«500 дней»
Близился к концу 1989 год. Сейчас страдания тех лет в виде пустых полок магазинов, дефицита самого необходимого кажутся кому-то, наверное, совсем безобидными. Но тогда вся страна жаждала перемен. Многие надеялись, что с помощью реформ сможем вступить в эпоху экономического ренессанса. Однако Г. А. Явлинский, в отличие от всех или по крайней мере многих, жил, образно говоря, ожиданием Годо, то есть предчувствием катастрофы. Перестройка с первых же шагов вызывала у него множество вопросов, на которые он не находил ответов. Эти вопросы наиболее сильно обострились в «бункерский» период. Там он познакомился не столько с тайнами механизма управления (они ему были уже известны), сколько с тайнами принятия решений. И будучи человеком отнюдь не робкого десятка, он тоже принял решение. Он решился вступить в единоборство с системой, на этот раз вполне осознанно. Надел рыцарские доспехи, состоящие из точных экономических расчетов, горячих порывов молодости, жажды подвига и бросил перчатку Н. Рыжкову и всем «бункерцам», вызывая их на экономико-социальную дуэль с политической подоплекой.
Полем боя служил письменный стол, а вместо шпаги была обыкновенная авторучка. Ему помогали два других рыцаря: Алексей Михайлов — заведующий сектором Научного центра по ценообразованию Госкомцен СССР и Михаил Задорнов — научный сотрудник Института экономики АН СССР.
В это же время — в декабре 1989 года ничего не подозревавший о готовящемся поединке Н. Рыжков представил на обсуждение заседания Совета Министров первый в истории СССР «рыночный план». Если вы когда-нибудь пытались есть соленое варенье или огурцы с молоком, то тогда сможете представить себе о чем был доклад Н. Рыжкова. Он соединил в одном целом несоединимое: рыночную экономику и планирование. Наверное, поэтому аплодисменты и поздравления достались вовсе не ему — главному виновнику событий, а другому, дерзнувшему опровергнуть правительственную программу. Волей судьбы на заседании присутствовал академик С. С. Шаталин. Несмотря на преклонный возраст, он резво выбежал к трибуне, с которой только что торжественно вещал Н. Рыжков. Шаталин около часа вдохновенно опровергал его доклад как нечто несъедобное и даже ядовитое, к использованию непригодное. С ним все дружно согласились, его поздравляли и даже целовали, хвалили и поддерживали. А вскоре так же дружно и единодушно приступили к выполнению несъедобной экономической политики, о которой докладывал Н. Рыжков.
Тогда С. Шаталин не был знаком с Григорием Алексеевичем Явлинским и даже, наверное, не слыхал о нем. Но они, не зная друг друга, думали в унисон, их пути уже начали сближаться. В марте 1990 года С. Шаталин стал членом Президентского Совета СССР. Весной 1990 года программа Явлинского, Михайлова и Задорнова была готова. Они назвали ее «400 дней доверия».
Читая эту программу, изданную отдельной брошюрой, я невольно вспоминала слова Н. Рериха. Правда, он говорил о произведениях живописи, но в данном случае Г. А. Явлинский и его друзья тоже были творцами и художниками будущего страны. Прежде чем приступить к работе над большой картиной, художник пишет эскизы. По мнению Н. Рериха, в эскизе «первая мысль, зажегшая художника, бывает вдохновеннее условно законченного выражения». Это же можно сказать и о программе «400 дней доверия», предшествовавшей программе «500 дней». На эскизность указывает и подзаголовок программы: «Концепция ускоренного перевода экономики СССР на рыночные начала». Главная идея этой программы: право собственности юридических и физических лиц на любой вид имущества, гарантированное законом (кроме имущества, находящегося в исключительно государственной собственности). Эта идея, дающая простор развитию мелкого и среднего предпринимательства, плавно переходила в идею разгосударствления предприятий. Речь шла о предприятиях, связанных с обслуживанием населения и производством потребительских товаров, а также небольших предприятий с количеством работающих до 300 человек. На этом государство, по оценкам Григория Алексеевича, должно было получить до 400 млрд рублей.
Здесь, пожалуй, можно сделать маленькое отступление. Дело в том, что сравнивая программы Г. А. Явлинского с тем, что произошло в экономике страны впоследствии, постоянно приходишь к одному и тому же выводу: Г. А. Явлинский всегда предлагал реформировать экономику таким образом, чтобы поддержать творческую инициативу большинства людей из малоимущих, средних слоев населения. Он всегда ориентируется не на узкий круг номенклатурной буржуазии, наживающейся на нищете других, но на большинство населения. Он ищет опору не в директорском корпусе, не во властных структурах или армии чиновников, но на заводских окраинах, в сельской местности, среди учителей, врачей… Пожалуй, не ошибусь, если скажу, что его жизненное кредо — частная собственность только тогда становится частной собственностью, когда оплачена трудом ее владельца. Такая установка делает невозможным появление компрадорской буржуазии и прочих аномалий, поразивших наше общество подобно заразной болезни. Опору государства Григорий Алексеевич видит в создании среднего класса. Этому подчинена и налоговая реформа.
Налогообложение должно отбирать сверхприбыль у монополий и-стимулировать производственные накопления того же фермера, сапожника, то есть человека, который зарабатывает не на купле-продаже, не на воровстве, а собственным трудом. Интересный нюанс есть в программе «400 дней доверия»: за уклонение от уплаты налогов предусматривался трех-пятикратный штраф и даже лишение свободы до 1 года. Нынешняя конфискационная налоговая политика спровоцировала огромное количество уклонений от уплаты налогов. Чуть ли не нормой стало создание малых предприятий на основном производстве с целью «перекачивания» средств с основного производства (в том числе и зарплаты рабочих) в карманы руководства, а также ради сокрытия доходов от налогов. За это почему-то не спешат наказывать. И откровенный грабеж среди бела дня становится нормой нашей жизни. Отчаянные попытки героев-одиночек осуществить контроль хозяйственно-финансовой деятельности предприятия, где руководство озабочено наполнением собственных карманов, натыкается на правовые пробелы, двусмысленность законов и коррумпированность директорского корпуса. Всего этого не было бы, если бы мы платили налоги «по Явлинскому»: не было бы ни монополий, ни грабежа среди бела дня, ни задержек выплаты зарплаты. Жаль, что раздумывая над тем, за кого голосовать на президентских выборах, бывший советский человек очень редко вникает в суть программы кандидата, не изучает его идеи. Ведь когда пришел к власти Б. Ельцин, он не предлагал никаких новых идей, эйфория вокруг его имени лично для меня загадка: нет ни большого ума, ни силы воли…
По-моему, под заголовком «400 дней доверия» надо было поставить еще один подзаголовок: «Осторожность, но не страх». Это, пожалуй, наиболее точно отражает основополагающую идею программы. Явлинский словно уговаривает не бояться ни частной собственности, ни конкуренции, но во всем соблюдать соразмерность и осторожность. Программа расписана по дням для того, чтобы каждый, прочитав ее, знал, что произойдет сегодня, завтра, через неделю, месяц… Знание предотвращает или по крайней мере смягчает удар. Любой человек, зная, какие изменения произойдут в ближайшее время, сам выберет оптимальный вариант, оберегающий его от ударов судьбы.
Итак, эскиз, он же — перчатка, он же — программа «400 дней доверия» готов. Но Н. Рыжков был так высоко и далеко, что бросить ему «перчатку» оказалось не так-то просто. «Перчатка» прошла экспертизу в Японии и получила хорошую оценку. Вызвала она большой интерес и в России. И вот уже ксерокопия программы «400 дней доверия» доверчиво «гуляет» по столам больших начальников. Без ведома автора она попадает на стол председателю Экономического совета России М. Бочарову. И с ней начинает происходить нечто странное. К четыремстам дням добавляется для ровного счета еще сто, четыре буквы СССР везде заменяются на пять букв — РСФСР… А вскоре уже и Б. Ельцин в беседе с журналистами начинает рассуждать о программе «500 дней» и очень хвалит ее. Г. Явлинский, узнав под программой «500 дней» свою программу «400 дней доверия», отправляется на поиски М. Бочарова. Он объясняет Бочарову, что программа может быть осуществлена только в качестве союзной, но не республиканской. Бочаров представил Григория Алексеевича Ельцину как автора программы «500 дней».
Б. Н. Ельцин предложил Г. А. Явлинскому пост заместителя председателя Совета Министров России — Председателя Комиссии по экономической реформе. Это предложение нашло поддержку у народных депутатов. Верховный Совет РСФСР утвердил Г. А. Явлинского на посту зампреда. Таким образом Григорий Алексеевич оказался в высших эшелонах власти. Вот как он описывает борьбу с самим собой и с мыслями от лукавого, залетевшими в его сердце из затхлых коридоров власти:
— Если говорить о пути наверх, то был в моей жизни один решающий момент, связанный с принятием принципиального решения. Летом 1990 года подготовленная мною программа попала помимо моей воли в руки Бориса Николаевича, и он воспользовался ею в своей борьбе за власть. Тогда же он предложил мне очень высокую должность. Впервые в моей жизни — властную. До этого я заведовал сводным экономическим отделом Совмина СССР, но это была не власть, это был аппарат. Я очень хорошо помню момент, когда я принял решение. Если я соглашусь, то прежний человек заканчивает свой путь, и на свет появляется новый человек, у которого будут другие отправные точки. Я должен был ответить на вопрос самому себе: понимаю ли я, что многие человеческие чувства я должен буду отложить в сторону. Например, страх. Потому что заниматься политикой и при этом чего-либо бояться невозможно. Или, например, стремление к сытой, уютной и комфортной жизни. Я должен был сразу себе сказать, что этого не будет. Или надо будет, как сейчас, рассказывать о своей жизни, а потом, это положат на бумагу, как сейчас, и миллионы людей будут это читать. Нормальному человеку это ни к чему. Одно дело рассказать о себе друзьям, а совсем другое — делать из этого плановое мероприятие. Было несколько таких вещей, которые надо было решать раз и навсегда [29]Предоставлено пресс-службой «ЯБЛока».
.
Программа вернулась к авторам: Явлинскому, Михайлову и Задорнову. Михайлов и Задорнов стали членами Комиссии по реформе в ранге заместителя министра. Было удовлетворение? Ведь победу одержали! Но… Удовлетворения не было. Высокий пост зампреда удовлетворил бы Григория Алексеевича лишь в том случае, если бы дал возможность реализовать программу. Но, как уже было сказано, программу можно было реализовать лишь в масштабах Союза, а не одной республики, даже если эта республика Россия. До сих пор он уверенно шел к цели, преодолевая всевозможные препятствия. Удовлетворение дал сам процесс работы над программой, сейчас эта программа лежала в «долгом» ящике стола, а время шло. Все менялось очень быстро, затрудняя реализацию программы.
Пожалуй, со стороны его неудовлетворенность выглядела очень странной. Он добился очень многого, можно сказать, был на вершине успеха и славы. У многих «доброжелателей» стремительный взлет Г. А. Явлинского вызвал настоящий страх: «Мифа о Явлинском не надо бояться, — уговаривает других или успокаивает сам себя некий А. Колесников, — но тем не менее полезно помнить то, что это все-таки миф».
Его часто упрекали в том, что он только теоретик, а практически ничего не сделал. Если разработать несколько программ значит ничего не сделать, то что тогда будет означать делание? Постоянное возражение оппонентов о том, что разработка программы — это, дескать, теория было бы справедливо в том случае, если бы этой теории можно было противопоставить удачное практическое решение тех же проблем. Но процесс реформ, осуществляющийся практиками, презрительно относящимися и к теориям, и к Явлинскому, завел всю страну в какой-то страшный грязный тупик. Пока теории Г. А. Явлинского никем не опровергнуты и ждут своего часа.
В начале 1992 года Е. Гайдар разъяснял журналистам, что хватит писать программы, надо заниматься делом. Дескать, уже написано одиннадцать программ, а толку нет. «Мы считаем, что наша программа должна в первую очередь реализовываться в конкретных экономическо-политических решениях, в структурных поворотах, в финансовой политике, в нормативных актах». Короче говоря, сначала давайте прыгнем двумя ногами в болото, а потом уж подумаем, как из него выбираться.
Олег Попцов торопится подвести под хаотические реформаторские усилия Гайдара, стоившие многим людям так дорого, обоснование: «От программы «500 дней» Егора Тимуровича Гайдара и его учителей Аганбегяна, Абалкина и других отличает только то, что те потратили время на разговоры, а Егор Тимурович стал делать. Мы начали реформаторство по многим направлениям. Тот путь, которым проходили, действительно мучительный, но другого пути быть не могло».
Почему же не могло?! Могло, очень даже могло. Есть много путей, есть выбор и воля. Безропотное подчинение судьбе, ссылки на фатальность — удел бессильных, удел рабов.
Г. А. Явлинский может аккумулировать идеи. Он умеет находить выход, в казалось бы, безвыходном положении. Да, его «400 дней доверия», против его воли превратившись в «500 дней», так и не были реализованы, но не стоит торопиться с обвинениями в его адрес. Он делал все, чтобы спасти программу, чтобы реализовать ее, но рычаги управления были не в его руках. В том, что «400 дней» превратились в «500» еще не родившись, не его вина. Однако невостребованная программа «400 дней доверия» не «умерла». Благодаря ее широкому обсуждению, может быть, впервые за годы советской власти был создан прецедент: поставлена под сомнение правильность политики, обусловленной «мудрыми» решениями правителей, владевших ранее монополией на истину. И не только это. Нарисованный эскиз ждал своего воплощения в картине. Усилиями Г. А. Явлинского и его друзей, количество которых значительно возросло, впервые в истории СССР создавалась альтернатива существующему политическому режиму, экономическим реформам.
* * *
1990 год вошел в историю под знаком крушения социализма. Распадается Организация Варшавского Договора, Совет Экономической взаимопомощи. Наконец-то разрушена стена, разделявшая Германию. Жестоким кризисом охвачены республики СССР, стремительно нарастают центробежные тенденции. В Молдове — стреляют, Грузия собирается отделиться. Азербайджан и Армения в состоянии глухой вражды. Прибалтийские республики уже на выходе. Усиливается конфронтация и в Москве. Кремль и Белый дом на Краснопресненской набережной, где заседает российский парламент, вместо того, чтобы строить мост дружбы, все больше вдохновляются взаимной неприязнью. Представители иностранных держав, привыкшие у себя дома к спокойной размеренной жизни, порой приходят в настоящее отчаяние: с кем решать вопросы, например, о выплате внешнего долга СССР? С М. Горбачевым? Но он, по образному выражению Г. А. Явлинского, «полощется на поверхности». С Б. Ельциным? Он — Председатель Верховного Совета Российской Федерации, избранный демократическим путем. Но Ельцин не отвечает за внешний долг СССР и вообще не решает проблемы союзного масштаба, у него нет таких полномочий. Руководство других республик по поводу долга, а также других сложных проблем хранит глубокомысленное молчание, указывая взглядами на Кремль, дескать, все это решается там.
Им, иностранцам, всегда было трудно понять нашу страну, а в то время особенно. Этот вопрос обсуждался даже в лондонской газете «Дейли телеграф», но насколько мне известно, ни к каким разумным выводам англичане так и не смогли прийти, ограничившись лишь постановкой проблемы. Жалобный крик не назвавшего себя представителя Комиссии Европейского сообщества, играющего роль объединенного экономического генштаба: «Мы не имеем представления, с кем мы разговариваем в Москве, у кого в действительности полномочия?», — остался без ответа.
«Впервые в конце 1988 года, — писали Явлинский и его друзья в программе «400 дней доверия», — в ходе утверждения бюджета на очередной год в Верховном Совете СССР было объявлено о дефиците государственного бюджета, исчисляемом почти 100 млрд рублей. В статистических сборниках и сводках Госкомстата СССР по итогам 1988 и 1989 годов впервые официально названа величина государственного внутреннего долга — к началу этого (1990 — Прим. авт.) года она составляла 400 млрд рублей». И далее: «… четверть триллиона рублей дополнительных бюджетных ассигнований, выделенных за четыре года 12-й пятилетки в счет погашения госдолга, израсходованы практически впустую и естественным результатом роста государственных расходов стал крах финансовой системы».
Все смешалось, спуталось, закрутилось в гордиев узел: экономика, политика, бытовые проблемы простых смертных. Ни КПСС, уже значительно поредевшая, ни вся административно-командная система, расшатанная перестроечными законами М. Горбачева, не могли разрешить многочисленные проблемы. Не приживались и политические институты, созданные в последние годы. У партийного руководства, всегда стоявшего над всеми государственными механизмами, начиналась атрофия. Переживали кризис и Советы, как система власти. Плюрализм, который так радостно приветствовали в начале перестройки, превращался в какую-то хаотическую многопартийность.
Григорий Алексеевич не занимался этой политической суетой, но он не мог не замечать всего этого. Приступив к выполнению обязанностей заместителя Председателя Совмина РСФСР, он увидел весь этот хаос с еще большей отчетливостью. Усиливался этот хаос и конфронтацией двух лидеров: М. Горбачева и Б. Ельцина. Решения, указы, идущие из Кремля и Белого дома, противоречили друг другу. Надежды и ожидания Г. А. Явлинского, связанные с новым постом, не оправдывали себя. Власть сама по себе, без того, чтобы оказывать влияние на ход событий, не удовлетворяла, а наоборот удручала, заставляла напряженно искать выход. Пожалуй, его состояние можно сравнить с состоянием водителя, когда его «крутит» по гололеду с бешеной скоростью и бесполезно хвататься за руль или нажимать на тормоза. И все же он нашел выход.
Спустя десять дней после того, как Г. А. Явлинский стал зампредом, он пишет письмо М. Горбачеву. Григорий Алексеевич предложил вариант политического консенсуса для спасения перестройки на базе программы «500 дней». Политический консенсус противоборствующих сторон (Б. Ельцина и М. Горбачева) заключался в создании руководящего центра. Не М. Горбачев и не Б. Ельцин, но именно Центр должен был координировать экономические преобразования и в России, и в республиках. Это дало бы возможность преодолеть конфронтацию, хотя бы в области экономики, и сосредоточиться на поиске взаимовыгодных решений сложных проблем, в том числе проблемы взаимоотношений республик и Москвы.
И М. Горбачев, и Б. Ельцин поддержали идею Г А. Явлинского. Вскоре была создана Государственная комиссия по экономической реформе. И на политической сцене появляется академик С. С. Шаталин.
В июле 1990 года С. Шаталин находился в Барвихе. В конце месяца его отдых был прерван телефонным звонком М. Горбачева:
— Станислав, мы тут посоветовались и решили поручить тебе с командой начать энергичное спасение советской экономики и перевод ее в рыночную.
И вновь между М. Горбачевым и Б. Ельциным произошел спор. Поскольку возглавлял группу С. Шаталин, то у многих и тогда и сейчас еще авторство программы «500 дней» ассоциируется с именем академика. По настоянию Б. Ельцина группа стала называться не группой С. Шаталина, как хотели вначале, а группой Шаталина — Явлинского. Об этом рассказывал мне сам Явлинский, когда я спросила его о Б. Н. Ельцине. Он рассказал об этом с благодарностью к Борису Николаевичу, но тут же отметил, что между ними есть серьезные политические разногласия. Но об этом пойдет речь позже.
В команду С. Шаталина — Г. Явлинского первоначально вошли: Н. Петраков, Л. Абалкин, Н. Шмелев, Е. Ясин, А. Михайлов, М. Задорнов… Л. Абалкин и Н. Шмелев в работе не участвовали. Новая группа, а также представители республик с 6 по 31 августа работали в совминовском доме отдыха «Архангельское», что недалеко от Москвы. Такое ограничение во времени было обусловлено тем, что в сентябре начинали работу сессии Верховного Совета СССР и РСФСР. Окончательное решение принималось там.
В это же время в «бункере» Н. Рыжкова полным ходом шла запланированная еще раньше работа над очередными «Основными направлениями». Инициатива Г. А. Явлинского не вписывалась в их налаженный ритм творческих поисков выхода из кризиса ни тогда — в 1989 году, ни сейчас — в 1990. В «бункере» хорошо помнили недавнего «подмастерья», его взгляды на реформу не вызывали сочувствия и тем более понимания. С первых же шагов обе группы начали противостоять друг другу. К сентябрю должны были быть подготовлены и программа президентской группы (группы Шаталина-Явлинского), и программа правительственной группы (Рыжкова — Абалкина), а также программа Союзного договора, которую разрабатывали уже не экономисты, а политики.
Еще до начала работы президентской группы — 4 августа член Президентского совета, академик Е. М. Примаков комментировал идею создания президентской группы: «Действительно образована рабочая группа для подготовки концепции союзной программы перехода на рыночную экономику как основы союзного договора. Хотел бы подчеркнуть, что переход к рыночной экономике ни в коем случае нельзя рассматривать в отрыве от ведущейся сейчас подготовки нового Союзного договора».
Программа «500 дней» изначально задумывалась и разрабатывалась как программа союзного значения.
Тем не менее до сих пор то там, то здесь раздаются голоса осуждения программы, якобы развалившей Советский Союз. Может быть, такому мнению во многом способствовала вражда, разгоревшаяся между двумя группами, призванными работать в сотрудничестве?
В течение всего этого месяца, по словам С. Шаталина, Н. Рыжков вел двойную игру: ставил палки в колеса, бросал сахар в бензин, поджигал скирды… Во-обще-то, когда Горбачев, Ельцин, Рыжков, Силаев подписывали соглашение, когда создавалась так называемая президентская группа, подразумевалось иное сотрудничество — без поджигания и сахарения, но жизнь внесла свои коррективы.
Однако и сами «бункерцы» тоже чувствовали себя неуютно. Они не привыкли к конкуренции. Прежде они были единственными и любая критика в их адрес была бессмысленна. Как выяснилось, бессмысленной она оказалась и сейчас, хотя раздавалась очень и очень громко.
Союзным правительством была создана специальная комиссия под руководством академика А. Аганбегяна для оценки альтернативных программ. В комиссию вошли независимые эксперты. Они тщательно изучили наработки отдельных групп. И А. Аганбегян выступил с итоговым докладом на Президиуме Совета Министров СССР. Он подверг резкой критике программу, которую готовила правительственная группа и выступил в поддержку программы Г. А. Явлинского. Он категорически возражал против объединения этих программ. Об этом же говорил и С. Шаталин: «Я по-прежнему убежден, что для страны риск перехода к рынку меньше, чем расплата за топтание на месте. И опасно сейчас тратить время на совмещение заведомо несовместимых программ. У них попросту разные группы крови: в правительственном варианте под флагом рынка можно заметить камуфляж административной системы, мы же изложили общие правила предрыночного поведения в условиях Союза Суверенных Государств. Наша группа предложила сначала стабилизировать финансово-денежную систему и только затем постепенно «отпускать» цены. Это начнет создавать условия для конкуренции всех рынков, начнет приучать их бороться за потребителя, а не существовать отдельно от него. Речь идет о новом типе политической и экономической организации нашего Союза. Правительство имеет другую точку зрения».
Мнение С. Шаталина, доклад А. Аганбегяна были выслушаны широкой общественностью. Президиум, заслушав доклад, рекомендовал группе Рыжкова — Абалкина в максимально возможной степени использовать рекомендации для уточнения правительственной программы. Комиссия, состоящая из независимых экспертов, на этом прекратила свою деятельность. Ее замечания, отправленные в «бункер», «осели» в долгом ящике стола. Похоже, что в «бункере» уже сформировались устойчивые традиции в отношении к деятельности различных независимых экспертов. Эта традиция «перекочевала» и на отношение к группе «Шаталина-Явлинского»: мели Емеля — твоя неделя.
В обеих группах уже было абсолютно ясно, что одной синтетической программы нет и не может быть. Сейчас часто приходится слышать и читать в газетах утверждение, что между различными программами нет разницы, они все похожи. Может быть, какие-то и похожи, их нынче как грибов после дождя, но тогда бой разгорелся нешуточный. Различие было не только в последовательности осуществления мероприятий, но и в методике подхода к реформе как таковой. Столкнулись два разных, взаимоисключающих мировоззрения.
Пожалуй, самым главным нервом спора стало то, какое понятие, какой смысл вкладывали оппоненты в слово «Союз», каким они видели его в будущем. В вопросе о необходимости сохранения Союза обе группы были единодушны с той лишь разницей, что каждая имела свое представление о его будущем. Этой-то разницы многие «судьи», которые все программы под одну гребенку причесывают, ни тогда не понимали, ни сейчас не понимают.
Когда в прессе обсуждались недостатки и преимущества программы «500 дней», в массовом сознании возобладала очень примитивная дилемма: за программу — против Союза или, что примерно то же самое, за демократов — против коммунистов, за Ельцина — против Горбачева. Если Г. Явлинский заодно с Ельциным — Явлинского поддерживают, если он примкнет к Горбачеву — обрушивают на него весь свой «благородный» гнев. Если Явлинский не с Ельциным и не с Горбачевым, то его перестают понимать, записывают во фрондеры и начинают ненавидеть, потому что все непонятное, как правило, вызывает у примитивных людей раздражение и злобу.
В преддверии президентских выборов 1996 года в прессе была опубликована статья В. Трушкова «Кандидат — его призвание», в которой говорилось: «Детище Явлинского имело две принципиальные особенности. Во-первых, в нем по дням распланирован переход от социалистической экономики к капиталистической, на что в сумме отводилось 500 дней. Во-вторых, это был воинствующе антисоветский документ. В нем отсутствовало даже упоминание об СССР. А ведь бумага эта сочинялась за полтора года до «Беловежской сделки на троих». Когда эта программа использовалась в качестве тарана, крушащего Советский Союз, социализм, КПСС и даже лично Горбачева, она всеми связывалась с именем С. С. Шаталина».
Читая это, я думала, что, как ни парадоксально, главными оппонентами Явлинского были не Рыжков, не М. Горбачев и не какой-то другой человек и даже не человек вовсе. Как подтверждает приведенная цитата, многие люди не обладают способностью четко и ясно мыслить. Там, где нужен трезвый рассудочный подход к изучению вопроса, преобладают пафос, патетика, эмоциональная напряженность. Это мысль — настроение, мысль — состояние, мысль — ощущение. Ощущать-то и корова может. Неужели, прочитав программу, так трудно было понять, что она рассчитана на Союз, но не тот, что имели в виду М. Горбачев и Н. Рыжков, а другой Союз? Программа «500 дней» предполагала не вертикальное соподчинение Центра и республик, но равноправное членство всех республик.
Программа «500 дней» ориентировалась на создание Экономического Союза Суверенных Республик. Идея Экономического сообщества, пожалуй, одна из самых главных идей Г. Явлинского. Впоследствии он еще не раз будет обращаться к ней. Эта идея предполагала сохранение единого экономического пространства СССР, что значительно облегчало создание условий для свободной предпринимательской деятельности. А свободная предпринимательская деятельность, в свою очередь, создавала условия для формирования среднего класса. Собственно говоря, именно эту цель и преследовала программа. Но это была лишь одна из целей. Главная же цель — изменить механизм управления: с плановой на рыночную экономику на основе Договора суверенных республик об экономическом союзе.
Особое внимание уделялось равноправию всех видов собственности.
«Программа предусматривала начало приватизации государственных предприятий, систему мер по облегчению социальных последствий реформ. Для сокращения дефицита бюджета предлагалось урезать помощь развивающимся странам, сократить расходы на вооружение и госаппарат.
С другой стороны, программа была построена как изложение технологии последовательных экономических преобразований буквально день за днем. Ведь успешное реформирование экономики возможно только в том случае, когда руководители страны могут управлять политическими событиями, а не шарахаться из стороны в сторону. Это возможно только при ясном понимании того, что должно быть сделано сегодня, завтра, через неделю, через месяц.
Конкретность реформаторских мероприятий и их точная определенность во времени задавали новую меру ответственности исполнительной власти. Парламент мог в любой момент вызвать ее представителей и сказать: «Вот что вы должны были сделать за последние три месяца по плану. А чего вы добились на самом деле?»
Впоследствии многие мероприятия программы были осуществлены правительством Гайдара в 1992 году. Критики программы любят обвинять ее авторов в сегодняшнем экономическом кризисе и развале СССР.
Они невольно или умышленно передергивают факты. И реформа цен, и приватизация, и банкротства, если бы они осуществлялись по программе «500 дней», не сопровождались бы последствиями, которые мы имеем сегодня. Не было бы сокращения объемов производства, инфляции и уничтожения вкладов населения, не было бы массовой безработицы…
Ничего этого не произошло бы потому, что, во-первых, программа Г. Явлинского имела своей целью сохранение СССР, как единое экономическое пространство, в то время как экономическая политика Е. Гайдара исходила из идеи разрушения этого пространства. Во-вторых, потому что «500 дней» предполагала жесткую последовательность действий, а не реформаторские импровизации. Наконец, одно только наличие программы давало возможность всем регионам страны продумать свой собственный план действий, тогда как сейчас Москва принимает решения по своему разумению, а регионы должны лихорадочно подстраиваться под них.
Иногда авторов «500 дней» обвиняют в излишнем оптимизме. Критики утверждают, что полтора года — ничтожно малый срок для создания государства с процветающей экономикой. Однако программа не имела своей целью строительство «рая земного» за полтора года. Речь шла лишь о создании за это время основ рыночной экономики. А это было реально» Может быть, уставший от экономических выкладок читатель задаст вопрос: а зачем это? Дескать, лучше расскажите мне о Г. Явлинском подробнее и побольше из личной жизни, а программу оставьте изучать специалистам. Лениво отбрасывая «заумные» экономические рассуждения, приходим к презрению и насмешкам — достоянию полуобразованного ума. «Все знают фамилию «Явлинский». Но кто он, что он, что предлагал, не могут рассказать даже писавшие о нем, снимавшие его. «Ой, не приставайте! — сказала женщина, написавшая о нем в общей сложности страниц 500 — по числу дней, которые он отводил на оздоровление народного хозяйства. — Он замечательно танцует». Для того, чтобы узнать, кто такой Г. Явлинский, что он предлагает, не надо, наверное, приставать к женщинам, а все же стоит взять его книги, хотя бы в библиотеке, и прочитать их.
Ради того, чтобы такого превратного отношения к идеям Явлинского не было, надо объяснить, что его программа сосредоточилась возле самых острых вопросов, которые касаются буквально каждого. Например, вопрос о создании рынка жилья. Малообеспеченные семьи должны были, в соответствии с его программами, иметь право на бесплатное или удешевленное жилье. В первый этап должна была осуществиться и приватизация. Однако начинать ее предполагалось не с крупных промышленных предприятий, а с продажи на аукционах мелких предприятий (магазинов, парикмахерских ит. п.). Это и многое другое входило в первый этап реформы по программе «500 дней».
Второй этап (с 100 по 125 день) — либерализация цен. Помните, у Е. Гайдара это было самым первым.
Третий этап — стабилизация рынка, четвертый — 400–500 день — начало экономического подъема. И здесь еще один интересный момент: отмена прописки. Нынешний институт прописки очень похож на узаконенное рабство. Человек без прописки похож на изгоя, он не имеет никаких прав. Сейчас рынок рабочей силы фактически невозможен. Человек, может, и переехал бы в другой город или село, но при отсутствии дешевого рынка жилья и без прописки он вряд ли сможет устроить свою жизнь. Я очень сожалею, что программа «500 дней» не реализована. Многим жилось бы легче, если бы отменили прописку, если бы наряду с дорогими квартирами появилось и дешевое жилье. Если бы проходила не «прихватизация», а приватизация и вместо того, чтобы конфисковывать личные сбережения граждан, как это было в 1992 году, дали возможность вложить их в производство, приобрести что-то. Программа «500 дней» предусматривала разгосударствление посредством открытых аукционов с подробным освещением всех тайн приватизации в прессе.
Многие до сих пор острят по поводу названия программы. Дескать, почему не 1000 дней, не 300? Дело в том, что 500 — это примерный ориентир, использованный ради того, чтобы люди знали, в какой последовательности будут осуществляться реформы. Сначала — стабилизация экономики, укрепление рубля, приватизация. Постепенно в повседневность входят такие понятия, как «частная собственность», «конкуренция»…
Критики вокруг программы много и сейчас, только объективна ли она? Группа Шаталина — Явлинского еще только работала над программой, а уже раздавались голоса, сомневающиеся в ее успехе: «Если не удастся на предварительном этапе достичь согласованности с разработчиками союзной программы, — подчеркнул Б. Ельцин, — то не исключено, что Верховный Совет РСФСР примет закон по предложенной программе и будет действовать в соответствии с этим решением еще до начала сессии союзного парламента». Но программа «500 дней» — это программа союзная, поэтому вызывает удивление такое решение Ельцина.
В 20-х числах августа в «Архангельское» приезжают сначала Н. Рыжков, Л. Абалкин, затем М. Горбачев. В ходе переговоров с Н. Рыжковым и Л. Абалкиным было достигнуто проникновенное взаимонепонимание и коллеги расстались. 3 сентября Верховный Совет РСФСР приступил к рассмотрению программы «500 дней». На одном из обсуждений, проходившем на сессии Верховного Совета РСФСР, выступил с докладом Г. Явлинский:
— План стабилизации денежного обращения, укрепление рубля были необходимы для создания возможно нормальных экономических условий для вхождения в рынок. Мы предусмотрели специальные механизмы, чтобы остановить рост цен, импульсом к которому послужило уже принятое к тому времени решение о повышении закупочных цен на зерно. Это решение, собственно, явилось первым звеном инфляционной спирали, не достигнув при этом своей прямой цели, что очень убедительно показывают результаты уборочной кампании. Реальным результатом повышения закупочных цен на зерно стал рост цен на комбикорма. Подорожала себестоимость мяса. Одновременно было объявлено, что через несколько месяцев так же централизованно будут повышены закупочные цены на мясо и всю сельскохозяйственную продукцию. Начались перебои с поставками: производители ждали новых цен. В этот момент в России под нажимом Министерства сельского хозяйства и продовольствия РСФСР без согласования с членами правительства было проведено опрометчивое повышение закупочных цен на мясо примерно в полтора раза. После этого попытки сдержать цены стали практически безнадежны. Их рост сказывается уже на розничных ценах на многих территориях, в частности, подорожала стоимость питания в рабочих столовых. Можно сказать, что началась централизованная реформа закупочных цен. Следом уже на всесоюзном уровне до выбора программы перехода к рынку было принято решение по широкому применению договорных оптовых цен между поставщиками и потребителями продукции на базе новых прейскурантов, разработанных Госкомцен СССР. При этом ограничивается допустимый уровень рентабельности. Можно предполагать, что цены на продукцию возрастут, во-первых, на величину оптовых цен и, во-вторых, зафиксируются на уровне предела рентабельности. Они не будут гибкими, подвижными, они будут просто очень высокими. Дальше инфляционные процессы пойдут по нарастающей. План стабилизации, заложенный в программе «500 дней» и призванный гарантировать определенный уровень жизни, стабильные цены и минимальный — примерно 150 наименований — перечень товаров и услуг, которыми мы пользуемся в повседневной жизни, становится неосуществим. Теперь удержать эти цены нельзя. Хочу подчеркнуть, что ожидающие нас трудные времена будут прямым следствием решений, принятых в соответствии с проектом программы союзного правительства.
В сентябре Григорий Алексеевич представил программу «500 дней» на суд экспертов международного класса. Для этого Д. Сорос приглашает авторитетов с мировыми именами, экспертов в области рыночных отношений. Обсуждение проходило в США, куда с благословения М. Горбачева отправляется Г. Явлинский. В целом программа получила положительную оценку, хотя не обошлось и без критики. Д. Сорос сказал, что эту программу легче выполнить, чем начать; потому что начало ее выполнения неизбежно вело к «отставке» команды Рыжкова.
Ездил в США с программой «500 дней» и С. Шаталин. В основе программы были труд и идеи Г. Явлинского, Задорнова и Михайлова. Впоследствии С. Шаталин не раз указывал на это. Главным разработчиком, вдохновителем и генератором идей был Явлинский. Шаталин взял на себя роль организатора и пропагандиста, оберегал скирды от возгорания, вынимал палки из колес, а также вносил рассудительность и упорядоченность, создавая особую атмосферу деловых взаимоотношений. Он так описывает свои впечатления от тех августовских дней: «Помню, когда я впервые увидел представителей республик, они напоминали мне голодных тигров, было много предубеждений, но лед все равно надо было растапливать. И я сказал всем так: «Мужики, ввожу правило, решая любую проблему, делать это без злобы и с улыбкой. Штраф в свободно конвертируемой валюте». Так родилась идея Экономического Союза, идея построить Союз снизу вверх. Я до сих пор считаю, что это был единственный этюдный шанс сохранить действительно обновленный Союз».
Григорий Алексеевич, как уже говорилось, видел в этом Союзе — Союз суверенных государств, взаимоотношения между которыми строятся не на соподчинении, не на приказах и командах, а на уважении прав каждого. Это сотрудничество равноправных субъектов на взаимовыгодных условиях. В этом Союзе все вопросы решаются за столом переговоров, учитывается мнение каждого участника. Эго должен был быть Союз равных, имеющий свой координационный орган по принципу ЕЭС. Единый рынок труда и капитала, отсутствие таможенных и других ограничений… Эти идеи были созвучны настроениям представителей союзных республик.
Судя по уже приводимым ранее высказываниям, упрекающим «500 дней» в антисоюзности, следует все же привести очень доступное, доходчивое сравнение, которое рассказал работающий в президентской группе министр экономики Латвии Я. Аболтинь: «Нам все время указывают на интеграцию в Западной Европе, забывая, что там объединяются свободные хозяева. У нас в одном районе решили разделить убыточный колхозный сад. Сначала думали, что не найдется желающих его взять, но когда стали с аукциона продавать право на аренду, стартовая цена на участки выросла в 4–5 раз. И после этого понадобилось всего пять минут, чтобы новые хозяева объединились в кооператив для совместного решения тех вопросов, которые не под силу каждому в отдельности. Но только после того, как люди стали хозяевами». И программа «500 дней» была рассчитана на то, что республики будут суверенными государствами, то есть хозяевами.
Союз Н. Рыжкова — это принцип соподчинения, на протяжении 70 лет скреплявший все республики. Это все те же приказы и команды, переговоры и равноправие воспринималось как кощунство. «Если все будет разорвано на 15 республиканских рынков, — говорил Н. Рыжков, — да еще есть 16 автономных республик, тогда программа, которую мы делаем, не годна. Но в эту платформу мы закладываем именно этот принцип — союзное государство». Однако на этой платформе не всем было уютно. Как раз в то время, когда обе команды дружно шли в разные стороны, отчаянно отстаивая свою точку зрения, в Москву приехали представители автономных республик. Буквально ошарашенные проектом новых цен, они пришли к невеселому выводу: как бы ни работал, останешься банкротом.
Такая неуклюжая экономическая политика провоцировала эмоциональное напряжение агрессии по отношению к самому факту существования Союза, которая неизбежно рано или поздно должна была разрушить СССР.
Г. А. Явлинский изначально занял вполне определенную позицию по отношению к Союзу. Его девиз — взаимопонимание и взаимовыгодное сотрудничество. 5 апреля 1998 года в телепередаче «Итоги» уже ушедший в отставку В. Черномырдин сказал про Явлинского, что он «упертый». Да, он действительно уже не один год настаивает на создании Экономического сообщества. Он мечтает возродить Союз на качественно новом уровне — по принципу ЕЭС. И переубедить его здесь никто не может.
Однако в то время, когда Григорий Алексеевич находился в США, где проходила экспертизу его программа, в Москве парламент СССР обсуждал «Основные направления» Н. Рыжкова, не исключавшего возможность отставки, если программа будет отвергнута. Это вынудило М. Горбачева пойти на компромисс. Н. Рыжкову было предложено поработать над соединением программ. Это же решение принял и Верховный Совет СССР. При этом никого не смутило, что перед этим так же единодушно была одобрена и программа «500 дней».
Под давлением Правительства СССР, возглавляемого Н. Рыжковым, программа «500 дней» была отклонена Верховным Советом СССР в октябре 1990 года. Ключевую роль сыграло изменение позиции Горбачева, переставшего поддерживать проект. Атаки на «500 дней» были связаны не столько с набором мероприятий по стабилизации экономики или с приватизацией, сколько с политическими соображениями. Заявлялось, что подписание экономического договора исключит возможность договора политического, потому что республикам будет уже больше ничего не нужно от Центра, а следовательно, и Президента СССР.
Григорий Алексеевич узнал о том, что наверху принято решение объединить обе программы, когда находился в Америке. Журналист газеты «Известия», бывший тогда с ним, так описывает это:
— 22 или 23 сентября я спросил Явлинского, что он будет делать, если союзный парламент не одобрит программу и Россия не сможет ее выполнить. В то время подобный поворот событий казался невероятным: Президент высказался в ее поддержку, Верховный Совет России одобрил убедительным большинством голосов, сам этот разговор происходил в Вашингтоне во время международной экспертизы «500 дней», которая была достаточно критичной, но в целом позитивной.
— Уйду в отставку, — последовал ответ.
Через день информационные агентства Москвы принесли сообщение из Москвы: все программы, которые обсуждались на тот момент Верховным Советом СССР, одобрены. Парламент также поручил сделать из трех программ одну и представить результат на новое обсуждение…
— Я ощутил себя боксером, — вспоминает Г. Явлинский, — который вышел на ринг, определенным образом подготовившись и рассчитав силы. Выиграл первый раунд, второй, а в середине третьего ему объявили, что это не любительский бокс, а профессиональный и впереди еще не полраунда, а двенадцать. Чтобы продолжать состязание по правилам и на условиях, которые были применены по ходу дела и к которым не был вполне подготовлен, нужно было вновь и очень серьезно пересмотреть ситуацию» [44]Бергер М. Кому они нужны, светлые головы? // Мегаполис-Экспресс. 1991. № 2. С. 8–9.
.
Г. А. Явлинский еще пытался защитить программу. Выступая с докладами на сессиях, старался убедить и доказать… То же самое пытался делать и С. Шаталин. Но фактически еще до окончания обсуждения, бурно переживаемого парламентом, уже началась реализация «Основных направлений». В частности это касалось повышения цен. «Таким образом, — говорил на очередном парламентском обсуждении Г. Явлинский, — все, что было обещано разработчиками программы «500 дней» в плане поддержания уровня жизни и других важнейших моментов, не может быть выполнено. Поскольку я считаю себя одним из авторов программы, прошу принять мою отставку».
Понимая, что политическое руководство СССР и России не собирается всерьез проводить экономические реформы по какой бы то ни было конкретной программе, что между ними идет схватка, в которой экономика России лишь разменная карта, в октябре 1990 года Г. Явлинский подал в отставку с поста заместителя председателя Совета Министров России.
По поводу отставки Явлинского развернулись целые дебаты в парламенте. Его называли предателем, внедренным кем-то, чтобы втянуть российское правительство в авантюру… Роль защитника пришлось взять на себя И. Силаеву: «Знаю, что он стоял у истока не только этой программы, но и у истока союза Горбачев-Ельцин, вдохновившего и россиян, и весь советский народ».
Отставка была принята не сразу. Его отпустили только 31 декабря 1990 года. Вместе с ним ушли Михайлов, Задорнов и другие, работавшие над программой «500 дней» и пожелавшие и впредь оставаться с Г. А. Явлинским. Они все вместе стали работать в ими же самими созданном Центре экономических и политических исследований (ЭПИЦентре). Они продолжали развивать свои идеи в надежде, что рано или поздно эти идеи будут востребованы обществом. Кроме того, Григорий Алексеевич остался, если так можно выразиться, советником (без зарплаты) Председателя Совета Министров РСФСР. В конце ноября — декабря Григорий Алексеевич и его группа работали над проектом законодательства и пакета документов о приватизации. Но это тоже осталось невостребованным.
С. Шаталин сказал, что «500 дней» — это новая социально-экономическая и политическая система. «В ней не было «старого места» старым КПСС, КГБ, ВПК… Отказ от «500 дней» — это Ватерлоо Горбачева».
Шипение в спину по поводу отставки раздается и сейчас: «Мода на Явлинского покоилась как на политической конъюнктуре, так и на некоторых константах русского национального характера. Когда демократы разочаровались в Горбачеве, провал программы Явлинского, понятно, явился для них удобным поводом для того, чтобы бросить упреки в адрес Горбачева в боязни радикальных реформ, в политической трусости. Дескать, принял бы он программу «500 дней» и прогресс стране был бы обеспечен. Явлинскому удалось выставить себя в глазах многих людей — и опять же с помощью средств массовой информации — не неудачником, каким он на деле оказался, предлагая обществу утопические программы, а экономистом-новатором, отвергнутым косными властями».
Сложность заключается в том, что по традициям советских времен отвергнутые идеи воспринимались обществом как ложные или утопические. Единственно верными всегда были те, что принимали высшие государственные органы. Преобладал принцип: все что делается — делается правильно. Люди в большинстве своем привыкли видеть в действиях руководства предопределенность свыше и не то, чтобы не критиковали решения генсека, президента, а просто не проводили разницу между идеями и действительностью. Приведу еще одну цитату этого же политолога: «По-моему Явлинский до сих пор так и не уяснил себе, что будь программа «500 дней» выполнена самим Кейнсом и одобрена Франклином Рузвельтом, Горбачев все равно не взялся бы реализовать ее в силу существующего тогда соотношения сил в правящих кругах, да и, боюсь, настроений в обществе тоже».
Не могу с этим согласиться. Общество как раз поддерживало программу «500 дней». Так, например, 16 сентября 1990 года в Москве состоялся многочисленный санкционированный митинг с требованиями отставки союзного правительства и в поддержку программы перехода к рынку «500 дней». А соотношение сил в правящих кругах — да, было весьма неблагоприятно для осуществления программы. Ельцин, идентифицировавшийся с символами демократии, а также программой Явлинского, был в ту пору озабочен утверждением российских органов власти как приоритетных. М. Горбачев был озабочен проблемой удержания власти и конвергенцией двух систем.
Может быть, Григорий Алексеевич действительно был не прав, когда ушел в отставку? Ведь воплотить идеи в жизнь не менее важно, чем создать их. Обратимся еще раз к рассуждениям и доводам Явлинского, которые он привел в диалоге с журналисткой И. Демченко.
— Григорий Алексеевич, после того, как вы подали в отставку с поста зампреда РСФСР, у вас было много лестных предложений. Вы выбрали статус «советника без зарплаты» российского премьера И. Силаева. А с месяц назад дали согласие на участие в Высшем экономическом совете Казахстана. Означает ли это, что вы разочаровались в политике, проводимой российским руководством?
— Я считаю, что работа с любой республикой в области подготовки экономической реформы — это и есть работа с Россией. Единое рыночное пространство, единство принципов в подходах, единство принимаемых законов — это же все не просто слова, это действительно необходимые предпосылки для реформы… Недавно я уже говорил в телевизионной передаче: защищать интересы республик и их жителей нужно не по географической карте для 5 класса. Не говоря уже о том, что интересы населения Казахстана мне не менее дороги, чем жителей РСФСР и любой другой республики.
Если пригласят — а переговоры на эту тему идут со многими республиками, то я с радостью приму участие в работе в любой республике и в любой другой форме. И так, я уверен, сделает сейчас каждый экономист. Нужно работать, и все.
Тут препятствием могут быть только физические возможности. Но я не один, нас целая команда. И в Казахстане я работаю не просто «как Явлинский», а как руководитель межреспубликанского Центра экономических и политических исследований. Для подготовки реформы нам необходимы контакты с большинством, а лучше бы со всеми республиками.
И еще одно ограничение вызвано моими личными представлениями о морали и нравственности проводимой политики. Если я политику не разделяю или не понимаю, то участвовать в ней не могу. Я бы посоветовал принять программу реформы.
— Но это же не зависит от республик.
— В экономическом смысле не зависит, а в политическом зависит. Просто надо перестать бороться за вагоны, мифические суммы из мифического союзного бюджета или влияние на КГБ и начать требовать проведения собственно экономической реформы. Это как раз в силах республик и всего общества.
— Но если центр так важен, почему вы сами не согласились работать в союзных организациях, когда вам предлагали?
— Меня приглашали работать после того, как была отвергнута программа «500 дней», были приняты «Основные направления», состоялись решения в области повышения всех видов цен и так далее. Я предлагал пойти в одном направлении, с этим не согласились и позвали меня в другую сторону. Мне туда не надо, я полагаю, что там тупик. И компанию, в которой предлагается идти, мы все тоже неплохо знаем.
— Значит, Вы считаете невозможным сотрудничать с правительством?
— Нельзя бесконечно тешить себя иллюзиями, что можно опять кого-то уговаривать на проведение экономической реформы такого масштаба, как нам необходимо. Была какая-то надежда на то, что предложенную программу может воспринять Рыжков… Совсем иное дело Павлов. Это финансист от начала до конца, то есть специалист как раз в той сфере, где у нас едва ли не самый крупный развал. Кроме того, Павлов принял ситуацию уже в том виде, в каком она сейчас есть, и с тех пор, если не считать нескольких небольших импровизаций, ничего не произошло. Он должен сам знать, что ему делать, раз дал согласие стать премьер-министром.
Я считаю, что общество не только имеет право — оно обязано требовать от центральных органов власти отчета о характере проводимой экономики. Иначе без перспективы мы будем без конца попадать в тупик. Разве возникло бы столько проблем с референдумом (имеется в виду референдум по поводу СССР), если бы вопрос о сохранении Союза как обновленной федерации сопровождался практически осуществляемыми мерами стабилизации?
Надо понимать, что мы сейчас оказались не просто в очень тяжелой или кризисной ситуации — мы оказались в уникальном по напряжению катаклизме. Важнейшие этапы, которые человечество прошло за последние 300 лет новой и новейшей истории, сошлись, по ряду причин, у нас сегодня. Это и борьба за гражданское общество, и национально-освободительное движение, и преодоление бюрократизма, и подъем различных течений, и крестьянский вопрос.
Мир тратил на это столетия, а мы проходим почти одномоментно. Поэтому я бы предложил меньше тратить сил на поиски виноватых, а больше — на поиск выхода из кризиса [50]Известия. 1991. 18 марта. С. 3.
.
Вряд ли он имел возможность как-либо воздействовать на ситуацию, если бы и остался на посту зампреда. Я, тем не менее, не считаю его идеи утопическими. Наоборот, полагаю, что и мне лично, и многим другим людям, привыкшим жить на зарплату, было бы легче, если бы была принята его программа. Это доказывают и последующие события, развернувшиеся после заявления Явлинского об отставке. Уже вскоре после этого работа по объединению программ была завершена. От альтернативного «Основным направлениям» содержания программы осталось только название — «500 дней», исчезла и подпись Г. Явлинского. Теперь о программе «500 дней» говорили исключительно как о программе С. Шаталина. Упоминали впоследствии и Джефри Сакса, который вообще никакого отношения к программе не имел. Все это привело к тому, что С. Шаталину пришлось во всеуслышанье заявить об авторстве Явлинского. В высших эшелонах власти пытались провести реализацию программы «500 дней», в которой уже ничего кроме названия не осталось, по принципу: отряд не заметил потери бойца. Как показало будущее, «Яблочко-песню» Явлинский поет сам.
Зачем нужна была такая акробатика, облачившая «Основные направления» в рыцарские доспехи отвергнутого оппонента? Или все же настроение и ожидание большинства населения были сориентированы на «500 дней»? Так или иначе, но опрос общественного мнения показал, что многие люди морально подготовились к повышению цен. При этом почему-то упускалось из виду, что опрошенные, как и подавляющее большинство населения, предполагали, что это мера временная — год-два и все образуется.
22 октября 1990 года Л. Абалкин, А. Аганбегян, С. Шаталин провели пресс-конференцию для советских и иностранных журналистов: «Если же представить, что указы Президента будут ратифицироваться всеми республиками, страну ожидает хаос, а экономику — развал. Совет Федерации России высказался за вертикальную схему отношений внутри республики. Но такое же право должно быть обеспечено и центру по вопросам его компетенции — финансы, кредитная политика, процентные ставки, банки».
Несмотря на то, что Григорий Алексеевич подал в отставку и идеи его остались невостребованными, к реализации программы под названием «500 дней», по сообщениям прессы, планировалось приступить с 1 октября 1990 года. Но 1 октября Председатель Совмина РСФСР И. Силаев, выступив в телепередаче «Время», объявил другой срок — 1 ноября.
1 ноября 1990 года было объявлено, что Россия начала реализацию программы стабилизации экономики и перехода к рынку, рассчитанную на 500 дней. Накануне на сессии Верховного Совета РСФСР было заявлено о готовности правительства РСФСР к проведению программы. Явлинский тоже был на том заседании, но не выступал. На вопросы журналистов отвечал, что одной из самых трудных задач для руководства и населения страны, по его мнению, будет борьба с нарастающей инфляцией. «Людям надо будет расставаться, — говорил журналистам Григорий Алексеевич, — с надеждой на социальные гарантии государства».
Пожалуй, его отставка не входила в планы Б. Ельцина или М. Горбачева. Он не захотел играть приготовленную для него роль. Теперь получалось, что не на кого будет свалить вину за неудачу, вызванную якобы реализацией программы «500 дней». Впоследствии он прокомментирует это так: «Подготовили мы с Михайловым и Задорновым такую штучку (программу «500 дней». — Прим. авт.). Дали почитать Фильшину, тот снял копию, отдал Бочарову, Бочаров — Ельцину. Ельцин пригласил меня осуществить эту программу. Потом стало ясно, что ни Ельцину она всерьез не нужна, ни Горбачеву, ни Силаеву. Им нужен только флаг, миф про то, что через 500 дней наступит райская жизнь. И тогда я сказал: не буду вашей туфтой заниматься, идите в баню!»
Дело в том, что прецеденты разработки программ, альтернативных тем, что создавались в «бункере» Н. Рыжкова, были и прежде, но никто и никогда не посылал в баню соответствующих должностных лиц, не заявлял об отставке, не хлопал дверью.
Г. А. Явлинский не мог противостоять решениям, принятым Верховным Советом СССР и РСФСР, а роль свадебного генерала его не устраивала. Заявлением об отставке он бросил вызов. Обскурантизм всех этих перипетий в том, что у вышедших на поединок был разный вид оружия. У Г. Явлинского — боксерские перчатки, у его оппонентов — огнестрельное оружие. На одной стороне стоял экономист с группой таких же, как и он, ученых, на другой — люди, имеющие реальную власть. Их победа была предопределена по политическим соображениям. Он мог только убеждать стоящих у власти не повышать цены… Он не мог этого запретить. И цены повышались, потому что у его оппонентов были в руках рычаги управления. «500 дней» не вдохновила М. Горбачева, он не был готов идти так далеко, в его планы не входило изменение системы. Б. Ельцин оказался более прагматичным и, идентифицировавшись с демократическим движением, требовавшим и ожидавшим кардинальных перемен, получил довольно-таки высокие политические дивиденды.
Что же из этого извлек сам Г. А. Явлинский? О его программе узнали в стране и за рубежом. Была сформирована перспективная альтернатива, которая, судя по откликам как доброжелательным, так и гневным, продолжающимся до сих пор, еще не потеряла своей актуальности. Она была поддержана широкой общественностью. Но настроения общества умело были направлены на поддержку повышения цен и тому подобных мероприятий «Основных направлений».
Результатом того, что о его программе узнали за рубежом, явилось официальное приглашение Госдепартамента США на заседание совета «большой семерки» со статусом участника. Если уж говорить о статусе, то к «большой семерке» более подходили по рангу М. Горбачев или Б. Ельцин. Но приглашение сделали не им, а Г. А. Явлинскому, признав тем самым его приоритет.
Кстати, в связи с этим вспоминаются результаты социологических опросов. Странно, что потенциальные избиратели, то есть опрошенные, не обращают особого внимания на взгляды Явлинского, но часто повторяют по ассоциации с его именем слова: «ум», «образованность». Это же заметили и представители «большой семерки». Что же касается не респондентов, а политологов, то здесь все наоборот: «Во-первых, полагаю в этом (в завышенной самооценке. — Прим. авт.) виноват еще М. Горбачев. Михаил Сергеевич, давая свое «добро» на поездки Явлинского в США, держал в уме свои цели — например, заигрывание с более радикальной частью реформаторов, демократией». Однако для этой поездки вовсе не требовалось «добро» М. Горбачева. Представителей «большой семерки» не смущало, что Григорий Алексеевич уже не занимал пост зампреда Совмина России, а также то, что они своим приглашением «обошли» первых лиц СССР и РСФСР. А вот позже, уже после того, как получит поддержку ученых мужей из «большой семерки», Явлинский действительно будет поддержан и М. Горбачевым. Впрочем, опять ненадолго.
Выступление Г. А. Явлинского очень заинтересовало участников заседания. Появляется идея разработки новой совместной программы. Вернувшись в Москву и заручившись поддержкой М. Горбачева и Е. Примакова, Г. Явлинский приступает к разработке программы «Согласие на шанс». Большая часть программы, охватывающая политические и экономические проблемы СССР, выполнена в ЭПИцентре. Далее Г. Явлинский отправляется в соответствии с договоренностью с американскими коллегами в Гарвардский университет. Здесь совместно с американскими специалистами под руководством профессора Г. Аллисона разрабатывается та часть программы, которая касается помощи развитых стран Западной Европы и США, которую предполагалось оказать СССР в период реформ, а также условия, на которых она оказывалась.
Эта программа вызвала аплодисменты многих людей и у нас, и за рубежом (Буш, Коль, Валенса, Миттеран, в нашей стране Примаков, Яковлевы, Шаталин, Шеварднадзе…).
В июле на очередной встрече «большой семерки» эта программа должна была обсуждаться с участием М. Горбачева. Однако поддержка М. Горбачева к тому времени уже иссякла. Но тем не менее, на мой взгляд, было бы неправильно видеть виновником одного лишь М. Горбачева. Все намного сложнее. Это было бы слишком примитивное объяснение. Более точно понять причину неприятия новой программы Явлинского можно, лишь проанализировав изменения, которые произошли за это время (с весны до лета 1991 года) в СССР.