— Я хочу устроиться на работу, — заявила однажды Рафилла. — Нам обоим это пойдет на пользу, а потом мне нравится встречаться с новыми людьми.

— Черт побери, а как ты думаешь, что ты умеешь делать? — насмешливо заметил Эдди. — И кто будет ухаживать за ребенком? Если думаешь, что моя мать, то не надейся. У нее отсутствует материнский инстинкт, поверь мне, уж я-то знаю.

— Эдди, — очень спокойно начала Рафилла, — я сойду с ума, сидя целыми днями в этой квартире, где, кроме как с твоей матерью, совершенно не с кем поговорить. На Дьюк-стрит есть картинная галерея, владелец вывесил в витрине объявление, что ему требуются служащие. Я разбираюсь в живописи, легко могла бы справиться с этой работой.

— Нет.

— Что означает твое нет?

— Так уж случилось, что ты моя жена, и должен напомнить тебе, это была твоя инициатива. А моя жена работать не будет.

— Но мне так хочется, — не сдавалась Рафилла.

— Очень жаль!

Она внимательно посмотрела на мужа. Глаза у него очень маленькие, щеки болезненного желтовато-бледного цвета. Почему она когда-то считала его очень симпатичным?

О Боже! В какую же она попала западню! Она замужем за человеком, которого не любит. Она сидит взаперти в квартире с его ненавистной мамочкой, потому что Эдди промотал за игорными столами все деньги, которые ему дал ее отчим. Они были вынуждены уехать с холостяцкой квартиры Эдди в этот дом. Эдди любил играть. Похоже, это было его единственной настоящей страстью в жизни.

Рафилле было стыдно рассказать обо всем этом. Своей матери и даже своим подругам Одиль и Фенелле она врала, говоря, что живут они отлично, а в доме леди Элизабет они временно, потому что еще не подыскали подходящий собственный дом.

Ложь. Сплошная ложь. Ее замужняя жизнь была просто отвратительной, начиная с первой брачной ночи, которую они провели в номере отеля „Гросвенор хаус“ после пышной свадьбы.

— Я такая счастливая! Это просто волшебная сказка, да, Эдди? — Рафилла со счастливой улыбкой, распущенными длинными волосами кружилась по номеру в белом кружевном пеньюаре.

Эдди уже успел позвонить в службу сервиса, официант доставил в номер заказ, и до того как раздеться, он опрокинул три порции чистой водки.

Рафилла забралась в постель и ждала мужа. Секс на вполне законных основаниях. Она с трудом сдерживала себя.

Эдди снял трусы. У него было на удивление безволосое тело, а от груди к пупку тянулся тонкий белый шрам.

— Откуда у тебя шрам? — полюбопытствовала Рафилла.

— Как-нибудь расскажу, когда подрастешь.

Рафилла протянула к нему руки, но Эдди проигнорировал ее призыв и взял лежавшую рядом газету.

— Эдди, — ласково промурлыкала Рафилла, — ведь сегодня наша первая брачная ночь.

Аккуратно отложив газету, Эдди холодно посмотрел на нее.

— Это означает, что ты опять хочешь потрахаться? Мало мне было неприятностей от прошлого раза?

Вначале до Рафиллы не дошел смысл его слов, а потом она подумала, что он, должно быть, просто шутит.

— Ну не злись, — попросила она.

— Говоришь, не злись, моя радость? — Тон его был язвителен. — И это ты считаешь, что я злюсь?

Неожиданно Эдди взгромоздился на нее, закинул руки Рафиллы ей за голову и разорвал ночную рубашку, обнажив грудь.

А потом грубо ущипнул за сосок.

Рафилла вскрикнула от боли.

— Вот теперь я злюсь, — он рассмеялся каким-то мерзким смехом, — разве не так, дорогая?

Некоторое время Рафилла лежала неподвижно, слишком ошеломленная, чтобы что-то предпринять. А потом с силой двинула его коленной прямо между ног.

Разразившись проклятиями, Эдди начал кататься по кровати, зажав руками промежность.

— Ах ты, маленькая дрянь!

— Я подумала, мы играем в злость, — невинным тоном заявила Рафилла.

— Когда-нибудь я по-настоящему покажу тебе, как играют в эту игру. Так что берегись, сука.

Начало было явно не идеальным.

Их медовый месяц в Акапулько обернулся для Рафиллы просто кошмаром. Обстановка вокруг была прекрасной, но Эдди целыми днями пил, а ночами играл, а Рафилле оставалось только тешить себя мыслью, что их семейная жизнь изменится к лучшему, когда родится ребенок.

Когда они вернулись в Лондон, дела пошли еще хуже, а к тому времени, как они переехали к дом леди Элизабет, Рафилла уже ненавидела своего мужа, но понятия не имела, как избавиться от него.

— Джон Джон ведь не похож на Эдди, да? — сказала Одиль, державшая на коленях крестника. — Да и на тебя он тоже не похож. — Тогда на кого же? На твою мать? Нет. На твоего отца? Вряд ли. — Одиль хихикнула. — Наверное, на какого-нибудь морячка, о котором ты не рассказывала, да?

— На самом деле на весь торговый флот, — небрежно бросила Рафилла, хотя сердце у нее забилось учащенно.

К счастью, никто не знал о той единственной встрече с Крисом Фениксом на заднем сиденье автомобиля. Никто, даже Фенелла. Рафилле было так стыдно за свое тогдашнее непристойное поведение, что она хранила этот случай в строгой тайне. И, честно говоря, когда она обнаружила, что беременна, ей и в голову не пришло, что отцом ребенка может быть Крис Феникс.

Но теперь, когда она смотрела на Джон Джона, у нее не Оставалось никаких сомнений. Он был точной копией знаменитой рок-звезды. Те же самые глаза, нос, упрямый маленький рот и даже те же самые волосы.

Господи! Какая гримаса судьбы!

Одиль окинула взглядом душную гостиную.

— Когда вы уедете отсюда и обзаведетесь собственным домом? Ведь это, наверное, просто ужасно — жить с его матерью?

Рафилла пожала плечами.

— Да нет, терпимо. Но мы тут долго не задержимся. Каждую неделю ходим смотреть дома.

— Надеюсь, скоро подыщете.

— Я тоже.

— Ты так похудела. — Во взгляде Одиль внезапно появилась забота и тревога. — Ты уверена, что все действительно в порядке?

Рафилла встала и оправила синее кашемировое платье. Если бы Одиль видела синяки, покрывавшие все ее тело, она сразу поняла бы, что все совсем не в порядке.

— Конечно, — ответила Рафилла. — Я не могла бы быть счастливее.

— Господи! — воскликнула Одиль, тоже поднимаясь. — Ух ты! Похоже, наш дорогой маленький Джон Джон обмочил меня. Наверное, надо сменить пеленки?

Рафилла взяла ребенка на руки и крепко прижала к груди. Она была рада, что это ребенок не Эдди. И в один прекрасный день она поведает об этом всему миру.