Сесили проснулась и увидела, что лежит в огромной постели одна. Если бы не едва заметная вмятина на подушке рядом, она могла бы подумать, что спала этой ночью одна, как все предыдущее ночи в своей жизни. Но легкая болезненность чресел напомнила Сесили о том, чем они занимались вечером, и перед ее мысленным взором тут же возникло лицо Лукаса в тот момент, когда он нависал над ней, опираясь на руку.

То, что они делали прошлой ночью, было восхитительно, хотя и в Египетском клубе было довольно приятно. Вспомнив, что Лукас шептал ночью, когда они занимались любовью второй раз, она улыбнулась. Кто бы мог подумать, что Лукас такой романтик? Будет очень трудно удержаться, чтобы не влюбиться в него, — теперь Сесили это окончательно поняла.

Чтобы их брак был успешным, очень важно сохранять определенную сдержанность. А это значит, что ей нужно иначе воспринимать такие взрывоопасные соития, какое было прошлой ночью. Отчасти Сесили было жаль чувства, что могло зародиться между ними, будь они другими людьми, вольными вести себя так, как им хочется. Но она уже познала боль от потери любимого человека и хотела защитить себя от повторения такой боли в будущем. Лукас добрый человек, и юная герцогиня Уинтерсон не могла представить, что он способен порвать с ней, как Дэвид, но кто знает, что может случиться, если сложатся подходящие обстоятельства: даже самые преданные мужчины могут причинить боль.

Сесили быстро оделась, спустилась вниз и благополучно нашла дорогу в комнату для завтраков. Хотя дом его светлости был намного больше, чем Херстон-Хаус, он имел упорядоченную планировку. Не застав в комнате Лукаса, Сесили сначала была разочарована, но потом решила, что это даже к лучшему. В конце концов, они не должны постоянно держать друг друга за руки.

Лакей налил Сесили уже вторую чашку чаю, когда она услышала в коридоре шаги и сразу поняла, что это Лукас. Такая уверенная твердая поступь могла принадлежать только ему. Вытерев рот салфеткой, она вскочила и быстро вышла в коридор — и успела увидеть только его спину на лестнице, ведущей вниз.

— Уинтерсон! — окликнула она, невольно отметив с женским удовлетворением, как хорошо смотрится его широкоплечая фигура в темно-синем плаще. — Ты куда-то уходишь?

Лукас удивленно оглянулся. В эту секунду он был похож на маленького мальчика, застигнутого гувернанткой за неким запрещенным занятием. Но через секунду выражение лица герцога изменилось — в его взгляде читалось нечто весьма похожее на удовольствие, оттого что он видит Сесили.

— Доброе утро, дорогая.

Как всегда, от его глубокого низкого голоса по спине Сесили пробежал трепет возбуждения, но она постаралась подавить эту реакцию собственного тела. В конце концов, нельзя же, чтобы она растекалась сладкой лужицей желания всякий раз, когда муж скажет ей «доброе утро». Тогда она никогда не сделает ни одного серьезного дела.

— Доброе утро.

К досаде Сесили, ее приветствие прозвучало с придыханием, а она-то хотела вести себя как искушенная в страсти женщина!

— Ты уходишь? — снова спросила она.

— Только в «Уайтс» ненадолго.

Лукас взял ее за руку и потянул прочь из вестибюля, где стоял дворецкий. Они оказались в маленькой гостиной, и он плотно закрыл за ними дверь. Сесили еще не успела ничего возразить, как он накрыл ее рот таким обжигающим поцелуем, что ее захлестнул поток наслаждения, живо напомнив в подробностях, к чему его губы прикасались этой ночью.

Наконец Лукас оторвался от нее и прошептал:

— Доброе утро.

Сесили открыла глаза и затуманенным взглядом увидела, что Лукас ласково смотрит на нее.

— Вот это подобающее приветствие. — Его светлость улыбнулся. — Видишь, я тебя учу, как жена должна вести себя с мужем. Надеюсь, ты вскоре усвоишь эти маленькие детали.

— Обязательно. — Сесили тоже улыбнулась, не в силах сдержать переполняющую ее радость. — Интересно, откуда закоренелый холостяк вроде тебя узнал все эти подробности семейного этикета? Может быть, есть какая-то книга?

Лукас поцеловал ее в нос и отступил на шаг назад.

— Вообще-то книга есть, но я сомневаюсь, что в ней приводятся правила как таковые. На самом деле там больше картинок, чем слов, — полагаю, чтобы проиллюстрировать занятия, которые вносят самый большой вклад в супружеское счастье.

Сесили взялась за его шейный платок, пытаясь придать ему прежний безупречный или хотя бы близкий к тому вид, но быстро убедилась, что завязать его точно так же все равно не получится.

— С нетерпением жду, когда ты покажешь мне эту книгу.

Лукас усмехнулся:

— О, не сомневался, обязательно покажу.

Уинтерсон как ни в чем не бывало стал поправлять свои манжеты.

— А теперь, мадам жена… мне не нравится оставлять тебя одну с этой скрытой энергией, но я должен идти.

— Должен?

— Боюсь, что так, — подтвердил Лукас. — Я ухожу в клуб.

— Ну что ж, тогда все в порядке. А то я было подумала, что ты уходишь, чтобы без меня нанести визит лорду Питеру Нотону.

Лукас растерянно заморгал, и этого вполне хватило, чтобы подтвердить подозрения Сесили.

— Так ты идешь к нему! — возмущенно воскликнула она. — Как я сразу не догадалась, что ты пытался отвлечь меня поцелуями. Лукас, это крайне несправедливо!

Уинтерсону хватило такта признать свою вину.

— Дорогая моя, целовал я тебя совершенно искренне, я этого хотел. Но мне действительно нужно нанести визит Нотону, и я должен сделать это один. Я надеялся обойтись без этой дискуссии.

— О, ваша светлость, эта дискуссия сейчас будет! — вскипела Сесили. Она принялась расхаживать по комнате. — Видно, я зря понадеялась, что ты будешь играть честно, когда дело касается нашего расследования.

— Сесили, я всего лишь рассудил здраво. — Лукас шагнул обратно в комнату, чтобы Сесили остановилась и не расхаживала взад-вперед. — Есть некоторые вещи, которые мужчинам лучше обсудить наедине. Ты же не думаешь, что лорд Питер Нотон будет при тебе говорить об артефактах, купленных на черном рынке? С его стороны это было бы глупостью. Особенно если учесть, что ты дочь человека, у которого эти предметы были украдены. Мне будет чертовски трудно заставить его поговорить со мной, а уж с тобой тем более!

— Но ведь без меня ты не узнаешь, какова ценность его приобретений. Ты даже не сможешь установить, те ли это артефакты, которые были найдены в гробнице в Александрии.

— А с тобой я вообще не смогу их увидеть, — возразил Лукас. — Может быть, опишешь мне вкратце, что я должен искать?

Сесили безмолвно воззрилась на него. Неужели ее муж такой глупый?

Встретив ее взгляд, Лукас согласно кивнул:

— Я понял. Абсурдно предполагать, что ты за несколько секунд научишь меня тому, на изучение чего у тебя ушли годы. Но наверняка ты можешь рассказать хотя бы о чем-то, на что мне следует обратить внимание.

— Лукас, это невозможно. Ты, конечно, способный ученик, но, как я уже сказала, это в самом деле невозможно.

Она в упор посмотрела на Лукаса оценивающим взглядом, потом вдруг шагнула к нему. Он поглядывал на нее с опаской, и не без оснований. Она подошла к нему вплотную.

— Что ты делаешь? — спросил Лукас.

Сесили запрокинула голову, подставив ему губы для поцелуя.

— А ты как думаешь? — промурлыкала она, целуя его рот, а затем прокладывая пунктир из поцелуев вниз по шее.

Лукас с иронией предположил:

— Подозреваю, что пытаешься меня обольстить, вынудив тем самым взять тебя с собой.

— Как я сказала… — Сесили прикусила мочку его уха, потом быстро дотронулась языком до маленькой ямки на подбородке. — Я способная ученица.

— Сесили! — пробормотал Лукас охрипшим низким голосом. — Я уже принял решение.

Сесили прошептала:

— Тогда тебе нужно его изменить. — Она взяла его руку и положила на свою грудь. — Мне в самом деле очень хочется пойти с тобой.

— Я знаю, дорогая.

Он потер большим пальцем ее напрягшийся сосок. Сесили вздрогнула. Способная ученица, как она уже говорила!

— Ну, пожалуйста, Лукас! Я тебе там понадоблюсь! Обещаю, что оставлю вас одних, чтобы вы могли поговорить как мужчина с мужчиной. Попрошу сэра Питера, чтобы позволил посмотреть его коллекцию. Я знаю людей такого типа: им всегда не терпится продемонстрировать самые ценные экспонаты. И когда дочь известнейшего английского исследователя Египта попросит его показать свои сокровища, он просто не сможет устоять.

Лукас кивнул. Он явно начинал видеть некоторые преимущества ее плана. Но Сесили постаралась не показать, как рада победе.

— Ну, хорошо, — сказал он, любуясь ее волосами. Потом твердо отстранил от себя. — Я возьму тебя с собой. Но предупреждаю: играешь с огнем. Если рассчитываешь с помощью этих приемчиков вертеть меня вокруг своего мизинца на протяжении всей нашей совместной жизни, ты очень сильно ошибаешься. Я согласился с твоими доводами, потому что ты хорошо обосновала свою точку зрения. А вот остальные методы убеждения, хотя и доставили мне немалое удовольствие, на это решение не повлияли.

«Ну и врун, — подумала Сесили, улыбаясь. — Но так и быть, пусть потешит свою гордость». Однако в ее душу закрались сомнения: может быть, она переоценила свое влияние на него? В любовном мастерстве юная герцогиня была далеко не так искусна, как в знании языков. А Амазонке вовсе не нравилось быть новичком. Ни в чем.

— Что-то ты вдруг притихла, — заметил Лукас, помогая ей надеть ротонду, которую к тому времени принес лакей, молодой парень, нанятый совсем недавно.

Сесили поблагодарила слугу улыбкой, и тот покраснел как рак. Пряча усмешку, Лукас подумал, что его жене не стоит слишком щедро раздавать улыбки, иначе по ней будут сохнуть все домочадцы мужского пола, включая и этого Джорджа.

Сесили не отвечала, пока они не вышли из ворот и не сели в ожидавшую их карету.

— Я продумывала стратегию, как лучше расспросить лорда Питера, — невинно солгала она.

В действительности Сесили размышляла о том, что ей нужно поостеречься, не позволяя нежной привязанности к мужу перерасти в нечто более сильное. Когда она в прошлый раз поддалась обаянию мужчины, она потеряла контроль над собой, и это обернулось бедой. Нужно не допустить, чтобы подобное повторилось.

Как только молодая чета села в экипаж, Лукас взял жену за руку, усадил рядом с собой и небрежно обнял за плечи. Сесили отстранилась. Лукас посмотрел на нее с удивлением и убрал руку, потом кивком показал, чтобы она вернулась на свое место, если хочет. Она сделала это с тяжелым сердцем.

— Приношу извинения, дорогая.

В его взгляде промелькнула обида, он быстро отвернулся и стал смотреть в окно. Сердце Сесили болезненно сжалось, но она сказала себе, что это к лучшему. Если она позволит их деловым — или почти деловым — отношениям перерасти в нечто более глубокое, они оба рискуют потерять здравый смысл. А для их брака это означает неминуемую катастрофу.

Дорога до дома лорда Нотона в Кенсингтоне не заняла много времени, и вскоре Лукаса и Сесили уже провожали в роскошную гостиную. Пышность архитектурного стиля, сочные цвета стен, ковров и обивки мебели — все это вместе поразило воображение Сесили. Как дочери знатока древностей, ей было понятно стремление сэра Питера занять все доступные поверхности предметами своей коллекции. Ее отец делал то же самое и в лондонском доме, и в загородном. Конечно же, и лорд Нотон не мог удержаться, чтобы не выставить напоказ свои сокровища.

Сесили наклонилась ближе, чтобы рассмотреть фриз из Фурий. Когда-то он был расколот на три куска, а теперь, собранный воедино, украшал стену, обитую красным шелком.

— Замечательно! — сказала она. — Полагаю, это фрагмент Парфенона. Интересно, как ему удалось уговорить Элгина с ним расстаться?

— Как, ты не называешь дату? — поддразнил жену Лукас. Он склонился над плечом Сесили, чтобы тоже рассмотреть фриз, и его аромат защекотал ей ноздри. — Я полагал, ты еще как минимум назовешь его приблизительную цену.

— Думаю, он бесценен, — ответила Сесили. Она привыкла видеть вокруг себя подобные артефакты, она даже с ними работала, но мысль, что лорд Питер Нотон открыто выставил такой раритет, ее почему-то нервировала. — Хотя, конечно, не проведя тщательный осмотр, нельзя сказать ничего определенного.

Вернулся дворецкий и доложил, что лорд Питер примет их в своем кабинете. Он проводил Сесили и Лукаса по коридору, выложенному черной и белой мраморной плиткой, потом они поднялись по лестнице и оказались в комнате, выходящей окнами на сад. Это была богато обставленная библиотека. Вдоль каждой стены стояли книжные стеллажи красного дерева, каждый дюйм пола покрывали роскошные восточные ковры. На убранстве комнаты отразились вкусы хозяина, любителя античности и готики, поэтому помещение изобиловало арками, а над стеллажами красного дерева возвышались установленные через равные промежутки античные фиалы. Сами стены — там, где не были закрыты книгами, скульптурами, картинами или зеркалами от пола до потолка, — имели цвет марокканской глины, одновременно и грозный, и теплый.

— Ваша светлость. — Лорд Нотон встал из-за массивного письменного стола, поклонился Лукасу и поцеловал воздух над рукой Сесили. — Чему обязан удовольствием принимать вас у себя?

Лорд Нотон оказался поразительно красивым мужчиной. Густые белокурые волосы и широкие плечи наводили на мысли о воинах-викингах. Сесили не удивилась, что ее кузина Мэдлин находит виконта очень привлекательным, особенно если его манеры окажутся так же хороши, как внешность.

Лорд Питер не походил на человека, который отдает много времени всякого рода сумасбродным проделкам, к которым был склонен кузен Сесили Джейми. У него был ясный взгляд, и во всем его облике ничто не указывало на распутство, которого можно было бы ожидать от одного из закоренелых повес высшего света. И все же что-то было в его глазах, какая-то пресыщенность. Пусть он не нес на лице печать своих грехов, но он явно не был зеленым юнцом.

Как только все сели, Лукас заговорил.

— Милорд, мы пришли к вам по довольно срочному делу, в котором, надеюсь, вы нам поможете.

Нотон, казалось, удивился, но не выразил неприязни. Он вопросительно поднял брови.

— Ваша светлость, что бы это ни было, я надеюсь, что могу быть вам полезен.

— До меня дошли слухи, что вы недавно приобрели для своей коллекции некоторые предметы, вывезенные из Египта.

Лицо Нотона сразу стало непроницаемым.

— А что, если и приобрел? — сдержанно спросил он.

Не дав Лукасу времени ответить, Сесили сказала:

— Мы подозреваем, что они могли быть украдены во время последней экспедиции моего отца.

Лукас метнул на нее раздраженный взгляд, но промолчал. Нотон откинулся на спинку стула.

— Той самой экспедиции, в которой с вашим отцом случился апоплексический удар? — спросил он. Потом добавил, повернувшись к Лукасу: — И в которой пропал ваш брат? Об этой экспедиции речь?

Сесили кивнула.

— И что же, эта кража была частью проклятия или оно относилось только к благополучию участников экспедиции, но не предметов, которые они забрали из египетской гробницы, вызвав гнев древних богов?

Нотон говорил спокойно и негромко, но Сесили уловила в его голосе саркастические нотки.

— Я почти уверен, что в этих трех неприятных происшествиях можно винить совершенно реальных преступников из плоти и крови, а не неведомых египетских богов, — сухо ответил Лукас. — Исключение составляет разве что болезнь лорда Херстона. Хотя и с этим не все ясно: возможно, что его здоровье подорвали переживания из-за того, что исчез мой брат.

Сесили была поражена, услышав слова мужа, но вовремя вспомнила, что нельзя показывать свое удивление лорду Нотону.

— Так, хорошо, — начал Нотон, одобрительно кивая. — Я не суеверен, но никогда не знаешь заранее, кто может стать жертвой этих сказок. Герцогиня, меня огорчает то, что случилось с вашим отцом. — Он кивнул Сесили. — Он много сделал для того, чтобы наше общество научилось ценить египетское искусство. Я желаю ему скорейшего выздоровления.

Сесили поблагодарила хозяина дома за сочувствие и напомнила:

— Милорд, прошу прощения, но вы не ответили на вопрос моего мужа о ваших последних приобретениях.

Лорд Нотон расхохотался, запрокидывая голову:

— Ваша светлость, вы восхитительны! — Он повернулся к Лукасу: — Уинтерсон, где вы ее нашли? Вот бы и мне такую!

Сесили готова была возмутиться тем, что о ней говорят как о собственности Лукаса, но, не дав ей открыть рот, Лукас сказал:

— Боюсь, что моя супруга уникальна. — Он пожалел, что не сумел поехать к коллекционеру один, но решил не заострять на этом внимание. — Но леди Уинтерсон говорит дело. Расскажите нам, пожалуйста, о египетских экспонатах вашей коллекции.

Нотон вздохнул:

— Полагаю, мне не стоило и надеяться, что вас можно будет так легко отвлечь от темы. — Он потер рукой затылок, по-видимому, тщательно обдумывая свои слова. — Дело обстоит вот как. — Он помедлил. — Я действительно купил несколько предметов у торговца, с которым мне раньше уже доводилось иметь дело. Он, скажем так, не всегда охотно рассказывает о происхождении древностей, которые предлагает моему вниманию. Некоторые коллекционеры непременно желают знать всю цепочку прежних владельцев вещи, чтобы быть уверенными в ее подлинности.

Лукас внимательно наблюдал за Нотоном и заметил, что тот словно оправдывается. Потому что лжет? Это было непонятно.

— Я далеко не так сильно озабочен вопросом, откуда взялась вещь, потому что не собираюсь продавать свою коллекцию. Я покупаю те вещи, которые мне нравятся, и получаю удовольствие от обладания ими. Вот так. — Его взгляд погрустнел. — То, что я сейчас скажу, может прозвучать абсурдно, после того как я раскритиковал суеверия, но у меня есть и другие, более сложные причины избегать обычных методов проверки подлинности вещей. Я владею необъяснимым даром определять, настоящая ли вещь.

Лукас и Сесили озадаченно переглянулись. Потом Лукас заинтригованно спросил:

— Вы можете, просто посмотрев на вещь, установить, действительно ли она сделана в то время, к которому ее относят?

— Не совсем так. — У Нотона порозовели уши. — Я не могу точно сказать, откуда я это знаю, но знаю.

— Я не понимаю. — Сесили нахмурилась. — У вас должен быть какой-то метод.

— Герцогиня, — устало произнес Нотон, — поверьте, я бы и сам хотел знать, что позволяет мне отличать подлинники от фальшивок, но смею уверить: я проверял свои способности в течение многих лет и ни разу не ошибся.

В комнате повисла тишина. Герцог и герцогиня Уинтерсон в изумлении взирали на хозяина дома.

Наконец Лукас нарушил молчание:

— В таком случае, полагаю, мы должны поймать вас на слове. Не важно, как вы удостоверяетесь в ценности вещей, которые покупаете, мы хотим знать, от кого вы получили египетские артефакты.

Теперь, когда они больше не говорили о его странном даре, Нотон позволил себе расслабиться, что было видно по его плечам.

— Боюсь, что вы не скоро сможете поговорить с этим малым — на прошлой неделе он отбыл в длительную поездку на континент.

— Вот как. — Лукас всмотрелся в лицо Нотона, пытаясь понять, правда это или отговорка. — Но мы все равно хотим знать его имя, с вашего разрешения.

Виконт выдвинул ящик письменного стола, достал визитную карточку и протянул Лукасу:

— Его зовут Гилз Хантер. Он держит магазин в доме под номером сорок шесть на Бонд-стрит. Вы можете сходить туда и узнать у приказчика, когда Хантер должен вернуться. Думаю, он будет отсутствовать довольно долго. Он повез свою тяжело больную сестру в Италию поправить здоровье.

— Должно быть, торговля древностями — очень выгодное дело, — заметил Лукас и сменил тему. — Можно нам взглянуть на некоторые из предметов, купленных вами у мистера Хантера? Просто чтобы мы сами определили, те ли это вещи, которые считаются украденными из экспедиции.

Нотон покачал головой, теперь он снова выглядел неуверенно:

— К сожалению, это невозможно.

— Это еще почему? — резко спросила Сесили.

Лукасу показалось, что отговорки лорда Нотона вызывают все больше недоверия и у его жены тоже.

— Мне неприятно в этом признаваться, особенно после того как я предпринял серьезные меры, чтобы обеспечить их безопасность. — Нотон мрачно нахмурился. — Но на прошлой неделе здесь было ограбление. — Он стиснул зубы и с яростью закончили — Воры взяли только те вещи, которые, как вы подозреваете, поступили из экспедиции лорда Херстона.