Она не верила своим глазам. И вдруг вопреки всему внутри плеснула радость: не он. Не он стрелял в отца Дины. Иначе что бы он тут забыл? Ему здесь рады, видно сразу.

Какой-то важный армянин руки пожимает, благодарит за визит. Молодые серьезные ребята в кожаных куртках уже вносят огромный венок из красных и белых гвоздик. Такие обычно возлагают у памятников на девятое мая.

«Не он! Не он, не он».

Не хотелось бы думать, что это сделал он. Все всколыхнулось внутри и потянулось навстречу, но Инна задавила в себе этот порыв и поспешно отошла подальше, в задние ряды, к заплаканным женщинам. Однако поняла, что Сергей ее заметил.

Скользнул взглядом, как в прошлый раз. Индифферентно и спокойно, будто не узнал. Инна решила: опять будут ругаться. Ну, точно… Нарвалась на неприятности. Кто же знал, что она его тут встретит? Не ожидала.

Признаться, она струсила. Как тут не испугаться? Этот мужчина не умел сердиться, как все нормальные люди. Его холодная ярость пугала. Одного раза хватило, чтобы понять «как не надо». Не хотелось повторения.

Между тем горе и слезы набирали обороты. Дюжие мужчины из числа родственников покойного подняли гроб и понесли на выход. Инну вынесло волной провожающих к выходу. У самого порога ее за шиворот перехватила одна из армянок, старая морщинистая тетка с крючковатым орлиным носом.

— Ты что, с ума сошла! — накинулась она. — Раньше покойника выходишь.

— Ой, извините, — еще больше стушевалась Инна. — А что, нельзя?

— Конечно! Хочешь умереть?

Инна отрицательно покачала головой. Нет, не хотела. Значит, такая примета? Будет знать. Хорошо, не вышла, только ногу над порогом занесла. Она отскочила внутрь и вжалась в стенку, когда мимо пронесли гроб. Вдове покойного, матери Динки, стало плохо. Противно запахло корвалолом и нашатырем. Это был запах болезни и горя, запах, который напомнил вдруг о бабушке.

Гости прошли мимо. Сергей. Тонкий запах его кипарисового одеколона, такой привычный и знакомый, все еще ощущался в воздухе, так близко он был.

Покойного везли на катафалке, а гости погрузились на свои автомобили и в наемный автобус. Динка позвала Инну:

— Иди сюда. Сзади сядем.

Она втиснулась между вдовой и приятельницей, про себя подумав, что переборщила с одежками. Курточка чуть не лопнула. Второй свитер явно был лишним. Девушка стянула шапку и осмотрелась. Дина протянула ей бутылку с водой. Так и пили из одной бутылки, и совсем не брезгливо было.

Муж Динки вел машину. На переднем сиденье сидела вдова Даниляна. Получается, Инне выпало ехать на лучших местах с избранными, а не трястись в автобусе. Странно как!

— Ты чего так оделась? — вдруг хрипло спросила мама Динки.

— Да я… мороз же.

Инна мучительно пыталась вспомнить, как ее зовут, и в смущении поняла, что не помнит. То ли Гайде, то ли Гайне. С непроизносимым отчеством. Выручил зять:

— Гайне Айковна, дорогая, — он, видимо, из вежливости говорил по-русски при гостье. — Вы как там?

— Нормально, не видишь? — и правда, держится.

Откричала, отплакала. Глаза сухие уже, хоть и красные. Сидит, комкает платочек в руках. Динка достала два одноразовых стаканчика и вылила остатки воды, дала вдове Даниляна и матери.

— Ой, дурная, — вдруг хлопнула себя по коленке вдова. — Там же ни туалета, ничего. Воды напилась.

— Вы больше выплакали, мама, — серьезно сказал зять.

— Ладно, не мешай. Молюсь.

Она достала из сумки старые деревянные четки и начала их перебирать. Динка молчала, кусала губы. Инна снова подумала: так и есть. Мужчины грешат, а их жены молятся. Все как в кино. Господи…

* * *

Домчали быстро, хоть и снег. Тракторами с утра, видать, почистили. Да и машина просто зверь, гелендваген, как сказала Динка. Рассекает по дороге, будто в городе они еще.

— Все, вылезаем.

Дальше все как обычно в таких случаях бывает. «Тот день, когда тебя все любят». Это точно. Инна стояла и слушала, как прощались, заламывали руки, вспоминали. Батюшку еще пригласили.

Впрочем, из-за мороза прощание пришлось подсократить. Если раньше девушка переживала, что тепло оделась, то теперь только порадовалась. Вроде ничего. Шарф на лицо накинуть, только глаза оставить. Иней застывает на ресницах, и сердце тоже стынет.

— Поехали, Инна, — сказала Динка и взяла ее под руку.

Вдовы тоже шли под ручку. Спокойные, невозмутимые, черные, как две вороны. Жутковато стало. Они посовещались и «копачам», которые рыли яму, велели дать водки.

Сергей с друзьями — или коллегами? — тоже идет к машине. Инна заметила, что в этот раз он на новой. Куда делась старая, она так и не спросила. Но это точно не его черный внедорожник и не та «киа», на которой они ездили за город.

Значит, поговорят потом. Сейчас он занят. Наверное, не хочет светить личным перед этими мужиками. А, может, ее стесняется? Непонятно. Ясно только, что он четко разделяет эти две сферы жизни. Желудок вдруг сводит.

— Ты останешься на поминки? — прошептала на ухо Динка.

— Ты… прости, — Инна порывисто обняла ее и откровенно призналась. — Я лучше пойду. Тяжко.

— Ладно, — та была разочарована.

— У меня собака щенков родила, — оправдывалась Инна. — Я корма забросила, но уже скоро обед. Надо проведать.

— Щенки? — вскинулась приятельница. — Что же ты сразу не сказала? Агасик, у Инны щенки, слышал?

— Слышал. Порода какая?

— Вроде овчарка. А так не знаю, на улице подобрала.

Динка вдруг зарыдала, заметалась. Начала требовать, чтобы муж отвез Инну домой скорей. Потом успокоилась или просто устала. Махнула рукой:

— А… езжай. Потом в гости придешь. Все равно ты тут никого не знаешь.

— Ты извини.

— Да я не обиделась. Хорошо, что зашла.

Инна отказалась от помощи, сказала, что доедет сама. Уже в городе, можно на троллейбусе. Три остановки, и она дома. Попрощалась и пошла.

* * *

Подумала, подумала — и не поехала. Пошла вдоль автострады. В транспорте не протолкнуться, наверное, где-то застрял троллейбус. Или авария. Но она не хотела провести полчаса в невыносимой толчее, сжатой со всех сторон чужими людьми, как селедка в бочке. Лучше уж пешком.

Через некоторое время ее нагнал автомобиль и, снизив движение, поехал вдоль обочины. Просигналил несколько раз. Инна сначала не поняла, потом обернулась. Машина Сергея! И он за рулем. Здесь нельзя останавливаться, иначе оштрафуют. Инна махнула рукой, мол, проезжай. Он нахмурился, включил «аварийки» и остановил авто.

— Инна! — позвал он в открытую дверь. — Залезай. Живей!

Девушка нехотя пошла, увязая в снегу. Было не по себе. Что же будет? Он протянул руку, и она ухватилась. Миг — и уже внутри!

— Садись, грейся, — мужчина пристегнул ее и показал кнопку с индикатором на дверце. — Три деления — нагрев сиденья, станет жарко — вот так убавишь.

Инна кивнула. И правда тепло, как на печке. Она помалкивала и ждала, что он скажет. Ругать будет? Спрашивать? Но он молчал. Просто вел машину. Когда проезжали мимо гипермаркета, свернул и затормозил.

— Выходи.

Вылез, обошел машину и помог спуститься. Инна не рассчитала и чуть не упала. Он подхватил. Что-то треснуло.

— Ой, мама…

Это молния разошлась на тонкой курточке. В чем же теперь ходить? Наверное, у нее был такой вид, словно наступил конец света, но Сергей вдруг перестал хмуриться, усмехнулся и потрогал молнию.

— Давно пора.

Интересно, что он имел в виду? Инна замерла, а он запер машину, только бибикнуло. И повел ее в магазин. Там взял большую тележку. Девушка еле-еле поспевала за ним. Он пронесся по основным отделам, как ураган. Еды набрали, все на его вкус. Потом подумал и у нее уточнил:

— Тебе чего еще взять? Может, на сладкое?

Инна как завороженная смотрела на замороженный чизкейк. Она громко сглотнула, как кот в мультике. Пустой желудок свело. С шести утра не ела, а уже второй час дня. Серый перехватил ее голодный взгляд и надпись. Тот самый десерт, что она ела в ресторане. Бросил в корзину, пошли дальше. Сумку-холодильник взял и картриджи со льдом, хотя особого смысла не было. Чай, не лето, на улице минус пятнадцать. В багажнике прохладно.

На кассе оттер тележкой в сторону какую-то наглую парочку, которая хотела влезть без очереди. Помятая тетка лет пятидесяти и ее бойфренд хотели поднять хай. Сергей просто улыбнулся, но как-то нехорошо, и они тут же встали позади. Но потом всю дорогу шептались, бросая на них неприязненные взгляды.

Инна ничего не сказала, хотя обычно она таких людей пропускала. От нее не отвалится. Лучше не вступать в перепалку, все равно задавят массой. Как выяснилось, все зависело от человека. Вот Сергея они испугались, наверное.

И карты скидок у него нет, не пользуется. Чек не проверяет. Платит наличными. О, Боже, это же ее месячный бюджет, если не больше! Потом велел стоять, а сам зашел в аптеку за кассами, купил там что-то. Вышел с пакетом.

— Пошли, — коротко скомандовал он и покатил тележку к выходу

Невозможно не подчиниться. Странно все это. Уж лучше бы отругал.

— Сергей, — начала было она.

— Потом поговорим, — оборвал он и так посмотрел, словно Инна была той теткой из очереди.

Она и замолчала. Просто язык проглотила. Далеко они не уехали. Сергей припарковал машину во дворе неподалеку, чуть выше гипермаркета, и они пошли в «Молл». А здесь он что забыл? Он пер, как танк, оглядывал бутики, хмурился и шел дальше. Наконец обнаружил то, что искал.

— Сюда.

Наверное, продавщицы что-то почуяли, так как обе подорвались, готовые помочь с покупками.

— Нужна зимняя куртка, — объяснил Серый. — На девушку. Какая-нибудь яркая, со светоотражателями. Лучше настоящий пуховик.

Инну тут же взяли в оборот.

— Сергей! — в панике позвала она. — Ну, зачем?

Не надо ей никаких курток. Сама потом купит или брат поможет. До конца месяца всего ничего.

— Иди, — не слушая, он развернул ее и мягко подтолкнул по направлению к примерочной.

Девушки, сообразив, кто тут главный, тоже особо Инну не слушали. Они щебетали, переодевали ее то в одну, то в другую куртку, просили примерить новую модель, и в конце концов Инна сдалась. Она позволяла себя наряжать, как куклу.

— Ой, а зачем два свитера? — спросила одна из девушек. — Так в размер не попадем.

И правда, уже незачем. Инна стянула второй свитер, и мучение продолжилось. Она жуть как не любила шопинг. Хуже всего то, что ее заставили несколько раз выйти и предстать перед Сергеем в обновках. Он каждый раз хмурился и мрачнел, отрицательно качая головой, и вот наконец глаза блеснули одобрением.

Хороший выбор! Алая куртка в тон ее старой, но любимой шапке. Правда красиво и еще практично. Бедра прикрывает. Куча клапанов, теплый ворот, капюшон. Невесомая, из пуха гаги. Но на ценнике какая-то невообразимая сумма. Ужас!

— Эта, — вынес он решение, даже не спросив Инну.

— Ну, Сергей!

— Ярлычок отрежьте, — велел он продавщице. — В ней пойдет.

— Оплата картой или наличными?

* * *

А теперь куда едут? Инна ожидала, что они отправятся на ту квартиру, где она уже была, но у Серого были несколько иные планы. Та хата засвечена, ехать туда нельзя. Не сейчас, по крайней мере. Встал ребром вопрос о съеме квартиры. Сутки надо было где-то перекантоваться.

— Ой, мы сюда? — удивилась Инна.

Они стояли перед «Рэдиссоном». Отель, который она сто раз видела, но внутри ни разу не бывала. Что они тут делают? Серый уже шел внутрь. Спросил только:

— Паспорт с собой?

Инна кивнула. Серый мысленно выдохнул. Что, если бы не было? Пришлось бы возвращаться к ней, а он устал мотаться. Нужна была пауза подумать и расспросить девчонку, что она делала на похоронах. Опять столкнулись нос к носу. Они там с дочкой Хаджитура под ручку ходили. *ля. Ситуация.

На ресепшене их чуть было второй раз не завернули. Заранее же не зарезервировали номер.

— А какие есть?

— Только люкс остался. Для новобрачных.

— Подходит, — хмыкнул он. — Кровать большая?

— Двуспальная, — невозмутимо ответила девушка, вбивая их данные в компьютер. — Срок пребывания?

— Сутки с возможным продлением.

Как получится. Успеет за день найти жилье — будет просто ночевка. Не успеет, значит, задержатся до завтра.

— Резервировать? Задаток не возвращается, — предупредила девушка-администратор.

— Устраивает.

Кто надо, пробьет, где он был, но криминала в этом нет. Кто надо — давно знает, с кем он, и кто его женщина. Скрывать уже ни к чему и нечего. Только знакомить он ее ни с кем не будет. Она только его, и ничья больше.

— Оплата картой или наличными?

* * *

Поднялись на лифте. Вообще-то, по мнению Серого, отель явно не дотягивал до заявленной сети. Но он неприхотлив. Вошли в номер — уже лучше. Ему оформление показалось излишне ярким, зато Инне, как он заметил, понравилось. Художница. Наверное, поэтому. Стены — красные с белыми включениями, ковры синие к разноцветными квадратами фирменной сети отелей, мебель черно-красная.

Инна встала у входа и стоит, боится ступить дальше. Серый опять ее аккуратно подтолкнул:

— Иди, раздевайся, ищи ванну. Я сейчас обед закажу.

Он тоже с этими похоронами оголодал. Волчий голод, ё-моё. Будем надеяться, кухня в отеле не подкачает. В ресторане он тут бывал, а вот в номерах не доводилось.

Инна скинула куртку, разулась, влезла в одноразовые тапочки и осторожно пошла исследовать новое место обитания. И все время косилась на Сергея. Он уже сделал звонок, надиктовал, что ему надо.

Обнаружив еще одну комнату, девушка сильно удивилась. Прямо как квартира! Только кухни нет. И санузел такой же яркий, красно-белый. Все сверкает, даже краны отполированы. Руки помыла, на себя посмотрела и испугалась. Бледная, испуганная.

— Так… Я же девочка, девочка я!

Она умылась холодной водой, вытерлась идеально чистым махровым полотенцем — сколько же их тут, целая стопка! — пощипала себя за щеки и покусала губы, чтобы к ним прилила кровь. Поправила взъерошенные волосы и пригладила их мокрыми руками. Уже лучше. Бальзам для губ — ну, все. Стала похожа на человека. Штаны на синтепоне стянула и свернула, оставшись в длинном черном свитере и полосатых легинсах, как у Пеппи Длинныйчулок. Очень они ей нравились. Покрутилась около зеркала и осталась довольна увиденным.

— Теперь точно девочка, — удовлетворенно сказала Инна сама себе.

Она хотела ему нравиться. Поймала себя невольно на этой мысли. Раньше никогда такого не было. Не так, чтобы разить наповал, но чтобы он смотрел на нее, как на женщину. Симпатичную (ну, хотя бы).

И ругаться тогда совсем не страшно. Все равно потом помирятся…

Сергей сказал, обед? Значит, выяснять отношения будут потом. Наверное. Это хорошо. Аппетит не будут друг другу портить. В пустом желудке опять начали выть голодные мультяшные коты.

Девушка решительно повернула дверную ручку и вышла, чтобы нос с носу столкнуться с Сергеем.

— Ой!

— Что опять? — усмехнулся он. — Боишься?

— А надо? — серьезно спросила она.

— Посмотрим.

Посмотрим, значит. Шутит или всерьез? Так бы и стукнула. Опять заволновалась, сердце начало часто-часто биться. Мужчина обнял ее за плечи и посмотрел в глаза — она уклонилась, отвернулась. Не выдержала испытания. Не привыкла она мериться, играть в гляделки. К счастью, в дверь постучали.

— Доставка, да? — спросила она.

— Она самая, — он отпустил ее и пошел ко входу.

Инна обратила внимание, что он машинально встал у стены возле дверного косяка, а не у самой двери. Спросил, кто, потом открыл. Чего-то стоит опасаться? Это же просто персонал отеля. Девушка в униформе вкатила столик с тарелками, накрытыми металлическими полусферами, спросила, надо ли накрыть в гостиной, и ушла, оставив их наедине.

— Давай, налетай, — сказал Серый.

Салат с креветками, омлет, мясная и рыбная нарезка, фрукты, десерт. Чай в чайничке и кофе в кофейнике, а рядом сливочник. Это понятно — кофе ей, чай ему. «Комплимент» от отеля — брусничная наливка. Спиртное у Инны отобрал, не дал попробовать. И сам не стал. Вдруг за руль сегодня придется садиться. Реакция притупляется от алкоголя. Стрелять, кстати, тоже проблематично. И чизкейк! Запомнил, тоже заказал. Только шоколадный, и сверху свежая малина. Зимой! Инна от стресса всегда хотела кушать, и рука сама потянулась к вилке.

Серый только хмыкнул. Почему-то он был уверен, что девчонка начнет со сладкого. Проблемы от нее. Когда он ее увидел под ручку с дочкой покойного — охр…л. Думал, глюки. Нет, точно она. Хуже всего, что Панин тоже увидел, куда смотрит Серый, и начал подкалывать, как он умел. Сначала в целом, что на малолеток потянуло. Потом понял, что задел за живое, и заинтересовался. Гринев тоже видел, узнал девчонку. Досье имеется.

Инна исподтишка посматривала на мужчину. Он сидел на диванчике, ел, но думал о своем. Молчал. Стоило ей закончить, выждал пару минут, и начался давно ожидаемый допрос с пристрастием.

— Инна, ты что на похоронах делала? — спросил он.

— У подруги отец умер, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Не сказала «убили», но это как-то само подразумевалось. Обед вдруг запросился обратно. Девушка затравлено поглядела в эти непроницаемые черные глаза.

— Подруга? — мягко переспросил он. — Интересные у тебя знакомства. Сплошь армяне. Давно знакомы? Откуда?

— Учились вместе.

Да что такое? Ей нечего стыдиться, она ничего плохого не сделала. Дались ему эти армяне.

— Где, когда?

— В школе.

— Дружите?

— Не так чтобы близко, — призналась она. — Но…

— Что? — испытующе посмотрел он прямо в душу.

— Ей тяжело сейчас, понимаешь?

— Как не понять! — снова хмыкнул он. — Иди сюда.

Инна приросла к креслу. Просто не могла себя заставить встать. Полчаса назад думала о поцелуях, а теперь наоборот испугалась. Его ее сопротивление словно подстегнуло.

— Хватит! — сказал он. — Детский сад, штаны на лямках.

Схватил ее за руку и усадил на колени. Она замерла и затихла. Что дальше? Он наклонился к ее лицу, думала, поцелует, но он спросил:

— Как думаешь, кто его убил?

— Ты? — спросила она.

— А если я?

В голове звенящая пустота, в груди пламя и лед. И дыхание обрывается, пока не начинает кружиться голова, и не понимаешь, что надо сделать вдох. Дышишь — и снова живешь.

— Была причина? — уточнила она.

— Без причины никого не трогаю.

Ясно. Это равносильно признанию. Мог бы промолчать, но он честен с ней и с собой. Опять испытывает? Ждет, что начнет кричать, обвинять? Сергей сказал, есть причина. Интересно, какая.

— Что он сделал? — посмотрела она ему прямо в глаза и на сей раз выдержала испытание. — Что-то… серьезное?

— Машину мою расстрелял, — улыбнулся он и отстранился. — Новую пришлось купить.

— Машину? — тупо удивилась она. — Но… Тебя же там не было?

Иначе почему бы он сидел тут, живой и невредимый.

— А как же! Был. Иначе смысл? — он вдруг впился ей в губы поцелуем.

Инна вывернулась, уперлась ему в грудь руками и оттолкнула его. Села рядом. Серый не держал. Отдышалась, снова на него посмотрела. Напряжен, чего-то ждет.

— Противно целовать теперь?

— Я… не поэтому.

Девушка не знала, как объяснить. Просто такая тема, что совсем не до романтики. У мужчин, видать, иначе. Адреналин и секс: вот как это работает. Ей же надо расслабиться, чтобы все получилось, и не думать о плохом. Все наоборот.

— Доедай.

— Места уже нет, — робко улыбнулась она. — Ой, а мы здесь надолго?

— Как получится, — ответил он. — На день или два.

— А как же Лора?

— Звони брату.

* * *

Собака. Недовольный брат. А еще не сданный вовремя заказ. Читай — денег нет и репутация рушится. А еще не обновила галереи на девиантарт и артстейшн. А еще форумы не почитала и пропустила вебинар по рисованию… Все планы летели псу под хвост.

Вот как. Значит, он жив, хотя его хотели убить. Тот, кто хотел смерти Сергея, напротив, теперь мертв. Око за око. Логично. Ни к чему оставлять врага в живых и играть в благородство. Так обычно происходит в книжках и кино. А в жизни все должно быть иначе. Раньше Инна так и думала. Оказалось, нет.

Это в жизни люди навыдумывали кучу законов, которые не работали. Или работали, но не для всех. На самом деле, как и в древности, балом правили сила, деньги и власть. Кто сильней, тот и прав. Надо защищаться самим и защищать свое.

Она что, его оправдывает?

Странно все это.

Но она безумно рада, что он жив.

У нее бы разорвалось сердце, если бы он не вернулся.

Сейчас она спокойна. Лежит на огромной постели поверх простыней, смотрит в потолок, слушает новости, которые крутят по ТВ на «плазме». Сергей в это время в гостиной занимается со своим лэптопом. Здесь вай-фай, можно работать.

За окном полярная ночь и фонари. Просто «рубит», так хочется спать. Львы после трапезы по полдня спят; наверное, она лев. Или львица. Вся кровь отлила к желудку. Свет выключила и уснула без сновидений.

* * *

Проснулась она от поцелуев. Спросонья обрадовалась и ответила. Потом очнулась, встрепенулась, но поздно. Ее уже прижали к постели. Мужчина навалился сверху, начал целовать в шею, так что сердце сладко замирало и пускалось вскачь, потом снова в губы. Сначала поцелуи были какие-то агрессивные и властные. Он сминал губы и проникал внутрь. Потом стали нежнее. Она сдалась, и он это понял.

Секундная передышка.

— Сергей! Ты пришел.

Чистая радость.

— Пороть тебя мало, — проворчал он. — По заднице ремнем. Чтобы помнила.

Прорвало. Инна даже обрадовалась. Ругается — значит, все пучком. Высказался, больше нет напряжения и беспокойства. Теперь все будет хорошо.

— Извини, — потупилась она, а потом поцеловала его. — Я правда не подумала.

Запустила ему руки под свитер, обняла крепко-крепко и вздохнула.

— Не подумала она. Чтобы я тебя больше не видел рядом с этой семейкой, — велел он. — Иначе мало не покажется.

Как тут не понять. «Мы учтем ваши замечания и предложения. Ваш звонок очень важен для нас».

Инна улыбнулась, но он не понял, почему. Все-таки эта девушка — вещь в себе. Хотелось узнать, о чем она думает. Но еще больше сейчас хотелось раздеть, положить на колено и… Нет, не отшлепать, но… В общем, желания противоречивые. И полная боевая готовность.

Серый не любил долго анализировать, если это не касалось работы. Поэтому начал раздевать Инну. Хотелось ощутить ее во всей первозданной наготе. Видно, что она совсем не против, а очень даже «за». Со сна разморенная, томная, теплая. Ждет, смотрит сквозь ресницы. Сама не понимает, как призывно глядит. Это зов плоти.

Отодвинулся ненадолго, скинул с себя свитер с майкой, снова приник, зацеловал так, что она застонала. Брюки снял. В запале хватило ума достать «резинку». Запоздалая осторожность.

Серый обвел рукой овал ее лица, коснулся пальцами губ — перехватила, поцеловала, но не порочно, как «соска», а просто тянется всем телом, хочет прикасаться, как и он. Соскучилась. Ему словно впервые, заново открывается простая радость прикосновений. Гладит, проводит по нежной коже, ощущая все изгибы, выпуклости и впадинки. Грудь такая чувствительная, просто горит. Контуры ребер, живот, пупок, округлость живота — и то, что ниже.

Резко переворачивает ее — и снова его руки скользят по женскому телу, ласкают, изучают. Инна вздыхает, изгибается, безмолвно просит еще.

— Ремнем с бляхой пороть, — с сомнением сказал он. — Нет, лучше так. Не бойся.

Надавил ей на поясницу, заставил прогнуться. Она и не боялась. Наконец-то!

Серый вдруг подумал, что ее раз ударишь — насмерть зашибешь. Тонкая-звонкая девочка его. Он бы не посмел. Запер бы — и под домашний арест, чтобы не шлялась где попало. Пусть лучше рисует.

Приподнял и вошел до дна, так что их бедра соприкоснулись. Инна протяжно застонала. Страсть сжигала изнутри. Она уперлась локтями, принимая его и пытаясь понять, что дальше. Оглянулась через плечо. Мужчина нагнулся, и они поцеловались, как два неведомых зверя.

И начался дикий, первобытный танец плоти…