Как уже говорилось, 1 июля 1941 года приказом Ставки ВГК в состав войск Западного фронта включались 19, 20, 21 и 22-я армии, которые разворачивались вдоль Днепра и Западной Двины. Эти объединения составляли второй стратегический эшелон и по предвоенным планам большая часть из них (19, 21 и 22-я армии) должна была развернуться на Украине, и лишь 20-я изначально предназначалась для западного направления. Однако прорыв немецкой группы армий «Центр» и разгром основных сил Западного фронта вынудил советское руководство срочно перебросить эти объединения в Белоруссию. Кроме того, командующим Западным фронтом 2 июля назначили наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С. Тимошенко (вступил в командование с 4 июля), сменившего на этом посту генерала А. Еременко (последний, в свою очередь, 30 июня сменил генерала Д. Павлова, позже арестованного и расстрелянного).
Вид на крышу уничтоженного внутренним взрывом КВ-1. Хорошо виден двигатель, так как крышка моторно-трансмиссионного отделения сорвана взрывом (ЯМ).
В начале июля 1941 года произошли изменения не только в составе Западного фронта, но и в противостоящей ему группе армий «Центр». 3 июля 2-я танковая группа генерал-полковника г. Гудериана и 3-я танковая группа генерала г. Гота были объединены в 4-ю танковую армию, командующим которой стал генерал-фельдмаршал г. Клюге. Новое объединение предназначалось для более тесной организации взаимодействия обеих групп при нанесении удара через Смоленск на Москву. В первых числах июля немецкие танковые соединения, завершив операцию по окружению советских войск под Минском, перешли в наступление на Смоленском направлении. В результате, спешно перебрасываемые в полосу Западного фронта армии второго стратегического эшелона вынуждены были вступать в бой практически «с колес».
Так, 3 июля 1941 года 20-я танковая дивизия 3-й танковой группы немцев взяла Лепель и двинулась к Витебску, а части 2-й танковой группы форсировали Березину у Борисова и наступали на Оршу. Таким образом, части 4-й танковой армии немцев создали прямую угрозу Смоленску.
На данном направлении, между Витебском и Оршей, занимала оборону 20-я армия генерал-лейтенанта П. Курочкина, переброшенная из Орловского военного округа. Реки Днепр и Западная Двина текут здесь с востока на запад, параллельно друг другу, образуя своеобразный коридор. У Орши Днепр поворачивает почти под прямым углом на юг, а Двина у Бешенковичей (50 километров западнее Витебска) — на северо-запад. Этот коридор был весьма удобен для наступления 4-й танковой армии на Смоленск — никаких крупных водных преград на ее пути не было. К 4 июля 1941 года в составе прикрывавшей это направление 20-й армии имелось 10 стрелковых дивизий и 7-й механизированный корпус, на котором стоит остановиться особо.
7-й мехкорпус относился к мехкорпусам первой волны и был сформирован в Московском военном округе (МВО) летом 1940 года. В его состав вошли 14, 18-я танковые, 1-я моторизованная дивизии, 9-й мотоциклетный полк, 251-й отдельный батальон связи, 42-й отдельный моторизованный инженерный батальон и 107-я отдельная корпусная авиаэскадрилья. Основой для создания 14-й танковой дивизии послужила 55-я легкотанковая бригада на танках БТ, сформированная в сентябре 1939 года на базе 4-го танкового полка МВО. В июне 1940 года она входила в Литву и Латвию, пройдя при этом более 600 километров. 12 июля 1940 года бригада прибыла в Наро-Фоминск, где ее переформировали в 14-ю танковую дивизию.
Тот же КВ-1, что и на предыдущем фото. Скорее всего, танк был подорван экипажем, так как никаких снарядных повреждений на снимках этой машины не заметно. Видимо танк сломался или у него кончилось горючее (ЯМ).
Основой для развертывания 18-й танковой дивизий послужила 39-я легкотанковая бригада, сформированная в сентябре 1939 года на базе 3-го танкового полка МВО. Бригада участвовала в советско-финляндской войне (за бои на Карельском перешейке награждена орденом Ленина) и вводе советских войск в Прибалтику. В сентябре 1940 года 18-я танковая дивизия передислоцировалась в Калугу. 0 1-й моторизованной дивизии уже говорилось выше.
Командиром корпуса был назначен генерал-майор В. И. Виноградов. К началу Великой Отечественной войны ему было 46 лет, он являлся участником Первой Мировой и Гражданской войн. Правда, он не имел опыта командования танковыми частями — с 1932-го по октябрь 1939 года Виноградов занимал должность начальника Рязанского пехотного училища, затем командовал 61-м стрелковым корпусом. В январе 1940-го его назначили командиром 47-го стрелкового корпуса, действовавшего в составе 9-й армии на советско-финляндском фронте. Правда, в корпусе было всего две дивизии, при этом одна из них — 44-я стрелковая — еще до назначения Виноградова была разгромлена и формировалась заново. Действия велись в условиях суровой зимы, при этом дивизии главным образом находились в обороне.
7-й механизированный корпус, хотя и дислоцировался в Московском военном округе, ничем особенным не выделялся среди остальных мехкорпусов Красной Армии. Пожалуй, кроме одного — в 14-м гаубичном артполку 14-й танковой дивизии служил сын И. Сталина Яков Джугашвили. Да еще части корпуса дважды участвовали в парадах на Красной площади — 7 ноября 1940-го и 1 мая 1941 года. Наверное, несколько выделялась 1-я моторизованная дивизия, о которой говорилось выше. Она действительно часто участвовала в парадах, а также одной из первой получала новое вооружение и технику, испытания которой проводили на полигонах Алабинских лагерей под Москвой. Однако и это соединение не было укомплектовано на 100 % к штату.
Тот же КВ-1, что и на предыдущих снимках. Справа видна трасса Минск — Москва с немецкими машинами на ней, на заднем плане развилка (показана стрелкой), у которой стояли два сгоревших БТ-7М, изображенные на одном из предыдущих фото (АСКМ).
После начала Великой Отечественной войны части 7-го механизированного корпуса с 16.00 22 июня 1941 года начали переход из лагерей на зимние квартиры, где стали проводить мобилизацию по штатам военного времени. 24 июня штаб корпуса получил телефонограмму штаба МВО о выдвижении в район Вязьмы. При этом все гусеничные машины и артиллерия должны были перебрасываться по железной дороге, а колесная техника — своим ходом, по грунтовым дорогам и автостраде Москва — Минск. Уже в 17.20 24 июня из Кубинки вышла первая колонна автомашин 14-й танковой дивизии, а вечером ее гусеничная техника начала грузиться в эшелоны на станции Нара. К погрузке в вагоны 18-й дивизии в Калуге приступили еще раньше — в 13.00, а ее автоколонны двинулись в сторону Вязьмы в 4.00 25 июня. 1-я моторизованная дивизия выступила из Москвы в 24.00 24 июня, ее техника грузилась на Белорусском вокзале вечером того же дня. Штаб корпуса и корпусные части перебрасывались по железной дороге — их погрузка велась на Белорусском вокзале после отправки 1-й мотодивизии. Для обеспечения связи с колоннами, шедшими по автодорогам, следовали специально выделенные офицеры штаба корпуса.
При движении колесных машин дело шло не совсем гладко — водители автомобилей оказались не подготовлены к движению в колоннах, что приводило к сильному растягиванию последних. Кроме того, неопытность водителей приводила к большому количеству вынужденных остановок, поломок и аварий.
Примерно в 8.30 26 июня командир 7-го мехкорпуса получил распоряжение о движении частей на Смоленск, в распоряжение штаба 20-й армии. Вечером того же дня было указано место дислокации корпуса — район Мишеньки, Зуй, станции Рудня и Заольша. При этом штаб 20-й армии приказал 1-й моторизованной дивизии двигаться к Орше, где перейти к обороне.
Штаб 7-го мехкорпуса разгрузился в Смоленске примерно в 22.00 и своим ходом двинулся в указанный район. 14, 18-я танковые дивизии и корпусные части разгружались на всех станциях от Кардымова до Орши. При этом управление военных сообщений не смогло обеспечить разгрузку эшелонов необходимым оборудованием, а часть эшелонов «затерялась» и штабу корпуса пришлось их разыскивать. Дополнительные проблемы создавали и немцы, так как «все районы выгрузки частей находились под непрерывным воздействием авиации противника». Окончательное сосредоточение частей корпуса (без учета ушедшей к Орше 1-й мотодивизии) завершилось к 30 июня.
Колонна танков Pz.II из состава 18-й танковой дивизии на марше. Июль 1941 года. Передняя машина буксирует прицеп, на котором лежит бочка с горючим — это применялось немцами для повышения запаса хода своих танков. На задней части башен видны эмблемы 18-го танкового полка 18-й танковой дивизии.
Корпус имел довольно высокий процент укомплектованности — около 85 % по личному составу, 51–69 % по танкам, 75–77 % по автотранспорту, 49–57 % по тракторам и тягачам и 100 % по артиллерии (без учета 1-й мотодивизии). При этом, по автомобилям, большой процент некомплекта приходился на трехтонные грузовики (например, в 14-й танковой дивизии из положенных 773 трехтонок числилось всего 413 или 53 %), а также ремонтные летучки и бензозаправщики (в 14-й дивизии из 35 летучек типа А — 12 или 34 %, из 27 типа Б — 8 или 30 %, из 137 бензоцистерн — 87 или 63 %, в 18-й дивизии было 24 типа А, или 69 %, 10 типа Б или 37 %, 91 бензоцистерна или 66 %).
Недостаток людей и автотранспорта 7-го мехкорпуса предполагалось покрыть за счет мобилизации из военкоматов и из народного хозяйства, но до отправки корпуса это сделать не удалось. Естественно, что и позже ни людьми, ни автомобилями корпус не пополнялся. Например, еще 23 июня 1941 года 14-я танковая дивизия должна была получить 250 грузовиков из райвоенкомата (туда они поставлялись по мобилизации из народного хозяйства), однако эти машины так и не прибыли.
Количество тракторов в танковых дивизиях хотя и обеспечивало переброску орудий гаубичного артполка (в полку 24 орудия) — в 14-й дивизии имелось 32 СТЗ-НАТИ, в 18-й 27 при штатной численности 40 — но не позволяло перевести необходимое количество боеприпасов (на прицепах за тракторами). Довольно низким был процент укомплектования тягачами для эвакуации танков — вместо положенных 36 тягачей «Коминтерн» («КИН») и 8 «Ворошиловец» имелось 16 «Коминтернов» в 14-й и 14 в 18-й дивизиях. Тягачи «КИН» могли без труда буксировать танки массой до 14 т (то есть Т-26 и БТ), оснащались лебедкой с длиной троса 30 метров и были довольно быстроходными, развивая скорость по шоссе до 30 км/ч. В целом задача эвакуации подбитых и неисправных Т-26 и БТ была «КИНам» вполне по плечу, вот только было их маловато.
Состояние боевой матчасти было вполне удовлетворительным — 17 % танков имели запас хода до 50 моточасов, 29 % — от 50 до 100 моточасов, 23 % — от 100 до 150 и 31 % — 150–200. При этом в лучшую сторону выделялись БТ-7 14-й дивизии — например, 90 из них (половина всего парка) имели моторесурс 150–200 моточасов. Связано это было с тем, что эти танки находились на консервации и практически не эксплуатировались до объявления мобилизации.
Уничтоженный в бою танк БТ-7М 1-й Московской Пролетарской моторизованной дивизии. Июль 1941 года. Возможно, фото сделано в районе населенного пункта Крупки.
Что касается боевой подготовки, то 7-й мехкорпус в этом вопросе ничем не выделялся среди корпусов формирования 1940 года, пожалуй, даже уступал некоторым из них, находившимся на западной границе. Так, согласно плану боевой подготовки, планировалось к 1 января 1941 года закончить подготовку одиночного бойца в мотострелковых полках, к 1 февраля в танковых и артиллерийских (речь идет о призывниках 1940 года), к концу апреля закончить сколачивание танкового экипажа, к 15 июня подготовку танкового взвода, а затем уже переходить к сколачиванию батальона, полка и т. д. В сентябре 1941 года планировалось провести большие учения с выводом матчасти в поле. По понятным причинам сделать этого не удалось. Кстати, подготовка командиров танков сдерживалась недостаточным количеством выделяемых для боевых стрельб снарядов, а механиков-водителей — лимитом на топливо. Правда, в ходе подготовки к парадам на Красной Площади 7 ноября 1940-го и 1 мая 1941 года два батальона 14-й танковой дивизии проходили дополнительную подготовку по вождению танков, но эти занятия носили несколько однобокий характер. Кроме того, корпусу не хватало учебных пособий, учебников и наставлений, полигонов и стрельбищ. В результате к началу войны большинство механиков-водителей и командиров машин имели довольно небольшой опыт вождения и боевых стрельб.
Положительным моментом было то, что среди командиров 14 и 18-й танковых дивизий имелось большое количество участников советско-финляндской войны и боевых действий у реки Халхин-Гол. Многие из них были награждены орденами и медалями. Были среди командиров и настоящие асы танкового дела, занимавшиеся подготовкой молодого пополнения — например, старший лейтенант Скворцов (27-й танковый полк 14-й танковой дивизии), служивший в Красной Армии с 1932 года. К началу войны он подготовил не одну сотню танкистов, имея при этом опыт вождения более 700 часов. В плане подготовки командиров в лучшую сторону выделялась 18-я танковая дивизия, где служило довольно много (относительно конечно) участников советско-финляндской войны, имевших опыт действий в составе 39-й легкотанковой бригады.
Небезынтересно привести фрагмент воспоминаний Дмитрия Тимофеевича Пикуленко, встретившего войну в разведбате 18-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса. Призванный в Красную Армию в октябре 1940 года, по поводу предвоенной боевой подготовки он рассказывал следующее:
«Устройство танкового вооружения мы знали хорошо, но боевых стрельб проводилось мало. Чаще всего стреляли из вставного ствола винтовочным патроном. За восемь месяцев, что я прослужил до войны в батальоне, раза четыре боевыми снарядами стреляли. Выдавали по три штуки и десятка два патронов на пулемет. Разве это подготовка для башенного стрелка?
…Много внимания уделялось физической подготовке. Каждое утро, в любую погоду, пробежка километра два, зарядка. Отдельно проводились занятия по гимнастике и рукопашному бою. Физподготовка у меня на «отлично» шла, строевая — тоже неплохо. Винтовку и танковый пулемет с закрытыми глазами разбирал-собирал. Пулеметный диск быстрее меня во взводе никто патронами набить не умел.
…Как бы я сейчас оценил подготовку моей роты (выше прыгать не берусь) к возможной войне? Пожалуй, на тройку. Что-то мы, конечно, знали и умели, но многое нужное не постигли. Считаю, что самое главное — было мало практических занятий. В роте лишь один человек, командир взвода Корнюхин, стрелял по финским танкам. Да и то предпочитал не рассказывать. Почти все башенные артиллерийские стрелки и на танках, и бронемашинах имели практику по 10–20 выстрелов.
Мало было учений. Спасибо майору Крупскому (командир разведбата — М. К.), он, выбив лимиты на бензин и масло, организовал водительскую учебу командиров танков. Под предлогом соревнований сумел пару раз провести стрельбы из пулеметов, в которых участвовала хоть какая-то часть пулеметчиков. Тактику разведки и встречного боя мы постигали в основном на своих двоих да слушали уставы, по которым предстояло воевать».
Тот же БТ-7М, что и на предыдущем фото. Июль 1941 года. В кормовой части корпуса видна снарядная пробоина, на заднем плане виден уничтоженный танк КВ с сорванной башней.
Как видно из приведенных выше данных, 7-й мехкорпус к началу войны не имел ни одной тридцатьчетверки или КВ — по плану распределения новых танков он должен был получить их только в 1942 году. Однако при сосредоточении корпуса в районе Орши ситуация в этом вопросе изменилась. Для укомплектования объединения Виноградова были переадресованы три эшелона с танками КВ, отправленными 25 июня 1941 года с Кировского завода в Минск — всего 40 тяжелых машин (10 КВ-1 и 30 КВ-2). Первый эшелон прибыл в Смоленск поздним вечером 27 июня, а на следующий день в 7.30 помощник командира 14-й танковой дивизии по техчасти с командирами батальонов выехал для приемки «кэвэшек». Утром 29 июня, после прибытия остальных эшелонов и их разгрузки все 40 КВ двинулись из Смоленска к месту расположения 14-й дивизии. Однако 75-километровый марш вылился в целую проблему — к вечеру до места назначения в районе Заольши дошло всего 14 машин, остальные вышли из строя по техническим причинам и оказались разбросанными на шоссе в разных местах. Причиной таких массовых поломок стало то, что механиками-водителями на КВ были назначены шоферы колесных машин и мехводы с танков Т-26, к тому же имевшие малый стаж вождения. В результате, первый практический опыт езды на КВ они получили только при следовании своим ходом от станции выгрузки в Смоленске к Заольше. Многие читатели зададут законный вопрос — а почему так произошло, неужели нельзя было найти для КВ кого-нибудь поопытнее? Ответ довольно прост — командиры направляли для приемки новой мат-части «безлошадных» танкистов, не «разбивая» уже укомплектованные и слаженные экипажи. Не стоит забывать, что о боевых качествах новых боевых машин (в данном случае КВ) штаб 7-го корпуса и в особенности 14-й дивизии (а именно она направляла мехводов для приемки новых машин) вряд ли имели какие-то достоверные сведения. Снимая же опытных механиков-водителей с тех же БТ-7 (которые, кстати, были неплохо освоены 14-й дивизией) командование, тут же снижало боеспособность части — все-таки 40 опытных меховодов, а именно столько нужно было для прибывших КВ, это 23 % всех БТ-7 дивизии. Так что определенная логика в действиях командования присутствовала.
Общий вид поля боя — на переднем плане БТ-7М, изображенный на предыдущих фото, за ним уничтоженный внутренним взрывом КВ-1. Июль 1941 года (ЯМ).
30 июня 1941 года приказом командующего 20-й армией Ремезова 10 КВ-1 передавались в состав 1-й моторизованной дивизии (об этом уже писалось выше), еще 10 КВ-2-18-й танковой, а остальные 20 КВ-2 оставались в составе 14-й дивизии. Но до этого нужно было отремонтировать вышедшие из строя в ходе марша от Смоленска к Заольше тяжелые КВ. А вот сделать это оказалось непросто — в 7-м мехкорпусе никто опыта роботы с такими машинами не имел, к тому же, запчастей для этих машин не было совершенно. Через штаб фронта было запрошено ГАБТУ КА, которое связалось с Кировским заводом. В результате пришлось в спешном порядке перебрасывать самолетом из Ленинграда в Смоленск заводских ремонтников и запчасти для КВ. 1 июля командир 28-го танкового полка 14-й танковой дивизии полковник Белов (а именно этот полк занимался «перегонкой» КВ из Смоленска в Заольшу) получил из штаба корпуса следующее указание:
«В Ваше распоряжение направлена бригада Кировского завода в количестве 8 человек для оказания технической помощи по восстановлению КВ. Обеспечение питанием возлагается на вашу часть.
Список бригады: Казицкий В. И., Игнатьев А., Тетерев В., Лешко, Кабанов Я., Цыпляковский В., Тарасов, Круглинский».
В результате, с помощью ленинградских рабочих и техников к 3 июля удалось привести в боеспособное состояние почти все КВ.
28 июня 1941 года, еще до завершения окончательного сосредоточения, командир 7-го мехкорпуса получил от штаба 20-й армии задачу — в случае прорыва противника на Смоленск вдоль автострады Москва — Минск или со стороны Витебска уничтожить его контрударами. При этом корпус должен был действовать совместно с частями 153-й стрелковой дивизии, занимавшей оборону на Витебском направлении и 69-го стрелкового корпуса, развернутого на рубеже Витебск — Орша. Для выполнения поставленной задачи штаб 7-го мехкорпуса приступил к разведке возможных маршрутов боевых действий силами 9-го мотоциклетного полка и разведбатов танковых дивизий. При этом штабами изучалась «предстоящая полоса действий в направлениях Лепель, Борисов и местности вероятных контрударов корпуса в с. в., зап. и южн. направлениях». Параллельно саперы корпуса вели оборудование, ремонт и постройку дорог и мостов на направлениях предполагаемых контратак. Одновременно шло оборудование оборонительных рубежей, для чего привлекалось местное население.
Уничтоженный внутренним взрывом танк КВ-1 (он виден на заднем плане предыдущего фото). Июль 1941 года. В борту башни виден след от попадания 88-мм снаряда — скорее всего, машина была уничтожена огнем 88-мм зениток. Видимо это произошло не ранее 4 июля, так как 88-мм зенитки были подтянуты для усиления передовых частей 18-й танковой дивизии вечером 3 июля (АСКМ).
28 июня 1941 года штаб 7-го мехкорпуса получил приказ командования 20-й армии — оставаясь в районе своего сосредоточения Лошаки, Рудня «в случае прорыва танков противника вдоль автострады на Смоленск уничтожить последние, прижимая их к р. Днепр. Быть в готовности к нанесению удара в случае прорыва танков со стороны Витебск». Этим же документом ставились задачи и другим соединениям 20-й армии — 153-й стрелковой дивизии приказывалось оборонять Витебск, 69-му стрелковому корпусу удерживать рубеж Витебск — Орша, 61-му стрелковому корпусу Орша — Могилев, 1-й моторизованной дивизии выдвинуться в сторону Борисова.
Для обеспечения выполнения данного приказа штабы 7-го мехкорпуса, 14 и 18-й танковых дивизий провели разведку местности, наметили рубежи развертывания и разработали планы действий на местности с командирами соединений и частей. Одновременно с этим шло оборудование маршрутов для нанесения контрударов в направлении на Оршу и Витебск, а 9-й мотоциклетный полк и разведбаты дивизий вели непрерывную разведку на Лепель, Барановичи, Сенно, Борисов и Березину. Всего к 3 июля частями корпуса было подготовлено несколько направлений для нанесения контрударов, на которых разведано 19 различных маршрутов движения протяженностью 35-117 километров. При этом на каждый составлялось подробное описание с выводами. В качестве примера можно привести выводы из описания 37-километрового маршрута Рудня — Герасименки:
«1. Маршрут допускает движение гусеничных машин всех типов. Для колесного автотранспорта дорога трудно проходима, в особенности после дождей, а на участке Стародубовщина — Старинники совсем не проходима.
2. Требуется посылка одного саперного взвода для исправления и усиления маленьких мостов и засыпки выбоин».
Таким образом, к 3 июля 1941 года штабом 7-го мехкорпуса была проведена большая работа по подготовке к боевым действиям. Сейчас сложно сказать, как бы он действовал, если бы ситуация осталась неизменной, ведь история как известно, не любит сослагательных наклонений. Возможно, корпус своими контрударами смог бы задержать наступающие немецкие танковые части, тем более что действия советских танкистов поддерживались бы стрелковыми дивизиями 20-й армии. А быть может, контрудары 7-го мехкорпуса не достигли бы цели, и он был бы разгромлен соединениями 2 и 3-й танковых групп вермахта. Как бы там ни было, об исходе возможных боевых действий можно только гадать.
Между тем планы штаба Западного фронта кардинально поменялись. 4 июля 1941 года сюда прибыл новый командующий, Маршал Советского Союза С. Тимошенко (напомним, его назначили на эту должность еще 2 июля). Ознакомившись с обстановкой, Тимошенко решил от обороны перейти к активным действиям. Уже в 23.15 4 июля он подписал так называемую директиву № 16. Согласно этому документу частям фронта предписывалось «прочно оборонять» Полоцкий укрепрайон и далее рубеж по Западной Двине, Сенно, Орше и реке Днепр. Одновременно силами 20-й армии предполагалось провести контрудар:
«…20-й армии в составе 61-го стрелкового корпуса (110, 172-я стрелковые дивизии), 69-го стрелкового корпуса (73, 229-я и 233-я стрелковые дивизии), 18, 53, 137, 128-й и 153-й стрелковых дивизий, 7-го и 5-го механизированных корпусов создать на линии Бешенковичи, Сенно, Моньково, Орша, Шклов сильную противотанковую оборону, усилив район Сенно батальоном танков, с пятью танками КВ. 229-ю стрелковую дивизию выдвинуть на рубеж: (иск.) Сенно, Моньково.
Подготовить контрудар 7-м и 5-м механизированными корпусами во взаимодействии с авиацией в направлениях Островно и Сенно, для чего 7-й механизированный корпус сосредоточить в районе Лиозно и 5-й механизированный корпус в районе Девино, ст. Стайки, Ореховск. Успех развивать 7-м механизированным корпусом в направлении Камень, Кубличи и 5-м механизированным корпусом — на Лепель.
1-й мотострелковой (так в документе, следует читать «моторизованной» — М. К.) дивизии, усиленной танковым полком, развивать удар на Борисов с целью захвата переправы через р. Березина. При успехе механизированных частей развивать удар в северном направлении на Докщицы».
На этом снимке, сделанном осенью 1941 года во время ликвидации Вяземского «котла», хорошо видно сохранившееся на БТ-7 тактическое обозначение 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса — белый ромб с цифрой 5 внутри (28-й танковый полк). Белые цифры на башне нанесены позже и к боям в районе Сенно отношения не имеют (фото проекта «Немиров-41»).
Таким образом, директивой предписывалось нанести контрудар силами двух мехкорпусов (5-й мехкорпус в составе 16-й армии к этому времени был переброшен с Юго-Западного фронта) и разгромить Лепельскую группировку немцев. Последняя советским командованием оценивалась в две танковых и одну-две моторизованных дивизии, что, в общем-то, было близко к истине — к вечеру 4 июля 20-й армии противостояли только три танковых дивизии немцев (7,17 и 18-я), причем одна из них — 17-я — только что закончила переправу через Березину у Борисова.
Что касается сроков нанесения контрудара, то в директиве № 16 они не оговаривались. Видимо, это было связано с тем, что мехкорпусам было необходимо выдвинуться в назначенные районы, прежде чем перейти к активным действиям. Во всяком случае, в своем докладе, направленном Тимошенко в 0.30 5 июля, командующий 20-й армией генерал Курочкин сообщал:
«Во исполнение Вашего приказа 20 армия… подготавливает удар во фланг и тыл главной группировке противника, действующей в Полоцком направлении, для чего:
1. 7 мехкорпус в ночь с 4 на 5 июля сосредотачивается в районе Вороны, ст. Кринки, Хомены, по получении особого приказа наносит удар на Бешенковичи, Лепель и выходить в район Кубличи (иск), Лепель, Камень. В дальнейшем корпус наносит удар во фланг и тыл главной механизированной Полоцкой группировки противника.
2. 5 мехкорпус в ночь с 4 на 5 июля сосредотачивается в районе Высокое, Селище, ст. Осиновка, и по получении особого приказа наносит удар в направлении Сенно, Лепель. Корпус выходит в район Людчицы (10 км ю. в. Лепель), Краснолуки, Лукомоль. В дальнейшем наносит удар через Лепель на Гленбоке и через Зембин на Докшице…
3.1 мотострелковая дивизия с 115-м танковым полком удерживает занимаемый ею рубеж по р. Бобр, и по особому приказу наносит контрудар в направлении Борисов».
Таким образом, из документа видно, что мехкорпуса получили приказ на выдвижение в исходные районы не позже, чем через час после получения директивы № 16 штабом 20-й армии.
Помимо танкистов, задачи получили и стрелковые части. Так, частям 69 и 61-го стрелковых корпусов предписывалось, удерживая занимаемые рубежи готовиться к выдвижению «отдельными полками и батальонами с артиллерией» вслед за мехкорпусами. Видимо планировалось закреплять занятую танкистами территорию — выдвигать не все стрелковые дивизии сразу, а постепенно, часть занимает оборону, а другая в это время движется вперед. Готовность мехкорпусов к наступлению определялась командующим 20-й армией Курочкиным к 6.00 5 июля.
Подбитый или оставленный из-за технической неисправности БТ-7. Июль 1941 года. На корме хорошо видно тактическое обозначение 14-й танковой дивизии — белый ромб с цифрой 5 (28-й танковый полк) (фото проекта «Немиров-41»).
Хотелось бы обратить внимание читателей на фразу «по получении особого приказа» в приведенном выше докладе командарма-20. Видимо в штабе армии, да и фронта тоже, понимали, что выдвинуть массу танков в исходные для наступления районы быстро вряд ли удастся. Поэтому и использовали такую расплывчатую формулировку, рассчитывая скорректировать сроки начала наступления исходя из фактического сосредоточения корпусов.
Кстати, выдвигались мехкорпуса в исходные районы в различных условиях. Дивизии 7-го, находившиеся в районе Рудни с конца июня, начали движение уже около 4.00 5 июля, причем шли они по заранее разведанным дорогам.
В значительно более сложных условиях пришлось готовиться к наступлению 5-му механизированному корпусу. Он вступал в бой буквально с эшелонов, да к тому же не в полном составе. Как и 7-й, он относился к мехкорпусам первой волны — его сформировали летом 1940 года в составе войск Забайкальского военного округа. Основой для 13-й танковой дивизии стала 15-я легкотанковая бригада (на танках БТ), сформированная еще в 1934 году (сначала именовалась 13-й мехбригадой). Базой для создания 17-й танковой дивизии стала 37-я танковая бригада, ведущая свою историю с октября 1937 года. 109-я моторизованная дивизия создавалась на основе 109-й стрелковой, являвшейся сравнительно молодым соединением: она была сформирована весной 1939 года.
5-м мехкорпусом к началу войны командовал 42-летний генерал-майор танковых войск Илья Прокофьевич Алексеенко. Несмотря на молодость, Алексеенко можно назвать профессиональным военным — он служил в Красной Армии с весны 1918 года, закончил несколько курсов и пехотное училище. В 1931 году, после окончания Ленинградских бронетанковых курсов усовершенствования комсостава, начинает службу в танковых войсках, командовал батальоном, полком. Участник боевых действий на реке Халхин-Гол — после гибели комбрига Яковлева командовал 11-й танковой бригадой, а во время августовской операции Красной Армии руководил Северной ударной группировкой. С июня 1940 года командовал 17-й танковой дивизией, а с марта 1941-го — 5-м мех-корпусом. Как видно из послужного списка, И. Алексеенко почти десять лет был связан с танками, имел боевой опыт и опыт руководства крупными мехсоединениями (в составе упоминавшейся Северной группы в боях на Халхин-Голе имелось две мотоброневых бригады, кавалерийская дивизия, стрелковый и артиллерийский полки, три танковых батальона, авиадесантная бригада и ряд других частей, до 15000 человек, более 300 танков и бронемашин).
К началу войны 5-й мехкорпус имел довольно значительный процент укомплектованности, правда, по штатам мирного времени. Так, по личному составу она составляла 100 %, что «являлось некомплектом к штату военного времени 10 %». Что касается матчасти, то общая укомплектованность корпуса выглядела следующим образом: 78 % по танкам, 80 % по автотранспорту, 85 % по тракторам и тягачам и 100 % по артиллерии. Правда, автомобильные батальоны дивизий были не отмобилизованы, а до 60 % автомашин имели сильный износ резины. Как и в других мехкорпусах ощущался некомплект цистерн (имелось до 85 % от штата), мастерских типа А и типа Б (60 %). В некоторых частях, например в 13-й дивизии, тракторов СТЗ-НАТИ для артполка числилось даже сверхштата (45 вместо 39).
Еще одна машина с тактическим обозначением 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса — ХТ-26. На заднем листе подбашенной коробки виден белый ромб с цифрой 4 (27-й танковый полк), а также белая горизонтальная полоса.
Что касается боевой матчасти, то танковые полки 13 и 17-й дивизий 5-го мехкорпуса имели смешанную организацию — в каждом было два батальона БТ-7, батальон Т-26 и смешанный батальон Т-26 и XT. Обе дивизии имели по 100 % (а 17-я даже больше) положенных по штату танков, при этом около 65 % БТ-7, а остальное Т-26 и XT. В худшую сторону выделялась 109-я моторизованная дивизия — ее танковый полк насчитывал 158 БТ-5 и БТ-7, большая часть из которых, была сильно изношена.
Что касается боевой подготовки, то она к началу войны находилась на достаточно низком уровне. Дело в том что при развертывании танковых бригад, в дивизии возник ряд проблем, связанных с расквартированием людей и техники — части корпуса размещались в районе разъездов № 76 и 77 в Забайкалье, где катастрофически не хватало помещений для казарм, складов, мастерских, учебных классов, не говоря уже о парках для боевых и транспортных машин. Поэтому прежде чем приступить к полноценной боевой учебе частям и соединениям 5-го мехкорпуса требовалось построить хотя бы необходимый минимум помещений. В своем отчете заместитель командира корпуса генерал-майор Журавлев писал:
«Корпус был сколочен плохо и не имел боевого опыта. Ни одного выхода на учения с полной материальной частью не было. Не выдерживались элементарные правила движения при совершении маршей… Командиры не научены управлять своими частями в сложной оперативной обстановке в какой и оказался корпус».
Еще 25 мая 1941 года штаб 5-го мехкорпуса в Забайкалье получил приказ об отправке частей в состав 16-й армии. Первоначально предполагалось разгрузить его в Орловском военном округе, но 12 июня поступила директива Генерального Штаба о переадресовке эшелонов в состав войск Киевского Особого военного округа. Первые части 5-го мехкорпуса разгрузились на новом месте 18 июня 1941 года, а 26 июня последовал приказ о его переброске 5 на Западный фронт. Пришлось в спешном порядке вновь грузить в вагоны уже разгруженные части.
Согласно распоряжению штаба Западного фронта, к исходу 4 июля 5-й мехкорпус должен был закончить сосредоточение севернее и северо-восточнее Орши. Но из-за того, что переброска дивизий с Украины в Белоруссию велась в большой спешке и неразберихе, выполнить это в срок не удалось.
Например, 13-я танковая дивизия, не успев выгрузиться на Юго-Западном фронте, получила приказ — в спешном порядке выдвинуться в район Орша — Смоленск. В результате, порядок следования эшелонов нарушился, последние из них стали первыми. На Западном фронте разгрузка частей дивизии производилась на расстоянии до 100 километров одной от другой, при этом первый эшелон выгрузился 31 июня, а последний 7 июля. Ряд подразделений — батальон связи (без штабной роты) и разведывательный батальон — остались на Юго-Западном фронте, где втянулись в бои.
Тот же ХТ-26, что и на предыдущем фото. Машина еще стоит на шоссе — позже немцы ее стащили на обочину, что видно на предыдущем фото. Скорее всего, танк был оставлен во время марша из-за поломки или отсутствия горючего.
Еще не успев разгрузиться полностью, части 13-й танковой дивизии 3 июля получили задачу — в срочном порядке сосредоточиться в районе Комиссарово. Утром следующего дня сюда вышли следующие части — 25-й (без двух батальонов) и 26-й (без одного батальона) танковые, 13-й мотострелковый (без одного батальона) и 13-й артиллерийский (только боевая часть) полки, тылы дивизии отсутствовали. В 13.00 по распоряжению штаба корпуса дивизия выслала разведку для рекогносцировки маршрутов движения, а в 18.00 выступила в направлении Красное, Обольцы, Лепель.
Части 17-й танковой дивизии 5-го мехкорпуса к вечеру 3 июля 1941 года сосредоточились в районе Красное — Черноречье, где приступили к приведению матчасти в порядок, пополнялись боеприпасами и горючим. В ночь с 4 на 5 июля дивизия передислоцировалась к Клоповке на шоссе Орша — Витебск.
Что касается 109-й моторизованной дивизии 5-го мехкорпуса, то большая ее часть осталась на Юго-Западном фронте. 29 июня между Смоленском и Оршей выгрузились лишь 1, 3-й батальоны и полковая школа 602-го мотострелкового полка, 3, 4-й батальоны и разведрота 16-го танкового полка, 234-й зенитный дивизион, 234-й автотранспортный, 229-й инженерный и 194-й ремонтно-восстановительный батальон. К утру 2 июля, подразделения сосредоточились в районе Коштуны, где их свели в отряд 109-й моторизованной дивизии под командованием начальника штаба дивизии майора Мернова. По состоянию на вечер 4 июля в составе отряда числилось 2805 человек, 100 танков БТ-5 (из них неисправно 39), 13 БТ-7 (6 неисправно), 11 БА-20 (8 неисправно), 285 автомашин, 9 тракторов, 111 пулеметов, 2 82-мм и 14 50-мм минометов. Войска имели 1,5 заправки горючего и 2 боекомплекта, совершенно отсутствовали запчасти к боевым и транспортным машинам, автомобили имели 75 % износ резины.
Боевые действия 5-го и 7-го мехкорпусов в районе Сенно — Лепель в начале июля 1941 года интересны еще и тем, что в их составе действовало несколько подразделений, сформированных из личного состава танковых училищ (помимо уже упоминавшегося Борисовского). Чем диктовалось создание таких частей не совсем понятно. Возможно, идя на этот шаг руководство Красной Армии пыталось снизить потери в новых типах танков из-за неграмотной эксплуатации последних — ни Т-34, ни КВ в войсках к началу войны толком освоить не успели.
На основании распоряжения Генерального Штаба № 158165/сс от 26 июня 1941 года, продублированного в тот же день распоряжением начальника ГАБТУ КА № 2351, начали формироваться батальоны тяжелых и средних танков из курсантов, преподавателей и матчасти военных училищ. Эти части предполагалось использовать, прежде всего, на западном направлении.
Застрявший и расстрелянный артогнем БТ-7 28-го танкового полка 14-й танковой дивизии — на корме хорошо видно тактическое обозначение в виде ромба с цифрой 5 внутри (фото проекта «Немиров-41»).
К июню 1941 года офицерские командные кадры для Т-34 и КВ готовили четыре танковых училища: Орловское, 1-е Харьковское, 2-е Саратовское и 1-е Ульяновское. Каждое из них было смешанным и одновременно готовило курсантов (срок обучения два года) на тяжелые и средние танки. Из 1600 человек — 50 % училось на Т-34 и столько же на КВ. В каждом училище для обеспечения учебного процесса имелся танковый батальон обеспечения, в котором по штату должно было быть 32 Т-34 и 20 КВ. Однако к началу Великой Отечественной войны училища не имели положенных по штату новых танков, число которых было следующим: Орловское — 8 КВ и 16 Т-34, 1-е Харьковское — 4 КВ и 16 Т-34, 2-е Саратовское — 10 КВ и 10 Т-34 и 1-е Ульяновское — 3 КВ и 10 Т-34.
Первым был сформирован батальон Орловского танкового училища — уже 27 июня начальник училища полковник Вармашкин докладывал, что батальон «сегодня, в 12.00, отправлен в составе: КВ — 6, Т-34-14, БТ-7 и БТ-5-3, автомашин грузовых — 18, спецмашин — 3, боекомплектов — 3, заправок — 2, сутодач — 15, личным составом батальон укомплектован полностью». Командиром части назначили заместителя командира батальона обеспечения училища капитана — С. Раздобудько, его заместителем — преподавателя тактики училища капитана И. Кадученко.
28 июля батальон прибыл в Вязьму, где дополнительно получил еще 13 новых тридцатьчетверок с завода № 183. К 1 июля 1941 года батальон прибыл в Оршу, где вошел в состав 115-го танкового полка 57-й танковой дивизии, переброшенной на Западный фронт из Забайкалья.
4 июля 1941 года в состав 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса прибыл батальон Харьковского танкового училища под командованием майора Гришина — 4 КВ-1 и 29 Т-34. Из этого количества КВ поступили в училище в первых числах июня, а 13 тридцатьчетверок были новыми, полученными непосредственно с завода № 183 в конце того же месяца. Батальон включили в состав 27-го танкового полка как 5-й танковый батальон (в документах иногда именовался «курсантским»).
Батальон Ульяновского училища, которым командовал капитан Н. Дорошкевич, разгрузился на станции Красное и 1 июля был включен в состав 17-й танковой дивизии 5-го мехкорпуса. В его составе имелось 10 Т-34 и 6 КВ — тридцатьчетверки и 3 КВ поступили в училище в конце мая — начале июня 1941 года, еще 3 «кэвэшки» передали в состав батальона с Казанских курсов усовершенствования комсостава. Это также были новые машины, изготовленные Кировским заводом в мае 1941 года.
Одновременно с батальоном Ульяновского училища, на Западный фронт прибыл батальон 2-го Саратовского БТУ — 10 Т-34 и 7 КВ. Все танки до этого числились за училищем, причем тридцатьчетверки поступили в Саратов в последних числах мая 1941 года, а КВ — осенью 1940 — в начале 1941-го. Этот батальон вошел в состав 13-й танковой дивизии. Таким образом, в начале июля 1941 года 5 и 7-й мехкорпуса получили на усиление четыре батальона тяжелых и средних танков (с учетом 115-го танкового полка, который был придан 1-й моторизованной дивизии), в которых насчитывалось 23 КВ-1 и 76 Т-34.
Застрявший и оставленный на обочине КВ-2 из состава 27-го танкового полка 14-й танковой дивизии. Судя по актам на списание, это машина № Б 4705, оставленная 10 июля 1941 года у деревни Стриги. Видны подсунутые под левую гусеницу бревна, видимо экипаж пытался вытащить танк, но безуспешно (ЯМ).
При этом эти батальоны были укомплектованы курсантами и преподавателями танковых училищ, которые были подготовлены лучше, чем обычные танкисты и имели опыт эксплуатации танков новых типов. Если к этому добавить еще 50 КВ, поступивших в 7-й мех-корпус с Кировского завода, то число новых боевых машин, имевшихся в составе 20-й армии к началу июля 1941 года, составит 149 машин — довольно внушительная сила, если ее грамотно использовать.
В 0 часов 30 минут 6 июля 1941 года командующий 20-й армией генерал-лейтенант Курочкин подписал боевое распоряжение № 1 на проведение контрудара частями 5 и 7-го мехкорпусов. В нем в частности, говорилось:
«1. Противник, прикрываясь против 20-й армии, главный удар танковыми и моторизованными соединениями наносит через р. Зап. Двина в полоцком направлении.
2. 20-я армия в 5.00 6.7.41 г. своими механизированными корпусами наносит удар во фланг и тыл полоцкой группировке противника.
ПРИКАЗЫВАЮ:
3. Командиру 7-го механизированного корпуса в 5.00 6.7.41 г. начать наступление в общем направлении Новоселки (20 км юго-восточнее м. Бешенковичи), Долгое, м. Камень и, нанеся контрудар противнику во фланг и тыл, разбить его и к исходу дня выйти в район м. Улла, м. Камень, Долгое…
4. Командиру 5-го механизированного корпуса к 4.00 6.7.41 г. занять исходное положение для наступления в районе м. Смоляны, Вязьмичи, Росский Селец (10 км северо-западнее Орша) и в 5.00 6.7.41 г. начать общее наступление вдаль железной дороги в направлении Лепель. Совместно с 7-м механизированным корпусом нанести контрудар во фланг и тыл полоцкой группировке противника, разгромить ее и к исходу дня выйти в район (иск.) м. Камень, Лепель, Иконки.
5. Наступление корпусов поддерживается 23-й смешанной авиационной дивизией: 5-й механизированный корпус — 23-й смешанной авиационной дивизией, 7-й механизированный корпус — авиацией, находящейся на аэродромах Витебск…
6. Вслед за наступающими корпусами стрелковые дивизии выделяют отдельные стрелковые части с артиллерией с целью закрепления захваченных рубежей и содействия механизированным корпусам.
7. Слева от 5-го механизированного корпуса в направлении ст. Приямино с рубежа р. Бобр будет наступать 44-й стрелковый корпус с 1-й мотострелковой дивизией и 115-м танковым полком».
Таким образом, с момента подписания Тимошенко директивы № 16 (23.15 4 июля) и до начала наступления мехкорпусов 20-й армии прошло чуть более 30 часов — не слишком много времени для подготовки контрудара. А учитывая, что 5-й мехкорпус вступал в бой практически «с колес» то, пожалуй, слишком мало.
Еще один КВ-2 из состава 27-го танкового полка 14-й танковой дивизии, оставленный экипажем из-за поломки. Июль 1941 года. На задней части башни виден ромб с цифрой 4 внутри (ЯМ).
Прежде чем перейти к рассмотрению боевых действий танковых частей 20-й армии, посмотрим, какие силы для этого привлекались в окончательном варианте.
Как следует из таблицы боевого состава 5-го мехкорпуса, к началу контрудара он насчитывал без малого 1000 танков, а если же отбросить танкетки, тягачи и неисправные машины 109-й дивизии — 886 штук. Еще некоторое число машин 13 и 17-й дивизий находились к началу боев в ремонте или выполняли задачи по охране тылов, но даже за их вычетом в контрударе должно было принять участие до восьми с половиной сотен танков.
Несколько иная ситуация была с 7-м мех-корпусом. Перед началом боевых действий он получил на пополнение, помимо КВ и Т-34, 16 машин Т-26 и 7 XT. Эти танки включили в состав 18-й танковой дивизии. Кстати последняя, помимо всего прочего, имела некоторое количество экранированных танков Т-26 и XT. Их дополнительное бронирование было произведено еще в ходе советско-финляндской войны и часть таких машин поступила на вооружение 39-й танковой бригады, на базе которой формировалась 18-я танковая дивизия. О таких машинах в докладе штаба 7-го мехкорпуса по итогам боев говорится следующее:
«Опыт показывает, что в экранированных танках следует иметь нижний люк для выхода».
Такое суждение было связано с тем, что при экранировке люк механика-водителя аннулировался (закрывался броневым листом), в результате экипажу приходилось покидать машину только через башенные люки.
Тот же КВ-2, что и на предыдущем фото. На борту машины видно тактическое обозначение 12-й танковой дивизии вермахта. Танк уже стащен немцами с дороги, чтобы не мешать проезду (АСКМ).
Помимо пополнения, из 7-го мехкорпуса «изъяли» некоторое количество танков. Так, из 14-й дивизии было передано 20 БТ-7 (14 — «для обороны Витебска» в распоряжение коменданта города подполковника Ушакова, 1 — для «подавления десанта в д. Маркоты», 3 — по письменному распоряжению генерал-майора Покровского «убыли в неизвестном направлении», 2 — взяты со СПАМа командирами других частей), 2 Т-34 (в распоряжение заместителя командующего Западным фронтом генерал-майора Борзикова) и 4 КВ (3 — для обороны Витебска, 1 — взят со СПАМа командиром другой части), а из 18-й — 41 Т-26 (36 153-й стрелковой дивизии и 5 69-му стрелковому корпусу). Кроме того, некоторое количество танков находилось в ремонте, занимались охраной тыла или сопровождением транспортных колонн — например, только в 28-м танковом полку 14-й дивизии были неисправны и выполняли другие задачи 30 машин. По подсчетам автора, к началу контрудара в 7-м мехкорпусе имелось около 480 боеготовых танков. Таким образом, в двух механизированных корпусах 20-й армии к началу наступления числилось не менее 1300 боеготовых танков всех типов. Еще до 120 танков числилось в 1-й моторизованной дивизии с приданным ей 115-м танковым полком (об этом будет сказано ниже). В результате можно сказать, что к контрудару в полосе 20-й армии привлекалось 1400–1500 танков, из которых не менее 130 Т-34 и КВ.