Это могла быть моя сестра-близнец или метаморф. Правда, последним, чтобы скопировать человека, требовалось его сожрать и поглотить личность.

Я окинула ее взглядом с головы до ног. Тоненькая, как акробатка-канатоходец, лицо сердечком, брови хмурятся, а раскосые глаза смотрят с угрозой. Она была одета в странный серый костюм, похожий на одежду стражи на Тета, но нашивки были другие. Не военная, и не гражданская. В руках женщина держала огнестрел. Она держалась иначе, чем я. Более самоуверенно и, я бы даже сказала, по-мужски.

Если не считать оболочки, все было другим, отличным от того, что я обычно видела в зеркале. И глаза на знакомом лице смотрели по-другому, и сердитое выражение лица было мне не свойственно.

Она заговорила на языке Тета, и я не поняла ее.

— Говорите по-имперски, — предложила я.

— Да, так будет лучше, — согласилась она. — Мне нужна практика. Здесь совсем другой диалект.

«Диалект?» Конечно, если… если она учила язык в другом месте.

«Или в другом времени, Твиг».

— Кто ты? — требовательно спросила незнакомка. — Выглядишь, как я, но одета как местные. Кто тебя послал?

Я молчала, так как боялась. Неверный ответ мог стать причиной выстрела, от которого не спасет никакой талант целителя.

Она тоже испытывала сомнения насчет меня. Он женщины пошла волна Силы Смерти, которую я ощущала, как змею, готовую к прыжку. В ответ всколыхнулась моя некромантия. Трава и кусты на несколько локтей вокруг разом пожухли, и в воздухе запахло тлением.

— Не знала, что они вырастили еще одного агента, — уже спокойнее сказала женщина. — Так бы сразу и сказала.

«Вырастили? Что значит „вырастили“? Как животное на ферме или как плод на дереве?»

И кто «они»? Быть может, между близнецами существует некая связь, но меня посетило внезапное, как вспышка, видение.

Я увидела ряды прозрачных капсул, наполненных жидкостью, в которых покоились живые существа. Одни напоминали рыбок, а другие имели уже вполне сформировавшийся человекообразный вид. Множество тел, множество младенцев разного возраста, подсоединенных к машинам, плавали в подсвеченных изнутри пузырях.

«Какой еще агент?» — пришла в голову мысль. Общей смысл слова я знала, но в данном контексте он от меня ускользал.

— Я тоже… не знала, — сказала я вслух, лишь бы что-то сказать.

А сама лихорадочно думала, думала.

— Значит, они послали тебя на помощь. Миссия будет настолько сложной? — спросила незнакомка.

— Может быть, — наугад откликнулась я.

— Что сложного в том, чтобы убить девчонку и ребенка?

Теперь я стала кое-то понимать. Мысли заметались с лихорадочной быстротой, когда я просчитывала варианты.

«Те, кто хотел убить сида в моем времени. Те, кто охотился на Императора, устраивая бесконечные покушения. Травил, стрелял, взрывал. Те, кто хотел устроить переворот в Ламаре. Те, кто плел заговоры в мирах Империи…»

Я почти сложила эту мозаику в единое целое.

— Смотря какую девчонку и ребенка, — улыбнулась я как можно спокойнее. — Ты ведь до сих пор не нашла их? А когда найдешь, сможешь ли справиться?

— Да, вероятно, переброска прошла с ошибкой в датировке. Полагаться на имперские хроники было ошибкой, — согласилась она. — Надо немного подождать. В деревне пока ничего про них не слышали.

— И ты в таком виде ходила в деревню? — теперь уже неподдельно удивилась я.

Как странно говорить со своей копией. Никогда не думала, что мой голос так звучит со стороны. Мой разум пытался защититься от этого. Я просто не могла ассоциировать себя с ней, настолько мы были разные.

— Нет, моя палатка и передатчик неподалеку. Там можно переодеться в местное тряпье, — махнула она рукой куда-то позади себя.

Можно, конечно, пойти с ней. Но с каждым сказанным словом я все ближе к провалу. Она меня раскусит. Ее взгляд… она не пощадит меня.

«Те, кто решил убить Императора до того, как он станет таковым. Те, кто хочет перекроить историю…»

Женщина наконец убрала свое оружие в прямоугольные ножны на поясе. Сейчас!

Я шагнула ей навстречу, посылая импульс Силы Жизни. Вторая сторона Силы, к счастью, была ей незнакома. Ее учили убивать.

Воздействовать на нервные центры и парализовать — что может быть проще? И, в то же время, сложнее. Я не хотела ее смерти. Если моя догадка была верна, я не могу и не должна этого допустить.

Женщина мешком упала к моим ногам. От нее пошла еще одна волна Силы Смерти, которая была бессильна на подлете ко мне. А когда я простимулировала центр боли-удовольствия в ее мозгу, про который узнала в «мире-минус», все попытки сопротивления сошли на нет. У женщины приключилось что-то вроде миниатюрного эпилептического припадка. Ручаюсь, ей даже было приятно.

Наконец она пришла в себя. Нагнувшись, я посмотрела ей в глаза. Силы! Такие же темные раскосые глаза! Похожие на глаза жителей Тета, а вовсе не жителей Хины, как я думала раньше.

«Значит, мои предки не из Хины».

Вот так поворот. Но меня нашли в Рэнсе, на границе с Хиной! Я всю жизнь думала, что мои корни ведут туда. А теперь выясняется, что во мне кровь врага.

Я ослабила давление, чтобы «агент» хоть что-то соображала. Допросить вряд ли получится без риска для себя и ребенка. Я не хотела сейчас без нужды применять магию. Но оставить ее на свободе — значит подвергнуться смертельной опасности. Что же делать? Она меня видела и запомнила.

«Запомнила, Твиг. Запомнила!»

Я наконец поняла. Память. Вот единственная разница между ею и мной! Воспоминания делают меня — мною, а ее — пособником планов и верным псом Тета. Я вспомнила Рэнс и двух женщин в пролеске на склоне холма и поняла, что надо сделать.

«Стереть память?»

Мозаика сложилась в единую картину.

— А что, у тебя тоже нет пупка? — с неподдельным интересом спросила я. Она бешено вращала глазами. — Ах да, ты же сейчас не можешь говорить. Не бойся, я не буду тебя убивать. Не хочу себе навредить. Ведь я — это ты, — пояснила я ей.

«Вряд ли она поймет», — промелькнула мысль, но я уже занялась делом.

Руки коснулись ее висков с двух сторон. При контакте с зонами памяти я получила безбрежный океан информации. Видения и ощущения были хаотичны и разрозненны, и, как я ни пыталась восстановить единую картину, прочитать ее воспоминания не удалось.

А чего я хотела? Я же не ментальный маг. Мне помогал наш «близнецовый» резонанс, но и только!

Единственное, что я уловила — лицо выходца с Тета, торчащее из переплетения трубок и проводов системы жизнеобеспечения. Этот человек передвигался на инвалидном кресле-каталке, осматривая пациентов своей… лаборатории? Я видела все глазами этой женщины, как своими собственными.

Все остальное перемешалось. Трогать эти воспоминания — значит повредить их владелице. С досадой я оставила идею о сканировании памяти и вернулась к прежнему плану по стиранию воспоминаний.

Надо работать осторожно, иначе я превращу ее в «растение». Человеческий мозг — слишком тонкая материя. До какого слоя я могу вторгаться? Наверное, лучше всего — до младенческих воспоминаний.

«Все верно». Когда меня нашли в Рэнсе, я была просто младенцем во взрослом теле.

Силы, что я творю?! Не думать, не думать. Подумаю об этом позже. Что бы ни случилось, я должна это закончить.

Я растворяюсь в ней, прокручивая нейрон за нейроном. Как древние боги, я устроила конец света и очистила землю, чтобы начать все сначала.

* * *

Закончив, я тяжело осела на землю.

Женщина-агент тихонько скулила и чмокала. Из уголка ее рта потекла слюна.

«Проклятье!»

Не переборщила ли я? Но сил уже нет проверять. Хватит на сегодня магии. Слишком опасно для ребенка.

На секунду мелькнула безумная мысль вырезать контрацептивный имплант, но я тут же отбросила ее. Какие парадоксы это породит, я не могла предугадать. Но одно знала точно. Если Твигги из Рэнса родит от Эйвинда Секиры, она никогда не встретится с сидом. Я опять разорву хрупкую цепь событий.

«Вероятностный шторм».

Стать клинком мирозданья, разрушителем миров только по собственной прихоти? Нет, нет…

Теперь я должна замкнуть круг. Проведя нехитрые расчеты по таблице временных потоков, я поняла, насколько нужно переместиться, чтобы попасть в Рэнс к нужному моменту.

Нужно попасть в тот безлюдный «быстрый» мир, где я уже бывала, провести там несколько часов, и дело в шляпе. У меня было достаточно артефактов с заклинанием перехода, чтобы потом вернуться обратно в Хефе Примо.

Я выудила из кофра бумагу с писчими принадлежностями и написала письмо самой себе. Как там? «Пожалуйста, ни во что не вмешивайся. Т.Р.»

А потом я сделала то, что должна была сделать.

* * *

В «мире-минус» есть легенда о сыне Создателя. Когда его распинали, он нес на гору свой крест. А в Хине говорят, что самый тяжкий груз — это ты сам…

Моя ноша тяжелее целого мира. Я иду, взвалив на плечи женщину без памяти. Бреду по туману междумирья, стараясь ни о чем не думать, кроме следующего шага. Еще один, еще, другой. Вот так! Кофр, примотанный на перевязь, тяжело бьется о бедра.

В пустынном «быстром» мире жарко и безлюдно. Памятуя о разрушении зданий, я провела несколько часов на улице. Несмотря на теплую погоду, женщина-агент все время мерзла. Она неумело сосала воду из импровизированной соски, которую я соорудила, обмотав кусок ткани вокруг горлышка бутылки. Сладкая вода — то, что нужно! Так мы тянули время.

Перед очередным переходом я содрала с нее все атрибуты прошлой жизни. Теперь никто не мог узнать, кто она и откуда. Комбинезон с нашивками Тета и разная мелочевка оправились в сумку.

В Рэнсе все точно так же, как я помню. Теперь еще проще. Оставить бесчувственное тело на поляне вместе с письмом.

Я нагнулась, проверяя состояние пациентки, почувствовала пристальный взгляд и обернулась. Никого не было, но я-то знала, что там, за деревом, другая Твигги, и она уже не будет прежней.

«Прощай!»

Я активировала артефакт и ушла через Врата.

* * *

Обратный путь занял около четырех месяцев. В Паркере легко затеряться среди сотен таких же изгоев. Если есть деньги и бумаги, можно переждать, не привлекая ненужного внимания.

«Скоро, малыш, скоро…»

Два триместра уже позади. Внешне еще не очень заметно, но одежду пришлось расставить по талии. Я не переживаю по поводу ребенка. Во время своей целительской практики я наблюдала вполне нормальные роды у невысоких хрупких женщин. Думаю, у меня как раз тот случай. Живот станет бросаться в глаза только под конец…

Я бы родила его здесь, среди удобств, в мире с хорошей медициной. Но не судьба. Снова в путь!

Только мысль о долгожданном ребенке немного примиряет меня с тем, что я сотворила.

* * *

Я снова в пригороде Хефе Примо.

Иду, бреду, сама не зная куда, и ничего не вижу от слез. Но кое-что возвращает меня к реальности.

За поселковой оградой собралась ватага детей, от самых маленьких до великовозрастных оболтусов. Дети окружили маленького мальчика лет пяти.

— Маленький колдун! Покажи, что ты умеешь! Колдун! Колдун!!! Грязное отродье! — кричали дети, бросая в малыша комья грязи, большая часть которых почему-то пролетала мимо.

— Да! Я колдун! Колдун!!! Отродье! — вдруг яростно закричал малыш, встав в полный рост и обернувшись к обидчикам. — Я вырасту, и вы все умрете!

В воздухе сгустилось напряжение, как перед грозой, и дети в страхе расступились.

— Хватит! — крикнула я, подходя ближе. — Что вы делаете? Немедленно прекратить!

Я приблизилась к ребенку, и на меня снизу вверх уставилась пара «ведьмачьих» двуцветных глаз. Мне захотелось вытереть грязь с замурзанной мордашки и рассмотреть получше. А еще — пригладить пегие вихры, в которых перемешались все оттенки пепельного цвета.

— Как тебя зовут, малыш? — спросила я, присев рядом, так что наши глаза оказались на одном уровне.

Я подозревала, что услышу в ответ.

— Хьюго, сакс, сын Арлин, — все еще с вызовом, но и с долей заинтересованности ответил ребенок. — А вы похожи на госпожу-воина, которая пришла в наше селение. Вы ее сестра?

— Да, мы с ней очень… близки.

«Ближе, чем ты думаешь».

Глазенки мальчика светились живым, умным светом, который еще не успели загасить окружающие. Судя по увиденному пару минут назад, этот сорванец отличался редкостной сопротивляемостью. Так сорная трава успешно противостоит земледельцу и растет вопреки всему…

Странно, что мальчик назвал только мать. Обычно представлялись «сын такого-то», упоминая отца. У благородных имелось родовое имя с количественной приставкой, а то и прозвищем. Сразу было ясно, что такой род ведет отсчет на много поколений.

Еще один вызов. Я знала, что в маленьких селениях не приветствовалось, когда женщины рожали без мужа. Наверное, ребенок ожидал привычной реакции, но так и не дождался. Я и сама в таком же положении, как и его мать.

— А где она остановилась? — спросила я.

— Она поселилась у госпожи Калерии, — сказал мальчик. — Хотите, я провожу вас?

— Хочу. А если ты расскажешь мне о городе, я дам тебе медяк, — пообещала я.

— Правда, госпожа? — недоверчиво посмотрел на меня малыш.

— Конечно.

Передо мной опять встала проблема денег. Не то чтобы их не было, но… Опять надо менять! В Республике имперские деньги никто не оценит по достоинству. Могут даже привлечь, как фальшивомонетчицу. Проще всего было обменять серебряные хинские слитки, а золото переплавить и тоже продать через надежных людей.

Еще требовалось узнать, как тут получить лицензию для работы целителя или медикуса. Столько дел!

Мальчик шел впереди и время от времени оглядывался назад, проверяя, иду ли я за ним.

— А почему вы плакали, госпожа? — спросил мальчик. — Вас тоже кто-то обидел?

— Соринка попала в глаз.

Он не поверил. Фыркнул, но спорить не стал. И вообще всем своим видом демонстрировал независимость вперемешку с желанием пообщаться.

— А ты живешь вместе с матерью? — не подумав, спросила я.

— Нет, — насупился мальчик.

— Почему?

— Потому!!! — выкрикнул он и побежал прочь. — Не надо мне ваших денег!

Что я сказала или сделала не так? Должно быть, задала не тот вопрос. «Или тот самый, Твиг». Иначе с чего бы он так рассердился?

С его матерью что-то случилось. Может быть, она умерла или отослала сына в деревню, чтобы он не ей не мешал. Да, наверное.

Но как я теперь найти дорогу? Я огляделась, выбирая, к кому из прохожих можно подойти и спросить дорогу. Подумала, подумала и пошла в ту сторону, куда убежал мальчик. Пыль от его сандалий еще клубилась над дорогой, а силуэт виднелся вдали.

— Эй! Постой! Погоди, — почти не надеясь на ответ, крикнула я.

Как ни странно, он оглянулся, указал рукой на один из домов и задал стрекоча. Я подошла к этому дому и спросила сидящую под навесом пожилую женщину:

— Приветствую вас. Это вы досточтимая Калерия?

— Да, это я. А кто вы?

— Меня зовут Гвен.

Он близоруко щурила глаза, глядя против солнца. Когда я подошла ближе, она ахнула. То было узнавание.

— Должно быть, моя сестра остановилась в вашем доме, — продолжила я.

— Да, госпожа, а вы к ней?

— Мы встретились за городом. Она отправилась в город на моей повозке. Пожалуй, дождусь ее здесь, — выложила я сочиненную на ходу легенду. — Она сказала, что заплатила вперед за постой.

— Да, это так, — недовольно подтвердила домовладелица. — Раз так, ступайте во внутренний двор, умойтесь с дороги. Комната оплачена на полгода вперед, еда — один медяк в день.

— Хорошо.

Меня все устраивало. Пока. Надо порыться в вещах «сестры» и позже наведаться к ее палатке. Надо вывести из строя технику, которая могла быть там. Ее как-то забросили в прошлое, значит, должны были вытащить обратно, только если не считали пешкой и бросовым товаром. Но мне казалось, что за ней должны прийти. Слишком много трудов было вложено в ее «выращивание» и обучение. На худой конец, должны были явиться, чтобы узнать о результатах миссии.

Время еще есть.

У меня его целая вечность. А вот у них — нет. Я разрушу вселенную, которую они сотворили. Просто не дам ей родиться. Они сами, своими руками сотворили Разрушителя.

* * *

Я провела на новом месте несколько дней.

Селение оказалось не таким уж и захолустным. Конечно, стены были невысокими, а глинобитные домики не имели удобств, но здесь имелась почта и что-то вроде магистрата.

Передо мной в очередной раз встала проблема регистрации и легализации на новом месте.

Однажды мы с домовладелицей сидели под навесом, скрываясь от палящего солнца. Она чинила одежду, а я обмахивалась веером и почитывая книгу. Вдруг в щель у забора просунулся любопытный нос, а затем и глаз. Сначала карий левый, а потом его сменил голубой правый, когда визитер выбирал удобную позицию для наблюдения.

— Похоже, у нас гость, — улыбнулась я.

— А! Этот негодник, ведьминское отродье, — заворчала госпожа Калерия.

Любопытный нос тут же скрылся, но шевеление за оградой в кустах продолжалось. Меня это стало забавлять, но всему же надо знать меру!

— Выходи! — отложила я книгу и позвала мальчика. — Покажись и скажи, зачем пришел.

Мальчик нерешительно вышел и, как подобает, зашел через калитку. Он любезно поклонился хозяйке, а потом мне, поправил мятую тунику и шаркнул ногой.

— Ну? — поощрила я. — Чего ты хотел?

— Госпожа, а что вы читаете? — спросил он.

Я показала книгу, написанную на имперском. Очередной трактат об исцелении. Мальчик с опаской потрогал корешок, перелистал несколько страниц и разочарованно засопел.

— Что не так?

— Тут нет картинок.

«О, Силы…» Он что, не умеет читать? Кошмар! Я настолько привыкла, что в моем времени базовое образование являлось нормой, что была шокирована. Очевидно, он не знал даже алфавита.

— Хьюго, ты… — как бы поделикатнее сказать. — Ты хотел бы научиться читать и писать? Хочешь, я научу тебя?

Силы! Он так обрадовался, что у меня сжалось сердце.

— Да, госпожа, — ответил он. — Очень, очень хочу!

— Хорошо. А зачем тебе это нужно?

Когда-то, давным-давно, в прошлой жизни учитель Ли задал мне тот же самый вопрос. Интересно, что подвигло этого ребенка? Хьюго мялся, не решаясь ответить.

— Говори, как есть, — сказала я. — Не бойся. Мне просто интересно.

— Ну… я хочу стать главным! Тогда эти дураки будут мне кланяться.

Я засмеялась. Госпожа Калерия что-то зашипела сквозь зубы, но, тем не менее, с любопытством прислушивалась к нашему разговору.

— Хороший стимул в обучении — уже полдела, — сказала я. — Садись. Сейчас я принесу стилус, и мы будем рисовать на песке буквы.

Я вернулась, и мы занимались, пока солнце не поднялось так высоко, что стало невозможно продолжать из-за жары.

* * *

С того самого дня мальчик стал частым гостем в доме. От госпожи Калерии я узнала, что его мать прижила ребенка вне брака и была вынуждена выйти замуж на состоятельного вдовца. Естественно, незаконнорожденного пришлось отослать в провинцию, чтобы прикрыть позор.

Родительница выделяла какой-то старухе содержание и особо не интересовалась судьбой своего отпрыска. Лишь бы был накормлен и одет. Так он и рос, как сорная трава, брошенный и никому не нужный. Пока не появилась я.

Старуха, которая присматривала за мальчиком, совсем не интересовалась, пришел он вовремя домой или нет. Хьюго все чаще и чаще оставался ночевать у меня дома. Он уже делал успехи в учении, довольно бойко читал по складам и считал. Но ему было скучно читать заумные тексты, и я подумывала купить пару детских книг.

Кроме того, мальчик обожал мою крысу и мог часами играть с нею. Я давно поняла, что человеческая суть проявляется в отношении к животным. Этот ребенок никогда не будет мучить зверька или срывать злобу на беспомощном создании. В глубине души меня это радовало. Это означало, что Хьюго не чуждо великодушие и чувство справедливости.

В остальном он был настоящей занозой в одном месте. Все время дрался с другими детьми, влипал в неприятности, но легко ускользал от возмездия. Какая редкостная удача! Или не удача, а закономерность, если учесть латентные способности к вероятностной магии. Мне надо было найти ему учителя, когда он повзрослеет, и его Источник заработает в полную силу…

Живот мой рос, и однажды мальчик спросил:

— А у вас теперь будет ребенок?

— Определенно, — ответила я, растирая тушь. — Чем ты расстроен?

— Когда он родится, я вам стану уже не нужен?

На мордочке ребенка был написан «самый-важный-в-жизни-вопрос».

— Почему ты так решил?

— У моей матери тоже есть ребенок, — объяснил он. — Другой ей не нужен.

Вот как? Как бы она не продешевила, эта Арлин. Она променяла жемчужину на позолоченную медяшку. Что ж, это ее выбор. В любом случае, я не брошу этого ребенка.

— Ты мне нужен, — сказала я, крепко обнимая мальчика. — Очень-очень нужен. Думаю, из тебя выйдет хороший старший брат.

— Да! — воскликнул он. — Я очень, очень хорошо буду о нем заботиться.

Детские ручонки обвились вокруг моей талии. Я снова его обняла, чтобы скрыть слезы. Не знаю, к кому я обращалась, к еще не рожденному сыну или к этому чумазому сорванцу.

— Теперь все будет хорошо, малыш, — сказала я.