Голос Ареты Франклин заполнил дискотеку. Она пела «Уважение». Лучше всех.

На танцплощадке жались парочки. Воздух был прокурен, а шампанское лилось рекой.

– Правда, здесь здорово? – сказал Николз и с гордостью осмотрел дискотеку, оформленную лучшими художниками и осветителями. – Настоящий класс!

– Да, – согласился Бобби.

– Значительно лучше, чем «Чейнсо», – не мог не похвалиться Николз.

Бобби осушил бокал шампанского и кивнул. Он раздумывал над странным предложением Николза Клайна. И весьма неожиданным. Если принять его, то Бобби получит рай земной, плюс луну и звезды. Николз недаром сказал, что лучшего контракта быть не может.

Конечно, Бобби отказался. Он был вынужден сделать это, потому что имел обязательства перед «Блю кадиллак».

– Мы все решим, – получив отказ, Николз даже не расстроился. – Мои партнеры по компании грамзаписи и клубу – настоящие джентльмены. Кроме того, они деловые люди и помогут тебе откупиться от Ситроэна, только согласись.

– Мне нужно подумать. Больше Бобби ничего не сказал.

А теперь Николз разыгрывал роль щедрого хозяина, стараясь исполнить любое желание гостя. Он то и дело подсовывал ему то одну девушку, то другую.

– Этот парень был подлецом. Им и останется, – раздраженно пробормотал Рокет. – Пора смываться. А как ты, Бобби?

– Конечно, я иду с тобой.

Но они опоздали. Подоспели телевизионщики, и Николз сказал:

– Ребята, сделайте одолжение во имя добрых старых времен. Скажите всему миру, что мой клуб – самый лучший. Хорошо?

Николз прилично вспотел в черных кожаных брюках и розовой рубашке. На шее висели многочисленные золотые цепочки. Поседевшие кудри были выкрашены в яркий каштановый цвет и распрямлены. Орлиный нос уже не украшал бывшего босса «Чейнсо». Косметическая операция прошла удачно. В свои сорок семь он остался кобелем, хотя поменял шлюшек на потрепанную блондинку-англичанку. Говорила она как простолюдинка, но у нее была потрясающая грудь.

– Познакомьтесь с Памми, – с гордостью представил ее он. – Мы помолвлены.

Памми Бузер собиралась стать фотографом, а раньше практиковала как нагая модель. Она всегда была неудачницей и дешевкой. Стоило Николзу отвернуться, как она тут же бросалась на первого попавшегося мужчину, если считала, что он может принести ей выгоду.

Николзу эта дамочка нравилась. Он искренне считал, что нашел классную английскую шлюху с мозгами. Она называла себя писательницей, но накропала лишь одну порнографическую статью о мужчинах-проститутках для дешевого девичьего журнала. В свое время она спала с женщинами, мужчинами, с теми и другими вместе, увлекалась садомазохизмом, водным спортом, а теперь решила создать книгу обо всем этом. Но, на свою беду, писать Памми не умела. К счастью, Николз оплачивал все ее счета.

Сегодня она никак не могла решить, за кого лучше взяться: за Бобби или Рокета. Наконец, Памми остановилась на Рокете, ибо звезды экрана всегда привлекают больше, нежели певцы.

Когда у Бобби брали интервью, дамочка прошептала на ухо Рокету:

– Я не принадлежу Николзу.

Но ему-то было плевать. Писклявого голоска этой красотки достаточно, чтобы отвадить любого мужчину. Кроме того, она прошла суровую жизненную школу.

– Отвали, – тихо предупредил Рокет. – Подержанных не берем.

– Очаровательно! – парировала она.

Рокет уничтожил ее взглядом, а потом всем своим видом продемонстрировал Бобби, что пора уносить ноги.

Но в этот момент появилась тележурналистка.

– Пожалуйста! – умоляла она. – Хотя бы пару слов. Будет так здорово, если вы появитесь в моей программе.

Это была хорошенькая негритянка, как раз в стиле Рокета, и он согласился.

Бобби ухмыльнулся и отправился в туалет. Там он случайно обнаружил Сеймура. Старину Сеймура, короля уборных в «Чейнсо».

– Как дела? – поздоровался он.

Сеймур, которому было уже за шестьдесят, уважительно склонил голову.

– Добрый вечер, мистер Манделла. Если могу быть чем-нибудь полезен, только скажите.

Старик не помнил его. Впрочем, что в этом странного? Они почти не разговаривали. Сеймур считался хозяином уборных на верхнем этаже, а толстяк Бобби обслуживал широкие массы посетителей внизу. Но Бобби понравилось, что Николз нанял Сеймура, значит, он все-таки помнит хорошее.

Он дал старику стодолларовый банкнот, вспомнив, как когда-то Джефферсон Лионакр сделал то же самое. Тогда дела у Бобби шли из рук вон плохо. Он всегда помнил слова Джефферсона:

– Сегодня – говновоз, завтра – знаменитость. Известный певец оказался прав.

– Премного благодарен, мистер Манделла, – не переставал кланяться Сеймур.

А у туалета его караулила Памми Бузер.

– Бобби, – обратилась она, словно к старому доброму другу, – может, где-нибудь выпьем позднее вдвоем?

Какая дешевка!

– А как же Николз? – спросил Бобби с любопытством.

– Этот? – она с отвращением сплюнула. – Обойдется без меня один вечер, – и бросив на Бобби многозначительный взгляд, добавила: – или больше… Все зависит от тебя.

Ох уж эти женщины! И эта старая кошелка туда же.

– Я как раз думал о людях, которые умеют ценить преданность, – сказал он. – У Николза эта черта есть. Почему бы тебе не взять с него пример?

Когда он вернулся к столику, Рокет, верный себе, уже сбежал с тележурналисткой.

– Он сказал, что позвонит тебе завтра, – хмыкнул Николз. – Вот шустряк!

– Он всегда был таким, – согласился Бобби.

– А помнишь их с Шарлин? Ты только подумай, как она поднялась, – сказал Николз, уплетая мороженое со взбитыми сливками. – Знаешь, «Чейнсо» была школой талантов. Ты, Рокет, Шарлин и я. Классная компания!

Бобби кивнул, хотя не мог припомнить, чтобы они когда-либо дружили.

– Я был вашим идейным вдохновителем, – удовлетворенно заявил Николз.

– Ты меня выгнал, – напомнил ему Бобби.

– Нет.

– А вот и да. Что у тебя с памятью, Николз?

– Все, что ни делается, все к лучшему. Посмотри на себя сегодня.

– Благодарю.

– Я хорошо помню Шарлин, – сказал Николз и похотливо облизал губы. – Такая вкусная штучка, никогда не забуду, как протрахался с ней три часа.

Бобби похолодел.

– Что?

– Это был своего рода рекорд. Ни с одной шлюхой такого не получалось. После секса меня следовало бы остудить огнетушителем.

– Когда это было? – спросил Бобби, не сомневаясь, что этот подонок врет.

– Когда? Да разве припомнишь? Кажется, она только нанялась к нам, – он взял еще ложку мороженого и добавил. – Она всегда была амбициозной леди, – мороженое капало с нижней губы. – А теперь даже не подходит к телефону. Я хотел, чтобы она прилетела сегодня на нашу встречу во имя старых времен.

Мысль о том, что Шарлин спала с Николзом Клайном, вызвала у Бобби чувство гадливости. Он не хотел больше слушать и тут же поднялся.

– Было интересно… Но мне пора на подушку. Завтра запись. Николз расстроился.

– Ты уходишь? Так рано? Еще ничего не начиналось.

– Придется обойтись без меня.

Николз схватился за Бобби двумя руками:

– Бобби, ты настоящий друг. Я очень ценю, что ты пришел сегодня, не надо чураться. Уэнди! – он позвал высокую официантку. – Пойди и принеси мистеру Манделле карточку члена клуба. Номер один. Удостоверься, чтобы ее выписали правильно.

– Мне нужно идти, – сказал Бобби.

– Подожди минутку. Где моя Памми? Она захочет попрощаться с тобой, – он остановил другую официантку и спросил: – Где мисс Бузер?

Искусственные ресницы иронично дрогнули:

– Не знаю, мистер Клайн.

– Разыщи и приведи сюда.

– Хорошо, мистер Клайн.

– Бобби, – Николз склонился как заговорщик и зашептал на ухо. – Подумай над моим предложением. Лучшего быть не может. Мы будем наверху. И как здорово мы сработаемся вместе!

– Конечно, – сухо ответил Бобби. Ему осточертел шум, дым и отвратительные откровения Николза.

Памми появилась с искусственной улыбочкой и размазанной помадой. Николз никогда не догадается, что она во время десятиминутного перерыва брала минет у диск-жокея.

– Пока, – махнула на прощание Памми. Николз ущипнул ее за щеку.

– Какая девочка!

Бобби быстро ретировался и на лимузине отправился домой. Там он поставил пластинку Смоки Робинсона и налил стакан виски. Но сон не приходил.

Странный был вечер. Слишком много воспоминаний, старых, но недобрых.

Изрядно повертевшись в постели, Бобби встал и принял успокаивающий теплый душ. После этого он почувствовал себя лучше. Наконец, глаза закрылись.