Он был немного смугл, высок и красив — типичный зажиточный итало-американец. Когда он улыбался, — а улыбка почти не сходила с его губ — обнажался безупречный ряд белых зубов. У него были влажные карие глаза, слегка вьющиеся черные волосы. На вид ему было лет тридцать с небольшим. Он любил носить черные итальянские костюмы, шелковые рубашки и изготовленную на заказ обувь. Ник Бассалино одевался только в самое лучшее, что могла предложить реклама модной одежды.

И жил он со вкусом и размахом, в большом доме, стоявшем на одном из холмов в окрестностях Голливуда. Ник не был актером, хотя получал не раз предложения сняться в кино благодаря своей весьма привлекательной внешности. Лишь опытный специалист, изучая ее внимательно, мог отметить, что зубы Ника выправлены опытным дантистом, форма носа улучшена пластической операцией, а черные, как смоль, волосы слегка подкрашены.

Ник был главой фирмы «Варехаузинг Инкорпорейтед». Она имела обширное поле деятельности, включая дела, связанные с кражей легковых и грузовых автомобилей. В своем роде это была крупнейшая фирма на Западном побережье. Имея такого отца, как Энцио Бассалино, Ник был обеспечен мощной поддержкой с тыла.

Рядом с Ником неизменно видели Эйприл Крофорд, стареющую кинозвезду, уже четыре раза побывавшую замужем. Начинающих актрис и прочую мелочь, подвизавшуюся при Голливуде, Ник просто не замечал. Он всегда старался быть в центре внимания, где бы ни появлялся, а в Голливуде вернейшим средством для этого было показываться с какой-нибудь примадонной.

Они уже год жили вместе, и этот из союз — что касалось общественного мнения — был полезен как для него, так и для нее.

Эйприл считала большим достоинством Ника уже то, что у него самого были деньги и он не жил за ее счет. К тому же он хорошо выглядел и не был юнцом, что избавляло ее от возможных насмешек обывателей. Он хорошо ладил со всеми ее друзьями: как с мужчинами, так и с женщинами. И что для Эйприл было самым главным — он оказался великолепным в постели.

Что касалось Ника — то он просто наслаждался такой великосветской связью. Ведь благодаря этому он вошел в круг киношной богемы, его фотографии время от времени появлялись на страницах журналов, что, по его мнению, ставило его в разряд людей самого высокого ранга.

Он не мог понять, почему его отец так невзлюбил Эйприл. Энцио частенько названивал ему, вправляя мозги.

— Ну что, как дела у тебя с твоей старухой? Не мог найти ничего получше? Ты хочешь, чтобы над нашей фамилией смеялись?

— А ты хочешь, чтобы со мной рядом была какая-нибудь смазливая юная дурочка? — отвечал ему Ник.

— А почему бы и нет? Разве плохо, когда рядом с тобой молодая бабенка с упругим бюстом, на которую зарятся другие мужики, а владеешь ею ты?

— Ах, ничего ты не понимаешь… — возражал Ник всякий раз. Его воротило от папашиных аргументов.

— Ну, конечно, где уж мне, старику, понять. Но этот старик, который, как ты говоришь, понять ничего не может, кое-чего все же добился в этой жизни, так что тебе грешно жаловаться, что ты мой сын.

— Ну, хорошо, хорошо, забудь это. Я отобью тебе телеграмму, когда у нас все будет кончено.

— Ну, и негодяй же ты! — подытоживал обычно разговор Энцио, и они оба смеялись.

Между ними существовала более чем родственная связь — это была любовь, нерушимая, гордая любовь, которая объединяет итальянскую семью.

Энцио — как бы ни складывалась его личная жизнь — всегда оставался для своих сыновей прекрасным отцом. Он почти полностью взял на себя их воспитание, когда здоровье их матери вконец расстроилось после истории с Чарли. Ником он был доволен, особенно его деловой хваткой. Этот знал, что почем, и те, кто хотел вступить с ним в дело, крепко подумывали вначале о том, стоит ли с ним связываться. Ник был действительно достойным сыном Энцио Бассалино.

Ник и Эйприл жили в разных домах, но Эйприл всегда хотела, чтобы по выходным дням Ник был рядом с ней. Это была хорошо сохранившаяся блондинка сорока лет, маленькая, стройная, всегда безукоризненно одетая и причесанная. Глядя на нее со стороны, ей можно было дать не больше тридцати, но вблизи мелкие, усталые морщинки и наметившиеся мешки под глазами выдавали ее истинный возраст.

— Ну, ты готов? — спросила Эйприл, войдя в комнату Ника.

— Для тебя я всегда готов, моя сладкая! — ответил Ник, заключив ее в свои сильные объятья так, что она вскрикнула от неожиданности и восхищения.

Когда в свои восемь лет Ник впервые увидел ее на экране, он тут же влюбился.

— Давай сегодня пораньше вернемся домой с этой вечеринки, — предложила Эйприл. Несмотря на четыре замужества и множество былых любовников, она еще ни разу не испытывала столько радости от близости с мужчиной, сколько с Ником.

— Как прикажешь!

— По мне бы лучше туда вообще не ездить. Может, позвонить ей?.. Она поймет…

— Не думаю, — откликнулся Ник, одеваясь. — Мы ведь уже собрались, к тому же ты и выглядишь сегодня просто великолепно, прямо как куколка!

Ему ни в коем случае не хотелось пропустить великосветскую вечеринку у Джанины Джеймсоне. Они поехали к ней в черном «мерседесе» Ника. На Эйприл было светло-голубое, усеянное блестками платье. Несколько блесток пристало и к пиджаку Ника, и он с недовольной миной стряхнул их.

— Пожалуйста, не трись об меня в этом платье! — предупредил он. Ник ревностно следил за своей одеждой.

— Ты привередничаешь! — засмеялась Эйприл, — но я все равно люблю тебя.

На вечеринке собралось множество знаменитостей, со многими из которых они были уже знакомы. Через минуту Ник уже стоял в их окружении.

Когда он чуть позже подошел к стойке бара и заказал коктейль, на его плече повисла полногрудая девица, молодая кинозвезда, с которой Ник однажды трахнулся еще до знакомства с Эйприл.

— Ну, как дела, Ники-Тики? — спросила девица, все сильнее прижимаясь к нему своим бюстом. — Еще не бросил свою старушку? Смотри, моя дверь всегда для тебя открыта.

— Интересно, что ты будешь делать, когда твои титьки обвиснут? — холодно заметил Ник. — Лучше бы загодя устроилась на курсы машинисток, чем шляться по вечеринкам да приставать к мужикам. Тебе в самый раз подумать об этом!

— Сосал бы ты… — со злостью отпарировала, та, отстраняясь от него.

— Извини, меня ждет дама, — сказал Ник вполне дружелюбно.

По части спиртного Эйприл, как всегда, не знала меры. После четвертого стакана виски у нее начали заплетаться язык и ноги, лицо приняло пьяное выражение. Казалось, еще немного — и она вырубится.

Ника это злило. Сам он никогда много не пил, поскольку его профессия постоянно требовала от него ясной головы. Обычно Ник употреблял только тонизирующие напитки. Сколько раз он уговаривал Эйприл, чтобы она перешла на более легкие напитки, которые сам же для нее и готовил. Но его усилия были тщетны, она не пропускала ни одного подноса, который проносили мимо нее, чтобы не взять с него очередной бокал.

Сегодняшняя вечеринка не стала исключением, и вскоре Эйприл напилась в стельку.

Ник по своему опыту знал, что в таких случаях от нее следовало держаться подальше: в пьяном состоянии Эйприл вела себя агрессивно, от нее можно было ждать всего, что угодно.

Он как раз беседовал со знакомой журналисткой, подвизавшейся на скандальной хронике, когда взгляд его неожиданно задержался на девушке, стоявшей в окружении своих подруг у бара. Она была среднего роста, с загорелой, оливкового Цвета кожей и копной вылинявших на солнце волос с каштановыми прядями. Ее обворожительные формы облегало белое платье с глубокими боковыми вырезами, доходившими почти до талии. Это была самая красивая девушка, которую Нику приходилось когда-либо видеть в своей жизни.

— Кто это? — спросил он у своей собеседницы.

Журналистка едва заметно улыбнулась, спросила с ехидцей:

— Не боитесь, что Эйприл узнает, что вы интересуетесь этой девушкой? Это Лара Крихтон, одна из юных богатеньких курочек, на которых так падки журналы мод.

Ник тут же переменил тему.

Что касается Лары, то она уже давно наблюдала за ним, сначала из глубины зала, а затем расположившись возле стойки бара таким образом, чтобы оказаться в поле его зрения. Сразу как только он появился, она узнала его, поскольку заранее изучила его фотографию. Кроме того, она уже успела выудить кое-какие сведения о нем, по крайней мере, была прекрасно осведомлена о его отношениях с Эйприл Крофорд. От Лары не укрылось, как он посмотрел на нее через весь зал и потом о чем-то спросил у своей собеседницы.

Все оказалось тривиально просто. Впрочем; Ларе на первых порах в таких делах всегда везло. Для нее было привычным, что мужчины оборачиваются ей вслед. Они пялились на нее, еще когда она была совсем ребенком. Смазливой и хорошенькой, ей ничего не стоило вить веревки из бездетной четы, к которой ее отправила Мэри Чоусер на воспитание в Лондон. Те буквально обожали ее, и хотя испытывали нехватку денег, баловали ее без всякой меры.

Да, Лара привыкла к тому, что на нее везде обращали внимание. В четырнадцать лет она оставила школу и увлеклась хореографией, стала работать над пластикой своего тела, не оставляя без внимания и изучение языков. Приняв участие в конкурсе красоты, организованном одним из журналов мод, Лора неожиданно выиграла его, получив в качестве приза поездку в Голливуд. Эго был вдвойне счастливый выигрыш, потому что она могла таким образом встретиться с любимой сестрой Маргарет.

После возвращения в Лондон Ларе посыпались предложения от фирм поработать у них высокооплачиваемой манекенщицей. Она начала с демонстрации одежды, а вскоре, став известной фотомоделью, научилась менять свою внешность, словно хамелеон, что считается весьма ценным качеством для хорошей фотомодели. Если было нужно, она умела преображаться то в маленькую девочку, то в интеллигентную даму или секс-бомбу, а то и вовсе «ниспуститься» до невзрачной золушки. Дар перевоплощения был у Лары в крови, она владела этим искусством в совершенстве.

Все шло так, как она хотела. Лара вся отдалась обретенной профессии, она не назначала свиданий, придерживалась диеты, блюла свою форму, отводя на сон не менее восьми часов.

И она все больше хорошела, хотя не только собственная красота заботила ее. Для самоусовершенствования она специально выбирала для общения таких мужчин, от которых могла подробно узнать об источниках изысканного мужского «кайфа» — о винах, о бегах и тотализаторе, об игре в баккара или шмедефер. Однако в постель к себе она их не пускала, поскольку считала, что еще не встретила того мужчины, который мог бы преподать ей и урок секса.

Когда ей исполнилось двадцать, она встретила Майкла Крихтона и сразу поняла, что это именно тот, за кого она выйдет замуж. Он хорошо выглядел, был молод и, как все люди его круга, очень избалован. Поклонницы следовали за ним по пятам. После первой встречи с ним, когда Майкл ни чем не выделил ее из толпы своих обожательниц. Лара поняла, что затеряется в ней, если не призовет на помощь вся свою сообразительность.

Свой план Лара продумала до мелочей: она решила отклонять все его приглашения и при этом активно поддерживать контакт с его друзьями, появляясь всякий раз там, где находился и он.

Эдди Стефен Кейс, лучший друг Майкла, влюбился в нее без оглядки и сделал ей предложение. Лара, однако, и думать не хотела о том, чтобы отказаться от намеченного плана и удовольствоваться синицей в руках.

Так прошло несколько месяцев, прежде чем она смогла завоевать расположение Майкла. Кончилось тем, что он внезапно воспылал к ней любовью, зафрахтовал самолет и умчал ее на Гаити, где и была совершена помолвка. Падкая на сенсации пресса немедленно окрестила их «счастливой парой».

Замужество продлилось недолго, всего один год. Этот единственный год пребывания в ранге известных леди и сделал Лару знаменитой. Они оба хотели развода, поскольку считали, что супружеская жизнь с ее взаимными обязательствами ограничивала их свободу. Но расстались они друзьями. Майкл согласился платить ей щедрое содержание, после чего Лара уехала в Мексику, где вскоре получила извещение о разводе. Успокоенная за свое будущее, свободная и уверенная в себе, она отправилась Акапулько. На этом лучезарном курорте она и подцепила своего первого принца, такого же итальяшку, как и этот Альфа Массерини. С тех пор она объездила весь свет, останавливаясь в самых фешенебельных отелях и подчиняя себе самых отборных великосветских самцов.

Лишь после гибели Маргарет Лара стала задумываться над своей жизнью. Что же она делает с собой? Почему же эта погоня за роскошью, тугими кошельками, это неуемное желание все время вращаться в мире истеблишмента, быть все время на виду заслонили от нее все остальное? Почему ей так важно, чтобы в каждом аэропорту ее непременно встречали фоторепортеры, чтобы всякий, пускай даже завалящий журнал мод писал о ней? Зачем она окружает себя прожигателями жизни и сама уподобляется им? К чему это неуемное тщеславие?..

Когда она сейчас думала об этом, собственная жизнь казалась ей такой поверхностной, невзрачной. Смерть Маргарет, встреча с ее друзьями в Нью-Йорке как-то сразу заставили ее осознать все это. Она твердо решила порвать со своим прошлым, она была готова на все, что в ее силах, чтобы вернуть уважение к самой себе. Месть за смерть Маргарет предоставляла для этого прекрасную возможность.

Самую идею мести продумывала Рио. Месть о кровавом возмездии стазу отпала. На убийство они не были способны — да и какие из них убийцы? К тому же подонок, сразивший Маргарет, уже сам был мертв, получив пулю в свои гениталии. А вот с главарем гангстеров они поступят по-другому. «Возмездие, как в лучших романах», — так рисовала себе эту картину Рио. Маргарет понравилось бы.

По следу Энцио Бассалино были пущены три частных детектива, которым вменялось выяснить все, чем он дышит. И как оказалось, единственной радостью, которой он действительно дорожил больше всего на свете; были три его сына — Фрэнк, Ник и Анжело. Стало быть, достаточно было овладеть этим сыновьим «трезубцем», чтобы поразить им отца-циклопа наповал.

Лара пришла на вечеринку к Джанине Джеймсоне вместе с Зузи и Лесом Ларсонами, молодой четой, примечательной лишь тем, что мать Леса считалась одной из состоятельнейших женщин. Лара была уверена, что встретит там Ника, поскольку знала, что он и Эйприл Крофорд не пропускают ни одного подобного раунда. То, что удобный случай подвернулся так быстро, было просто божьим провидением.

— Ты не знаешь, кто это там, слева? — как бы невзначай спросила она Зузи, чтобы заодно и выяснить ее реакцию.

— А, это Ник, — засмеялась та, — друг Эйприл Крофорд. На других девочек он и не смотрит. Он, по-моему, от нее без ума, таскается за ней, как теленок. А почему ты спрашиваешь? Он что, тебе понравился?

Лара сделала вид, что не расслышала, продолжая:

— Он актер?

— Нет, он занимается какими-то темными делишками. Лес говорит, что он гангстер. — Зузи хихикнула. — Я вижу, он тебе все же приглянулся.

— Да нет, нисколько, — ответила Лара, притворно позевывая, — какой-то он весь лощеный, углаженный и безукоризненный, от брюк до шевелюры.

— Точно, — кивнула Зузи. — Но повторяю, он занят. К тому же он вообще не твой тип.

Последнее замечание Зузи Лара оставила без внимания.

Вечер был на редкость скучным, до того, что и впрямь хотелось зевать. Сэмми Альберт, актер и известный бабник, безнадежно тужился уговорить Лару незаметно улизнуть с ним и отправиться в дискотеку. В который раз она уже отказывала ему, но тот был неутомим, ходил за ней по пятам, канюча о своем.

И тут в голову ей пришла удачная мысль: а что если он познакомит ее с Эйприл Крофорд? Повинуясь Ларе, Сэмми незамедлительно подвел ее к Эйприл и представил. Та стояла с покрасневшими, набухшими глазами и размазанной по щекам губной помадой.

Лара приветливо улыбнулась, не забыв сделать несколько комплиментов. Они разговорились, благо у них нашелся общий знакомый из Рима. Тут, как и следовало ожидать, рядом с ними вскоре появился Ник. Наметанным движением руки он успел отобрать у Эйприл чуть ли не до краев наполненный стакан. При этом вино расплескалось и попало ей на платье, но захмелевшая примадонна этого и не заметила.

— Милочка, вы разве не знакомы с Ником Бассалино? — Эйприл любовно погладила Ника по плечу. — А это наша Лара… Лара?..

— Крихтон, — подсказала Лара, открыто взглянув на Ника и с чувством ответив на его крепкое рукопожатие. Его карие глаза смотрели на нее заинтересованно и приветливо.

— А не пойти ли нам всем вместе на дискотеку? — снова возник Сэмми. — Ник, Эйприл, что же вы молчите? Лара никак не соглашается!

— Прекрасная идея! — подхватила Эйприл. — Я очень хочу танцевать! Как бы ни было хорошо у Джанины, но ее вечеринки скоро начинают изрядно надоедать.

— Так как же, вы идете? — не отставал Сэмми от Лары.

Та кивнула.

— Мне нужно только быстренько переговорить с Зузи и Лесом, — сказала она.

— Ну, как она вам? — спросил Сэмми, когда ара отошла. — Она просто потрясна!

Эйприл нервно засмеялась.

— Мой дорогой Сэмми, всякий раз, когда ты знакомишься с новой девочкой, ты повторяешь то же самое, да только запала твоего хватает всего лишь на одну неделю.

— С такой девочкой и неделя была бы для меня неслыханным счастьем!

Этот обмен мнениями прервала вернувшаяся Лара.

— Ну что, пошли?

Все направились к выходу. Лара и Сэмми поехали впереди на «Мазерати», а Эйприл и Ник последовали за ними на «мерседесе».

— Я мог бы играючи оторваться от них! — Сэмми вопросительно взглянул на Лару. — Мы могли бы отправиться ко мне. Ты как насчет травки? У меня есть чудо что такое. Полнейший кайф.

— Я завязала, — ответила Лара.

— Понятно.

Сэмми растерялся, не зная, что говорить дальше. Еженедельно поклонницы заваливали его грудой писем, даже не мечтая попасть к нему в дом. А эта гордая!.. Он даже не помнил, когда ему в последний раз дали отлуп.

Дискотека как всегда была забита битком, но для таких звезд, как Эйприл и Сэмми, служители заведения быстро нашли свободный столик: к знаменитостям здесь — как и везде! — всегда относились с особым почтением.

Эйприл тут же потребовала себе двойной виски и потащила Сэмми танцевать.

— Они старые друзья, — поспешил объяснить Ник. — Сэмми снимался в своем первом фильме вместе с Эйприл.

— О’кей, — улыбнулась Лара, — не вижу в этом ничего особенного, а вы?

— Ну что вы, конечно нет! Мне нравится, когда Эйприл веселится, ей это так идет, и вообще она потрясная женщина, в ней столько энергии, настоящая тигрица!

Лара изучающе посмотрела в его лицо, чтобы убедиться, действительно ли он говорил то, что думал. Судя по всему, Ник говорил эго всерьез, о чем свидетельствовала его горделивая улыбка, с которой он наблюдал за танцующей Эйприл.

— Они, должно быть, одного возраста, — вскользь заметила Лара.

— Наверное, — ответил Ник, — пожимая плечами, — разве дело в возрасте? У Эйприл в одном мизинце столько энергии, сколько во всем моем геле!

«Эйприл то, Эйприл это. Нет, Ника Бассалино будет не так-то просто взять», — сделала для себя вывод Лара. Она привыкла к тому, что мужчины лежали у ее ног — как женатые, так и холостые. Одним из любимейших афоризмов Лары, который она же сама и придумала, был такой: «Мужчины, что проститутки, — их можно иметь всегда». И как Лара убедилась на своем опыте, стоило ей только захотеть, как она могла иметь любого из них. Не то, чтобы их перебывало у нее слишком много, зато каких! Взять, например, герцога, с которым она жила два года, или эту кинозвезду — правда, его хватило лишь на несколько месяцев. Год за ней волочился барон, вроде бы потомок немецких кайзеров, полтора года — английский лорд, которого она променяла затем на греческого судовладельца. И наконец принц Альфа Массерини. Он, казалось, обладал всеми теми качествами предыдущих ее обожателей, которые она ценила: респектабельной внешностью, как у киногероя, состоятельностью судовладельца, юношеской пылкостью английского лорда и великосветским шармом герцога. Ни при близком знакомстве оказался обыкновенным эгоистом. «Впрочем, как и я сама», — подумала Лара и рассмеялась.

— Что вас так рассмешило? — спросил Ник.

— Да просто так, вам это неинтересно.

Она медленно, как бы стряхивая воспоминания, покачала головой, и ее длинные, густые волосы, рассыпавшись, закрыли ей лицо.

Он коротко окинул ее взглядом. Да, красотой эту крошку бог не обидел. Но для Голливуда, который кишмя кишит молодыми красотками, так что глаза разбегаются, одной красоты мало. В Голливуде красоту надо еще уметь преподнести, показать товар лицом!

Вот Эйприл это удалось — сразу чувствовался класс, какая-то изысканность, эксклюзивность. В своем роде она была признанным авторитетом, который и помог открыть ему доступ в высшие сферы кинематографической богемы, к тем людям, которых он боготворил с детства. Ставить под удар свои отношения с Эйприл ради какой-то любовной интрижки? Ну нет! Если он хоть раз попадется, эта ревнивица покажет ему небо в алмазах!

— Надеюсь, вы завтра придете на вечеринку, которую устраивают Зузи и Лес в мою честь? — спросила Лара.

— Знаете, эти вопросы у нас решает Эйприл, а поскольку она не пропускает ни одной такой вечеринки, мы наверняка там будем.

Лара улыбнулась, посмотрела на него ясными широко открытыми глазами.

— Великолепно! — проговорила она. А про себя подумала: «Какой же он все-таки тупой и ограниченный!»