Модистка, зажав в губах булавки, придирчиво оглядела Роуз. Провела рукой по платью, забирая лишнюю материю в аккуратный шов. Роуз замерла, опасаясь укола булавки, но напрасно — женщина явно была профессионалом. Быстрыми искусными движениями модистка завершила начатое. Три молоденькие помощницы разбрелись по гостиной. Две устроились на софе, одна на стуле, который Роуз принесла из другой комнаты. Корзинки с принадлежностями для шитья стояли около их ног; головы склонились над платьями, которые они держали на коленях.

Роуз не ожидала ничего подобного, когда Джеймс сказал, что проследит за всем. Его щедрость не знала границ.

Модистка и ее помощницы прибыли в начале одиннадцатого, примерно полтора часа назад, и принесли скроенные дневные платья, дорожный костюм, пару простых вечерних нарядов, костюм для верховой езды и накидку. Не было никакой уверенности, что женщины закончат работу сегодня же. Они должны были пойти в другое место, к одной богатой даме, но Джеймс уговорил их отправиться к ней. Конечно, исход дела решила соответствующая сумма.

Модистка с трудом скрывала досаду из-за того, что ей приходится одевать проститутку из борделя. Помощницы без всякого смущения таращили на Роуз глаза.

Деньги определенно не то, от чего можно легко отмахнуться, и Джеймс был бы не Джеймс, если бы не сумел в это утро найти для нее гардероб.

Улыбка не сходила с ее лица, а радость согревала душу. Роуз представляла импозантного мужественного Джеймса в наполненном женщинами магазине модистки, когда он излагал свою просьбу и получил первоначальный отказ, впоследствии закончившийся согласием. Она почти слышала его глубокий, баритон: «Расходы для меня не имеют значения. Я готов заплатить любую сумму».

Послышался знакомый двойной стук в дверь гостиной.

— Войдите, — сказала она.

Дверь, открылась. Девушки застыли, вытянув руки над платьями, лежавшими на их коленях, когда Тимоти вошел в комнату. Одетый в белую рубашку и коричневые брюки, свой обычный утренний наряд, он удостоил их всего лишь любопытным взглядом и занял место у камина, небрежно прислонившись плечом к стене.

Модистка кашлянула, прочищая горло, грубый звук вернул девушек назад к работе. Хотя Роуз заметила, как одна из них, с серыми, как у мышки, волосами, с любопытством разглядывала Тимоти. Ей очень хотелось сказать девушке, что этот интерес бесполезен. Насколько она знала, Тимоти никогда не развлекался ни с женщиной, ни с мужчиной, если это не являлось работой.

— Осторожно, здесь булавки, — предупредила модистка, расстегивая аккуратный ряд пуговиц на спине простого вечернего платья. — С этим все ясно, можно снять. — Она сделала паузу, положив руки на плечи Роуз, и затем осторожно стащила короткие рукава вниз. — Может быть, вы предпочитаете зайти за ширму?

Роуз покачала головой. Под платьем у нее было белье, и потом это только Тимоти. Он привык к виду полуодетых женщин.

— Давайте останемся здесь.

— Я слышал, у тебя гости… — Тимоти обвел жестом комнату. — Не объяснишь, в чем дело?

Роуз хихикнула, пока модистка меняла одно платье на другое. Прекрасный, приглушенный оттенок зеленого, легчайший кашемир. Дневное платье для прогулок в ясный весенний день. Ее никогда не окружал штат людей, колдующих над ней. Это был новый опыт, подогревавший ее женское тщеславие и заставлявший ощущать себя принцессой.

— Мне нужен новый гардероб.

Он приподнял светло-коричневую бровь в молчаливом вопросе.

— Джентльмен, с которым ты познакомился в парке, пригласил меня провести неделю в его загородном поместье.

— И ты согласилась? — с недоверием спросил он.

— Конечно, я отказалась. Но эта милая модистка явилась с целым набором туалетов для поездки. — Роуз раздраженно вздохнула, но не смогла сдержать лукавую улыбку. — И что мне оставалось делать? Разумеется, я согласилась. Мы уезжаем сегодня днем.

— Ты согласилась из-за Дэша, да?

Роуз промолчала. Если она скажет «да», Тимоти переложит вину на Дэша, хотя дело не только в нем. А если возразит, то старый друг поймет то, чего она не хотела бы подвергать обсуждению.

Модистка суетилась вокруг нее, пока Тимоти стоял, скрестив руки натруди и капризно выпятив губы.

— Ты уверена в этом?

— Да! И потом… это всего одна неделя.

Тимоти приподнял брови. Роуз понимала, что он заботится о ней, и обожала его за это. И в чем проблема?

Предложение Джеймса не предполагало чего-то постоянного. Это всего лишь одна неделя, в течение которой она будет дарить ему удовольствие, и ничего больше. Роуз всячески отвергала сентиментальные надежды, предпочитая смотреть на вещи трезво.

Чем больше она размышляла об их совместном путешествии, тем больше убеждалась, что в нем нет ничегодурного. И потом, вдруг он не женат? Или вдовец? Не самый приятный вариант, но не стоит исключать и такое.

— Ты хотя бы знаешь куда вы едете? — спросил Тимоти.

— В Олтон. У него там дом.

Он нахмурился, изображая строгого, подозрительного папочку.

— И что это за дом?

— Загородный дом. У него есть прислуга, так что я не буду там одна с ним.

— Когда ты уезжаешь и когда вернешься?

— Мы уезжаем сегодня во второй половине дня и вернемся в следующую среду. Четырнадцатого. Он сам привезет меня в Лондон, а если я захочу, то смогу уехать раньше.

Тимоти опустил глаза на свои туфли, а затем опять посмотрел на нее.

— Ты уверена, что ему можно доверять?

Его темные глаза полнились искренним беспокойством. Тимоти единственный, кому она доверяла, единственная душа, которая знает, что она предпочитает работать в борделе, чем быть чьей-то любовницей. Роуз не открыла всю правду Рубикон, когда впервые пришла наниматься на работу в заведение. После того как она заключила сделку с мадам, ей пришлось кое-что рассказать о себе с одной лишь целью добиться заверения, что с лордом Уитли ей больше никогда не придется иметь дело.

Но Джеймс не имел ничего общего с его светлостью. Джеймс ничего не требовал, никогда не ждал совершенства, никогда не повышал на нее голос, не говоря уже о том, что никогда не поднимал на нее руку. Роуз верила, что он не переменится и тогда, когда она окажется в его власти.

Их разговор привлек внимание всех трех девушек и модистки, судя по тому, как они неожиданно замерли у подола ее платья, который подкалывали. И хотя она замечала чужие пристальные взгляды, ее внимание было обращено к Тимоти. Роуз хотела, чтобы он почувствовал ее искренность.

— Да, я полностью доверяю ему.

Тимоти молча изучал ее пару минут. Но больше ничего не спросил, просто пожал плечами.

— Конечно, ты можешь воспользоваться этой возможностью, — прагматично заметил он. — Я думаю, тебе понравится.

Нетерпение бурлило внутри, легкое и воздушное. Чудесное искрометное ощущение. Она не заглядывала далеко вперед с тех пор, как умер отец.

— Это будет не совсем отдых. Это прежде всего работа. Но уверена, меня ждет замечательная неделя.

Тимоти помучил ее еще несколькими практическими вопросами, на которые она отвечала скупо, так как модистка закончила с дневным платьем и теперь перешла к дорожному костюму. Почему Тимоти решил, что ей следует знать о таких деталях, как число слуг в загородном доме Джеймса или об их родственниках в ближайшей к Олтону деревне, она не понимала. Ее терпение было на грани, когда раздался стук в дверь. Один короткий удар костяшками пальцев, и дверь открылась.

Рубикон вплыла в комнату в розовом халате, отделанном кружевом. Ее волосы были высоко подняты и уложены в искусную прическу, на лице слишком много румян, и веки явно перегружены краской: мадам явилась в нарочито домашнем виде. Роуз заметила сверток в ее руках. То, что было завернуто в бумагу, могло быть только пачкой банкнот. Сверток означал, что Джеймс заходил в заведение утром. Он был этажом ниже и не попросил разрешения увидеть ее и пожелать доброго утра. Прикусив губу, Роуз постаралась прогнать чувство разочарования. Джеймс занятой человек. Видимо, у него много дел, которые следует уладить до отъезда.

— Доброе утро, Роуз, — проговорила Рубикон, не обращая внимания на присутствие Тимоти.

Ее грубо накрашенные губы изогнулись в улыбке, что не могло не удивить Роуз, пока она бормотала ответное приветствие. Мадам никогда не выглядела такой счастливой, если кругом не было клиентов. Без сомнения, ее впечатлил тот неожиданный доход, который Роуз принесла заведению. Зная мадам не один год, Роуз понимала; что она жесткая и вздорная, но справедливая. По крайней мере к ней. Не было никого, кого бы она называла другом. Зато Рубикон не сомневалась по поводу своих служащих. Дом был знаменит качеством продаваемого товара. Слава Богу, никто не нанес ни малейшего урона его репутации. Роуз прекрасно понимала, что пока ее клиенты уходят с улыбкой и желанием вернуться, она будет у мадам на хорошем счету. И сама будет всегда благодарна мадам за свободу в своем расписании и за безопасность, обретенную под этой крышей.

— Моя дорогая, вы превзошли саму себя. У вас появился настоящий обожатель. Как вам удалось заполучить его?

Конечно же, Рубикон имела в виду половину астрономической суммы, которую Джеймс принес в это утро. Не пускаясь в откровенные признания, Роуз чуть пожала плечами, словно эта задача не требовала никаких усилий. Которых, собственно, и не было. Джеймс повышал сумму, пока цифра не достигла той величины, которая представляла слишком большой соблазн. И мадам, конечно, не нужно знать, что Джеймс продолжал повышать сумму, пока она не согласилась. Хотя как было бы прекрасно, если бы она когда-нибудь могла провести время с ним без участия денег.

Несбыточная мечта. Этот день никогда не настанет, даже если она покинет этот дом и больше никогда не вернется. Не найдется ни одного порядочного мужчины, который захотел бы связать себя с использованным товаром.

— Как я полагаю, он сказал правду, что вы согласились составить ему компанию на следующую неделю? — В ответ на кивок Роуз Рубикон продолжила: — Если бы я знала раньше, что вы открыты к таким экспериментам, я давно устроила бы это для вас.

— Не думаю, что это войдет в привычку. Я вполне довольна нашим теперешним соглашением.

Не желая вдаваться в дальнейшие объяснения, Роуз щелкнула пальцами, призывая модистку продолжить работу. Склонив рыжеволосую голову, модистка стояла на коленях и выравнивала подол бледно-голубого дорожного костюма. Если бы Роуз сказала Рубикон, что согласилась только из-за денег, тогда мадам сделала бы все возможное, чтобы уговорить и других джентльменов выложить соответствующую сумму, что лишило бы Роуз права отказываться от подобных предложений. Если бы она призналась, что все дело в самом Джеймсе, то повела бы себя как дура. Шлюха знает назубок: позволить себе влюбиться в клиента — последнее дело, и Роуз боялась, что она перешла эту грань в прошлую ночь.

— Не могу ли я попросить вас положить пакет на комод? Я, как вы сами изволите видеть, пока не в состоянии.

— Конечно, моя дорогая.

Рубикон быстро исчезла в спальне, затем появилась, пожелала ей приятного отдыха и удалилась, чтобы вернуться к своим привычным заботам. Визит продолжался не больше, чем несколько минут, и именно так, как хотела Роуз.

— Ну вот, дело сделано, — сказала модистка. — Это последнее… Несколько часов, и мы закончим.

— Тимоти, у тебя есть какие-то планы на день? — спросила Роуз, снимая платье.

— Нет, — ответил он.

— Чудесно, Пока я буду одеваться, захвати свое пальто. Мне нужно, чтобы ты помог мне кое в чем в городе, прежде чем я уеду.

Сначала притоны, потом Дэш. Серьезный разговор, который она думала, необходим. Джеймс сумел за считанные часы решить целый круг проблем, но не должен решать еще одну, да и не следует обращаться к нему с этим. He он несет ответственность за Дэша, а она. И она не может уехать из города, в последний раз не попытавшись убедить его завязать с опасным увлечением.

Постучав в дверь кабинета брата, Ребекка, не ожидая ответа, повернула ручку. Она знала, что Джеймс ждет ее. Слуга передал ей, что он хочет поговорить с ней, чему она крайне удивилась. Не из-за самой просьбы, а из-за часа, когда она была передана. Уже начало дня, а Джеймс все еще дома? Ребекка была уверена, что брат ушел в свой офис сразу после завтрака. Джеймс был предан работе до мозга костей, как и их отец.

Толстый обюссонский ковер заглушал её шаги, пока она шла через кабинет. Панели красного дерева, до половины закрывавшие стены, и темно-зеленая обивка кресла говорили о том, что этот кабинет принадлежит мужчине. Мебель здесь была настолько основательная, что даже высокая фигура Джеймса позади дубового стола, разбиравшего бумаги и засовывавшего их в кожаный саквояж, терялась в этом окружении.

— Доброе утро, — быстро сказал он, поднимая глаза. — Я хотел предупредить тебя, что на неделю уезжаю из города. Короткая поездка за город. — Джеймс потянулся к ящику и вытащил кипу бумаг. — Сомневаюсь, что ты заметишь мое отсутствие в связи с наступлением нового сезона. Но время от времени вспоминай, что у тебя есть брат. Я подумал, лучше сказать тебе о моем отъезде, чтобы ты не искала меня в доме следующую неделю.

— Джеймс! — шутливо насупилась Ребекка. — Ты меня обижаешь! Разве я могу забыть о тебе?

— Конечно, нет. Я ведь твой дорогой брат. — Он рассмеялся, закрывая ящик. — Какие планы на сегодня?

— Амелия говорила, что хорошо бы посетить Бонд-стрит…

— Если тебе что-то приглянется, просто…

— …пришлю тебе счет. Спасибо, я знаю.

Господи… он, кажется, счастлив. Действительно счастлив. Ребекка давно не видела, чтобы брат так улыбался, так нежно и без тени беспокойства. Нет, нельзя сказать, что Джеймс отличался меланхолией. Он скорее был серьезным, очень ответственным, и это еще больше обострилось со дня женитьбы. Ребекка чуть-чуть склонила голову набок, изучая его, пока он проверял содержимое кожаного саквояжа. На его щетках появился румянец, и это не было следствием быстрых движений. Брат выглядел рассеянным, словно его мысли были где-то далеко. И видимо, именно это вызывало улыбку на его губах.

Ребекка уже видела эту улыбку. В тот день в парке, когда он познакомил ее с той красивой женщиной. Брюнетка с поразительными светло-голубыми глазами, которые она не сводила с ее брата.

— Мисс Роуз тоже покидает город? — спросила Ребекка так небрежно, как только могла, как раз когда он потянулся к серебряному чернильному прибору и перу.

Перо со стуком упало на пол.

Ребекка подняла его и протянула ему.

— Ты берешь ее с собой в Хани-Хаус, да?

Джеймс смотрел на нее, широко открыв глаза. Можно было подумать, что ему двенадцать и она застала его в тот момент, когда он украл кусок торта на кухне. Джеймс взял перо и засунул его в боковой карман саквояжа.

— Прости, Ребекка, но это не твое дело.

Значит, ее предположение верно. Хани-Хаус значил очень много для Джеймса. Во время летних каникул они часто отдыхали там. Идиллия солнечных дней наполняла их долгие прогулки по окрестностям. В Хани-Хаусе он снова становился мальчишкой, который ничего не хотел так, как провести день со своей младшей сестрой. Должно быть, мисс Роуз очень много значит для брата, если он везет ее туда.

— Она, кажется, очень милая.

Его губы сжались.

— Тебе лучше забыть о ней.

— Она твоя…

— Ребекка! — твердо сказал Джеймс, прерывая сестру, прежде чем она произнесет слово «любовница». — Я не собираюсь обсуждать это с тобой.

И снова продолжил складывать вещи.

Можно подумать, ее испугала его недовольная реакция… Она хотела поцеловать его в щеку и рассказать, что она счастлива за него. Она не какая-то пустоголовая мисс, ничего не понимающая в таких вещах. Это не первый визит Ребекки в Лондон, и ей давно стало ясно: брак Джеймса и Амелии — типичный союз, распространенный среди аристократов. Заключенный скорее по договоренности, чем по обоюдному чувству. Хотя Джеймс терпеливо влачил эту ношу до сих пор, уже со дня их женитьбы стало очевидно: они не подходят друг другу. И ничьей вины здесь не было, это скорее исходило из их непримиримых отличий. Амелия с упоением вращалась в среде роскошных балов и приемов высшего света, тогда как Джеймс чувствовал себя в своей стихии только в деревне или за письменным столом.

Не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить, что у Амелии есть любовники. Ребекка не сомневалась, что она познакомила ее с одним из них на ужине у Марксонов. Амелию было не узнать, когда она разговаривала с лордом Альбертом, — ее лицо светилось непередаваемой мягкостью. А сейчас Джеймс нашел кого-то, кто заставил улыбаться его. И за это Ребекка была искренне благодарна Роуз.

— Она красивая.

Джеймс хмыкнул, уголки его рта дрогнули.

— Она больше чем красивая.

— Мне нужно зайти в офис, сделать кое-какие распоряжения в связи с моим отъездом и проверить одно последнее дело. Я оставил записку Амелии, сообщая ей, что уезжаю.

Что-то отвлекло его внимание, он по смотрел через ее плечо.

— Хиллер, — позвал он.

Она оглянулась. Один из слуг проходил мимо кабинета. Мужчина остановился в дверях, держа руки за спиной.

— Да, мистер Арчер?

— Дорожная карета готова?

— Да, мистер Арчер, — сказал Хиллер, для большей уверенности кивнув головой. — Все готово. Ваш багаж уже отнесли вниз.

— Благодарю. — Джеймс взял свой саквояж и, обойдя стол, подошел к Ребекке. — Ничего, что я оставляю тебя на неделю?

Забота светилась в его глазах.

— Конечно.

Она улыбнулась ему. Она будет скучать без него за завтраком, но следующая неделя будет наполнена шопингом, дневными визитами и обсуждениями новых приглашений. Пик волнения для нее, но это не значит, что Джеймс обязан сопровождать ее.

— Если тебе что-то понадобится, дай мне знать. Я пришлю все, что нужно.

Джеймс поцеловал Ребекку в лоб и вышел из кабинета практически бегом.

Роуз закрыла чемодан и защелкнула замки. Все собрано. Когда она вернулась в заведение, то увидела, что все платья готовы и лежат в ожидании ее оценки. Здесь же она нашла все необходимые аксессуары, такие как чулки, белье, комнатные туфли, пара крепких кожаных ботинок, два капора и даже несколько пар перчаток. Все, что могло ей понадобиться во время поездки. Отсутствовал единственный предмет гардероба — ночная сорочка. Была ли это инструкция Джеймса, или модистка не успела подобрать то, что нужно? Хотя она не забыла положить синий халат. Шелк был такой тонкий, что скользил между пальцами, как струя холодной воды.

Когда Роуз переоделась в дорожное платье, помощницы модистки упаковали вещи в новый чемодан. Действительно невероятно, что такое большое количество вещей могло быть сшито за такое короткое время.

Стоя, Роуз погладила свое новое дорожное платье мягкого голубого оттенка. При всей своей практичности оно выглядело элегантно: с мелкими пуговицами, обтянутыми материей, бежавшими от линии талии вверх к небольшому декольте, открывавшему ключицы. Мужчина, купивший ей это платье, позаботился о том, чтобы оно не слишком обрисовывало очертания ее груди. Правда, это было по меньшей мере удивительно.

— Тебе еще что-нибудь нужно? — спросил Тимоти, входя в спальню и держа на руке ее темный плащ.

— Нет.

Она уже положила в чемодан щетку для волос, миниатюру с изображением Дэша и набор шпилек.

— Пока тебя не будет, я обойду игорные дома.

— Спасибо.

Они оба решили, что это лучший способ узнать, воспользовался ли Дэш новым кредитом. Роуз пыталась встретиться с ним, стучала в его дверь, но безуспешно. И честно говоря, была даже рада этому. Начинать приятное путешествие ссорой очень не хотелось.

Тимоти набросил плащ ей на плечи и дольше, чем нужно, возился с застежкой.

— Я буду скучать по тебе.

Глубокая печаль, звучавшая в его голосе, заставила ее застыть в молчании, которое становилось все более тягостным, по мере того как стрелки часов приближались к трем.

— Я тоже. Но мы ведь в любом случае увидимся. Джеймс привезет меня назад, до того как я уеду в Бедфорд, а потом я вернусь только в следующем месяце.

Его брови сошлись вместе, образуя тонкую линию. Густые ресницы были опущены, Тимоти никак не мог отвести глаз от застежки на ее плаще.

— Я хочу, чтобы ты знала, как сильно я ценю нашу дружбу.

— Тимоти!

Он прижался губами к ее щеке. Легчайший поцелуй. Скорее прикосновение крыла бабочки. Когда он выпрямился, улыбка играла на его губах. Беспокойство, намек на боль, минуту назад искажавшие его черты, ушли, как будто их никогда и не было. Или это была забота и ничего больше?

— Я надеюсь, тебе понравится в деревне. И пусть мистер Арчер знает, если он позволит себе что-то выходящее за рамки, то будет иметь дело со мной.

— Я ценю твои чувства, но, наверное, это не самая страшная из угроз. Джеймс сильнее тебя в несколько раз.

Тимоти фыркнул, удачно имитируя высокомерного аристократа.

— Такая ерунда, как размер, никогда не останавливала меня.

Роуз не смогла удержаться от смеха.

— Тимоти, фу! — устыдила она приятеля.

Он пожал плечами, абсолютно не раскаявшись в своей фривольности, и наклонился, чтобы поднять ее чемодан.

— Пора, — он кивнул в сторону двери, — мистер Арчер ждет.

Нетерпеливое ожидание, такое сильное, что ей трудно стало дышать, охватило ее. Делая неделя с Джеймсом. Неделя, которую они проведут не в этой комнате и не в этом доме.

Роуз быстро подхватила со стола перчатки и открыла центральную дверь гостиной, пропуская Тимоти, который нес ее вещи. Затем, легким движением пальцев поправив прическу, поспешила навстречу Джеймсу.