Явлинский родился во Львове 10 апреля 1952 года. Это была обыкновенная советская семья: мама, папа и двое детей (через пять лет родился младший брат Миша). Машины и дачи не было. Мама всю жизнь работала в Лесотехническом институте — преподавала химию. Папа возглавлял приемник-распределитель. Он и сам, рано лишившись родителей, познал горький вкус жизни беспризорника. Судьба хранила его. Он попал к А. С. Макаренко. Антон Семенович писал об Алексее Явлинском, что из него «все равно ничего не выйдет», уж очень он был свободолюбивый и испорченный. Но в данном случае великий педагог ошибся. Алексей Григорьевич — единственный из его воспитанников, который пошел по его стопам и всю свою жизнь посвятил работе с беспризорниками. В музее А. С. Макаренко в Москве есть стенд, посвященный Алексею Григорьевичу Явлинскому. Пожалуй, о нем можно было бы написать отдельную книгу, а здесь только краткая биографическая справка, данная его сыном Григорием Алексеевичем. «Отец пошел на войну рядовым горнострелковой артиллерии. Участвовал в Керченском десанте, воевал в Крыму, дошел до Праги. Закончилась война и старший лейтенант Алексей Явлинский поселился во Львове. Здесь он познакомился с мамой. Мама закончила университет с красным дипломом. Когда мама собиралась за отца замуж, ей говорили: «Как ты на это решаешься? Ведь он едва не по слогам читает, не умеет толком писать». А она отвечала: «Да, он не очень грамотный, но это очень благородный человек. Мужчина должен быть благородным». Отец пошел учиться. После вечерней школы закончил два факультета: исторический и юридический, получил диплом Высшей школы МВД. В первое время по поводу учебы мама на него «давила», а потом он сам разохотился: историю древнего мира знал и рассказывал так, как будто жил в Шумерах и в Греции. Его во Львове знали все. Тридцать пять лет, до самой смерти в 1981 году, он проработал с беспризорниками». «Когда в 1980 году решением Политбюро все эти учреждения были отданы МВД, в его жизни наступил очень тяжелый год, который закончился тем, что после очередного разговора с министром внутренних дел Украины отец умер. Он десятилетиями собирал учителей, которые могут работать с беспризорниками, а вместо них пришли солдаты с автоматами».
Отец имел очень большое влияние на Григория. Григорий Алексеевич боготворил его. Невольно вспоминаются слова, сказанные маленьким Моцартом о том, что вначале был Бог, а потом — папа. Григорий во всем старался быть похожим на отца. Вспоминая о нем, он говорил, что отец был человеком бесстрашным, он никогда и ничего не боялся. Все, чего он добился в жизни, он добился своим трудом.
Есть ли общее в характере отца и характере старшего сына? Наверное, все же есть. Особенно, что касается свободолюбия. Григорий очень хорошо учился в одной из престижных школ города. Но после восьмого класса, несмотря на отчаянные возражения всех своих родных и друзей, вдруг ушел из школы. И так всегда. Он долго обдумывает, советуется, но решение принимает сам и уже никто не может изменить принятое решение.
Однако судьба — это не только характер, но и случай. Одной из причин того, что он оставил школу, послужил случай, произошедший с ним, когда ему было десять лет. Впоследствии он часто вспоминал об этом, как о случае, во многом определившем его судьбу: «Когда мне было лет десять, мама мне дала деньги на футбольный мяч. Держу в кулаке две трешки, ищу мяч и вижу цену: восемь рублей тридцать копеек. Можете представить, как я расстроился! Шел домой и думал: ну почему мяч стоит не шесть рублей, не пять, а именно восемь тридцать? И вдруг этот вопрос вытеснил из головы неудачу с покупкой. Остановился у одной витрины, у другой… Почему велосипед стоит двадцать семь рублей, коляска — восемнадцать, а буханка хлеба — 12 копеек. Почему? Кто-то знает настоящую цену или просто сам взял и придумал?
Я прибежал с этими вопросами к деду, но даже он не смог мне на них ответить: «Какая разница, кто это придумал. Ты лучше подумай, как эти деньги заработать». Позже я узнал, что вопрос о цене во всех экономических теориях и системах самый главный. И тот, кто знает на него ответ, становится великим ученым, либо великим финансистом».
Долго не мог устроиться на работу. Наконец стал экспедитором — сопровождал почту. Потом учеником слесаря. Получил разряд. Сейчас вообще-то трудновато совместить образ кандидата экономических наук, лидера думской фракции и образ слесаря. Недаром говорится, пути господни неисповедимы. Параллельно со «слесарным» обучением он закончил вечернюю школу и поехал в Москву — поступать в институт народного хозяйства имени Плеханова. Поступил. Начал исследовать полюбившийся с детства вопрос о ценах под руководством мудрых педагогов. Однако учеба не мешала ему, как и в беззаботные школьные годы, ходить на танцы, увлекаться, любить. Результатом чего явилась женитьба на самой красивой девушке по имени Елена. Сейчас у них два сына: старший уже закончил МГУ (физик-ядерщик), младший — учится в школе. Они живут примерно так же, как жили его родители: машины и дачи не имеют.
Как он воспитывает детей? Судя по его высказываниям, интервью, идеалы, на которых воспитывался, он сам, сосредоточились на понятиях «отечество», «воля к культуре»… Они — его дети — живут уже совсем в другом мире и даже в другой стране: не в СССР, а в России. У Григория Алексеевича очень болезненное чувство вызвал распад Союза: «Мы должны это знать про себя, мы должны знать, почему нам так плохо. Я не хочу, чтобы мои дети, русские мои дети, опять столкнулись с проблемой потери родины. Я это сам пережил. В прошлом году меня лишили родины, не больше не меньше (причем не в том смысле, что выслали, это был бы пустяк), мне просто сказали: а матери у тебя и не было. Это вообще было имперское чудище. И когда меня пугают моей матерью, я говорю: тебе ли меня учить? Я-то знаю, какое это было чудище. Ты не знаешь, ты в книжках прочитал, в газетах, а я знаю. Я ее все равно люблю. Но мне объясняют, что у меня вообще не было никакой родины в СССР. А я мужчина, я должен знать, где мои корни и что — в случае необходимости — я должен защищать».
Конечно, я тоже сожалею о распаде Советского Союза, но в этой цитате я не согласна с высказыванием Григория Алексеевича: «Мы должны знать, почему нам так плохо». Знать-то хорошо бы. Но вот насчет слова «нам»… Пожалуй, ни для кого не секрет, что плохо сейчас далеко не всем. Есть люди, которым сейчас, наоборот, хорошо. Кто-то строит себе шикарный особняк и отдыхает на Кипре. А если есть люди, которым плохо, то это, дескать, их проблемы. Наш бывший премьер Сергей Кириенко, как стало известно из телепередачи «Герой дня», еще в юности устраивал деловые игры под названием: «Если ты умный, то почему бедный?». С этой точки зрения я, увы, абсолютная дура. Но, слава Богу, это только с точки зрения С. Кириенко и ему подобных. Я не ставлю знак равенства между словами «умный» и «богатый». Кроме богатства есть еще и другие символы: Родина, Честь, Человеческое Достоинство… Потому-то я и обратилась к имени Григория Алексеевича Явлинского, что, на мой взгляд, ему чужд дух утилитаризма. Ну, может быть, не совсем чужд, однако не это составляет его суть. Не знаю, ошибаюсь я или нет. Мое мнение очень субъективно. Но еще никто не ответил на вопрос: «Что есть истина?» И порой в субъективном восприятии больше правды, чем в самых объективных исследованиях.
В жизни Явлинского периоды высочайшего подъема чередовались с периодами упадка и забвения, всеобщее восхваление сменялось злобным улюлюканьем. Но он никогда не переставал напряженно мыслить и искать. Будучи отстраненным от активной общественной и государственной деятельности, он создает Центр экономических и политических исследований. Его прогнозы приносят ему высокие политические дивиденды, потому что они сбываются. В 1993 году его рейтинг был самым высоким, позади остался даже Ельцин. Пожалуй, его можно считать представителем русской интеллигенции, которая вечно ищет какую-то свою особую правду. Попытка разобраться в том, кто же такой Г. А. Явлинский, оказалась бы тщетной, если бы не было одновременно и характеристики среды, в которой он живет, анализа событий, повлиявших на формирование его мировоззрения. Однако главную цель я вижу не столько в характеристике среды, сколько в характеристике его реакции на среду.
В телепередаче «Герой дня» 25 марта 1998 года Г. А. Явлинский, в разговоре о кандидате на пост премьера страны С. Кириенко, сказал, что, когда мы обсуждаем политические фигуры, мы должны вспомнить о каком курсе, о каких направлениях идет речь. Безусловно, что и в этой книге нельзя обойтись без программы «500 дней» и «Согласие на шанс», без анализа главных направлений думской фракции, которую он возглавляет. И все же, наверное, главное не в этом. Мне интересно понять человека, претендующего на роль президента. Смею надеяться, что в его сердце кроме экономических формул и графиков, кроме политических лозунгов есть еще и нечто более близкое и понятное людям, например, любовь, радость, способность к состраданию.
Больше всего меня волнует — смогу ли я написать о нем правду? Когда я приступила к работе над книгой, я не предполагала, что встречусь с ним лично. Первоначальный вариант был уже написан и рукопись отпечатана. Информация, которой я пользовалась, собирая штрихи к портрету Г. Явлинского, — это газеты, журналы, его книги, телепередачи. Но что-то мешало мне сдать книгу в издательство. Не хватало живого общения с моим героем. И вдруг такая удача! Я получаю приглашение Г. Явлинского приехать в Москву.
Тщательно проверив мои документы, меня пропустили в здание Государственной Думы. Я отправилась искать кабинет Григория Алексеевича. Внутри здание Госдумы было похоже на город, разве что не было автомобилей. Магазины, кафе, киоски, аптеки… В кадках росли высокие и низкие зеленые деревья. В конце коридора на седьмом этаже я нашла «ЯБЛоко».
От встречи с Григорием Алексеевичем осталось хорошее впечатление. Многие сомнения рассеялись. Конечно, он не смог ответить на все мои вопросы, но порой взгляд, интонация, то, как человек себя держит, говорит о нем больше, чем слова. Он говорил искренне, хотя я по своей вредной журналистской привычке задавала ему те вопросы, которые знала, будут неприятны ему. Почему я это делала? Хотела лучше понять его. Пуд соли съесть времени не хватит, а на нейтральные вопросы и ответы будут нейтральные. Но, наверное, я все же где-то перешла границу, потому что он несколько смутился. А потом мы поменялись ролями и вопросы стал задавать он.
Особенно его интересовал вопрос, почему я решила писать именно о нем. Здесь одним словом не ответишь. Наверное, прежде всего потому, что мне тоже хочется понять, почему нам так трудно и плохо жить?
Невыносимо ходить по улицам, потому что там много нищих покалеченных детей, просящих милостыню. Однажды ранней весной, когда под ногами жидкая грязь и дует холодный ветер, по многолюдному Буденновскому проспекту навстречу мне шла пожилая женщина. Она не встала, а упала на колени, когда я проходила мимо, и протянула руку, как это делают нищие. Тогда на несколько месяцев задержали выплату пенсий. Мне трудно забыть ее взгляд. Порой мне кажется, что в наши дни счастливым может быть только блаженный, да разве что влюбленный, наверное, это одно и то же. Или, может быть, мы все давно уже сошли с ума? Зарплату годами не платят и требовать ее, говорят, нельзя. А кушать-то что? Переехать в другой город — не пропишут, а без прописки не устроишься на работу. Я не понимаю этого. Я не вижу смысла во всех этих «странностях» вроде задержек пенсий и зарплат, всеобщего хаоса и безысходности.
Поэтому так напряженно всматриваюсь в лица ведущих политиков, которые вершат судьбы россиян, вслушиваюсь в их слова, в интонации голоса, пытаюсь понять, кто же из них сможет остановить этот неумолкающий хор стона и боли?
Я не хочу писать о Г. А. Явлинском только хорошее или только плохое, но хочу понять его со всеми его противоречиями, метаниями из стороны в сторону. Не собираюсь ни осуждать его, ни оправдывать, но максимально приблизиться к тому, что составляет суть этого человека, к его сокровенным помыслам и мечтам. После поездки в Москву, несмотря на катастрофически быстро приближающееся время сдачи рукописи в издательство, я переписала ее всю заново. Я поверила в него, поверила в его честность и ум. Права я или нет? Время покажет.
Явлинский — один из немногих, пришедших в политику «из ниоткуда». Вернее, он не пришел в политику, а ворвался, разрушая традиционно сложившиеся в партийно-номенклатурной среде законы иерархии. В одной из первых своих книг, изданной еще в 1982 году, Григорий Алексеевич предлагал кардинально преобразовать экономические отношения в стране. После этого им заинтересовались в КГБ и вскоре уложили в больницу, чуть было не сделав инвалидом. Из больницы он просто-напросто сбежал, случайно узнав, что предстоящая операция обусловлена не состоянием здоровья, а политическими соображениями. Но окончательно освободиться от «врачей» смог только, когда пришел к власти М. Горбачев.
Тринадцатью годами ранее нечто подобное предприняли С. С. Шаталин и ныне покойный Б. Н. Михалевский. В докладе, отправленном в Госплан СССР, они оспорили все макроэкономические индексы, бросив тень подозрения на правильность планового ведения хозяйства. Б. Н. Михалевский вскоре погиб во время путешествия на байдарке. Шаталину повезло больше — всего лишь выговор. Самортизировать удар помог президент АН СССР М. В. Келдыш, заступившийся за своих подопечных.
Девятимесячное пребывание в больнице послужило своеобразным мандатом наверх. О Г. А. Явлинском услышали, узнали о его «арестованной» антисоветской книге и пригласили в «бункер» — так между собой называли совминовский дом отдыха «Сосны», где работала группа специалистов над правительственными решениями. Затем он пробует силы на посту заместителя председателя Совета Министров РСФСР. Но скоро с громким шумом уходит в отставку, пытаясь таким образом спасти идеи, заложенные в программе «500 дней», от дискредитации. Вскоре Григорий Алексеевич разрабатывает новую программу: «Согласие на шанс». Она была создана в Центре политических и экономических исследований (ЭПИцентре), который он возглавлял. Часть работы, которая касалась взаимоотношений СССР со странами Запада и США, Явлинский заканчивает в Гарварде с профессором этого университета Г. Аллисоном. Однако и эта программа была отвергнута М. Горбачевым.
После августовского путча Г. А. Явлинский вновь оказывается в высших эшелонах власти. За четыре месяца (август — ноябрь) он успел многого добиться: подписан договор об Экономическом сообществе суверенных государств (тщательно проработаны 24 соглашения к нему). Экономическое сообщество уже приступило к работе. Этой работе помешало Беловежское соглашение, повлекшее за собой изменение политической ситуации.
Напряженность в отношениях Явлинского с отдельными представителями власти, начавшаяся после 8 декабря 1991 года, усилилась после того как «Московские новости» опубликовали аналитический материал, исследующий процесс реформирования на первом этапе, выполненный ЭПИцентром. Выступая в телепередаче «Герой дня» 25 марта 1998 г., Григорий Алексеевич мимоходом бросил: «Я знаю, как трудно заниматься политикой, когда у тебя нет должности». Имел ли он в виду 1992–1993 годы? Может быть.
Летом 1992 года он работает в Нижнем Новгороде. В 1993 году возглавляет избирательный блок «Явлинский — Болдырев — Лукин». В его жизни начинается новый отсчет времени. Остался в прошлом юноша с обаятельной улыбкой. Ему на смену пришел человек со сформировавшимся мировоззрением, с вполне определенными экономическими и политическими взглядами, установками. Впрочем, его политические установки весьма своеобразны: «И горе тому политику, — пишет Г. А. Явлинский, — который придумает какую-нибудь очередную формулу «спасения». Россия так ее перевернет, как он даже представить не сможет. И горе тому политику, который скажет, что он знает общероссийскую национальную идею. Из этого ничего не выйдет. Настоящий политик, он должен слушать шаги Господа и следовать за ними… Что касается экономической идеи, то, извините, пожалуйста, что я так говорю, но я действительно знаю, в чем главная проблема нашей страны — это бедность. Не будет большинство людей в России жить бедно, не будет этого ежедневного давления нищеты на мозги — у нас с вами будет другая страна. Поэтому главной целью является борьба с бедностью. Потому что тогда можно будет что-то сделать. Никакие реформы вы не проведете до тех пор, пока в России такой масштаб бедности. Невозможно оставить все так, как есть. И, проводя реформы, надо понимать, что именно это главная цель, а не какие-то «показатели». Невозможно бросать страну в еще более глубокую нищету, чтобы якобы достичь чего-то, что потом само собой начнет работать».
С 1993 по 1998 годы возглавляемая им фракция последовательно отстаивает демократические принципы, выступая не столько против лично Б. Ельцина или кого-то еще, сколько против режима, предлагая свои идеи и программы. Благодаря этому наше общество начинает постепенно понимать, что оппозиция имеет право на жизнь, что несогласие с проводимым политическим курсом вовсе не тождественно преступлению. У «Я БЛока» уже создана целая сеть территориальных организаций. Будем надеяться, что «ЯБЛоку» и дальше удастся удерживать рубежи и укреплять фундамент демократической оппозиции. Правда, дело это не из легких. Наше общество больно нетерпимостью, да и верхи, осуществляющие мудрое руководство, тоже не безгрешны. Невольно вспоминается четверостишие, за которое тогда еще юный поэт Н. Коржавин отправился в заключение:
То, что политики отнюдь не безгрешны, а в коридорах власти давно не проветривали, Явлинский заметил очень скоро. Свои первые наиболее яркие впечатления от пребывания в политической кухне он описал с присущей ему самоиронией. Григорий Алексеевич сравнил себя с человеком, случайно оказавшимся босиком в общественном туалете, причем не в том, где чисто, а в том, где грязно — на Казанском вокзале.
Хочется немного отойти от вони и от боли и помечтать, а что если… Хочется познакомиться поближе с людьми, от которых зависит так много. Наша страна в тяжелейшем кризисе. Не за горами 2000-ный год, когда нам придется решать вопрос о том, кто будет президентом, надо сделать правильный выбор.