Урок поняли, и вскоре вся местность возле озера Ван был взята под контроль без всякого сопротивления. Сторонники Арташеса либо ушли в глубокое подполье, либо бежали на Север к Армавире — столице новообразованного армянского царства.

Однако вскоре дела пошли не так гладко. Быстрое продвижение вглубь мятежной страны неожиданно замедлилось. Снабжение армии резко ухудшилось, и участились нападения мелких армянских отрядов. Мятежники использовали актуальную во все времена партизанскую тактику. Не в силах остановить огромную армию Селевка, они, тем не менее, всячески старались задержать её продвижение на север.

Было потеряно несколько отрядов фуражиров, добывавших еду для армии в окрестных селениях. А стычки с патрулями, ночные налёты и обстрелы армейского лагеря стали просто традицией. Даже на движущуюся днём походную армейскую колонну мятежники осмеливались изредка нападать. Правда из-за своей малочисленности они предпочитали быстрые обстрелы и стремительный отход. Партизаны виртуозно использовали особенности окружающей местности, чтобы устроить засаду и уйти от погони. Всё это заметно изматывало и нервировало воинов, значительно замедляя продвижение армии к столице мятежников.

А время поджимало. Лето близилось к концу, а зимой вести активные боевые действия в здешних краях было весьма затруднительно. Поэтому требовалось задавить Арташеса и его мятеж до наступления холодов. Сейчас Селевку как воздух нужна была короткая победоносная война, чтобы успокоить народ в восточных провинциях и не дать вспыхнуть новым мятежам.

Наконец с первыми днями наступившей осени армия Селевка вышла к Армавире. Этот крупный армянский город, бывший до мятежа резиденцией царского наместника, а теперь ставший столицей Великой Армении, не поражал воображение. Да, вокруг него была возведена высокая каменная стена, но она выглядела довольно обветшалой, а в нескольких местах виднелись заплаты из более новых по виду камней.

Саня быстро догадался, что эти заплаты находятся на месте проломов, которые были проделаны в стене во время прошлых штурмов. Потом их залатали на скорую руку, что делало городскую стену похожей на старого заслуженного ветерана, покрытого многочисленными шрамами.

Возле Армавиры Арташес сделал ещё одну попытку остановить Селевка. Он вывел из города свою армию и даже попытался атаковать подошедшую к городу армию Селевкидов.

Саня до этого ломал голову, как ему выманить противника из Армавиры в поле. Но враги сами полезли в расставленную ловушку. Задолго до вражеской атаки Саня знал, что она состоится. Тут очень оперативно сработали сторонники Аршама, находившиеся в Армавире. Недаром папаша Мюллер в фильме «Семнадцать мгновений весны» говорил о том, что знают двое — знает и свинья.

По сведениям разведки Арташес собрал большую армию, в которой более половины составляли конные воины. И он горит желанием дать полевое сражение наглым Селевкидам. Глава мятежников очень рассчитывал на свою кавалерию, а когда сидишь в осаде, то конница много не навоюет. Поэтому скоро мятежники должны выйти в поле и атаковать армию Селевкидов. К тому же на Арташеса давило общественность, требуя дать решительный бой селевкидским захватчикам.

Поле предстоящего сражения Саня решил подготовить заранее. По началу Селевк и его советники не поняли замысла главного царского стратега. Тут так не воевали. Обычно армии выбирали относительно ровную местность и дрались на ней от рассвета до заката. Были случаи нападения внезапно из засады, используя лес и складки местности. Но никто не применял в полевом сражении какие-либо укрепления. Позднее римская императорская армия начнёт вовсю использовать инженерные сооружения на поле боя, а, глядя на римлян, и все остальные придут к такой концепции войны, но до этих времён было еще лет триста-четыреста.

Всё же авторитет Громова, как выдающегося тактика, позволил продавить на военном совете его план битвы. Пол ночи армейские инженеры копали рвы и ямы-ловушки, утыкая их дно заостренными кольями и маскируя травой и ветками. В центре позиции были так же насыпаны невысокие земляные валы, утыканные заострёнными кольями.

Утром армия Селевкидов ждала мятежников, построившись на рукотворном валу. Армяне не заставили себя долго ждать. Арташес беспокоился, что Селевкиды не дадут его армии спокойно выйти из города и могут атаковать её еще не построившуюся для боя. Ведь именно в этот момент армия мятежников будет наиболее уязвимой. Однако все его опасения развеялись, когда он увидел, стоявшую на равнине в трех километрах от города вражескую армию. Похоже, Селевкиды приготовились к обороне и не помышляли об атаке. Они демонстративно приглашали Арташеса сделать первый ход. И он не обманул ожиданий Сани.

Армия мятежников, немного уступавшая в размерах, ринулась в лобовую атаку. Войска Селевка обрадованные таким подарком открыли ураганный огонь по нападавшим. Конница мятежников вырвалась вперёд и с азартом ринулась на казавшийся таким уязвимым пехотный строй Селевкидов. Привычной фаланги армянские всадники не видели, а другая пехота, по их мнению, была просто не в состоянии выдержать натиск атакующей конной лавы.

Всадники гнали вперёд разгорячённых коней. Ровный вражеский строй всё ближе. Уже видно, как блестят кончики вражеских копий. Еще немного и монолитный конный таран растопчет и пробьет ряды Селевкидов. А дальше начнётся самое интересное — преследование бегущих в панике врагов.

Залпы арбалетчиков немного охладили пыл наступавших армян, но не смогли замедлить бег лошадей. И тут на поле боя началось твориться что-то невообразимое. Ловушки, которые с такой тщательностью ночью готовили инженеры Селевкидов, наконец-то сработали. Армянские кавалеристы на полном скаку стали влетать в грамотно замаскированные ловчие ямы и глубокие траншеи с острыми кольями на дне.

Разогнавшиеся для атаки конные воины не смогли мгновенно остановиться. Когда скачущие впереди всадники стали проваливаться под землю, то следующие за ними соратники тоже влетали в уже сработавшие ловушки. Лишь немногие из них успели сориентироваться и на полном скаку объехать возникшее на пути препятствие. Правда, это им особо не помогло. Поле и дальше по ходу следования было щедро усыпано скрытыми ловушками.

Скоро на поле боя образовалась огромная куча растерянных людей и лошадей. Конечно, потери от ловушек были не так фатальны, но это полностью деморализовало уцелевших армян. Арбалетчики и конные лучники Селевкидов тоже не сидели на месте, оперативно накрывая вражеских всадников тучами стрел и болтов. Вот тут у мятежников уже начались серьёзные потери.

Главный козырь кавалерии в бою — это удар с разгона. И именно этого преимущества конница Арташеса сейчас лишилась. Остановившихся и сбившихся в кучу всадников методично выкашивали залпы селевкидских стрелков. Многие воины не выдержали и повернули назад, хотя были и насквозь отмороженные герои, которые после недолгой растерянности всё же ринулись в атаку. Пара сотен таких храбрецов смогли, теряя товарищей, проехать через все ловушки.

Правда, тут их ждал еще один неприятный сюрприз в виде полутораметровых острых кольев, торчавших их земли под наклоном в их сторону. Первые ряды армян повисли на кольях, а остальные стали растерянно суетиться перед неожиданной преградой. Арбалетный залп сделанный практически в упор поставил жирную точку в этой героической попытке. Немногие выжившие герои, уже не помышляя об атаке, поскакали назад, нахлёстывая своих лошадей.

Тем временем разбитая и бегущая в панике конница мятежников достигла своей немного отставшей пехоты и на полном скаку влетела в её ряды. Шум, лязг, крики раненых, ржание испуганных лошадей. Так и не вступив в схватку с врагом, кавалерия мятежников умудрилась потоптать много своих пехотинцев. Стрелки Селевкидов тоже не сидели на месте. Вскоре не о каком наступлении уже не могло быть и речи. Пехота мятежников начала быстрое отступление к Армавире, которое превратилось в беспорядочное бегство.

Запела сигнальная труба, и конница Селевкидов с азартом гончей помчалась догонять бегущих мятежников.

— Чем больше мы их поймаем сейчас, тем меньше их будет сидеть на стенах Армавиры, — подумал Саня, отдавая приказ к атаке кавалерией.

Это была полная победа. Мятежники потеряли большую часть воинов убитыми и взятыми в плен. Лишь примерно две тысячи из них смогли спастись и укрыться за стенами своей столицы. Любой полководец может гордиться такой победой. Враг полностью разбит, потери минимальны, трофеев море. Однако в дело вмешался случай, который моментально обесценил эту победу.

* * *

— Боги ревнивы! Мы для них лишь игрушки. Никто не думал, что так выйдет, — лежавший на ложе Селевк внезапно закашлялся, и на его губах выступила кровавая пена.

— Молчи! Тебе нельзя волноваться! — произнес, расстроенный Саня.

Молодой царь бессильно откинулся на ложе, а придворные лекари засуетились вокруг него встревоженным роем. Громов беззвучно выругался, глядя на эту суету. Его сердце сжалось в груди от жалости. Жалости к этому мальчику, который за последний год стал его другом и братом. Да, да! Саня всегда хотел иметь брата. И поэтому он, учитывая разницу в возрасте и женитьбу на Клеопатре, с недавних пор стал относиться к Селевку, как к младшему братишке. За которым надо присматривать и защищать.

И вот сейчас его друг лежит в царском шатре и умирает, а он Саня Громов ничего не может сделать. Он, которому подчинялись тысячи людей на поле боя, ничего сейчас не мог сделать, чтобы изменить сложившуюся ситуацию. Все было так глупо! Хотелось выть от безвыходности и отчаяния. Действительно Боги ревнивы и не любят, когда люди получают слишком много счастья.

* * *

С молодым царем случилась большая неприятность. Такие случайности выглядят совершенно невероятными. Услышав о них, люди обычно недоверчиво качают головой и говорят, что такое просто не может случиться. Но это довольно часто происходят во время больших сражений. Только зачастую такие события остаются незаметными для большинства окружающих.

Селевк скакал во главе своих телохранителей, преследуя бегущих врагов. Правда, помня наставления своего главного стратега Александра, он не рвался вперёд и особо не рисковал. Он искренне восхищался полководческим талантом своего нового родича и осознавал, что ему, чтобы одерживать такие же блестящие победы, надо еще многому учиться. Но сейчас можно было совместить приятное с полезным. Враг был разбит и бежал в панике. А погоня давала молодому царю прекрасный способ выплеснуть накопившийся во время битвы адреналин.

Он даже никого не успел зарубить в этой атаке. Впереди его отряда телохранителей мчались катафракты, которые как катком давили всех, кто попадался на их пути. Но молодой царь был прилежным учеником и сейчас он учился правильно организовывать преследование отступающего противника. Вот он поднял правую руку, чтобы отдать приказ своим людям и тут в него попала шальная армянская стрела. На Селевке были надеты неплохая позолоченная кираса, наручи, поножи и прочный позолоченный шлем с роскошным плюмажем.

Доспехи были довольно прочными и неплохо защищали своего владельца, но было в них и много уязвимых мест. Одно из них находилось под мышками. Там тело царя не было защищено слоем железа. Правда, если бы Селевк в этот момент не поднял бы правую руку, то все бы, скорее всего, обошлось. Стрела бы отрикошетила от полосок из толстой кожи и металлических пластин, которые защищали плечо и бицепс руки. В худшем случае молодой человек отделался бы неопасным ранением в руку. Но случилось именно так, а не иначе.

Армянский всадник, скачущий на полном скаку к Армавире, повернулся в седле и «по-скифски» выпустил стрелу в своих преследователей. Он не целился в конкретную цель. Да на такой скорости это было просто невозможно. Только скифы или сарматы могли на полном скаку уверенно поражать стрелами свои мишени. Армянин такими способностями не обладал. Он просто выпустил стрелу в сторону врагов, чтобы хоть как-то их задержать.

Стрела сорвалась с тетивы и по пологой дуге полетела в сторону противника. Она миновала бегущих в панике армян и преследующих их селевкидских катафрактов. Пролетела над головами царских телохранителей и ударила точно в правую подмышку всадника в позолоченных царских доспехах, поднявшего за мгновение до этого правую руку. К чести телохранителей они среагировали моментально и не дали упасть на землю пошатнувшемуся в седле Селевку.

* * *

— Боюсь, что всё очень плохо! Стрела задела лёгкое. Я не осмеливаюсь извлекать её, иначе царь моментально истечёт кровью и умрёт! — пробормотал главный придворный медик Асфалион. — Я сделал всё, что мог, но оказался бессилен. Наш царь медленно умирает.

— Сколько ему осталось? — спросил Саня, глядя, на потерявшего сознание Селевка.

— Думаю, что дня два или три, — покачал головой Асфалион.

— Неужели ничего нельзя сделать? — сказал Громов чуть дрогнувшим голосом.

— Увы, тут может помочь только чудо! — воскликнул придворный лекарь, разведя руками.

— Пусть меня позовут, как только царь очнётся, а сейчас я должен идти, чтобы сообщить всё членам Царского Совета, — приказал Саня, направляясь к выходу из царского шатра.

Селевк пришёл в сознание только через два часа и тут же вызвал к себе своих приближенных. Саня вошёл в царский шатёр последним. После ранения царя у него появилась куча дел. Армия бурлила встревоженная новостью о ранении царя. Громов срочно организовал несколько рабочих команд, которые начали собирать трофеи и хоронить убитых. В этот день на поле боя полегло немало народу и работы для похоронных команд хватало с лихвой. А растущая куча трофеев так же неплохо отвлекала солдат от тревожных слухов.

Люди, собравшиеся в шатре, тихо переговаривались, бросая тревожные взгляды на фигуру молодого царя, лежащую на ложе. Увиденное внушало опасение. Царь умирал. Это было ясно всем. А ведь их благополучие и карьера напрямую зависели от этого молодого человека, что сейчас лежал на царском ложе.

Увидев вошедшего Саню, Селевк слабо кивнул, поморщился от боли и тихо заговорил. Все остальные разговоры моментально прекратились. Люди внимательно слушали своего царя.

— Я собрал вас здесь, чтобы сообщить вам неприятное известие. Я умираю! Лекари говорят, что мне осталось совсем немного. Поэтому я хочу огласить своё завещание (взгляд в сторону свитка с царской печатью), чтобы после моей смерти не возникло смуты в нашем царстве. Я выбрал себе наследника, согласно нашим традициям и законам. Я хочу, чтобы вы поклялись перед лицом богов (кивок в сторону жрецов, кучкующихся в дальнем углу шатра), что признаете его своим царём после моей смерти. Это моя последняя просьба. А воля умирающего священна! — Селевк замолчал и облизал свои пересохшие губы.

— Мы выполним твою волю! Но кто будет нашим царём после тебя? — спросил Аристолох, прерывая затянувшееся молчание.

— Я хочу, чтобы им стал мой родич главный царский стратег Александр Селевкид. Он муж моей сестры, а значит, имеет право на трон, как член нашей династии. И я уверен, что наше царство станет самым великим и могучим с таким правителем, как Александр. У нашей страны много врагов и я уверен, что Александр достойно выйдет из всех испытаний, что будут встречаться на его пути. Он и только он должен занять трон после моей смерти, — произнёс Селевк, обводя взглядом стоявших возле него людей.

— Но я не уверен, что справлюсь! Я просто не знаю, как это быть царем! — начал было отмазываться Саня.

— Ты справишься. Я знаю это. Так хотели боги. Не даром они свели наши дороги. Всё это было предопределено судьбой. Ты должен стать царем. А иначе всё, что мы с тобой совершили, было зря. Тогда не стоило тебе меня спасать от убийц Антипатра. Ты должен! Это твоя судьба! И еще. Неужели ты откажешь умирающему другу? — перебил его Селевк. — Извини, что я тебя не слушал и не успел завести жену и наследника. Но теперь это твоя ноша. И запомни, что венец правителя снимают только вместе с головой! А теперь я хочу услышать ваши клятвы!

Через двадцать минут всё было кончено. Клятвы прозвучали, и Селевк облегченно обмяк на своём ложе. Асфалион категорично заявил, что больному нужен немедленный отдых и люди потянулись к выходу из шатра.

— Хорошо я согласен быть царём. Раз больше некому им быть. Но не считай, что мне это нравится. Я всё же надеюсь, что случится чудо, ты поправишься, а мне не придется надевать царский венец. А сейчас я пошел думать, как мы будем дальше воевать. Армавиру то еще надо взять. Эти мятежники после той трёпки, что мы им задали, все еще думают о сопротивлении. Да подкинул ты мне проблем! Эх! — высказался Саня, задержавшись возле постели раненого юноши.

— Я знал, что ты согласишься. У тебя есть чувство долга и ответственности. Ты станешь хорошим царём, — улыбнулся в ответ Селевк и закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

* * *

Армии о состоявшемся разговоре пока решили не сообщать. Солдатам объявили, что царь пришёл в сознание и медики борются за его жизнь. Потом выдали денежную премию за прошедший бой, а наиболее отличившиеся получили трофеи. Инженерам кстати Саня выдал премию в двойном размере. Не зря они пол ночи горбатились, подготавливая поле предстоящей битвы.

Уже в наступившей темноте Саня созвал военный совет. Несмотря на ранение царя, необходимо было продолжать войну. Вот только какими методами это делать? Тут мнения разделились. Аристолох разозлённый тем, что случилось с Селевком, требовал начать массовый террор.

— Надо сжечь всю округу. Всех мужчин перебить, а женщин и детей в рабство. Пусть ответят за нашего царя. Мятежников надо уничтожать без всякой пощады! — заявил он, размахивая руками. — Город тоже надо разрушить, а жителей уничтожить. И пленных не брать.

— Не согласен! Нельзя нам сориться с местными жителями. Если мы их всех тут уничтожим или угоним в рабство, то, как мы потом будем армию кормить. Да и война тогда может затянуться. Ведь не все армяне поддерживают Арташеса. Многие из них просто выжидают и не вмешиваются в этот конфликт. В общем, я против репрессий. А вот Армавиру надо брать и как можно скорее, пока мятежники не очухались от разгрома и не собрали новую армию! — возразил ему в ответ Деметрий, бросив взгляд, на возмущенно привставшего Аршама.

— А что нам известно о судьбе Арташеса? Удалось ему спастись во время бегства? — спросил Саня, глядя на Омана.

— Арташес несомненно спасся! Очевидцы видели, как он и его свита въехали в ворота Армавиры во время бегства вражеской армии. Сейчас глава мятежников находится в городе. Покинуть его он не мог. Наши войска надежно блокировали все выезды из Армавиры. Можно утверждать, что сейчас Арташес сидит в своем дворце в Армавире, — отрапортовал глава разведки и командир теней.

— Это отличная новость. Если мы возьмем город, то прихлопнем и Арташеса. Думаю, что когда глава мятежников окажется в наших руках, то восстание само по себе затихнет! — задумчиво произнес Громов.

Все присутствующие одобрительно зашептались, соглашаясь с главным стратегом. Внезапно военный совет был прерван довольно неожиданным способом. В шатер заглянул один из Саниных галлатских телохранителей и громко заявил, что они задержали подозрительного типа, который утверждает, что он послан для переговоров с царём Селевком. Дело срочное. Вопрос жизни и смерти!

Вошедший в шатёр бородатый мужчина был довольно смугл, но греческие черты лица выдавали в нём эллина, а не армянина.

— Я Гирон сын Мемнона. Я здесь от имени Алкивиада из Гераклеи Понтийской командира отряда наёмных гоплитов, состоящих на службе у армянского царя! — сразу же с порога заявил пришелец, склонив голову. — Мой командир предлагает вам свою помощь в захвате города Армавира!

— Значит ты не парламентёр от Арташеса? И чем же твой командир может нам помочь? — спросил Саня, оправившись от удивления.

— Наш отряд из трёх сотен гоплитов охраняет участок стены возле восточных ворот города. Во время завтрашнего штурма мы могли бы сдать стену вашим воинам и отойти в сторону без всякого сопротивления. После чего ваши войска без особых трудностей ворвутся в Армавиру! — произнёс посланец заранее заготовленную речь.

— А что вы хотите в замен? — уточнил Громов.

— Вы дадите нам уйти в полном составе и со своим оружием. Мой командир обещает, что наш отряд покинет пределы Армении и уйдёт на запад, — быстро ответил Гирон.

— И вы вот так без колебаний предадите Арташеса? Ведь вы взяли у него деньги и давали клятву верности. Не боитесь гнева богов? Они не любят клятвопреступников! — спросил Деметрий, скорчив презрительную мину.

— Мы наёмники, а не фанатики. Глупо погибать за проигранное дело. А то, что дело Арташеса пропащее, теперь стало понятно всем. Мы деремся за деньги, но жизнь дороже. А с богами разберётся наш командир. Алкивиад пообещал, что всю вину перед лицом богов он возьмёт на себя. Ведь он наш лидер! — горячо заговорил Гирон.

— Хорошо! Подожди пока на улице, а мы тут посовещаемся насчет твоего предложения, — резюмировал Громов, жестом выпроваживая Гирона из шатра.

Тот хотел было что-то добавить, но стоявший у него за спиной галлат-телохранитель издал глухой рычащий звук и посланец Алкивиада испуганно поклонился и быстрым шагом выскочил из шатра.

После непродолжительного, но бурного совещания было решено принять помощь Алкивиада и его гоплитов. Саня распорядился вызвать Гирона, маявшегося у входа, и обрадовал его своим согласием. Наёмникам Алкивиада обещали жизнь и свободу в обмен на сотрудничество, от имени Селевка, который сейчас сильно занят и не может присутствовать лично. Знать о ранении молодого царя вражескому переговорщику было совсем не обязательно. Удовлетворённый результатом Гирон, радостно заулыбался и стремительно покинул шатёр, стараясь побыстрее донести до своего командира и своих товарищей приятные известия.

— Вот за это я и не люблю наёмников! — пробормотал Аристолох. — Они же могут предать в любой момент.

Саня кивнул головой, соглашаясь с командиром царской гвардии.

* * *

Следующим утром защитников Армавиры, сильно павших духом после той бойни, что устроили им селевкиды накануне, ждало еще одно потрясение. Армия Селевка, разбившая вчера войско армян, сегодня собиралась идти на приступ. И чувства защитников города можно было понять. Здесь до этого ещё никто ТАК не воевал!

Обычно, армия, подойдя к крупному вражескому городу, (а Армавира по местным меркам была довольно крупным и хорошо укреплённым населенным пунктом) начинала неторопливо строить осадные машины. Через неделю или две начинали первую попытку штурма с применением осадных передвижных башен, лестниц и таранов. Если штурм отбивали, то тогда начиналась длительная осада, которая длилась от нескольких месяцев до двух-трёх лет. Осаждающие просто ждали, когда защитники города вымрут от голода или сдадутся.

А сейчас перед защитниками Армавиры предстало довольно непонятное зрелище. Многочисленные воины противника подходили к городу со всех сторон, неся с собой только длинные, выдвижные лестницы. Никаких таранов или штурмовых башен. А ведь без них попытка штурма выглядела просто коллективным самоубийством.

Для штурма таких высоких стен, как у Армавиры просто необходимы были передвижные башни. А вот лестницы носили только вспомогательный характер. Любому более или менее разбиравшемуся в военном деле человеку было ясно, что при использовании при штурме только одних лестниц нападающие понесут огромные потери и вряд ли добьются успеха.

Однако наперекор всем военным доктринам селевкиды шли на приступ стен только с одними немногочисленными лестницами. Эти лестницы военные инженеры по приказу Сани сварганили за одну ночь. Похоже, ночные авралы для инженеров стали входить в норму. В армии уже появилась шутка, что военный инженер ведёт ночной образ жизни, спит в обнимку с молотком, а сам внешне похож на сову. А на военном сленге армейские юмористы военных инженеров прозвали «совами».

Глядя на плотные ряды приближающихся селевкидских воинов, защитники Армавиры лихорадочно готовили свои луки и заряжали камнемётные машины. По такой цели промахнуться было просто невозможно. Армяне замерли в предвкушении того, как их стрелы посыплются на атакующих врагов.

Но реальность превзошла все их ожидания. Проревели сигнальные трубы, и вражеская армия внезапно остановилась вне зоны досягаемости стрелкового оружия защитников города. И только у восточных ворот противник продолжал уверенно двигаться вперёд. Они уже вошли в зону действия вражеских луков и баллист, но по ним не было произведено ни одного выстрела. Вот они уже миновали ров, проворно забросав его фашинами. Вот подтащили и установили длинные выдвижные лестницы, по которым тут же стали подниматься на стену. Сопротивления не было. Алкивиад, выполняя договорённость, отвёл своих воинов со стены.

Первыми на стену влезли галлаты, хоть и предупреждённые заранее о том, что сопротивления от защитников стены не будет, но всё же в тайне надеявшиеся его встретить. Саня в этот раз так же решил наплевать на осторожность и вслед за галлатами поднялся на стену по приставленной лестнице. За ним, пыхтя от натуги, лезли арбалетчики и серебряные щиты. Когда он, наконец-то, достиг вершины и перемахнул зубец городской стены, то немного устал. Да ходить по земле или ездить на коне в полной броне — это совсем не то, что лезть вверх по штурмовой лестнице, рискуя в любой момент навернуться с верхотуры.

Посмотрев по сторонам, Громов удовлетворённо кивнул. Увиденная картина ему понравилась. Галлаты уже контролировали значительный участок стены, и к ним с каждым мгновением прибывало всё больше подкреплений.

Заметив главного стратега, к нему быстро подбежал Лиск, который на кануне настоял, что он будет лично командовать первой волной атакующих галлатов. Правда, он был слегка разочарован, что им так и не пришлось подраться, но тщательно это скрывал. Ведь теперь он был не рядовым головорезом, а вождём и командиром. Только после встречи с Александром Лиск начал понимать, что командир не должен бездумно рубиться в первых рядах. Вместо этого он должен отдавать приказы и контролировать всё, что творится на поле боя. Ибо от решений командира зависят жизни всех его соратников. Лиск всегда мечтал стать великим военным вождём и водить в бой огромные армии, но только сейчас он понял какой это тяжкий труд. Его буйная натура бесшабашного авантюриста довольно часто прорывалась наружу. Он даже немного тосковал по тем временам, когда он был простым воином, и от его решений не зависели жизни сотен его товарищей. Однако он не собирался так просто отказываться от своей мечты. Вождём быть круто и безбашенно. И плох тот воин, что не мечтает стать военным вождём.

— Стена наша! Потерь нет! Эти (презрительный кивок в сторону спустившихся со стены наёмников Алкивиада) всё сделали, как и обещали. Что нам теперь делать, командир? — произнёс разгоряченный бегом Лиск.

— Будем брать восточные ворота. Арташес видимо не совсем доверял Алкивиаду и поэтому поставил охрану из армян у надвратных башен! — начал уверенно командовать Громов. — Собирай людей и двигай к воротам. Когда захватишь их, то впускай в город наши основные силы. А я тут с арбалетчиками и серебряными щитами буду удерживать стену и проконтролирую, чтобы никто к вам не сунулся.

— Уже бегу! Об армянской охране ворот можешь не беспокоиться! Считай, что её уже нет! — рявкнул резко повеселевший Лиск (ну ещё бы, ведь впереди драка) и ринулся к воротам, созывая по пути своих воинов.

Галлаты обрадовано проревели боевой клич, и вскоре у ворот закипела битва. Армянские пехотинцы, охранявшие восточные ворота, не были застигнуты врасплох. Все они видели, что на стене творится, что-то подозрительное. Враги прибывают беспрепятственно, звуков боя не слышно. Командир армян начал раздумывать о том, чтобы послать кого-нибудь разведать обстановку, но тут появились галлаты, которые с радостным ревом начали кромсать его подчиненных своими жуткими длинными мечами. Короче, у защитников восточных ворот не было ни одного шанса. Хотя несколько самых шустрых и сообразительных все же успели удрать, сея панику в городе.

Вскоре ворота гостеприимно распахнулись, и в город хлынули многочисленные воины Селевкидов. Паника в рядах армян росла и ширилась. Ни о каком организованном сопротивлении речи уже не шло. Многие мятежники пали духом и бестолково метались по городу. Хотя среди всеобщей паники были и случаи героического сопротивления, но на общем фоне тотального разгрома они ничего не решали.

Лошадь захромала

Командир убит

Конница разбита

Армия бежит

Враг вступает в город

Пленных не щадя

Потому что в кузнице не было гвоздя!

Этот детский стишок почему-то вспомнился Сане, когда он увидел тот хаос, что воцарился в Армавире. Правда, это длилось недолго. Войска Селевкидов довольно быстро взяли город под свой контроль. Всяческое сопротивление давилось быстро и жестоко. Были, конечно, случаи грабежа и мародёрства, но они не носили массовый характер. Главный царский стратег прославился своими расправами над мародёрами, а уж дисциплина в селевкидской армии, благодаря его стараниям, была железная. Даже галлаты не лили кровь без особой нужды.

А вот Арташес снова смылся от расплаты. Он со своими телохранителями и небольшим числом воинов успел запереться в крепости на холме в центре города. Штурм, предпринятый с налёту, не увенчался успехом, и Саня пока запретил атаковать последнее прибежище самозваного армянского царя. По его приказу армейские инженеры развили бурную деятельность и через два часа собрали три требюшета на городской площади перед крепостью.

После недолгого раздумья Саня предложил защитникам крепости сдаться и выдать Арташеса, пообещав им взамен жизнь и свободу. К чести армян стоит сказать, что они с негодованием отвергли это предложение. Громов уважал храбрых людей и не любил предателей, поэтому он очень не хотел их убивать. Ведь эти храбрецы пошли за Арташесом, они остались верными ему, и не их вина, что их лидер так облажался.

Потом требюшеты открыли огонь, и падение крепости стало лишь вопросом времени. Через два часа всё было кончено. Стены старой крепости не смогли выдержать обстрел, и были пробиты во многих местах. Затем союзные армяне под командованием Аршама сына Ксеркса из рода Ервантидов, ринулись в образовавшиеся проломы.

Вообще-то, Лиск со своими галлатами хотел первым ворваться в крепость, но тут заспорил Аршам. У него и его людей были свои счёты с мятежниками. Союзники рвались в бой. Разгорелся нешуточный спор, который решительно пресёк Громов.

— Пусть крепость берут наши армянские союзники, но Арташес должен остаться в живых! Мы его будем судить! — заявил главный царский стратег, строго взглянув на спорщиков.

Лиск разочарованно вздохнул, но все же пожелал удачи Аршаму и его людям. А Аршам благодарно кивнул и стремительной походкой направился к своим людям.

— И помни, он нужен мне живым! Очень тебя об этом прошу! — прокричал ему вслед Саня.

— Не знаю, смог бы я выполнить твой приказ? Ведь этот Арташес убил отца нашего улыбчивого союзника. Я бы на его месте наплевал на все твои приказы и самолично прирезал гада! — задумчиво пробормотал Лиск, глядя вслед удаляющемуся потомку армянских царей.

— Вот и посмотрим, как он выполняет приказы! — вздохнул Громов и отвернулся.

Защитники крепости продержались не долго. Хотя они дрались ожесточенно, но численное превосходство и ярость нападавших сделали своё дело. Никто не просил пощады и не давал её. Скоро всё было кончено. Люди Аршама быстро прикончили всех противников, наслаждаясь своей местью.

Саня еще размышлял, какое наказание придумать для Аршама за убийство Арташеса, но тот приятно удивил его. Из пролома в крепостной стене появилась запылённая группа людей. Впереди быстрым шагом шёл Аршам. Его доспехи были в трёх местах помяты ударами вражеских мечей. В руке был зажат короткий меч, с которого на землю падали круглые рубиновые капли крови. За ним следовали двое его воинов, которые волокли окровавленного третьего. Этот третий, был довольно высоким и коренастым мужчиной средних лет, в изрубленном позолоченном чешуйчатым доспехе с роскошной черной кучерявой бородой.

— Глотка Аида! Это же сам Арташес! — узнал подранка Аристолох, который стоял рядом с Саней. — А наш то армянин не такой уж неуправляемый, как кажется с первого взгляда!

— Я выполнил твой приказ, главный стратег! Самозванец схвачен моими людьми, как ты и приказывал! — порывисто произнёс Аршам и, повернувшись, кивнул своим людям.

Те поняли его кивок и шустро уронили на землю застонавшего лидера мятежников. Тот упал лицом вниз, но как-то сумел перевернуться и лечь на спину. Самозваный армянский царь облизал разбитые губы и обругал Аршама и всех его родственников по-армянски. Аршам вспыхнул и шагнул к нему, поднимая меч. Арташес улыбнулся, смотря на подходящего противника.

— А ну стоять! Он ведь именно этого и хочет! Уйти быстро и легко, умереть, как воин от меча! Но мы не дадим ему такой возможности! Мы будем его судить, как предателя, вора и грабителя! И наказание он получит соответствующее! — проревел Громов.

Улыбка самозванца потухла, и он злобно зыркнул в сторону Сани. Саня выдержал ненавидящий взгляд Арташеса и усмехнулся.

— Неужели все кончилось? Враг повержен, и войне конец! — промелькнули в голове Громова веселые шальные мысли. Саня чувствовал, как его распирает неожиданная радость. Как человек военный, не раз глядевший в глаза смерти, он всей душой стремился к миру. Недаром какой-то полководец двадцатого века говорил, что никогда не сможет понять цену мира тот, кто ни разу не находился под пулеметным огнем.

Однако все идиллию разрушил приближающийся топот копыт. На площадь перед крепостью влетел запыленный всадник в позолоченных доспехах царского телохранителя. Он умело осадил коня и изящно спрыгнул на землю.

— Наш царь Селевк призывает к себе главного царского стратега Александра! — громко доложил царский гонец и поклонился Сане.

— Что случилось? — встревожился Громов.

— Царь пришел в сознание и тут же захотел увидеть вас! Я с трудом нашёл вас в этом городе! — четко ответил царский телохранитель.

* * *

Когда Саня ворвался в царский шатёр, то понял, что он опоздал. Возле царского ложа застыли царские советники и стратеги с опущенными головами. Придворный медик Асфалион стоял с бессильно опущенными плечами и грустно смотрел на рыдающую над телом брата Клеопатру.

Молодой царь умер незадолго до прихода Громова. Он пришёл в сознание и тут же потребовал позвать к нему главного царского стратега Александра. Потом он опять потерял сознание и больше не приходил в себя. Умер юноша без мучений и страданий. Просто в определённый момент сердце молодого правителя перестало биться. Асфалион ничего не смог поделать против этого. Он и так уже совершил чудо, продлив жизнь молодого царя еще на день.

Саня посмотрел на остывающее тело своего царя, брата и друга. Он уже никогда не узнает, что же хотел сказать ему этот мальчик, которому так рано выпала непосильная ноша быть правителем. Он часто за свою жизнь видел, как умирают люди, но смерть Селевка, что-то надломила в его душе. Как будто часть сердца вырвали из груди. Он с трудом сдержал подступающие слёзы и, подойдя к ложу, обнял рыдавшую жену. Затем он начал её успокаивать, шепча что-то на ухо и поглаживая её по голове. Потом он бросил вопросительный взгляд на царского медика.

— Я сделал всё, что мог! Теперь он уже пирует с богами! — скорбно произнёс Асфалион, разводя руками.

Молчание в шатре затянулось, как вдруг на плечо к Громову легла рука.

— Какие будут приказания, мой царь? — раздался уверенный голос Деметрия.

Саня резко обернулся, чтобы сказать своему другу пару ласковых, но замер придавленный неожиданной панической мыслью. Теперь он царь огромной державы Селевкидов. Первым его порывом было желание выскочить из шатра и, вскочив на коня, рвануть, куда глаза глядят. Конечно, он накануне в разговоре с умирающим Селевком дал согласие быть его наследником. Но тогда он до конца не верил, что молодой царь умрёт и ему — Сане Громову придётся самому стать царём. Швырнуть корону на пол и уехать подальше на край земли, где все оставят его в покое.

Однако глаза людей окружающих его вернули Саню к действительности. Люди смотрели на него с надеждой и ожиданием. Они нуждались в нём. В том кто скажет, что им делать и как жить дальше. Они надеялись на него. Сейчас все эти бывалые воины и родовитые вельможи были похожи на детей, потерявших отца. В их глазах была растерянность и ожидание. К тому же Клеопатра, плакавшая прижавшись к его груди, внезапно подняла заплаканное лицо, и в её глазах он увидел такое же ожидание чуда.

— Хорошо! Я согласен быть вашим царем! Раз больше никого нет! — громко произнёс Саня и тяжело вздохнул.

— Да здравствует царь Александр-р-р!!! — раздался ответный рёв множества глоток. Лица присутствующих разгладились. В глазах людей появилась радость. У них снова появился глава семьи, новый вождь подхватил выпавшее их рук прежнего правителя знамя. Он поведёт их дальше к новым победам.

Потом новый царь предстал перед своей армией. Саня как сквозь сон слушал радостный рёв своих солдат.

— Александр! Да здравствует царь Александр! Да здравствует Победитель! Александр Победитель! Царь! Царь! Царь! — орали тысячи людей, потрясая оружием и щитами.