Уже много месяцев Рафилла вынашивала мысль о том, как бы уйти от Эдди. Она жила с ним только потому, что Джон Джон был маленьким. Но сейчас ему уже четыре года. Из семейная жизнь постоянно сопровождалась опасными стычками. И Рафилле все время приходилось быть начеку, чтобы защитить себя от безобразных выходок и жестокости Эдди. Под кроватью Рафилла теперь хранила старинный турецкий кинжал в кожаных ножнах — это была одна из немногих вещей, оставшихся ей в память об отце. Однажды она даже воспользовалась этим кинжалом и пригрозила Эдди. Рафилла не могла больше терпеть избиений, и, похоже, только так можно было поставить Эдди на место.

— Ты не осмелишься воспользоваться этой штукой, — усмехнулся Эдди.

— Только тронь меня, — решительно заявила Рафилла, и глаза ее гневно сверкнули.

Избиения прекратились. А словесные оскорбления и азартные игры продолжались.

Леди Элизабет, безусловно, понимала, что происходит, но молчала. Эдди и Рафилла переехали из ее дома в квартиру гостиничного типа в Челси, а леди Элизабет раз в несколько недель навещала их, чтобы посмотреть на внука и высказать свои критические замечания. Мать Рафиллы Анна подозревала, что у дочери не все в порядке, но Рафилла не могла рассказать ей правду. Слишком гордой она была. Ведь это замужество было ее идеей, а признаться в своей ошибке даже собственной семье — выше ее сил.

Одиль догадывалась.

— Эдди не безупречен, — неохотно призналась ей Рафилла, — но мы стараемся улучшить наши отношения.

Истина заключалась в том, что Эдди Мафэр был садистом, игроком, пьяницей, и в конечном итоге Рафилла осознала, что переделать его невозможно. Она и так отдала ему более четырех лет жизни. С нее довольно.

Но уйти от мужа было не так-то просто. Ведь Эдди полностью зависел от денег лорда Этертона, которые полностью спускал за игорными столами. А кроме того, Эдди, конечно же, не воспользовался высокооплачиваемой работой, предложенной лордом Этертоном, но тешил себя мыслью, что это место всегда останется за ним.

Нет, Эдди не собирался просто так отпускать Рафиллу. Он заявлял, что очень любит сына, хотя Рафилла никогда не видела подтверждения этому. Эдди не обращал внимания на Джон Джона, резко высказывал недовольство, когда ребенок слишком шумел или наводил беспорядок в квартире.

Рафиллу не волновало отношение Эдди к сыну. „Он не твой сын, — с безумной страстью думала она. — Какая счастливая превратность судьбы“.

Супружеской близости между ними почти не существовало, и это началось сразу после свадьбы. Когда же они все-таки спали вместе, Рафилла понимала, что это просто физическая необходимость, не приносящая истинного удовлетворения. Вначале она пыталась поговорить с Эдди, стараясь придать хоть какой-то смысл их взаимоотношениям.

— Ты сама этого хотела, — только и отвечал Эдди. — Ты настояла на этом браке, так что теперь не хнычь, потому что уже слишком поздно.

Все верно. Но сейчас Рафилла стала старше и умнее. Ведь у нее впереди была еще вся жизнь, а этих четырех лет с нее вполне было достаточно.

Одиль и сводный брат Рафиллы Руперт потрясли всех известием о своей свадьбе в Рио-де-Жанейро. Одиль позвонила Рафилле, чтобы сообщить эту важную новость.

— Это просто чудесно! — воскликнула Рафилла с неподдельной радостью. — А почему вы никому не сказали? Моя мама с ума сойдет, да и твоя тоже. Ты же знаешь, как они обе любят пышные свадьбы.

— Вот именно этого мы и хотели избежать, — рассмеялась Одиль. — Я так счастлива! Мы хотим, чтобы ты с Джон Джоном приехала к нам.

— Я тоже этого хочу, — ответила Рафилла, размышляя, что, быть может, это именно та возможность, которой она ждет. Руперт уже два года жил в Южной Америке, работая над серьезнейшим инженерным проектом.

Бразилия. Руперт с восторгом рассказывал о ней по телефону.

Бразилия. Это, может статься, прекрасный шанс уйти от Эдди.

— Как долго ты будешь отсутствовать? — недовольно спросил Эдди.

„Я не вернусь“.

— Три недели.

— Это слишком много, — сказал он, отправляя в себя уже третью послеобеденную порцию бренди.

— Но ведь Бразилия очень далеко, — осторожно отметила Рафилла. — Я ведь не могу приехать, повернуться и уехать назад.

— А кто же будет ухаживать за мной в твое отсутствие?

— Ты сам справишься.

— Я знаю, что справлюсь, — с раздражением бросил Эдди. — Но зачем мне это нужно? Для чего же я женился на тебе?

— Ну спасибо, — ответила Рафилла, ничуть не жалея о своем решении бросить этого негодяя.

Она с большой осторожностью собирала вещи, стараясь взять с собой лишь самые любимые. У Эдди не должно было возникнуть подозрений.

Когда она собирала последний чемодан, Эдди вошел в спальню и уставился на нее.

— Черт побери, что-то ты слишком много берешь на три недели, — настороженно заметил он.

Тяжелое дыхание Эдди ударило ей в лицо, Рафилла чуть не задохнулась, но все же произнесла спокойным тоном:

— Я ухожу от тебя, Эдди. Я не вернусь.

На долю секунды Эдди всерьез воспринял ее слова, но тут же рассмеялся. Он был слишком уверен, что она не сможет жить без него, и часто говорил ей об этом.

— Я не смог бы избавиться от тебя, даже если бы захотел, — нагло заявил Эдди. — Ведь когда ты женила меня на себе, для меня это стало пожизненным приговором, не так ли, дорогая?

— Да, — глухо выдавила из себя Рафилла.

— Иди сюда.

Рафилла непроизвольно отшатнулась.

Эдди повысил тон до угрожающего.

— Я… сказал… иди… сюда.

— Эдди, я устала…

— А, теперь, значит, „Эдди я устала“, да? Но я же помню, что ты постоянно обижалась на то, что мы не занимаемся любовью, когда тебе этого хочется.

— Ну, просто…

— Что „просто“, дорогая? — Он обхватил ее за талию и крепко впился губами в ее губы.

Рафилла попыталась закричать. Сколько раз ей недоставало его внимания, она мечтала о нем одинокими ночами, ведь была в ее жизни такая красивая свадьба, но и та закончилась приступами пьяной жестокости.

Но сейчас, похоже, Эдди держал себя в руках, во всяком случае, был трезвее, чем обычно. Рафилла ощутила его восставшую плоть, а руки Эдди скользнули ей под свитер.

„Да, Эдди, когда-то ведь я так мечтала о близости с тобой. Что же случилось?“

Рафилла стала непроизвольно отвечать на ласки Эдди, физическая потребность вышла на первый план, затмив собой их прошлую безрадостную жизнь, и она отдалась ему с неподдельной страстью.

Эдди умело довел их до одновременного оргазма, потом поцеловал Рафиллу в губы, пробормотав слова любви и нежности, которых никогда не произносил раньше.

— Эдди… — Рафилла прошептала его имя, чувствуя себя смущенной и виноватой. Неужели после того, что было, она все-таки сумела пронять его? И, быть может, теперь они смогут быть счастливы?

Нет. Конечно же, нет. Так бывает только в сказках. И все же, засыпая, Рафилла начала сомневаться, правильно ли она поступает, уезжая от Эдди.

Утром Эдди разбудил ее нежным поцелуем; они снова занялись любовью, и Рафилла вознеслась на еще неизведанные вершины блаженства.

— Что происходит? — с любопытством поинтересовалась она.

— Просто я понял, как сильно буду скучать без тебя, — ответил Эдди, целуя ее. — Возвращайся побыстрее, дорогая.

Джон Джон был в это время у матери Рафиллы, они договорились, что встретятся в аэропорту. Мать ничего не знала о планах дочери остаться в Южной Америке. Никто не знал. Поэтому еще не поздно было передумать…

Эдди настоял на том, что сам отвезет ее в аэропорт, сам договорился о багаже с носильщиками, проводил Рафиллу в зал для важных персон, где поиграл с Джон Джоном, который был в восторге.

Анна улыбалась — она воочию убедилась, что это — счастливая семья. Иногда ее одолевали сомнения: счастлива ли дочь в браке, но сегодня все они отпали.

Когда объявили посадку на рейс, Эдди отвел Рафиллу в сторонку, где им никто не мог помешать.

— Я никогда не умел выражать свои нежные чувства, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Однако твой отъезд как-то все расставил на свои места, и я знаю, что теперь мое отношение к тебе изменится к лучшему. Поверь, дорогая. Возвращайся поскорее домой. Я уже скучаю по тебе и маленькому Джону.

Лишь только Рафилла села в самолет и пристегнула ремни перед взлетом, она занервничала. Что она делает? Почему сбегает на другой конец света? Сейчас у них с Эдди все слишком хорошо (правда, в это трудно поверить), но, похоже, за такое короткое время Эдди каким-то непостижимым образом действительно изменился к лучшему.

„А значит, — подсказывал ей разум, — побудешь там три недели и вернешься“.

„Но мне как раз сейчас хочется быть с ним“, — взывал другой голос.

„Не думай об этом, там будет видно“, — предостерегал голос благоразумия.

Огромный авиалайнер начал выруливать на взлетную полосу.

„Слишком поздно, детка“

Прошло три часа, а пассажиры все еще находились в самолете, который так и не взлетел по каким-то техническим причинам. Они уже потеряли терпение: каждые полчаса их уверяли, что самолет вот-вот взлетит. Уставший Джон Джон капризничал.

Рафилла остановила стюардессу.

— Вы можете пояснить мне, что же все-таки происходит? — спросила она.

Стюардесса пожала плечами.

— С радостью бы, но мы сами знаем не больше вашего.

Наконец было сделано официальное заявление. Самолет так и не взлетит, а пассажирам предлагается воспользоваться другими рейсами. Все покинули самолет.

Рафилла направилась в справочное бюро, где поинтересовалась, сможет ли она вылететь завтра этим же рейсом.

— Безусловно, — ответил дежурный, пожелав в глубине души, чтобы эта красивая женщина залетела бы в его жизнь.

— Тогда перерегистрируйте нас и наш багаж на завтрашний рейс, — попросила Рафилла и поспешила на стоянку такси. Радостный Джон Джон семенил рядом.

Рафилла завезла Джон Джона из аэропорта к матери — это заняло двадцать минут — и, взяв машину отчима, в приподнятом настроении направилась на их с Эдди квартиру в Челси. Когда она приехала туда, на улице уже стемнело. Рафилла весь день думала о своей жизни и сейчас была рада тому, что сможет перед отъездом предоставить мужу еще один шанс доказать свою любовь. Но в Бразилию она все равно поедет, раз уж решила. Немного отдохнет. А через три недели они оба будут готовы начать новую счастливую семейную жизнь.

Вставляя ключ в замок, Рафилла услышала приглушенные звуки музыки — это была одна из ее любимых групп — „Манхэттен трансфер“. Когда она вошла в квартиру, уже звучала Лу Рид с песней „Take a Walk on the Wild Side“

Странно, Эдди никогда не слушал пластинки да и свечи никогда не зажигал, а сейчас гостиная озарялась небольшими черными свечами в декоративных подсвечниках.

Рафилла тут же сообразила, что Эдди не один, и внутри у нее все оборвалось.

Она решительно направилась к двери спальни, намереваясь посмотреть в лицо той женщине.

„Лучше уйди отсюда. Зачем тебе это нужно?“

„Ну почему я должна уйти?“

„Потому что он не стоит этого“

Рафилла ворвалась в спальню, и ей стало дурно.

„Та женщина“ оказалась вовсе не женщиной. Это был юноша со светлыми шелковыми волосами, свежим личиком и безволосым обнаженным телом.

— Прошу прощения, — недовольно произнес он, — не могли бы вы не мешать нам?

А Эдди не произнес ни слова.