– Пожалуйста, Бобби, пожалуйста, – умоляла его Шарлин. – Не нужно рассказывать Рокету. Он разозлится, а ты знаешь, какой он в ярости. Ничего не произойдет. У меня деловое свидание. Будь Рокет здесь, я бы взяла его с собой, но его нет, он в Калифорнии, жаль, что мы не вместе. Мое свидание никому не принесет вреда. Честно! Передай мне сережку и перестань волноваться.

Бобби неохотно подал ей сережку и наблюдал, как она застегивает ее. Шарлин потрясающе выглядела. Кожа осталась великолепной, черные кудри так же вились, огромные карие глаза блестели. Сегодня на ней было прилегающее платье с блестящими темно-пурпурными полосами. Оно закрывало перед и оголяло спину. Скорее всего, Шарлин потратила недельную зарплату на этот наряд.

– Я мог бы пойти с тобой, – предложил он.

– Бобби, неужели ты мне не веришь? Рокет мне доверяет, а ведь я живу с ним, вот пускай он и беспокоится.

– Он в отъезде, Шарлин, – настаивал Бобби. – И ничего не знает. Щедро подушившись «Арпежем», она сказала:

– Да, его здесь нет, и он ничего не знает. Может быть, он крутит там с какой-нибудь голливудской старлеткой, хорошенькой белой девочкой с розовой кожей и голубыми глазками.

– Ты знаешь, что это не так.

– Откуда? – грустно вздохнула Шарлин. – Он ведь быстро сбежал в Лос-Анджелес.

– Он снимается в фильме.

Шарлин встала и критически оценила свое отражение в зеркале.

– Я тоже работаю, – твердо сказала она, разглядывая свой профиль. – Это деловое свидание и больше ничего.

Бобби прекрасно понимал, что спорить бесполезно. Если она называет деловым свиданием встречу с мужчиной наедине в его квартире в двенадцать часов ночи, пусть сама и беспокоится.

– Найди мне такси, – Шарлин подарила Бобби ослепительную улыбку.

Он проводил ее на улицу, нанял такси и усадил в него девушку.

– Позвони, если я буду нужен, – предложил Бобби.

– Ты мне не понадобишься, глупыш, – шелковистая рука дотронулась до его щеки. – Это мой шанс, Бобби. И я его не упущу. Порадуйся вместе со мной.

Наблюдая за удалявшимся такси, Бобби страшно хотел, чтобы Рокет поскорее вернулся. Ему надоело нянчиться с Шарлин. Два дня назад она вернулась из театра, где пела в хоре, с выражением триумфа на лице.

– Догадайся, кто там был сегодня? – взволнованно выпалила она. – Я хочу, чтобы ты сам назвал его.

– Стиви Уандер.

– Нет.

– Билли Ди Уильямс.

– Разве я была бы жива?

– Великая Дайана Росс?

– Бобби, подумай лучше, речь идет о моем будущем.

– Так кто же?

– Маркус Ситроэн, – она с наслаждением произнесла это имя. – «Блю кадиллак рекордз». Мистер Ситроэн собственной персоной. Он сидел в первом ряду и весь вечер не сводил с меня глаз.

– Может, у него близорукость?

– Бобби! Будь серьезным. Я попросила менеджера отнести мое резюме и фотографию его водителю. Бобби! Он позвонил из машины еще до моего ухода из театра и пригласил в субботу к себе на вечеринку. Когда уйдут гости, мы поговорим о карьере. Правда, очень здорово?

– Ты шутишь?

– Конечно, нет. Этого случая я ждала всю жизнь.

Бобби так и не смог отговорить Шарлин. Когда он пытался настаивать, она огрызалась и меняла тему разговора. Девушка была в экстазе, и Бобби не мог винить ее. Уже восемнадцать месяцев она наблюдала за успехами Рокета и его карьерой, а сама продолжала петь в хоре. Рокет получил две маленькие роли в фильмах, потом голливудский агент подписал с ним контракт, и через две недели друг улетел в Лос-Анджелес сниматься во второстепенной роли в новом фильме.

Что же касается Бобби, то его песни пользовались популярностью, не говоря уже об аранжировках и аккомпанементе на пианино. Дела шли хорошо. Несколько песен вошли в двадцатку лучших, и их записали различные певцы. Бобби бросил другую работу и целый день сочинял музыку.

Ему дважды удалось получить время на студии для Шарлин, и она записала две его песни. Музыка оказалась удачной, а Шарлин – нет. Но она могла радоваться хотя бы записям. И все же эта девушка мечтала о большем.

О чем он беспокоится? Она ведь не его подружка, хотя Бобби пять лет не переставая мечтал о ней.

Бобби заснул перед телевизором и проснулся в четыре утра в холодном поту. Приснился какой-то кошмар, но он его не помнил. Во рту пересохло, ему было страшно жарко. Бобби молча отправился на кухню и налил стакан воды. Дом состоял из большой гостиной и двух спален. Прежде чем вернуться в постель, он решил посмотреть, дома ли Шарлин.

Ее не было. Кровать не разбирали.

Черт подери! Что предпринять?

«Ложись спать и не лезь в чужие дела», – предупреждал внутренний голос.

Но Бобби не мог так поступить, и когда Шарлин появилась в пять тридцать, уже ходил по гостиной, как встревоженный отец.

– Где ты шлялась? – потребовал он ответа. Бобби был настолько зол, что не заметил необычное состояние Шарлин.

– Оставь меня в покое, – устало произнесла она и закрылась в ванной.

– Нет, ты послушай меня! – начал он.

– Заткнись! – закричала она из-за запертой двери. – Я никому не обязана отчитываться. Оставь меня в покое!

Бобби отступился, а утром отправился в «Соул он соул рекордз» – маленькую студию звукозаписи, которой руководила Америка Аллен. Она довольно часто обращалась к Бобби. Сегодня они намеревались записать одну из его песен вместе с Руфусом Т. Рэмом – молодым певцом, исполнителем блюзов.

Америка тепло поздоровалась с Бобби. Эта крупная тридцатитрехлетняя негритянка с огромным бюстом обожала одежду в африканском стиле.

– Привет, Бобби.

Он поцеловал ее в щеку.

– Привет, Америка, моя любимая женщина. Отлично выглядишь!

– Как здорово, ты научился делать комплименты, – она сузила глазки и внимательно посмотрела на Бобби. – Видно, провел тяжелую ночку. Уж не устал ли ты от одной из своих маленьких блондинок?

– Ничего подобного.

Америка ухмыльнулась. Ее улыбка всегда получалась широкой и открывала прекрасные белые зубы.

– Эх, парень, меня не обманешь, я нюхом чувствую бессонную ночь.

Бобби не собирался рассказывать ей о Шарлин. Он дважды приводил Шарлин в студию, но на Америку она впечатления не произвела.

– Хорошенькая, но голоса никакого, – отрезала дама.

– Дай ей возможность, – просил Бобби.

– Дорогой, я не сделаю этого даже для тебя. Я имею дело с настоящими талантами.

– Послушай, Шарлин очень индивидуальна, она будет отлично смотреться по телевидению.

– Конечно, парень, там она может и подойдет, но в моей студии ей нечего делать.

Так все и закончилось.

– А ты скрытный, Бобби, – обвинила его Америка и по-дружески потрепала по плечу, когда они отправлялись в студию.

– Неужели?

– Да, милый, я кое-что узнала.

– Что именно?

– Я угощу тебя обедом, и у нас будет возможность поговорить.

– Лучше скажи сейчас, а то я умру от любопытства.

– Спокойствие, разве ты не хочешь бесплатно съесть бутерброд с рыбой?

Руфус Т. Рэм был очень высоким, худощавым негром с прической в афростиле и музыкальным голосом, отдаленно напоминавшим молодого Смоуки Робинсона. Этот певец записал пару довольно удачных песен на «Соул он соул».

Мелодия, которую сочинил Бобби, была в ритме медленной трагической баллады «Девочка, я хочу тебя», а Руфус Т. Рэм пел ее как веселый хит.

– Не так! – заявила Америка после нескольких репетиций. – Руфус, пой ниже, изобрази чувство. Сделай так, чтобы мы поверили, что ты действительно ее хочешь.

Руфус Т. Рэм кивнул, словно прекрасно понял Америку. Но, к сожалению, это было не так. Слушая его, можно было подумать, что он бежит по парку и напевает легкую песенку. Вскоре стало ясно, что исполнение Руфуса Т. Рэма никуда не годится.

Америка раньше обычного объявила перерыв на обед.

– Нужно поговорить, – сказала она Бобби и решительно вышла из студии.

Ему хотелось позвонить Шарлин, но Америка направилась в любимый итальянский ресторан.

– Я угощу тебя чем-нибудь получше, чем бутерброд с рыбой, – заявила она и широко улыбнулась. – Думаю, мы с удовольствием съедим по порции спагетти и тефтелей, чтобы спокойно дожить до вечера.

Бобби согласился. Теперь он был худым, но изредка позволял себе расслабиться, а кроме того, Америка ему нравилась. Она очень хорошо относилась к Бобби все девять месяцев их знакомства.

– Ты знаешь, Бобби, песня прекрасная, – сказала она, заказывая бутылку красного вина. – Беда в том, что Руфус Т. Рэм не умеет петь.

– Я это понимаю, – согласился он.

– Ну, – она откинулась на стуле и обвела взглядом переполненный ресторан. – И что мы будем делать?

– Напишем ему другую песню, – логично предложил Бобби. Америку такой ответ удивил:

– И ты можешь это сделать прямо сейчас?

– Ну, не сразу.

– Да ладно, Манделла, у меня полно музыкантов в студии, и записи должны идти по плану. Ты можешь сочинить песню после обеда?

– Ты что, с ума сошла? – недоуменно спросил он. Америка достала сигарету из переполненной сумки, потянулась за спичками и прикурила.

– Я хочу, чтобы ты сам записал песню.

– Я?!

– Ты.

– Вот теперь я точно знаю, что ты сошла с ума.

Подошел официант с вином и налил немного в бокал Бобби, чтобы тот попробовал. Он передал бокал Америке. Она глотнула и кивком выразила согласие. Когда официант ушел, она сказала:

– Хм… «Очаровательный малыш Бобби», думаю, тебе пора вернуться к старым занятиям. Ты должен быть наверху и записывать хиты.

Бобби не застал Шарлин вечером. Она уехала в театр. К холодильнику была прилеплена записка:

«Прости!

Люблю тебя!

Не говори Рокету!!!

И не жди.

Ш.»

Бобби попытался расшифровать это послание. «Прости» означало, что Шарлин ничего не хочет обсуждать. Она написала «Люблю тебя», чтобы сделать ему приятное. «Не говори Рокету» имело прямой смысл. «Не жди» – значит, она поздно вернется домой.

Какое счастье, что она не его подружка. У этой девушки слишком высокие амбиции, ее ничто не остановит.

Шарлин… Лучше бы он не знал ее. Зачем было селиться втроем?

Но сегодня даже мысли о Шарлин не могли испортить настроение Бобби. Благодаря Америке Аллен после семи лет молчания он впервые запел. Он пошел в студию и обскакал Руфуса Т. Рэма. Да. И удивил всех, включая самого себя. Оказывается, у него есть голос. А это что-то да значит! Не тоненький завывающий голосок «Очаровательного малыша Бобби», а низкий и сексуальный. Он сумел заставить свои песни зазвучать.

Америка пришла в восторг.

– Ты это сделал, парень, – она одобрительно похлопала его по плечу. – Ты действительно это сделал! А какой голос!

День удался. Бобби, конечно, удивился, когда Америка напомнила ему о прошлом. Он думал, что его секрет никогда не раскроется. Бобби никогда ничего не говорил даже Рокету. А когда упомянул об этом Шарлин, то та просто не поверила.

А вот Америка знала все. Она провела настоящее расследование и обнаружила альбом 1963 года, на обложке которого была фотография толстого улыбающегося «Очаровательного малыша Бобби».

– Когда мы познакомились, мне показалось, что я тебя уже знаю, – сказала она. – Я все время пыталась вспомнить, где тебя видела, но поначалу не могла, а потом, неделю назад, все стало на свои места. Десять лет назад я была в Нашвилле с друзьями и видела толстого мальчика по телевизору. Тогда я спросила себя: почему этот негр поет в стиле «кантри»?

– Так как же ты все-таки догадалась, что это был именно я?

– Дорогой, ты приходишь и говоришь, что никогда не занимался музыкой. Это явная ложь. Я точно знала, что ты давно с ней знаком. А потом до меня дошло: ведь это «Очаровательный малыш Бобби», – она довольно рассмеялась. – Моя память накапливает лица, как верблюд воду!

– Мне все равно трудно понять. Внешность изменилась, и голос тоже. Как ты догадалась?

– Глаза не изменились, хотя ты стал старше и значительно мудрее. Пора возвращаться на работу. Ты должен петь. И гораздо лучше, чем Руфус Т. Рэм.

Америка умела убеждать. Она уговорила Бобби попытаться, и оказалось, будто он только этого и ждал. Когда он открыл рот и запел, то все услышали новый голос Бобби Манделлы. Теперь ничто не собьет его с намеченного пути.

Бобби хотелось отпраздновать успех. Он поставил пластинку Марвина Гэя и Тамми Террела, просмотрел записную книжку и позвонил блондинке, продавщице косметики. Поскольку Шарлин вернется поздно, Бобби решил воспользоваться пустой квартирой.

Блондинка явилась в черном платье с оголенной спиной и на высоких каблуках. От платья они избавились, а туфли остались. Бобби с энтузиазмом вступал в новую жизнь, и девушка пищала:

– О неграх говорят правду!

Через пятнадцать минут нужда в ней отпала, Бобби подошел к телефону и набрал номер Рокета в Лос-Анджелесе.

– Все в порядке? – заволновался Рокет.

«Нет. Лучше бы ты вернулся. Шарлин спуталась с Маркусом Ситроэном. Но это не мое дело».

– Конечно, а как фильм?

– Отлично. Я играю бродягу из Нью-Йорка и вспоминаю нашу молодость.

– Наверное, это интересно.

– Безусловно. Здесь полно красоток с такими формами, что устоять невозможно.

– Ну и?..

Рокет недовольно хмыкнул.

– Да ничего, у меня есть Шарлин, так что это не нужно. Я хочу с ней поговорить.

«Черт подери! Если он скажет Рокету правду, то они с Шарлин расстанутся, а если удастся избавиться от Маркуса Ситроэна, то путь для мистера Бобби Манделлы, ждавшего пять длинных лет, открыт».

Нет. Бобби не мог так поступить. Во всяком случае, по отношению к Шарлин.

– Она поздно вернется из театра, – туманно объяснил он. – У одной из подружек день рождения.

– Где?

– Не знаю, в чьем-то доме.

– Я так скучаю по Шарлин, – с любовью произнес Рокет. – Ты знаешь, что я хочу сделать? Пусть приедет ко мне. Ей нужно познакомиться с моим агентом. Вот будет здорово, правда?

– Ты сказал, что приедешь на следующей неделе?

– Съемки задерживаются. Я им понравился. И мне увеличили роль.

– Здорово.

– Да, – Рокет явно прикуривал сигарету. – Эй, ты знаешь, кого я видел вчера вечером?

Бобби вспомнил, что Шарлин задала ему тот же вопрос.

– Я весь теряюсь в догадках…

– Это невероятно.

– Так кого же?

– Николза Клайна. Ты можешь поверить в это?

– Нашего старого босса? Менеджера из «Чейнсо»?

– А разве ты знаешь другого Николза Клайна?

Дискотека «Чейнсо» закрылась четыре года назад, полиция обнаружила там наркотики.

– Что он делает в Лос-Анджелесе? – полюбопытствовал Бобби.

– Можешь мне поверить, дела у него обстоят прекрасно. Мы встретились на вечеринке на пляже. С ним были две девушки: рыженькая и брюнетка. И он весь сгибался под тяжестью золотых цепей. Клайн теперь занимается организацией концертов и представлений. Неплохо, правда?

– Он тебя вспомнил?

– Берут ли проститутки деньги? Конечно, вспомнил. Меня невозможно забыть. Таких, как я, – нет.

– Ладно, ладно, – сказал Бобби, ему натерпелось поделиться своими новостями.

Но он опоздал, Рокет уже заканчивал разговор.

– Пора спать, я устал. Завтра съемки. В фильме все, как дома, – крысы, грязь и маньяки на улицах.

– Эй, – быстро сказал Бобби. – Я хотел сказать тебе, что начал петь.

– А здесь целый день поют птицы. Это Калифорния. Совсем другой мир. Скажи Шарлин, чтобы позвонила завтра. Я люблю вас обоих.

После телефонного разговора Бобби не мог заснуть. Ему хотелось двигаться. Он был полон энергии и чувствовал себя прекрасно. Он сел за старенькое пианино, которое приобрел на первые заработанные деньги, и заиграл. Получилась мелодия. А потом он придумал и стихи.

Бобби написал простую душевную песню, в которую вложил свои чувства к Шарлин.

Она появилась в пять утра, явно накачанная наркотиками.

– Что происходит? – мрачно спросил Бобби. Шарлин хохотала, зрачки глаз расширились.

– Бобби, Бобби, – пропела она. – Красавчик Бобби!

– Шарлин, – он схватил ее за плечи. – Что ты приняла?

– Приняла? – она смотрела на него невидящим взглядом.

– Что он дал тебе? Она начала хихикать.

– О… Бобби этого знать не надо. Бобби – хороший негритянский мальчик. Он не должен знать о плохом!

Корчась и раскачиваясь, Шарлин упала.

Бобби подхватил ее на руки и отнес на их с Рокетом кровать.

– Ты ужасно выглядишь, – обиженно произнес он.

– Я получила контракт на записи песен, – пропела Шарлин. – Я буду популярнее Дайаны Росс. И стану звездой, настоящей звездой. Вот так, Бобби, – она потянулась и обняла его за шею, а потом притянула к себе. – Хочешь отпраздновать? Поцелуешь меня? Может, займемся любовью? Ведь ты давно мечтаешь об этом?

В руки Бобби попал счастливый случай. Шарлин предлагала ему то, о чем он действительно мечтал.

Но две вещи остановили его. Предательство по отношению к лучшему другу и то, что Шарлин была под действием наркотиков. Когда-нибудь они будут вместе, Бобби не сомневался в том, что об этом позаботится судьба. Но лишь после того, как они расстанутся с Рокетом, и девушка будет полностью осознавать, что происходит.

Бобби хотел Шарлин.

Но на других условиях.