На следующий день, сидя в кресле на музыкальном вечере у леди Уиллоубрук, Сесили с удивлением обнаружила, что ее прямо-таки толпой окружают модные джентльмены. По-видимому, успех на балу у Бьюли снял с нее некий плащ-невидимку, из-за которого молодые люди не замечали ее среди других дам, вечно подпирающих стены. За все время, что выходила в свет, Сесили не мечтала, что станет центром такого неослабного внимания. Это было восхитительно, но в то же время немного сковывало свободу действий. Многие из мужчин были членами Египетского клуба, Сесили была бы и рада рассматривать их как потенциальных женихов, но само их количество мешало ей сосредоточиться. Она могла только удивляться, как девушки вроде Амелии, постоянно пользуясь успехом, ухитряются сохранять душевный покой. Если так и дальше пойдет, ей не понадобятся ни чужие танцевальные карты, ни помощь Уинтерсона. При мысли о герцоге и похищенном списке партнеров по танцам Сесили почувствовала укол совести. Вдруг его светлость узнал бы, что она собиралась воспользоваться подлогом, и отказался бы помогать ей с поисками мужа? Пожалуй, правильно, что она не стала рассказывать ему об этой уловке. А вот теперь в арсенале Сесили был и некоторый опыт обольщения, и Уинтерсон, поэтому она чувствовала себя намного увереннее и могла надеяться, что найдет себе мужа среди членов Египетского клуба. А сегодня, похоже, у нее даже не будет нужды в ее секретном оружии — методе «упс».

Неожиданно ее мысли прервал лорд Боллстон:

— Мисс Херстон, вам здесь удобно? Может быть, желаете занять место с краю? Я уверен, оттуда обзор гораздо лучше!

— Не говорите чушь, Боллстон, — перебил лорд Даренхем, устроившийся рядом с Сесили. — Мисс Херстон прекрасно все видно. А с той стороны к тому же она может оказаться на сквозняке.

Возможно, он бы еще что-то добавил, но его перебил лорд Фортенбери:

— Мисс Херстон, вы можете расположиться в соседнем со мной кресле. Я знаю из самых достоверных источников, что фортепианной музыкой лучше всего наслаждаться, сидя ближе к центру зала.

— Прошу вас, джентльмены, — вмешался еще один голос, — боюсь, вас всех ждет разочарование, потому что на нынешний вечер мисс Херстон уже пообещала свое общество мне.

Сесили, незаметно подняв взгляд, увидела, что позади всей компании возвышается фигура Лукаса. Из-за его роста и военной выправки остальные мужчины рядом с ним казались хрупкими юнцами. Его элегантный черный фрак и облегающие бриджи из оленьей кожи выглядели строгими по сравнению со щегольскими рубашками и причудливо завязанными шейными платками прочих поклонников. По возрасту они были сверстниками Уильяма Уинтерсона, а не Лукаса. Уильяма, пропавшего в экспедиции, которую возглавлял ее отец. При этой мысли радостное возбуждение Сесили, вызванное ее неожиданной популярностью, сникло, как бывает с нежной мимозой, по стволу которой резко ударили.

— Ваша светлость, — Сесили поднялась с кресла между Даренхемом и Селби, — прошу меня простить, я забыла о нашем уговоре.

Когда Сесили сделала вид, что запамятовала об уговоре, которого не было, от уголков улыбающихся глаз Лукаса разбежались лучики морщинок. В остальном же его лицо оставалось совершенно серьезным.

— Дорогая моя леди, вам не за что извиняться. — Герцог взял руку Сесили, затянутую в перчатку, и склонился над ней. — А теперь нам лучше поспешить на наши места, пока представление не началось.

Сесили позволила своему новому сопровождающему увести ее в противоположную часть зала. То, что они покинули группу ее воздыхателей, не осталось незамеченным другими гостями, и Сесили это не особенно удивило.

— Ну вот, из-за вас обо мне теперь будут судачить, — тихо сказала она, пока они пробирались через толпу еще не нашедших свободных мест. — Я удивлена, что вам хватило храбрости прийти и спасти меня от толпы моих… — Она нахмурилась и поинтересовалась: — Как называют группу поклонников?

Уинтерсон выразительно закатил глаза.

— Эту конкретную группу я назвал бы болванами.

— Вы не совсем справедливы, — возразила Сесили, хотя в душе была склонна согласиться с ним. — Возможно, они не самые интеллектуально развитые мужчины, но я выросла рядом с очень умным человеком и могу уверенно сказать, что значение интеллекта порой сильно переоценивают.

Лукас отвел ее к креслу, откинул фалды фрака, чтобы сесть, и приветственно кивнул леди Эшкрофт, которая беззастенчиво разглядывала их в лорнет. Потом повернулся к Сесили.

— Да, но между болванами и людьми более или менее умными — дистанция огромного размера. И эта компания даже близко не подходит к категории более или менее умных. Сомневаюсь, что у них у всех, вместе взятых, наберется достаточно мозгов, чтобы хватило более или менее умному четырнадцатилетнему мальчишке.

Под любопытными взглядами дам Сесили чувствовала себя неуютно, но слова Лукаса ее позабавили.

— Даже такому юнцу? — спросила она.

— Даже такому.

Герцог сохранял бесстрастное выражение лица, но Сесили была уверена, что заметила в его глазах смешинки. И все же его язвительность ее немного задела.

— Я вижу, вы весьма решительно настроены испортить мне удовольствие даже от краткого мига популярности.

— Если под популярностью понимать то, что теперь вы окружены молодыми безмозглыми модниками, которым больше нечем себя занять, кроме как порхать от одного прекрасного цветка к другому, — иронически заметил его светлость, — то да, такое удовольствие я намерен вам испортить. — Он нахмурился: — Кроме того, мне казалось, мы заключили соглашение.

— Сэр, я хорошо помню об этом.

Сесили прищурилась. У нес разыгралось воображение, или на хмуром лице Уинтерсона в самом деле появилось ревнивое выражение? Но произносить эту мысль вслух мисс Херстон не стала.

— Но наше соглашение не предусматривает, что я вообще не буду общаться с джентльменами. Ведь это бы вызвало подозрения, не так ли? Особенно после того, как всего лишь вчера вечером все могли видеть, что я сама старалась выйти из сообщества тех, кто вечно подпирает стены, и влиться в ряды светских модниц.

— Мы договорились, что я помогу вам в поисках мужа, если вы поможете мне добраться до дневников экспедиции вашего отца.

Сесили как завороженная несколько мгновений смотрела, как от раздражения на скулах его светлости вздуваются желваки, и с опозданием поняла, что он ждет от нее ответа.

— Ваша светлость, именно этим я и занимаюсь.

Он поднял бровь:

— Каким образом?

Сесили вздохнула:

— Я узнана из надежного источника, что сегодня вечером состоится заседание правления Египетского клуба.

Во взгляде Лукаса мелькнуло удовлетворение.

— Продолжайте.

— Лорд Уиллоубрук входит в состав правления, — сообщила Сесили. — Я это точно знаю. Как и мой отец до… до удара.

— Продолжайте.

Сесили было бы трудно объяснить, что именно изменилось в облике герцога, но она почувствовала напряженную сосредоточенность, которой не было раньше. Вся его энергия была сейчас направлена на нее, и это одновременно и воодушевляло и немного пугало. Она старалась смотреть ему в глаза, но это было нелегко: все ее инстинкты требовали отвести взгляд.

— Сегодня днем лорд Уиллоубрук побывал у моего отца. Он навестил его впервые за все время болезни. Я невольно услышала, как он рассказывает отцу про собрание.

— Вы подслушивали.

Это был не вопрос, а утверждение.

— Да. — Сесили говорила, понизив голос, поскольку рядом было много людей. — Но вас это не должно касаться, поскольку…

— Меня это касается, — перебил герцог. — Если бы лорд Уиллоубрук застал вас за этим занятием, ваш интерес к деятельности Египетского клуба его бы весьма насторожил.

— Ваша светлость, так вы хотите узнать, о чем он сообщил, или нет?

Лукас махнул рукой, показывая, что она может продолжать, но Сесили догадывалась, что он был бы не прочь побранить ее еще немножко.

Прежде чем снова заговорить, Сесили улыбнулась и кивнула лорду и леди Фортескью — супружеская пара расположилась в предыдущем ряду.

— Собрание правления состоится сегодня, — прошептала Сесили, а потом громко воскликнула: — Ах, ваша светлость, вы такой проказник!

Для пущей убедительности она хлопнула Уинтерсона по руке сложенным веером. Лукас от неожиданности даже вскрикнул.

— А вы… вы, мисс Херстон… — Уинтерсон поднял брови и округлил глаза, — поистине восхитительны.

Сесили фыркнула. Вот уж действительно восхитительна. Проигнорировав его не слишком оригинальный комплимент, она прошептала:

— Заседание начнется после первого отделения концерта, в красной гостиной. — И снова громко: — Ах, ваша светлость, я и не припомню, когда в последний раз столько смеялась. Не ожидала, что у вас такое замечательное чувство юмора. — Сесили снова перешла на шепот: — Я выйду первой. Через несколько минут вы последуете за мной.

— Исключено! — прошипел герцог. — Вы даже не представляете…

Но договорить ему не удалось: в этот момент хозяйка вечера попросила тишины и предложила занять свои места. Сесили мысленно поблагодарила Бога за это вмешательство. Ей было бы намного легче просто делать то, что считает нужным, а не посвящать в свои планы Уинтерсона, но ее связывало теперь обещание помочь ему расследовать исчезновение Уильяма. К тому же Сесили было приятно сознавать, что она будет разыскивать дневники отца не одна, у нее есть соратник. Сесили так долго сама о себе заботилась, что почти забыла, каково это — действовать с кем-то сообща.

После вступительного слова леди Уиллоубрук раздались аплодисменты. Сесили воспользовалась этим, чтобы прошептать Лукасу:

— Я намерена сама наблюдать за этим собранием.

По тому, как он напрягся, Сесили поняла, что се идея ему не нравится. Герцог удержался от замечаний и молча протянул ей программку, показывая, через сколько номеров будет антракт. Сесили рискнула мельком поднять ресницы и была ошеломлена: Лукас смотрел на нее, и их взгляды встретились. На этот раз она первая отвела глаза. Сердце Сесили забилось чаще, и дело было вовсе не в том, что его светлость был не согласен с ее намерением проникнуть в красную гостиную. Слишком уж он был красив, непозволительно красив!

И все же Сесили была полна решимости не терять самообладания. Она переключила все внимание на пианистку, мисс Джессику Слоутер. У этой незнатной молодой женщины был удивительный музыкальный талант. Сесили попыталась расслабиться, наслаждаясь волшебными звуками, но поймала себя на мысли, что ей мешает то, что Лукас сидит рядом. Их плечи почти соприкасались, и сквозь тонкую ткань фрака она чувствовала тепло его тела. Несмотря на несомненное мастерство исполнительницы, Сесили было трудно сосредоточиться на чудесной мелодии.

Она заерзала на сиденье, стала без нужды разглаживать юбку на коленях, скрещивать руки на груди и снова опускать. Заметив беспокойство своей дамы, Лукас вопросительно посмотрел на нее, но она только слегка покачала головой. Не может же леди сказать джентльмену посреди концерта, что само его присутствие действует на нее так, что кажется, будто собственная кожа стала ей тесна. Или что она чувствует странную влажность в тех местах, на которые до сих пор и внимания-то особого не обращала.

Второго музыканта Сесили почти не слышала. Когда начался перерыв, она сорвалась с места, стремясь убежать от волнующей близости герцога Уинтерсона. Сесили решила, что если будет идти достаточно быстро, то его светлость не догонит ее до самой красной гостиной.

Второй исполнитель был далеко не так блестящ, как мисс Слоутер. После его выступления леди Уиллоубрук объявила небольшой антракт, и Лукас вздохнул с облегчением. Сесили, должно быть, восприняла это как сигнал к действию и, вскочив с кресла со скоростью, удивившей герцога, быстро пробормотала:

— Прошу прощения, мне нужно выйти — что-то в глаз попало.

Сесили направилась к дальней части комнаты. Лукас проводил ее взглядом, борясь с нарастающей досадой.

Он хотел последовать за ней, но это привлекло бы к обоим еще больше внимания, чем то, что его светлость герцог Уинстерсон и мисс Синий Чулок сидели на концерте рядом. И джентльмены, и дамы уже сверлили их любопытными взглядами, поэтому Лукас выждал целых пять минут и только потом встал и быстро пошел к выходу.

Но когда он уже подходил к дверям, его остановила Амелия Сноу.

— Ваша светлость! — Ее любопытный взгляд заставил Лукаса насторожиться. — Второе отделение начнется уже через несколько минут. Мне будет очень жаль, если вы его пропустите.

Недовольный тем, что его задержали, Лукас чуть было не ответил резкостью, но взял себя в руки. Он решил, что обманом от Амелии не отделаешься.

— Мисс Сноу, я вспомнил, что у меня назначена важная встреча.

И это была истинная правда. Он должен был встретиться с Сесили. Да и с какой стати ему было откровенничать с Амелией? На взгляд Лукаса, она заслуживала доверия не больше, чем дикая кошка. Он еще больше укрепился в этой мысли, когда Амелия жеманно склонила голову и хлопнула его веером по руке.

— О, лорд Уинтерсон, вам не обязательно объяснять причину вашего ухода. Совершенно ясно, что вы спешите за… — Она помолчала, словно подбирая подходящее слово, — …несравненной мисс Херстон.

Лукас, нахмурившись, потер руку. Что это дамы сегодня вечером как сговорились бить его веерами?

Еще до того, как он успел ответить, Амелия продолжила:

— Признаться, меня удивило, что она сегодня имела успех у весьма избалованных молодых джентльменов. Надеюсь, их лесть не вскружит ей голову. Боюсь, это всего лишь игра, в которую они время от времени играют. Раз в сезон они становятся поклонниками какой-либо молодой леди, а потом, когда сезон заканчивается, просто перестают обращать на нее внимание. Конечно, они ничего плохого не хотят, это всего лишь невинное развлечение.

Глядя на красивую блондинку, Лукас понял, что она еще коварнее, чем он предполагал. Но что бы эта особа ни говорила, ее слова не заставят его считать Сесили иной, чем она есть на самом деле. А считал он ее образованной, умной (хотя и упрямой) молодой леди, которая одна стоит сотни Амелий.

Лукас спросил себя, не истолкуют ли остальные гости его исчезновение из зала вскоре после Сесили так же, как это сделала Амелия. Этим мыслям его светлость уделил лишь несколько мгновений: он бы все равно последовал за Сесили независимо от того, пойдут о них разговоры или нет. Тем не менее Лукас никак не хотел, чтобы в результате пострадала репутация Сесили, поэтому решил направить внимание Амелии в другое русло, пустив в ход лесть.

В ответ на пренебрежительное высказывание Амелии о неожиданном триумфе Сесили он заметил:

— Мы, мужчины, бываем непостоянны, не так ли? И все же, я думаю, было бы хорошо проявить сегодня к мисс Херстон немного внимания. Как вы верно сказали, она сейчас довольно популярна. И я слышал, что ее отец нездоров. Пусть наша маленькая тайна останется между нами, хорошо? Не всем же может посчастливиться сидеть рядом с мисс Амелией Сноу!

Заговорщически подмигнув Амелии, его светлость отвернулся от бездушной красотки и направился к дверям, выходящим в парадный коридор.

Музыкальный салон был полон, от духоты многие дамы усердно обмахивались веерами, а в коридоре, вымощенном в шахматном порядке черной и белой мраморной плиткой, было пусто и тихо как в склепе. Вдруг откуда-то из северной части коридора донесся женский смех, и Лукас целенаправленно двинулся в ту сторону.

Он мысленно выругался, поняв, что не узнал точно, где находится эта красная гостиная. К счастью, один из его друзей жил в этом же квартале города, и Лукас рассудил, что планировка дома леди Уиллоубрук, по всей вероятности, такая же. Поэтому он поднялся на второй этаж, где должна располагаться библиотека.

Первая дверь, которую он открыл, привела его в небольшую гостиную. Комната была хорошо освещена, но пуста. Лукас закрыл дверь и открыл следующую. Здесь ему снова не повезло. Еще через три двери он обнаружил в комнате парочку, слившуюся в страстном объятии. Поскольку было хорошо видно, что леди рыжеволосая, он отпрянул и поскорее вышел, тихо затворив за собой дверь. Судя по всему, влюбленные даже не заметили его вторжения.

Лукас уже прошел почти весь коридор, когда наконец услышал голоса, на этот раз — мужские. Не желая никого оповещать о своем приходе, он очень осторожно заглянул в комнату. К своей радости, он увидел, что стены в комнате окрашены в цвет красной марокканской глины. Несколько экранов и деревья в кадках, поставленные, как ему показалось, вокруг большого круглого стола, не позволяли увидеть собравшихся. Толстый турецкий ковер на полу скрадывал звук шагов. Лукас бесшумно прошел вперед. Комната поражала обилием позолоты и всевозможных предметов из Египта. Все здесь, начиная от вырезанных из дерева фигур крокодилов, украшающих экраны, до золотых пирамид, стоящих между кадками с деревьями, так или иначе напоминало о древней культуре Нила. Даже высокая статуя полуобнаженной женщины, видневшаяся за особенно уродливым деревянным экраном, изображала Клеопатру, борющуюся со змеей, которая выглядела на удивление симпатичной.

Сесили почувствовала, как к ней прижимается чье-то тело, сильная рука обхватила ее сзади и зажала рот. Мисс Херстон испуганно пискнула.

— Тс-с, — прошептал Лукас, — это всего лишь я. О чем тут идет речь?

По телу Сесили прошла дрожь, не имеющая никакого отношения к страху.

Высокие деревья в кадках были расставлены так, что Сесили и Лукас были скрыты от мужчин, собравшихся в комнате. Лукас убрал руку, и Сесили с облегчением перевела дух, по-прежнему обостренно чувствуя, что крепкое тело Лукаса прижато к ее собственному во весь рост. Это ощущение было невозможно игнорировать. От запаха его тела — чистого, пряного, абсолютно мужского — у нее возникло желание повернуться и уткнуться лицом в его шею.

А она еще думала, как волнительно сидеть рядом с ним! Теперь его близость будоражила ее во сто крат сильнее.

Сесили сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться и сосредоточиться, и замотала головой, показывая, что пока не может ответить. Она боялась, что присутствующие могут ее услышать, но Уинтерсона такая неопределенность не устраивала. Он дотронулся пальцем до подбородка Сесили и повернул ее лицо к себе. Его губы оказались в дюйме от ее губ.

— Расскажите! — почти беззвучно произнес он.

Повелительная манера Лукаса не понравилась Сесили, но она решила, что быстрее и безопаснее будет просто ввести его в курс дела. Герцог Уинтерсон не походил на человека, который станет терпеливо дожидаться ответа, и Сесили прошептала:

— Они обсуждали последние приобретения клуба.

Он быстро кивнул, и Сесили продолжила наблюдать за тем, что происходит в комнате.

Вместо того чтобы встать с ней рядом, Лукас, к ее восторгу и ужасу, остался позади, обхватил ее за талию и притянул ближе к себе. Сесили прекрасно знала, что стоять так с мужчиной в высшей степени неприлично. И если кто-то застанет их в таком положении, они будут помолвлены быстрее, чем лорд Деверил завяжет шейный платок. Одно дело — несколько поцелуев в парке, и совсем другое — практически обниматься в комнате, полной потенциальных свидетелей. Но вопреки здравому смыслу, смешанное чувство возбуждения и умиротворения, которое появилось у Сесили, было искушением, перед которым она не могла устоять. Пытаясь оправдаться перед самой собой, Сесили рассудила, что если начнет возмущаться, то их услышат.

— Только в этом месяце, — говорил собравшимся лорд Питерборо, тучный пожилой джентльмен, — мы добавили в коллекцию клуба три мумии кошек, купленные у торговца в Биллингсгейте за сумму…

Уинтерсон слегка пошевелился, и Сесили судорожно сглотнула. Исключительно для приличия она нахмурилась и повернулась к нему, но он, по-видимому, этого не заметил, он внимательно смотрел вперед.

Неужели их близость совсем на него не действует? — подумала Сесили. Неужели из них двоих только она испытывает смятение, а он — нисколечко?

— Статуэтка Гора, бога с головой сокола, украшенная драгоценными камнями, — продолжал Питерборо. — Статуэтка датирована четырнадцатым веком до Рождества Христова, приблизительная цена неизвестна.

Скрытый от членов Египетского клуба экраном, Лукас с отсутствующим видом стал поглаживать рукой ее живот. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Сесили попыталась сосредоточиться на том, что говорил лорд Питерборо, но это было почти невозможно, когда к ее спине прижимались шесть футов мужского тела, а мускулистая рука обнимала за талию.

— Деревянная цилиндрическая печать третьего века до Рождества Христова, ориентировочная стоимость — тысяча фунтов.

Хватит! — решила Сесили. Если так и дальше будет продолжаться, то она сгорит от стыда и чем-нибудь выдаст их тайное присутствие в комнате. Она быстро оглянулась, чтобы попросить Лукаса отстраниться, и была поражена: оказывается, он за ней наблюдал! Их взгляды встретились, и Сесили поняла, что их объятие будоражит кровь не только ей. Но Уинтерсон разрушил волшебство момента: подмигнул ей и покрутил пальцем, показывая, чтобы она повернулась обратно.

Сесили от изумления онемела, ее радость испарилась. Несносный тип! Сначала обнял ее самым неподобающим образом, а теперь взялся командовать ее разведывательной операцией! Это она придумала проникнуть сюда, ему это даже в голову бы не пришло! Он не имеет права указывать, как она должна…

Лукас прервал ее негодующие мысли. Щекоча губами ее ухо, он прошептал:

— Я стою позади, чтобы вас не было видно, если сюда кто-нибудь заглянет. Но я не железный: прекратите вертеться, иначе я не отвечаю за последствия!

Сесили вновь попыталась повернуться всем телом, чтобы получше разглядеть выражение лица его светлости, но он силой удержал ее на месте. Сесили прямо-таки вскипела от возмущения, но, учитывая конспирацию, не могла возразить вслух. Кроме того, она и так уже слишком надолго отвлеклась от наблюдения. Но когда оба секретных агента окажутся в безопасном месте, без свидетелей, у нее найдется парочка-другая слов для знатного сообщника.

Безуспешно пытаясь не обращать внимания на соблазнительные выпуклости, прижатые к его телу, Лукас подумал, что он как минимум заслуживает медали за выдержку. Он не только сумел заслонить мисс Сесили Херстон собой от любого гостя музыкального вечера, который мог бы случайно заглянуть в комнату, но при этом не позволил себе ни единой вольности с ее аппетитным телом.

Ну, если не считать того, что он крепко прижимает ее к своему… Эту мысль Лукас не стал додумывать до конца и сказал себе, что формально это не считается. Если бы он не держал ее таким образом, то она обязательно чем-нибудь выдала бы их присутствие. А уж трется тело мисс Херстон о его тело или нет, это не так важно, защитить ее доброе имя намного важнее.

Вот опять она завертелась.

Определенно его самоотверженное поведение должно быть отмечено какой-нибудь наградой. Может быть, парадом в его честь?

Сесили снова попыталась повернуться. Лукас закрыл глаза.

Нет, лучше наградить его поместьем. С большим живописным участком земли, с округлыми холмами, как раз подходящего размера для того, чтобы рука мужчины…

Мысли Лукаса, окрашенные похотью, прервал голос лорда Питерборо, который зазвучал громче.

— А теперь, джентльмены… — к облегчению Лукаса, Сесили замерла, напряженно вслушиваясь в слова, — я перехожу к самому ценному на сегодняшний день приобретению Египетского клуба. Как все вы знаете, один из основателей клуба, лорд Херстон, незадолго до своей болезни пожертвовал клубу не только артефакты, добытые при раскопках во время его последней экспедиции в дельту Нила…

Лукас почувствовал, как при этих словах Питерборо Сесили напряглась. По-видимому, отец не сообщил ей об этом пожертвовании.

— Его сиятельство, — продолжал докладчик, — также передал в дар клубу все записи, имеющие отношение к этой экспедиции, и право на их публикацию, причем доходы от изданий полностью должны поступить в казну клуба для финансирования нашей следующей экспедиции в Египет.

Сесили не издала ни звука, но Лукас инстинктивно понял, что она в ярости и не сможет сдерживаться долго. В таких случаях требуется прояснить множество обстоятельств, и он был уверен, что ей не терпится задать вопросы прямо сейчас. Но если собравшиеся обнаружат, что их подслушивают, это может иметь очень серьезные последствия и для Сесили, и для него. Нужно было действовать быстро. Не дав Сесили возможности открыть рот, он почти понес ее к выходу и вытащил в коридор. Не остановившись на этом и волоча ее за собой, Лукас юркнул в свободную комнату через несколько дверей от красной гостиной.

Как только за ними закрылась дверь, Сесили воскликнула:

— Что вы делаете?

Догорающий огонь в камине освещал стены слабым и каким-то потусторонним светом, темные волосы Сесили отливали в полумраке оттенками красного дерева, а глаза мисс Херстон пылали гневом.

Лукас выразительно посмотрел на нее.

— Я не собиралась накидываться на них там же! — горячо заявила Сесили.

— И как я мог быть в этом уверен? — негромко поинтересовался Лукас. — Я сразу понял — то, что объявил лорд Питерборо, стало для вас неприятной неожиданностью, даже потрясением. Бывало, закаленные в боях солдаты выхватывали мечи и по менее значительным поводам.

Сесили грустно усмехнулась:

— Ну я же не закаленный в боях солдат. Женщин ведь не берут в армию.

— А разве вы этим не разочарованы?

Одно дело интерес к наукам, и совсем другое — армия; поле битвы не место для женщин. Те, кто все-таки туда попадает, оказываются там по двум причинам: или это девицы легкого поведения, или жены и дочери военных, которые после сражений ищут тела своих близких.

От мысли, что его решительная, полная жизни Амазонка очутится в таком месте, Лукас мысленно содрогнулся. Да он скорее умрет, чем допустит подобное!

— Нет. — Ее негодование утихло и сменилось усталостью, настолько сильной, что Лукасу казалось, он это чувствует. — Туда лично я не хотела бы угодить. — Она подняла на него взгляд. — Надеюсь, вы из-за этого не сочтете меня лицемеркой?

Лукас слабо улыбнулся и, сам того не сознавая, шагнул ближе.

— Никоим образом. Если только вы не проводили кампанию за то, чтобы дамы стали мужчинами, а я уверен, что это не так.

Сесили опустила ресницы, потом снова подняла глаза на Лукаса.

— Вы угадали.

— Я рад.

Она быстро облизнула губы, и Лукас обнаружил, что не в силах отвести взгляд от ее розового языка.

— Потому что я думаю, вы исключительная леди.

— П-правда?

Сесили благодарно посмотрела на Уинтерсона, его глаза излучали мягкое тепло. Какая-то непреодолимая сила притягивала их друг к другу, Лукас положил руки на плечи Сесили и привлек ее к себе, но в это мгновение в камине громко треснуло полено, и они отпрянули друг от друга. Волшебство момента было разрушено. Некоторое время Лукас и Сесили молча смотрели друг на друга, у обоих сбилось дыхание. Лукас провел рукой по волосам, лежавшим в художественном беспорядке. Сесили прижала руку к груди, напомнив Лукасу шокированную гувернантку. При этой мысли он спрятал улыбку. Почему-то ему было приятно обнаружить, что его Амазонка не так уж неуязвима для обычных человеческих страстей. А от мысли, что это он стал причиной ее возбуждения, у него захватило дух.

— Я повторяю, — твердо сказала Сесили, которой явно не терпелось поскорее оставить последние несколько минут замешательства позади. — Я не намерена была обращаться к лорду Питерборо во время заседания.

Лукас недоверчиво усмехнулся. Тогда она выразилась по-другому:

— Ну хорошо: может быть, я бы и подала голос, но ведь этот человек заявил, что мой отец подарил им не только записи, касающиеся последней экспедиции, но и права на их публикацию! Это просто немыслимо!

Она нахмурилась. Ее красивое лицо и глаза, пылающие праведным гневом, вдруг навели Лукаса на мысль о Жанне д’Арк, идущей в бой.

— Конечно, отец был одним из основателей клуба и в прошлом дарил клубу артефакты, но что касается его работ, он всегда, сколько я себя помню, сам распоряжался их изданием.

— А не могло быть так — ваш отец каким-то образом предчувствовал, что его здоровье под угрозой, и передал клубу дневники и авторские права на них, поскольку знал, что не сможет заняться этим сам?

Сесили покачала головой:

— Исключено. Мой отец известен тем, что всегда хранил свои методы раскопок в секрете. Кроме того, он писал на своем, тайном, языке, и никто в клубе не способен расшифровать его записи. И это еще не все. Он дошел до того, то заставил каждого участника экспедиции подписать обязательство не разглашать его методы ни полностью, ни хотя бы частично.

Лукас, задумчиво потирая подбородок, заметил:

— Да-а, судя по всему, он не похож на человека, который поручил бы подготовку своих записей к печати кому-то другому.

— Он не стал бы это делать. Это совершенно точно.

— А как насчет археологических находок? — спросил Лукас. — Их доставили к вам домой или прямо из порта отвезли в хранилище клуба?

— О, когда папа возвращался из очередной экспедиции, артефакты всегда отправляли сразу в хранилище. Дело в том, что Британский музей тоже хочет их заполучить, поэтому папа тщательно следил за тем, чтобы все его находки доставались клубу.

— Не бесплатно, конечно?

Сесили кивнула:

— Конечно.

— Пусть он и хотел, чтобы коллекция Египетского клуба была лучше, чем в Британском музее, ему все-таки нужны средства для продолжения экспедиций. Далеко не все готовы это признать, но в свете не одобряют джентльменов, которые зарабатывают деньги, а не получают их в наследство. А Египетский клуб оплачивал его экспедиции?

— О нет. Какую-то сумму они, конечно, выделяли, но весьма небольшую — этих денег было далеко не достаточно, чтобы покрыть расходы на поездку и плату рабочим, которых приходится нанимать на время экспедиции. Все-таки большую часть средств для будущих экспедиций он получал именно от продажи своих путевых заметок. Это еще одна причина, по которой мне не верится, что отец мог отдать кому-то права на их публикацию.

Бронзовые часы на каминной полке пробили час. Это напомнило Сесили и Лукасу, что они провели здесь почти пятнадцать минут.

— Вам лучше вернуться в зал, — твердо сказал Лукас. — Наше одновременное отсутствие не может пройти незамеченным.

— Но как же нам поступить?

— Завтра днем я нанесу вам визит. Думаю, пора начать расспрашивать людей, которые участвовали вместе с моим братом в экспедиции лорда Херстона.

Сесили кивнула:

— Начать можно с Недди Энтуистла.

— А кто это, Недди Энтуистл? Тоже член клуба?

Она окинула Лукаса озорным взглядом:

— Завтра увидите. — Сесили, пройдя мимо Уинтерсона, задержалась у двери. — Недди… — Она оглянулась и бросила на него быстрый взгляд. — Скажем так: я думаю, Недди покажется вам довольно… неординарной личностью.

Лукас посмотрел вслед Сесили и решительно подавил желание пойти сразу за ней. Ни к чему давать пишу для сплетен — это не принесет ничего хорошего ни ему, ни ей. Кроме того, думал он, расхаживая взад-вперед перед камином, чтобы хотя бы немного снять нервное напряжение, вызванное их близостью, его Амазонке, вероятнее всего, пришлось бы не по вкусу…

Лукас резко остановился.

— С каких это пор, черт возьми, она стала моей Амазонкой? — громко сказал он.

Ему вдруг стало душно. Выругавшись под нос, он подсунул палец под шейный платок, ослабляя узел.

— Проклятие! — снова на всю комнату воскликнул он.

Немного пофлиртовать — это неплохо, но испытывать собственнические чувства — совсем другое дело. Опасность налицо!

Не думая больше, достаточно ли времени прошло с той минуты, как Сесили покинула комнату, Уинтерсон решительно вышел в коридор и направился к парадной лестнице. Ему вдруг срочно понадобилось вернуться домой, к графину с бренди.