму и не желал, чтобы ему мешали.

Бетт начала выворачиваться из-под него. Но он уже не мог остановиться. С гневным ревом он свалился на пол. Последнее оскорбление.

– Ах ты, е…ная шлюха! – заорал он на Анну Марию. – Какого дьявола ты шпионишь за мной?

Его лицо побагровело от гнева.

Анна Мария повернулась, чтобы убежать, но было поздно. Фрэнк оказался рядом с ней с угрожающе занесенной рукой. Он дважды ударил ее по лицу. После второго удара она упала.

– Сука! – выкрикнул он и наклонился над ней, замахнувшись.

Бетт не могла поверить в то, что происходит. Такого эпилога она не хотела. Когда она передвинула стрелку звонка на будильнике Анны Марии, она рассчитывала на то, что Анна Мария застанет их с Фрэнком. Но она не представляла себе, что Фрэнк превратится в рычащего безумца.

На какое-то мгновение она оставалась парализованной. Потом осознала, что он делает со своей женой, и это зрелище потрясло ее. Она собрав все свои силы, бросилась на него, пытаясь остановить обрушившийся на Анну Марию град ударов.

Он отшвырнул Бетт в сторону.

– Прекрати, Фрэнк! Прекрати! – кричала она. – Ты убьешь ее!

Неожиданно он, кажется, понял, что творит. Он резко остановился и принялся стонать.

– О, Боже! Джезус Крист! Что я наделал?

Анна Мария лежала неподвижно. Бетт испугалась, что она мертва. Потом приложила ухо к груди Анны Марии, услышала слабое биение сердца и, не говоря ни слова Фрэнку, побежала к телефону и позвонила в скорую помощь.

Когда приехали врачи скорой, Фрэнк плакал и пытался укачивать Анну Марию в своих руках.

– Она упала с лестницы, – сказал он врачам. – Я не мог удержать ее. Она упала.

Двое врачей обменялись взглядами. Они уже слышали такие объяснения раньше.

Тем временем Анна Мария начала стонать. Она издавала ужасные, пронзительные, животные стоны.

– Пожалуйста! Заберите ее поскорее в больницу, – торопливо сказала Бетт. – Я думаю, она начинает рожать.

 

ГЛАВА 24

Лерой Джезус Боулс без малейшего интереса смотрел как рано утром машина скорой помощи подъехала к дому Фрэнка Бассалино, ничто не отразилось в его пустых глазах. Он продолжал перемалывать челюстями жевательную резинку, медленно, методично. Потом вытащил резинку изо рта, скатал ее в тугой твердый шарик и стал катать его между пальцами.

Как легко нанести удар по Фрэнку Бассалино. Один прицельный выстрел между глаз и дело сделано. Пока эти два болвана, которые, по всей видимости, охраняют его, отреагируют, Лерой Джезус Боулс будет далеко.

Фрэнк Бассалино более легкая цель, чем старик. Энцио Бассалино понимал, что такое безопасность, и где бы он не появлялся, он всегда был окружен и прикрыт телохранителями. Конечно, он защищал себя старомодными способами. Кто-то должен объяснить ему это, подумал Лерой, широко зевнув.

Это позор, что ничего нельзя сделать вот сейчас. Но Лерой свои домашние уроки приготовил, и, если возникнет необходимость, и если Даки К. Уилльямс даст сигнал для последнего удара… Ладно, Лерой готов.

Он бросил свою жевательную резинку на землю. У него есть работа, которую надо делать. Семейство Бассалино проявляет себя как весьма неподатливое, но они поймут… со временем.

Позже в это утро Лерой неторопливо подошел к авто-фургончику, который угнал. Он был в дешевой одежде, на рубашке с короткими рукавами была надпись крупными буквами «Белье Самсонс». Уже сидя в фургончике, он натянул черное кожаное кепи с желтым прозрачным козырьком от солнца.

Натужно улыбаясь, он представлял себе, что будут говорить свидетели: «Да… черный парень… лет двадцать с чем-нибудь… высокий, тощий… какого черта, откуда я могу знать, как он выглядел… негр и негр».

– Конечно, конечно, бэби. Мы все выглядим похожими, – бормотал он про себя. – Пре-е-е-лестно!

Машину он вел очень аккуратно. Глупо было бы попасть в какое-нибудь дорожное происшествие.

«Барберелли» был большой итальянский ресторан с баром, расположенный на одной из главных улиц.

Припарковав фургончик, Лерой вылез, вытащил через заднюю дверцу большую корзину для белья и, держа ее в руках, вошел внутрь.

За кассой сидела девушка, подсчитывая чеки, а морщинистый старик лениво подметал пол.

– Доброе утро, – пропел Лерой. – Столовое белье от Самсонса, чистая партия. Забрать что-нибудь надо?

Девушка нерешительно посмотрела на него, она работала здесь всего неделю.

– Я не знаю, – сказала она. – Пока никого нет. Лучше оставьте это на столе.

– Ясно, – насвистывая, он выбрал стол у окна. Старик продолжал подметать. – Я заеду завтра, – бодро сказал Лерой.

– О'кей, – отозвалась без всякого интереса девушка. Все еще насвистывая, он удалился.

Лерой был уже за три квартала от ресторана, когда услышал взрыв. Этот гул принес ему странное, почти чувственное ощущение радости.

Он старательно вытащил из пакетика свежую жевательную резинку и еще более аккуратно повел фургончик к следующей своей цели.

«Мэнни» – так назывался ночной клуб. Парадная дверь была заперта. Лерой вытащил из фургончика другую бельевую корзину и пошел к черному входу. Там дверь была открыта и никого не видно.

Насвистывая, Лерой пронес корзинку мимо нескольких выглядевших грязными гардеробных, миновал танцевальный круг и поставил корзину на стол.

Он слегка вспотел, корзина была тяжелая, а времени оставалось немного.

Лерой уже повернулся, чтобы уйти, и этот момент дверь в дамский туалет распахнулась и раздался громкий голос:

– Эй, парень, ты что здесь делаешь?

Лерой остановился и улыбнулся.

– Белье от Самсонса, – вежливо ответил он.

Из дамского туалета, ковыляя, показалась старая толстая негритянка. По всей видимости, уборщица. С ней была маленькая девочка негритяночка с блестящими глазами.

– Мы не имеем никаких дел с «Бельем Самсонса», – объявила женщина, нетерпеливо фыркнув. – Так что забирай быстренько эту корзину и уматывай отсюда. Понял меня, парень?

Он глянул на часы. Дерьмо! – стучало у него в голове. – Дерьмо! Дерьмо! Будь поумнее и спасай свою задницу.

Но что – то заставляло его медлить. Он не мог оставить их здесь. Они были из его народа.

О, Боже! Что с ним происходит? Неужели он так размягчился?

– Ладно, мэм, – произнес он спокойно, – может, вы будете так добры, выйдете вместе со мной отсюда и скажете все это шоферу, а то меня он не станет слушать.

Старая женщина подозрительно оглядела его, потом обернулась к девочке.

– Оставайся здесь, Вера Мэй. Ничего не трогай, слышишь?

Святый Боже! Вот теперь он по-настоящему вспотел. Время истекало, а что он мог сделать? Сказать правду? Старая овца не поверит ему. В любом случае, у него уже не осталось времени.

Повинуясь импульсу, он схватил девочку на руки и бросился бежать тем же путем, каким пришел сюда. Девочка принялась кричать.

Лерой оглянулся. Старуха, размахивая в панике руками, ковыляла за ним.

Он мысленно начал отсчет – шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь. Теперь уже нет времени бежать к фургончику. Он взлетит на воздух вместе со всем зданием. Сорок пять, сорок четыре, сорок три. Наконец, они оказались вне зоны взрыва.

– Заткнись, – пробормотал Лерой, обращаясь к плачущей девочке.

Старуха скоро будет здесь. Будет хотя бы на расстоянии квартала от клуба.

Он побежал дальше по улице, прижимая к себе девочку, сзади до него доносились крики старухи:

– Задержите этого человека, остановите его, он украл мою девочку, мою Веру Мэй!

Прохожие оборачивались и глядели на него, но никто не пытался задержать. Это Нью-Йорк, люди здесь не дураки.

На углу он остановился. Сейчас, в любую секунду, это произойдет.

Он опустил девочку на тротуар.

– Стой здесь, – приказал он ей. Вдали показалась ковыляющая старуха.

Не медля ни минуты, он метнулся к входу метро, раздраженный собственной глупостью.

Через несколько секунд он услышал взрыв. Оглянувшись, он увидел старуху и девочку, прижавшихся друг к другу, оцепеневших от страха, а вокруг люди бежали туда, откуда донесся взрыв.

Сбежав по лестнице вниз, Лерой отправился прямиком в мужской туалет, где избавился от рубашки с надписью «Белье Самсонс», от кепи и козырька.

За это утро он проделал неплохую работенку. Конечно, это здорово напугает семейство Бассалино. И Даки К. Уилльямс будет более чем доволен.

Лерой чувствовал удовлетворение. Никто не может тягаться с ним в его тонкой профессии.

 

ГЛАВА 25

Анжело не мог понять, что с ним происходит. У него внутри все переворачивалось и застревало в голове. Рио Джава. Рио Джава. Он мог думать только о Рио Джаве.

Что такое любовь? – думал он с горечью.

Это не может быть любовью, это наваждение.

Рио Джава отнюдь не была красивой женщиной, она даже не была молодой. Она просто уродка. Высокая хамка, краснокожая индейская еб…я уродка.

Он твердо решил забыть ее.

Энцио звонил из Нью-Йорка, чтобы сообщить ему, что кругом одни неприятности, им грозят серьезные опасности. Будет лучше, если Анжело не станет выходить без охраны.

– Ладно, перестань, – проворчал Анжело. – никому я не нужен.

Его отец разговаривал как в старых гангстерских фильмах.

– Читай газеты, ты, глупый маленький ху…сос, нам отовсюду наносят удары. Ты мой сын и уже это превращает тебя в мишень. Я договорился со Стевестосом, чтобы он приставил к тебе человека.

– Послушай, – застонал Анжело.

– Нет, это ты послушай, – железным голосом сказал Энцио. – Мне докладывают, что ты пьянствуешь, устраиваешь загулы. Придержи свою задницу или я вызову тебя обратно. Ты этого хочешь?

Анжело проглотил злой ответ, крутившийся у него на кончике языка. Ему нравилось жить в Лондоне. Чем больше расстояние между ним и его семьей, тем лучше.

– О'кей, – обещал он, – я приведу себя в порядок.

– Вот так-то лучше, – пригрозил ему Энцио. Охрана Анжело была поручена человеку по прозвищу Хитроумный Шпион. Анжело приводило в ярость, что его повсюду сопровождает телохранитель.

Кличка очень подходила Хитроумному Шпиону. Он был маленького росточка, с водянистыми пронзительными глазками и узким кривоватым ртом. Под помятым серым пиджаком была пристроена кобура с пистолетом.

– Это просто насмешка, – пожаловался Анжело Эдди Феррантино.

Холодные глаза Эдди оглядели Анжело. Эдди вновь и вновь дивился, что этот нестриженный дурачок сын Энцио Бассалино.

– Делай то, что говорит твой отец, будь хорошим малышом, ладно?

Да пусть они зае…тся с этим «малышом». Анжело тошнило от этого обращения. Сначала Рио, теперь Эдди. Что они о себе воображают?

Он вызывал к себе разных своих подружек и регулярно трахал их. Никаких жалоб не поступало.

Он заставлял себя не вступать в контакт с Рио. Она принесла ему с собой скандал и даже он понял, что не надо напрашиваться на новый.

И все-таки не мог удержаться. Позвонил ей.

– Привет, Рио. Это Анжело.

– Какой Анжело?

Сука!

– Анжело Бассалино. Ее голос был ледяным.

– Позвольте, я посмотрю, но мне кажется, что я не помню Анжело Бассалино…

Он рассмеялся с фальшивой бравадой.

– Хватит разыгрывать. Я подумал, что вы, может быть, не отказались бы пообедать.

– Я всегда люблю обедать. Я имею это каждый вечер. – Долгая пауза. – А вы имеете это каждый вечер?

– Да.

– Тогда почему вы не побежите и не получите это сейчас же?

Она повесила трубку. Эта шлюха повесила трубку!

Он послал ей цветы, чего никогда не делал. Она отослала их обратно, когда они уже завяли, с короткой запиской: «Ну, не смешно ли, неужели все, что принадлежит вам, увядает?»

Анжело обнаружил, что хотя в состоянии обслужить всех своих подружек, но сам он теперь не может достичь оргазма. Его член оставался твердым как скала, готовым и дальше пихаться в них, но достичь для себя конечной цели он не мог. Это приводило к серьезному физическому дискомфорту. Когда его член наконец расслаблялся, оставалась боль, длившаяся всю ночь.

Помимо этого разражающего обстоятельства рядом постоянно обретался Хитроумный Шпион. Скользкий тип и сквернослов, он повсюду следовал за Анжело.

Рио была довольна ходом дела. Она всегда обладала талантом сексуально привязывать к себе мужчин. Ларри Болдинг оказался одним из редких исключений, а произошло это потому, что он панически боялся своей жены, страшился за свою политическую карьеру и безупречную репутацию.

О, она могла бы с легкостью пустить по ветру его безупречную репутацию. Да, да, могла бы заставить его корчиться.

Прошло несколько дней с тех пор, как она вернула Анжело присланные им цветы. Теперь он созрел. Она подняла телефонную трубку и позвонила ему.

Ее звонок разбудил Анжело.

– Да? – спросил он сонным голосом.

– Слушай, жеребец, – сказала она. – Ты не думаешь, что пришло время мне научить тебя как действительно управляться с ним?

Он молчал, пытаясь собраться с мыслями.

– Это твой последний шанс, дорогой, – насмешливо продолжала она. – Так почему бы тебе не притащить быстренько твою задницу сюда, а я покажу тебе такие фокусы, которые ты никогда не забудешь.

К тому моменту, когда он окончательно проснулся, она уже повесила трубку. Время было после полуночи. Он натянул брюки и рубашку и выскользнул через задний вход. На этот раз Хитроумный Шпион не будет сопровождать его.

 

ГЛАВА 26

Лара ходила по своей гостиной, нервно куря. Время было раннее, рассвет только просачивался. За окнами возникали очертания Нью-Йорка.

Почему я впуталась в это дело? – думала она.

Ник спал в спальне. Почему это должен был быть Ник?

Ее рука слегка дрожала, когда она затягивалась сигаретой, ощущая, что больше не хочет курить. Ник не несет ответственность за то, что сделал его отец. Даки К. Уилльямс был прав, а Рио с ее безумными планами мести совершенно ошибалась. Как бы Лара не любила Маргарет, ее сестра мертва, и никакая месть не вернет ее. Если Энцио Бассалино действительно несет ответственность, пусть Даки расправляется с ним, как хочет.

О, Боже, как же она влипла в это дело? Прошло несколько часов с того момента, когда они с Ником уехали из «Ле Клаба».

– Поедем к тебе или ко мне в отель? – спросил он. У нее кружилась голова от шампанского, которого она выпила больше, чем следовало. Она ответила:

– Ко мне.

Целоваться они начали уже в машине, как школьники.

– Бэби, бэби, ты сводишь меня с ума, – сказал он, помогая ее руке нащупать торчащий в брюках его член, чтобы она ощутила истинность его слов.

На какое – то мгновение она испытала чувство вины – потому что получала наслаждение от его прикосновений, а по идее не должна была наслаждаться. Но когда они вошли в ее квартиру, это чувство вины растаяло, когда он обнял ее, разорвал на ней черное платье, стоившее девятьсот долларов и овладел ею прямо на полу.

Потом он отнес ее в спальню и там они занимались любовью, пока Лара не уснула.

Теперь она проснулась и ходила взад и вперед по гостиной, как взволнованная кошка.

Можно ли влюбиться в человека, которого ты должна ненавидеть?

– Как насчет кофе, принцесса? – Ник вошел в гостиную, заставив ее вздрогнуть. Он был обнажен. Гибкое, мускулистое, загорелое тело.

Он обнял ее, прижал к себе и медленно начал стягивать с ее плеч рубашку, обнажая ее тело.

Она отвернула голову – все лучше, чем отвечать на его поцелуи. Никогда раньше ни к кому не испытывала она такое чистое физическое влечение. Всегда были какие-то причины, почему она ложилась в постель с мужчиной. Эти причины всегда были вполне земными.

С Ником все было иначе. Да, да, и здесь была причина. Но она более не имела значения, оказалась несущественной.

Он легко поднял ее и отнес в спальню.

– Леди, вы прекрасны. Я имею в виду, действительно прекрасны. Вы знаете, о чем я говорю?

Да, она знала, о чем он говорит. Знала она и то, что скоро принесут утренние газеты. Как он тогда будет себя чувствовать?

Бетт осталась с детьми Бассалино. Ее подташнивало и она была напугана. Если с ребенком Анны Марии что-нибудь случится, это ее вина и мысль об этом была непереносима.

Фрэнк позвонил утром. Голос его звучал странно.

– Собери свои вещи и уезжай, – резко скомандовал он. – Немедленно. Я не хочу застать тебя, когда вернусь домой.

– Все в порядке? – взволнованно спросила она. – Что с ребенком?

Наступила пауза, потом раздался холодный и четкий голос Фрэнка.

– Убирайся из моего дома, шлюха. И не вздумай оставлять свой адрес, потому что если я когда-нибудь увижу тебя еще раз, я убью тебя.

Он швырнул трубку на рычаг.

Бетт в ужасе отпрянула от телефона. Все кончено. Как бы там ни было, все кончено. Она свободна. Она может возвращаться домой.

Трясущимися руками она подняла телефонную трубку, набрала номер справочной службы и получила номер телефона больницы.

– Я хочу узнать о состоянии миссис Бассалино. Она поступила к вам сегодня рано утром. Я ее родственница. Она в порядке?

– Мне очень жаль, – извинилась дежурная, – но мы не можем сообщать информацию по телефону.

Конечно, с горечью подумала Бетт. Она поспешила в свою комнату, упаковала свои немногочисленные вещи и через несколько минут вышла из дома. Она испытывала огромное облегчение. Теперь она может вернуться к своей дочурке Чине, вернуться в коммуну. Но прежде она должна узнать про Анну Марию.

Остановка автобуса была за полквартала от больницы. Бетт с ужасом подумала, что может столкнуться с Фрэнком, но желание узнать было сильнее страха.

– Миссис Бассалино умерла в восемь часов утра, – сообщила ей медсестра. – Осложнения с положением ребенка и еще кое-что… Вы ее близкий друг? Я думаю, что доктор Роджерс может захотеть поговорить с вами.

– А что с ребенком?

– Делается все возможное, но боюсь… Бетт повернулась и бросилась бежать. Медсестра в изумлении смотрела ей вслед.

– Пожалуйста, подождите, если вы можете нам помочь. Бетт бежала, не останавливаясь. Она не передохнула, пока не оказалась на вокзале Гранд Сентрал, где купила билет до дома.

Перед тем, как сесть в поезд, она позвонила Касс.

– Я думаю, вот этого вы все хотели, – с горечью сказала она. – Но разве это поможет Маргарет? Это ведь не вернет ее, правда?

 

ГЛАВА 27

Они занимались любовью.

– А ты с каждым разом становишься все лучше, – наконец-то одобрила его Рио. – Может, я была не права в отношении тебя.

Анжело словно плыл по волнам. Он контролировал свой член. Как хорошо отлаженный автомобиль, он преодолевал любой овраг и любые холмы и не сбивался.

Тихим аккомпанементом мурлыкал в стерео голос Стоуна. Наступил уже вечер, весь день все шло успешно.

– Давай устроим перерыв, чтобы покушать, – объявила Рио. – У меня есть друг, который привезет се, что мы захотим.

Перекатившись по постели, она взяла телефон. Анжело лежал, чувствуя себя триумфатором. Он мог трахать ее столько раз, сколько она хотела. Король Жеребец.

– Да, ты можешь захватить Пичес, – говорила Рио в трубку. – Да, я думаю, есть случай повеселиться. Точно. До встречи. – Она шлепнулась обратно постель. – Еда уже в пути. Как насчет аперитива, бэби?

Анжело подумал, не позвонить ли в казино и предупредить, что он сегодня вечером не появится, а потом решил – какого черта… это приведет только к тому, что сюда примчится Хитроумный Шпион и будет маячить около дома, а кому это надо?

– Я готов, – самоуверенно заявил он.

– Прекрасно!

Рио любила нюхнуть аммис. Вскоре она надломила еще одну ампулу и сунула ее Анжело под нос.

Он глубоко вздохнул, чувствуя, как действие наркотика растекается по всему телу до ногтей на пальцах ног.

– Ты знаешь, ты не так уж плох, – бормотала она, переместившись по его телу и сжимая своими длинными ногами его шею. – Только, Боже милостивый, твоя борода колется.

Энцио ходил взад и вперед по кабинету в больнице, лицо его походило на жуткую маску.

Фрэнк сидел в кресле, спрятав лицо в ладонях.

Энцио бормотал что-то по-итальянски, время от времени бросая презрительные реплики в адрес своего сына.

В комнату вошел доктор Роджерс. Это был усталый человек в очках, с редеющими волосами, худой.

Энцио похлопал его по плечу.

– Доктор, мы знаем, вы сделали все, что могли, вы не должны винить себя.

Доктор Роджерс сбросил руку Энцио со своего плеча.

– Я ни в чем не виню себя, – возмущенно отозвался он. – Совершенно нив чем, мистер Бассалино. – Он обернулся и посмотрел на Фрэнка. – Боюсь, что бедная женщина была жестоко избита. Ребенок не мог выжить, он был…

– Она упала с лестницы, – прервал его Фрэнк с совершенно каменным лицом. – Я сказал вам это еще раньше. Она упала.

– Мистер Бассалино, повреждения внутренних органов у вашей жены не вызваны падением с лестницы. Она подверглась избиению и это должно быть зафиксировано в свидетельстве о смерти. – В его голосе звучало плохо скрываемое отвращение. – Я уверен, что должно быть возбуждено следствие.

Энцио обратился к врачу.

– Вы человек семейный, так ведь? – спросил он весьма дружелюбно.

– Да, – отрезал доктор.

– Милая жена? Прелестные дети?

– Я не вижу, какое это может иметь значение…

– Очень большое, – заметил Энцио. – Как человек семейный, вы можете понять, что случаются маленькие семейные ссоры. Вы понимаете, что я имею в виду – ссоры между любящими людьми, всякое такое. Это ведь всегда случается, правда доктор?

– Причем здесь это? – высокомерно спросил доктор.

– Вы понимаете, мой мальчик… он страдает. Вы же не захотите причинить ему еще большую боль, не так ли, доктор?

– Мистер Бассалино, я должен выполнить свой долг.

– Конечно, вы должны, и поверьте мне, я не попытаюсь остановить вас. Я считаю, что вы, врачи, делаете поразительное Дело. А платят вам мало. Это безобразие. Просто преступление. Я хочу сказать, вы работаете, надрываетесь, а что вы имеете? Вряд ли достаточно, чтобы ваша жена выглядела красивой. – Энцио сделал выпад. – Вы понимаете, что я имею в виду, а? Я старик, но я все еще восхищаюсь красивыми лицами. – Последовала многозначительная пауза. – Будет просто стыд, если ваша жена утратит свое красивое лицо. – Он пошарил в кармане и вытащил пачку банкнот, небрежно перетянутых резинкой. – Здесь тысяча долларов, док, это поможет вам.

Доктор Роджерс заколебался, когда Энцио протянул ему деньги.

– Возьмите, – мягко сказал Энцио. – Пусть ваша жена останется красивой.

Когда принесли газеты, Ник опять спал.

Лара быстро просмотрела их, в колонке сплетен одной из газет был материал, о котором она знала, что он будет там напечатан. Автор – продажная журналистка – изложила все так, как только может написать газетная проблядь.

Как это все удается блистательной кинозвезде, которой уже за сорок, все еще игривой Эйприл Кроуфорд? Она уже была четыре раза замужем, а сейчас, как говорят, собирается обрести себе пятого мужа в лице тридцатилетнего Ника Бассалино, бизнесмена из Лос Анжелеса.

Однако, есть слух, что он улетел самолетом в Нью-Йорк вместе с блистательной Ларой Кричтон, ошеломительной женщиной двадцати шести лет. По последним сообщениям, их видели танцующими щека о щеку в самой изысканной нью-йоркской дискотеке «Ле Клаб».

Заметку сопровождала фотография Лары, снятая в Акапулько для обложки журнала «Харперс Базаар», на которой Лара выглядела ослепительной в белом купальнике. Рядом поместили фото Эйприл, уходящей с премьеры фильма. Она выглядела уставшей.

Ладно, сочувственно подумала Лара, прощай, Эйприл. Кинозвезда никогда не простит Нику, что он выставил ее в смешном виде.

А что теперь? В каком положении окажутся она и Ник?

Это несправедливо. Она не знала, что все может так обернуться. Она не рассчитывала, что может действительно влюбиться.

Может ли одна ночь немыслимого секса оказаться любовью?

Может, да, а, может, и нет. Он так отличается от всех мужчин, которых она знала. Он мужественный и сексуальный. В Нике Бассалино нет ничего фальшивого. Он таков, каков он есть.

Рассердившись сама на себя, она принесла газету в спальню и швырнула ему.

– Тебе это не понравится, – ровным голосом сказала она. – И, я думаю, что Эйприл от этого просто взбесится.

Рио приготовила фантастическую выпивку. Ром, коричневый сахар, яйца, крем, бенедиктин, она все смешала в шейкере. Когда раздался звонок в дверь, она сказала Анжело, чтобы он оставался в постели, она сама откроет. Совершенно голая, в одних только туфельках на каблучках – шпильках, которые она очень любила, Рио пошла к двери.

После бесконечных сексуальных игр в постели, после пары сигарет с травкой, которые они выкурили, и крепкого напитка с ромом, он чувствовал себя изрядно уставшим. Теперь она уже не будет обзывать его всяческими унизительными именами, он наконец – то доказал ей, каков он.

Он закрыл глаза, чувствуя себя странно, словно в подвешенном состоянии. Казалось, что его сознание отделилось от тела и переместилось в угол, чтобы наблюдать за ним.

Это было смешно. Это было действительно смешно, и он стал смеяться. Потом он понял, что смех вырывается у Него не изо рта, а отовсюду – из носа, ушей, даже из задницы. Эта мысль заставила его еще сильнее смеяться, и чем больше он смеялся, тем более необычные ощущения овладевали им.

Он заметил, что комнату заполнило много людей. Приятные смеющиеся лица, вызвавшие у него новые приступы смеха.

Они все начали раздеваться и их одежды медленно летали по комнате. Анжело чувствовал себя слишком измученным, чтобы подняться и сесть. Он был очень доволен. Он грандиозно проводил время.

– Эй, бэби, – лицо Рио оказалось в фокусе очень близко от его лица. – Ты помнишь Эрнандо и Пичес, да, бэби? Они оба находят, что в тебе есть что-то действительно особенное. Они оба хотят пообщаться с тобой.

Ее голос, произносивший слова «пообщаться с тобой», повторило эхо и они звучали по всей комнате, перерастая в какое-то индейское заклинание.

Он кивнул. И тут же ему показалось, что его голова отделилась от тела и рикошетом ударила о потолок.

Эрнандо принялся гладить его своими сильными руками, массировать его член, взял его рот.

Анжело стонал от наслаждения. Его член, казалось, стал больше, чем все тело. Тело было ничем.

Пичес обладала тонким славянским лицом с высокими скулами и густыми светлыми волосами. Она оттолкнула Эрнандо и заняла его место.

Откуда-то доносился, висел в воздухе смех Рио.

Они перевернули его на живот и Эрнандо взгромоздился на него. Анжело почувствовал, что этот мужчина заталкивает свою палку ему в задницу, но это не имело значения, просто ничего не значило. На самом деле, это была фантастика. Пичес взяла его член в рот и он подумал, что достигает пика вечности, а его оргазм походил на взрыв, который мог соперничать с взрывом атомной бомбы.

Бах! Огромное облако, похожее на гриб. И Анжело провалился в желанный сон.

 

ГЛАВА 28

Ник нетерпеливо спорил по телефону с горничной Эйприл Кроуфорд, лежа в постели Лары.

– Послушайте, Хэтти, я знаю, что она дома. Скажите ей еще раз, что я должен поговорить с ней, это очень важно.

Хэтти понизила голос.

– Мистер Бассалино, это ничего не даст. Она заперлась в своей комнате и не хочет ни с кем разговаривать.

– Вы уверены, что сказали ей, что это я звоню?

– Особенно с вами она не хочет разговаривать.

– Глупости, Хэтти, вы ведь ее знаете. Я постараюсь поймать самолет и прилететь сегодня же. Сколько бутылок она взяла с собой в спальню?

– Мистер Бассалино! – воскликнула шокированная Хэтти. Она работала у Эйприл девятнадцать лет и все еще отказывалась признавать, что ее хозяйка алкоголичка.

– Присматривайте за ней, Хэтти. Объясните ей все, скажите, чтобы она не верила ничему, что читает в газетах. Вечером я буду у вас.

Лара, прислушивавшаяся к его разговору, вошла в комнату.

– Ну что, – сказала она, выдавливая улыбку, – все, как и должно быть?

– Что именно? – резко спросил он.

– Торопишься на ручки к своей мамочке? Я надеюсь, она простит тебя, что ты сделал бяку.

Он горестно покачал головой.

– Лара… Лара… Ты меня удивляешь.

Я его удивляю! – в сердцах подумала она. О, Иисус, она на самом деле вела себя как наивная идиотка. Ослепла от этого красивого мужика с фантастическим телом и от одной ночи сумасшедшего секса. Она ожидала, что он может захотеть остаться, а у него в голове одна только мысль – бежать обратно к Эйприл.

– Когда ты уезжаешь? – спросила она ровным голосом.

– Не знаю. Я должен позвонить отцу.

– Конечно, я понимаю. Ты не можешь уехать, пока папочка тебе не разрешит. Ну, а если он скажет, что ты должен задержаться, мы можем получить удовольствие от повторения нашего представления? В конце концов, мы оба здесь, было бы глупо не использовать такую возможность.

– Послушай, – сказал он, вылезая из постели, голый. – Не разговаривай со мной как шлюха, это тебе не подходит. Ты знала, что это должно произойти. Я никогда не лгал тебе про меня и про Эйприл. Я люблю Эйприл Кроуфорд. Я собираюсь жениться, на ней.

– Ты подонок! – Она была близка у тому, чтобы заплакать. – Одевайся и убирайся отсюда!

Он пожал плечами.

– Если для тебя мои слова что-нибудь да значат, эта ночь была Страной чудес.

– А я выступаю как Алиса, наивная маленькая девочка. Спасибо тебе, Ник. Ты сильно помог мне быстренько повзрослеть.

Он попытался обнять ее, но она оттолкнула его.

– Когда ты вернешься в Лос Анжелес? – спросил он.

– Никогда. Это придает тебе ощущение безопасности?

– Если мы будем осторожны, мы сможем встречаться. Она горько рассмеялась.

– Побойся Бога, Ник. Я не верю тебе! Только что ты говорил о том, как любишь Эйприл Кроуфорд и собираешься жениться на ней. И тут же спрашиваешь меня, когда мы увидимся. Так вот я отвечаю тебе, Ник Бассалино. Ты меня больше не увидишь. Никогда.

Он покачал головой.

– Не рассчитывай на это, бэби. Не рассчитывай.

Джолли и Сегал приехали больницу и отвезли Фрэнка домой.

– Что бы ни случилось, не отходите от него, – предупредил их Энцио. – Оставайтесь с ним, не спускайте с него глаз.

Энцио отдал все распоряжения насчет похорон. Он позвонил на Сицилию семье Анны Марии. Ее мать и сестра сказали, что прилетят на похороны.

Энцио был раздражен до крайности. Фрэнк ужасно разочаровал его. Избить беременную женщину это страшный грех. Спасибо еще Господу Богу, что Энцио оказался в Нью-Йорке и может взять все в свои руки, чтобы позор не лег на семью.

И все-таки он никогда не ожидал такого от Фрэнка, его старшего – и, как он считал, на которого можно положиться – сына. Бог, конечно, покарает Фрэнка за такой дикий, жестокий поступок. Энцио твердо верил в могущество Бога в некоторых делах.

Ну и утречко. Только что он получил сообщение о взрывах в клубе «Мэнни» и в ресторане Барбарелли. Энцио был уверен, что за этим стоит Боско Сэм. Надо продемонстрировать свои мускулы, но, Бога ради, какие мускулы ты можешь показать банде безумных маньяков, которые среди бела дня устраивают взрывы?

Энцио знал, что должен ответить ударом на удар. Это было необходимо, иначе вся репутация организации Бассалино оказывается под угрозой. Кто станет платить за защиту, когда нет никакой защиты?

Все утро он пытался дозвониться до Анжело в Лондон. Еще одно беспокойство, совершенно ему не нужное. В казино Анжело не показывался и каким-то образом ему удалось исчезнуть без телохранителя. Ясно, лежит где-то с какой-нибудь шлюхой.

Телефонистка еще раз сообщила, что номер телефона Анжело не отвечает. Энцио знал, что он сделает, когда Анжело попадет ему в руки. Он вызовет этого маленького петушка на похороны Анны Марии и будет держать дома. Никакого больше блядства в Лондоне. Место Анжело с его семьей, чтобы они могли присматривать за ним. Возможно, Энцио опять поставит его работать у Фрэнка.

Наконец, в отель приехал Ник.

– Где ты пропадал? – набросился на него Энцио. – Ты должен был приехать в больницу.

Ник был потрясен.

– Я только что услышал, – сказал он. – Что случилось? Энцио состроил грустную гримасу.

– Несчастный случай. Она упала с лестницы. Ник недоверчиво глянул на него.

– Упала с лестницы? Каким образом? А где был Фрэнк?

– Он спал. Она была на сносях и плохо ходила. Трагический случай.

– Боже! Я просто не могу поверить. Анна Мария была такая милая девочка…

– А ты? – заревел Энцио. – Где ты пропадал всю ночь? Когда ты мне нужен, тебя никто найти не может. – Он покачал головой. – Неужели ты ничего не соображаешь, Ник? Настали опасные времена.

– Я позвонил в отель, как только встал, – стал защищаться Ник. – А потом чуть не надорвал себе яйца, так торопился сюда.

– Ты надорвал себе яйца этой ночью, – сухо заметил Энцио. – Но в конце концов не без пользы – ты можешь забыть эту старую шлюху, которую ты трахаешь в Голливуде. Ладно, сейчас не время для разговоров. Ты отправишься в дом твоего брата и останешься с ним.

– Мне нужно вернуться на Побережье. Без меня дела могут…

– Хватит! – заорал Энцио. – Я перестал понимать моих сыновей. Твой брат потерял свою жену, твою невестку. Ты должен проявить сочувствие, уважение. Так нет, ты начинаешь мямлить мне что – то о возвращении на Побережье. Что ты за брат? Отправляйся в дом Фрэнка и сиди там с ним. Планируй, что уедешь отсюда только после похорон.

– Когда они состоятся?

– Не спрашивай меня! – взвыл Энцио. – Убирайся отсюда!

Он ощутил сердцебиение, явный результат перенапряжения. Что он сделал такого, что заслужил трех идиотов сыновей?

 

ГЛАВА 29

Даки К. Уилльямс воспринял сообщение о взрывах бомб спокойно. Поздравил Лероя. Позднее он посетил Касс.

– Я вскоре освобожу квартиру, – сказал он. Квартира, которую он делил с Маргарет, слишком о многом напоминала. Он должен забыть прошлое. Воспоминания о Маргарет отзывались ежедневной болью. Когда ее смерть будет отмщена, он хочет быть готов идти дальше.

Касс рассказала ему про Анну Марию Бассалино и про неожиданный отъезд Бетт в коммуну.

– Отзови остальных двух, – грубо сказал он. – Я беру дело в свои руки. И буду действовать по-своему, и я не хочу, чтобы они болтались около, осложняя дело.

– Что ты собираешься делать? – спросила взволнованная Касс.

– Лучше, если ты не будешь знать, – ответил он. Вернувшись домой, он позвонил своему менеджеру.

– Начинаем опять выступать. Я буду готов начать работать раньше, чем ты предполагаешь.

Менеджер был очень доволен. Потом Даки позвонил Лерою.

– Почему бы нам не оборвать увертюру и не перейти к делу? Я хочу покончить с этим. Начинай с Фрэнка на похоронах его жены, а потом займись домом в Майами. Никаких больше выжиданий. Приводи свой план в действие. Деньги будут готовы, когда ты будешь готов.

– Считай, что дело уже сделано, – ответил Лерой. Он не давал беспочвенных обещаний.

 

ГЛАВА 30

Анжело испытывал серьезные трудности, пытаясь открыть глаза. В результате гигантских усилий ему это наконец удалось и он несколько раз моргнул. В глазах он ощущал резь и они были налиты кровью. Глаза человека, испытывающего тяжелое похмелье.

Какое – то мгновение он не мог ориентироваться, потом припомнил, где он. Он лежал в постели Рио в ее квартире. Шторы были задернуты и он не мог определить ночь сейчас или день.

Все тело болело, а в заднице он испытывал неудобство, незнакомое ощущение. – О, Иисус.

Он медленно, осторожно сел. Какого дьявола, что с ним произошло.

Он ясно помнил, как приехал в ее квартиру и как Рио встретила его. Вспомнил фантастическую сексуальную сцену между ними, наркотик, марихуану, выпивку. А дальше была пустота. Долгая – насколько долгая? – огромная пустота.

А где она, кстати?

Он неуверенно встал, ощущая свое тело чужим и начиная понимать, как это могло произойти.

Ему захотелось пописать и он ощупью стал пробираться в ванную.

На зеркале скотчем были приклеены шесть цветных фотографий, которые не оставляли сомнений в том, что случилось. На тот случай, если фотографии его не убедят, Рио написала по зеркалу ярко-красной помадой: «ВСЕ ПРАВИЛЬНО, БЭБИ! Я ВСЕГДА ЗНАЛА, ЧТО ТЫ ПЕДЕРАСТ!»

Со все возрастающим ужасом смотрел он на фотографии. На них он был снят с полноватым смуглым мужчиной и прелестной девушкой блондинкой. Но она не могла быть девушкой, потому что грудей у нее не было, зато она демонстрировала довольно внушительный мужской член.

Анжело всегда боялся, когда мужчины оказывались в непосредственной близости от него. Он ненавидел, когда мужчины прикасались к нему. Даже дружеское похлопывание по плечу раздражало его. Всю свою жизнь он тщательнейшим образом избегал каких-либо контактов с мужчинами. И вот теперь это.

На фотографиях он улыбался, смеялся. Он выглядел, как человек, довольный тем, что с ним делают.

Его охватила паника. Боже Всемогущий! Если кто-нибудь увидит эти фотографии. Если его отец увидит. Он даже такую мысль перенести не мог.

Он торопливо отодрал фотографии от зеркала, разорвал их на мелкие кусочки и спустил их в унитаз.

Он с облегчением вздохнул. Теперь, когда улики уничтожены, он почувствовал себя спокойнее.

Чего он так разволновался? Он не педераст, половина женщин в Лондоне может подтвердить это.

Во всем виновата эта шлюха Рио. Это она подмешала ему что-то в выпивку, а потом развлекалась. Где эта сучка?

Он обыскал всю квартиру. Она была пуста. Конечно, Рио должна была запланировать весь этот гнусный спектакль.

Ладно, он ей этого не простит. Он придумает какую-нибудь форму возмездия, чтобы уничтожить ее.

После ухода Ника Лара была очень возбуждена. Все сработало именно так, как она планировала, но что если Эйприл примет Ника обратно? Это казалось маловероятным, но что, если она все-таки простит его? Тогда все планы и схемы Лары окажутся бесполезными – пустой тратой времени.

Может быть. А, может, и нет. Разве не имеет значение то, что она наконец встретила мужчину, который вызвал иные эмоции, кроме соображений о том, как велик его счет в банке, или каким титулом он обладает?

Разве это не важно, что она впервые влюбилась?

Все не имеет значения. Что бы не произошло далее, она больше не хочет быть вовлеченной в это. И уж конечно она никогда не захочет видеть Ника Бассалино.

Чтобы перестраховаться, она решила позвонить принцу Альфредо в Рим, или где он там обретается, и вызвать его, чтобы он приехал и вытащил ее. И тогда она позвонит Касс и скажет ей, что покончила с этим делом.

Приняв решение, она почувствовала себя лучше. Впрочем, так ли это было в действительности? Ник Бассалино сидел в ее мыслях и ей будет не так легко забыть его.

Ник поехал в дом Фрэнка. Дети вели себя плаксиво и шумно.

– Где няня? – спросил он.

– Ушла, – промямлил Фрэнк.

Он пил виски, не разбавляя, сгорбившись в кресле, глаза налиты кровью, выглядел он весьма неопрятно.

– О, Боже, Фрэнк, я сожалею». – попытался завязать разговор Ник. Он никогда не был близок со старшим братом. Когда они были мальчишками, Фрэнк обычно колотил его. Фрэнк уже тогда отличался ростом и силой и никогда не давал Нику забывать об этом.

Ник зашел в комнату, где Джолли и Сегал смотрели телевизор. Этот дом был таким удручающим. Старым и запущенным. Он был таким же, как и двадцать, и тридцать лет назад. Ник с тоской подумал о своем доме в Лос Анжелесе. Большом и просторном. Белом и современном. Потом подумал об особняке Эйприл, где царил беспорядок, с озером в саду и плавательном бассейне в гостиной. Калифорния была для него единственным местом, где он хотел жить. Ему нравился там климат, люди, неторопливый образ жизни. Нью-Йорк его отталкивал. Грязные тротуары и замкнутые люди. Бледные, суетливые, как гости на крысиной свадьбе.

Он поднялся наверх и еще раз позвонил Эйприл. Та же самая история. Она отказывалась говорить с ним. Он сказал Хэтти, что задерживается и объяснил почему.

– Обязательно объясни ей почему, – подчеркнул он. Эйприл могла подумать, что он не может оторваться от Лары. О Ларе было приятно думать, она была очень приятной женщиной. Но красивые девушки были сущим бедствием в Лос Анжелесе. Куда бы вы не пошли, вы наталкивались на них. Эйприл Кроуфорд представляла собой исключение, она была подлинной. Ник был уверен, что она простит его, как только он объяснит, что ничего не произошло.

Лара оказалась в том же самолете – чистое совпадение – может случиться с каждым. И Эйприл поймет, как подобные слухи попадают в колонки сплетен – полная чушь – никто не верит чтиву, которое они печатают.

Да, Ник уверен, что все утрясется.

При этом он беспрерывно думал о том, что делает Лара. Не повесит ли она трубку, если он позвонит ей?

Нет, он не будет рисковать и искать ответ на этот вопрос. Ни за что. Лучше забыть ее.

Он хотел ее. Он ее получил. Конец истории.

О, Боже, как ему надоело сидеть в этом доме с Фрэнком.

– Эй, Сегал, – крикнул он вниз, – как насчет партии в покер? В этом мавзолее найдутся карты?

 

ГЛАВА 31

Мэри Энн Огест проснулась в Лос Анжелесе. Она не могла припомнить, как попала сюда. После того, как Элио Маркузи обслюнявил ее всю, появилась другая визитерша, женщина по имени Клэр.

Мэри Энн могла припомнить, как она была испугана и сказала Клэр, что когда Энцио узнает о том, что произошло, будут большие неприятности, Клэр рассмеялась и назвала ее миленькой.

– Не беспокойся, миленькая, Энцио все знает. Он хочет, чтобы ты совершила маленькое путешествие со мной.

Потом Клэр воткнула ей в руку иглу шприца, превратив ее в вялое и послушное существо, и она оделась, вышла из отеля вместе с Клэр, и они ехали в машине, потом летели в самолете, опять ехали в машине и после всего она очутилась в доме, в комнате, и уснула. Сейчас она проснулась.

Мэри Энн встала и осмотрелась вокруг. Она была в спальне, простой комнате, где стены выкрашены в оливково – зеленый цвет, а окна закрыты. Ставни не открывались, дверь тоже.

Мэри Энн глянула на себя зеркало. Ее растрепанные волосы выглядели ужасно, грим на лице пошел полосами и растаял.

Ничто не огорчало Мэри Энн так сильно, как когда она выглядела не лучшим образом. Она принялась искать свою сумочку и обнаружила ее на полу. Она тщательно наложила грим и привела в порядок волосы. Когда эти два дела были закончены, она наконец позволила себе задуматься, где она и что вообще происходит.

За шесть месяцев, которые она прожила в Энцио, она получила совсем немного – драгоценности, платья, норковую шубу, и, конечно ее последнее приобретение – длинное пальто из шиншилы.

Она стала думать об этих вещах. Они должны стать ее защитой, когда она надоест Энцио. Они обеспечат ей приличное будущее, чтобы ей не пришлось опять танцевать голой на сцене ради того, чтобы заработать себе на жизнь. Она скорее убьет кого-нибудь, чем потеряет свои вещи, свою собственность.

В комнату вошла Клэр. Ей было лет сорок, стройная, с фигурой, чуть смахивавшей на мужскую.

– Я не понимаю, – сказала Мэри Энн своим лучшим девчоночьим голоском. – Где Энцио? Почему он захотел отправить меня сюда?

– Он подумал, что ты, миленькая, нуждаешься в перемене. Он знает, что у меня много милых друзей здесь, в Лос Анжелесе, и он подумал, что тебе будет приятно встретиться с некоторыми из них.

– Почему он сам не сказал мне?

Клэр положила руку на плечо Мэри Энн.

– Энцио сказал мне, что одно из твоих главных достоинств то, что ты не задаешь глупые вопросы. – Она сузила глаза. – Ты очень хорошенькая девушка, но от этой прически придется избавиться.

– Энцио любит, когда мои волосы уложены так, – упрямо заявила Мэри Энн.

– Привыкай к этому, котенок. Энцио не будет рядом с тобой некоторое время.

– А что с моими вещами? С моими платьями и драгоценностями? С моими меховыми шубками?

– О них не беспокойся, – легко отозвалась Клэр. – Энцио пришлет их. Будь хорошей девочкой и дружи со мной. Тогда все сложится о'кей.

Как она не была глупа, Мэри Энн начала постепенно понимать, что не все складывается для нее хорошо.

 

ГЛАВА 32

Хитроумный Шпион благополучно доставил Анжело на борт огромного реактивного лайнера, вылетающего в Нью-Йорк.

– Не думай, что это не было весело, янки, – гнусно ухмыльнулся он.

– Послушай, ты, – сказал Анжело, – Почему ты такой зажатый? Я понимаю, что у тебя есть твоя работа. Просто дело в том, что ты не слишком хорош для нее.

Хитроумный Шпион глянул на него. Он получил хорошую головомойку от Эдди Феррантино за то, что позволил Анжело ускользнуть от него.

– Можешь не ожидать, пока самолет взлетит, – продолжал Анжело. – Я никуда не собираюсь.

Откинувшись на спинку кресла, он закрыл глаза, надеясь, что к тому времени, когда он их откроет, Хитроумный Шпион удалится. Так оно и случилось.

Весь день пошел наперекосяк. Со всех сторон на него орали. Энцио из Нью-Йорка. Эдди Феррантино в Лондоне. Бог знает, что уж такого он совершил. Свободный белый человек, которому исполнился уже двадцать один год, он завалился со шлюхой и никому не сказал, где он. Ужасно. Просто преступление.

– Не хотите ли заказать выпивку, сэр? – спросила его стюардесса.

Она выглядела хорошенькой, пластичной и готовой к употреблению.

В нормальной ситуации он тут же представил бы себе, как трахает ее, но сейчас его голова была настолько забита другим, что он почти не обратил на нее внимания.

– Только коку, – попросил он.

Два места рядом с ним остались свободными и это обрадовало его. Он надеялся, что позднее вытянется и заснет. Он очень нуждался в отдыхе.

Анжело побаивался встречи с отцом. Энцио конечно начнет вопить насчет того, как выглядит Анжело. А у него не было времени привести в порядок свою прическу и волосы у него были густыми и длинными как у звезды рок-музыки.

Если бы только он мог сказать Энцио Бассалино, чтобы он пошел на… Но он не мог. Он знал, что не может. И тем не менее он не был уверен, почему не может.

Когда лайнер стал выруливать на взлетную полосу, Анжело разрешил себе подумать о Рио. Она необыкновенная женщина, такая женщина, которая могла бы противостоять кому-то вроде Энцио. В ней есть нечто. Она самобытна. Она делает то, что хочет.

С другой стороны, она садистка и шлюха. И он отнюдь не был счастлив, что она отравила выпивку и вовлекла его в свою оргию с ее бандой извращенцев. Что она себе думает, с кем имеет дело? Он не какой-то там молокосос с улицы.

Он гадал, будет ли она звонить ему. Его срочный вылет в Нью-Йорк должен удивить ее. Быть может, она думает, что он сбежал? От чего? Ему не от чего бежать. Подумаешь, какой-то мужик трахнул его. Большое дело. Большинство мужчин хотя бы раз в жизни имели гомосексуальный опыт.

Однако, когда он думал об этом, у него по коже ползли мурашки, в животе мутило и все тело испытывало возбуждение, бороться с которым было бесполезно. В глубине души он знал, хотя ни за что не признался бы в этом, что хочет испытать то ощущение вновь.

Лара приехала в аэропорт Кеннеди, чтобы встретить принца Альфредо Массерини. Она позвонила ему, сказала, что нуждается в нем, и хотя серия игр в трик-трак в Гштааде дошла только до середины, он пообещал ей вылететь к ней немедленно.

Она решила поехать встречать его, потому что ей надо было чем-то себя занять. Она слишком была погружена в свои мысли и от этого можно сойти с ума. Ник Бассалино засел в ее мозгу и она не знала, как забыть его.

Принц Альфредо поможет ей в этом.

Как же, подсказал ей насмешливый внутренний голос.

В аэропорту она сразу же натолкнулась на Ника.

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга в полном изумлении, потом Лара улыбнулась, постаралась убрать выражение боли из своих глаз и протянула руку для обычного европейского рукопожатия.

– Возвращаетесь в Лос Анжелес? – вежливо спросила она, добавив про себя «к Эйприл».

– Нет, – мотнул он головой. – Мой брат прилетает из Лондона. Встречаю его. А что вы здесь делаете?

– Э-э, встречаю друзей, приезжающий из Европы. – Она сама не знала, почему не сказала ему, что встречает своего жениха, принца Альфредо Массерини, принца римского рода, не то, что несчастный полукровка, американец итальянского происхождения, вроде тебя.

Двадцать четыре часа назад они лежали вместе в постели. Сейчас они стояли как вежливые знакомые.

Ник посмотрел на часы. Лара оглянулась вокруг в слабой надежде увидеть кого-нибудь из знакомых. Кого-нибудь, кто мог бы выручить ее.

– Я думаю, лучше будет навести справку о самолете, прилетает ли он во время, – сказал Ник. – А какой рейс вы ожидаете? Скажите мне номер рейса и я заодно спрошу и о нем.

Она протянула ему листок бумаги с данными.

– Ожидайте здесь, – скомандовал он.

Как только он отошел, она испытала безумное желание сбежать. Что за ребячество. Запахнув покрепче шубку, из меха рыси, она осталась на месте.

Он вернулся быстро. Пока он шел к ней, она заметила, как провожают его глазами женщины. Он принадлежал к тому типу мужчин, на которых оборачиваются. Вам кажется, что вы узнаете его. То ли он актер, то ли певец?

– Мы встречаем один и тот же самолет, – сообщил он. – Самолет опаздывает на два часа. Не хочешь ли отправиться в мотель аэропорта и заняться безумной, немыслимой любовью?

Он слегка улыбнулся. Было ли это шуткой? Она холодно улыбнулась в ответ. Такую шутку она не поддерживала.

– Не думаю.

– Жаль. – Он полностью владел собой. – Ты выглядишь великолепно, словно ты в последнее время занималась прекрасными делами.

– Как Эйприл? – спросила она, торопливо меняя тему разговора.

– Отлично, – солгал он. – Все отлично. Она понимает, что это была просто сплетня.

– Однако, это была не только сплетня, – подчеркнула Лара.

Он несколько натужно засмеялся.

– Да, конечно. Ты это знаешь и я знаю, но мы ведь никому не скажем, так ведь?

Она насладилась этим моментом, насмешливо глядя на него своими зелеными глазами.

– Так ли?

Он крепко взял ее за руку.

– Я закажу тебе выпить, – объявил он. – Не можем же мы да часа стоять здесь.

– Я возвращаюсь в город, – резко сказала она. – Я решила не ждать.

Черт бы побрал Альфредо, который оказался в одном самолете с братом Ника.

– Тогда у тебя есть время сначала выпить рюмку. Она хотела отказаться, повернуться и бежать, уйти из его жизни. Но ее тело умоляло остаться рядом с ним, и она не двинулась с места.

Взяв ее под руку, он повел ее в ближайший бар и усадил в углу. Она заказала шампанское и апельсиновый сок. Официантка, разносящая коктейли, посмотрела на нее так, словно она чокнутая, и перенесла все свое внимание на Ника, подбадривающе подмигнув ему.

– Я, видимо, не смогу вернуться на Побережье в течение еще по крайне мере пары дней, – заметил он. – Так что, если бы ты захотела, мы, возможно, могли бы…

– Могли бы что? – ледяным голосом оборвала его Лара. – Провернуть еще несколько свиданий? Немного развлечься, так, чтобы Эйприл не узнала?

– Вчера ты против такого свидания не возражала.

– Вчера я не представляла, что ты превратишься в студень, как только увидишь наши имена вместе в газете.

– Я сказал тебе правду обо мне и Эйприл. Я не скрывал ничего. Ты знаешь, что зажгла меня. И с тобой ведь произошло то же самое, не так ли? – Он взял ее руку в свою и крепко сжал. – Мы с вами, леди, обрели вместе нечто и не надо этому сопротивляться. Расслабьтесь.

Как легко согласиться с ним. Дав или три дня немыслимого секса. А что потом?

– Ты встречаешь своих друзей, – продолжал он, – я встречаю брата. Потом мы покончим с делами и позднее я приеду к тебе. Никто не будет знать – только ты и я. Таким образом, мы оба окажемся в выигрыше. Что ты на это скажешь?

Ее мысли опережали друг друга. Нику Бассалино надо преподать урок, он слишком самоуверен. Она колебалась всего какое-то мгновение.

– Соглашайся, Лара, – умолял он – У тебя есть запасные ключи от квартиры?

Месть будет сладкой.

– Представь себе, есть, – сказала она, роясь в своей сумочке.

 

ГЛАВА 33

Фрэнк пришел к выводу, что это несправедливо обвинять Бетт. Это ведь была не ее вина, что Анна Мария застала их вместе. Бетт хорошая девушка, по-настоящему сладкая и чем-то озабоченная. Он обозвал ее шлюхой. Наверное, она потрясена. Он сожалел о своем телефонном звонке, когда он приказал ей убраться. Это было глупо Сейчас Бетт оказалась ему необходима более, чем когда-либо. Дети нуждались в ней. Много ли вокруг таких девушек, как Бетт. Очень немного, он может поручиться. Время невинных девушек прошло. Все они проститутки и все охотятся за тем, что могут оторвать.

Он хотел, чтобы Бетт вернулась. Но как он мог найти ее, если он даже не знал, какое агентство прислало ее? Он заставил все агентства проверить свои архивы, но никто не мог ничего вспомнить. При первой встрече она показала ему свои рекомендации. Он не позаботился о том, чтобы проверить эти рекомендации, потому что она с первого взгляда понравилась ему. Теперь он обнаружил, что не знает, откуда она появилась, и вообще не знает о ней ничего, кроме того, что зовут ее Бетт.

Он послал своих людей искать ее следы, полагая, что, если она нуждается в работе, то обязательно должна обратиться в агентство по найму. А сам он тем временем из-за своей глупости может только сидеть и ждать. А сиденье и ожидание означают раздумья, и ему не нравились мысли, толпившиеся у него в голове. Поэтому он пил, пьянство приносила сладкое забвение, приходившее к нему только после целой бутылки виски, а, когда он бывал пьян, он не мог работать.

Энцио строго приказал Сегалу и Джолли не спускать глаз с Фрэнка и не выпускать его из дома. После похорон будет время, чтобы привести Фрэнка в чувство.

Тем временем Энцио начал заниматься делами. Сначала он встретился со своим старым другом Стефано Кроуном. Стефано выразил ему сочувствие, у него тоже были неприятности с новой организацией, которая начинала демонстрировать свои мускулы.

– Каково твое решение? – спросил Энцио. Стефано Кроун пожал плечами. Он был моложе Энцио на пятнадцать лет и все еще сохранял полный контроль над своей деловой империей.

– Может быть, я отдам им некоторое поле деятельности, – сказал он, – возьму кое-кого из них в долю.

Энцио с отвращением плюнул на пол. У него бывали противоречия со Стефаном Кроуном и раньше. Этот глупец с годами размягчился.

– Ты дашь им кое-что, они захотят больше. Ты дашь им больше, они захотят все.

– Я занимаюсь законным бизнесом, – сказал Стефано, почесывая подбородок. – На прошлой неделе они взорвали два моих супермаркета, как ты полагаешь, что это означает? Я не могу заставить своих тупиц работать по утрам. За последнюю неделю тридцать три моих служащих уволились – тридцать три. Слухи быстро распространяются. Скоро они все разбегутся. Что я тогда буду делать, когда некому будет обслуживать косметические кабинеты, гаражи, супермаркеты, как ты думаешь, Энцио, мой друг?

Энцио еще раз сплюнул. Все, о чем думает Стефано Кроун, так это о законном фасаде своего бизнеса. Пусть зае…ся. Вообще дела идут совсем не так, как в старые времена.

– Если ты сомкнешься с ними, – сказал он грубо, – не жди от меня помощи. У меня другие планы, более совершенные планы.

Стефано покачал головой.

– Я не хочу больше осложнений. Я не выдержу их. Я плачу налоги. Я бизнесмен. Что Фрэнк хочет предпринять?

– Фрэнк, – вздохнул Энцио. – У Фрэнка совсем другое на уме. Ты слышал про Анну Марию?

Стефано кивнул.

– Ужасная трагедия. Я сочувствую тебе и всей семье.

– Завтра похороны. Будет знаком уважения, если ты приедешь.

– Конечно, я буду, – протянул ему руку Стефано. – Ты не держишь на меня зла, Энцио?

– Вовсе нет, – ровным голосом ответил Энцио. – Ты идешь своим путем. Я – своим.

Позднее в этот день Стефано Кроун получил пулю в лоб, когда он собирался войти в жилой дом на Риверсайд Драйв.

– Это ужасно, когда человек не Может более свободно ходить по этому городу, – с чувством сказал Энцио, когда узнал о случившемся.

Элио Маркузи, присутствовавший при этом, только склонил голову в знак согласия.

 

ГЛАВА 34

– Анжело, малыш, ты хорошо выглядишь. Действительно, хорошо, братец.

Анжело и Ник крепко обнялись, они были на самом деле рады друг другу.

Анжело ожесточенно поскреб свою бороду.

– Боюсь, что у старика от возмущения отлетит несколько пуговиц на брюках, когда он увидит столько волос.

– Да уж, ты несколько зарос, – признал Ник. – Но ничего такого страшного, с чем не справится хороший парикмахер.

– Об этом забудь, – поспешно сказал Анжело. – Мне так нравится. Останется так.

– Конечно, – согласился Ник. – Я, например, не собираюсь целовать тебя.

Анжело быстро глянул на брата. Не было ли в этой реплике скрытого смысла?

– Как прошел полет? – весело спросил Ник. Встреча с Ларой сильно подняла его настроение. – Стюардессы хорошенькие? Сюда дошел слух, что ты в Лондоне показал себя как сильный жеребец, но ты всегда был маленьким мерзавцем с хорошей палкой.

– Я и ты, брат, – отозвался Анжело с широкой улыбкой.

– А ты помнишь, – сказал Ник, – тот случай, когда ты перепихнулся с той маленькой звездочкой, у нее еще был розовый «кадиллак» и ее дружок пытался вышибить из тебя дух?

– Конечно. Разве я могу забыть?

– Беда с тобой, что ты всегда попадаешься. Здесь любовник, там муж. Я удивляюсь, как умудряешься выжить.

Анжело кивнул в знак согласия. Ник взял его за руку.

– Пойдем. Энцио ждет нас. Между прочим, не обращай внимания на вооруженный эскорт. У отца безумная идея, что мы представляем собой хорошие мишени.

Анжело обернулся, глянув на двух мужчин, стоявших рядом. Отряд телохранителей. Они сопровождали Анжело и Ника до машины и сели на переднее сиденье.

Ник не обращал на них внимания, а вот Анжело чувствовал себя не в своей тарелке. Он предпочел бы Хитроумного Шпика этой паре анонимных громил, выглядевших так, словно они готовы всадить пулю в кого угодно.

– Что здесь происходит? – спросил Анжело, когда они благополучно оказались в машине. – Почему меня так срочно вызвали?

Ник смотрел в окно, лицо у него было очень серьезным.

– Ты слышал об Анне Марии?

– Нет, а что? Она родила? Кого на этот раз?

– Она умерла, – сказал Ник с каменным лицом. – Упала с лестницы в их доме.

– Что? – Лицо Анжело скривилось, он не мог поверить. – Упала с лестницы? Ты морочишь мне голову.

Ник пожал плечами.

– Послушай, это Фрэнк избил ее? Этот мерзкий сукин сын…

– Заткнись, – Ник показал на мужчин, сидящих на переднем сиденье. – Поговорим об этом позже, когда будем вдвоем.

– О, Боже! – воскликнул Анжело. – Мне всегда нравилась Анна Мария. Как ты думаешь, что на самом деле произошло?

– Несчастные случаи бывают, – уклончиво ответил Ник.

– Да, особенно вблизи от Фрэнка.

Энцио ожидал их в доме Фрэнка. Фрэнк оставался на кухне с бутылкой виски и под присмотром Джолли и Сегала.

Энцио сидел с Элио в гостиной. Двое его людей расположились около черного входа в дом, двое других у парадного подъезда, и еще двое сидели в двух припаркованных на улице машинах.

Энцио решил, что излишняя предосторожность не повредит. Особенно теперь, когда сын Стефано Кроуна жаждал отомстить. Молодой человек, похоже, считал, что Энцио в какой – то мере ответственен за убийство отца.

– Я не имею к этому никакого отношения, – заявил Энцио, рассерженный и огорченный тем, что Джорджи Кроун может даже подозревать его. – Это те дерьмовые ребята, которых Стефано хотел взять себе в партнеры.

Джорджи Кроун не поверил ему. Кроуны еще раньше начали переговоры с определенными негритянскими группами, так что вряд ли тем было выгодно всадить пулю в Стефано Кроуна.

– Я думаю, что Джорджи Кроун нуждается в отдыхе, – мягко заметил Энцио, обращаясь к Элио. – Позаботься об этом. И еще, мой друг, проследи, чтобы на похороны был послан венок от меня и моей семьи.

Энцио чувствовал себя лучше, чем за многие годы. Жизнь в Нью-Йорке была стремительной и возбуждала его. Майами наводило тоску на человека, который всегда жил вот такой активной жизнью. Он уе…т всех конкурентов семьи Бассалино. Энцио заставит их ощутить вкус их собственных лекарств.

После того, как они с Ником выпили по рюмке, Лара вернулась в город, смущенная, переполненная самыми противоречивыми эмоциями, разъяренная на себя за то, что позволила втянуть себя в это причудливое предприятие. По дороге она заехала к Касс.

– Ты выглядишь отвратительно, – грубовато заметила Касс.

– А чувствую себя еще хуже, – ответила Лара, смешивая себе коктейль.

– Значит, ты уже слышала?

– Что именно?

Касс рассказала ей всю историю про Фрэнка Бассалино.

– Бетт вернулась в свою коммуну. По телефону, по голосу чувствовалось, что ей очень плохо.

– Я хотела бы повидать ее, – сказала Лара, гадая, почему Ник ничего не рассказал ей о трагедии в семье брата.

– Я думаю, мы можем съездить к ней через неделю или две.

– Я была бы рада. Ты только скажи мне когда. Касс кивнула.

– Я не знаю, что произошло между тобой и Ником, но я слышала от Даки, что он хочет, чтобы ты вышла из игры. Думаю, что он прав. Это превращается в какое-то безумие.

Лара почти не слушала ее.

– Я не могу больше играть в эту игру, – сказала она, крутя головой.

– Я знаю, – согласилась Касс. – Я как раз то же самое сказала. Пусть Даки действует так, как он решил. Я не знаю, что он планирует, но как бы то ни было, я не думаю, что будет безопасно находиться рядом с кем-нибудь из семьи Бассалино. Я собираюсь связаться с Рио и сказать ей то же самое.

– Она появится в Нью-Йорке в любой момент. Ник встречал своего брата Анжело в аэропорту. Он ни словом не обмолвился про свою невестку. – Она горько рассмеялась. – Я думаю, что пришло мне время вернуться к моей прошлой жизни. Сама знаешь – развлечения, азартные игры с элитой. Возврат к светской жизни. Что ты думаешь об этом, Касс? Я еще могу соответствовать?

– Если тебе этого хочется, – сказала Касс безразличным голосом. – Что произошло у тебя с Ником Бассалино?

– Ничего существенного.

Вернувшись в свою квартиру, она принялась изучать свое лицо в зеркале ванной комнате, она выглядела как-то иначе, только не знала почему. Уродка, я выгляжу уродливой, подумала она.

Чего они добились? Ник выглядит таким же жизнерадостным, как всегда. Должны ли они радоваться, что жена Фрэнка Бассалино умерла вместе со своим не успевшим родиться ребенком? Она тщательно смыла грим, потом так же тщательно наложила новый. Она повторяла эту операцию трижды, пока не осталась довольной. Это помогало ей не думать так напряженно.

Потом она уселась в кресло и уставилась на входную дверь в ожидании принца Альфредо.

– Вот и ты, сопляк! – Энцио похлопывал Анжело по плечам, расцеловал в обе щеки. – Ты все еще выглядишь как е…ный коммунист!

Анжело присоединился к общему смеху. Отец уже в течение нескольких лет говорил одно и то же.

– Приятно вернуться домой, а? – спрашивал Энцио. – Правильно, лучше быть с семьей, когда наступают трудные времена.

– Конечно, – не совсем уверенно согласился Анжело. Если начнутся неприятности, он предпочел бы оказаться где-нибудь подальше.

– Ты видел Фрэнка? Я хочу, чтобы ты пошел к нему, выразил ему свое соболезнование.

Ник отправился вместе с Анжело разыскивать Фрэнка. Их старший брат развалился в кресле на кухне, полусонный.

– Привет, Фрэнк, я очень сожалею о том, что случилось, – промямлил Анжело.

Фрэнк проворчал что-то невнятное.

– Черт возьми, этот дом меня удручает, – тихо сказал Анжело Нику. – Я надеюсь, что мне не придется задержаться здесь надолго.

– Нет, ты будешь жить в отеле вместе с Энцио. Мать Анны Марии и ее сестра приедут поздно и они будут здесь с Фрэнком и с детьми.

– Надолго отец собирается задержать меня здесь?

– Не знаю, – ответил Ник. – Похороны завтра, а потом у отца полубезумная идея, что мы должны на уик-энд отправиться в Майами и повидаться с Розой. Он хочет убрать нас из города. Что касается меня, то я хочу как можно скорее вернуться на Побережье.

Анжело почесал бороду.

– Скажи, ты когда-нибудь жалел, что не родился сиротой?

– Каждый е…ный день моей жизни, – рассмеялся Ник.

 

ГЛАВА 35

– Ты выглядишь замечательно, – объявил принц Альфредо, целуя Лару в обе щеки. – Ты не изменилась, дорогая. Ты по-прежнему самая прекрасная женщина в мире.

– Прошло не так много времени с тех пор, как мы расстались, – заметила она.

– Слишком много, – с обвиняющей интонацией возразил он, – Мне не хватало тебя. Ты выставила меня в глупом свете перед моими друзьями. Они все время потешались надо мной. Лара тебя бросила, говорили они. – Он неодобрительно пощелкал языком. – Твои семейные дела потребовали от тебя слишком много времени.

– Мне очень жаль – спокойно сказала она.

– Это очень хорошо, что ты сожалеешь, – высокопарно объявил он, распуская свой галстук и разглядывая свое красивое лицо в зеркале на стене в поисках следов усталости от путешествия. – Я думаю, что теперь ты не будешь опять исчезать таким образом.

О, Боже, как он поглощен сам собой!

– Нет, не буду, – согласилась она. – Я тогда думала, что это очень важно, но теперь… – Она махнула рукой в сторону кухни. – Ты голоден? Я могу приготовить тебе яичницу с беконом.

– Крестьянская еда, моя дорогая. Мы поедем куда-нибудь пообедать.

– Мне кажется, будет лучше, если мы останемся у меня. – Она придвинулась поближе к нему. – Прошло столько времени.

Он почувствовал себя польщенным.

– Тебе не хватало меня, Лара?

– Да, – солгала она.

– Очень не хватало?

– Больше, чем ты когда – либо мог представить. Позже Альфредо заснул. Лара лежала рядом с ним в большой постели. Она не спала, глядя в темноту.

Он не принес ей ничего. Только заставил ее почувствовать себя опустошенной, использованной. С Ником все было иначе. Там все было очень правильно.

Она гадала, приедет ли Ник. Лара быстро глянула на часы, убедилась, что уже поздно, и у нее появилась надежда, что он не приедет. Глупо было с ее стороны дать ему ключ. Жалкая месть.

Принц Альфредо отвратительно храпел. Этот храп очень ее раздражал и мешал уснуть. Потом она заснула беспокойным сном и понятия не имела, что Ник в квартире, пока он не включил свет в спальне и грубо не сдернул простыню с нее и Альфредо. Все еще полусонная, она слабо выговорила:

– Хэлло, Ник.

Оскорбленный в своих лучших чувствах, принц Альфредо сел на постели и яростно потребовал ответа:

– Кто этот человек, Лара? – При этом он дотянулся до своих трусиков из чистого шелка.

– Вы действительно выиграли приз, – сказал Ник, мотая головой и глядя на нее сверху вниз. – Святой Иисус, вы на самом деле проделали это.

Она не пыталась накрыться чем-нибудь и только смотрела ему прямо глаза.

Принц Альфредо накинул на себя пестрый халат.

– Что вам здесь надо? – спросил он, его голос возвысился до визга, совершенно некотролируемого.

– Мне здесь ничего не надо, – злобно сказал Ник, бросив ключ от входной двери так, что он упал ей прямо на живот. – Ничего, что стоило бы того. Ничего стоящего, чтобы платить за это.

– Укройся! – истерически завопил принц Альфредо, адресуясь Ларе.

– Не волнуйся, приятель. Я все это видел раньше, – холодно отреагировал Ник. – Каждый дрожащий дюйм этой прекрасной шлюхи.

– Я вас не понимаю, – захныкал Альфредо.

– Я тоже не понимаю, приятель, я тоже, – Ник повернулся, чтобы уйти, но принц Альфредо решил, что пришло время проявить свою мужественность, и схватил его за рука пиджака.

Ник сбросил его руку.

– Вы спали с ней? – потребовал ответа принц. Глаза Ника стали ледяными.

– Пошел прочь, е…рь, пока я не потерял терпение, – грубо сказал Ник.

Альфредо опять схватил его за руку.

– Вы не ответили мне на мой опрос!

Одним неуловимым движением Ник ударил коленкой принца в причинное место. И в тот же момент его кулак вошел в соприкосновение с аристократическим носом. Альфредо выбыл из игры.

Лара не двигалась.

Ник задержался на мгновение и посмотрел на нее. Он хотел что – то сказать, но решил, что лучше воздержаться и поспешно вышел.

Фрэнк не мог заснуть. Ложиться в постель он отказывался, все, что он хотел, это сидеть в кресле на кухне, потягивая виски из бутылки и клюя носом. Так продолжалось с момента трагедии.

Никто ничего ему не говорил. Его оставили наедине с самим собой. Энцио несколько раз пытался вовлечь его в разговоры о делах, но потом плюнул.

– Когда похороны останутся позади, он придет в себя, – бормотал Энцио. – Несколько дней в Майами. Повидаешься с матерью Розой. Тебе это поможет.

Черта с два он поедет в Майами. Фрэнк никуда не собирался, пока его люди не найдут Бетт.

Приехали мать и сестра Анны Марии. К счастью, они не говорили по-английски. После коротких приветствий они оставили Фрэнка одного, а он только об этом и мечтал. Он хотел остаться наедине со своими мыслями, со своими планами на будущее. О семейном бизнесе он уже не задумывался, пусть Энцио беспокоится о доходах.

Он думал, что мог бы позволить себе отдых, поехать на Гавайи или в Акапулько. Куда-нибудь достаточно далеко, где он сможет побыть наедине с Бетт.

После похорон он найдет ее, он в этом не сомневался.

Ник ушел из квартиры Лары в полной ярости. Как она могла так разыграть его? Что она за женщина?

Он отправился в лучший бордель Нью-Йорка. Ему нужно было как-то успокоиться.

Перед ним, как говорится, разостлали красный ковер. Это же был Ник Бассалино. Сын Энцио. Брат Фрэнка. Это был почти королевский визит.

Мадам, скандинавская дама с большими сиськами и девичьим лицом, предложила сама обслужить его. Он отклонил ее предложение и вместо этого выбрал рыжую девицу с кислым лицом. Она постаралась обслужить его по первому классу. Удовлетворения ему это не принесло.

Потом ему все надоело и он начал пить неразбавленное виски.

Кончилось тем, что он добрался до своего отеля, заказал на утро пораньше телефонный разговор с Лос Анжелесом с Эйприл Кроуфорд и забылся беспокойным сном.

Телефонный звонок раздался, когда он еще спал. Он схватил трубку и слушал дальние гудки, пытаясь как-то открыть глаза. Во рту было такое ощущение, словно он пил медный купорос.

Преданная Хэтти сообщила телефонистке, что мисс Кройфорд нет дома, тогда он попросил соединить его с Хэтти.

– Послушайте, Хэтти, что происходит? Она все еще бесится?

– Вы ничего не слышали, мистер Бассалино? – Хэтти была очень смущена.

– О чем я должен был слышать?

– Мисс Кроуфорд и мистер Альберт вчера поженились. Он молчал.

– Мистер Бассалино, вы здесь? – взволнованно спросила Хэтти. – Я говорила мисс Кроуфорд, что ей надо предупредить вас.

Ник повесил трубку, лицо его было напряжено. Он позвонил портье и сказал, чтобы ему принесли газеты. Там все было напечатано черным по белому. Сомнений не оставалось.

Лас Вегас, понедельник ЭЙПРИЛ КРОУФОРД И СЭММИ АЛЬБЕРТ.

Сегодня в результате тихой церемонии в саду «Стенли Грэхэм Хи-Стайл отеля» Эйприл Кроуфорд обрела своего пятого мужа. Этим счастливцем стал Сэмми Альберт, тридцатилетний актер, кинозвезда, прославившийся в таких фильмах, как «Работа на дороге», «Тигр» и «Принц Калифорнии». Его единственный комментарий по поводу разницы в двадцать лет был следующим: «Эйприл настоящая леди, высший класс. Ее возраст меня совершенно не интересует.»

Ник с отвращением швырнул газету на пол. Святой Иисус, Эйприл просто дура. Любая женщина, которая выходит замуж за молодого киногероя, супержеребца, вроде Сэмми Альберта, просто рехнулась. Эйприл могла пойти на это только в состоянии ревнивой ярости, это было единственно возможное объяснение.

Он просто не мог поверить. Эйприл и Сэмми! Это просто дурная шутка.

Он был зол и в то же время, каким-то странным образом, Ник почувствовал облегчение. Теперь, когда он не должен отчитываться перед Эйприл, он свободен.

А раз он теперь свободен, то, может быть, он сумеет предпринять что-то в отношении Лары.

 

ГЛАВА 36

Лерой Джезус Боулс не курил, это было вредно для здоровья, а Лерой никогда не делал ничего, что могло принести вред его здоровью.

Он до сих пор пребывал в растерянности и не мог объяснить своего поведения в клубе «Мэнни». Что за глупая идея была вытаскивать старуху и девочку. Все обошлось, к счастью. Но это было связано с неоправданным риском, а это не входило в его правила.

Никогда больше с ним такого не случиться, поклялся он себе. Если кто-нибудь будущем окажется на его пути, пусть пеняет сам на себя.

Он еще раз облачился в одежду посыльного и сидел в припаркованном автофургончике в квартале от выхода на кладбище. Еще в самом начале своей жизни Лерой усвоил урок, сводившийся к тому, что негр в Нью-Йорке может ходить где угодно, если только он в рабочей одежде. Как только оденешь что-нибудь яркое и остановишься на перекрестке, как к тебе тут же подгребут полицейские, начнут теснить тебя, прогонят. А если ты стоишь как уборщик мусора с метлой в руках, никто не обратит на тебя никакого внимания.

Лерой припарковался в очень удобном месте, откуда хорошо наблюдать за лимузинами, подъезжающими длинной черной чередой. Его солнцезащитные очки были снабжены специальными телескопическими линзами, так что распознать участников похорон для него не составляло труда.

Он отметил, что Энцио Бассалино находится вне досягаемости, он окружен своими людьми, старыми боевыми петухами в залоснившихся костюмах, со спрятанными в карманах руками, готовыми к моментальному действию.

Ник и Анжело Бассалино приехали вместе в одной машине. Они тоже были окружены охраной, пока стояли на обочине в ожидании матери и сестры Анны Марии, подъехавших в следующей машине месте с детьми.

Лерой сидел неподвижно, наблюдая, замечая каждую деталь.

Он умел ждать. Первые слова, которые он мог припомнить, говорились ему еще в раннем детстве, были «Сиди тихо и жди. Ты меня понял? Просто жди». Мать говорила ему эти слова каждый день, оставляя его в коридорах гостиниц. И только когда он подрос настолько, что мог подглядывать в замочную скважину, он выяснил, почему она хотела, чтобы он ее ждал.

Приехал Фрэнк Бассалино. Лерой так сильно сжал баранку, что суставы пальцев побелели. Это был единственный симптом того, что Фрэнк именно тот человек, которого он ждет.

Потом все они – семья, родственники и друзья – исчезли за воротами кладбища.

У ворот остались только четверо мужчин, они разделились на две пары и встали по обе стороны ворот, цепко оглядывая подходы.

Лерой не двигался в течение десяти минут, потом вылез из автофургончика, открыл заднюю дверцу, вытащил оттуда огромный венок и не торопясь понес его к входу на кладбище.

Один из мужчин, стоявших у ворот, преградил ему дорогу.

– Эй! Чего тебе надо?

– Приказано доставить на похороны Бассалино, – торжественно объявил Лерой.

– Оставь здесь.

– Конечно, – он положил венок на землю, выудил из кармана квитанционную книжку. – Пожалуйста, распишитесь здесь.

Телохранитель нацарапал неразборчивую подпись. Лерой медлил, словно ожидал чаевых.

– Вы хотите, чтобы я отнес венок туда? – спросил он. – Я получил приказание положить его на могилу.

– Оставь, где лежит. Лерой пожал плечами.

– Это ваши похороны, – пробормотал он, возвращаясь к своему фургончику.

Ровно через шесть минут четверо охранников, стоявших у ворот кладбища, были разорваны на клочки.

Лерой, остановивший фургончик в трех кварталах от кладбища, хорошо слышал взрыв. Он подождал еще с полминуты и пошел обратно, неся в руках пакет, завернутый в коричневую бумагу.

Воздух разрывали сирены полицейских машин. Толпа разрасталась.

Лерою не составило труда положить свой пакет на переднее сиденье лимузина Фрэнка Бассалино. Шофер выскочил из машины и стоял в толпе у ворот кладбища. Выстроившиеся в ряд лимузины были пусты. Лерой подумал, что мог бы оставить по пакету в каждой машине. Но Даки К. Уилльямс хотел не этого.

Через несколько минут показались торопливо идущие Энцио и его сыновья. Царила суматоха, женщины плакали и кричали, толпа все увеличивалась. Лерой удалился Прогулочным шагом. Первая часть его работы была успешно выполнена.

 

ГЛАВА 37

Анжело ощутил страх в желудке, твердый, горящий комок откровенного ужаса.

Они стояли у могилы, когда услышали взрыв. Он инстинктивно бросился на землю, прикрывая голову руками.

О, Боже, что за шум! И вообще, что он делает в этом безумном городе, когда его место в безопасном Лондоне?

Ник поставил его на ноги.

– Стой спокойно, – приказал он. – Не паникуй. Бога ради, веди себя как мужчина.

Энцио уже посылал своих людей выяснить, что происходит.

Через несколько минут они вернулись с плохой новостью. Бомба.

Энцио немедленно взял командование в свои руки.

– Идите все в машины. Будьте осторожны. Держитесь группами. Джолли, Сегал, сопровождайте Фрэнка. Ник, приглядывай за Анжело.

На Фрэнка, похоже, взрывы бомбы не произвели никакого впечатления. Он пил с утра и с помощью фляжки, засунутой в задний карман брюк, собирался так и закончить день пьяным.

– Поезжайте прямо в аэропорт, – приказал Энцио. – Не заезжайте ни в дом Фрэнка, ни в отель.

Никто с ним не стал спорить. Когда вокруг рвались бомбы, провести уик-энд в Майами казалось неплохой идеей.

– Я возьму Фрэнка с собой, – предложил Ник.

– Нет, оставайся с Анжело, – настоял Энцио, заметив как бледен младший сын и как он дрожит. – Джолли и Сегал позаботятся о Фрэнке.

Ник не спорил. Все, чего он хотел, так это убраться отсюда раньше, чем появятся полицейские. Пусть с ними имеет дело Энцио – у него достаточно связей.

Они сели в машину. Анжело отвалился на спинку сиденья.

– Эти ребята… – бормотал он. – Бедные ребята…

– Ты лучше возблагодари свои яйца, что это был не ты, – мрачно сказал Ник. – Это вполне могло случится.

– Я? – не поверил Анжело. – Почему я?

– Ты, я, Фрэнк, какая разница? Мы все Бассалино. Анжело безнадежно кивнул. Да, все они Бассалино, а это значит, что каждый, кто объявляет войну Энцио, автоматически включает в число мишеней и трех его сыновей.

– Как ты думаешь, кто…

– Послушай, малыш, я сейчас не хочу разговаривать, – прервал его Ник. – Сиди и отдыхай, разглядывай что-нибудь, только оставь меня в покое. Мне нужно кое о чем подумать.

Он прикрыл глаза. Весь день он пытался привести свои мысли хоть в какой-то порядок, и это оказалось совсем не просто. Как для непьющего человека мучиться похмельем. Лара перевернула всю его жизнь Святой Иисус, она ведь спланировала это, она хотела, чтобы я застал ее в постели с этим итальянским мешком дерьма.

Она просто первостатейная шлюха.

И все же…

Он надеялся, что хорошо стукнул того парня. Он хотел бы уничтожить ее.

Что же касается Эйприл Кроуфорд, то она и Сэмми Альберт скоро окажутся вчерашней новостью. Если серьезно подумать, они заслуживают друг друга.

Лара Кричтон представляет собой нечто совершенно иное. Когда все эти неприятности кончатся и он сможет сосредоточиться, он намерен что-то предпринять в отношении ее. Она не из тех женщин, от которых легко отказаться.

– Не могу понять, почему я не мог оставаться в Лондоне, – пожаловался Анжело, прерывая раздумья Ника.

Прежде, чем Ник ответил, они услышали взрыв. Он раздался сзади.

Сзади шла машина Фрэнка.

 

ГЛАВА 38

Принц Альфредо Массерини страдал из – за разбитого носа.

– Я взыщу с этого человека все до последнего доллара, – клялся он, лежа в отдельной больничной палате, его безупречный римский нос был в гипсовой повязке.

– А ты не знаешь, кто он, – спокойно возразила Лара. Принц Альфредо в сердцах выругался по-итальянски, потом объявил:

– Лара, ты очень глупая девочка. Я думал, что у нас, быть может, есть будущее, но теперь… – Он передернул плечами, явно отбрасывая такую возможность.

Лара встала со стула, стоявшего у постели, и согласно кивнула.

– Ты прав, Альфредо. Совершенно прав.

Она пошла к двери. Ей надоел он и его хныканье. Новость о неожиданном бракосочетании Эйприл Кроуфорд и Сэмми Альберта была уже во всех газетах. Что теперь делает Ник? Раздумывает? Пришел в отчаяние?

– Куда ты собираешься? – надменно спросил Альфредо. Она покачала головой.

– Быть может, в Париж. Или на Багамы. Не знаю.

– Подожди несколько дней, – снисходительно сообщил он. – Я прощу тебя. Мы поедем куда-нибудь вместе.

– Но я не хочу, чтобы меня прощали, – ответила она, ее зеленые глаза сверкнули. – Я не девочка, Альфредо. По правде сказать, я сожалею о твоем носе. Я сожалею обо всем. Но будет лучше, если мы больше не будем видеть друг друга.

– Лара! – Он был шокирован. – Что ты имеешь в виду? Я ждал тебя последние недели, я наметил в отношении нас определенные планы. Моя мать, она хочет познакомиться с тобой. Мы сначала отправимся кататься на лыжах, потом поедем в Рим и я представлю тебя моей семье.

– Нет, – твердо сказала она. – Все кончено.

Она вышла из палаты, не слушая, как он разразился бурным потоком итальянских слов.

Идя по коридору, она ощущала себя совершенно опустошенной. Ничего не случилось, просто ничего. Она очень устала, и единственное ее желание – залезть в постель, зарыться в подушки и заснуть. Может, на несколько дней.

Она хотела несбыточного. Она хотела, чтобы Маргарет была рядом и она могла бы обсудить с ней все.

Выйдя на улицу, она села в машину и закрыла глаза.

– Ко мне домой, – сказала она шоферу.

– Город сошел с ума, – сообщил ей шофер. – Банды взрывают друг друга. Стало просто опасно ездить по улицам.

Трупов для опознания не оказалось. Хоронить было некого. Фрэнка Бассалино разорвало на тысячу мельчайших кусочков. Двое, ни в чем не повинных людей, оказавшихся поблизости от машины, были убиты, многие ранены дождем стекла из выбитых окон ближайших домов.

Ник не стал пробираться к месту взрыва. Ему достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что у Фрэнка не осталось никаких шансов. Он моментально взвесил все обстоятельства, вытащил Анжело из машины, в которой они ехали, и, крепко держа его под руку, потащил прочь от места взрыва.

Анжело был слишком потрясен и не мог вымолвить ни слова. Ник шел быстро, они уже миновали три квартала, когда мимо них промчалось несколько полицейских машин.

Когда Ник убедился, что их никто не преследует, он остановил такси и приказал отвезти как можно быстрее в аэропорт.

– Кто-то заплатит за это своими яйцами, – произнес он наконец. – Это я сделаю. Я оторву его яйца и настрогаю из них начинку для колбасы салями.

Анжело был совершенно раздавлен.

– Кто сделал это? – спросил он, стараясь, чтобы его голос не выдавал дрожь страха.

– Это мы узнаем, – мрачно сказал Ник. – Мы всегда узнавали. Никому еще не удавалось безнаказанно убивать Бассалино.

– Ты начинаешь говорить как Энцио.

– Надеюсь, братишка. Я очень на это надеюсь.

Рио Джава прилетела Нью-Йорк и увидела заголовки в газетах.

Она поехала прямо на квартиру Касс. Там она застала Даки.

– Это ты устроил? – спросила она. Он ответил ей неопределенным жестом.

– Может, я, а может, не я. Не мы одни хотим увидеть падение семьи Бассалино.

– Ладно, только не трожь Анжело. Он мой. Понял, братец?

– Конечно, – согласился он. – Если ты получишь его первая.

– Я не собираюсь получать его. Я только хочу морально уничтожить его. Разве мы не это планировали?

Даки кивнул.

– Так планировали раньше. Теперь обстоятельства изменились.

– Что ты имеешь в виду, какие обстоятельства?

– Давай назовем это небольшой расовой проблемой и оставим все так, как есть.

– В задницу все расовые проблемы! – взорвалась Рио.

– Послушай, – сердито сказал он, – у тебя был твой шанс и ты его проворонила. Теперь моя очередь.

– Вот как, – сказала она ледяным голосом, – ты полагаешь, что я откажусь от всех своих планов на основании того, что ты говоришь.

– Ты умная девочка.

– Не называй меня девочкой, ты, задница.

– Бетт и Лара уже вышли из игры, – поспешно вмешалась Касс, стараясь избежать ссоры. – Я думаю, Рио, что Даки прав.

Рио обернулась к ней.

– Ах и ты туда же? Ладно, зае…сь ты тоже. Глаза Даки смотрели на нее жестко и холодно.

– Жаль, что ты не черная.

– Я многоцветная. Так смешнее.

– Ты сейчас писаешь кипятком потому, что не можешь дальше вести сои интеллектуальные игры.

– Я могу делать то, что мне нравится, Даки. И не забывай этого.

Он кивнул в знак согласия.

– Конечно, бэби. Только не подходи близко к Бассалино, потому что иначе твоя длинная, костистая многоцветная задница будет лететь до ада и обратно. О'кей, бэби?

 

ГЛАВА 39

Мэри Энн Огест улыбнулась Клэр и та сказала:

– Сладкая моя, ты просто поражаешь меня. Дела идут отлично. Мистер Форбс остался сегодня очень доволен, а добиться того, чтобы мистер Форбс был доволен – это уже комплимент.

– Он пообещал скоро еще приехать, – сообщила Мэри Энн, закидывая руки за голову, так что белый короткий халатик пополз вверх, приоткрывая прелестный треугольничек волосиков кофейного цвета.

Взгляд Клэр скользнул туда, в это сокровенное место. С этой девицей сложностей не будет. Некоторые из них рождаются для того, чтоб стать шлюхами.

Мэри Энн шлепнулась спиной на постель, раздвинув ляжки.

– Послушай, Клэр, я хотела бы прогуляться, – самым невинным голоском пролепетала она. – Я просто начинаю беситься от того, что я все время здесь заперта. Мне нужен свежий воздух.

– На следующей неделе, – пообещала Клэр. Мэри Энн надула губки.

– Ты можешь доверять мне, я не собираюсь убежать. Мне нравится здесь. Ты мне нравишься…

Она подарила своей тюремщице долгий взгляд. Клэр придвинулась ближе к постели.

– Ты умная девочка. С тобой нет хлопот. Такая девушка, как ты, если захочет, может заработать кучу денег. Теперь, когда мы сделали тебе новую прическу, ты выглядишь прелестно.

Мэри Энн улыбнулась.

– Энцио такая прическа не понравилась бы.

Клэр присела на постель и ее пальцы как бы случайно стали двигаться по ноге Мэри Энн к пушку волос.

– У Энцио, – сказал она, – не будет возможности судить какова у тебя прическа.

Мэри Энн хихикнула, раздвинув ноги.

– Ты ведь лесбиянка, Клэр? – спросила она, облизывая губы.

– Я в своей жизни видела слишком много пузатых мужиков с вялыми членами, чтобы быть иной. – Наступила пауза. – Ты когда-нибудь пробовала?

Мэри Энн снова захихикала.

– Мистер Форбс не смог заставить меня кончить. Я сказала ему, что маленькая шишечка могла бы сделать это, но мистер Форбс сказал, что это уже моя работа.

Клэр медленно наклонялась, глаза ее засверкали.

– У мистера Форбса испорченное воображение. Мэри Энн вздохнула и откинулась на спину, готовая обслужить Клэр.

Так прошло пять минут. Клэр была совершенно поглощена манипуляциями, которые она проделывала рукой.

Мэри Эн осторожно сунула руку под кровать и крепко сжала ножку от стула, которую заранее спрятала там. Она приподнялась настолько, чтобы видеть коротко остриженную голову Клэр. Она застонала, поощряя Клэр активизировать ее действия. Потом медленно, словно не желая кого-то побеспокоить, она подняла ножку стула и со всей силой ударила ею по голове Клэр. Раз, два, три.

Когда Клэр салилась на пол, вокруг была кровь и Мэри Энн очень сожалела об этом. Но дело в том, что она совершенно не собиралась жить здесь взаперти и чтобы ее заставляли быть проституткой. О, нет. Нет, дорогая, нет. Это не для Мэри Энн Огест. Не после того, как она тяжело трудилась и жила с Энцио все эти месяцы. Она заработала эти драгоценности, туалеты и две меховые шубки. Эти вещи принадлежит ей, они стоят денег – достаточно денег, если она продаст их, чтобы она могла вернуться в маленький городок в Техасе, откуда она родом, и приобрести там хороший маленький бизнес. Может быть, косметический салон. Она знала, что жизнь с Энцио вечно длиться не будет, и соответственно все спланировала.

Она поспешно оделась, вытащила из сумочки Клэр деньги и ключи.

Мэри Энн Огест владела кое-какой собственностью и – сукин он сын! – она собиралась получить ее.

 

ГЛАВА 40

На следующий день дом в Майами гудел от активной деятельности. Шло совещание.

Энцио сидел за своим письменным столом, глаза обведены красными кругами, плечи грузно опущены. Рядом с ним стоял Ник, он главным образом и говорил, выталкивая жесткие и быстрые слова.

Энцио выглядел на десять лет постаревшим, он только слушал, что говорил его средний сын, время от времени кивая головой, чтобы дать понять собравшимся в кабинете мужчинам, что он согласен со всем, что высказывает Ник.

Анжело ссутулился рядом в кресле. Он был перепуган и не мог этого скрыть. Лицо у него было совершенно белое и руки дрожали, когда он то и дело прикладывался к большому стакану виски. Он понимал, что нужно собраться и не дергаться. Несколько затяжек травкой успокоили бы его и остановили дрожь. Но он не мог заняться этим на глазах у отца. Его отец не одобрял употребление наркотиков.

Ник чувствовал себя неожиданно спокойным, отдавая приказания. Ему требовалась информация и он хотел получить ее немедленно. За точную информацию он пообещал награду в десять тысяч долларов.

Совещание закончилось и люди разошлись.

– Роза, – пробормотал Энцио. – Христа ради, кто-то должен пойти и сказать ей.

Анжело спрятал глаза за стаканом. Он панически боялся мать. Она всегда наводила на него страх. Фрэнк был ее любимцем, Ника она признавала, но для Анжело она всегда оставалась сумасшедшей Розой.

– Я скажу ей, – промолвил Ник, избавляя Анжело от необходимости искать отговорки. Он мог общаться с матерью, если она бывала в хорошем настроении. Иногда ему даже удавалось вызвать слабую улыбку на ее обычно неподвижном, Как у покойника, лице. – Я сейчас пойду к ней.

Роза сидела в своем обычном кресле у окна, глазея на двор. Ник тихо подошел к ней сзади и обнял ее за плечи.

– Чао, мама.

Он ужаснулся, какой худенькой она выглядит. Роза глянула на него, не проявив никакого удивления, хотя последний раз видела его более года назад.

– Мне очень жаль, мама, что я так давно у тебя не был, – сказал он. – Но ты ведь знаешь, как это бывает. Я был занят делами на Побережье. Ты хорошо выглядишь, правда, правда.

Ник помнил свою мать до того, как она заперлась, отгородила себя от мира. Помнил ее потрясающую красоту, жизнерадостный характер, помнил, как легко она завоевывала друзей.

Помнил он и ту ночь, когда все случилось. Ему тогда исполнилось шестнадцать и он ушел из дома на свиданье с девушкой. Когда он вернулся, Элио встретил его в дверях и сказал, что мать заболела.

– Ночевать сегодня будешь в моем доме, – сказал Элио, – Анжело и няня уже там.

Элио не дал ему даже войти в дом, чтобы взять зубную щетку.

Две недели ему не разрешали возвращаться домой, а когда в конце концов позволили, он обнаружил, что мать заперлась в своей комнате и отказывается разговаривать с кем бы то ни было из них. Несколько лет она хранила молчание, пока Энцио не перевез их всех в особняк в Майами. Там она засела в своей комнате у окна, выходящего на бассейн, и никогда оттуда не выходила, хотя иногда соизволяла разговаривать со своими сыновьями.

– Фрэнк умер, – выпалил Ник. – Это был… несчастный случай.

Роза обернулась и посмотрела на него. У нее до сих пор были самые поразительные глаза, какие он когда – либо видел. Они так сверкали, что казалось, могли прожечь в тебе дыру. Ее глаза все сказали ему, они умоляли его раскрыть больше.

– Ну… я мало что знаю… Он ехал в лимузине. Произошел взрыв…

Он обнял мать. Что еще мог он ей сказать?

– Энцио, – прошептала она и в ее шепоте звучал приговор. – Basta!

 

ГЛАВА 41

– Наноси удар прежде, чем они ответят на предыдущий удар.

Таков был приказ, который Лерой Джезус Боулс получил от Даки К. Уилльямса. Вот почему он сейчас находился на пути в Майами. Это было долгое путешествие на машине, но лететь самолетом со всем необходимым ему оборудованием представлялось слишком опасным. В аэропортах теперь так заняты обеспечением безопасности, багаж проверяют, пассажиров обыскивают. Ему не дадут и близко подойти к самолету.

Его черный «мерседес» с урчанием мчался по скоростной автомагистрали. Лерой чувствовал себя совершенно раскованным, ум его не был ничем отягощен и он мог спокойно обдумать предстоящую операцию.

Он тщательно осмотрел особняк Энцио Бассалино за несколько дней до приезда туда семьи. Энцио оставался в Нью-Йорке, поэтому территория охранялась не так тщательно. В отсутствие семьи оказалось сравнительно несложно проникнуть в дом, выдавая себя за телефонного мастера. Старый, как мир, трюк, но поскольку телефон молчит, то трюк всегда срабатывает. Вы перерезаете провод, выжидаете двадцать минут, потом появляетесь – «Телефонный мастер, у вас линия не в порядке». Охрана проверяет телефон, смотрит фальшивое удостоверение и кивает, разрешая войти. Сначала тебя кто-нибудь повсюду сопровождает. Потом им это надоедает и ты оказываешься совершенно свободен в своих действиях. Можешь делать все, что тебе нужно.

Он осмотрел дом так, как ему хотелось. Осталось только несколько последних штрихов. Он знал, как ведут себя охранники у ворот, как действует система тревоги, какие там собаки.

Это было волнующее предприятие, вызов на состязание, и Лерой предвкушал предстоящий матч.

Мэри Энн купила черный парик. Он очень мило целиком покрывал ее блондинистые волосы. Потом она купила джинсы, тенниску, мужскую рубашку и темные очки. Она торопливо зашла в дамский туалет, смыла весь грим и переоделась. Вышла из туалета она совершенно другой девушкой.

Такси доставило ее в аэропорт, где она купила билет до Майами.

Она очень нервничала. В сумочке Клэр оказалось много денег и Мэри Энн была уверена, что кто-нибудь будет преследовать ее из-за этого. Только они ее не обнаружат – она сама себя не узнавала в зеркале.

Она купила кое-какие журналы и прошла в самолет.

Командование взял на себя Ник. Старик буквально развалился на части, его возраст неожиданно, как-то молниеносно дал себя знать.

Анжело сидел рядом и без конца дергался, пока Ник не послал одного из своих людей за сигаретами с травкой, чтобы брат успокоился.

После совещания Ник позвонил в Лос Анжелес, чтобы узнать, как идут дела его фирмы. Похоже, там все было в порядке. У него в Лос Анжелесе работали хорошие люди. Люди, которым он мог доверять.

Он не переставал думать о Ларе. Эйприл осталась каким-то далеким воспоминанием. Значит, он не будет мистером Эйприл Кроуфорд. Большое дело! Ну и что?

Старик отдыхал, а Анжело играл в карты около бассейна.

Ник позвонил на ворота. Никаких проблем. Он поставил туда еще одного человека. Теперь там, в состоянии постоянной боевой готовности дежурили трое, и никто не мог проникнуть внутрь поместья без личного разрешения Ника.

Семья Бассалино оказалась под прицельным огнем и Ник не мог рисковать.

Он поднял трубку телефона и набрал номер Лары в Нью-Йорке. Он ничего не мог с собой поделать.

Она ответила не сразу.

– Послушайте, леди. Тебе повезло, что я не убил того сукиного сына, – угрожающе сказал он. Она промолчала, тогда он продолжил. – Если я опять обнаружу кого-нибудь в постели вместе с тобой, то его дни сочтены. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Ты сломал ему нос, – спокойно сказал она.

– Ну да? Какой позор!

– Это не шутка. Он вероятно возбудит против тебя судебное дело.

– Я дрожу от страха весь, с головы до ног.

– Зачем ты звонишь мне?

– Хочу и звоню.

Она обрадовалась до смешного, услышав его голос, и все-таки она не могла вот так вот сдаться и пасть в его объятия только потому, что Эйприл вышла замуж за Сэмми и Ник теперь свободен.

– Я в Майами, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты сразу же поехала в аэропорт и села в первый же самолет, вылетающий сюда. У нас есть многое, о чем надо поговорить.

У нее перехватило дыхание.

– Ты сошел с ума?

– Да, я схожу с ума, – с отчаянием в голосе ответил он. – Схожу с ума по тебе. Ты нужна мне здесь, Лара. Это не имеет никакого отношения к Эйприл и Сэмми. Я хочу тебя. Не покидай меня, бэби.

– Я не могу, Ник. Я…

– Не борись с собой, любимая. Мы принадлежим друг другу и ты это знаешь. Я пошлю человека в аэропорт, встретить тебя, он привезет тебя прямо в дом.

Она почувствовала, как закружилась у нее голова. Он нуждается в ней. Он хочет ее.

– О'кей, – прошептала она.

Что за дьявол, никогда в своей жизни не принимала она непродуманных решений. Теперь пришла пора рискнуть и совершить что-то просто для Лары.

Не давая себе времени передумать, она принялась бросать кое-какие вещи в сумку, напевая себе под нос, пока вдруг ее как ударило – она вспомнила слова Касс. Тогда она к ним не прислушалась, а теперь они вспыхнули у нее в мозгу.

«Пусть Даки делает то, что хочет. Я не уверена, что он задумал, но как бы то ни было, я не думаю, что будет безопасно находиться поблизости от Бассалино».

Ее охватила паника. Она торопливо позвонила Касс.

– Что ты имела в виду, когда сказала, что быть поблизости от Бассалино не безопасно? – Потребовала она ответа. – Что собирается предпринимать Даки?

– Я не знаю, – ответила Касс. – Я предполагаю, что он собирается покончить…

– Покончить с кем?

– Я не знаю.

Положив трубку, Лара пыталась дозвониться до Даки. Телефон в его квартире не отвечал.

О, Боже! Она должна увидеть Ника, рассказать ему всю правду, предостеречь его.

Кончив упаковываться, она позвонила вниз швейцару, чтобы он вызвал машину.

Она должна лететь в Майами. И как можно быстрее. Другого способа предупредить Ника у нее нет.

Роза Бассалино, сидя в своей комнате, предавалась скорби. У нее не было слез оплакивать своего старшего сына. Ее слезы иссякли много лет назад.

Конечно, это все вина Энцио. Во всем и всегда виноват Энцио. Хватит! Подонок! Большой человек с большой палкой в брюках.

Он отлучил от нее Фрэнка, потому что знал, что Фрэнк ее любимец.

Стоило ей закрыть глаза и перед ней во всех подробностях возникала та ночь много лет назад, когда Энцио и его люди резали Чальза Кардуэлла на кусочки у нее на глазах. Как от туши мяса, они отрезали, расчленяли и разрубали.

Звери!

И все это время Энцио держал ее, его руки сжимали ее груди, все его тело напряглось от возбуждения.

Роза подавила рыдание, когда все эти воспоминания нахлынули на нее. Она выглянула в окно. Все было на месте – бассейн, трава, деревья. Она натренировала свое сознание, чтобы оно не воспринимало ничего, концентрировалось на пейзаже. За эти годы она даже приучила себя не замечать череду шлюх Энцио.

Сегодня эта выработанная привычка оказалась не действенной. Сегодня напоенный солнцем сад и буйная зелень не успокаивали ее.

Роза Бассалино вовсе не была сумасшедшей. Она была такой же нормальной, как и все. Но, чтобы оставаться в здравом рассудке, она должна была отгородить себя от мира, а теперь она могла ощутить как растет в ней ярость, придающая ей новые силы.

Ради своих детей она годами не выходила из своей комнаты. Это избавляло их от страданий, от того, что она могла совершить, если когда-нибудь вернется в реальный мир.

Теперь все это не имело значения. Фрэнка больше нет в живых. И это вина Энцио. Роза встала и отошла от окна.

Она знала, что ей делать. Ее разум впервые за семнадцать лет был совершенно ясным.

 

ГЛАВА 42

– Анжело, тебя к телефону, – сообщил, подходя к бассейну, Элио.

– Меня?

– Да, женщина.

Элио это было совершенно не интересно. Анжело положил карты. Никто не знал, где он находится. Он взял телефон, установлений около бассейна.

– А, это ты, маленькая шишечка, – произнес знакомый голос. – Ты думал смыться и надеялся, что тебя нигде не найти, бэби!

Он узнал этот голос тут же. Это было не трудно.

– Рио! Как ты нашла меня?

– Я вынюхала тебя бэби, – рассмеялась она. – Мы все еще друзья?

– Послушай, это случилось всего один раз.

– Конечно, конечно. И ты возненавидел это – правильно?

Он вновь ощутил то же возбуждение, которое испытал тогда в ее квартире.

– Я больше по этой дорожке не пойду, – медленно произнес он.

– Да, ладно, – насмешливо ответила она. – Сейчас ты со мной говоришь. А я здесь, в отеле «Фонтенбло» с двумя божественными новыми друзьями, которые умирают от желания встретиться с тобой. Нам прийти к тебе или ты принесешь свою миленькую тугую задницу сюда?

Горло у него пересохло и сдавилось.

– Я не могу увидеться с тобой сегодня, – слабым голосом произнес он.

Ник строжайше распорядился, чтобы никто не выходил из дома.

Ее голос звучал в телефонной трубке призывно.

– Послушай, Анжело, бэби, я лежу голая и исхожу от желания, а я никогда не принимаю отказов. Мои друзья тоже голые и исходят от желания и очень, очень хотят проделать все, что пожелает твое маленькое сердечко. На них произвела огромное впечатление твоя предстоящая публикация. Я показала им фотографии – фотографии, которые, я уверена, ты не захочешь, чтобы их увидел твой папочка. Так что приезжай немедленно, бэби.

Ему и так хотелось поехать, а теперь он просто должен был поехать. Единственная проблема – как выбраться из дома.

Единственная проблема была – как проникнуть в дом.

Мэри Энн как никто другой знала, как тщательно охраняется особняк Бассалино. Она прожила здесь все эти месяцы и знала, какие строгие правила установлены Энцио, чтобы близко не допускать посторонних людей.

Однако она делал ставку на то, что она не посторонняя Она была девушкой Энцио, его любовницей, и все должны были знать, что она уехала в Нью-Йорк вместе с ним всего неделю назад. И выглядело совершенно естественным, что она вернулась вместе с ним. Она не думала, что Энцио станет оглашать, что отослал ее. Он, конечно, сказал Элио, поручил ему эту грязную работу, но, если не считать этого обстоятельства – она была уверена, что знает его достаточно хорошо, чтобы надеяться, что он держит все про себя.

У Мэри Энн был план. Рискованный план. Но при удаче и при том условии, что у ворот окажутся охранники, которые знают ее, этот план выполним.

– Я еду в аэропорт, – сказал Ник.

– Слушай, я поеду с тобой, – вырвалось у Анжело. Что может быть лучше, поехать с братом в аэропорт, а там в подходящий момент смыться.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Ник. – Ты останешься здесь вместо меня. Неизвестно, какой они сделают следующий ход.

Анжело колебался. Он не хотел спорить с Ником, но ему во что бы то ни стало нужно вырваться из дома.

Ник уже шел к двери и Анжело решил не сдаваться. Наверное, будет легче улизнуть отсюда в отсутствие Ника.

– Конечно, я присмотрю здесь за всем, – сказал он. – Ты можешь положиться на меня.

 

ГЛАВА 43

Энцио проснулся около пяти часов утра. Окна его спальни выходили на бассейн и он, поднявшись с постели, подошел к окну и некоторое время глазел туда.

Он чувствовал себя старым и усталым. К таким ощущениям он не привык. Проклятый возраст. Через два месяца ему исполнится семьдесят. Фрэнку было только тридцать шесть, а эти мерзавцы убили его, убили в расцвете сил, убили Фрэнка Бассалино.

Энцио выругался про себя, он бормотал нескончаемые проклятья, это звучало как молитва из непристойностей.

Он хотел бы пойти к Розе, она единственный человек, который может понять боль, испытываемую им.

Но это невозможно. Роза поклялась никогда не разговаривать с ним, а он знал свою жену. Она будет карать его до конца его дней. Она еще должна быть счастлива, что он не выгнал ее.

Может, следует навестить девушку, которую он вывез из Нью-Йорка – которую Коста Геннас предложил ему – как ее зовут? Мабел? Нет, Мириам. Правильно, Мириам. Ее отправили в его дом в Майами и поселили в той же комнате, где жили ее предшественницы, но он до сих пор ни разу не навестил ее.

– Мерзость! – Он с неожиданной злостью сплюнул на пол. Все они сплошная мерзость, эти женщины, которых он может купить. Кроме того, он не мог возбудить в себе половую активность. В его возрасте это становилось все труднее.

Он опять лег. Может, удастся еще поспать, может, почувствует себя чуточку лучше.

Перед его умственным взором сплывали картинки детства Фрэнка. Они звали его Фрэнки, мальчишка напоминал сильную маленькую обезьянку. Энцио вспомнил день, когда у Фрэнки выпал первый зуб. И тот день, когда он научился плавать. И тот случай в школе, когда Фрэнки избил парня вдвое его крупнее. Как тогда гордился им Энцио! Когда Фрэнки исполнилось тринадцать, Энцио свел его к первой в его жизни женщине – восемнадцатилетней проститутке. Энцио вел себя как настоящий мужчина. С того дня они звали его уже Фрэнк.

Энцио усмехнулся, хотя глаза его были полны слез.

Дверь спальни тихо открылась. В первый момент он не сразу смог различить, кто там стоит в дверях. Потом узнал Мэри Энн Огест с ее дразнящими светлыми волосами, в маленьких красных бикини, длинными ногами и большими сиськами.

– Привет, сладкий мой, – сказала она, мило улыбаясь. Он заворчал, пытаясь сесть в постели. Разве он не отослал ее? Разве Элио не занялся ею? Мэри Энн подошла поближе.

– Как чувствует себя мамочкин большой плохой мужчина? – проворковала она, развязывая верхнюю часть бикини и позволяя своим грудям вывалиться наружу.

В голове у Энцио все перепуталось. Придется дать Элио хороший нагоняй. Впрочем, какое все это имеет значение? Мэри Энн была именно тем, в чем он сейчас нуждался. Она знала, что ему нравится, его причуды и прихоти.

И вдруг он уже не чувствовал себя стариком под семьдесят, он вновь стал ощущать себя Бассалино, былым жеребцом.

Мэри Энн склонилась над ним, ее груди дразняще покачивались перед его лицом. Он открыл рот и попытался укусить ее податливый сосок.

Она хихикнула, ее рука теребила его пижамные брюки.

Он закрыл глаза и вздохнул, ощущая как начинает вставать его член.

Его рот был полон ее соском, когда она точно, без шума выстрелила ему в сердце.

 

ГЛАВА 44

Анжело покинул дом вскоре после того, как уехал Ник. Он просто вышел из дома, сел в свой старый «мустанг» с повышенной мощностью мотора и выехал за ворота, помахав рукой охранникам, когда они выпускали его машину. Все просто. В конце концов он Бассалино, кто может останавливать его?

Он включил радио. Пел Бобби Уомак. Пел громко и четко. Здорово. Анжело чувствовал себя превосходно, несколько возбужденным, но не слишком. Смерть Фрэнка совершенно расстроила его. Эта еб…я бомба в центре Нью-Йорка – просто ужасно. Но Анжело не мог изображать, что у него разбито сердце. О'кей. Конечно, Фрэнк был его братом. Но он всегда вел себя как отвратительный подонок. Между ними никогда не было никакой любви.

Мысль о том, что он опять увидит Рио, вызывала у него бурную радость. Она позвала его. Он не звонил ей, не унижался, вымаливая возможность оправдаться. Она выследила его и прилетела в Майами специально, чтобы увидеть его.

Он нажал на педаль акселератора. Нельзя заставлять ее ждать. Рио не та женщина, которая будет ждать.

Он повернул рычажок радио, усилив громкость. Диск-жокей болтал что-то на слэнге музыкантов, возбуждая своих слушателей и приглашая их послушать Джеймса Броуна. Мужчина. Сексуальный, сексуальный, сексуальный.

Анжело не удержался оттого, чтобы громко рассмеяться. Джеймс Броун напомнил ему первую их встречу с Рио. Тогда в магнитофоне крутилась лента «Секс-машина». Анжело включил приемник на полную громкость и звуки заполнили все вокруг оглушающим ревом. Форсируя мотор, Анжело выжал педаль скорости до самого пола.

– Рио, бэби! – орал он. – Я еду к тебе.

Он не заметил красного света впереди. «Мустанг» вырвался на перекресток и врезался в бок массивного бензовоза.

Анжело погиб в ту же секунду, а вот в радиоприемнике продолжала звучать песня Джеймса Броуна.

 

ГЛАВА 45

– Привет, – Ник схватил ее обеими руками и стал пристально вглядываться в ее зеленые глаза.

Лара улыбнулась.

– Ты сам приехал в аэропорт.

– Я не мог больше ждать. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты самая прекрасная женщина в мире?

– Я люблю тебя, Ник, – сказала она просто. – Вот почему я прилетела.

– Вот теперь эта леди говорит все, как оно есть. – Он поцеловал ее. – Я тоже люблю тебя, принцесса. У тебя есть багаж?

Она кивнула.

– Одна сумка.

Он взял ее за руку и крепко держал, пока они шли через аэровокзал за ее багажом.

– Послушай, – сказал он. – Я так многое хочу рассказать тебе.

– Я тоже должна многое рассказать тебе, Ник.

– О'кей. У нас для этого будет все время в мире, правда?

– Конечно, будет.

Он остановился, сжал ладонями ее лицо и поцеловал ее, это был долгий, медленный поцелуй.

– Это замечательно увидеть тебя. Когда мы приедем домой, ты увидишь мою семью. Она непохожа на другие семьи. Мы сейчас переживаем тяжелое время. Объясню тебе все позже. Сейчас я хочу одного – чтобы ты была рядом. Ты в порядке?

Она кивнула. Она-то была в порядке. Слава Богу, он жив и невредим. Вскоре она должна будет предупредить его в отношении Даки, рассказать ему всю историю. А когда он узнает, что будет потом? По-прежнему ли он будет хотеть ее? Или на этом все кончится?

Она глубоко вздохнула. Раз уж между ними возникают отношения, правда должна быть рассказана.

– Вот мой багаж, – показала она на свою сумку. Ник подал сигнал носильщику и они направились к машине.

 

ГЛАВА 46

Мэри Энн Огест спокойно вышла из спальни Энцио. За дверью ее ждала сумка, в которую она аккуратно упаковала все свое имущество. Она нашла свои вещи там, где оставила их, и не предвидела никаких проблем, как пройти мимо охранников. Ей нужно было только гуляючи пройти по имению в своих красных бикини, словно она все еще живет здесь.

Она не была уверена, почему решила застрелить Энцио. Все оказалось так просто – маленький пистолет, который он ей дал для самозащиты, все еще лежал в ящичке с драгоценностями. А Энцио такой хладнокровный мерзавец. Бросил ее в Нью-Йорке. Послал Элио, чтобы он попользовался ею. Отправил ее в бордель в Лос Анжелес, словно она была вещью. Не дал ей взять ее вещи.

Теперь, когда дело было сделано, ее начало трясти.

Что будет, если она не сумеет выбраться отсюда?

Что, если кто-нибудь обнаружит его раньше, чем она сумеет скрыться?

Она заторопилась по коридору и к своему ужасу, как раз когда она почти поравнялась с комнатой его жены, дверь открылась и оттуда вышла сумасшедшая женщина по имени Роза.

Роза Бассалино никогда не покидала свою комнату. Мэрри Энн прожила в этом доме вот уже несколько месяцев и она знала, что эта дверь никогда не открывается.

Роза шагнула в коридор и они оказались лицом к лицу. У Розы были растрепанные черные волосы и пронзительные безумные глаза.

Мэри Энн вздрогнула, когда женщина улыбнулась ей – странной, отстраненной улыбкой. А потом Роза Бассалино подняла руку и захватив Мэри Энн врасплох, вонзила ей нож в живот.

Мэри Энн бесшумно свалилась на пол. Роза выдернула длинный нож из тела девушки и продолжила свой путь по коридору, пока не дошла до комнаты Энцио.

Он спал в постели, простыня подтянута к подбородку.

Роза начала смеяться, вонзая в него нож.

Удар, смех, удар, смех.

Это был тот самый нож, которым он много лет назад убил Чарльза Корлуэлла.

Странная и удивительная справедливость.

 

ГЛАВА 47

Часы показывали около пяти, когда Лерой припарковал свой «мерседес» на некотором расстоянии от особняка Бассалино. Он чувствовал себя усталым, день был долгий.

Вылезая из машины, он потянулся, оглядываясь вокруг. Вокруг не было никого, кто мог бы увидеть его. Большую часть работы он проделал во время прошлого своего приезда.

Открыв багажник, он вытащил маленький брезентовый мешок, открыл его и исследовал содержимое. Оставшись доволен, он направился к дому.

– О, Боже! Мы будем сидеть здесь вечно, – пожаловался Ник. – Проклятое движение.

– Успокойся, – сказала Лара, сжимая его руку. Они медленно ползли по скоростной автостраде, где машины, идущие в три ряда, еле двигались.

– Обычно эта дорога до дома отнимает не больше пятнадцати минут, – нетерпеливо сказал Ник, прикуривая, сигарету. – Сегодня нам повезет, если мы доберемся за час.

Он понимал, что должен был ждать Лару дома, это было глупостью уезжать. Мало ли что может произойти, может поступить важная информация – он должен был быть там.

– Похоже, что впереди какое-то происшествие, – сказал шофер. – Наверное, тяжелое. Когда мы ехали аэропорт, проезд был свободен.

– Сверни на следующем перекрестке, – скомандовал Ник. – Я знаю здесь короткий путь. – Он вновь сжал ее руку. – Скоро мы будем на месте, бэби.

Лерой, словно прогуливаясь, шел к воротам особняка Бассалино и остановился в нескольких ярдах от них.

Один из охранников вышел из сторожки и двинулся к нему.

Лерой очень медленно засунул руку в свой синий брезентовый мешок.

– Ну? – начал расследование охранник, сжимая рукоятку пистолета у себя на поясе.

Одним плавным движением руки Лерой выхватил из сумки ручную гранату, ловко выдернул чеку и швырнул гранату в сторожку, а сам бросился на землю. Через несколько секунд земля вздрогнула от разрыва гранаты.

Лерой сосчитал до пяти, вскочил на ноги, подхватил свой мешок, и побежал, минуя пламя, к особняку. Он бежал быстро, петляя среди деревьев.

Теперь он мог видеть дом. Парадная дверь была распахнута и люди выбегали из нее с оружием в руках. Толпа белых идиотов. Они не знали, откуда нанесен удар.

Под прикрытием высоких деревьев Лерой стал пробираться к заднему входу в дом. Никто не засек его. Эти дурачки даже не подумали о том, чтобы спустить собак. Впрочем, даже если бы они это сделали, он готов к этому.

Он добежал до окна в задней стене здания. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы высвободить провода, которые он спрятал в прошлый свой визит. Соединить провода, установить часовой механизм. Все подготовлено заранее. В этом весь секрет. Какой блистательный план.

Поторапливайся, мысленно сказал он себе. Никогда не надо задерживаться.

Он пустился бежать прочь от дома, ведя мысленно отсчет секунд.

Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть.

Беги скорее.

Пять. Четыре. Три. Две. Один. Ноль.

БАХ! Первый взрыв, а затем с интервалами в пять секунд еще взрывы по всему параметру дома, точно так, как он рассчитывал.

Неожиданно с ледяным ощущением в низу живота он понял, что совершил одну фатальную ошибку. Он осознал это, увидев свору разъяренных немецких овчарок, мчащихся по направлению к нему.

Его синий брезентовый мешок. Он забыл его на земле у окна в задней части дома, а там было свежее мясо, которое он привез, чтобы утихомирить этих собак.

– Ах, ты, дерьмо! – произнес Лерой. Это были последние слова, которые он сказал в своей жизни.

 

ГЛАВА 48

Касс Лонг была дома одна, когда по телевизору увидела новости.

Первой реакцией Касс было удовлетворение, но потом ее охватил ужас, когда телевизионные камеры, установленные на вертолете, показали руины, которые были особняком Бассалино.

Перед глазами зрителей телевизоров предстала картина полного разрушения. Все еще пылал пожар, полиция и пожарные карабкались по этим развалинам. Около плавательного бассейна лежали трупы, покрытые одеялами.

– Пока еще не установлено, – сказал комментатор новостей, – сколько еще трупов извлекут из дома. Однако власти уверены, что их будет еще больше. – Комментатор сделал паузу, пока ему подкладывали новую информацию. – Похоже, что вокруг дома была заложена серия бомб и они взрывались одна за другой через короткие интервалы. Позже мы получим дополнительную информацию. Владелец особняка в Майами Энцио Бассалино хорошо известная фигура в подпольном мире Чикаго в конце двадцатых годов, стоявшая рядом с такими его современниками, как Эль Капоне, и Бриллиантовая Нога. В последние годы мистер Бассалино жил в уединении, удалившись от дел, в своем особняке в Майами вместе с…

Касс выключила телевизор. Какое-то время она смотрела на висящую на стене фотографию Маргарет.

Пришло время возвращаться к работе… Время выходить к людям и пытаться осуществить то, чего добивалась Маргарет.

Касс точно знала, кто может взять это на себя.

 

ГЛАВА 49

Лара всегда будет помнить ужас и панику того дня, когда она была с Ником. Они находились всего в нескольких минутах езды от дома, когда начались взрывы.

– Что это? – в страхе спросила она.

До них донесся гул, похожий на далекие раскаты грома.

– Святой Боже! – заорал Ник. – Поезжай быстрее! – крикнул он шоферу.

Когда они подъехали ближе, они увидели дым пламя, вырывающееся из дома.

– Стоп! – быстро скомандовал Ник. – Поворачивай машину и отвези ее в аэропорт. Быстро. И посади ее в первый же самолет.

Выскочив из машины он побежал к дому. Картина, которая открылась ему, представляла собой просто кошмар.

– Ник! – закричала она ему вслед. – Будь осторожен! О, Боже! Будь осторожен!

Он не слышал ее, исчез в дыму, а шофер уже разворачивал машину и рванул в обратном направлении.

– Ник! – тщетно кричала она. – О, Ник! Я люблю тебя. Шофер выполнил инструкции Ника. Он отвез ее в аэропорт и посадил на самолет до Нью-Йорка. Она была в таком состоянии, что не могла спорить.

Прилетев в Нью-Йорк, она поехала прямо к Касс. Рио была уже там.

– Ты видела новости? – спросила Касс. У Лары перехватило дыхание.

– Что там на самом деле произошло?

Она знала, что произошло нечто чудовищное.

– Даки постарался, – сказала Рио без всякого выражения. – Он послал кого-то сжечь особняк Бассалино до основания. Они все мертвы. Вот результат всех наших усилий.

– Мертвы? – ровным голосом задала вопрос Лара. – Откуда ты знаешь?

– Это все было по телевидению, – мрачно сказала Касс. – Шансов спастись не было ни у кого. Дом был опоясан взрывами. Смертельная ловушка.

Вскоре приехал Даки, куря большую сигару. Он улыбнулся всем.

– Вот и наше торжество, – с ликованием объявил он. – Мы сделали это по-моему.

– По-твоему, – сказала Рио с отвращением. – Ты заставляешь меня хотеть, чтобы я не имела с этим ничего общего.

– Важны результаты, – хвастливо сказал он. – Только результаты имеют цену.

– Ты хладнокровный подонок, – сказала Лара, стараясь сдержать слезы.

Он пыхнул своей сигарой.

– Почему ты не назовешь меня черным подонком, разве не так выражаются такие люди, как ты?

– У тебя нет совести.

– Вот как, а у вас, я полагаю, она есть? Вые…ть парня по-вашему о'кей, если это срабатывает. А мой способ это дерьмо.

– Твой способ это убийство, – подчеркнула Рио.

– Они убили Маргарет, – возразил он.

– Все эти ни в чем не повинные люди… – вздохнула Касс.

– Да пусть они зае…ся, – заявил Даки. – Маргарет стоила в десять раз больше, чем каждый из них. И позволь мне сообщить тебе один маленький жизненный факт – никто, связанный с Бассалино, не может считаться невиновным.

Касс затрясла головой.

– Ты ничего не понимаешь. Маргарет не одобрила бы ничего из этой затеи. Все, чего она хотела, это чтобы продолжали ее дело.

– Ходи по земле, Касс. Я хотел отомстить. И я отомстил. Все эти подонки Бассалино мертвы. Каждый.

– Откуда ты знаешь? – безжизненным голосом спросила Лара.

– Потому что я позаботился об этом, сладкая моя. Я позаботился о том, чтобы все было проделано наилучшим образом.

Лара вернулась в свою квартиру. Ник мертв и она уже больше не могла плакать. У нее не осталось слез. Почему она не предупредила его во время? Это все ее вина.

Она не знала, что будет делать дальше. Все казалось безнадежным.

Когда зазвонил телефон, у нее было желание не брать трубку. наверное, это звонит принц Альфредо, а сейчас она не могла с ним разговаривать.

После четвертого звонка она передумала.

– Хэлло, – равнодушно произнесла она.

– Принцесса? Это на самом деле ты? Слава Богу, ты во время убралась оттуда.

Она испытала облегчение и радость.

– Ник! Ты жив!

– Я не могу сейчас говорить. Здесь происходит черт знает что. Я с полицейскими. Лара, моя мать, отец, вся моя семья…

Он закашлялся.

– Позволь, я вылечу к тебе. Я хочу быть с тобой.

– Нет. Я позвоню тебе завтра. Жди меня, любимая. Ты – все, что у меня есть.

– Ник, есть многое, что я должна рассказать тебе…

– Не сейчас.

– А когда?

– Скоро, бэби, скоро.

Она никогда ничего не рассказала ему. Не могла набраться храбрости. Он прилетел за ней в Нью-Йорк и они вместе улетели в Калифорнию. Через несколько дней они отправились на Гаваи, где обвенчались скромно, без помпы. Единственный человек, которого она известила об этом событии, была Бетт, благополучно вернувшаяся в свою коммуну и счастливая, что наконец воссоединилась со своей маленькой дочкой и своим дружком Максом.

– Я не знаю, как это случилось, но это случилось, – сказала Лара по телефону своей сестре. – Я никому больше не рассказываю, – добавила она с некоторым вызовом. – Пусть они сами узнают.

Бетт не читала ей нравоучений и не судила.

– Бассалино наказаны более чем достаточно, – спокойно сказала она. – Я надеюсь, что ты и Ник будете счастливы.

– Будем, – уверенно отозвалась Лара. – Мы собираемся уехать в Италию и там начать все сначала. Ник этого хочет и я тоже. Когда мы устроимся, ты навестишь нас?

– Можешь не сомневаться, – ответила Бетт.

 

ГЛАВА 50

Боско Сэм и Даки К. Уилльямс встретились в зоопарке.

– Я не хочу опять ходить мимо этих проклятых обезьян, – пожаловался Боско Сэм. – От меня до сих пор воняет обезьяньими писями, когда я одеваю это проклятое пальто.

Даки засмеялся.

Боско Сэм сверкнул в его сторону глазами.

– Что происходит? – спросил Даки. – Выкладывай, братец, потому что я два часа назад должен был быть на репетиции. Одна маленькая блондинка задержала меня.

– Даки, мой мальчик, мы с тобой заключили сделку.

– Совершенно верно. Никто не оспаривает этого факта.

Боско Сэм вытащил из кармана плитку шоколада и аккуратно снял обертку.

– Сделка состояла в том, что я прощаю тебе двести тысяч долларов, а ты устраиваешь удар по Бассалино. Правильно?

Даки кивнул.

– О’кей, Фрэнка Бассалино я готов числить за тобой. А другие? Даки, ты кого хочешь одурачить?

– Послушай, ты… Энцио был главной фигурой. Лерой проделал замечательную работу.

– У Лероя Джезуса Боулса задницу сжевала свора еб…х диких псов. То, что от него осталось, не узнает и родная мать. Полицейские показывали мне фото. У меня очень хорошие контакты с полицией.

– Ну и что?

– А то, что Энцио убили до того, как дом был взорван. Кто-то выстрелил ему в сердце и пырнул ножом – просто так, удовольствия ради. Ты улавливаешь картину?

Даки облизнул губы.

– Нет, приятель, не улавливаю.

– Анжело Бассалино погиб в автомобильной катастрофе. Ник Бассалино вернулся в Лос Анжелес. Я так полагаю, что ты должен мне сто пятьдесят тысяч.

– Не пытайся накормить меня дерьмом, – сердито сказал Даки. – Ты не можешь на самом деле…

– Я вот что тебе скажу, – прервал его Боско Сэм. – С процентами это составит ровно двести тысяч долларов. Два дня, дорогой мой. Я даю тебе два дня. Это очень великодушно с моей стороны.

– Прекрати, – застонал Даки. – Ты весь набит дерьмом. То, что ты хочешь сделать, это несправедливо!

– Несправедливо? Я был справедлив к тебе. Мне не нужно рассказывать тебе, что случится потом. Два дня это великодушно.

– Ты толстый мешок с дерьмом! – воскликнул Даки. – Завистливая задница! Ты получишь свои деньги.

Боско Сэм кивнул.

– Конечно, получу, мальчик Даки. Наличными. И я хочу получить их сегодня до шести вечера.

Он сунул остаток плитки шоколада в рот и пошел прочь. Даки вспотел.

Он не мог достать двести тысяч долларов к шести часам вечера. Никаким образом.

 

ГЛАВА 51

– Мужчина, который приходит к вам со своим торчащим членом, может быть, хочет поиметь вас, но разве он хочет, чтобы вы работали рядом с ним? Разве он хочет, чтобы вы получали такую же заработную плату за ту же работу, которую он делает? А как насчет парня на улице, который раздевает вас глазами, и на словах трахает вас вместе со своими друзьями. Разве он ровня вам? Так? Так?

Толпа женщин, среди которых затесалось несколько мужчин, собравшаяся на фестиваль рок – музыки, разразилась одобрительными криками.

– Слушайте, сестры, неужели вы хотите, чтобы вас вечно унижали эти свиньи мужчины? Старые свиньи с расистскими, шовинистическими, пристрастными, старомодными взглядами по каждому поводу, который затрагивает положение женщин сегодня в Америке? Для них мы просто куски задницы, которые должны выглядеть хорошенькими, рожать детей и сидеть дома.

Рио Джава выступала в перерыве между представлениями рок-групп. В своем огненном завитом парике и гриме с блестками на лице она сама выглядела как рок-звезда.

За последний год она стала не менее влиятельной и значительной фигурой, чем когда-то была Маргарет. И последователей у нее оказалось не меньше. Она увлекала за собой более широкий круг сторонников, чем Маргарет, ее обожали даже сексуальные меньшинства.

– Когда-нибудь я стану президентом, – говорила она всем, кто готов был слушать ее. – И я взорву всю эту вонючую, коррумпированную массу грязи, именуемую политикой.

– Для начала, – говорила она друзьям, – я разоблачу этого сукиного сына Ларри Болдинга. Когда я достану его, он уже ничего не будет добиваться в политике.

Ларри Болдинг, ее бывший любовник, политик с безупречной биографией, элегантной блондинкой женой и двумя прелестными маленькими детьми, выдвигал себя кандидатом в президенты.

Рио воздела обе руки над своим огненным париком и сжала кулаки.

– Поднимайтесь, сестры! – кричала она. – Поднимайтесь! Мы добьемся того, что хотим. Мы будем равными во всем!

Толпа свистела и криками выражала свое одобрение.

Рио почувствовала как ее ударила пуля. Она стояла неподвижно. Она улыбалась. А толпа, стоящая перед ней, свистели, топала и кричала.

– Поднимайтесь! – призывала Рио. Но тут кровь хлынула у нее горлом и вырвалась изо рта струей, уносящей с собой жизнь.

 

ГЛАВА 52

В этот дом в Коннектикуте попасть можно было только через ворота, по которым был пропущен электрический ток, и пройдя проверку двух охранников с пистолетами у пояса.

Диксон Грейд легко прошел проверку. Он был очень аккуратным мужчиной в темном костюме. Маленькие карие глаза прикрывали очки без оправы, волосы тщательно зачесаны назад.

Он подошел к большому дому, крепко прижимая к себе тонкий кожаный портфель.

На его звонок дверь открыла горничная.

– Добрый день, мистер Грейд, сэр, – уважительно поздоровалась она. – Мистер Болдинг около бассейна.

Диксон Грейд кивнул и направился через дом к внутреннему дворику, который вел к плавательному бассейну, размером с олимпийский. Там его приветствовала Сюзан Болдинг. Это была очень привлекательная женщина с прямыми светлыми волосами, затянутыми на затылке узлом по французской моде. Ее стройная фигура скрывалась под свободной шелковой блузкой и сшитыми на заказ белыми брюками.

– Хэлло, Дик, – она улыбнулась и слегка чмокнула его в щеку. – Чем я могу угостить вас? Выпьете? Или чай? Кофе?

Диксон вежливо улыбнулся. Он находил жену Ларри Болдинга исключительно привлекательной, но когда ты являешься личным помощником Ларри Болдинга, ты должен подавлять эти мысли и не пытаться что-либо предпринимать.

– Спасибо, Сюзан, если можно, кофе. Где Ларри?

– Исследует сад в поисках сорняков, я полагаю. Честно говоря, воскресенье это единственный день, когда он может отдохнуть. А вы знаете, как он любит свой сад.

– Пойду поищу его.

Диксон пошел по боковой дорожке, пока не обнаружил Ларри Болдинга, играющего на траве мяч со своими детьми.

Они поздоровались, после чего Ларри отослал детей к маме. Он был высоким мужчиной с привлекательным лицом. Не так дано ему миновало сорок. Приятная внешность хорошо сочеталась у него с глубоким мужественным голосом и твердым рукопожатием политика.

– Все находится под контролем, – сказал Диксон. – Операция прошла безупречно.

Ларри Болдинг оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что они одни.

– Она… мертва? – тихо спросил он. Диксон кивнул.

– И ничто не может связать это дело с нами. Вы абсолютно чисты. Все остальное тоже обеспечено, правильные люди будут заниматься ее личными вещами и бумагами.

Ларри Болдинг вздохнул и похлопал Диксона по плечу.

– Это ведь был единственный выход? – спросил он. Диксон Грейд склонил голову в знак согласия.

– Единственный выход.

Ссылки

[1] Хозяин (ит.).

[2] Быстро (ит.).

[3] Зигфельд Ф. (1869–1932) – театральный режиссер, постановщик мюзиклов с участием самых красивых девушек Америки

[4] Конец (ит.).