Инна уснула. Серый тихо выбрался из постели, собрался и поехал на встречу с владельцем съемной квартиры. Он сегодня списался с несколькими и даже созвонился, и один вариант показался наиболее подходящим.
Он оставил девушке записку, чтобы никому не открывала. Уходя, он повесил на дверь снаружи табличку «не беспокоить». Персонал не войдет без приглашения. Администратора еще предупредил на ресепшене.
Часа хватит, чтобы обернуться.
* * *
Инна проснулась одна. Сначала не поняла, потянулась, осмотрелась и разочарованно вздохнула, не увидев рядом своего мужчину. Сейчас бы поваляться вместе!
Раньше, когда она училась в школе, они жили на квартире бабы Али, а этажом ниже обитали соседи, парочка, которая каждую неделю с упоением выясняла отношения. Все это сопровождалось битьем посуды, криками и сбором чемоданов. Потом они с таким же азартом мирились. Девушка тогда не понимала, в чем прелесть таких отношений. Теперь, похоже, до нее дошло.
Если примирение столь приятное… то… В этом точно есть смысл. Между ног снова все сладко сжалось. На Инну нахлынули воспоминания. И ни капли не стыдно! Оказывается, если любишь, то все, что делает любимый человек, только в радость. Знаешь, что он никогда не сделает тебе плохо. И еще одна радость открылась ей — дарить ответное наслаждение.
Инна перевернулась на живот и поболтала ногами. Что-то твердое мешало лежать. Заглянула: шоколадка! Маленькая, квадратная. Откуда? Потом вспомнила, что на подушке что-то лежало, когда она вошла. Наверное, работники отеля оставили. Развернула, съела, и стало совсем хорошо. Поискала и нашла еще одну рядом со второй подушкой. Жизнь налаживается!
Вот чего ей не хватало для полного счастья.
* * *
Лежать стало скучно. Чем бы еще заняться? Блокнот не взяла, рисовать нечем. Засада. Съела банан и гроздь винограда, оставшуюся с обеда.
Пока Сергея не было, Инна обследовала огромную душевую за стеклянной дверкой. Размер — почти как ее крохотная ванная комната. На полочке лежали гели и шампуни в одноразовых пакетиках, микроскопические мыльца и даже две зубные щетки! Инна не разбиралась, но раньше думала, в отелях такое не положено. Может, потому что у них люкс? Интересно как.
Положила телефон на крышку унитаза, включила музыку. Тынц-тынц-тынц… Какое-то радио ловилось. Старые песни в основном. С устройством смесителя разобралась не сразу, зато потом! О, потом обливалась, плескалась, нежилась по полной программе. Дома, в крохотном помещении, так не забалуешь. Напевала, как обычно в душе.
— Ай донт кэа абаут май намба он ё лист ов ловерс… айм ту лав ю наууу…
Как-то в тему слова. И плевать на то, сколько женщин было у него. Она с ним сейчас, и это главное. Пусть даже она — всего лишь строчка в длинном списке его любовниц.
— Энихау… Энивэй… Энимоооо… Ла-ла-ла-ла-ла…
Тут стеклянная шторка отодвинулась, и ее обхватили чьи-то руки. Инна взвизгнула и обернулась. Поскользнувшись, чуть не упала, но ее ловко поймали на полпути к кафельной стенке.
— Ой, Сергей! Ну, нельзя же так пугать!!!
Он рассмеялся.
— Не скучала без меня?
Инна поняла, что он совсем раздет. Тоже в душ? Сейчас освободит. Дернулась было выйти, но он не дал. У мужчины были совсем другие планы.
* * *
И помылись, и много чего еще. Инна сидела довольная, но немного смущенная. Каждый день открытия.
Они ужинали. Сергей, оказывается, не был голоден. Ограничился бутербродами с красной рыбой. Зато ей снова заказал тот салат, который ей понравился, и еще десерт с кофе. Ухаживает. Приятно как! Причем больше даже не то, что угощает, а именно внимание. Запоминает, какие у нее вкусы и пристрастия, и потом это как-то ненавязчиво всплывает в общении.
— Знаешь, «красная рыба» — это ведь осетр и севрюга, — сказала Инна для поддержания разговора. — Но в меню почему-то везде так пишут про лосось.
— Ага, слышал, — кивнул мужчина. — Еще про «слИвовый», «Ивовый» и прочие фейхоа.
Инна прыснула, закрывая рот рукой. Насмешил. Хотела поразить его умными мыслями и в итоге села в лужу. Почему-то ни капли не досадно, только смешно.
— У нас, похоже, был общий учитель русского языка, — пошутил Серый, которому тоже стало весело.
Потом он сказал, ночуют тут, а завтра с утра он ее повезет «в гости».
— А мы разве не… в гостях? — обтекаемо спросила девушка — Что-то случилось?
Неужели опять проблемы с криминалом и надо прятаться? Все думала, как там дома собака, и вообще реал навалился. Столько дел перед Новым годом.
— Могу и домой, — вкрадчиво ответил он. — Торт твой пропадет.
Знал, чем заманить. Подтрунивал над ней? Похоже на то.
— Но… — она все еще колебалась.
— Как знаешь.
Лицо у него непроницаемое, спокойное, смотрит изучающее, но она прямо кожей ощущает его раздражение. Не по его вышло, заставлять не стал, однако злится.
— Давай подбросишь до проспекта? — предложила она. — Все равно потом поедешь на работу, я там выйду и доеду на автобусе.
— Не дури, — теперь видно, что разозлился. — Довезу до дома в лучшем виде.
Что он, совсем с ума сошел — свою женщину на улице высаживать. Не те отношения. Если уж заботиться, то до конца, а не только тогда, когда что-то нужно — секс там или просто общение со скуки.
— Может, на чай? — предложила она. — Позавтракаем вместе.
— На чай, — ему стало смешно, и раздражение потихоньку уходило. — Ладно.
— И на торт, — Инна сжала его руку, и их пальцы переплелись.
Еще один компромисс и маленькое примирение.
* * *
Утром съехали из гостиницы, даже завтракать не стали. Домчали до места быстро. На новой квартире-однушке в центре был какой-то нереальный ремонт в скандинавском стиле. Кругом дерево, все светлое, экологичное и практичное. Там, где у всех нормальных людей арка из комнаты на кухню, стены не было вообще. Кухня в точности такая, как Инна видела в Киркенесе, где была пару раз.
Она тогда останавливалась в коттедже с подругами. Им предложили съездить от художественной школы на выходные, порисовать фьорды на пренэре. До сих пор приятно вспомнить. Не пожалела.
Ванну с туалетом совместили, а вместо коридора, куда опять же все нормальные люди ставили холодильник — сауна! Настоящая. На три посадочных места. Инна уже знала, что Сергей любит баню, но не ожидала, чтобы настолько сильно. И потом: зачем? Рядом же центральная городская баня. Всего через два дома.
И еще пирожковая в соседнем здании. Наверное, прекрасно с утра не готовить, а спуститься туда, сделать заказ и позавтракать перед тем, как отправиться на работу.
— Ой! Здорово! — только и сказала она.
Серый велел выгружать продукты и ставить чайник, а сам пошел в комнату, чтобы позвонить по телефону. Игорь Панин с Иванченко сегодня едут общаться с чеченами. Вообще-то сферы влияния давно поделены еще в Москве, но и тут случались трения. Надо было разделить «свое» и «чужое», чтобы не было новой войны. Участия Серого не требовалось, и он облегченно вздохнул.
Зато главный попросил его съездить в порт, встретиться с начальником бывшего портофлота или с кем-нибудь, кто в состоянии их свести на нейтральной территории.
— В неформальной обстановке, говорите? — переспросил Серый.
— А хоть бы и на обед пригласил? — ответил Иванченко. — Сразу подобреет. И посторонних ушей меньше.
Вот и пригодится визитка любовника Светланы. Тот вхож в любые двери, если это касается флота и морских перевозок. Потому что, кроме него, никаких полезных знакомств у Серого не было. Можно разведать, попытка не пытка.
— Документы я оставил у Гринева, — закончил главный. — Заскочишь в офис, возьмешь. Изучи сначала. Вопросы есть?
— Вопросов нет.
Наугад действовать — последнее дело. Серый догадывался, что вопрос касался растаможивания неких грузов, в которых были заинтересованы москвичи. Напрямую в таможню лучше не соваться, надо действовать окольно через своих людей в порту. Только наркотрафика им не хватало! Понятно теперь, о чем будет перетирать Панин с чеченами. Это их бизнес, и туда лучше не лезть.
Осталось понять, то ли московские люди теперь в доле, то ли просто решили оказать услугу чеченам. Но это не телефонный разговор. Из бумаг станет ясно.
Чуйка у Серого подавала сигналы тревоги. И чем больше он об этом думал, тем сильнее пахло жареным. Он еще на службе насмотрелся, чем кончают те, кто связался с наркотой. Высшие военные чины, которые курировали перевозки, и низшие — все увязали и гибли. Одни раньше, другие позже. То, что затеял Панин, могло вылиться в большие неприятности. Этот кусок пирога им не по зубам.
— Сергей! Чай готов!
И кофе. Это ей. Она обнаружила на кухне автоматическую кофеварку с остатками зерен. Нажала — мелет, варит напиток с пенкой, прямо как в кафе. Только воды налить и кнопочку нажать.
* * *
Когда Сергей вез ее домой, позвонил дядя Миша из галереи. Вообще-то он ей не дядя, а муж ее родной тетки. Но помогал, пока ему это было выгодно. Он передал, что надо успеть подать заявку на выставку «Заполярье». Для начинающей художницы было бы неплохо выставляться там. Если не слава, то уже признание.
— У тебя есть несколько подходящих пейзажей, — сказал он. — И Адониса привози, того, что с цветами. Повесим рядом с саамской перепевкой Гогена.
— А, понятно, — девушка вспомнила картину, которую рисовала ее коллега по цеху, Марина Коган.
Она любила переиначивать картины мэтров, только в северных реалиях. Вместо туземок на берегу — саамы у реки. Однако композиция и цветовая гамма безошибочно угадывалась, и ошибиться было невозможно. Да, Ник-Адонис будет классно смотреться рядом. Проблема в том, что отбор в экспозицию эта картина может просто не пройти. Надо представить на замену еще что-нибудь.
Нику она пока звонить не стала, чтобы не обнадеживать раньше времени. Если все получится, даст знать.
— Это кто был? — спросил Сергей, который вел машину и прислушивался к разговору.
— Дядя, — ответила она.
— Дядя? — переспросил он. — У тебя только тетка есть.
— Ну, муж ее.
— Общаетесь?
— Время от времени.
На нее вдруг нахлынула меланхолия. Фонари проносились мимо; голые деревья, усыпанные снегом и гирляндами огней, рябили в глазах. От этого мельтешения глаза сначала стали сухими, а потом начали слезиться. Девушка перевела взгляд на свои руки, сложенные на коленях.
Дядя. Название одно. Выгоды своей не упустит. У нее даже процент с продаж ниже, чем у художников со стороны, которые тоже выставляются в галерее. Зато хвастается, какая у него одаренная племянница, и всегда ее этим попрекает. Благодетель, в ноги кланяйся, помогаю ведь. Пока она сама не пришла на поклон, переступив через себя, и не думал даже.
Баба Аля умирала — сказал, денег нет. Чужие люди помогли. Это всегда будет стоять между ними.
А его жена! У тети Маши нет задатков, говорила баба Аля. Жили-были две сестры, Маша и Наташа. Как в сказке. «Старший умный был детина, средний был и так и сяк…» Вот тетя Маша — так и сяк. Ни рыба ни мясо. Зато Наталья красивая, умная, рисует, поет в хоре, подвизалась в областной филармонии. Маша подбирает крохи за сестрой, и все ее с ней сравнивают. Отсюда страшная неприязнь и зависть.
Бабушка Ксения, их мать, возлагала на старшую дочь большие надежды и имела наполеоновские планы, которым, как водится, не суждено было осуществиться. Она мечтала, чтобы дочь поехала в столицу, выучилась и стала знаменитой. Тем более что семья была не из последних. «Недобитки» царские. Как выжили — большой вопрос.
И вот Наташа повстречала не принца, а простого художника, отца Инны, и вышла за него замуж. Мезальянс, скандал, позор, разрыв! Капулетти и Монтекки. Родовитая пани и беспородный дворовый пес. Смешно, право слово.
Бабушка Ксения с тех пор не разговаривала с дочерью. Она считала, что Ветошко ее погубили, зарыли талант в землю, испортили кровь — список можно легко продолжить. Перечень претензий был бесконечным. Может, даже к лучшему, что контакты окончательно прервались.
И в гибели дочери она тоже винила зятя. Хотя могла при желании подключить связи и вывести гаишника на чистую воду. Но не стала. Так же как не стала брать к себе осиротевших внуков. Даже на похороны не пришла.
Инна знала бабушку с материнской стороны только по фотографиям. Видела мельком лишь однажды, и ее до глубины души поразила эта странная, сухощавая и очень властная дама с королевской осанкой. Она стояла у входа в галерею и курила тонкую сигарету на мундштуке. Девушка поспешно ретировалась, пока ее не заметили.
Сестра мамы, Мария, вышла замуж по расчету за одобренного матерью жениха. Так и получилось: Миша и Маша. Живут для себя, душа в душу. Тетя Маша — скандальная особа, которая «отжала» родительскую квартиру. Грозилась детей отнять, хотя понятно, что они ей ни к чему. Своих нет и не надо. Есть женщины, не созданные для материнства.
— Что молчишь? — поторопил ее Серый.
Интересно молчит, брови хмурит, губы кусает. Вроде не плачет, но близко к этому. И на лице вселенская печаль, даже не по себе. Опять у нее «то самое» задумчивое настроение, когда приходится вытягивать клещами ответы.
— Так, — ответила Инна. — Тебе это не надо. Неинтересно.
— И все-таки.
Инна глубоко вздохнула.
— Жила-была принцесса, — начала она. — Она жила в башне, и ее должны были выдать замуж за прекрасного принца. Но ее украл дракон.
— Ее или башню? — хмыкнул он. — И что потом?
Он сначала не понял, подумал, она про него говорит. Но дальнейшие слова убедили в обратном.
— Потом она вышла замуж за дракона. Королева рассердилась и отказалась от принцессы. Сестра принцессы тоже не хотела ее знать. У принцессы и дракона родились дети, мальчик и девочка. Все было хорошо, пока злые люди не убили принцессу и дракона.
Она замолчала, сглотнув ком в горле.
— А дальше? — мягко, задумчиво спросил он.
— Дальше ничего. Конец.
— Странный какой-то конец у твоей сказки.
Серый понял, что она о родителях матери, если он ничего не путал. Ну и семейка! Полно скелетов в шкафу. Почти как у него. Только его «скелеты» давно мертвы и похоронены.
— Бывает и такое, — в сердцах бросила она. — О, приехали.
Мужчина помог ей отстегнуться. В последнее время это был только повод, чтобы лишний раз ее коснуться. От чистых волос шел запах сирени; так пах шампунь в отеле. Поцелуй на прощание.
Выйти из авто и проводить до квартиры. Еще один поцелуй. Вроде оттаяла.
— Пока.
Не сказал, когда придет снова. Не любит загадывать. С его-то непредсказуемой жизнью! Созвонятся.
* * *
С выставкой все решилось через два дня. Инна безумно обрадовалась. Неведомые боги, которые покровительствуют художникам, а также музы были к ней благосклонны. Адонис будет две недели висеть, выставленный на всеобщее обозрение. Рядом еще «Бабы в бане» знакомого Никитина и «Саамский Гоген» Коган. Сплошное «ню» и обнаженная натура.
Не факт, что картина провисит две недели, но в день открытия точно будет ее звездный час! В прошлом уже бывало, что агрессивные ханжи требовали снять картину, так как на выставку водили школьников, и дирекция с организаторами шла навстречу зрителям. Художница была к этому готова. И одного дня хватит, чтобы потешить самолюбие.
— Алло! Ник? Это ты??? Можешь сейчас говорить? — спросила она в трубку.
За кадром был какой-то шум. Наверное, парень сейчас в кафе, где он работал барменом и баристой.
— Да, могу, детка, — ответил он своим низким, чувственным голосом.
Если бы она не знала о его ориентации, сей же час влюбилась за один только голос.
— Ник! — крикнула она в трубку. — Ник!!! «Адониса» взяли!!! Его взяли!
— Куда?! Купили, что ли?
— Да нет же! На «Заполярье»!!!
— Воу-воу-воу!!! Полегче. Куда взяли, не понял?!
— На выставку. Ты пойдешь?
— Билеты на открытие надо достать, — сообразил он. — Круто. Инна, ты молодец.
У нее внутри все пело от счастья. Хотелось взлететь.
— У меня контрамарки, — сказала она. — От дяди Миши две и от оргов тоже две. Я тебе дам, пойдешь с Дэном.
Дэн — это его бойфренд, который помогал, пока она писала картины.
— Без Дэна, — ответил парень. — Он в Швеции. Жаль, пропустит.
— Ну, идем со мной тогда, — предложила она. — Как тебе передать билет?
— Давай встретимся за полчаса до открытия в холле.
— Договорились.
* * *
Директор рыбопромысловой ассоциации и по совместительству любовник Светланы ответил на звонок. Узнав дачного знакомца, Игорь Истомин весьма любезно обещал свести его с начальством портофлота. Только название поменялось, данные устарели. И начальник тоже поменялся. Потом — услуга за услугу — попросил свести его с Иванченко.
— Уже знаете? — неприятно удивился Серый.
Значит, пробил его данные. Служба безопасности не только у них отлично работает.
— Город маленький, — рассмеялся в трубку Истомин. — Стыдно не знать, кто теперь тут главный.
— Я передам, там созвонитесь. Остальное не я решаю.
В общем, до конца дня он все согласовал. Деньги решают все, а чиновникам хочется кушать всегда. И семью кормить. Пусть даже для этого придется пару раз в месяц пропускать некий груз.
Придется купить проверяющих, таможенники назовут сумму. Погранцы тоже тормозить не будут. Все покупается, все продается…
Как и ожидалось, Панин решил выслужиться перед московским руководством. Серому не нравилось, что он в этой грязи теперь замазан. Поговорить, что ли, с Иванченко. Переиграть, пока не поздно?
Деньги он точно передавать не будет. Пусть хоть режут его, но нет. Панину надо — пусть сам сует голову в пасть ко льву. Сам лично заносит кому надо сколько надо. О***л в конец урод. Чувство меры потерял.
Настроение было испорчено, но стало лучше, когда позвонила Инна. Девчонка, волнуясь и запинаясь, пригласила его на свою выставку.
— То есть не на мою, — сбивчиво добавила она. — Но там мои картины. Есть два билета, ну, вот… — девушка замолчала, обескураженная тишиной в трубке. — Алло? Ты пойдешь?
— А если не смогу, куда билет денешь? — усмехнулся он.
Инна разозлилась. Опять он ее испытывает! Да сколько можно, в самом деле!!!
— Пойду с натурщиком, — вдруг выпалила она.
И ужаснулась своей смелости. Она его провоцировала. Ну кто ее тянул за язык? Однако сделанного не воротишь.
Серый опешил. С этим п*****м в цветочках? Он резко затормозил и остановил машину у обочины. Это что же получается? Запасной вариант у нее имеется. Непорядок. Замену заранее нашла.
— Я тут рядом, — сказал он. — Сейчас подъеду.
* * *
Приехал, когда Инна выгуливала Лору. Прогулялись по двору вместе.
Инна крепко сжимала единственную алую розу и все нюхала, нюхала ее. Какая-то необычная, как гигантская полусфера — цветок с трудом поместился в сложенных ладонях. Гибридная? На морозе запаха почти не ощущалось, только слегка. Это больше ее воображение. Так же как и то, что она придумала об этом мужчине. Нужно ли ему ее внимание? Выставка эта дурацкая? Может, только секс и нужен? Хватит и этого.
Что еще их связывало, кроме постели?
Собака. Щенки. Вместе «рожали». Прискакала, резко затормозила задними лапами, подняв снежное крошево, и уселась, улыбаясь, у их ног. Мужчина потрепал Лору по ушам. Она вывалила язык и пару раз лизнула его руку.
— Вуф! — доложила собака, отдуваясь от беготни по сугробам. — У-у? Вуф-вуф!!!
— Ах, ты, дурашка, — погладила ее Инна. — Замерзла? Ну, пошли.
Она защелкнула карабин на поводке.
— Когда выставка? — спросил наконец Серый.
— Послезавтра открытие. В пятнадцать тридцать.
— А быть во сколько? — уточнил он на всякий случай.
— Заранее. Минут за десять.
Нет, она ошибалась, роза пахнет очень даже ничего. Надо скорей домой, чтобы поставить в вазу, а то замерзнет и облетит раньше времени. Инна посмотрела на Сергея снизу вверх, пытаясь понять, о чем думает мужчина. На его волосах оседали снежинки. Шапку не надел, в машине оставил. Видно, что устал.
— На чай зайдешь?
— Зайду, — ответил он.
— Чай кончился, — счастливо улыбнулась она. — Егор выпил. Кофе зато остался.