До боли знакомые слова.

И воспоминания о пророчестве обрушиваются на меня, сметая возведенные преграды. Я вспомнила! Магда и сестры-гадалки, горький вкус напитка и последовавшие за этим видения. Все они вели к моей смерти или падению Ламары.

Вспомнила, как спасала ребенка Амелии и Сиграна из взятого врагами города. Вспомнила, как Рейвен занес надо мной кривой кинжал! И содрогнулась.

А потом вспомнила, как изменила историю. Я сплела узор в единый рисунок, ленту за лентой. «Нить через нить плетется, судьба человеческая, как пояс, вьется…» То, что предлагалось в самом начале, было намного страшнее. То, что у меня вышло в итоге — наиболее благоприятный исход, который приняла вселенная и Судьба.

Наверное, про это и говорил магистр Ульфр. Предопределенность и неизбежность. Он инстинктивно это понимал и не вмешивался.

До этого я хотела дождаться появления себя самой в этом мире и поговорить по душам. Отговорить от безумной авантюры и поездки в Рэнс, пусть даже ценой возникновения очередной парадокса. Но теперь почти с облегчением поняла, что это невозможно.

Это тоже было предопределено. У судьбы найдется тысяча причин, чтобы мы не встретились. Я могу подвернуть ногу на ровном месте или что-нибудь похуже. Лучше не рисковать.

Мне открылись истинные ключевые моменты Судьбы.

* * *

Я узнала, где можно снять комнату, и через пару дней съехала из гостиницы. Мне нужно было три месяца отсидеться там, не пересекаясь с самой собой, а потом просто забрать ключи у домовладельца и вернуться в прежнюю комнату.

Но просто сидеть дома было скучно, и я, пользуясь отсутствием самой себя в городе, беззастенчиво его обследовала.

Я нашла место, где варят по-настоящему вкусный кофе, и часто туда захаживала. Внутри помещения стояло устройство; если заплатить, оно играло различные мелодии. Я делала заказ, выбирала музыку и усаживалась за «свой» столик.

Эта песня мне особенно нравилась. Хозяин кофейни говорил, что ее пел король Элвис. Что за странный мир, где короли становятся менестрелями! Или менестрели — королями? Проникновенный, глубокий голос затрагивал какие-то скрытые струны у меня в душе.

Иногда я просто сидела в кофейне под уличным тентом и разглядывала прохожих. Некоторых я быстрыми мазками зарисовывала тушью или делала набросок грифелем, чтобы дома перенести в альбом.

Уруки в их привычных кожаных нарядах с бахромой или из текстиля, но похожего вида… Беременная женщина, несущая свой большой живот, как целый мир, и с полуулыбкой прислушивающаяся к чему-то внутри… Морщинистые лица стариков, которые привлекали меня больше, чем молодые. Может быть, оттого, что на изборожденных морщинами лицах были написаны все перипетии судьбы.

Изучая свои ладони, я пыталась разглядеть в узоре линии Судьбы, о которых говорили хитаны, но ничего необычного, кроме ненормально длинной «линии жизни», я не увидела. Точки, линии, крестики и кружочки: что они означали? Неужели все, что случится, и правда записано у нас на руках? Это было бы слишком просто. Плетельщица Судеб устала бы чертить на людских ладонях.

Однажды, задумавшись, я не заметила, что моя рука сама выводит на бумаге линии, в которых проступают знакомые черты. Это был Рейвен, только почему-то с короткими волосами. Я поспешно скомкала бумагу, бросила на столе остывший кофе и ушла.

Порою ко мне подсаживались местные и интересовались, чем я занимаюсь. Мне даже пришлось подарить хозяину кофейни одну из своих работ, иначе бы он не отстал. Там я в манере, принятой в Хине, набросала его портрет.

Я спрашивала себя, почему не забилась в нору, как мышь, чтобы не встретиться с будущими знакомцами — Литл Хауком, Мигелем, Марией и многими другими. Наверное, я слишком сильно уверовала в предопределенность, которая разведет меня с ними в разные стороны, не позволив изменить то, что должно случиться.

Мне нравилось читать книги по медицине и делать заметки об этом мире. Потом я купила карту города и, постепенно расширяя круг, решилась выйти и обследовать городскую окраину. Там я однажды я столкнулась с той стороной жизни, о которой не принято говорить вслух.

* * *

Вечерело и жара уже спадала, но света было достаточно. Самое время для прогулки, чтобы она не стала мучением! Я оделась попроще, в юбку-брюки и свободную рубашку, надела обувь на плоской подошве и взяла бумагу для заметок.

Вниз по течению реки — ни души. И океаны неструктурированной силы, которая никому и даром ни нужна…

Однако я ошибалась, когда думала, что совсем одна. Моих ушей коснулся необычный звук. Два приглушенных хлопка, как от вылетевшей пробки игристого вина. Я насторожилась и стала вглядываться в сумерки. У реки были люди. Откровенно говоря, я не была уверена, что здесь в такое время могли быть добропорядочные граждане.

«Скорее, разбойники с большой дороги, Твиг!»

Если я спрячусь за настилом, под которым кто-то хранил лодки, то меня не увидят. Что я и сделала. Двое мужчин, вооруженных огнестрелами, поспешно покидали это место. Один все еще держал в руках оружие, поглядывая по сторонам, а второй открутил с дула какую-то надстройку и убрал огнестрел в футляр. Я почти физически ощутила, как рядом скользнул колючий чужой взгляд, и затаила дыхание.

Когда преступники ушли, я немного выждала и решила посмотреть на то место, откуда они пришли. Интересно, в кого они стреляли?

«Тебе это нужно, Твиг?» Я хорошо обдумала этот вопрос и решила: не нужно. Однако мой долг целителя призывал проверить, не остался ли кто-то живой. Если он мертв окончательно и бесповоротно, я просто пойду своей дорогой. Но если жив, не брошу умирать.

В грязи у самого берега лежало тело. На первый взгляд человек был мертв, но внутреннее зрение показало, что Искра его не покинула, и я, подвернув юбки и скинув обувь с чулками, спустилась по склону.

Повозившись, я вытащила мужчину на берег и осмотрела. Ему выстрелили в спину, и пуля чудом прошла мимо сердца. Второй выстрел был в голову. Я проверила зрачки, по очереди приподняв веки: они реагировали на свет. Потом провела углубленную диагностику.

Что за везунчик! Кусочек металла прошел между мозговой оболочкой и теменной костью, не причинив фатальных последствий, и застрял. Если бы пуля прошла насквозь, его было невозможно спасти. Да и сейчас… Отек мозга или легких — на выбор.

Если бы не было рядом целителя, все бы так и обернулось. Конечно, он будет долго болеть, но выживет, если прямо сейчас оказать ему помощь.

— Приятель, ты родился «в рубашке», — сказала я, останавливая кровотечение. У меня с собой не было ничего для оказания первой помощи. Зато была Сила. Я существенно облегчила его состояние. Несмотря на пугающий вид ран, я не решилась на Великое исцеление. Рыться в чужих мозгах я еще не пробовала.

Надо было придумать, как транспортировать его. Сообщать местной страже о случившемся я не собиралась. Во-первых, у меня поддельные документы, и это сразу выяснится. А во-вторых, пока я буду бегать за помощью, пациент может умереть. Кроме чужих лодок, тут больше ничего не было. Решено! Придется тоже стать преступницей и позаимствовать лодку.

«Безумие! Это просто безумие, Твиг». Он может умереть просто оттого, что его двигают с места на место. Но придется рискнуть.

Я вернулась к настилу, где лежали лодки, обмотанные цепью с навесным замком. Возня со шпильками не помогла: замок явно был с секретом. Поэтому я применила анти-стасис и сбила заржавевший и рыхлый как губка замок первой попавшейся палкой. Потом я покатила лодку к берегу, подбрасывая под нее палки. Так обычно делали уруки, перетаскивая тяжести волоком.

Не зная местных течений, я не рискнула грести. Просто погрузила раненого в лодку и вела ее вдоль берега на веревке, не позволяя сильно удаляться от себя. У самого города я подтащила лодку к берегу, перенесла мужчину на сушу и стала думать, что делать дальше.

«Твигги, ты просто тупица!» Не догадалась обыскать его. Недолго думая, я пошарила в его карманах. Во внутреннем кармане короткого черного камзола обнаружился кошелек, полный денег, устройство связи и бумажная карточка, на которой было что-то написано. Значит, это точно были не грабители, а наемники, раз они не взяли ничего ценного.

Я наугад нажала на клавишу устройства связи. Экран загорелся, и появилась надпись на инглез: «Нажмите 159 для разблокировки». На клавишах были непривычные цифры из Халифата, которые здесь применялись повсеместно. Я нажала.

Что теперь? Надо ввести цифры с карточки. Наверняка этот человек знает раненого и сможет доставить его туда, где окажут помощь. В трубке заиграла протяжная мелодия, а потом кто-то ответил на эспаньоль:

— Маурисио, чего тебе?

— Простите. Здесь ваш человек. Ему нужна помощь, — сказала я.

Мужчина на том конце немного помолчал, а потом отрывисто бросил:

— Что с ним?

— Он болен и может умереть.

Дальше мне не хватило словарного запаса, чтобы описать, что произошло. Ладно. Когда приедет, сам поймет, насколько все серьезно.

— Где вы? — спросил он.

Я сверилась с картой местности, которую носила при себе, и назвала место.

— Ждите. Я скоро приеду.

* * *

Приехавший мужчина оказался тем, кто обеспечил мне проблемы с законом, море головной боли и стабильный заработок на весь оставшийся год.

Пока я ждала его прибытия, то вливала Силу Жизни в раненого и старалась регулировать его кровообращение.

Я просто обомлела, когда на обочину дороги, сверкая огнями, вырулили две огромные черные повозки, похожие на чудовищных зверей. Словно не замечая, что под колесами дороги уже нет, они стремительно неслись вперед и резко остановились в нескольких шагах от меня, приглушенно порыкивая моторами.

Уф-ф… Я уж было решила, что нас раздавят.

Из повозок выбрались люди в таких же строгих черных костюмах, как у раненого. Все четверо — южане, смуглые и темноволосые. Трое с огнестрелами озирались, выискивая врагов, а четвертый, по всей вероятности, главный, подошел ко мне.

Это был представительный мужчина в годах, не обрюзгший и в хорошей форме. Привыкший отдавать приказы. Он что-то коротко скомандовал, и его люди рассредоточились, вокруг. Двое охраняли, третий проверил лодку.

— Это с вами я говорил? — спросил главный.

Немногословный. Это хорошо. Мне сейчас не нужны расспросы.

— Да, со мной, — ответила я ему, не отнимая рук от раны на груди пациента.

Я уже чувствовала, как плоть начинает выталкивать пулю. Еще немного, и она выйдет сама! Трюк был весьма рискованным, но я не могла начать заживление, пока внутри раны было инородное тело.

Мужчина присел около раненого без страха испачкать свой дорогой с виду костюм.

— Вы доктор? Что вы делаете? — спросил он.

— Да. Подождите, мне нужно время, — сказала я и снова сконцентрировалась на деле.

«Вот она!!!» Я развела ладони, и в ране показался блестящий кончик. Скользкими от крови пальцами я ухватила смятый кусочек металла и показала мужчине.

— Вот это, — он машинально подставил ладонь, и на нее упала извлеченная пуля. — Еще одна в голове.

— Как вы это сделали? — спросил он.

Кажется, он был сильно удивлен тем, что я только что сделала. Ах да, здесь же нет магии… Я неопределенно пожала плечами и указала на машину:

— Надо ехать в больницу. Голова… — я изобразила рубящий жест, — надо резать.

— Ясно. Вы поедете с нами.

«Дело дрянь», — отозвался мой внутренний голос.