Не знаю, сколько я так просидела. По крайней мере, все тело затекло. Когда я захотела встать, это было нелегко сделать.
Ну, вот и окончилась сказка… Бойтесь, что ваши мечты сбудутся. Надо было возвращаться в реальный мир.
Какой дурой нужно быть, чтобы назвать сида его истинным именем? Зная их натуру, я сомневалась, что он так просто отвяжется от меня. Это может помешать мне изменить прошлое.
Я нашарила на скамье шпильки и свернула волосы в узел. Потом затянула шнуровку и попыталась пригладить безнадежно помятое платье. Мне казалось, что любой из слуг может легко догадаться, чем я только что занималась.
«Силы… какое унижение».
Впрочем, их дело исполнять свои обязанности и помалкивать.
Когда я вернулась в свои покои, служанки засуетились, предлагая свою помощь.
— Госпожа, что случилось?… Госпожа, вам нужно принять ванну… Госпожа, вы не ели, принести вам с кухни легкий ужин?… Госпожа, вы бледны, позвать целителя?
Только одна из дам, старшая по имени Мэв, пресекла эти расспросы:
— Все прочь.
Она усадила меня в кресло, а потом просто и доступно объяснила, что обязана делать ежедневный доклад императору обо всем, что со мной связано.
— Что мне доложить повелителю? — спросила она. — Вы должны сказать, что случилось. Вас кто-то… оскорбил?
— Не… Не более, чем я его.
В глубине души я тоже этого хотела. В некотором смысле я сама его спровоцировала. Камеристка вздохнула, так как поняла, что ей не удастся больше ничего из меня вытянуть.
— Хорошо, госпожа. Я распоряжусь, чтобы вам приготовили ванну и успокоительный отвар, — сказала она и удалилась.
Спустя некоторое время она вернулась и протянула мне чашку с травяным отваром. Я уловила запах мяты и пустырника в ароматном паре, поднимавшемся над чашкой, и без колебаний выпила. На мгновение мне показалось, что вкус какой-то странный, но я не придала этому значения. Очевидно, зря. Меня прямо в кресле сморил сон без сновидений.
Сквозь сон я ощутила, как чьи-то заботливые руки раздевают меня, но веки были такими тяжелыми, что я не смогла открыть глаза и посмотреть, кто это был.
Какие-то приглушенные голоса, казалось, спорили о чем-то и мешали мне спать. Двое мужчин говорили обо мне. Первый — придворный целитель. Второй голос тоже показался мне знакомым. Самый приятный голос, какой я только слышала… Я с трудом разлепила веки и взглянула сквозь ресницы.
— Думаю, дело увенчалось успехом, — сказал император. — Или нет?
Он молниеносно нагнулся и прижал раскаленную ладонь к моему животу.
— Или нет.
Какой же странный сон мне приснился.
* * *
Когда я проснулась, полдень уже миновал. Наступил новый день.
«Два дня».
Что? Где я? Я резко села на постели и раздвинула полупрозрачные занавеси балдахина. Кажется, я отключилась, и меня перенесли в выделенные мне для сна покои. Я была в сорочке, и кто-то даже заплел мне волосы в косу.
«Осталось два дня», — ударила в виски мысль. Время бежало, и до битвы при Ламаре оставалось катастрофически мало времени. Сегодня, если верить хроникам, будет заключен Договор с сидами и Илонией. А завтра — война.
— Госпожа Мэв!
На мой зов тут же прибежала одна из служанок, а затем и старшая камеристка. Эта статная, немного грузная от возраста северянка с невозмутимым выражением лица и солдатской выправкой ничем не выдала своих чувств.
— Госпожа Мэв, чем вы меня опоили? — спросила я. — Почему вы молчите?!
— Простите, моя госпожа, — ровно ответила женщина и склонила голову. — Я просто выполнила указания повелителя. Еще раз простите.
Значит, он мне не приснился! Вечный Император был здесь и что-то сделал со мной, пока я ничего не соображала. Какая низость…
— И какие еще указания у вас есть на мой счет?
Моим голосом, кажется, можно было заморозить все вокруг.
— Прошу меня извинить. Я не имею права говорить об этом, — ответила служанка.
Что ж. Если она не хочет или не может говорить об этом, я сама спрошу того, кто отдавал приказы. Тем более, что мне и так нужно было поговорить с Императором о договоре.
— Мэв. Когда будете докладывать обо мне, передайте, что мне нужна аудиенция. Вам понятно? А теперь приготовьте мне ванну. И платье, то, пурпурное. Парадное.
Я так и не смыла с себя следы прошлой ночи. Илонцы говорят, что вода смывает все грехи. Может быть. Может быть… Но я просто хотела смыть воспоминания о своей ошибке.
* * *
Больше я не плакала. Напротив, я была собрана, как боец перед поединком.
Служанки натаскали воды и вымыли меня в четыре руки, высушили и уложили мне волосы и даже помогли нанести на лицо красками почти незаметные штрихи.
Одна из девушек, Тилли, оказывается, раньше прислуживала фаворитке герцога и знала в этом толк. Она очень умело помогла мне облачиться в полупрозрачную рубашку, пурпурное платье из шерсти тонкой выделки и затянула корсаж. Потом заставила развести руки в стороны и аккуратно продернула ткань рубашки в разрезы на рукавах платья, что смотрелось очень интересно. В мое время так не делали, а зря. В процессе переодевания девушка беспрестанно щебетала о том, о сем.
— Госпожа, вдохните поглубже! — попросила она.
— Хм… а разве не надо выдохнуть? Всегда так считала, — наконец смогла улыбнуться я.
— Наоборот! Вы же не хотите упасть в обморок? И потом, у вас и так тонкая талия, не то, что у некоторых дам. Тем нужна утяжка от груди до середины бедер, — закатила глаза эта чернявая хохотушка. — Ну, вот. Готово. А теперь туфли, и полюбуйтесь на себя в зеркало.
Вторая служанка помогла мне встать и пройтись в новой обуви, и я решила оценить приложенные усилия. И мои ожидания полностью оправдались!
— Госпожа, вы великолепны! Повелитель не устоит, — выдохнула Тилли и тут же зажала руками рот, но было видно, что она довольна произведенным эффектом.
Та, что сейчас отражалась в зеркале, была прекрасна. И странным образом похожа на герцогиню из Ламары. Не столько обликом, сколько сочетанием рафинированной придворной красоты и интеллекта. Такая тонкая и воздушная, в броне придворного платья, с обманчиво простой прической.
Даже седину обыграли так, что она не старила меня, а придавала зрелость и какую-то изюминку. Волосы забрали наверх, закрепили, заплели в косы и перевили их жемчугом, чтобы потом свернуть в узел на макушке, открыв уши и длинную шею.
Брови и губы стали ярче, но ни намека на то, что здесь приложил руку художник, а слегка подведенные глаза навевали мысли вовсе не о хинцах, а о лесных ильвах. Лишь едва заметная россыпь золотистых веснушек на переносице немного смягчала и приземляла это нереальное совершенство.
— Годится.
* * *
Госпожа Мэв вернулась через пару часов, и сказала, что Император меня примет. Она вызвалась сопровождать меня к нему в покои.
— Госпожа, вам нужна дама для сопровождения в мужские покои, — чопорно сказала она. — Я просто обязана…
Я тихонько фыркнула и чуть не пролила чай на платье. Что она сделает, если повелитель пожелает ее отослать? Ничего. Но все равно мне была приятна ее забота о моей репутации. Хотя по факту тут спасать было нечего. Что знают слуги — знает весь дворец.
— Хорошо, я не возражаю, — сказала я, и лицо этой женщины тотчас прояснилось.
«Почему они все так переживают за меня?» Сначала Тилли, теперь Мэв. Мы, в сущности, чужие люди, знакомые несколько дней. Но почему-то она хотела помочь. Возможно, она просто заглаживала вину? Не знаю.
— Ну, что ж, — отставила я чашку. — Откладывать и заставлять Императора ждать не стоит.
* * *
Госпожа Мэв вела меня неизведанными путями, минуя преграды в виде охраны. И чем ближе к покоям владельцев и тронному залу — тем этой охраны было больше. Раньше меня не допускали в эту часть дворца, вежливо, но непреклонно заворачивая обратно.
Я старалась не утратить вновь обретенной уверенности. Пусть камеристка пока решает за меня, я позволяю ей это. Вслушиваюсь в гулкое эхо наших шагов, отражающееся от сводов замка, любуюсь батальными сценами и дивной работой мастериц на гобеленах. Пытаюсь дышать в этом красивом, но абсолютно непрактичном платье. Думаю о том, что спрошу у повелителя.
А он знает… О, я уверена, он знает ответ. Но вот ответит ли он? Этого я не знала. Так же как не знала, готова ли я принять это знание. Но я шла вперед, ничем не выдавая сомнений.
И люди расступались передо мной. Имперцы, гвардейцы герцога, личная охрана императора — все они принимали как должное мое право находиться здесь, в святая святых власти. Неважно, что я самозванка. Не знаю, кем они меня считали…
Но скоро узнаю.
Во внутренних покоях находился кабинет герцога, который, как мне сказала Мэв, отвели для императора Джедии. Все лучшее — императору. Без вариантов.
У меня имелись бумаги, которые я могла предъявить как доказательство своего путешествия сквозь закрытые миры. Чтобы оставить руки свободными, я поручила их служанке:
— Когда мне понадобится, я спрошу о них.
— Да, госпожа, — поклонилась она. — Что-нибудь еще?
— Вы ведь не уйдете, госпожа Мэв? Если вас отошлют, ожидайте меня поблизости, — попросила я. — Если меня не… не будет слишком долго, под каким-нибудь предлогом зайдите в кабинет или пошлите слуг с прохладительными напитками.
— Хорошо, госпожа. Слишком долго — это сколько? — только и спросила эта замечательная женщина.
— На ваше усмотрение. Думаю, здравый смысл и опыт вам подскажет.
Я опасалась. Слишком странно все выглядело, и слишком мало я знала. Одно я понимала: по какой-то причине мой император решил поиграть в сводника. Зачем он сталкивал меня с посланником сидов? Что ему с этого? Почему в моем времени он интересовался у целителя насчет детей? Тот давний разговор с ректором академии не шел у меня из головы.
Полный чувства собственного достоинства распорядитель поприветствовал нас с Мэв. Повинуясь его указаниям, охрана у дверей расступилась и пропустила нас внутрь. А внутри…
Внутри, кроме императора, был еще и господин Хьюго, тот самый неуловимый вероятностный маг. Очевидно, он наконец устал бегать от меня.
«Как удачно». Подозрительно удачно.
Император и маг сидели за большим деревянным столом для совещаний. Ни Джедия, ни Хьюго, казалось, совсем не меняются. Что же они за люди такие?
Маг — все такой же, как я помнила, малозаметный мужчина с пегими пепельно-русыми волосами и усредненными чертами лица. Необычными были только глаза разного цвета. Во всем остальном, встретишь на улице такого — и не запомнишь. Головная боль любого стража порядка!
Что до императора, он отвлекся от документов, когда объявили о моем приходе. Кажется, он хотел что-то сказать, но при виде меня осекся. А потом, словно не узнавая, смерил взглядом с головы до ног. Хьюго тоже не остался равнодушным.
Обменявшись с ними взглядом, я вздернула подбородок чуть выше. Веки мои опустились, чтобы скрыть победный блеск в глазах. Спасибо, Тилли! Нужный эффект был достигнут. «Герцогиня» осталась довольна произведенным впечатлением.
Затем я прошла ровно половину ковровой дорожки, остановилась в нескольких шагах от мужчин и присела в поклоне, утонув в своих пышных юбках.
— Приветствую, мой император. Да правите вы вечно!
Камеристка, остановившаяся чуть позади меня по мою правую руку, склонилась еще ниже и эхом повторила мои слова.
— Встаньте!
Мой император встал со своего места, приблизился и поднял меня, как и в первый раз. А я, вспомнив, вдруг вздрогнула.
— Не бойся… э-э… не бойтесь, — сказал Джедия. — Такого больше не повторится. Я сам виноват.
На мгновение моя маска чуть не дала трещину. Силы! Что вообще происходит? Почему император извиняется передо мной? Должно быть, мои уши меня обманывают.
— Ох!
— Что такое? — спросил он, пытливо глядя в глаза.
— Как вы себя чувствуете? — не ответив, спросила я, а он удивленно округлил глаза. — После резонанса…
— А-а! Неплохо, — взмахнул он рукой, словно случившееся ничего не значило для него лично. — Вы дольше приходили в себя.
— Ясно.
Ясно, что ничего не ясно. Но время поджимает. Мэв говорила, что скоро прием по случаю заключения Договора. Значит, надо говорить. Но я не могла выдавить ни слова.
— Госпожа? С вами все в порядке? — вполголоса спросила Мэв, перестав изображать предмет мебели и придержав меня за локоть.
— Да, пожалуй.
— Оставьте нас, — велел повелитель, как только услышал наш разговор.
И я осталась одна наедине с двумя самыми странными и загадочными персонажами в истории Великой Тропы. Император проводил меня и усадил за стол. Он сидел во главе стола, Хьюго по правую руку, а я — по левую, напротив мага.
Я не могла спросить. Боялась истины? Возможно. Зато моя «герцогиня» могла.
— Мой повелитель? Я просила аудиенции по одному очень важному для меня делу. Могу я задать вам вопрос?
— Спрашивайте! Если смогу — я отвечу, — сказал он.
— Скажите мне. Скажите, если знаете…
— Что сказать?
— Кто я?
И он ответил.