Такое же свечение я видела вокруг собственной руки. И — еще более невероятная картина! — браслет Рейвена, который я носила, не снимая. Если до этого я просто подспудно ощущала его силу, то теперь убедилась, что это не просто старинная поделка, а мощный артефакт.

Когда я перешла на внутреннее зрение, то увидела сияющий ареол вокруг браслета и множество незримых нитей, которые тянулись к нему словно из пустоты… или из междумирья? Я на пробу коснулась одной из нитей, и почувствовала ответ, который мои уши интерпретировали как звон струны. Как и в случае с «бездонной» сумкой, мои органы чувств сами выбрали, как именно воспринимать этот объект Силы.

Коснувшись сразу нескольких «струн» перебором, я извлекла довольно приятный для моего магического «слуха» аккорд. Может быть, именно это ученые древности называли музыкой сфер? Был ли в этом какой-либо смысл, не знаю.

«Ну и ну!»

Я решила, что позже обязательно ознакомлюсь с тем, что может эта вещица. А теперь… Теперь мне следовало спасти две жизни.

Чтобы собраться с мыслями, я немного постояла у крохотного оконца, больше напоминающего не источник света и свежего воздуха, а бойницу. Фонари, щедро расставленные во дворе и освещающие территорию, прилегающую ко дворцу, границей света отгораживали его от окружающей ночи.

Через стекла в свинцовой оправе я наблюдала, как на землю и темного провала с неба падает ледяная крупа. Ну что за место! Казалось, наступила весна, и все растаяло, и зима отступила окончательно, но она не спешила сдавать свои позиции… Я поежилась и посильнее укуталась в свою шерстяную шаль, уткнувшись в нее подбородком и вдыхая успокаивающий запах дома.

Перед уходом я поправила фитиль в масляной лампе. К счастью, мне достало ума взглянуть в настенное зеркало, и я поспешно оттерла платком засохшую на подбородке кровь того вепря.

«Бедный охранник. Интересно, что бы он подумал, явись я в таком виде к наследнице?» По меньшей мере, это напоминало страшилки о повивальных бабках, пожирающих младенцев.

У охранника я поинтересовалась, сколько прошло времени. Оказывается, я спала совсем недолго, и до утренней стражи еще далеко. Солнце еще не встало.

По каменным коридорам, увешанным гобеленами, я тихонько прошла в покои наследницы и поглядела на спящую Амелию и бодрствующую у ее постели служанку. Сквозь одеяло я видела, как мягко светятся Искры матери и ребенка, и ощущала, как работают их сердца. Неужели моя Сила вернулась ко мне?

«Спасибо! О, спасибо!»

Кто бы ни помог мне в этом — спасибо вам! В ответ на мою безмолвную благодарность я ощутила почти незаметный ответ мироздания… Волна тихо плеснула, коснувшись меня своей кромкой, и вернулась обратно.

* * *

А все-таки: кто вызвал меня из канцелярии герцогини? На ум приходил только господин Леальтад, который мог распорядиться из-за затяжных родов. Он был свидетелем моего обещания наместнику.

Я попросила камеристку распорядиться:

— Госпожа Морвен? Нужно много кипяченой воды, холодной и горячей, а также два серебряных или медных таза, большой поднос, чистые простыни и пара дюжин кипяченых полотенец. И разбудите, наконец, господина Шимуса. Передайте, что я жду его в комнате наследницы. И еще, — подумав, добавила я. — Пошлите посыльного к господину Леальтаду. Передайте, что сегодня мы с господином Шимусом наконец принимаем роды.

Начальник канцелярии известит герцогиню и наместника. Думаю, они уже будут здесь к тому моменту, как ребенок появится на свет, или даже раньше.

— Да, госпожа, — почтительно ответила Морвен и развила бурную деятельность.

Служанки сновали туда-сюда, выполняя распоряжения камеристки, а я мысленно перебирала все, что было у меня в дорожной сумке с инструментами. Обычно такие мысли меня успокаивали.

Я старалась мыслить оптимистично, несмотря на все возможные риски. Начиная приготовления, как если бы это были обычные, рядовые роды, я размышляла, какие осложнения грозят роженице и ребенку. Если выбирать, я бы сначала помогла появиться на свет младенцу, а потом, по тяжести состояния наследницы, я бы спасла ее.

Может быть, проще провести операцию, разделить мать и младенца, и тогда господин Шимус сможет провести Великое исцеление. Ребенок в теле матери уже не будет мешать ритуалу.

Пока они вместе, нельзя применять Силу Жизни в чистом виде. Ребенок — наполовину плоть и кровь отца. Я знала случаи, когда мать спасали, но ее тело отторгало и уничтожало ребенка, как чужеродный элемент, и в результате ребенок погибал. По-отдельности все было проще.

— Госпожа Твигги! Мы уже начинаем? — услышала я позади себя бодрый голос придворного целителя и обернулась.

— Пока нет. Лекарство еще действует, но я уже распорядилась о приготовлениях, чтобы все было наготове, — ответила я.

Мы переглянулись. Нельзя было применять анестезию, пока еще действовало ее лекарство, и мы оба отлично понимали.

— Я сейчас принесу необходимые инструменты и средства, — сказал целитель.

«Бардак! Он даже не взял ничего с собой», — подумала я, с трудом удержавшись от язвительного замечания. В таких ситуациях все должно быть под рукой на случай непредвиденных осложнений. В любом случае, я приготовилась к любым неожиданностям, собирая инструменты, лекарства и артефакты.

Я вымыла руки, переоделась в чистую отглаженную накидку с нарукавниками и снова поставила наследнице иглы, пытаясь привести ее в сознание. Спустя какое-то время она открыла глаза. Взгляд был мутный и не сфокусированный. Осторожно приподняв ее веки, я проверила зрачки.

Кажется, Амелия попыталась что-то прошептать.

— Что? Госпожа Амелия, вы можете говорить? — спросила я.

Она покачала головой. Очевидно, из-за лекарств губы ее не слушались.

— Нет? Тогда слушайте. Сейчас я и господин Шимус примут у вас роды. Придется сделать операцию, чтобы ваш сын появился на свет. Потом мы исцелим вас, — сказала я.

Увидев, что у нее в панике расширились глаза, я успокоила ее:

— С ребенком все в порядке, не переживайте. Сейчас заканчивается действие успокоительного, и вам может стать хуже. Нет-нет! Не шевелитесь. Я поставила вам лечебные иглы, они могут сдвинуться.

Амелия, очевидно, полностью мне доверяя, расслабилась и снова прикрыла глаза.

— Я уже послала за вашим мужем и матерью. Не переживайте, все будет хорошо.

* * *

Шимус, проявив виртуозное владение инструментом, осторожно вскрыл плодный пузырь, чтобы отошли воды. Камеристка и еще одна служанка поспешно подкладывали чистые отглаженные простыни под роженицу. Все, теперь пути назад не было. Роды должны были состояться, так или иначе.

Родовой деятельности не было, схватки были редкие и какие-то вялые. Скорее, даже не схватки, а реакция Амелии на движения ребенка. Я проверила его состояние и сочла, что с ним все в порядке. По крайней мере, мозг не будет поврежден. А теперь настал черед для его извлечения на свет.

Перед операцией, когда закончилось действие успокоительного, я помогла Амелии оправиться. Очевидно, она стеснялась господина Шимуса.

Мы дали роженице подышать дымом над курильницей с обезболивающей смесью из конопляной вытяжки из халифата и хинской камфоры. Сейчас Амелия ничего не чувствовала, и, надеюсь, ничего не почувствует и не очнется, пока мы не закончим.

Думаю, здесь лучше подошли бы средства обезболивания с Тета, но они могли повредить ребенку. Искусственные средства, на мой взгляд, были сильнее, но последствия могли оказаться совершенно непредсказуемыми. Я доверяла медицинским справочникам с Тета, но не доверяла их чуждым самой природе лекарствам.

— Осторожно! Зажим, — сказал Шимус.

Живот пациентки виднелся через разрез в чистой простыне. Целитель в нужных местах аккуратно рассек живот около подвздошных костей, ближе к лону, слой за слоем: кожа, жировая клетчатка, мышцы и сама матка. Он умело останавливал кровотечение из мелких сосудов и избегал касаться крупных. Работал он качественно, хотя и достаточно медленно.

Я просто засмотрелась. Однажды я уже делала подобную операцию лошади, но женщине — ни разу.

И вот, наконец, целитель держит ребенка на руках! Мальчик. Наследник этого мира и средоточие всех надежд правящей династии. Красно-синий, пятнистый от крови и совсем не помятый, как обычные младенцы, он неловко размахивал ручками и ножками, выгибаясь в руках у мужчины.

Тот прочистил носик и рот ребенка и шлепнул его. Наконец, младенец тихонько захныкал и господин Шимус передал его мне для диагностики, а сам занялся матерью, заканчивая операцию.

Я как завороженная смотрела на ребенка. Я уже видела этот светлый вихор на макушке, этот выпуклый лобик… Малыш открыл неопределенного цвета, как у всех новорожденных, глаза. Как вспышка, у меня перед глазами промелькнуло видение из давнего сна, в котором я и воин Янтрэ, в котором я узнала Мариуса, увозили младенца из захваченного врагом города. Это был он.

Картина несостоявшегося будущего на мгновение сложилась в моем сознании. В том варианте событий город пал, а я спасала наследника. Что стало тогда с его родными?

Я передала ребенка камеристке, стоящей наготове с чистыми пеленками:

— Ребенок здоров. Искупайте в теплой воде и перепеленайте, — велела я. — Надеюсь, вы уже нашли кормилицу?

— Да, все готово. Госпожа Твигги, прибыла герцогиня, — сказала Морвен, принимая ребенка. — Наместник Энны тоже скоро будет здесь. Извольте выйти и доложить.

— Хорошо.

Я уже повернулась, но тут произошло непредвиденное. Шимус чертыхнулся, поминая всех илонских и ромских обитателей нижнего мира. Случилось то, чего я опасалась — у больной открылось кровотечение. Очевидно, очищая матку от свернувшейся крови в том месте, где плацента отслоилась, Шимус задел какой-то сосуд. А, может, один из зажимов соскочил в месте разреза.

Я разглядела струйку крови, которая начала стекать, пропитывая простыни.

— Господин Шимус! Великое исцеление, срочно!

— А?! Что же делать? Что делать? — запаниковал целитель.

— Начинайте ритуал!

— Но я… как же? Я никогда не делал и не знаю… Только в теории. Может быть, лучше вы? — с надеждой уставился на меня Шимус, смаргивая пот, который стекал со лба в глаза.

Мысли лихорадочно заметались в поисках выхода.

Она истечет кровью, пока мы тут препираемся. Надо остановить кровотечение, пока не поздно. У меня был с собой комплект для переливания, а за дверью находилась герцогиня, но я не была уверена, что ее кровь годится для Амелии. На проверку совместимости тоже уйдет время.

Прямо сейчас я не могла провести ритуал. Моя сила вернулась, но резерв был практически пуст, и не одну неделю будет наполняться естественным путем.

Больше не раздумывая, я запустила руку в свою сумку, нащупала артефакт стасиса и со всей дури шарахнула им об пол рядом с пациенткой и целителей, после чего отскочила подальше.

От артефакта начали распространятся эманации, видимые как обычным, так и магическим взором. Это было похоже на призрачный туман междумирья, который обволакивал и удерживал в своих цепких объятиях все, что окажется поблизости.

Господин Шимус, как марионетка, застыл в той же позе, в которой его застало заклинание. Капли крови, стекающие с простыней, остановились, так и не достигнув густого ковра на полу. Само время застыло в томительном ожидании.

Я с облегчением выдохнула. У меня было в запасе около двух часов, прежде чем Сила, заключенная в артефакте, иссякнет и время возобновит свой ход.

— Госпожа Твигги! — окликнула меня камеристка. — Вы выйдете с докладом? Я не знаю, что говорить в данной ситуации.

«Вот это выдержка!» Она оставалась спокойна во время операции, тогда как позеленевшая от тошноты служанка давно выбежала под надуманным предлогом. Впрочем, иных людей среди приближенных не стоило ожидать. Только тому, как она сглотнула, стало понятно, насколько женщина взволнована, хотя ни голосом, ни выражением лица она этого не выдала. Конечно же, она не хотела играть роль гонца с дурными вестями.

— Да-да. Идемте, госпожа Морвен. Не стоит заставлять герцогиню ждать, — сказала я ей, поспешно скидывая испачканную накидку и нарукавники.

* * *

На выходе я пропустила камеристку перед собой, и к ней тут же подошла герцогиня. Казалось, для нее сейчас существовал только внук.

Я в очередной раз поразилась, насколько Бригит Бла хороша собой. В фиолетовом полутрауре, не знаю уж по кому — мужу или настоящему советнику, — она поражала своим величием и красотой.

На голове — еще один плат из лилового шелка, скрывающий прическу. Ко времени года — золотое ожерелье со звеньями в форме крокусов, с аметистовыми и изумрудными вставками. Умело подобранный наряд и украшения оттеняли, а не затмевали точеную фигуру и тонкие черты лица. На ее фоне прочие придворные дамы из свиты просто терялись.

Она склонилась над внуком, внимательно его рассматривая.

— Ах… он настоящий воин, — улыбнулась она, когда малыш закряхтел, требовательно зачмокал и потянулся за пальцем, а потом завопил во всю силу своих легких, требуя молока. — Наша кровь. Морвен, отнесите его к кормилице, пока его крик не перебудил всех во дворце.

Про себя я подумала, что герцогиня имела в виду кровь настоящего отца Амелии, а не старого герцога. Наверное, ей удобнее было так думать. Настоящей симпатии между нею и Сиграном я никогда не замечала. Я видела их недолго, и только в официальной обстановке, но кое-какие выводы сделала.

Отослав камеристку вместе с ребенком, герцогиня обратила свое внимание на меня. Я повторно присела в поклоне, ожидая, когда мне разрешат подняться.

— Когда я смогу увидеть наследницу? С ней все в порядке? — спросила она, кивком разрешив мне подняться.

«Высокородные!» Сколько условностей. Она не называла Амелию дочерью. Прежде всего та была наследницей герцогства Ламара, а уж потом всем остальным. И так будет до тех пор, пока ребенка официально не объявят новым наследником, не раньше, чем через год.

— Наследница перенесла сложную операцию. Ею сейчас занимается господин Шимус, — нейтрально высказалась я. — Но во время операции возникли некоторые сложности…

— Какие? — напряглась герцогиня.

Как подобрать слова и объяснить матери, что жизнь дочери висит на волоске? В запале она не пощадит никого. Тот выход, который я хотела предложить, вряд ли ей понравится.

— Сначала я хочу спросить вас, что вы цените больше: свои конюшни или оранжерею?