* * *

В дверь настойчиво кто-то звонил. Ванесса спала очень крепко и не сразу проснулась. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться: она лежала в своей кровати, но совершенно не помнила, как в нее попала. Видимо, вчерашняя вечеринка по случаю получения диплома удалась на славу! Тело раскалывалось, во рту пересохло, голова гудела. Девушка было подумала, что это в ее голове так громко звенело, как в дверь затарабанили: посетитель, судя по всему, терял терпение. Нехотя она откинула одеяло и босиком, пошатываясь, побрела к входной двери.

Это был почтальон. Он смерил девушку, стоявшую перед ним в одной футболке, нахальным взглядом.

– Горазды вы спать! Вам письмо. Лично в руки. Получите и распишитесь, – протянул он Ванессе конверт и уведомление.

Она расписалась, взяла письмо и закрыла дверь, не поблагодарив юношу. Девушка прошла на кухню, сварила себе крепкого, чтобы взбодриться, кофе и только после этого разорвала конверт.

Прихлебывая маленькими глоточками кофе, она быстро прочитала написанное. В это она никак не могла поверить! Ванесса сильно ущипнула себя и, поняв, что не спит, прочла письмо еще раз. Ее лицо засияло довольной улыбкой. Она поставила чашку, провела рукой по своим огненно-рыжим волосам и трижды подпрыгнула от радости:

– Йес! Йес! Йес!

Это было ровно то, о чем она мечтала!

...

Месяц назад она нашла объявление в одном научном журнале у себя в университете: в археологическую экспедицию набирали талантливых студентов. Она тут же выслала свое резюме, но, если честно, ни на что особо не рассчитывала: на курсе были студенты сильнее ее. Сомневалась она и в том, что в экспедицию берут девушек.

В свои 25 лет она была свободна и идеалистически настроена: ей хотелось стать новым Шлиманом и обязательно вписать свое имя в историю археологической науки. Возможно, это и стало определяющим моментом при отборе кандидатов. И теперь, когда ее приняли в команду, она была на седьмом небе от счастья!

С письмом в руке она танцевала. Еще бы: сам профессор Кевин Гамильтон будет руководить экспедицией! Сам Гамильтон! Этому обстоятельству Ванесса радовалась больше всего: она очень уважала профессора и считала его занятия самыми интересными. Но было еще кое-что. Кевин Гамильтон, довольно молодой ученый (ему нет еще и сорока), был чертовски привлекательным мужчиной. Ванесса не раз представляла себя в его объятиях, закрывала глаза и видела, как он ее страстно целует, ласкает, гладит ее шелковистые волосы, стройные ноги, упругую грудь… Но эти мысли девушка всякий раз прогоняла и строго-настрого запретила себе даже думать о симпатичном преподавателе. Во-первых, он не давал повода ни к подобным фантазиям, ни к слухам: Кевин Гамильтон ни разу не был замечен в любовных связях со студентками. Во-вторых, не только Ванесса смотрела на профессора влюбленными глазами. Были на курсе отважные девчонки, прикладывающие большие усилия, чтоб соблазнить преподавателя, но тот всегда оставался невозмутимым и неприступным. Или, возможно, хорошо скрывал? Только ее фантазии стали затихать, как вдруг такое известие! Так или иначе, она твердо решила: долой несбыточные мечты, между ними могут быть только рабочие отношения!

Хотя, будь Ванесса посмелее, не исключено, что она смогла бы закрутить с Гамильтоном. Девушка была очень хорошенькой. Узкое и светлое лицо обрамляли неукротимые волны рыжих волос. Мужчины восхищались стройной фигуркой Ванессы, подруги завидовали: мало кто знал, что ее идеальные пропорции – результат ежедневных занятий йогой. И главное – глаза. Сверкающие зеленые глаза. К тому же ее красота сочеталась с незаурядным умом: Ванесса с отличием окончила университет.

Кофе ее взбодрил и вернул к реальности. От плохого самочувствия из-за вчерашней вечеринки не осталось и следа. Все так же сжимая письмо в руке, Ванесса подошла к телефону и набрала номер приемной Гамильтона.

* * *

Подготовка к экспедиции заняла месяц. Утомительный и напряженный месяц: Ванесса заполнила, наверное, тысячу бланков, формуляров и анкет, выслушала сотню инструкций, предостережений и наставлений, сделала необходимые прививки. Инструменты, приборы и прочую технику, необходимую для раскопок, отправили в Египет кораблем, чтобы все было готово, когда группа археологов прибудет в Африку.

Помимо Ванессы Кэмерон и профессора Кевина Гамильтона в группу входили еще шесть человек. Все – мужчины, и, что девушку немало удивило, ни одного студента! Это были опытные, повидавшие немало на своем веку археологи: один англичанин, два немца и три француза. Ванесса была среди них словно только что вылупившийся птенец, но она все схватывала на лету, а в теоретической подготовке ей не было равных: еще свежи были знания, полученные в университете.

Непривычно знойным июльским днем археологи вылетели прямым рейсом из Эдинбурга в Каир. Как только Ванесса вышла из самолета, ее окутала тяжелая волна горячего воздуха. Девушка и не предполагала, что жара может оказывать такое «ударное» воздействие. Вся группа поспешила в зал аэропорта, оказавшийся не менее душным. Только в отеле Ванесса смогла наконец включить на полную мощность кондиционер и отдохнуть.

На следующее утро у Ванессы и профессора была запланирована встреча с представителем египетской стороны доктором Ахмедом аль-Сабуном. Профессор Гамильтон хорошо был знаком с ним, поскольку доктор аль-Сабун уже много лет курировал раскопки вдоль Нила.

В первую же минуту Ахмед словно околдовал Ванессу. Высокий, худой и мускулистый араб с черными, слегка вьющимися волосами, прямым носом и пухлыми губами, проницательно и холодно смотрел на девушку своими глубокими карими глазами. Невольно Ванесса сравнила профессора-англичанина и египтянина. Если бы ей пришлось делать выбор между ними, это было бы очень непросто!

Аль-Сабун принял их в своем офисе. Ванесса не смогла сдержать восторженного вопля, когда вошла: вдоль всех стен стояли витрины с разными предметами, найденными на раскопках и не попавшими в Каирский музей. С каким удовольствием она бы сейчас все рассмотрела! Усилием воли она отвернулась от витрин: в конце концов, они здесь не за этим.

На Ванессе был светлый льняной костюм, идеально подходящий для жары. Непокорные волосы она собрала в «конский хвост» на затылке. Аль-Сабун застыл, когда впервые увидел девушку: казалось, он любуется ее красотой и не может оторвать взгляда. Но его лицо внезапно помрачнело.

– Я, признаться, очень удивлен, профессор Гамильтон, что вы привезли женщину на раскопки, – сказал вместо приветствия араб.

Ванесса покраснела и уже открыла рот, чтобы сказать невежливому ученому, что она о нем думает, но профессор едва заметным движением руки остановил ее.

– В нашей стране нет различий между полами, – ответил он очень спокойно. – По-вашему, женщины менее квалифицированы, чем мужчины?

Снисходительная улыбка появилась на смуглом лице египтянина:

– Женщины есть женщины, профессор. Им не хватает терпения и выносливости, чтобы соответствовать нашей тяжелой профессии.

– Предлагаю, Ахмед, больше не касаться этой темы, – холодно ответил Кевин. – В конце концов, это мое решение, а не ваше. И мы здесь не для того, чтобы обсуждать способности женщин-археологов.

– Вы совершенно правы, профессор, – кивнул египтянин, так же снисходительно улыбаясь.

Он больше не замечал Ванессу, обращался нарочито только к Гамильтону, будто девушка была всего лишь предметом, случайно оказавшимся в офисе.

Она была в бешенстве! Да, она женщина, но она не больная и не ущербная, и многим может дать фору в знании предмета! Но разговор быстро перешел в рабочее русло, и девушка остыла. К тому же, аль-Сабун был очень нужным человеком для их компании: араб обладал обширными и надежными связями в самых высоких кругах, мог добиться какого угодно разрешения в самый короткий срок, и портить отношения с ним означало бы крах экспедиции.

Когда собеседники затронули тему техники безопасности и сложности раскопок, египтянин посмотрел прямо в глаза Ванессе. Та выдержала его тяжелый взгляд, но снова начала вскипать.

– Профессор, – не сводя глаз с Ванессы, сухо произнес аль-Сабун. – Я все же еще раз рекомендую вам отправить женщину домой. Женщинам не место на раскопках, максимум, на что они способны, – отвлекать мужчин.

– Уважаемый доктор аль-Сабун, – сказала Ванесса подчеркнуто вежливо, – я отлично подготовлена, а недавно получила научную степень по археологии. У меня крепкое здоровье, и, уверяю вас, я справлюсь с работой не хуже мужчин. Почему бы вам не приберечь эти сексистские рассуждения для кого-нибудь другого?

– Уважаемая мисс Кэмерон, – слегка передразнивая, ответил араб. – Почему бы вам не улететь ближайшим рейсом домой в Эдинбург? Научиться готовить, найти симпатичного юношу, выйти за него замуж… Ну чем не цель жизни, согласитесь!

Ванессе захотелось схватить первое, что попадется под руку, и ударить по голове наглого араба.

– Это возмутительная бесцеремонность – говорить таким тоном с человеком, которого вы совсем не знаете, и подвергать сомнению его квалификацию! В чем причина? Вы женоненавистник?

– Причина в тысячелетней истории Египта, мисс Кэмерон.

– Может быть, вы из тех мужчин, – не унималась Ванесса, – для которых женщина – всего лишь кухарка и родильная установка? Я думала, что вы образованный человек, знающий, что мужчины и женщины имеют равные права и обязанности. Вы же учились в Европе! Вы же, в конце концов, не в первобытном обществе живете, нельзя просто так ненавидеть женщин!

– Я не ненавижу вас, мисс Кэмерон. Я лишь указываю, где ваше место.

– И, по-вашему, мое место у плиты?

– Ну, в Библии же сказано, что Бог создал Еву из ребра Адама, – ухмыльнулся аль-Сабун. – Это доказывает, что женщина вторична…

– Это доказывает лишь, что у мужчин не хватает одного ребра, и они без нас никуда, – перебила его девушка.

Профессор Гамильтон, подобно судье на ринге, развел руками:

– Брейк! Довольно! Эта болтовня ни к чему хорошему не приведет.

Он испугался, что Ванесса своей прямолинейностью может обидеть важного человека, от которого во многом зависит экспедиция. Откажется еще помогать – и считай, вся работа насмарку.

– Вы правы, профессор. Это вам работать с женщиной, а не мне, – кивнул доктор.

Он поднялся, чтобы попрощаться с гостями. Заключительная подготовка к раскопкам и получение всех разрешений заняли два дня. Группа археологов отправилась в Долину фараонов, в лагерь, чтобы познакомиться с местом будущей работы.

* * *

Жара не спадала до глубокой ночи. Ванесса мечтала о холодном душе, но в спартанском лагере он был непозволительной роскошью.

Археологи работали немного южнее Гизы уже неделю. Здесь было очень много ученых со всего мира. Первые находки обнадежили археологов: все говорило о том, что где-то рядом должна быть гробница фараона. Ученые поделили территорию раскопок на квадраты, каждая группа работала только на своем участке. Они копали песок маленькими лопатками и относили его в ведрах за территорию. Каждый камень очищали пинцетами и кисточками от песка и грязи, потому что это мог быть черепок, амулет или даже драгоценность. Но пока попадались только глиняные осколки, которые не представляли особой ценности. Некоторые нервничали и разочарованно сетовали: весь Египет, мол, изрыт вдоль и поперек, и ничего здесь уже не найти. Ванесса таким коллегам удивлялась: она знала, что главное качество археолога – терпение.

Однажды вечером, когда полная луна на безоблачном небе ярко осветила пустыню, ученые направились в большую палатку-столовую на ужин. За едой уныние и разочарование мигом улетучилось: археологи шутили, смеялись, выпивали. Ванессе быстро наскучили однообразные разговоры и шутки, и она решила подышать перед сном свежим воздухом. Девушка направилась в пустыню, стараясь, однако, далеко не удаляться от лагеря. Она села на вершину песчаного холма и просто смотрела в ночь, ни о чем не думая. Вдруг она услышала тихое шуршание. Испугавшись, что это может быть гремучая змея, девушка вскочила, но тут же облегченно выдохнула: в свете луны она узнала фигуру профессора Гамильтона.

– Вы тоже устали от людей? – спросил он, поднявшись на бархан.

Ванесса кивнула и сказала мечтательно:

– Здесь так хорошо сидеть в одиночестве…

Гамильтон присел рядом и поднял голову вверх. У него был очень сосредоточенный вид, будто он намеревался сосчитать все звезды на огромном черном небе.

Это произошло само собой. Профессор положил руку на плечо Ванессы и притянул ее к себе. Она повернулась к мужчине, их глаза встретились… Запустив пальцы в ее спутанные волосы, Гамильтон коснулся губами ее приоткрытых губ. Его поцелуй был таким нежным и сладким, что к глазам Ванессы подступили слезы, а горло сдавило от нахлынувших эмоций. Он упал на спину, потянув за собой девушку так, что она оказалась на нем. Его руки проскользнули к ней под футболку.

– Ванесса, – прошептал он нежно.

Она придвинулась еще ближе, желая, чтобы он не останавливался и целовал ее бесконечно…

Но здравый смысл победил: она оттолкнула Гамильтона и резко встала.

– Не надо. Это… Это все неправильно, – пробормотала она.

– Но почему? – спросил он озадаченно. – Почему неправильно, если мы оба этого хотим?

Он вновь обнял ее, чтобы поцеловать, но она вырвалась и побежала.

– Ванесса! Куда ты! Ночью в пустыне очень опасно!

Но девушка его не слышала. Она бежала все дальше и дальше. «Что же я делаю, – думала она. – Ведь мне нравится Кевин, очень нравится. Я столько раз представляла себе, как мы занимаемся любовью, но теперь, когда дело дошло до поцелуя, я… не могу». Она бежала, не разбирая дороги, погруженная в свои мысли, споткнулась и неловко упала. Песок провалился под ее ногами. Ванесса с криком скатилась в большую яму. Она упала и ударилась. Ее глаза засыпало песком, она не могла ничего разглядеть. Не успела она отряхнуться, как еще одна песчаная волна каскадом обрушилась на нее сверху. Откуда-то издалека она слышала голос профессора, но не могла ответить – рот был полон песка.

Немного придя в себя, Ванесса огляделась: она лежала в довольно глубокой трехметровой яме. Песок смягчил падение, благодаря чему девушка осталась цела. Она отряхнулась и позвала на помощь:

– Профессор! Вы меня слышите?

– Ванесса! – раздался голос Гамильтона уже совсем рядом. – Вы в порядке?

Она автоматически кивнула, но, сообразив, что собеседник ее не видит, крикнула:

– Да! Вы вытащите меня наверх?

– Что там внизу?

Ответ профессора ее озадачил и немного обидел.

Черт побери! Она только что свалилась в яму и чудом не переломала себе ноги, а этот человек, который пять минут назад ее страстно целовал, вместо того, чтобы помочь, спрашивает, что здесь внизу! Но ей и самой стало любопытно. Она нашла в кармане шорт спички. У края ямы появилась голова Гамильтона. Он лег на живот, чтобы не свалиться, и свесил голову вниз.

– Ванесса, ну что ты молчишь? Что там внизу?

– Да-да, сейчас, – она чиркнула спичкой о коробок.

Дрожащее пламя осветило помещение квадратной формы. Пол был каменным, только в центре возвышалась куча песка, на которую и приземлилась Ванесса. Она осветила стену и невольно вскрикнула:

– Этого не может быть! Здесь какие-то… Ай! – пламя обожгло ей пальцы. Девушка зажгла вторую спичку.

Профессор спрыгнул вниз. Любопытство было сильнее чувства опасности.

Ванесса приблизила огонь к стене – на ней были какие-то иероглифы. Гамильтон достал из кармана фонарик, осветил им стену, и у него перехватило дыхание.

– Йо-ху!!! – не смог он сдержать победоносного возгласа. – Мы нашли ее, Ванесса! Мы нашли гробницу! Смотри, это, видимо, спрятанный вход. Что здесь написано?

Он направил луч фонарика на египетские иероглифы и, приподняв бровь, воскликнул:

– Ба! Знакомое проклятие! «Смерть быстрыми шагами настигнет того, кто нарушит покой мертвого правителя», – прочитал он. – Дальше непонятно. Наверное, какое-то имя. Знаешь, откуда мне знакома эта надпись?

Ванесса знала. Это известно всем археологам. Точно такая же фраза была обнаружена в могиле Тутанхамона, после раскопок которой трагически погибли несколько ученых.

Гамильтон схватил девушку за руки и стал танцевать, кружась по каменному полу ямы.

– Может быть, это всего лишь просто каменная плита? – поспешила остудить профессора девушка. – Ведь сколько у нас уже было таких находок, перспективных, вселяющих надежду, но, по сути, малоценных. Смотрите, это просто яма. Здесь нет никаких других входов-выходов.

– Мы найдем и входы, и выходы, – заверил ее Кевин. – Во всяком случае, это пока что лучшее доказательство нашей гипотезы, что где-то рядом гробница фараона.

Ванесса согласилась. В конце концов, ее тоже впечатлило это неожиданное ночное открытие.

– Тогда вот вам загадка, которую нужно решить прямо сейчас, – сказала девушка. – Как нам выбраться отсюда? Вы так решительно спрыгнули сюда, как будто у вас есть с собой карманная лестница или ковер-самолет.

– Что ты имеешь в виду? – растерянно спросил Гамильтон.

Вместо ответа Ванесса показала пальцем наверх. Глубина ямы была почти в два человеческих роста.

– Ах, да. Ты права, – сконфуженно пробормотал профессор. – Нам нужно что-то придумать.

Но «что-то придумать», видимо, должна была Ванесса: Гамильтон отвернулся к стене и продолжил изучать старинные иероглифы.

Девушка тяжело вздохнула: она надеялась, что профессор не принадлежит к тем рассеянным ученым мужам, которые забывают обо всем на свете, когда видят что-то интересное.

Она прислонилась к стене и опустилась на пол. Спиной почувствовала какую-то неровность и невольно схватилась за нее. Это был камень, немного отличавшийся от других камней, составляющих стену: он был не гладким, а шершавым, и чуть-чуть выступал.

В ту же секунду девушку что-то больно ударило, и она упала. Ее свалила с ног стена, которая повернулась вокруг своей оси, открыв вход в темный склеп.

* * *

Гамильтон стоял, разинув рот. Фонарик в его руках дрожал, и луч выхватывал из темноты то статую, то золотой щит, то лежащие на полу скелеты.

В первые секунды Ванесса тоже таращилась на открывшуюся комнату. Она встала с пола и благоговейно прошептала:

– Вот это да! Мы нашли гробницу…

Оба сделали два нерешительных шага вперед, словно не верили, что это происходит с ними на самом деле. У входа стояла ониксовая статуя Анубиса. Алые рубины в его глазницах слабо блестели. Ванесса смахнула пыль, скопившуюся за много веков на камнях, и закашлялась. На профессора тоже напал внезапный приступ кашля.

– Мы должны выбраться отсюда поскорее, – превозмогая кашель, шепнула девушка.

– Ты с ума сошла, – шикнул на нее Гамильтон. – Только представь, что сюда ворвется орда людей! Нет, мы должны исследовать все сами. А потом, когда все осмотрим и составим список найденных сокровищ, поставим в известность остальных.

– Вы же лучше меня знаете, что так нельзя, – вздохнула Ванесса. – Аль-Сабун нас сожрет с потрохами. И мы потеряем разрешение на раскопки. Его нужно поставить в известность.

– Один-два дня погоды не сделают, – упорствовал Гамильтон, освещая лучом фонарика искусно расписанные стены склепа.

– Это дело всей нашей жизни, Кевин! Мне тоже жаль, но мы не можем просто так взять и скрыть находку. Мы здесь по приглашению египетских властей, а не сами по себе. Нужно известить аль-Сабуна, иначе потеряем все, в том числе и репутацию!

Профессор нехотя согласился.

– Да, ты права, – он обвел рукой помещение. – Ты только посмотри на все эти сокровища! Разве они принадлежат музеям? Они принадлежат царю, который лежит здесь… Кстати, где? Я не вижу саркофага!

Он бросил взгляд на лежащую на полу кучу скелетов:

– А это, смотри, провожающие фараона в последний путь верные слуги. Ну в каком музее сделают из этих костей такую прекрасную кучу!

– Звучит жутко, – поежилась Ванесса. – Знаете, о чем я подумала? О том, что если бы я не убежала тогда от вас… Точнее, я убегала от самой себя. Так вот, если бы не убежала, то вряд ли бы провалилась в эту яму и вряд ли бы мы нашли гробницу.

Профессор кивнул и добавил деловым тоном:

– Давай думать, как выбраться отсюда.

– У меня есть идея, – Ванесса взяла из его рук фонарик и посветила в угол, где стояли большие глиняные кувшины.

Подобные сосуды археологи находят почти в каждой гробнице. В них для покойного фараона собирали еду, вино, мед. В некоторых сосудах находили бесценные пергаментные свитки.

– Помогите, – сказала Ванесса. – Положим вазу на бок и покатим. Осторожно!

Они с трудом поставили самый большой запечатанный кувшин под дырой, сквозь которую виднелось звездное небо.

– Ванесса, подожди! – крикнул Гамильтон, словно его осенила идея. – Как ты думаешь, мы сможем снова закрыть эту комнату? Как, кстати, ты ее открыла?

Девушка показала ему то место на стене, куда она прислонилась спиной. Ученый нащупал едва заметно выпирающий камень и нажал его. Стена завибрировала и с хрустом закрылась.

Ванесса подумала о предостережении, начертанном на стене. «Кто нарушит покой, того ждет мучительная смерть…»

* * *

В проклятия и ужасы, связанные с гробницами фараонов, девушка не верила. Она прекрасно знала историю, которая дала толчок для суеверий. Миф о проклятии фараонов возник после открытия гробницы Тутанхамона в 1922 году: тогда скоропостижно скончались несколько археологов. Но ученые потом выяснили, что «проклятие Тутанхамона» было вызвано вредными бактериями, обитавшими в гробнице. Ведь погребальная камера – это не только мумия и драгоценности. Это еще и пищевые продукты, которые тысячелетиями хранились в закрытом помещении, наполняя его ядами. На стенах гробниц ученые обнаружили стафилококк и другие микробы, вызывающие пневмонию и аллергию. Но медицина научилась с этим бороться, и сейчас каждый археолог перед поездкой в Египет обязан сделать несколько прививок.

«Может быть, в этот раз здесь что-то другое, еще не известное науке? – подумала Ванесса и тут же осадила себя. – Глупости! Ну какие проклятия фараонов!»

Гамильтон влез на кувшин первым. Он стоял на шатающемся сосуде, словно эквилибрист. Вылезти не получалось: до края ямы было довольно высоко, вокруг был один песок, не за что зацепиться. Ученый пытался подняться, но чуть не упал. Тогда он сделал что-то вроде ступенек и уже по ним смог выбраться. Затем он подал руку Ванессе и помог ей подняться.

Полная луна освещала пустыню мягким и теплым светом. Звезды, казалось, горели ярче, чем прежде. Гамильтон осторожно взял Ванессу за руку. Он почувствовал, как ее ладонь напряглась, но руку девушка не убрала.

– Скажи мне, что это не был сон, – шепнул он.

Она посмотрела на него серьезно, как взрослый на ребенка:

– Нет, Кевин, это не сон.

Он притянул ее к себе и поцеловал. На этот раз Ванесса не стала сопротивляться и ответила на его ласки.

Когда они пришли в лагерь, там был переполох: ученые хватились профессора и девушки и собирались отправляться на их поиски. Ахмед аль-Сабун в ярости вырос перед парочкой.

– Что вы себе позволяете! – набросился он на Ванессу. – Вы не можете ночью находиться в лагере, как все нормальные люди? Почему профессор должен вас искать по пустыне? Вы неразумная баба! И вы своим поведением только убедили меня в собственной правоте относительно женщин в целом и вас в частности!

Ванесса молча выслушала эту отповедь, подождала, пока араб закончит.

– Думайте, прежде чем говорить, доктор, – прошипела она в ответ. – Если можете, конечно.

Препираться с египтянином ей не хотелось. Тем более что Гамильтон крепко сжал ее руку, всем своим видом показывая: незачем начинать перепалку.

Профессор сделал знак аль-Сабуну, приглашая его отойти в сторону.

– Что еще? – грубо спросил араб.

– Мисс Кэмерон сделала потрясающее открытие, – тихо сказал профессор.

– И что же она открыла? – саркастически засмеялся доктор. – Она открыла, что ночи в Сахаре намного холоднее, чем дни? Ха-ха-ха!

– Идиот, – не сдержалась Ванесса.

– Ну хватит уже! – вздохнул Гамильтон. – Взрослые люди, а нападают друг на друга, как малые дети.

– Он первый начинает, – защитилась Ванесса.

– Я вижу, дорогая. Но почему бы тебе не промолчать вместо того, чтобы отвечать на каждую его реплику? Умнее из вас окажется тот, кто не станет отвечать на язвительные замечания другого.

Девушка улыбнулась и сжала руку Кевина.

– Ты прав, Кевин, – и она посмотрела на араба другим взглядом, без злости.

Аль-Сабун заметил перемены в настроении девушки. Он недоверчиво оглядел двух ученых. Только сейчас он увидел, что парочка выглядит весьма потрепанно: одежда в грязи и пыли, лица тоже, в спутанных волосах много песка.

– С вами что-то случилось? – спросил он нерешительно.

– Можно и так сказать, – улыбнулась Ванесса.

Профессор Гамильтон рассказал арабу в двух словах, что произошло, поведал о грандиозной находке и многозначительно приставил палец к губам:

– Я прошу вас, Ахмед, сохранить в тайне это открытие. Будет лучше, если мы сами, вместе с вами, разумеется, пойдем и исследуем гробницу. Представляете, что будет, если все люди в лагере захотят в склеп?

Аль-Сабун кивнул в знак согласия и спросил, задыхаясь от возбуждения:

– А вы абсолютно уверены, что это гробница?

– Там не было саркофага, что странно. Но по всем остальным признакам… Да, уверен.

Араб повернулся к Ванессе и низко поклонился.

– Я вел себя по-идиотски и прошу у вас прощения, – сказал он.

* * *

Мужчины жадно рассматривали сокровища в гробнице фараона. Ванесса не могла этого понять, ведь ни одной из этих драгоценностей археологи не смогут забрать себе, все достанется музеям – так к чему же тогда такой жадный блеск в глазах? Ученые, казалось, напрочь забыли о девушке: они, словно дети, бегали от одной находки к другой.

– Уникально! Неповторимо! – приговаривал аль-Сабун, рассматривая золотую статуэтку в свете фонаря. У него было такое выражение лица, будто он изо всех сил борется с желанием спрятать вещицу в карман.

Гамильтона больше интересовали стены, покрытые фресками и иероглифами. Он расшифровывал надписи, делая пометки в своем блокноте.

– Ужасные страдания ждут того, кто нарушит покой фараона, – равнодушно пробубнил он.

– Похожие слова находили почти во всех гробницах, – мимоходом заметил аль-Сабун. – Древние жрецы пытались так защитить могилу, но сейчас это всего лишь угрожающие слова, не более. Хотя и довольно эффективные. Кочевники и местный народ верят в мистические предания и на протяжении нескольких тысячелетий стараются обходить эти места стороной.

Внезапно Ванесса почувствовала себя странно. Она слышала голоса мужчин, но те были как будто где-то вдалеке. Она видела их силуэты, но словно в тумане. Перед глазами все поплыло, голова закружилась, и девушка схватилась рукой за стену, чтобы не упасть. Однако ноги больше не слушались ее – они подкосились, и Ванесса рухнула на пол.

Мужчины обернулись на шум. Гамильтон в два прыжка подскочил к девушке, приподнял ее голову и посмотрел в закатившиеся глаза:

– Ванесса, что с тобой?

– Это бывает с женщинами, – высокомерно сказал аль-Сабун. – Я предупреждал вас, профессор, что ей не место на раскопках.

Девушка была в сознании и слышала слова араба. Она хотела было возмутиться, но была слишком слаба для этого. Однако оскорбительная реплика египтянина возымела действие: она взяла себя в руки и поднялась.

– Я выведу тебя наверх, – сказал Кевин. – Ахмед, помогите.

Араб с сожалением положил драгоценный амулет на место, они поднялись из гробницы и вернулись в лагерь.

В своей палатке Ванесса легла на спальный мешок. Она чувствовала себя все так же плохо: как только закрывала глаза, появлялись странные галлюцинации. Она размахивала руками, тщетно пытаясь отогнать миражи. Гамильтон заботливо склонился над ней, но девушка отмахнулась:

– Мне уже лучше.

– Может быть, отвезти тебя в Каир? – предложил он. – Я беспокоюсь за тебя.

– Ты с ума сошел! Туда два дня пути! Да и не оставлю я нашу находку! Мне нужно просто поспать, а утром крепкий кофе – и я буду снова в строю. Тебе, кстати, тоже поспать не мешало бы.

Слова давались ей с большим трудом. Язык не слушался, губы онемели. Гамильтон тоже это заметил, подумав, что Ванесса засыпает. Он погладил ее по волосам, поцеловал в холодный лоб и вышел из палатки.

Ванесса прикусила губу, когда галлюцинации появились вновь. Картинки, как кадры в фильме, вставали перед ее глазами: сверкающее золото сменилось лицом спящего или умершего человека. Его кожа была белой и словно восковой. Внезапно «лицо» открыло глаза: темный холодный взгляд пронзил ее, узкие, тонкие губы зашевелились, произнося слова на непонятном языке. Как ни странно, девушка понимала речь и знала, чье это лицо. Это был умерший египетский фараон. Затем лицо исчезло, и возникли силуэты рабов, руки и ноги которых были скованны золотыми цепями. Двадцать один человек – насчитала Ванесса. Они провожали своего хозяина в царство теней.

Девушка хотела объяснить фараону, что не собиралась грабить гробницу. Наоборот, она заботится о том, чтобы ее современники относились с уважением и почтением к египетскому царю. И наверняка многим захочется узнать больше о жизни и культуре прошлых времен.

Но девушка не могла вымолвить ни слова. Она лежала, словно парализованная. Мужчина с холодными темными глазами и узкими губами смотрел на нее, а она ничего не могла ему сказать. От отчаяния она попыталась закричать, но ни звука не слетело с ее губ.

Лицо, не дождавшись ее ответа, растаяло в дымке, и Ванесса провалилась в глубокий сон. Ее разбудил громкий гудок – так в лагере в шесть утра давали сигнал «подъем». Девушка чувствовала себя по-прежнему разбитой и вымотанной и решила, что поспит еще полчаса. В полусне она почувствовала, что что-то мешает ей под одеялом. Ей снился в этот момент Мэтью, парень, с которым она рассталась полгода назад. Он трогал ее за ноги. Его руки были такими холодными, такими чужими… Она засунула руку под одеяло, и секунду спустя из груди ее вырвался истошный вопль…

* * *

Аль-Сабун всю ночь не мог сомкнуть глаз. Он был так возбужден грандиозной находкой, что сон не шел, и он предвкушал завтрашнее утро, когда снова окажется в гробнице фараона. Часы, казалось, остановились: время тянулось безумно медленно. Он подумал о том, какую роль для всего мира играет вчерашнее открытие! Сколько же там уникальных сокровищ! Сколько же это все стоит! И как жаль, что нельзя взять себе что-нибудь. Хотя бы тот понравившийся ему маленький амулет со скарабеем. Вырученных денег хватило бы его семье надолго!..

Взяв себя в руки, араб прогнал из головы дурацкую идею.

«Завтра прежде всего необходимо известить Каир о найденной гробнице, – подумал он. – Хотя англичане и уговаривают подождать еще день-другой, потому что сначала хотят сами все исследовать и составить опись драгоценностей. Ох уж эти англичане! Особенно эта красавица, Кэмерон. Но с какой неприязнью она смотрит на меня! А ведь она мне очень понравилась! Вот только характер скверный. А каким взглядом она смотрела на меня на первой встрече! Эти глаза не забыть!»

С мыслями о Ванессе время пошло быстрее. Когда взошло солнце и раздался шестичасовой гудок, араб поднялся, помассировал затекшие руки и ноги и вышел из палатки в надежде выпить крепкого кофе. В этот момент он услышал пронзительный крик…

* * *

У профессора тоже была бессонница. И так же, как у его коллеги, в голове Гамильтона был целый ворох мыслей. Золото, драгоценные камни и прочие сокровища не давали ему покоя. Богатые коллекционеры многое бы отдали только за то, чтобы хотя бы прикоснуться к этим бесценным находкам! Он уже представлял себе передовицы главных английских газет с его портретом и фотографиями сокровищ. Это открытие сделает его, Кевина Гамильтона, всемирно известным археологом!

Солнце выглянуло из-за горизонта и впустило в палатку профессора тонкий лучик света. Вдруг раздался ужасный вопль, пробравший Кевина до самых костей. Он вскочил и пулей выбежал – крик раздавался со стороны палатки Ванессы.

* * *

Ванессе казалось, что ее ступни трогает Мэтью. Руки ее бывшего парня были холодными и влажными. Это было не очень приятно. Она отодвинула ногу, но теперь он гладил ее по другой ноге, поднимаясь все выше и выше. Вот она чувствует обжигающе-холодные прикосновения в районе бедер…

Ванесса проснулась не столько от странного сна, сколько от отвращения и страха. Она автоматически сунула руку под одеяло и нащупала нечто скользкое, гладкое и противное. Это явно не рука ее бывшего парня скользит по телу. Ванесса закричала от ужаса и откинула одеяло. Мерзкая змея, извиваясь, ползла по простыне, прижимаясь к бедру девушки.

Змея! Ванесса не знала, что делать: змея уже заползала на ее бедро. Можно, конечно, попытаться скинуть, а вдруг не получится? Вдруг она ядовитая?

Медленно, по миллиметру Ванесса стала отползать в сторону. На ее счастье, змея сползла с ноги. Казалось, прошла вечность, пока девушке удалось отодвинуться от нее на пять сантиметров. Хотя на самом деле прошло минуты две. Простыня прилипла к покрывшемуся потом телу и затрудняла движение: ползти получалось только вместе с простыней, а значит, и со змеей. Наконец, девушке удалось схватиться за край палатки. Она медленно подтянулась и выползла наружу, бессильно рухнув лицом в песок.

Хамид, арабский юноша, помогавший археологам, подбежал к ней и вопросительно посмотрел на девушку.

– Змея, – только и смогла вымолвить Ванесса, показав пальцем на палатку.

Хамид осмотрелся по сторонам, схватил палку и ворвался в палатку. Через мгновение оттуда раздался дикий крик, парень выскочил, словно ужаленный, и, громко крича, побежал к палатке начальника лагеря.

Ахмед аль-Сабун прибежал на шум. Он высокомерно посмотрел на Ванессу, которая пыталась ему объяснить, что произошло, но не могла вымолвить ни слова, только показывала дрожащей рукой на палатку. Араб махнул рукой: мол, что с вас, женщин, взять, и вошел внутрь. Ванесса услышала ругательства, затем металлический щелчок и выстрел.

Кевин Гамильтон поднял девушку с земли и засыпал ее вопросами:

– Что случилось? Ты в порядке? Кто стрелял? Почему Хамид так орет?

На шум сбежались и другие ученые. Аль-Сабун вышел из палатки. Пистолет в его руках еще дымился. Он посмотрел на Ванессу, прижавшуюся к Кевину, и произнес:

– Песчаная эфа. Ее яд смертельно опасен. Но она кусает, только если ее очень разозлить. Вы поступили благоразумно, что не поддались панике, мисс Кэмерон.

– Откуда здесь, черт побери, змеи! – вскричал Гамильтон. – Мы же построили защиту от змей вокруг лагеря! Я не понимаю…

– Иногда, очень редко, они пролезают. Несчастный случай, как говорят у вас, – пожал плечами араб. – Или, как говорят мусульмане, кисмет. Судьба… Вам стоит что-нибудь надеть, – обратился он к Ванессе. – И позавтракать.

Только сейчас Ванесса поняла, что крайне легкомысленно одета: только в трусики и короткую ночнушку на бретельках. Она виновато улыбнулась и безмолвно юркнула назад в палатку.

Мертвая змея лежала на простыне. Спальник был прострелен и изрядно запачкан кровью. Разлетевшаяся брызгами слизь покрывала белую ткань палатки. Ванесса, с трудом поборов подступившую к горлу тошноту, брезгливо завязала простыню со змеей в узел и бросила в угол.

Затем она надела хлопковый сарафан и пошла в столовую. Кусок не лез ей в горло. Она сделала несколько глотков кофе и почувствовала вновь приступ тошноты: перед глазами стояла все та же жуткая картина с убитой змеей на постели. Ванесса собрала всю волю в кулак и поставила чашку на стол. Никто, тем более аль-Сабун, не должен видеть ее слабой. Она должна справляться с трудностями не хуже мужчин.

Некоторое время спустя они снова втроем спустились в гробницу, где продолжили работать. Другие ученые не знали об их открытии: аль-Сабун и Гамильтон убедительно объяснили коллегам, что исследуют вместе с Ванессой другое место, ни у кого не возникло подозрений.

Когда Ванесса вошла в гробницу, у нее возникло чувство, будто чего-то не хватает. Показалось, что маленькой статуэтки Анубиса – но нет, она была на месте. А где же золотая тарелка с тиснением? Точно! Тарелки не было на месте. Или она путает, и здесь была не тарелка, а бокал? Девушка помотала головой – видимо, сказываются последствия пережитого утром страха. «Ну кто сможет отсюда что-то стащить?» – пробовала она рассуждать здраво.

Ученые вооружились фотоаппаратами, видеокамерой, диктофонами и блокнотами. Каждый предмет в гробнице нужно было снять с нескольких ракурсов, не сдвигая с места, в деталях. Некоторые вещи Ванесса зарисовывала в блокноте. Только такая кропотливая работа была гарантией того, что ни одна мелочь не ускользнет, ни одна драгоценность не исчезнет и ничто не потеряется. Археологи упорно работали весь день, делая короткие перерывы, только чтобы попить воды. Они почти не разговаривали: каждый четко знал, что ему делать.

– Когда вы сообщите о гробнице в Каир? – спросила в один из перерывов Ванесса.

Аль-Сабун нехотя оторвался от браслета из меандра, расписанного иероглифами.

– Думаю, завтра до обеда. Мы как раз закончим работу. А вы, я вижу, отошли от утреннего приключения со змеей? – добавил он насмешливо.

– Ну, если честно, то не очень. Как только я подумаю о том, чем эта встреча могла бы закончиться, мне становится плохо, – ответила Ванесса. – Однако я запомнила этот урок: ни в коем случае не поддаваться панике!

– Если бы ты поддалась панике, – вклинился в разговор Кевин, – мы бы сейчас, вероятнее всего, оплакивали твою гибель.

– Это была бы невосполнимая утрата! – иронично заметил доктор.

– Ну вот, вы хотя бы признались, что будете жалеть о моей утрате, – язвительно ответила девушка.

– Как женщины – да, но не как ученого, – съязвил в ответ араб.

– Ну что же должна сделать женщина, чтобы вы признали ее как ученого?

– О! Собственно, ничего. Только слушаться мужчину!

– Хватит препираться! – Гамильтон громко хлопнул в ладоши. – Если бы в вашем разговоре была хоть капелька смысла, я бы промолчал. Но вы только сотрясаете воздух. Здесь и так тяжело дышать!

В гробницу действительно поступало мало свежего воздуха.

– Завтра возьмем кислородные баллоны, – заверил археологов аль-Сабун.

Незаметно стемнело. Стало холоднее. Пустыню, словно часовой, озирала огромная луна на темно-синем, почти черном, безоблачном небе.

* * *

– Лагерь вызывает Каир! Лагерь вызывает Центр! – в десятый раз кричал аль-Сабун в микрофон. Динамики отвечали лишь монотонным шипением. На аппарате горела красная лампочка, означающая, что соединения нет. Араб выключил и снова включил приемник. Через секунду вновь загорелась лампочка – контакта с Центром не было.

– Может, в передатчик вселилось привидение? – пошутила Ванесса. Она поймала себя на мысли, что с радостью наблюдает, как аль-Сабун беспомощно вертит ручки и нажимает кнопки аппарата.

Доктор не ответил, лишь смерил девушку жгучим взглядом, от которого ее веселье моментально улетучилась. Она поняла: экспедиция отрезана от связи с «большой землей» и, что главное, от быстрой помощи.

– С другими городами тоже нет связи? – испуганно спросила она.

– Дошло наконец! – бросил араб.

– И что же теперь делать?

– Я поеду в Каир на машине, – ответил аль-Сабун.

– Это далеко! Надолго?

– Три дня. Может, четыре. Какова на то будет воля Аллаха.

– А что будет с нами? – поинтересовалась Ванесса. – И что будет с гробницей?

– Почему вы, женщины, такие болтливые? – вместо ответа буркнул египтянин. – Почему вы сразу начинаете паниковать? Сегодня мы расскажем остальным участникам экспедиции о гробнице.

– Может быть, стоит держать все в тайне и подождать, пока вы не вернетесь из Каира?

– Нет, вдвоем с профессором вам будет тяжело работать. Вам нужна помощь. Да и в любом случае, кто-то должен знать, где вы находитесь. Первое правило техники безопасности.

Ванесса понимала, что араб прав, и не стала упрямиться.

Аль-Сабун велел Хамиду готовить джип. Это была единственная машина в лагере. Остальные были отправлены за дополнительным оборудованием. Хамид пулей помчался к автомобилю, но через минуту снова стоял перед начальником с неприятной новостью: у джипа оказались проколоты два колеса. Араб тихо выругался, вновь отослал Хамида – менять шины, а сам объявил в лагере общий сбор.

Солнце было уже в зените, поэтому ученые собрались в столовой – самой большой палатке в центре лагеря. Археологи с любопытством смотрели на аль-Сабуна, профессора Гамильтона и Ванессу, которые уселись в центре. Араб прокашлялся и, дождавшись полной тишины, начал:

– Вы знаете, что вчера мы с профессором и мисс Кэмерон работали на другом участке. Дело в том, что мы нашли кое-что. По какой-то счастливой случайности профессору и его ассистентке удалось найти гробницу, в которой оказалось множество фантастических вещей. Мы вам ничего не сказали сразу, поскольку хотели какое-то время поработать в тишине.

Гул прокатился по палатке. Два немца и три француза возмущались особенно громко.

– Поймите правильно! Мы заботились о сохранности предметов, – повысил голос араб. – Представляете, если бы о гробнице узнали все! Там мало воздуха, и одновременно могут работать три, максимум четыре человека.

Ученые нехотя согласились, шум стих.

– Сегодня у нас проблемы со связью, – продолжал египтянин. – Я отправляюсь в Каир лично, чтобы доложить о находке. Руководить раскопками будет профессор Гамильтон.

– Почему бы вам не позвонить из Фив или Луксора? – спросил кто-то. – Ближайший телефон там.

Аль-Сабун на мгновение задумался и ответил:

– В моей стране о важных вещах не говорят вслух. Даже у стен есть уши, не говоря уже про телефон. Уже завтра здесь будут полчища журналистов и охотников за сокровищами. А про любопытных туристов вообще молчу!

Это прозвучало убедительно.

Гамильтон, что-то пробубнив, исчез. Аль-Сабуна и Ванессу обступили любопытные коллеги с расспросами о найденной гробнице. Они терпеливо отвечали, пока не услышали ужасный грохот – будто упало что-то тяжелое. Вслед за грохотом раздался глухой, сдавленный вскрик, который почему-то очень резко оборвался.

* * *

Хамид возился с машиной и проклинал все на свете: неработающий радиопередатчик, джип, аль-Сабуна и самого себя за то, что вообще согласился ехать в эту экспедицию. Но семья юноши остро нуждалась в деньгах, а археологи неплохо платили. Правда, и вкалывать приходилось много: постоянно таскать ведра, мешки с провиантом, инструменты, воду… Уборка лагеря и помощь ученым в быту тоже входили в обязанности Хамида. А теперь он в сорокаградусную жару должен в одиночку поменять колеса у джипа!

Он поднял машину домкратом и с трудом раскрутил гайки колеса. Несколько капель упало с днища автомобиля. Что это? Масло? Только этого не хватало! Хамид тяжело вздохнул: теперь придется обследовать еще и двигатель, иначе аль-Сабун устроит светопреставление, если заметит недосмотр или халатность. Парень поднял домкратом машину на максимальную высоту и залез под нее, подстелив на землю кусок брезента. Хамид слышал, как протрубили общий сбор в столовой. Несколько людей прошли мимо машины, однако один человек остановился и, как показалось арабу, облокотился на автомобиль.

– Эй там! Осторожнее! – прокричал Хамид из-под машины.

Тот будто бы ушел. Араб проворчал что-то о людской беспечности и взялся за инструменты. Масло по-прежнему капало, и Хамид, вытирая испачканный лоб, корил себя за то, что взялся за такую грязную работу!

Голоса в столовой смолкли. Хамиду нужно было поторопиться: должно быть, собрание закончилось, через несколько минут подойдет аль-Сабун. Если он обнаружит, что джип еще не готов, то сильно разозлится! Рисковать Хамид не хотел.

Он яростно завинчивал гайки, когда краем глаза увидел чью-то тень. Он обернулся и увидел лицо хорошо знакомого ему человека.

– Осторо… Что вы делаете! – крикнул в отчаянии арабский юноша.

Человек резким ударом лома выбил домкрат из-под машины. С жутким грохотом джип упал прямо на парня. Из его груди вырвался лишь сдавленный стон, очень короткий: тяжелая машина в мгновение проломила ему череп и грудную клетку.

* * *

– O, mondieu! – вскричал французский ученый, первым прибежавший на шум. Постепенно вокруг упавшего джипа собрался весь лагерь. Аль-Сабун вытащил из-под машины брезент с раздавленным телом бедного Хамида. Лицо египтянина было, словно из гранита, невозмутимо и неподвижно. Ванесса, внимательно смотревшая на аль-Сабуна, поняла: это маска! Араб пытается казаться окружающим жестким руководителем, а на самом деле его сердце сейчас обливается слезами.

Мысли девушки прервал чей-то шепот:

– Это проклятье фараона!

Она в возмущении обернулась и буквально пронзила говорившего яростным взглядом:

– Как вам пришло в голову говорить здесь такую чушь!

– Чушь? – отозвался собеседник, немецкий ученый. – Нет, это не чушь! Сколько всего произошло с того дня, когда вы нашли гробницу? Сначала вы находите ядовитую змею в кровати. Потом ломается радио. Потом спущенные колеса. А теперь один из нас мертв! Какие вам еще нужны доказательства?

– Это не доказательства, а истерика! Произошел несчастный случай, а вы поднимаете панику! – Ванесса накинулась на бедного немца, хотя ей самой было не по себе от списка последних происшествий.

Может быть, действительно, это не случайные совпадения? Но проклятие фараона… Это возмутительная чепуха!

– Не распространяйте панику по лагерю, а то, чего доброго, еще кто-нибудь поверит в вашу болтовню! – рявкнула она на немца.

Тот густо покраснел и опустил голову:

– Вы правы. Но все равно здесь есть о чем подумать.

Аль-Сабун, стоявший на коленях перед телом Хамида, выпрямился и оглядел толпу.

– У вас нет других дел? – металлическим голосом спросил он.

Зеваки безмолвно испарились, остались только Ванесса и профессор Гамильтон. Они помогли арабу оттащить труп в хозяйственную палатку.

– Я бы выпил чего-нибудь, – устало произнес Кевин.

В столовой нашлась бутылка виски. Аль-Сабун разлил напиток по стаканам, поднял свой и со словами «За Хамида!», не чокаясь, выпил залпом.

– Почему так вышло? Как же могло это случиться? – спросил араба профессор. – Хамид был всегда такой осторожный!

– Всякое бывает, в том числе и трагедии, – уклончиво ответил доктор.

– Что-то многовато случайностей, – добавила Ванесса. – В лагере поговаривают о проклятье фараонов.

Аль-Сабун коротко и холодно рассмеялся:

– А вы верите в это?

– А вы? – хитро прищурившись, вопросом на вопрос ответила Ванесса. – Вы же египтянин и уже не в первый раз на раскопках. Наверняка вы знаете много интересных и леденящих душу историй о трагических судьбах расхитителей гробниц и ужасных карах египетских богов!

На скулах араба заиграли желваки. Он громко поставил свой стакан на стол и молча вышел из палатки.

Гамильтон подвинулся ближе к Ванессе и обнял ее.

– Все это так странно, – пробормотала она, прижавшись к его груди. – Гробница, полная сенсационных находок, чудовищные происшествия… Я всегда мечтала попасть на раскопки в Египет, но и представить себе не могла, что столько всего придется пережить…

Ее последние слова заглушил протяжный громкий крик.

Профессор вздрогнул, вскочил и выглянул в окно. Он побледнел и повернулся к Ванессе:

– Боюсь, это еще не все. У нас гости…

* * *

Из-за высокого бархана показались верблюды и всадники на лошадях. Через некоторое время Ванесса разглядела голубые тюрбаны, грязные бурнусы и немытые лица, скрытые за густыми черными бородами. И еще оружие – много оружия, которое недвусмысленно было направленно прямо на археологов.

«Разбойничий налет! – догадалась девушка. – Только этого не хватало… Будто мало переживаний свалилось на наши головы за последний день!»

Бедуины мигом окружили лагерь и собрали всех арехеологов на площади перед столовой. Ученые, шокированные и испуганные, жались друг к другу под прицелами автоматов Калашникова. Аль-Сабун медленно поднял руки, вышел вперед и громко спросил:

– Кто у вас главный, падальщики пустыни?

Молодой мужчина на гнедом красавце-жеребце сделал шаг вперед. Черные озорные глаза внимательно осмотрели фигуру разозленного археолога. Он подошел к аль-Сабуну.

Бедуины притихли.

– Эти падальщики пустыни, – произнес он самодовольно, – подчиняются мне. Я Рашид бен Мохаммед ибн Халеф бен Барух аль-Кандассар. А ты кто такой?

Это прозвучало насмешливо, но вместе с тем холодно. Аль-Сабун побледнел, а Ванесса удивилась, что бедуин прекрасно говорил по-английски, хоть и с сильным акцентом.

Аль-Сабун сделал шаг и ответил по-арабски. Ванесса, как и все остальные, могла только догадываться, о чем говорил египтянин. Кажется, он перечислял своих предков и родственников. Главарь сначала слушал снисходительно и даже насмешливо, но постепенно выражение его лица менялось, и внезапно резким движением он ударил Ахмеда аль-Сабуна в челюсть. Тот пошатнулся от сильного удара и едва устоял на ногах. От губ к подбородку тонкой струйкой потекла кровь.

Ванессу взбесило поведение бедуина. Неожиданно для самой себя она вышла вперед из толпы испуганных археологов. Ее глаза сверкали яростью.

– Эй, ты! – крикнула она. – Это все, на что ты способен? Бить безоружных людей, когда у тебя за спиной орава твоих… – она не могла подобрать нужно слово, – твоих падальщиков с автоматами наперевес! Хватит ли у тебя смелости один на один, как мужчина с мужчиной, выйти с ним? И вообще, что вам нужно от нас? Разве в пустыне мало места? Сахара огромная, здесь всем хватит места. Уходите! Исчезните! Оставьте нас в покое!

Рашид аль-Кандассар поначалу ошарашенно смотрел на разбушевавшуюся Ванессу, пока его люди, все плотнее сжимавшие кольцо вокруг археологов, не окликнули его. Он резким движением схватил девушку и притянул к себе. Руки араба были словно стальные тиски, и Ванесса довольно скоро прекратила бесполезные попытки вырваться. Бедуин склонился над лицом девушки и рассмеялся.

– Женщина в ярости… О, где же вы, благородные и доблестные английские рыцари? – театральным жестом он обвел собравшихся вокруг людей, но только тяжелое молчание было ему ответом. Глаза бедуина издевательски блеснули, когда он сделал знак своим людям.

– Связать ее! Вместе с ним, – кивнул он в сторону аль-Сабуна.

Протесты археологов были проигнорированы. Не прошло и минуты, как Ванесса и Ахмед, связанные вместе, лежали на земле.

Пленников отвели в палатку доктора, которую аль-Кандассар избрал своей «штаб-квартирой». У входа бедуины выставили охрану, а сам главарь, великодушно позволив развязать ученых, уселся прямо напротив них. Ванесса хотела было снова возмутиться, но аль-Сабун красноречиво посмотрел на нее, и девушка промолчала.

– Что вам нужно от женщины? – спросил аль-Сабун. – Отпустите ее. Это же всего лишь женщина!

– Всего лишь женщина? – злобно ухмыльнулся бедуин. – У вас все женщины яростны, как львицы? Нет! Эта останется здесь, потому что я так хочу! – прорычал он и отвернулся.

Аль-Сабун мгновенно, воспользовавшись замешательством бедуина, вытащил из кармана куртки револьвер. Разбойники были так уверены в своей силе, что им не пришло в голову обыскать ученого. Египтянин наставил оружие на Рашида, который, словно завороженный, смотрел прямо на дуло револьвера.

– Вы хотите крови? – спокойно спросил бедуин. – Я не собирался никого убивать.

– Мы тоже этого не хотим, – ответил аль-Сабун. – Будьте благоразумны: собирайте своих людей и проваливайте!

– Мой дорогой коллега…

– Мы не коллеги! – прервал Ахмед.

– Ну, конечно, коллеги! Мы оба расхитители гробниц. Только ты прикрываешься наукой…

Своими словами бедуин слегка усыпил бдительность аль-Сабуна: Рашид резко выбил оружие из рук египтянина. Другим движением он сбил его с ног сильным ударом в челюсть.

– Стоять! – рявкнул он на Ванессу, увидев, что она схватила со стола бутылку, чтобы ударить бандита по голове.

Она бессильно разжала руки. Бутылка глухо стукнулась о пол.

Рашид расплылся в издевательской улыбке:

– Я бы удивился, если бы он не предпринял попытку… Но вы! Вы же женщина!

– Женщина, и что? – взорвалась Ванесса. – Молча смотреть, как вы над нами издеваетесь?

– Ведите себя так, как подобает женщинам, и вас не тронут.

Аль-Сабун медленно поднялся, вытирая рукавом окровавленные губы.

– Я закрою глаза на этот маленький инцидент, если вы будете себя вести благоразумно, – сказал бедуин.

Доктор, насупившись, опустился на стул. Шум и галдеж снаружи становились все громче.

– Сидеть здесь. Попытаетесь бежать – будете застрелены из вашего же оружия, – аль-Кандассар, погрозив револьвером, вышел из палатки.

– Вы головой вообще думаете? – набросился на Ванессу египтянин, как только полы палатки опустились за бандитом. – Зачем вы рискуете жизнью? Вам еще не ясно, на что способен этот тип?

– Я ненавижу несправедливость! – ответила девушка. – И не могу спокойно смотреть, как бандиты бьют беззащитного человека. Даже если этот беззащитный человек – вы.

– Дорогая Ванесса, вы не имеете ни малейшего представления о египетском менталитете!

– Оставьте ваш высокомерный тон для ваших жен! – парировала девушка.

– Его удар я спровоцировал, черт побери! Только я и знать не знал, что столкнусь с вашей безграничной глупостью! Что вы полезете меня защищать, как на амбразуру! Поистине в каждой женщине живет дьявол…

– Потому что ад закрыт! Он переполнен такими мачо, как вы. Ладно, – сказала она примирительно. – Хватит пререкаться. Давайте подумаем, как нам выбираться из этой щекотливой ситуации.

– О! В вашей смазливой головке еще есть остатки разума, – ухмыльнулся Ахмед.

– Ну хватит подзуживать! Давайте решать, как нам спастись самим и сохранить наши раскопки.

– Помалкивайте о раскопках. Эти типы унесут все, что мы нашли. Держите рот на замке.

– Я думаю, держать рот на замке уже нет смысла, – раздался в этот момент голос бедуина, который толкал перед собой профессора Гамильтона, слегка побитого.

– О боже! Кевин, что с тобой? – кинулась к нему Ванесса.

– Я лишь хотел… вас… – едва шевеля губами, произнес профессор.

– … вытащить из моих лап, – продолжил за него Рашид. – Не бойтесь, профессор, я вовсе не хотел уводить даму в свой гарем.

Он уселся на стул, закинув ногу на ногу, и самодовольно оглядел пленников.

– Ну а теперь нам нужно поговорить серьезно, – он резко изменил тон. – И вы в этом все заинтересованы больше моего. Я не убийца, клянусь Аллахом. Я предлагаю вот что: вы мне рассказываете подробно, где гробница, и после того, как мы ее находим, я вывожу своих людей из лагеря. Ни один волос не упадет с ваших умных голов, клянусь Аллахом!

– А есть альтернатива? – спросил аль-Сабун, мысленно уже смирившись с тем, что уникальная находка вскоре будет варварски разграблена.

Рашид посмотрел на него с сочувствием.

– Дорогой коллега, – сказал он и выдержал паузу в ожидании реакции ученого. Тот промолчал. – Не вы, так кто-нибудь из лагеря обязательно расскажет нам, где гробница, если мы хорошо попросим…

– Но они ничего не зна… – вскричала Ванесса и осеклась.

Она прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнее. Бедуин молниеносно обернулся, и его глаза злобно засверкали.

– Значит, только вы трое в курсе? – спросил он, не ожидая, впрочем, никакого ответа. – Ну, тогда я уверен, что оба господина весьма благоразумны и не хотят, чтобы с девушкой что-то случилось. Стоит ли мне говорить яснее?

Бедуин приблизился к Ванессе, но трогать ее не стал. Он лишь недвусмысленно смотрел то на Кевина, то на Ахмеда. Ванесса задрожала: она понимала, что этот человек не остановится ни перед чем, чтобы достичь цели.

Гамильтон посмотрел на Ванессу взглядом, полным отчаяния. Он откашлялся, чтобы начать говорить, но аль-Сабун его опередил:

– Не трогайте женщину. Я вас отведу.

Бедуин расплылся в широкой улыбке.

– Я знал, что вы разумный человек, – примирительно развел он руками. – Ну что значит кучка золота по сравнению с жизнью человека, правда?

– Аллах тебе судья. Будешь вечно жариться в геенне огненной, – процедил Ахмед.

Бедуин рассмеялся. Он с силой дернул египтянина, подняв его со стула, и толкнул к выходу из палатки. Ванесса смотрела на него, едва сдерживая гнев. Если бы не Кевин, крепко державший ее сзади за плечи, она, наверное, вцепилась бы наглому бандиту в лицо. Девушка не выдержала и расплакалась.

– Это все моя вина! – рыдала она.

Гамильтон неуклюже пытался ее утешить:

– Он все равно узнал бы. Он бы стал пытать или избивать кого-то из нас. Так что не надо себя корить.

– Представь только, что станет с нашей бесценной находкой… – всхлипывала она.

Профессор молчал и только мрачно смотрел в одну точку…

* * *

Сердце Ахмеда обливалось кровью, когда он вел главаря банды к гробнице. За ним последовала часть бедуинов, другие остались в лагере. С отвращением думал аль-Сабун о грязных, жадных до наживы руках, которые собираются осквернить золотые статуи египетских богов и прочие святыни. Он думал о том, что, конечно, мог выйти один на один с Рашидом и победить его, но этого было бы недостаточно: в банде слишком много людей, и другие бедуины рано или поздно прознали бы о том, что экспедиция нашла сокровища. Он не держал зла на Ванессу, понимая, что бандиты в любом случае нашли бы слабое звено в их команде.

Спрыгнув в яму с сокровищами, Рашид какое-то время стоял в оцепенении: он не верил своим глазам. Придя в себя, главарь сделал знак одному из своих людей. Тот, довольно грубо схватив аль-Сабуна, повел его назад, проводив до самой палатки. Там троих ученых связали и оставили лежать на полу.

Главарь, опьяненный свалившимся на него неслыханным богатством, носился по гробнице, словно маленький ребенок. То хватал одну драгоценность и, цокая языком, рассматривал ее, то, по привычке воровато озираясь, прятал в карман другую. Его сообщники тоже упивались радостью наживы: они без разбору кидали в мешки сокровища, не заботясь о том, что могут повредить бесценные артефакты.

Али, дюжий бородатый бедуин, внезапно выронил из рук шкатулку с серебром и, словно зомби, вытянув руки вперед, подошел к стене, на которой было начертано проклятие. Вряд ли этот необразованный человек был знаком с древним египетским письмом. Однако его заворожили загадочные иероглифы. Глаза Али закатились, он поднял руки вверх и каким-то странным голосом забормотал:

– Проклятие… Над нами нависло древнее проклятие! Нужно спасаться, пока не поздно!

Рашид подбежал к нему и, дав подзатыльник, попытался опустить руки бедуина:

– Али, ты спятил?

– Разве вы не видите? Проклятье фараона среди нас! – ответил бородач. – Бросайте мешки и убегайте!

Рашид махнул рукой.

– Займитесь им, – небрежным жестом показал он на Али.

Два здоровяка схватили завороженного товарища под руки и вытащили наверх.

На грабителей случай с бородачом произвел впечатление. Они оставили свои мешки и застыли в оцепенении. Грабеж и насилие были для них обычным делом, однако смерти и проклятий они, весьма суеверные люди, боялись больше всего на свете.

– Работать! – скомандовал Рашид. – Али, похоже, перебрал вчера.

Постепенно бедуины отошли от шока и продолжили сваливать все то, что считали ценным, в мешки.

Разбойники обрадовались, когда Рашид распорядился остаться на ночлег в лагере. Они сильно вымотались. У всех без исключения кружилась голова, кого-то тошнило: внизу одновременно находилось человек пять или шесть, и из-за нехватки воздуха было очень тяжело дышать.

Аль-Кандассар вернулся к археологам. Трое ученых по-прежнему лежали связанные в палатке доктора.

– Зашел поблагодарить, – сказал он. – Я вам очень обязан.

– Да заткнись ты! – раздраженно бросила Ванесса.

– Какие грубые слова из такого милого ротика! Ай-я-яй! – незлобно рассмеялся Рашид. – Может быть, вы найдете более добрые слова? Смотрите, что у меня есть!

Он показал из-за спины небольшой мешочек, пошарил в нем рукой и вытянул изящное колечко в форме змеи. Ее зеленые глаза были сверкающими изумрудами. Рашид подошел к Ванессе, взял ее руку и надел колечко на указательный палец. Оно оказалось немного мало, и Рашиду пришлось слегка надавить, чтобы кольцо село как следует. Наверное, он что-то нажал на кольце – в мгновение ока в его шею вонзился маленький, едва заметный шип. Араб застыл, удивленный и не понимающий, что произошло. Он ощупал свою шею и ойкнул, уколов палец. Рашид побледнел, а еще через несколько секунд упал замертво.

– Эй, вы, там! – крикнул Гамильтон двум арабам, стоящим на страже перед палаткой.

Те не шелохнулись. Тогда аль-Сабун крикнул им что-то по-арабски. Оба стражника вбежали в палатку, увидели тело своего главаря и, отчаянно жестикулируя, снова выбежали на улицу. Послышались голоса. Кто-то был на взводе, другой перешел на истеричный визг. Чуть позже в палатку снова вошли те же двое и вынесли тело аль-Кандассара.

Через несколько минут караван разбойников исчез в неизвестном направлении. Бедуины уехали, оставив всех без исключения археологов связанными…

– Как вы думаете, он умер? – спросила Ванесса.

– Это интересует меня меньше всего, – грубо отозвался аль-Сабун. – Подумайте лучше о том, что мы до сих пор связаны и умираем от жажды!

Ванесса извивалась, пытаясь освободиться от проклятых веревок. Они очень больно врезались в кожу.

– Попробуйте повернуться ко мне спиной, – предложил доктор. – Узлы-то сзади. Может, удастся развязать друг другу руки?

Им удалось лечь спиной друг к другу. Между тем с улицы доносились стоны и мольбы о помощи других коллег. «Неужели никто из них не может придумать, как освободиться?» – удивлялась Ванесса. Но она сама была связана. И аль-Сабун тоже, а он-то всегда находит выход из сложной ситуации.

– Какая неподатливая, – пробурчал доктор. – Это я о веревке, а не о вас, Ванесса! – добавил он ехидно.

– Да такому мужчине как вы… – вспыхнула та. – Да я клещами не прикоснусь к такому, как вы!

– Почему нет? Может быть, я единственный нормальный мужчина в вашем окружении? Другие-то сбегут тут же, когда узнают ваш характерец…

– Оставьте ваши плоские шуточки знаете для кого! – не выдержал Гамильтон. – Для ночных клубов! И вообще, хватит собачиться, – посмотрел он гневно на Ванессу.

Араб улыбнулся:

– Извините меня, профессор. Я не хотел задеть ваши чувства, – он посмотрел на девушку, – и ваши, мисс Кэмерон. Не могли бы вы только наклониться назад, а то я никак не могу достать этот чертов узел!

Египтянин несколько минут возился с узлом на руках девушки, и тот, наконец, поддался.

– Есть! Наконец-то! – обрадовался он.

Ванесса расслабилась и помассировала затекшие кисти рук. Все тело адски болело. Но наконец-то она свободна! Она развязала веревку на ногах и освободила мужчин.

– Вы держитесь молодцом. Не ожидал от вас, – похвалил аль-Сабун Ванессу так неожиданно, что та даже растерялась. – Поспешим, надо освободить остальных.

* * *

Многие из археологов пролежали связанными на солнцепеке несколько часов. И первым делом после освобождения они ринулись к баку с водой, который чудом уцелел: все остальное бандиты разрушили или сломали.

По всему лагерю валялись мешки с награбленными сокровищами – бандиты ничего не взяли с собой, слишком велик был страх перед проклятьем фараона. Ванесса с профессором все аккуратно собрали и сложили в палатке аль-Сабуна. Сам египтянин с грустью смотрел то на растоптанный радиоприемник, то на джип. Грабители, возможно, и не были убийцами, но они были бы полными идиотами, если бы оставили машину целой. Опасения доктора подтвердились: колеса машины были порезаны, сиденья выпотрошены, стекла выбиты, а в открытый капот лучше вообще не заглядывать: оттуда торчали детали двигателя. Аль-Сабун, осмотрев разбитую машину, в ярости вырвал аккумулятор и запустил им в лобовое стекло, довершив начатое вандалами.

Ванесса тихонько подошла к Ахмеду сзади и положила руку на его плечо.

– Мы переживем это. Обязательно что-нибудь придумаем, даже если сейчас это кажется невозможным, – попробовала она утешить египтянина.

– Рано или поздно в Каире хватятся, что от меня нет никаких вестей, – сдавленным голосом произнес аль-Сабун. – До этого мы должны оставаться здесь. Будем делать то, что в наших силах.

Он обернулся, посмотрел на девушку и добавил уже своим обычным, слегка насмешливым и саркастическим тоном:

– Но, уж простите, я никак не смогу избавить вас от своего присутствия.

– Это я уж как-нибудь переживу, – ответила она холодно.

От ее сочувствия к Ахмеду не осталось и следа.

– Вы действительно сильно затрудняете мою жизнь, мисс Кэмерон.

– Скажите пожалуйста! Да вы просто…

Она не договорила, потому что в этот момент египтянин заключил ее в объятия. Затем наклонился, и его губы, твердые и жаркие, безжалостно впились в губы девушки.

Напрягшись, она инстинктивно уперлась ладонями в его грудь. Когда он слегка наклонил ее назад и его язык бесцеремонно ворвался в ее рот, она неожиданно для себя испытала удовольствие. Он крепче прижал ее к себе, и все вокруг перевернулось с ног на голову. Она словно закружилась в вихре сильного чувственного наслаждения, которого никогда раньше не испытывала. Она чувствовала его дыхание, жар его тела, вкус его губ. Все это заставило ее подчиниться египтянину. Она быстро растворилась в его прикосновениях, и ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, словно хотели притянуть его ближе к себе…

Неожиданно она поняла, что делает, и, издав приглушенный стон, резко отстранилась. Затем смерила его испепеляющим взглядом, замахнулась и ударила по лицу.

Прижав ладонь к щеке, Ахмед лишь лукаво улыбался.

* * *

– Что с тобой? – озабоченно спросил девушку Кевин. – Ты бледна. И выглядишь, как…

Ванесса повернулась к нему:

– Как?

– Ну, мечтательно, что ли…

Профессор обнял девушку и мягко погладил ее огненно-рыжие волосы:

– Ты за последние дни столько пережила! Ничего, скоро все будет позади. Мы скоро вернемся в Англию.

Ванесса прижалась к нему и тяжело вздохнула. Она думала об аль-Сабуне. Как он посмел ее поцеловать, этот наглый, бесцеремонный тип!

Но еще больше ее занимал другой вопрос: как она могла ответить на его поцелуй? Как могла позволить физическому желанию заглушить голос разума? Ее губы до сих пор горели от поцелуя.

Она ненавидит египтянина, но себя она ненавидит еще больше. Ведь прежде она не испытывала такого сильного желания, даже когда целовалась с Кевином.

Ванесса еще крепче прижалась к нему. С Гамильтоном она чувствовала себя защищенной. Он был словно скала в бушующем море: признанный ученый, который никогда не позволяет себе сбиться с пути.

Во время ужина в палатке-столовой было шумнее, чем обычно. Археологи обсуждали события минувшего дня. Со стороны все выглядело, как обычно. Единственное, пожалуй, отличие было в том, что этим вечером никто не выпивал и не шутил.

Аль-Сабун как ни в чем не бывало подсел за стол к Ванессе и Кевину.

– Я распорядился, чтобы завтра вся группа начала работать над теми артефактами, которые бандиты вытащили из гробницы. Пусть переписывают, снимают, зарисовывают… Так нам никто не будет мешать. Мы же с вами вновь спустимся в склеп.

– Вы думаете, что бедуины там что-то оставили? – спросила Ванесса.

– Меня терзает то, что до сих пор не найден саркофаг, – продолжил египтянин. – Может, там, в склепе, есть еще одно помещение, которое мы пока не обнаружили? В фараоновых гробницах почти всегда бывает несколько комнат.

Он быстро проглотил ужин и, сославшись на занятость, удалился.

После ужина девушка решила прогуляться. Стояла тихая упоительная ночь – такая же, как в тот вечер, когда, убегая от профессора, она провалилась в песок и нашла гробницу. Ванесса села на вершину песчаного бархана, как тогда, и стала любоваться безумно красивым небом. Огромная луна мягко освещала пустыню нежным, сказочным светом. На песке, еще сохранившем жар дневного солнца, сидеть было приятно. Вдруг она услышала голоса. «Наверное, кто-то из группы тоже решил пройтись», – подумала девушка и легла, стараясь остаться незамеченной. Через пару секунд она разобрала несколько слов.

– Этого слишком мало, – сдавленно шептал мужской голос.

Он показался девушке знакомым, и она задумалась, кому он мог принадлежать. Но шепот идентифицировать очень сложно. Затем заговорил второй мужчина, и этот голос Ванессе был совершенно незнаком.

– Я несу риски, не забывайте об этом. Вы обещали мне принести что-то такое, чего никто не видел и чего никто не хватится. Я покупаю за наличные, без документов. И вы мне говорили, что позаботитесь, что если чего-то не досчитаются, на неудобные вопросы будут отвечать другие люди.

Знакомый голос что-то прошептал в ответ, но Ванесса не разобрала. Незнакомый слышался более отчетливо:

– Между прочим я вам не навязывался. Вы меня сами позвали. Ну хорошо, если вы хотите отказаться, тогда…

– Нет-нет, – перебил «знакомый» шепот. – Мне очень нужны деньги. Давайте встретимся здесь же завтра.

– Хорошо. Завтра так завтра. До встречи.

Кто-то явно хотел незаконно нажиться на бесценных вещах из гробницы! Но кто осмелился на такой дерзкий и подлый поступок? Аль-Сабун! Не иначе, это его рук дело! Ведь только он, Гамильтон или Ванесса могли позволить исчезнуть драгоценностям! А «внезапная» поломка радиостанции – это всего лишь хитрый трюк, для отвода глаз. Ох, каков подлец! Теперь понятно его стремление поехать в Каир. Конечно же, он вывез бы с собой часть сокровищ. Теперь, казалось Ванессе, все сходится и встает на свои места.

Переполняемая яростью и гневом, она решила поймать доктора с поличным. Девушка поднялась на бархан, но услышала лишь шорох удаляющихся по песку шагов. Предатель направлялся куда-то в сторону от лагеря. Она поспешила за ним, но споткнулась, неудачно упала и, словно бревно, покатилась с бархана в противоположную сторону, в сторону лагеря. Скатившись, она ощупала свои руки и ноги – все вроде бы цело, только щиколотка ныла. Она подняла голову и увидела египтянина. Но как? Каким образом он так быстро обогнул холм?

Ванесса окончательно запуталась. Похоже, «знакомый» шепот принадлежал не аль-Сабуну. Но полной уверенности не было, поэтому она решила помалкивать о случайно подслушанном разговоре. Еще, чего доброго, сочтет ее сумасшедшей! Аль-Сабун может!

Египтянин ухмыльнулся и склонился над лежащей девушкой:

– Вы не ушиблись?

Она помотала головой, хотя лодыжка стала болеть еще сильнее. Она поднялась, но тут же упала вновь от острой боли, пронзившей ее ногу.

– Не надо лишнего геройства, – сказал араб. – Давайте я вам помогу. Отнесу в вашу палатку и осмотрю ногу.

– Вы еще и врач? – грубо откликнулась Ванесса.

Она была зла из-за боли в лодыжке, но еще больше злилась на себя за то, что ей приходится принимать помощь аль-Сабуна. Девушка оперлась на его плечо, но египтянин без церемоний подхватил ее на руки и понес к палатке.

– Спасибо, я дальше справлюсь сама, – буркнула Ванесса, когда араб положил ее на кровать. Ей не хотелось принимать помощь от человека, которого несколько минут назад она подозревала в предательстве.

– Не валяйте дурака, – ответил аль-Сабун.

Он молча опустился на колени, расшнуровал ботинок девушки, снял его и закатал штанину, обнажив изрядно опухшую лодыжку. Старательно, но нежно он ощупал ее:

– Кажется, что перелома нет. Сильный вывих или растяжение. Я принесу холодной воды, нужно приложить к лодыжке. А потом намажем мазью от ушибов. Завтра уже сможете сделать пару шагов.

– Да я и сейчас могу! – воспротивилась Ванесса.

– Ах, Ванесса. Даже если вы самая эмансипированная девушка на планете, вам все равно нужна помощь.

– Да, я… Я знаю… Я лишь хочу… – сбивчиво и смущенно залепетала она.

Ее окончательно вывело из равновесия то, что египтянин так неподдельно искренне заботится о ней. Впервые за все время он не стал подтрунивать над ней, даже тени привычной насмешливой улыбки не появилось на его лице. Напротив, он был серьезен и сосредоточен.

Аль-Сабун ушел и вскоре вернулся с тазиком холодной воды и пачкой платков. Он ловко наложил компрессы на больную ногу. Ванесса просто любовалась умелыми движениями египтянина. Она посмотрела на Ахмеда оценивающим взглядом, каким на красивых мужчин смотрят женщины. Широкоплечий, статный, черноволосый, с сильными руками. Впервые с их деловой встречи в Каире Ванесса разглядывала аль-Сабуна. Раньше как-то не было даже не возможности – желания не было!

Египтянин улыбнулся, поймав ее взгляд. Между ними теперь не было прежней неприязни и желания подколоть и обидеть друг друга. Между ними теперь было глубокое понимание, притяжение и чувство, которое Ванесса затруднялась описать…

Но все это было разрушено в один миг. В палатку ворвался профессор Гамильтон.

– Ванесса! Люди видели, что ты не можешь идти! Что случилось? Ты ранена? Тебе больно? – залепетал он, пытаясь подвинуть египтянина, чтобы протиснуться ближе к девушке.

Аль-Сабун поднялся:

– У нее растяжение лодыжки. Ничего серьезного. Вы сможете делать компрессы? Я попозже принесу мазь. Утром будет значительно лучше.

Лицо Ахмеда приняло обычное выражение: равнодушное, холодное, с саркастически-издевательской улыбкой. Он вышел из палатки, а Гамильтон, как квочка, засуетился и запричитал вокруг Ванессы.

– Ох-ох, боже ж ты мой, – кудахтал он. – Не шевели ногой, тебе нельзя! Ох-ох…

Ванессе вдруг нестерпимо захотелось побыть одной. Она многое бы отдала ради того, чтобы Кевин вышел, но постеснялась попросить профессора, чтобы тот оставил ее. Девушка отвернулась, чтобы не видеть его жалостливое лицо. Она подумала о том – и эта мысль была словно нож в сердце, – что Гамильтон ей больше не интересен как мужчина.

Вспомнился поцелуй с аль-Сабуном. По коже Ванессы словно пробежал электрический разряд. Ее губы все еще помнили жар его губ. «Что я делаю? – задала себе вопрос девушка. – Зачем мне нужен этот непонятный мужчина?»

Но когда египтянин вновь вошел в палатку, глаза девушки засверкали от радости.

* * *

Аль-Сабун оказался прав: на следующий день Ванесса встала на ноги и смогла нормально ходить, еле заметно прихрамывая. Но боль как рукой сняло.

Как и прежде, втроем, они собирали оборудование для работы в гробнице. Остальные ученые оставались в лагере разбирать артефакты, которые грубо распихали по мешкам бандиты.

Сразу после сигнала к подъему Ахмед подошел к палатке Ванессы, чтобы справиться о ее самочувствии. Гамильтон даже не поинтересовался здоровьем девушки. Все его мысли занимали только раскопки.

– Я не верю, что этот… как его… Рашид, – насилу вспомнил имя главаря бедуинов профессор, – что-то оставил в гробнице.

– Стены с фресками они вряд ли тронули, – отозвалась Ванесса.

Так и было: склеп был абсолютно пуст. Остались лишь возвышение для саркофага и несколько кувшинов, не имевших для грабителей ценности. Археологи в изумлении застыли перед входом. У Ванессы на глаза навернулись слезы. Какое счастье, что они успели все тщательно зарисовать, сфотографировать и записать!

– Ну что ж, будем расшифровывать письмена, – констатировал Гамильтон. – Больше нам ничего не остается.

Он взял фотоаппарат и стал снимать рисунок за рисунком.

Аль-Сабун поднял с пола у стены глиняную и, по-видимому, пустую вазу.

– Как вы думаете, сколько этой вазе лет? – спросил он с благоговейным трепетом.

Ванесса подошла к египтянину, взяла сосуд из его рук и нежно погладила керамический бок. Тут ее взгляд остановился на другой, точно такой же вазе, лежащей под древней фреской. Она вернула сосуд аль-Сабуну, подошла к стене и наклонилась, чтобы поднять вазу. Та за много тысячелетий, видимо, приросла к полу. А может, девушка не рассчитала силы. Так или иначе, донышко вазы осталось на полу, а стенки – в ее руках. Ванесса сконфуженно смотрела на глиняные обломки.

– Что это такое? – встревоженно спросил египтянин.

Обернулся и Гамильтон, услышав откуда-то резкий скрипящий звук.

В лицо девушки вдруг ударила волна то ли пыли, то ли строительной смеси, засыпав все – глаза, нос, рот… Перед глазами все поплыло и теперь было, как в тумане. Стены задвигались, пол пошел волнами и трещинами, открывая взору гигантские дыры. Потолок угрожающе опустился, а кое-где стал обваливаться. Девушку шатало, как при землетрясении, она размахивала руками, пытаясь нащупать хоть какую-то опору. Но руки лишь беспомощно разрезали воздух. Не в силах больше стоять на шатком полу, она упала и, зажав руками уши, чтобы не слышать этот жуткий скрежет, отчаянно закричала.

* * *

Пол продолжал ходить ходуном, но Ванесса больше не кричала. Она, лежа на полу, судорожно скребла ногтями пол, пытаясь схватиться за что-нибудь. Но лишь сломала ногти и стерла пальцы в кровь о каменные плиты.

Лампа на штативе с жутким треском раскачивалась, освещая то одну половину склепа, то другую. Хлипкий штатив, наконец, не выдержал и грохнулся в пяти сантиметрах от девушки. Лампа упала, защитное стекло разбилось, порезав осколками руки Ванессы. Однако сама лампа не погасла, лишь только часто заморгала. Девушка крепко зажмурилась от страха, но какой-то другой, новый шум заставил ее открыть глаза.

Пол сильно накренился. Ее пальцы страшно болели, из царапин текла кровь. Все вокруг по-прежнему качалось, как будто они находились в трюме лодки, попавшей в шторм. Ванесса почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Сквозь плотную пыльную пелену она разглядела силуэт профессора Гамильтона – он сидел, скрючившись, под стеной с древней фреской и тяжело стонал. Ахмед стоял на коленях, обхватив двумя руками каменный постамент, на котором раньше стояла статуя Анубиса. Его лицо исказила гримаса ужаса, он так крепко держался за камень, словно не хотел ни за что на свете его отпускать.

Ванесса попыталась подняться. Тело не слушалось, но она усилием воли все же села на пол.

– О боже! – вырвался у нее стон удивления.

Аль-Сабун все так же крепко обнимал столб. Его взгляд был направлен туда же, куда смотрела Ванесса. И, как и девушка, араб выглядел растерянным и пораженным.

Изумленные ученые увидели то, о чем они могли только догадываться – огромную комнату с бесчисленными драгоценными предметами, с искусно расписанными стенами. В центре на широком пьедестале возвышался золотой саркофаг, увенчанный посмертной маской фараона.

– Черт возьми, что это?! – взвизгнул Кевин. – Саркофаг?

– Бинго! – возликовала Ванесса, напрочь забыв о боли, окровавленных пальцах и сломанных ногтях.

Гамильтон встал, отряхнулся и нерешительно подошел к открывшемуся склепу. От волнения у него перехватило дыхание. Ванесса и Ахмед тоже постепенно оправились от шока и последовали за профессором.

Египтянин поставил лампу, направив ее так, что в ее свете засверкало все золото, что было в гробнице, да так ярко, что Ванесса невольно зажмурилась.

– Господи, такого я еще не видела, – пробормотала она.

– Никто из нас не видел, – поправил ее аль-Сабун.

Гамильтон медленно переходил от одного предмета к другому. Вот большая, в человеческий рост, статуя Анубиса. Вот золотая лодка бога Ра. Вот богиня Исида. И еще куча статуй известных и неизвестных богов. Глаза профессора жадно блестели.

Аль-Сабун склонился над саркофагом, сложив руки у груди, будто хотел отдать последние почести умершему несколько тысячелетий назад фараону. Он рассматривал его посмертную маску. Ванесса восхищенно разглядывала фрески, изображавшие всю жизнь – от рождения до смерти – египетского царя.

– Это величайшая находка, – прошептал доктор. – Она встанет в один ряд с раскопками Картера в Долине фараонов, а может, даже превзойдет ее! Эта находка прославит нас на весь мир!

– Может быть, нам сходить в лагерь и прийти сюда с подкреплением? – робко спросила Ванесса.

– Подождите, – отозвался араб. – Позвольте нам еще несколько минут побыть наедине с этим великолепием…

Она замолчала. Но когда египтянин и англичанин попытались вместе сдвинуть крышку саркофага, не выдержала:

– Давайте повременим с саркофагом. Его лучше открывать в лаборатории, с более подходящими для этого климатическими условиями.

– Нет условий, более подходящих для этого, чем здешний воздух, – ответил Гамильтон. – Или ты не заметила, что здесь сложно дышать? Здесь почти нет кислорода. Такое ощущение, будто камера была герметично закрыта все это время.

– Да, но мы… – начала Ванесса, но заслужила лишь шиканье и красноречивые взгляды в свой адрес.

– Мы уже порядком надышались местным воздухом, – объяснил Гамильтон. – Так что если здесь есть стафилококк, то он уже в нас. Но мы привиты, так что это небольшой риск. Если честно, я совсем не вижу риска.

Мужчины изо всех сил пытались сдвинуть крышку саркофага. Пот лился с них градом, вены на лбах и мускулах вздулись от напряжения. Все было напрасно.

– Последняя попытка, – сказал аль-Сабун.

Мужчины вновь взялись за многотонную крышку, и она поддалась! Сдвинулась на несколько миллиметров, но даже этих миллиметров оказалось достаточно, чтобы воодушевить археологов, у которых словно открылось второе дыхание.

Тело, лежащее в гробу, выглядело так, будто его положили туда не много тысячелетий назад, а совсем недавно: оно прекрасно сохранилось. Не разложились даже повязки, которыми оно было обмотано. Голову мумии венчала золотая корона, инкрустированная драгоценными камнями. В левой руке был зажат скипетр – египетский символ могущества и власти. Он был тоже сделан из золота, в верхней его части были выгравированы иероглифы, которые никто из них троих сходу не мог расшифровать. Но самое странное впечатление производила правая рука фараона. Она была перебинтована, но два пальца торчали: мумия явно на что-то указывала.

Придя в себя, усталые ученые стали строить предположения.

– Такое ощущение, что он хочет нам что-то показать, – предположил Кевин.

– … что еще что-то произойдет, – пробормотала Ванесса.

– А может быть, на еще одну комнату в склепе? – сказал аль-Сабун.

– Чепуха, это главное помещение в гробнице, откуда здесь еще другие комнаты? – не понял шутки Гамильтон.

– Мы здесь непрошеные гости, – сказала Ванесса. – Похоже, это предостережение, что не стоит тревожить покой мертвого царя…

– Нет, пальцы согнуты так, будто указывают на что-то совершенно конкретное, – предположил араб. – На что-то, что находится справа от него.

– Почему бы нам не осмотреться, – сказал Гамильтон и направил свет лампы в ту сторону, куда указывали пальцы фараона.

Ученые внимательно осмотрели стену, но ничего необычного не увидели. На стене была нарисована странная картина: большой, в несколько этажей дом в разрезе с несколькими комнатами. Дом был похож на кукольный. Справа и слева от него на коленях стояли фигуры, одетые в платья, которые носили жрецы. В комнатах «кукольного» дома стояли вазы, кувшины, кое-какая мебель, свитки с иероглифами. Картина была нарисована искусно и до мелочей подробно, но вряд ли значила что-то особенное.

– Может быть, разгадка кроется в свитках на картине? Поглядите, как четко прорисованы иероглифы! – профессор подозвал к картине аль-Сабуна. – Вы лучше меня знаете древнеегипетский язык, попробуем прочесть!

Ученые склонились над маленькими, детально прорисованными иероглифами. Они молчали, только губы беззвучно шевелились, когда им удавалось расшифровать то или иное слово. Внезапно Гамильтон закашлялся и от возбуждения стал задыхаться. Он ловил ртом воздух, будто ему было тяжело дышать, и сбивчиво говорил:

– Здесь говорится о погребальных урнах. В них лежат законсервированные органы умершего, которые, по поверьям египтян, вновь могут помочь оживить его.

Профессор, читая, водил по иероглифам пальцем, как бы показывая своим коллегам, какой иероглиф что означает. Когда он дотронулся до одного красивого иероглифа в виде вазы с головой ибиса, что-то щелкнуло. Ванесса закрыла глаза, приготовившись к катастрофе. Но прошла минута, и ничего не произошло.

Не успела девушка облегченно выдохнуть, как вновь раздался щелчок. Часть стены сдвинулась в сторону, и взгляду археологов открылась ниша, в которой стояли несколько пузатых золотых ваз – по всей видимости, это и были те самые погребальные урны.

* * *

Аль-Сабун наморщил нос: из ниши дурно пахло. Но это археологам не помешало: профессор влез первым в нишу и вытащил оттуда один из кувшинов. Плотное облако желтой пыли внезапно окутало ученых. Египтянин, чихая и кашляя, пытался отогнать пыль руками. Гамильтон тоже закашлялся. Он вытащил вазу, поставил ее на пол, и оба археолога, охая и стеная, безвольно опустились на пол.

Ванесса хотела было подбежать к ним, но внутренний голос ее остановил. Эта желтая пыль, возможно, очень опасна! Мужчины были словно в забытьи. Один лег на пол, другой, обхватив голову, раскачивался сидя на корточках, но затем и он бессильно рухнул. Они не видели, что происходит вокруг. А происходило ужасное: снова заходили ходуном стены, затем раздался страшный визг – это крышка саркофага вдруг «поехала» обратно, встала на свое место и со звонким щелчком захлопнулась. Ниша с погребальными урнами закрылась, пол вновь стал угрожающе наклоняться.

Ванесса увидела, как из пола выросла стена и в пару мгновений закрыла вход в гробницу. Девушка закричала, ринулась к стене, но ноги были ватными. Воздух стал плотным, а пол – вязким, как ил. Каждое движение ей давалось с большим трудом. Ванесса собралась с силами, чтобы сделать решительный прыжок в сторону выхода, и упала. Лежа на полу, она растерянно смотрела на стену, которая закрыла гробницу.

Девушка медленно поднялась. На глаза сами собой навернулись слезы, и она на себя очень разозлилась из-за этого: еще чего не хватало! Плакать! Ей нужно помочь коллегам! Но ее словно пригвоздили к полу, когда она услышала голос, возникший из ничего.

Ванесса не разобрала ни слова из того, что сказал голос. Он говорил по-древнеегипетски. Однако интонации были совершенно четкими: сначала гневные, яростные, а к концу речи голос выражал удовлетворение. Он был противно-скрипучим, словно его намеренно исказили. «Удивительно, – задавалась вопросом девушка. – Каким образом древним людям, не знакомым с аудиотехникой, удалось законсервировать голос? Это же не органы!» Она предчувствовала, что этот голос ничего хорошего не сулит. Он говорил, видимо, о суровом наказании за осквернение святого места – гробницы фараона! Откуда древним людям знать, что они пришли сюда с добрыми намерениями – исследовать те крупицы, что остались от былых времен, а вовсе не грабить склеп.

Ванесса подумала о коллегах, оставшихся в лагере. Конечно, их отсутствие заметят, пойдут искать. Но как они найдут гробницу, если никто, кроме них троих, не бывал в склепе! Ну хорошо, предположим, гробницу найдут. Но никому и в голову не придет, что в ней может быть еще одно помещение!

Возможно, в будущем для полноты исследования в гробницу привезут локатор, способный находить пустые пространства (в арсенале археологов есть и такой), но это произойдет никак не раньше, чем через полгода. А даже если и раньше – им не хватит воздуха, чтобы продержаться здесь и трех дней. Всемирная слава, если их и ждет, то только посмертная.

Ванесса вытерла слезы. Нужно подумать о чем-то другом. Не сдаваться! Надеяться на лучшее! А вдруг их каким-то чудом спасут?

Слава богу, есть свет. Но насколько хватит еще заряда аккумулятора? Часов на пять, не больше. А воздух – надолго ли хватит его? Да какая разница! Дышать, конечно, тяжело, но главное – дышать пока можно! Первым делом нужно вытащить мужчин из облака желтой пыли, которое все никак не рассеивалось. Ванесса отвернула край своей рубашки, накрыла им рот и нос и вошла в желтое облако.

* * *

Лампа затрещала, часто-часто заморгала и, наконец, потухла. Она продержалась, пожалуй, в два раза дольше, чем предполагала Ванесса. И это при том, что девушка экономила свет: включала лампу только по необходимости. У нее в планшете лежали еще фонарик, спички и зажигалка, но освещать было нечего. Она здесь совсем одна…

Точнее, почти одна – Гамильтон и аль-Сабун были все-таки живы. Она вытащила их из облака желтой пыли, но выглядели они очень плохо. Ванесса с облегчением вздохнула, когда нащупала у мужчин пульс и почувствовала еле заметное дыхание. Она попыталась привести их в чувство, но оба находились, судя по всему, в глубоком обмороке. «В конце концов это и к лучшему, – подумала она и сама удивилась собственной циничности. – Человек без сознания потребляет гораздо меньше кислорода». Дышать и вправду становилось тяжелее. Так что если им и суждено погибнуть здесь от недостатка кислорода, то мужчины хотя бы не будут мучиться и умрут спокойно, во сне.

Но не только грустные мысли одолевали Ванессу. Вдоль стены она заметила ряд глиняных кувшинов и ваз, и ей в голову пришла безумная идея. В подобных сосудах хранили продукты – мед, вино, масло.

Ванесса взяла фонарик и обследовала кувшины. Три были с трещинами и сколами – их содержимое вряд ли сохранилось. Четвертый сосуд казался целым. Девушка нагрела зажигалкой лезвие ножа и не без труда сковырнула печать, которая хоть и была сделана из воска, за сотни лет стала каменно-твердой. Под ней обнаружилась промасленная бумага. Осторожно Ванесса сняла ее и, подсвечивая себе фонариком, засунула руку в горлышко.

Почему-то ей хотелось, чтобы пальцы нащупали там жидкость или засахаренный мед. Она даже немного разочаровалась, нащупав в сосуде свитки. Что же это могло быть? Зарисованные жизнеописания египетского царя? Это была бы сенсационная находка, если бы ей только удалось выбраться отсюда…

Она машинально засунула один из свитков в карман и вскрыла следующий кувшин. И в нем оказался лишь пергамент. И в двух следующих сосудах было то же самое. Наконец, ей повезло: как только она сковырнула восковую печать на пятом сосуде, ей в нос ударил резкий прогорклый запах. Масло! Теперь можно соорудить масляную горелку на замену потухшей лампе. Нужно лишь найти какую-нибудь чашу (благо, этого добра в гробнице предостаточно) и что-то вроде фитиля. Разумеется, зажигать масляный светильник можно будет только иногда: для огня необходим кислород, а он в подземной камере был ценнее золота.

Ванесса осмотрела оставшиеся сосуды. В одном она нашла еще масло, а в последнем – засахаренный мед. Хотя она смертельно проголодалась, пробовать мед не стала. Если она сейчас поест сладкого, ей захочется пить, а здесь, в гробнице, нет ни капли жидкости. Пить хотелось страшно. Надо выбраться отсюда! Но как…

Она еще так молода! У нее впереди еще целая жизнь! Неужели ей суждено погибнуть в этой темной гробнице? Почему судьба так несправедлива… Нет! Так просто она не сдастся! Здесь должен быть какой-то выход!

Ванесса вновь стала ощупывать стену, за которой была ниша с погребальными урнами. Она трогала стену уже в сотый раз и в сотый раз нажимала на каждый камень, на каждый сантиметр в надежде, что ниша откроется снова. Она искала выпуклости или необычные камни на других стенах – но все безрезультатно. Может быть, все дело в крышке саркофага? Может, ее нужно снова сдвинуть? Она пыталась сдвинуть крышку ногами – та не поддалась ни на миллиметр.

Ванесса оторвала кусочек от своей рубашки и скрутила его – готов фитиль для импровизированной лампы. Золотым, украшенным изумрудами бокалом она зачерпнула масла из кувшина, морщась от запаха, положила в него фитиль и оставила, чтобы тот хорошенько пропитался.

Она по второму кругу стала обследовать стены: подсвечивая фонариком, ощупывала каждый миллиметр, трогала и пыталась нажать или повернуть каждую неровность, которая смогла бы мало-мальски сойти за рычаг или кнопку.

Внезапно в стене что-то щелкнуло. Ванесса от неожиданности упала на пол. Это спасло ей жизнь: из каменной кладки молниеносно выдвинулись три острых штыка, которые неизбежно пронзили бы ее насквозь. Дрожа, девушка поднялась на ноги и осмотрела штыри. Гладкие, блестящие – словно их отполировали вчера. Лишь на кончиках была ржавчина. У Ванессы начисто пропало желание продолжать исследовать стены – кто знает, какие еще сюрпризы приготовили древние строители. Но если она хочет найти выход, стоило пойти на риск.

Сюрпризов не пришлось ждать. Прямо под ее ногами неожиданно открылся люк, но, к счастью, за тысячи лет древние механизмы проржавели или испортились, и крышку люка заело. Ванесса успела отскочить в сторону. Яма была очень глубокой – во всяком случае, свет фонарика не доставал до дна.

Затем она наступила на камешек (по крайней мере ей так показалось), и в ту же секунду в стене появилась щель, из которой выпал острый, как бритва, топор. Если бы Ванесса не остановилась, а сделала шаг дальше, лезвие рассекло бы ее на две части.

Она поежилась, представив жуткую картину. Пожалуй, с осмотром стен стоит завязывать, хотя бы временно – с каждым шагом она неминуемо приближается к смерти. Ванесса переключила свое внимание на импровизированную лампу: фитиль, наверное, уже пропитался. Она достала из кармана спички, зажгла промасленную тряпку – та вспыхнула. По всей камере распространилась настолько ужасная вонь от сгоревшего масла, что девушка закашлялась и прослезилась. Она попыталась задуть пламя, но огонь был довольно сильным. Пальцами Ванесса схватила фитиль, но лишь обожглась. Тогда она схватила какую-то металлическую посудину с выгравированными письменами и накрыла ею чашу с маслом. Пламя потухло. Теперь из чаши валил густой и едкий дым.

Затея с масляной лампой, похоже, провалилась. От этого дыма можно угореть. Девушка бессильно опустилась на пол и, обхватив голову руками, заплакала. В этот момент Ванесса поняла: она умрет в гробнице фараона.

* * *

В лагере довольно поздно хватились пропавших археологов. За ужином обратили внимание на отсутствие аль-Сабуна, Ванессы и Гамильтона, но никто не придал этому значения.

К полуночи забеспокоились: так долго еще никто не отсутствовал без предупреждения. Наконец, археологи из группы Гамильтона решили действовать самостоятельно. Они вооружились фонариками и разошлись в разные стороны на поиски коллег.

Ночное прочесывание пустыни результатов не принесло, и весь лагерь на рассвете вновь отправился на поиски.

Ганс Бергер, ученый из Германии, вскоре набрел на огромную яму. Он сразу понял, что это и есть та гробница, в которой работал Гамильтон.

– Профессор Гамильтон! – крикнул он. – Мисс Кэмерон!

Ответа не последовало. Он спрыгнул в яму и обследовал камеру. Лишь фрески да постаменты, на которых, по-видимому, стояли драгоценные статуи. В углу лежала куча скелетов, но эти кости явно не принадлежали пропавшим археологам. Он внимательно осмотрел стены и невольно залюбовался хорошо сохранившимися фресками. Он отметил про себя, что на одной стене фресок не было, но особого удивления это обстоятельство у него не вызвало.

Ученые бесследно исчезли.

* * *

Сколько прошло времени? Ванесса не носила часы: археологам на раскопках они были ни к чему – на жаре человек старается избавиться от всех лишних предметов. Ей казалось, что прошла вечность с тех пор, как захлопнулась стена в склепе. Последний час или даже больше она сидела напротив этой стены и изо всех сил кричала, звала на помощь, пока не сорвала голос. Напрасно. От истощения и недостатка кислорода Ванесса с трудом двигалась и, как ей казалось, была в предобморочном состоянии. Глаза сами закрывались, но она понимала, что если заснет, то не проснется уже никогда.

Она не знала, что делать перед смертью. Молить о прощении ей абсолютно не хотелось. Она, повинуясь сложным чувствам и каким-то инстинктам, на четвереньках подползла к лежащим коллегам. Ей хотелось последние часы своей жизни провести вместе с ними. Чисто машинально девушка проверила, живы ли они, хотя в этом вряд ли был смысл. Те были еще живы. Это немного успокоило – она села рядом, облокотившись на стену, и закрыла глаза.

Внезапно она почувствовала, что в гробнице кто-то есть. Ванесса поначалу испугалась, но потом поняла, что это галлюцинации. Перед глазами поплыли странные картины: пруд с зеркально-чистой пресной водой, зеленые луга и сосновый лес. А вот и она сама вприпрыжку бежит по мягкой траве… Иногда к ней возвращалась ясность сознания, но ненадолго, вновь уступая место миражам.

– Ты добился своего, мертвый царь, – в полубреду, еле ворочая языком, пробормотала она. – Вот сижу я, Ванесса Кэмерон, перед тобой. Я только что окончила университет и приехала на свои первые раскопки. Я выжила после встречи со змеей, выдержала нашествие бандитов и сделала находку, которая может перевернуть всю археологическую науку. Но ты все испортил, заперев нас навечно в своем склепе… Ты приговорил нас к смерти. Посмотри на нас. Это Кевин Гамильтон, ученый с мировым именем. Ахмед аль-Сабун, опытный археолог. Вся эта роскошь – золото, драгоценные камни, все это тебе не нужно, мертвецу. Это нужно нам, живым, для истории и памяти о великой египетской цивилизации… Вот… Теперь ты знаешь, кто мы такие. А мы так и не знаем, кто же ты. Но я даю тебе слово, свое последнее слово – это непременно станет известно. Рано или поздно твой склеп найдут, как бы ты его ни прятал. Тебе удалось погубить трех археологов, но другим людям ты ничего не сделаешь. Ты даже себе не представляешь, на что способны современные люди и техника! Ты празднуешь свой триумф, победив трех безоружных людей. Но торжествовать в итоге будут живые люди, а не мертвец, трусливо прячущийся под золотой маской… Это, наверное, мои последние слова. Я не знаю, насколько вдохов хватит воздуха. Но я должна сказать, хотя я знаю, что это предсмертный бред и что меня никто не слышит и не понимает… Ты должен знать, что я умираю с гордо поднятой головой. Я принимаю смерть с достоинством!

Девушка подползла к Гамильтону. Не сдерживая слез, она нежно провела рукой по его щеке. Затем она повернулась к египтянину и тоже погладила его по щеке:

– Мы часто ругались, Ахмед. Но я знаю, что ты на самом деле хороший и очень добрый человек.

Ванесса замолчала, потому что в голове вновь поплыли картинки-миражи. Она услышала голоса – кто-то сладко пел, но среди голосов выделялся один, уже знакомый ей грубый голос. Она уже слышала его здесь, в гробнице, когда закрылась стена. Он снова говорил на непонятном языке, но Ванесса почему-то понимала его речь.

– Ты влюблена. И плачешь ты о нем. О нем и о себе. Я знаю, что такое любовь… Когда я умер, женщина, любившая меня, тоже горько плакала. Я до сих пор помню ее слезы. Твои слезы похожи на ее! Поэтому я не желаю твоей смерти. Иди. И забери этих двоих отсюда. Забудь о мертвом фараоне и его тайне. Забудь навсегда!

Голос исчез, но видения в голове не пропали. Идиллические картинки лугов и пруда сменились пустыней, песчаной бурей и посмертной маской фараона, возвышающейся над всем миром. Голос тоже был галлюцинацией, другого объяснения быть не могло. Она бредит из-за жажды, кислородного голодания и истощения.

Девушка взмахнула руками, словно хотела прогнать видения из своей головы, но те не исчезали. Она смирилась и была готова принять смерть. Хорошо бы заснуть…

Она облокотилась на стену и в то же мгновение почувствовала легкое дуновение ветерка. Или ей показалось? Но нет, она вновь ощутила теплую волну свежего воздуха. Стены задрожали, с потолка посыпались камни, а пол вновь накренился и, угрожая развалиться, пошел трещинами. В гробнице стало пыльно, но вместе с пылью в помещение ворвался свежий воздух. Ванесса дышала и не могла надышаться. Она дышала так, будто в мире не было ничего прекраснее этого пыльного теплого воздуха.

Она лежала с закрытыми глазами и думала, что видит предсмертные видения. Но, наглотавшись пыли, она закашлялась, открыла глаза и не поверила увиденному: стены, так внезапно выросшей из пола раньше, не было!

Свобода!

Отдышавшись и откашлявшись, она посмотрела на своих коллег. Те все так же лежали на полу без сознания. Ванесса обхватила за плечи Гамильтона и поволокла к выходу. Когда профессор оказался за границей, отделяющей мир живых от мира мертвого фараона, она выдохнула, вытерла пот и вернулась за аль-Сабуном.

В глазах танцевали огненные круги, она тряслась мелкой дрожью, когда выволокла и египтянина. Ванесса бессильно опустилась на землю и потеряла сознание. Последнее, что она увидела – с грохотом закрывающуюся стену гробницы. Тайна мертвого царя навсегда должна остаться тайной…

* * *

Ванесса очнулась. Она лежала на полу, узкая полоска света падала сверху. Она увидела, что Гамильтон и аль-Сабун лежат рядом.

Постепенно возвращались воспоминания. Однако девушка засомневалась – было ли все это на самом деле: голос мертвого фараона, склеп с золотым саркофагом, посмертная маска? Нет! Это был всего лишь дурной сон. Но почему же тогда ее коллеги без сознания? И почему она сама чувствует себя смертельно уставшей? Может быть, они втроем подхватили вирус, вызывающий галлюцинации?

Это объяснение показалось ей логичным. Она, пошатываясь, поднялась и нащупала в кармане папирусный свиток. Вновь замелькали воспоминания: ряд тяжелых глиняных кувшинов, нож, восковые печати, свернутые в плотные рулоны папирусы, масло… Это все-таки был не сон. Они действительно нашли главное помещение гробницы. Нашли и снова потеряли.

Это была бы сенсационная находка для всего мира, но Ванесса чувствовала какое-то облегчение из-за того, что гробница закрылась. Кто знает, сколько еще смертельных «сюрпризов» таят в себе древние стены? Нет, пусть уж египетский царь спит спокойно.

У нее чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда она услышала позади себя шорох: кто-то спускался по лестнице вниз. В проеме появилась худощавая фигура.

– Господи, мы спасены! – вскричала она и рухнула без чувств прямо в руки Гансу Бергеру.

Тот спустился в подземелье уже в третий раз: каждый день он ходит сюда, чтобы исследовать стены и фрески. Он не верил своим глазам: на полу лежали Гамильтон и аль-Сабун, а в его руках – мисс Кэмерон.

Бергер отнес Ванессу в лагерь, затем вернулся с помощниками, которые отнесли двух мужчин на носилках в лазарет.

Когда немец вышел из палатки, где лежали найденные археологи, сгустились сумерки. Вдалеке показался яркий свет фар – это ехала помощь из Каира.

Ванесса, Гамильтон и аль-Сабун отсутствовали почти четыре дня.

* * *

Второй день археологи лежали в каирской больнице. О них хорошо заботились: выделили отдельные, хорошо оборудованные палаты, за ними ухаживали и, что тоже немаловажно, охраняли от назойливых репортеров лучшие медсестры. Ахмеда и Кевина вывели наконец из комы. Врачи тщетно пытались выяснить причины, которые довели их до этого состояния. Однако оба археолога ничего не помнили после того, как стал осыпаться потолок и двигаться стены. Об еще одной открывшейся комнате в склепе никто из них не рассказывал, они в один голос говорили о землетрясении, из-за которого потеряли сознание.

Ванессу это очень обрадовало. Она не стала рассказывать коллегам о тайной комнате, желтой пыли и фараоне. Чего доброго, ее приняли бы за сумасшедшую.

Единственное, что не сходилось с этой историей, – показания Ганса Бергера. Он утверждал, что трижды заглядывал в гробницу и никого там не видел. А на четвертый день там чудесным образом появились пропавшие ученые. Однако из-за всеобщей радости, что ученые нашлись и идут на поправку, на слова Ганса никто не обращал внимания. Вскоре и сам он перестал разговаривать на эту тему.

Только Ванесса хорошо помнила события тех странных дней. Было и материальное доказательство: папирусный свиток, который она тщательно прятала. У нее еще не было возможности детально изучить папирус, но она знала, что он совсем не похож на те, что находили раньше.

Ванесса чувствовала себя уже в полном порядке. Она с радостью бы снова вернулась к работе, но врачи ее не отпускали. «Чего бояться? – негодовала девушка. – Самое страшное уже позади». Ей очень хотелось в спокойной обстановке детально изучить свиток, и сделать это можно было только в лагере.

Была еще одна причина, по которой она хотела как можно скорее попасть в лагерь. Она помнила, что кто-то из ее коллег – предатель, который хочет незаконно продать сокровища контрабандистам.

Девушка задумчиво смотрела в окно, когда услышала мягкий голос аль-Сабуна:

– Говорят, вы спасли нам жизни. Мы перед вами в большом долгу…

Он обнял ее за плечи, и она невольно прижалась к нему:

– Я ничего особенного не сделала. Нужно благодарить Ганса. Без него я бы одна вас не вытащила.

– Раз уж мы здесь, в Каире, разрешите мне пригласить вас на ужин? Я знаю великолепный ресторан. Вам очень понравится!

Ванесса с трудом сдерживалась под напором этих опьяняющих черных глаз и ослепительной улыбки.

– Я с большим удовольствием познакомилась бы с вечерней жизнью Каира, но предпочту как можно скорее вернуться в лагерь.

– В этом нет смысла, мисс Кэмерон, – сказал аль-Сабун. – Раскопки подходят к концу. Лагерь постепенно сворачивается. Наши знания там больше не нужны. Мы продолжим работу здесь, в лабораториях Каирского музея. И еще… Я кое-что припоминаю – то, что было в гробнице, и хочу еще раз поблагодарить вас за спасение моей жизни, любимая моя Ванесса!

На последних словах Ахмед сделал акцент. Он обнял ее и склонился, намереваясь поцеловать. Но Ванесса вырвалась из его рук. И вовремя: за спиной араба послышались шаги и голос Гамильтона.

– Быстро по палатам! – раздался громкий крик медсестры, увидевшей археологов. – Скоро обход врача!

Ученые разошлись. Но вечером случилось кое-что еще.

После ужина Ахмед покинул больницу – через черный ход. Как он думал, незаметно. Однако Ванесса видела, как он вышел, и решила за ним проследить. Все-таки он был главным (и по сути единственным) ее подозреваемым в несостоявшейся контрабанде артефактов. Хотя почему «несостоявшейся»? Возможно, преступление еще впереди!

Так или иначе, тайный уход араба из больницы только укрепил девушку в подозрениях. Понимая, что все выяснить другого шанса не будет, она переоделась и последовала за ним.

* * *

Аль-Сабун, судя по его невозмутимому виду, не заметил слежки. Ванессе не составило большого труда держать араба всегда в поле зрения, но при этом оставаться незамеченной. В толпе это проще простого. Пару раз, когда ей казалось, что она потеряла араба из виду, он каким-то чудом появлялся на видном месте вновь.

Мужчина прошел через рынок и уверенно вышел из центра Каира. Здесь дома были хуже, дороги ухабистее, а людей – значительно меньше. Девушка увеличила расстояние. Но Ахмед выглядел так непринужденно, будто шел домой.

Внезапно аль-Сабун замедлил шаг. По его поведению Ванесса поняла, что он почти у цели. Район был безлюден. Справа и слева стояли лишь заброшенные, полуразвалившиеся дома. Он посмотрел по сторонам и, убедившись, что на него никто не смотрит, нырнул за угол. Девушка побежала за ним. Но не успела она выйти из-за угла, как вдруг кто-то схватил ее сзади за плечи и резко повернул.

– Что вы, черт возьми, здесь делаете? – холодно, но спокойно спросил аль-Сабун.

Первый шок Ванессы сменился возмущением и гневом:

– Этот же вопрос я хотела бы задать вам! – рявкнула она. – Вы тайно сбежали из больницы через черный ход. Зачем? Не затем ли, чтобы обстряпывать свои грязные делишки! Вы доводите до абсурда раскопки и с поразительным хладнокровием предаете идеалы, которым следуем все мы! Вы просто предатель!

Ее глаза искрились от ярости. Сначала аль-Сабун слушал ее обеспокоенно и недоверчиво, но постепенно серьезное выражение его лица поменялось, и он рассмеялся.

Это только раззадорило Ванессу:

– Что вы стоите и скалитесь? В вас нет ничего святого! Если бы вы имели хотя бы капельку чувства собственного достоинства, вы бы раскаялись о содеянном. А вы ухмыляетесь своей воровской улыбкой! Предвкушаете, поди, как продадите бесценные находки контрабандистам! У вас вообще совесть есть?

В ярости она была восхитительно сексуальна. Египтянин не сдержался, обнял ее и поцеловал в губы. А чтобы не получить пощечину, как в прошлый раз, он крепко держал ее за запястья. Через несколько секунд он отпустил ее:

– Я поцеловал вас, чтобы успокоить. Не казните меня за это. Больше я вас не поцелую. Пока вы сами меня не попросите об этом. Даю слово.

– Да я!.. Да как вы смеете! – возмутилась Ванесса. – Самовлюбленный ничтожный болван! Пока я не попрошу! Да я никогда в жизни не попрошу, чтобы меня поцеловали!

– Вот я и говорю: не попросите – не поцелую. Вы и вправду подозревали меня? Очень жаль!

Она хотела разразиться очередной тирадой, но он закрыл своей широкой ладонью ее рот:

– Не кричите, а то спугнете кое-кого. Разумеется, я заметил, что вы следите за мной. И я помогал вам пару раз себя обнаружить. А вы, со своей стороны, не заметили, что я тоже кое-кого преследую? А?

Глаза девушки округлились от удивления. Египтянин продолжил:

– Не я тот человек, который имеет дела с контрабандистами. Я сожалею, что не оправдал ваших надежд.

Он саркастически улыбнулся, но Ванесса, пожалуй, впервые не обратила внимания на его усмешку.

– Но… Но кто тогда? – задала она риторический вопрос: ответ лежал на поверхности.

– Я только недавно узнал, что профессор Гамильтон приторговывает на черном рынке. Но, судя по всему, это длится уже довольно давно. Я сначала не поверил, потому что Гамильтон для меня всегда был примером для подражания, он олицетворял для меня правильное отношение к науке. И, согласитесь, он ни разу не дал повода усомниться в своей компетенции. Если честно, то я до сих пор немного сомневаюсь, спекулянт Гамильтон или нет. Может быть, у профессора найдется какое-то логичное объяснение всему происходящему. Хотя факты говорят, что он преступник!

– И что вы собираетесь делать? – побледнела Ванесса.

– Есть только один способ – поймать его с поличным. Но для начала я собираюсь отправить вас назад. А вдруг это опасно?

– Но тогда опасность грозит вам! – возразила девушка. – Нет, я останусь. Никакая опасность не сравнится с тем, что я пережила за последнее время.

Аль-Сабун наморщил лоб, думая, как бы избавиться от внезапно возникшей проблемы в виде Ванессы. Но достаточно было взглянуть в ее решительные глаза, чтобы понять: лучше согласиться.

– Хорошо, – махнул он рукой. – Кстати… А что вы знаете об этом? И как вы вообще что-то узнали? Гамильтон очень осторожно действует.

– Ну, если честно, я знаю немного, – призналась девушка. – Каждый раз, когда мы спускались в гробницу, мне казалось, что там чего-то не хватает. Я рассказала об этом профессору, но он убедил меня, что я ошибаюсь. А потом я случайно подслушала разговор двух мужчин, которые как раз договаривались о контрабанде. Я не могла их видеть, и…

– И вы решили, что все египтяне по природе своей – разбойники, – грустно закончил Ахмед. – Поэтому стали подозревать меня. Ну а кого же еще?

Ванесса улыбнулась:

– Своим поведением и отношением ко мне вы не оставили выбора. Кто бы мог подумать, что Кевин способен…

Она замолчала на полуслове, подумав: «Почему он все выспрашивает? Может, он возводит напраслину на Кевина?»

Она пристально посмотрела на араба:

– А вы… Что вы знаете обо всем этом?

– Он здесь, в этом доме, – махнул головой аль-Сабун в сторону одного из заброшенных зданий и посмотрел на часы. – Ровно через три минуты он встречается с «черным» перекупщиком. Нам нужно поторопиться.

– Откуда вам известно о тайных делах профессора? – настаивала Ванесса.

– Я подслушал его телефонный разговор. Не стану врать и говорить, что случайно. Специально. Помните, я говорил, что в моей стране важные вещи не стоит доверять телефону?

– Подслушивать – это низко. В Англии бы так никто не поступил.

– Но ведь и я не англичанин.

Что-то скрипнуло. Египтянин схватил девушку за руку и потащил за собой в заброшенное здание. Они поднялись наверх по узкой каменной лестнице и зашли в маленькую комнату. Там он прижал палец к губам и показал на деревянную, испещренную ходами короедов дверь. Они на цыпочках подкрались и встали слева и справа от двери. Прислушались. За дверью как будто кто-то нетерпеливо ходил туда-сюда. Вдруг шаги прекратились.

– Вы опоздали, – сказал кто-то.

Ванесса сразу узнала этот голос. И эти раздраженные нотки ей были хорошо знакомы.

– На две минуты, – ответил незнакомый голос. – Вы слишком взволнованы, профессор. Успокойтесь.

– У меня есть для вас несколько вещиц, Абдул. Но вы мне должны заплатить за них стоящие деньги, иначе я ничего не отдам! У меня нет возможности больше незаметно расхищать раскопки. Да и это, если честно, отняло у меня столько сил…

– Но вы же авторитет, – издевательским тоном отозвался Абдул. – Для вас найти деньги, должно быть, проще простого – найти спонсора для ваших раскопок, например…

– Много вы знаете! Да сейчас проще достать деньги на исследования какой-нибудь суданской свиной лихорадки, чем на раскопки в Египте! Знали бы вы, чего мне стоило поддерживать «проклятье фараона»! Одно дело разбить рацию, а вот с джипом я чуть не прокололся – если бы мальчишка выжил, он бы сдал меня! Но самое сложное было подкинуть змею девчонке, которая в меня влюбилась. Ядовитого зуба у змеи уже не было, конечно, но кто об этом знал? Единственное, что не моих рук дело – это набег разбойников-бедуинов. Но и он сыграл мне на руку, иначе я бы не принес сейчас вот это…

Послышались шуршание и позвякивание.

– Если кто спросит, можно всегда отвертеться: мол, бедуины с собой унесли, – продолжал Гамильтон. – Ну, сколько вы за это мне дадите?

– Неплохо, профессор, совсем неплохо, – произнес торговец.

Затем он назвал сумму. Гамильтон страдальчески вздохнул:

– Я не собираюсь отдавать артефакты за бесценок!

Аль-Сабун сделал знак Ванессе и резким движением распахнул дверь.

– Профессор, от имени всего египетского народа я благодарю вас, что не продаете уникальные находки за бесценок. Тем более что Абдул явно пытается вас надуть. Но по какому праву вы распоряжаетесь нашими артефактами?

Гамильтон застыл на месте. Он опустил голову – не смог выдержать пронзительного взгляда Ванессы.

– Только один вопрос, – подошла она к нему. – Почему?

Он растерялся, безвольно опустив руки. Девушка замахнулась, чтобы дать ему пощечину, но, увидев, как он заранее сморщился, передумала. Жалость и презрение испытывала она. Пощечины этот человек не заслуживал.

Замешательством профессора мгновенно воспользовался Абдул: выхватив сумку с сокровищами, он ринулся бежать.

Но аль-Сабун, похоже, только этого и ждал. Он прыгнул, как дикая кошка, и схватил за ногу удирающего мужчину. Тот упал, ругаясь и проклиная археолога, но тут же поднялся и кинулся на обидчика. Завязалась драка.

Ванесса переключила внимание на дерущихся и не заметила, как Гамильтон рванул к двери.

– Эй! Не так быстро! – она оказалась проворнее: догнала его у самого выхода и ударом под коленку сбила с ног. Тот упал и затих, больно ударившись головой о стену.

За спиной раздался выстрел. Ванесса обернулась: Абдул вырвался от аль-Сабуна и несся прямо на нее.

– Ванесса, в укрытие! – рявкнул аль-Сабун.

Какое укрытие в пустой комнате! Она вжалась в стену. Разъяренный Абдул стремительно приближался к ней. Ванесса зажмурилась, но тут же раздался еще один хлопок. С истошным воплем Абдул упал на пол, держась обеими руками за бедро. Сзади него стоял Ахмед с дымящимся револьвером в руке – тем самым, из которого он застрелил змею.

Тут девушка заметила, что аль-Сабун тоже ранен – в левую руку.

– Ты ранен! – Ванесса подбежала к нему. Она оторвала полоску ткани от своей рубашки, чтобы перевязать ему руку.

– Оставь, – проворчал он. – Всего лишь царапина.

Он притянул ее к себе и обнял. Он заглянул в ее большие глаза, и ее розовые губы приоткрылись. Его захлестнула волна желания, но он, сделав над собой усилие, отпустил ее.

Ванесса наклонила голову набок:

– Ты не хочешь меня поцеловать?

– Я хочу, – ответил он. – Я больше ни о чем другом думать не могу, но я дал слово и намерен его сдержать.

– Какое слово? – в недоумении спросила она.

– Я не поцелую вас, пока вы сами меня об этом не попросите.

– Поцелуйте меня, – прошептала она. – Я прошу.

Ее веки опустились, губы приоткрылись, и она стала ждать. Он легонько провел пальцем по ее нижней губе.

– Если я сейчас вас поцелую, – произнес он хрипло, – одним поцелуем дело не закончится.

Она притянула его к себе и поцеловала сама.

В памяти вдруг всплыли слова мертвого фараона о том, что только любовь способна растопить его сердце…

Орландина Колман

Если ты видишь привидение…

… то оно убьет тебя

– Мама? – пролепетала Памела. – Это ты? Привидение подняло руки. Его кисти напоминали птичьи лапы с длинными когтями. Призрак осуждающее уставился на дрожащую девушку. Мертвенно бледные губы разомкнулись, и глухой, ужасный стон наполнил спальню. Памела похолодела от страха. – Памела! – завизжал призрак тонким, срывающимся голосом. – Видишь, что ты наделала! Твоя страсть к развлечениям стоила мне жизни! Мы проклинаем тебя, Памела! Мы погибли из-за тебя! – Не надо! – в ужасе залепетала девушка. – Пожалуйста, мама. Прости меня! – Мы только тогда обретем покой, когда ты умрешь! – раздалось в ответ.

www.miniroman.ru

...