На следующее утро Сесили проснулась одна. Несмотря на то, что накануне в нее стреляли, чувствовала она себя на удивление посвежевшей. Она быстро оделась, вышла в коридор и увидела, что дверь в ее покои охраняют три дюжих слуги.

«Это Лукас постарался», — подумала Сесили. Она пошла по коридору и, к досаде своей, обнаружила, что слуги последовали за ней, — по-видимому, им приказано ходить за ней повсюду. Она повернулась и обратилась к старшему из них:

— Джеймс, почему вы идете за мной?

Сесили старалась говорить спокойно: в конце концов, слуги не виноваты, что их хозяин глупый перестраховщик.

— Ваша светлость, — ответил юноша, — герцог велел нам везде сопровождать вас. По крайней мере до тех пор, пока тот человек, который вчера в вас стрелял, не пойман.

— Он приказал нам ни в коем случае не оставлять вас одну, — добавил Джордж.

— Вот как?

Сесили понимала, что муж действовал из добрых побуждений, но ей было очень неприятно узнать, что все доводы, которые она ему вчера приводила, не возымели ни малейшего эффекта. Он продолжал обращаться с ней как с женщиной, которая понятия не имеет, как себя защитить. Мало того, делал это под благовидным предлогом заботы о ее безопасности.

— Что ж, надеюсь, вы готовы к тому, что вам сегодня придется много ходить, потому что мы с кузинами отправляемся по магазинам.

— Конечно, ваша светлость, — ответил Джеймс с непроницаемым выражением лица. — Мы будем сопровождать вас всюду, куда вы пожелаете направиться.

— Превосходно! — воскликнула Сесили с напускной бодростью. — Сначала я позавтракаю, а вы пока позаботьтесь, чтобы подали экипаж.

Минут через двадцать Сесили уже сидела в карете с Мэдди и Джульет, они направлялись на Бонд-стрит. Сегодня им нужно было купить подарок для Вайолет к ее предстоящему дню рождения. Кузины по очереди обняли Сесили, стараясь не задеть раненое плечо.

— Тебя могли убить. — Джульет озабоченно нахмурилась. — Обещай мне, что никогда больше не будешь так рисковать.

Но Сесили небрежно отмахнулась:

— Ты напоминаешь мне Уинтерсона. Будь на то ваша воля, мне вообще больше не удалось бы выйти из дому.

— А по-моему, это очень мило, что он хочет оградить тебя от опасности, — с чувством сказала Мэдди. — Найдется немало жен, мужьям которых безразлично, нападет ли на них какой-нибудь маньяк или нет.

Джульет не могла долго оставаться серьезной.

— Да что там, я готова держать пари — некоторые были бы даже очень рады, — сказала она. — В наше время браки в высшем свете в таком состоянии, что еще удивительно, как преступники не предлагают такое решение в качестве услуги недовольному супругу.

Сесили пожала кузине руку.

— Ах, Мэдди, не то чтобы я не ценила его заботу, просто всю жизнь боролась против ограничений, которые общество накладывает на молодых девушек. Я надеялась, что, когда выйду замуж, у меня по крайней мере будет больше свободы, а не меньше. Разве не так должно быть?

— Сесили, но ведь это не обычная ситуация, — возразила Джульет. — В конце концов, в тебя же в самом деле вчера стреляли. Одно дело — страхи твоего отца, что если ты пойдешь по стопам матери, то пострадаешь так же, как она, другое — вполне разумное желание Уинтерсона защитить тебя от вооруженного сумасшедшего. Твоя мать умерла потому, что у нее было воспаление мозга. От этого никто не мог бы ее по-настоящему уберечь. А когда человеку угрожает убийство, можно предпринять вполне реальные шаги для его спасения.

Сесили неохотно согласилась с кузиной:

— Наверное, ты в чем-то права. Но когда не можешь сама распоряжаться своей судьбой, это так раздражает! Сначала мы дети и нами командуют взрослые. А потом мы становимся женами, и нами командуют мужья.

— Да, должно быть, для тебя это тяжкое испытание, — насмешливо протянула Джульет, но улыбка смягчила колкость ее слов.

На щеках Сесили выступил румянец.

— Наверное, я была несносной, правда? Прошу прощения. Я не хочу показаться неблагодарной.

— Тебя еще что-нибудь беспокоит? — спросила Мэдди, участливо нахмурив лоб, затем уточнила с иронией: — Я имею в виду, кроме того, что кто-то пытается тебя застрелить.

Все трое засмеялись. Потом Джульет с веселым блеском в глазах поддержала кузину:

— Да-да, Сесили, расскажи нам, не затмило ли какое-то жуткое событие всепоглощающий ужас встречи с убийцей? Например, вчера за обедом горошек был слишком мягкий или на твоих любимых туфлях обнаружилась царапина?

— Ой, ладно! — Мэдди изобразила серьезность. — Ты поняла, что я имела в виду. В конце концов, в жизни есть кое-что еще помимо загадки исчезновения дневников лорда Херстона. Как насчет Уинтерсона? У вас с ним все хорошо?

Вопрос застал Сесили врасплох, заставив ненадолго задуматься над ответом. После чего она решила рассказать все без утайки.

— Вчера ночью Уинтерсон сказал, что любит меня.

Мэдлин радостно взвизгнула и захлопала в ладоши:

— Я это знала! Я знала, что он тебя любит! В ту же минуту, когда я впервые увидела вас вместе на балу у Бьюли, я поняла, что вы друг другу подходите. — Она вдохнула полной грудью. — Ну, рассказывай все. — Джульет многозначительно подняла бровь, и Мэдди поспешила уточнить: — В разумных пределах, конечно.

— Вообще-то… — начала Сесили, — рассказывать особенно нечего. Он сказал это, я сказала ему спасибо, и мы пошли спать.

— Вы были в спальне? — ахнула Мэдди. — Как мило!

— В спальне, но не для этого. — Сесили покраснела. — Мы не всегда… то есть… мы не…

Джульет проявила снисхождение к скромности кузины.

— Можешь нам не объяснять. Так что же, герцог сказал, что любит тебя, и что ты ему ответила?

Обе кузины воззрились на Сесили с недоумением. Она поспешила оправдаться:

— А что, разве «спасибо» не подобающий ответ? Вы, наверное, думали, что я в ответ признаюсь ему в вечной преданности?

Джульет обиженно надула губы.

— Ну, не обязательно. Но все же ты могла сказать что-нибудь кроме «спасибо».

— А чем плохо просто «спасибо»?

— Да ничем не плохо, — сказала Мэдлин. — Но недостает некоторой…

— Романтичности, — подсказала Джульет. — «Спасибо» — это то, что говорят в ответ на комплимент вроде «какая красивая у вас шляпка».

— Это не то, что отвечают мужчине, когда он признался тебе в любви. Конечно, если ты его не любишь, в таком случае…

Не закончив фразу, Мэдди замолчала с грустным видом.

Джульет разочарованно кивнула и закончила за нее:

— Тогда, конечно, надо сказать «спасибо». Ты правда его не любишь?

Сесили заерзала на сиденье.

— Не то что я его не люблю… вообще-то он мне очень нравится. Он намного умнее, чем мне показалось при нашей первой встрече. И всегда делает для меня разные приятные вещи. А однажды вечером он даже… — Она снова залилась краской. — Ладно, не будем об этом. Он очень славный.

— Но?.. — подсказала Джульет.

— Но я не знаю, люблю ли его. Вернее, не знаю, готова ли ему сказать, что люблю. Или дать ему нечто большее, чем симпатия и восхищение. Что, если он решит от меня уйти? Или отправится без меня в путешествие?

Мэдлин ободряюще сжала ее руку.

— Сесили, он твой муж и не может тебя оставить. Никуда он не денется.

— Мой отец оставлял маму одну в Лондоне, а сам отправлялся в поисках славы и богатства на континент и в Африку. Если мужчина женился, это не гарантирует, что он будет все время находиться рядом с супругой.

— Уинтерсон совсем не такой, как твой отец!

Джульет сказала это с такой уверенностью, что Сесили опешила.

— Как ты можешь это утверждать? Вдруг он провозгласит меня своей великой любовью, а через неделю сядет на корабль и уплывет в Америку. Где гарантия, что он этого не сделает?

— Дорогая, ни один из вас не поступит так с другим. Если Уинтерсон говорит, что любит тебя, можешь ему верить. Для него «честь» и «благородство» не пустые слова, для него это жизненные принципы. Я достаточно давно выхожу в свет, чтобы отличить мужчин, которым можно доверять, от тех, кому доверять нельзя. Твой муж — человек чести, это совершенно точно. Даже если бы он тебя не любил, то ни за что не оставил бы тебя, свою жену, бороться с превратностями судьбы в одиночку. Он на это так же не способен, как ты.

— Я думала то же самое про Дэвида, — тихо сказала Сесили. — Что он благородный человек. У него прекрасные манеры, он был обходительным и нежным. В нем было все, что, как мне казалось, я хочу видеть в муже. И он тоже говорил, что любит меня.

Джульет нахмурилась:

— Я надеюсь, ты не допустишь, чтобы воспоминания об этом негодяе Лоуренсе поставили под угрозу то, что есть у вас с Уинтерсоном. А не доверять ему из-за того, что сделал Лоуренс, несправедливо не только по отношению к Уинтерсону, но и к тебе самой.

— Я согласна, — призналась Сесили. — Просто… просто я боюсь. Я боюсь снова остаться с разбитым сердцем. В прошлый раз я думала, что не переживу это. А если такое повторится со мной из-за Уинтерсона, боюсь, что уже никогда не оправлюсь от этого удара.

— Но разве не в этом состоит риск любви?

Отвечать Сесили не пришлось: экипаж замедлил ход.

Она не понимала, как получилось, что разговор принял такой оборот. Сесили была, конечно, благодарна кузинам за их советы, но оказаться центром их пристального внимания было тяжело. Она с нетерпением ждала, когда кузины выйдут замуж, ведь тогда можно будет поменяться ролями.

Кучер помог дамам выйти из кареты, и вскоре они уже шли по Бонд-стрит, разглядывая витрины. Они заглянули в магазин письменных принадлежностей, затем к перчаточнику, потом в галантерейную лавку, а после стали просто переходить от витрины к витрине, иногда заходя внутрь посмотреть разные товары. И все это время за ними на почтительном расстоянии шли дюжие слуги. И хотя Сесили и раздражало немного своеволие Лукаса, все же она действительно чувствовала себя спокойнее. Теперь, если вдруг случится что-нибудь неприятное и непредвиденное, у нее есть защитники.

Мэдди и Джульет ушли немного вперед, чтобы взглянуть на витрину магазина письменных принадлежностей. Сесили тем временем остановилась у лавки ювелира, чтобы рассмотреть необыкновенно изящную фигурку из нефрита. Как это бывает с не слишком процветающими магазинами, ювелир в дополнение к своим товарам скупал и декоративные безделушки из порой весьма сомнительных источников. И все же в его витрине было несколько действительно красивых вещей, а Сесили давно взяла себе за правило искать предметы, которые могли попасть в Лондон из Египта, Индии или еще какой-то экзотической страны. Таким путем она нашла немало интересных вещиц, в том числе скарабея, вполне достойного занять место в музее.

Вот и сейчас ее взгляд блуждал по мелким украшениям из ракушек, вырезанным из камня фигуркам. Она посмотрела на странный подсвечник и собиралась уже идти дальше, как вдруг ее внимание привлекло что-то голубое в самом низу витрины. Она узнала продолговатый предмет, лежащий на боку, и ее сердце забилось чаще. Это был саркофаг! Похожий на множество других, которые ей доводилось видеть. Он был маленького размера, потому что предназначался не для человека, а для кошки. Этот конкретный саркофаг сохранил тускло поблескивающую голубую краску, которой древний египтянин покрыл место последнего упокоения этого маленького грациозного животного, почитаемого как божество. И что еще важнее, эта кошка была точной копией другой — вырезанной на боковой стороне саркофага, в котором они нашли тело Уилла.

Она нашла голубую кошку.

Услышав, что Сесили взвизгнула от восторга, Мэдди и Джульет поспешили к ней. Узнав, что ее так поразило, кузины зашли с ней в магазин и терпеливо стали ждать, пока Сесили просила приказчика вызвать хозяина магазина.

Признав в Сесили благородную даму, приказчик так смутился, что едва не ударился лбом об пол, отвешивая глубокий поклон, и поспешил в задние комнаты за хозяином. Ожидая, Сесили и ее кузины с трудом сдерживали нетерпение.

Наконец появился хозяин — высокий господин, такой тощий, что его руки и ноги казались тросточками, засунутыми в рукава и штанины. По-видимому, желая произвести на герцогиню Уинтерсон приятное впечатление, он приглаживал на ходу жирные волосы.

— Ваша светлость, Адольфус Хогг к вашим услугам. — Он склонился в глубоком поклоне. — Как я понял, вас заинтересовал египетский ящик смерти.

Сесили еле-еле удалось сделать так, чтобы ее взгляд оставался неподвижным. Она начинала понимать, почему Лукас в их самую первую встречу держался так подозрительно. Приятно, конечно, когда тебе оказывают некоторое уважение только из-за твоего положения в обществе. Сесили покривила бы душой, если бы это отрицала. Однако некоторые люди только из-за ее титула оказывали ей такие привилегии, что она боялась, что в один прекрасный день раздуется, как тот воздушный шар, который она однажды видела в Грин-парке, и улетит в небо, и больше ее никто никогда не увидит.

— Да, саркофаг, — осторожно уточнила Сесили, не отбрасывая сходу колоритное определение, которое употребил хозяин магазина. — Не могли бы вы сказать, где приобрели эту вещь?

Он прищурился, пытаясь оценить, насколько искренне она заинтересована, и прикидывая, не стоит ли запросить за эту информацию дополнительную цену. По-видимому, приняв решение, он едва заметно кивнул и направился к витрине, чтобы взять вырезанную из дерева кошку.

— Боюсь, ваша светлость, что я не знаю точно, откуда взялась эта вещь. — Его глуповатая улыбка оставалась все такой же фальшивой. — За последнее время мы получили довольно много новых товаров, так что трудно сказать с определенностью.

«Вот как, — подумала Сесили. — Вы решили со мной поиграть».

— Сэр, конечно же, вы прекрасно осведомлены о происхождении своих вещей. Я ни на минуту не поверю, что вам неизвестно, откуда взялся каждый предмет из тех, что у вас продаются.

Хозяин магазина резко втянул воздух.

— Если я леди, — назидательно сказала Сесили, — это еще не значит, что я умственно отсталая.

Джульет и Мэдди возликовали — почти беззвучно. Сесили чуть заметно улыбнулась кузинам.

— Итак, — отрывисто сказала она, — давайте начнем сначала. Откуда у вас эта вещь?

Хогг явно расстроился, что его поймали на лжи, и не кто-нибудь, а герцогиня, которая, возможно, была готова потратить в его магазине немалую сумму. Он снова улыбнулся, на этот раз примирительно.

— О! — начал Хогг так, словно только что вспомнил о ее вопросе. — Думаю, эта вещь попала ко мне из коллекции одного джентльмена, который совсем недавно вернулся из поездки в Африку.

— Вот как. — Сесили пыталась скрыть нетерпение, но ей это не удалось. — И почему же он ее продал?

— Думаю, он бы… у него, так сказать… он…

— Оказался на мели? — подсказала Сесили.

— Да.

«Наконец-то», — подумала она, а вслух спросила:

— Как вы считаете, вещь подлинная?

Хогг переступил с ноги на ногу, словно напроказничавший школьник.

— Мне показалось, что да, ваша светлость.

Сесили показала на маленькое увеличительное стекло, которое Хогг носил на тесемке на шее.

— Можно вашу лупу?

— Конечно.

На лбу Хогга выступили капельки пота. Он протянул стеклышко Сесили. Она поднесла его к глазу и подошла на такое расстояние, чтобы можно было как следует разглядеть саркофаг. Сесили осмотрела его со всех сторон, ища на немного неровной древесине что-нибудь указывающее, что саркофаг закрыт на миниатюрную защелку и его можно открыть. Но если потайная защелка и была, Сесили ее не обнаружила.

Она вернула Хоггу лупу.

— Я беру эту вещь.

Хозяин магазина замялся:

— Но, миледи, вы не хотите узнать цену? Посоветоваться с мужем?

— Ого! — тихо сказала Джульет.

В ответ Мэдди прошептала:

— Ну, сейчас он получит!

Как и следовало ожидать, Сесили воззрилась на Хогга так, словно у него на голове начали расти рога.

— Мой муж? — вкрадчиво переспросила она. — А какое отношение имеет к этому мой муж?

Хогг понял, что ступил на опасную почву. Он попытался взять свои слова обратно.

— Н-нет-нет, ваша светлость. Это было глупо с моей стороны.

Сесили согласно кивнула:

— Вот именно, глупо. А теперь принесите сюда голубую кошку и получше заверните. Я хочу взять ее с собой.