Под обжигающими лучами утреннего солнца развалины Хамунаптры напоминали в беспорядке разбросанные детские кубики. Разрозненные группы верблюдов все еще поджидали своих мертвых хозяев, пробавляясь высохшими колючками. Животные встретили О'Коннелла и его товарищей, подошедших к Городу Мертвых, взглядами, полными надежды.
Никаких следов похищенной Эвелин, чудовища Имхотепа и подхалима Бени не было.
Каким-то образом О'Коннелл чувствовал, что ожившая мумия опередила их и теперь находится глубоко под землей. Тот, Чье Имя Не Называется, уже готовился вернуть из Царства Мертвых свою возлюбленную, пожертвовав для этого жизнью невинной девушки.
Складывалось впечатление, что Рик и его спутники покинули территорию Хамунаптры всего несколько часов, а не дней, назад. У полузасыпанной песком статуи Анубиса в расщелину по-прежнему свисала веревка. Рик извлек из рюкзака предусмотрительно заготовленные факелы и отдал их Джонатану и Ардет-бею, который так и не расставался с тяжелым пулеметом.
Прежде чем спуститься в лабиринт, О'Коннелл, памятуя о наставлениях покойного хранителя музея, обошел развалины с компасом в руках: «Статуя Гора должна находиться в пятидесяти шагах на запад от статуи Анубиса». В тайнике под основанием статуи Гора и хранилась золотая Книга Амон-Ра, которая может отправить Имхотепа обратно в Царство Мертвых и спасти Эвелин.
– Ну, хорошо, – произнес наконец Рик, останавливаясь на вершине небольшой песчаной дюны. По всей видимости, под ней и скрывалась статуя Гора. – Теперь мы знаем направление, в котором нам нужно двигаться.
Воспользовавшись прежним путем, они спустились в зал для бальзамирования, который Джонатан окрестил «фабрикой по производству мумий». С компасом и факелом в руках О'Коннелл возглавил маленький отряд, постепенно углублявшийся в переплетение бесчисленных ходов лабиринта.
Ты сможешь разобраться в том, что написано в золотой книге? – спросил О'Коннелл Джонатана, пока группа двигалась по туннелю, освещенному оранжевым пламенем факелов. – Если, конечно, мы ее найдем. Боюсь, твоя сестра на этот раз не сможет нам помочь.
– Я тоже когда-то учился разбирать иероглифы, – строго заметил Джонатан.
– Ты на вопрос отвечай.
– Конечно... то есть возможно...
– Значит, ты читаешь на древнеегипетском.
– Да... достаточно, чтобы воспользоваться меню в ресторане и сделать заказ.
Ричард тяжело вздохнул и поморщился. Судьба горячо любимой им женщины зависела сейчас от знаний ее беспутного братца. О'Коннелл предпочел бы еще раз полететь с Уинстоном Хевлоком, чем довериться Джонатану. А может быть, они скоро и встретятся с Уинстоном...
Они оказались перед сплошной скальной стеной, в которой была вырублена узкая лестница, круто уходящая вниз. Казалось, она ведет в самый ад.
Как ни долог был их путь по ступенькам, они наконец достигли дна и теперь продвигались по ровному песчаному полу.
Прошло некоторое время, прежде чем О'Коннелл спохватился:
– А как выглядит этот самый Гор? У него что – голова льва, барана или, может быть, собаки?
– У него голова сокола, – пояснил Джонатан. – Симпатичный такой парнишка с большим клювом.
Оказалось, что Джонатан все-таки кое-что смыслит в египтологии, и это несколько успокоило О'Коннелла. Вскоре стало ясно, что Рик завел свою группу в тупик. Проход перекрывала беспорядочная груда камней.
– Придется пробиться через это препятствие, – решительно произнес Рик, освещая факелом завал. – Думаю, нам это по силам. Давайте начнем.
И они приступили к работе. Вернее, трудиться приходилось по двое, так как проход оказался узким. Когда очередь отдыхать дошла до Джонатана, его внимание привлекли вкрапленные в стены блестящие фиолетовые камни, составлявшие изображение скарабея.
Посмотрев на них внимательнее, Джонатан убедился, что и каждому отдельному камню придана форма этого жука. Того самого проклятого насекомого, чьи окаменелые остатки обнаружила Эвелин в гробу Имхотепа. Как и злополучный Гад Хасан до него, Джонатан не понимал, что камни не представляют никакой ценности. Однако подмигивающий ему фиолетовый кварц распалил его воображение. Он напомнил Джонатану драгоценный камень, сверкавший в пупке одной из танцовщиц его любимого кабака.
Двумя пальцами Джонатан попробовал по очереди пошевелить каждый из кристаллов. Один из них поддался его усилиям и упал ему прямо в ладонь. Англичанин принялся внимательно разглядывать добычу. Внезапно камень на его ладони начал пульсировать и светиться изнутри. Джонатану даже показалось, что он уловил в его глубине какое-то движение.
– Эй, ребята! – окликнул он товарищей. – Передохните и посмотрите, какую замечательную штуку я нашел...
И тут камень-скарабей продемонстрировал Джонатану, насколько он замечательный. Он сам по себе раскололся, как орех, и из кварцевого кокона выбрался живой жук!
Вскрикнув, Джонатан попытался сбросить с ладони отвратительное насекомое, но на пол шлепнулась только каменная скорлупа, а скарабей уже успел вгрызться англичанину в руку.
– Господи, помогите мне! – завопил Джонатан, приплясывая от боли.
Позабыв про лежащую пород ним груду камней, О'Коннелл резко обернулся. Американец сразу же узнал эту безумную «тарантеллу». Точно так же прыгал и извивался покойный начальник каирской тюрьмы. Джонатан сорвал с себя куртку и принялся ногтями царапать себе руку.
– Держи его! – скомандовал О'Коннелл медджаю. Ардет-бей крепко схватил Джонатана сзади поперек туловища.
Инстинктивно О'Коннелл оторвал рукав от рубашки англичанина. Под кожей несчастного быстро вверх по бицепсу, словно конечной целью создания была шея, перемещался бугорок.
– Скарабей! – кричал Джонатан. – Жук!
Если бы Джонатан не был вне себя от боли, он наверняка грохнулся бы в обморок, когда О'Коннелла выхватил нож и его лезвие блеснуло перед выпученными глазами англичанина.
Если до этого крики Джонатана эхом разносились по подземелью, то сейчас его вопль, казалось, мог обрушить им на головы каменные своды. О'Коннелл остановил движение жука, плотно прижав лезвие ножа к коже.
Развернув клинок, он сделал длинный надрез, выковырнул отвратительное насекомое наружу и стряхнул его на песчаный пол. Из пореза хлынула кровь.
Упрямый жук, так и не утоливший голода, вновь поспешил к Джонатану, с явным намерением вгрызться в его ботинок. О'Коннелл имел на этот счет собственное мнение. Он выхватил из кобуры револьвер и послал в насекомое пулю, размером не уступающую жуку. Отвратительная гадина разлетелась в клочки.
Когда пуля ударилась в непосредственной близости от ноги Джонатана, он снова попытался издать вопль, но оказался способен лишь на негромкие всхлипывания. Постанывая, англичанин медленно осел на песчаный пол. Ардет-бей с помощью оторванного рукава перевязал рану.
– Рана неопасная, – успокоил О'Коннелл, успевший осмотреть повреждение. – Поверхностная.
У Джонатана, как у обиженного и перепуганного мальчика, задрожали губы:
– А болит... не как поверхностная! – пожаловался он.
– И с этого момента, – предупредил Рик, – ради всего святого, не прикасайся ни к чему! Ни к единому предмету. Как говорится, товар руками потрогать!
Джонатан сглотнул и кивнул. Потом тихонько обратился к Рику:
– О'Коннелл...
– Да?
– Мои... э-э-э... будущие дети и я благодарим тебя.
– Нам бы дожить до конца этого дня. Ты пока отдыхай, а мы поработаем.
Джонатан снова кивнул и, тяжело дыша, прислонился к стене.
О'Коннелл и Ардет-бей обменялись многозначительными взглядами. Обоим было ясно, что это происшествие – лишь первое звено в цепи ожидающих их бедствий и испытаний.
Американец и воин пустыни вернулись к завалу.
* * *
Пока маленькая команда О'Коннелла спускалась в зал для бальзамирования возле статуи Анубиса, Эвелин Карнахэн была уже глубоко под землей. Девушка шла второй в процессии из трех человек. Они двигались по некрополю, где когда-то, около трех тысяч лет назад, встретили свой конец Имхотеп и Анк-су-намун.
Девушка держалась довольно спокойно. Она уверила себя в том, что Имхотеп считает ее реинкарнацией своей утерянной возлюбленной. Эвелин уже готовила речь на древнеегипетском, которую она произнесет в подходящий момент. Когда жрец закончит со своими фокусами-покусами, или что там еще требовалось по ритуалу, она притворится вернувшейся к жизни Анк-су-намун. И ей останется только наблюдать и ждать удобного момента для бегства.
Первым с факелом в одной руке торжественно выступал Имхотеп. В другой руке он держал массивную с медными петлями обсидиановую Книгу Мертвых. Вскоре путь привел их к каменному мостику, переброшенному через ров с пузырящейся черной субстанцией. По краям рва ползали огромные волосатые крысы. Воздухе наполняло непередаваемое зловоние. При звуке шагов процессии крысы разбежались и попрятались. Только пара гнусных тварей не смутилась при появлении непрошеных гостей. Животные были увлечены пожиранием останков своей более мелкой товарки.
– Вот что случается с мелкими паразитами, – презрительно бросила Эвелин в адрес Бени, который шел сзади, держа девушку под прицелом револьвера.
Бени только захихикал в ответ. Но когда он бросил взгляд туда, куда смотрела Эвелин, и увидел пирующих каннибалов, его лицо побледнело.
– Ты ведь гордишься своим знанием многих религий, так ведь, Бени?
Они пересекали каменный мостик.
– Топай вперед! – процедил Бени, толкая девушку в спину стволом револьвера.
– Значит, как я полагаю, тебе известно буддистское понятие кармы. Такие, как ты, всегда расплачиваются, Бени. Всегда.
– Разумеется, – снова хихикнул Бени. – Ты это серьезно?
Вскоре они дошли до помещения, формой напоминающего амфитеатр. Его иол был отполирован, как в храме. Лестница, вырубленная в скале, заканчивалась именно там. Имхотеп прошел вперед, зажигая от факела многочисленные древние светильники, вделанные в стены. Хотя утварь и резные барельефы покрывала густая паутина, осветившийся зал поражал своим великолепием. Тут и там возвышались статуи Анубиса. Многочисленные изображения других богов стояли в нишах и на полках. Посредине зала располагался массивный алтарь из темного камня. Он был искусно изукрашен крылатыми скарабеями, головами кобр и рогами баранов. Как истинная дочь археолога Говарда Карнахэна, Эвелин не могла не восхититься этой мрачной красотой.
Однако в ее положении заложницы ожившей мумии вид жертвенного алтаря не пробуждал у девушки приятных мыслей.
Именно в этот момент эхо выстрела О'Коннелла, разделавшегося с жуком, достигло ушей Имхотепа, его гостьи и его слуги.
Верховный жрец нахмурился, а Эвелин просветлела лицом. Она понимала, что О'Коннелл, а значит и спасение, близки. Мужчина, которого она любила, и ее дорогой брат не погибли при крушении самолета, они живы. Теперь она знала это наверняка.
Холодные красивые черты лица Имхотепа исказила ярость.
На поверхности алтаря Эвелин разглядела осколки сосуда. Судя по иероглифам, которые ей удалось разобрать, в нем хранился какой-то жизненно важный орган. Возможно то, что осталось от сердца Анк-су-намун.
Имхотеп высыпал истлевшие останки на ладонь (это действительно оказалось сердце) и уставился на них с каким-то мрачным обожанием. Потом он крепко сжал кулак, и все превратилось в пыль.
Эвелин содрогнулась. Бени за ее спиной злорадно ухмыльнулся. Так сорванцы-подростки издеваются над чересчур впечатлительными школьницами.
Имхотеп зашагал по залу, остановился, раскрыл Книгу Мертвых и начал торжественно читать заклинания, высеченные на ее обсидиановых страницах. Потом раскрыл ладонь и сдул с нее пыль, в которую превратилось сердце Анк-су-намун. Легкое облачко окутало противоположную стену.
Древняя каменная кладка ожила, как будто за ней кто-то зашевелился.
Настала очередь Бени икнуть и задрожать от страха. Эвелин не упустила бы возможности поиздеваться над Бени, если бы сама не испытывала похожих чувств.
Кладка кое-где осыпалась, и в зале очутились две ожившие мумии. Ничего величественного, как в Имхотепе, в них не было. Обычные, иссохшие, обмотанные бинтами бренные человеческие останки.
Они неуклюже приблизились к Имхотепу (в конце концов, разгуливать им приходилось не часто), неловко поклонились ему и замерли в почтительных позах. Верховный жрец обратился к ним на древнем языке.
– Боже мой! – прошептала Эвелин сама себе, – Это же его жрецы. Его давным-давно умершие слуги.
Бени все сжимал в одной руке револьвер, а другой судорожно перебирал висящие у него на груди религиозные символы и беззвучно взывал ко всем богам подряд.
Выслушав наставления, мумии уже более уверенно скрылись в одном из боковых проходов.
Эвелин сникла: она поняла, что Имхотеп отправил своих прислужников расправиться с О'Коннеллом, ее братом и предводителем медджаев.
С лицом, исполненным удовлетворения, Имхотеп важно приблизился к алтарю. Из широких складок одежды он раз за разом, как фокусник, извлекал похищенные американцами погребальные сосуды. Выставив их в ряд на поверхности алтаря, Имхотеп заговорил, но не по-древнеегипетски, а на иврите.
Эвелин сначала удивилась, но потом сообразила, что Имхотеп, видимо, не хочет, чтобы она поняла, о чем идет речь. А иврит – язык рабов – был известен и жрецу, и Бени.
– Что он говорит? – требовательно обратилась Эвелин к венгру.
– А, значит, теперь тебе нужно, чтобы Бени переводил? Хорошо, я скажу: принцу Имхотепу приятно, что он завладел твоим сердцем.
– Хм! – пренебрежительно передернула плечами Эвелин. – Ему не стоит так обольщаться. Может быть, оно давно уже принадлежит другому.
Продолжая переставлять по поверхности алтаря драгоценные сосуды, Имхотеп скова заговорил на иврите.
Бени выслушал и, улыбнувшись, обратился к Эвелин:
– Это тебе не следует питать иллюзий. Ведь кроме сердца моему господину понадобятся также твой мозг, печень, почки и... как они там называются... ну, такие длинные и скользкие, что у тебя в животике.
Эвелин похолодела от ужаса. До нее дошло, что Имхотеп вовсе не считает ее перевоплощением своей возлюбленной. Она для него – всего лишь набор органов, необходимых для воскрешения. Но она нашла в себе силы ответить Бени:
– Это называется кишками, недоумок.
– Да! Они ему тоже нужны. Короче, ему нужна ты вся. Оптом, так сказать.
Высокомерно вздернув подбородок, Эвелин обратилась к Имхотепу на его родном языке:
– Значит, тебя интересует только мое тело? Все вы, мужчины, одинаковые.
Имхотеп подошел к Эвелин и, продемонстрировав, что значит по-настоящему высокомерный вид, небрежно смерил ее взглядом. Тыльной стороной ладони он ударил ее по лицу с такой силой, что она без чувств упала на пол.
Пораженный такой вспышкой ярости, Бени отступил назад, заискивающе глядя на хозяина. Тот на иврите приказал венгру уложить девушку на алтарь. Бени, напрягая свою хилую спину, взгромоздил обмякшее тело Эвелин на каменную плиту. Он даже постарался придать ей подобающий вид, одернув платье. Правда, Бени не удержался и несколько раз нескромно дотронулся до ее соблазнительного тела.
Но Эвелин была без сознания и ничего не почувствовала. Не видела она и как Имхотеп вышел в соседний зал-усыпальницу, чтобы отыскать последний элемент, необходимый для проведения древнего обряда.
Однако Верховному жрецу помешали звуки выстрелов, эхом разносившиеся под каменными сводами.
Нахмурившись, он быстро возвратился к алтарю. Сунув руку в один из сосудов, он наполнил ладонь тем, что оставалось от печени его возлюбленной. Поспешно прочитав несколько строк из Книги Мертвых, покоившейся в ногах Эвелин, Имхотеп сдул получившуюся пыль в один из боковых коридоров.
Затем его голос загремел на древнеегипетском:
– Убейте их! Уничтожьте их всех! И повелеваю вам принести мне Книгу Амон-Ра.
Он снова стремительно исчез в соседней усыпальнице, оставив Бени наедине с бесчувственной Эвелин.
Венгр, встревоженный нарастающей яростью Имхотепа и пораженный зрелищем постоянно появляющихся и оживающих мумий, решил воспользоваться моментом. Последовав примеру крыс, он юркнул куда-то в сторону и скрылся в темноте.
* * *
О'Коннелл и его товарищи справились наконец с каменным завалом. Они проникли в коридор и вскоре оказались возле трещины в стене. Узкой, но вполне достаточной, чтобы в нее мог протиснуться человек. Направив в нее факел, Рик увидел, как внутри что-то заблестело.
Сверившись со стрелкой компаса, О'Коннелл обернулся к своим спутникам. Заросший щетиной Ардет-бей и выбившийся из сил Джонатан уставились на него.
– Этот туннель, – «обрадовал» Рик партнеров, – уводит нас в сторону от нужного направления. Я думаю, что где-то по соседству расположен зал, который вернет нас на правильный путь.
Ардет-бей, с легкостью тащивший свой пулемет, кивнул, давая понять, что полностью согласен с такой стратегией. О'Коннелл передал ему свой факел и рюкзак, после чего начал пролезать в трещину.
Он оказался на краю выступа и спрыгнул с него на пол большого зала. О'Коннелл стоял почти в полной темноте. Свет проникал сюда через крохотное отверстие в потолке. Тоненький луч падал на стену, рядом с каким-то овальным предметом. Прищурившись, О'Коннелл задумался: «Неужели это и есть то, на что я рассчитывал?»
Он достал револьвер и, прицелившись, выстрелил вверх. Пуля зацепила основание того, что, как он и полагал, оказалось одним из зеркальных дисков. От выстрела зеркало сдвинулось и попало в луч света. Тот многократно отразился в других зеркалах, приводя в действие древнюю систему освещения, и в зал словно ворвался день.
Кроме зеркал, свет отражал и золотые поверхности, которых здесь оказалось великое множество. Повсюду стояли драгоценные статуи, лежали горы украшений, древняя мебель черного дерева была инкрустирована слоновой костью. Взгляду О'Коннелла открылись несметные, невообразимые сокровища, о которых человек не мог даже и мечтать.
Через несколько секунд Ардет-бей сбросил Рику его рюкзак и спустился в зал. За ним последовал и брат Эвелин. Как только мужчины оказались в зале, они застыли на месте, широко раскрыв рты от изумления.
– Богатства Сети, – только и смог вымолвить медджай.
– Ей-богу, тут, наверное, в одном зале, собраны все сокровища Египта, – подхватил Джонатан. – Это целое состояние!.. Но чем тут пахнет, хотелось бы мне знать?
Трое мужчин, стараясь не обращать внимания на сверкающие сокровища, внимательно осматривали зал. Они обнаружили несколько туннелей, уходящих в темноту. Один из них служил входом для пары иссохших мумий, завернутых в истлевшие бинты. Казалось, живые мертвецы были недовольны вторжением посторонних. Вытянув перед собой руки, они двинулись к пришельцам.
– Позвольте высказать предположение, – начал О'Коннелл, доставая из рюкзака штуцер, – что перед нами настоящие мумии.
– Это бывшие жрецы Имхотепа, – пояснил Ардет-бей. – Он оживил их, и теперь они будут творить его ужасную волю.
– Что «ужасную» – это точно, – согласился О'Коннелл и выстрелил. Из дула штуцера вырвались дым и пламя. Верхняя часть мумии, наступавшей справа, отлетела в сторону. Рик передернул затвор, из которого вылетела использованная гильза, и выстрелил снова, точно так же разделавшись со второй мумией. В воздухе распространился едкий неприятный запах.
Когда грохот выстрелов утих, а пороховой дым рассеялся, О'Коннелл стал свидетелем самого странного зрелища в своей жизни. Нижние части обеих мумий сохранили подвижность и продолжали наступать на дерзких пришельцев.
Поверженные торсы тоже пришли в движение и, цепляясь костлявыми пальцами за пол, поползли к мужчинам. Те в ужасе отступали.
– К черту их всех! – воскликнул О'Коннелл, безостановочно перезаряжая штуцер и стреляя. Пули быстро превратили живых мертвецов в кучи трухи. Некоторые их фрагменты, например пальцы, все еще шевелились, и О'Коннелл прошелся по залу, давя их сапогами, как отвратительных насекомых.
Джонатан добрался до золотого трона и вскарабкался на него:
– Да, такое не каждый день увидишь, – вынужден был признаться он себе.
Вдруг под их ногами зашевелился песок, покрывавший пол. Проламывая каменные плиты, откуда-то снизу просунулась костлявая рука.
– И такое тоже, – подтвердил О'Коннелл, перезаряжая штуцер.
Пока они обменивались репликами, из-под земли вылезли еще две мумии, скаля зубы в жуткой усмешке, С истлевших тел сваливались бинты, зловоние наполняло зал, а выходцы с того света наступали на путешественников.
Выпучив глаза, сидящий на троне Джонатан поинтересовался:
– Никто не догадался прихватить с собой мешок с кошками?
Ужасные твари повалили отовсюду: они выбирались из-под пола, вылезали из стен и даже из сваленных в груды драгоценностей. Отвратительные оскаленные зубы и цепкие когтистые пальцы угрожали растерянным людям. Единственное, что спасало О'Коннелла и его товарищей, так это медлительность, с которой двигались твари.
Прижавшись к стене, Рик обратился к Ардет-бею:
– Предлагаю как следует поздравить этих уродов с прибытием в двадцатый век.
О'Коннелл помог медджаю заправить в «Льюис» ленту и объяснил, как управляться с пулеметом. Через несколько мгновений оба открыли по ожившим мумиям ураганный огонь, превращая их в пыль.
Джонатан, словно ковбой с Дикого Запада, стоял на троне с револьверами в руках. Он аккуратно дырявил наступавшим черепа и коленные чашечки.
Но мумии не прерывали атаки, так как их количество не сокращалось: они прибывали отовсюду. Наконец приятели не выдержали натиска и, не выпуская оружия, бросились прочь из зала.
– Уходим! Уходим! – командовал О'Коннелл.
Они не заметили, как из другого коридора в зал проник Бени. Венгр увидел перед собой помещение, заваленное кусками мумий, некоторые из которых еще шевелились. Но Бени тут же забыл о каком-либо отвращении, когда он увидел неисчислимые сокровища фараонов.
Радостно расхохотавшись, Бени спиной обрушился на кучи золотых изделий и драгоценных камней. Вне себя от восторга, он принялся перекатываться с боку на бок, купаясь во всей этой роскоши.
Команда О'Коннелла в это время продолжала петлять по лабиринту. Погони за ними не было, но им приходилось то и дело расстреливать попадавшиеся навстречу мумии.
– У меня кончились патроны! – крикнул Ардет-бей, и его смертоносный «Льюис» замолчал.
У Рика не было времени сверяться с показаниями компаса. Главной задачей группы оставалось избегать встреч с ожившими мертвецами. Так путешественники и кружили по коридорам до тех пор, пока не очутились в небольшом зале. Посреди него возвышалась статуя с головой сокола. Бог Гор молчаливо озирал свои мрачные покои.
– Старина Гор! – воскликнул Джонатан, дружески улыбаясь статуе. – Наконец-то! Привет!
– Нас загнали в тупик, – сказал О'Коннелл.
Из бокового прохода наступали мумии. Трудно было даже представить, какое множество их тут собралось.
Рик полез в рюкзак и извлек оттуда динамитную шашку.
– Это опасно, – предупредил он. – Мы можем сами оказаться под завалом, но другого выхода у нас нет. – С этими словами он чиркнул спичкой о щетинистую щеку Ардет-бея. Медджай поморщился, но ничего не сказал.
О'Коннелл поджег бикфордов шнур динамитной шашки и с криком: «Ложись!» метнул ее в боковой проход. Ардет-бей и Джонатан распластались на полу.
Когда грохот взрыва затих и пыль рассеялась, путешественники, поднявшись на ноги, принялись отряхиваться. Их глазам предстало замечательное зрелище. Коридор, откуда наступали бесконечные ряды мумий, был надежно запечатан каменными обломками.
– Ну, если от этих мерзавцев и осталось хоть что-нибудь, – сказал Ричард, – пусть попробуют прорыться сюда.
– Прошу тебя, Рик, – взмолился Джонатан. – Не надо давать нашим оппонентам никаких подсказок.
Самим им еще было куда отступать. За статуей Гора Рик обнаружил туннель и посветил в него факелом.
– Джонатан, встань сюда и смотри в оба, – распорядился О'Коннелл. – Если появится хоть одна забинтованная тварь, немедленно дай нам знать.
– Хорошо.
Проинструктировав Джонатана, Рик повернулся к Ардет-бею:
– А нам с тобой предстоит найти и попытаться открыть тайник. – Он указал на основание статуи. – Там должна храниться золотая книга...
Сейчас О'Коннелл почему-то не вспомнил о судьбе, постигшей копателей, которые потревожили аналогичный тайник в основании статуи Анубиса. Те погибли, попав под струю концентрированной кислоты.
Итак, решив, что кроме очередных появлений мумий им ничего не грозит, О'Коннелл смело направился к основанию статуи Гора. Очень скоро они с Ардет-беем обнаружили швы в плитах цоколя. При помощи ломиков, извлеченных из рюкзака Рика, мужчины принялись расшатывать блок, скрывающий тайник.