Серый задавался вопросом, почему стреляли в них с Иванченко, а не в Панина, например. Ведь это он был инициатором операции. И предъявы Мансуров кидал исключительно главному. Странно это.
Можно было, конечно, подумать, что ребята с автоматом чуть-чуть опоздали, и москвичам просто повезло. Но в это мало верилось.
— Сдал, сука, — разозлился он.
Стрелки переводит, может, даже за спиной у них договаривается. Тут уже игра не на два, а на три фронта вырисовывается. Сдал их с потрохами особистам — раз, продал чеченам ни за грош — два. И еще свою игру затеял с Зиминым. Это три.
Или… или он не тот, за кого себя выдает? Внедрили менты своего?
Это хуже всего.
Да нет, не может быть! Ходка у него. Он в организации уже десять лет, рекомендации хорошие. Зимин его пригрел. Тот наверняка все проверил.
Телефон. Ему нужен телефон. Серый нажал на кнопку в изголовье койки, и пришла медсестра. Оказывается, его телефон остался в куртке, а куртка у его начальника. Ладно. Значит, ждем, пока приедет Иванченко. Плохо. В присутствии москвичей не поговоришь.
Инна еще учудила. Теперь ее все видели. Это тоже плохо. Ужасно просто.
Вот за это правда «березовой каши» ей всыпать. Но он сейчас ни на что не способен, слабее котенка. Наркоз еще не отошел до конца. Закончится действие — будет больно. Потерпит. Анальгетики он не любил. Боль — это сигнал для организма, ни к чему его глушить. Только если совсем подыхать — шприц-тюбик на поле боя. А так лучше без лекарств.
Хорошо, если к Новому году начнет подживать. Но в любом случае он сейчас не боец. Иванченко с Гриневым справятся, но все равно беспокойство не покидает.
А вот и они! Явились, не запылились. Иванченко в накинутом поверх костюма белом халате вошел в палату. Остальные, к счастью, остались снаружи. Дверь захлопнулась. Они с главным обменялись рукопожатием. Иванченко отлично понимал, что зам спас ему жизнь.
— Как ты?
— Жить буду, — усмехнулся Серый. — Вопрос в другом.
— Кажется, я догадываюсь, — сказал Иванченко. — Охрану мы к палате приставим. Ты мне лучше скажи, что делать с девчонкой? Засветилась везде, как могла.
Серый бессильно откинулся на подушки.
— Пусть возвращается домой. За ней бы присмотреть, — он вопросительно взглянул на главного.
— Не вопрос, — улыбнулся тот. — Забавная девчонка. Молодая только очень.
— Куда деваться, — пробурчал Серый.
Раз так получилось — что поделать? Он попросил, чтобы ее пустили внутрь. Инна вошла, и за ней волочились рукава непропорционально большого халата, которые она на ходу подворачивала. Наверное, Иванченко по эстафете передал. Серому на миг показалось, что это рукава, свисающие до земли, как в древнерусских былинах. Миг — и снова она, девчонка его. Померещилось. Глюки от лекарств.
— Привет, — сказала она. — Прости. Я не подумала.
Краснеет, мнется.
— Или сюда.
Она взяла стул, придвинула и села рядом с койкой.
— Сейчас неспокойно, — сказал он. — Сиди дома, без нужды не высовывайся. Если надо с собакой гулять, звони нашим людям. Иван Сергеевич даст тебе номер.
Инна смотрела на него во все глаза. Это что же получается, у нее домашний арест? Но это вынужденная мера. Она до сих пор не могла забыть похищение. Пусть присматривают, раз так надо, она отказываться не будет.
— Я еще побуду, хорошо? — спросила она.
— Ладно.
Хотел ее отослать, да передумал. Так она и сидела, держала за руку, пока он не уснул. Смотрела, смотрела на него и никак не могла насмотреться…
* * *
Когда Инна вышла из палаты, там уже никого не было, кроме двух мордоворотов в костюмах. Они зыркнули на нее взглядом, но так, типа «своя», и никаких вопросов не стали задавать.
Девушка собралась домой. На полпути, у самого лифта ее перехватил еще один хмырь, сказал, он от Ивана Сергеевича, велено проследить и доставить. Ну, велено так велено. Отказываться не стала. Тем более что сил тащиться на остановку просто не было. Адреналин схлынул, и силы просто кончились.
Но все равно осторожность взяла верх, и она прямо так, не стесняясь, в присутствии этого человека перезвонила Ивану Сергеевичу. Тот похвалил и успокоил, что это «свои».
Вот как странно. Она теперь для них своя. Как иммунные тела: свой — чужой. Одни отторгаются, а других положено защищать.
* * *
Дома ждали дела.
Щенков перевели на мягкий влажный прикорм и привили. Вот заботы было! Лора вся испереживалась, но кусать ветеринара не стала. Только бегала, суетилась и подвывала, пока Инна ее не пристегнула на коротком поводке прямо к батарее.
Все теперь. Готовы щенки к переезду. Пару недель еще поживут у нее, и можно раздавать.
В доме теперь кавардак, кругом расстелена клеенка и пеленки, все вещи приходится прятать. Постоянно уборка. Надо смотреть, чтобы ненароком не наступить на кого-то. Детеныши оккупировали все вокруг. Они уже не ползают, а бодро бегают, играют и резвятся. Гордая мамаша наблюдает за выводком. Или, как там говорят собаководы, за пометом.
— Вот же названьице!
А у кошек — окот. Хрен редьки не слаще. Интересно, а как у волков? А у бегемотов? У тюленей? Почему-то самые глупые мысли приходят в три часа ночи, как будто мозг вошел в крутое пике, и его не волнует, что давно пора спать.
Оказалось, что у них пять мальчиков и три девочки. Хорошо. Все обычно стремятся взять кобелей. Рекс, кстати говоря, был мальчиком, а вот Тошка — девчонкой. Остальных тоже назвали.
— Лора, ты же не будешь сильно скучать? — погладила Инна лобастую морду.
— Вуф, — начала ластиться собака.
Животные легко забывают. А до этого невероятно сильно, яростно любят. Жаль, у людей не так. Вот Егор до сих пор тоскует по родителям и бабушке. У нее все сердце кровью обливалось, когда она это видела. Пока живы были, наверное, не понимал своего счастья. Все у людей наоборот.
Но надо жить дальше.
Телефон звонит. Опять Сергей! Они теперь перезваниваются. Инна решила, ему там скучно. Предложила даже принести книжек и журналов, но он отказался. Сказал из дома без нужды не выходить.
— Алло!
— Привет.
— Привет, — радостно повторяет она. — Ты как? Не выписывают еще?
— Завтра как раз. И потом ходить на перевязки, — ответил он.
— Может, лучше остаться в больнице?
— Посмотрим. Зачем чужое место занимать?
Серому предлагали побыть еще, в больнице безопаснее. Но он отказался. Устал от этой казенщины. В больничных стенах поправляешься дольше, сама обстановка как бы располагает болеть. Еда еще его достала, безвкусная, почти без соли. «Передачки» от ребят медсестра отобрала, он даже слово сказать не успел. Да и не стал бы, глядя на эту дебелую, крепко сбитую тетку с фигурой борца и едва заметными усиками над верхней губой.
Ранение оказалось поверхностным, ничего страшного. Хотя крови он, конечно, много потерял. Придется теперь витамин B колоть и жрать гематоген. На перевязки мотаться, но это рядом с домом. Ничего.
Иванченко был у него за неделю еще два раза, но, опасаясь прослушки, не особо откровенничал. Еще один повод выписаться и пообщаться у себя без свидетелей.
— А у меня щенки тоже готовы, — похвасталась Инна. — Привиты. Уже едят корм. Можно показывать людям. Скоро буду раздавать.
— Хорошо, — ответил он. — Вот уладим дела, и приведу к тебе человека. Пусть он первым выберет.
Серый рассчитывал на хороший выбор. А то разберут нормальных щенков, выбирать из того, что останется, не с руки.
— Я его знаю? — спросила Инна.
— Видела на днях. Начальник мой.
— Понятно.
Девушка решила, что «медведю» она бы щенка доверила, и сразу успокоилась. Все-таки хочется, чтобы малыши попали в добрые руки. Что будет с щенком, если хозяина вдруг убьют, она старалась не думать.
— А когда вы… дела уладите? — не удержалась она от вопроса и пожаловалась. — Так надоело дома сидеть! Сил моих нет. Новый год скоро, пора подарки выбирать, а я сижу в четырех стенах.
— Потерпи. Всем спокойнее.
— Ладно… — она тоскливо вздохнула и услышала, как Сергей рассмеялся в трубку.
— Пока, — сказал он.
— Пока… — откликнулась она. — Береги себя.
Последние слова он уже не слышал.
* * *
Гринев, как обычно, сработал четко и даже изящно. Как всегда. Оказывается, он ко всем контейнерам и машине Мансурова прикрепил джи пи эс маячки, так что знал все их хаты и нычки.
Он сдал чеченов с потрохами особистам, действуя через третьих лиц и информаторов. Начались захваты. Кого-то спецназ положил при задержании, других арестовали. Но это были мелкие сошки, которые ничего не знали. Товар тоже захватили. Госнаркоконтроль, наверное, на ушах стоит от радости. Большая партия.
— Мансурова кончили, — доложил начальник службы безопасности. — Вместе со свитой. Отстреливался.
— Отлично, — обрадовался Иванченко. — Так бы на сделку пошел со следствием.
— Не факт, Иван Сергеевич, — ответил Гринев. — Его бы раньше свои кончили еще в СИЗО.
— Ну, добро. Ступай.
Одной проблемой меньше. Мертвые молчат. Зимин велел Панина кончать, но сначала понаблюдать и взять на заметку всех, с кем тот общался. Гринев пока прикрепил к московским гостям наружное наблюдение. Топтуны следили день и ночь, телефоны слушали, распечатки мобильных операторов смотрели. Девке одной еще велели установить «жучки» на хате. В общем, скоро начальник службы безопасности положит доклад на стол.
Серый под самый Новый год вышел на работу. Иваченко обрисовал ему задачу. В первый раз, что ли? Ладно. Значит, недолго ему осталось терпеть рыжего. Все-таки он доверял своей интуиции и чувствовал, что Панин с гнильцой.
— На тебе как на собаке все заживает, — пошутил тот, осведомившись в тот день о его самочувствии. — А? Так, Серый?
— Как на волке, — отшутился тот.
Ему правда было весело. Теперь он знал, что перед ним сидит заведомо покойник, и как-то расслабился. Ну, пусть напоследок еще покуражится.
— А что, правда, что ли, в Корее собак едят? — влез, подначивая, Рябов.
— Может, и едят, — пробасил Иванченко. — Бощитан. В Москве кое-где варят, но в меню его нет. Места знать надо.
Мда. Лучше уж горький взбитый зеленый чай, решил Серый. Собачатину есть, тоже мне придумали!
Вот ведь странность какая. Убийство его не смущало, если оно, конечно, оправдано необходимостью. А вот собачий суп — очень даже. Может быть, потому, что собак он любил и никогда бы не стал стрелять. Они лучше людей.
* * *
Инна открыла дверь, и Сергей с начальником вошли внутрь. Сергей поморщился, когда поднял руку, чтобы повесить куртку, но больше ничего не выдало, что он был ранен. Иванченко не стал помогать, так что девушка убедилась в своей догадке.
— Вуф-вуф!!! — выскочила Лора и подала голос.
Незнакомец в доме! Тревога! Хозяйка, ты чего? А, свои? Тогда ладно. Друг Вожака — наш друг. Но обнюхать и порычать для порядка надо.
— Какая псяка боевая, — рассмеялся Иванченко. — Правда, Серый? И щенки, наверное, такие же.
— Разные, — улыбнулась Инна и открыла дверь в ванну, намекая, что надо помыть руки.
После этого гости прошли в комнату, и начались смотрины. В итоге активный, непоседливый Рекс приглянулся мужику и обрел новый дом. Девушка заранее решила, что так и будет.
— Ой, может, не будете прямо сейчас забирать? — забеспокоилась Инна. — Через пару недель. Вы же человек занятой, а его надо часто кормить.
— Есть кому присмотреть, — довольно улыбнулся новый хозяин щенка. — Давай. Переноску я уже приготовил.
Чаю еще попили, и гость уехал. А Сергей остался у нее.
Господи, наконец-то! Как же она соскучилась.
* * *
— Ты где Новый год отмечаешь? — спросил он.
— Пока нигде. Дома, наверное. Брат еще придет после своего корпоратива.
— А у тебя?
— Что у меня? — удивилась она.
— Ну, одноклассники, художники, туда-сюда.
Инна рассмеялась, но как-то невесело. По всему выходило, что ей не с кем и некуда пойти. Союз художников гуляет только со своими, при званиях и регалиях. Не с Ником же ей собираться, в самом деле? И не с дядей Мишей. Что касается ребят, то следующая встреча будет не раньше, чем через пять лет. С братом ненадолго пересекутся, но у того смена выпадает как раз на тридцать первое. Заранее отметят или уже потом.
— А ты как отмечаешь? — задала девушка встречный вопрос.
— Никак.
Много лет никак. Обычный день. Все нажираются водкой и шампанским, объедаются, один он как дурак сидит трезвый, смотрит на это стадо и ест мандарины. Пиво же не предлагают. А эту шипучку он терпеть не может. Вечно он вне социума. Спать ложится вовремя, рано встает. И желание никогда под куранты никогда не загадывает.
Только в детстве было что-то такое… такое… Ощущение чуда? Трава зеленее, вода мокрее и конфеты из «набора» под елкой слаще, чем всегда. Но это было так давно, что Серый почти забыл.
— А давай праздновать вместе! — предложила Инна.
— А давай.
* * *
— У меня подруга приезжает, ну, ты ее видел, Лилия. С концертом, — позвонила ему накануне Инна. — Давай пойдем?
— Ну, пойдем.
И правда, надо вливаться в общий поток. Все побежали — и я побежал. На концертах он, кстати, не был лет десять. Все дела, дела… Правда, тут попса, и особой уверенности нет, что понравится, но если девчонка хочет, он пойдет. А то она попрется туда одна и опять ввяжется в неприятности. Надо проследить.
Обрадовалась как ребенок, когда он согласился. Уже ради этого стоило сказать «да».
Встретились у «ледового» стадиона. Он свалил с застолья, отговорившись тем, что опаздывает на концерт. Пусть москвичи жрут водку без него. Смеются? Клоуна из него делают? Хорошо смеется тот, кто смеется последним. С потенциальным «объектом» лучше не сближаться. Отношение, как хорошее, так и плохое, не должно влиять на планы. В первом случае ты колеблешься и ждешь, во втором эмоции могут заставить сделать ошибку. Добыча не должна чувствовать опасность. Все происходит внезапно и быстро.
Вот, взять хотя бы Инну… Но это особый случай.
Стоит, румяная от мороза, в своей красной шапочке и новой куртке. Притоптывает на месте, чтобы согреться. Улыбается, и все, что он сделал, кажется не ошибкой, а самым правильным в жизни поступком.
— Смотри!
Инна махнула рукой. На растяжке над входом было огромное лицо Лилии и цветущая белая стилизованная лилия. И написано: «Лилия». Наверное, чтобы никто не перепутал.
— Очень оригинально, — усмехнулся Серый.
Любят певицы брать псевдонимы, как у цветов. Или их продюсеры любят такие пиар ходы. Хотя… это ведь не псевдоним? Ну, значит, повезло. Красивая девка, только выглядит на фото старше своих лет. На все тридцать потянет.
— Идем? — поторопил он, взглянув на часы.
У турникета уже выстроилась очередь. Но Инна вела его дальше, к охране. В любом случае, их там уже ждали. Охранника предупредили, что нужно проводить в гримерку. Пропуск уже заказан.
В гримерке — Лилия! Она накрашена так ярко, что ее сразу не узнать. Только по голосу. Щеки выделены, под скулами полосы-тени, губы полнее, глаза — огромные, густо обведены подводкой и черными тенями, с накладными ресницами.
И одета в невероятное платье, переливающееся, как рыбья чешуя. Оно едва прикрывало попу, демонстрируя невероятно длинные ноги на таких же сияющих десятисантиметровых «шпильках». Господи, как же она два часа будет в них скакать на сцене? И прическа. Начес и кудри со светлыми «перьями» собраны в хвост на макушке, делающий девушку еще выше ростом. Видать, колорист и парикмахер постарались.
— Инна!!! — набросилась она с упреками. — Ты бы еще на час опоздала.
— Прости, — повинилась приятельница.
— Черт, даже не поцеловаться, — певица клюнула воздух у щек Инны. — Грим уже нанесла.
— А зачем так ярко? — удивилась та.
— Это сценический. Из зала увидишь — поймешь. А это кто с тобой?
— Ой, извини, — Инна оглянулась на стоящего рядом Сергея. — И ты… тоже. Лилия, это Сергей, Сергей — это Лилия.
— Очень приятно, — вежливо сказал он, но не коснулся протянутой руки.
Лобзать по старинке не привык, а пожимать руку девушке странно. Лилия удивленно приподняла брови и спросила:
— Это вы парень Инны?
— Парень?
Лилия хищно, словно прицениваясь, оглядела его с головы до ног. Проштамповала, поставила знак качества, и Серый буквально ощутил, как она внесла в опись его дорогие ботинки, распахнутое пальто, деловой костюм и даже одеколон. Ноздри ее расширились, и она кивнула сама себе. Одобрила, что ли? Такая же странная девчонка, как Инна. Только по-другому.
— Ну, не парень, мужчина. Ладно, проехали, — закрыла она тему. — Инна, потом поговорим, — погрозила она пальцем. — Тихоня. После концерта жду здесь. Мне пора на сцену. Сейчас Петюня придет и съест меня.
В дверь тут же кто-то просунулся.
— Лиля!!! Ну, сколько можно?! — заорал лысоватый полный мужчина маленького роста в джинсовом комбинезоне на лямках и драной футболке. — Давай, давай, не задерживай. Все готово уже.
Это что, Петюня? Ужас какой. Инна почему-то не могла представить свою яркую, юную, стильную одноклассницу рядом с этим колобком.
— Иду!!! — крикнула Лиля и метнулась наружу. — Виталь Андреич, проводить бы их. Это мои друзья. Наша трибуна, пятый ряд, сразу за «разогревом».
Ф-фух… Можно выдохнуть. Значит, это не Петюня. В смысле, не жених ее.
Инна еще хотела спросить, что разогревают и как, но Лилия уже убежала, а их повели на места. Через боковой вход охранник завел парочку в зал и указал на их места. Инна с Сергеем уселись и стали ждать.
* * *
Конечно, акустика в зале была кошмарная. Эхо повторяло и гасило слова, а музыка терялась под басами. Лилия потом пожаловалась, что не было даже времени прорепетировать. Сразу приехали — и выступать. Было запланировано два концерта за два дня.
— Ладно я! — воскликнула Лилия, стирая салфетками грим, став похожей на печального клоуна. — Под «фанеру» только рот разевать и двигаться в такт. Но звукорежиссер и музыканты чуть с ума не сошли.
— Ой, ты тоже под фонограмму? — разочарованно проронила Инна.
Она-то думала, что Лилия правда работает вживую. Хотя пару раз закрадывалось сомнение, когда она открывала рот невпопад.
— А кто сейчас вживую поет? Скажи мне.
Лилия тему закрыла, после чего учинила допрос на тему Сергея. Инна отбивалась, как могла.
— Ну вот, смыла, — певица облегченно кинула в корзину последнюю салфетку и начала протирать кожу тоником. — Теперь крем. Грим знаешь как кожу портит?
Инна отрицательно помотала головой. Нет, не знает. Откуда? Она и помадой пользуется второй раз.
— Ну-ка, накрась меня.
— Я?!
— Ну, ты же художник. Сделай милость.
Художник. Художник… Она художник. И девочка. Почему бы и нет? Вооружившись кисточками и представив, что рисует портрет, Инна действовала очень осторожно. Она наносила аккуратные мазки тона, перекрывала матовой пудрой, клала кое-где блики. Глаза выделила серым так, что они стали огромными и таинственно засияли. И помада — как умела, четко и точно, лишь подчеркнув форму губ.
— Тушь сама, — сунула она упаковку в руки Лилии. — Я не умею.
— Ну, мать, ты даешь! Да ты настоящий визажист!
Певица полюбовалась на себя в зеркало и кинулась целоваться, чуть не испортив готовый макияж.
Серый в это время маялся и бродил по закулисью. Приглядывался. Ему было скучно. Сначала чуть не оглох и пожалел, что не сидели на дальних рядах. Звукоряд тот еще! И музыка. Привязалась, спасу нет. Попса есть попса, и все про любовь.
Снова захотелось курить.
Персонал сновал туда-сюда, собирая реквизит. Этот был финальный концерт перед отъездом. Рядом с толстяком, которого он уже знал, стоял какой-то худощавый, высокий мужчина лет тридцати в узких очках. На вид интеллигент, а на рост — баскетболист. Наверное, не один тренер его в детстве ловил на улице, уговаривая записаться в спортивную секцию.
Почувствовав чужой взгляд, мужчина обернулся. Он что-то спросил у толстяка и подошел ближе.
— Вы с подругой Лилии? — он протянул руку. — Привет. Я Петр.
— Сергей. Да, два билета, — улыбнулся Серый, ответив на крепкое рукопожатие. — Спасибо. Инне очень понравилось.
— А вам? — напрягся собеседник.
— Не особо, — не стал лукавить он. — Но я в такой музыке ничего не понимаю.
Петр откровенно заржал, сбросив маску серьезного, делового человека, и хлопнул Серого по плечу. Тот поморщился. Сразу болью отозвалось в боку.
— Тут и разбираться не надо, — сказал продюсер певицы. — Попса есть попса.
Серый расслабился. Мысли сходятся.
— Зачем тогда все это? — он окинул взглядом окружающее.
— Деньги. Рабочие места, — улыбнулся Петр. — Дело жизни моей.
— Песни тоже твои? — перешел на «ты» Серый.
— Да, а что?
— Ничего.
И подумал: хреновые у него тексты. Ну, не ему судить. Раз это продается и полные залы собирает, значит, он не прав. Большинство же не может ошибаться, так? Х… его знает.
— Что-то они долго, — Серый взглянул в сторону гримерки.
— Женщины, — усмехнулся Петр. — Болтают.
Тут женщины, неким телепатическим чувством уловив, что их ожидают, и терпение сильной половины человечества подходит к концу, появились на пороге. Серый поразился, увидев вместо тридцатилетней наштукатуренной тетки ровесницу Инны. В кафе видел, но издалека. А фото на документы никогда не похоже на оригинал. Равно как и подправленные в фотошопе фото певицы, которые были в досье.
— Ой, вы давно ждете? — мило прочирикала Лилия, захлопав ресницами, и чмокнула Петюню в щеку. — Ну, как все прошло?
— Молодец. Лучше даже, чем вчера. Познакомишь с подругой?
— Инна, — сама назвалась девушка. — А вы Петюня? Много слышала о вас. Спасибо за приглашение.
— Понравилось?
— Очень.
Она промолчала, что не музыка, а сама атмосфера зажигательного праздника. Инна словно приобщилась к другой, более яркой и интересной жизни. Завтра они улетают, и когда увидятся, неизвестно. Повторится ли это вновь?
Продюсер Инны оказался совсем не таким, как она себе представляла. Во-первых, высоким, под стать Лилии с ее модельным ростом. Во-вторых, намного моложе. Даже не верилось, что он уже сделал себе имя в шоу-бизнесе. И, в третьих, он был симпатичным. Даже очки его не портили, скорее, украшали.
Ее, оказывается, столь же внимательно рассматривали.
— А ты как? Давай на «ты». Поешь, танцуешь? — вдруг спросил мужчина.
Серый напрягся. Продюсер, кстати, тоже. Он цепким взглядом сканировал подругу певицы, ожидая ответа.
— Нет, что вы! — засмущалась девушка. — Так, посещала музыкальную школу когда-то.
— Вместе с Лилей, — не сомневаясь, заключил он.
— Да.
— Вокал?
— Нет. По классу фортепьяно, — смутилась она еще больше. — Это Лилия у нас поет.
— Честная, — улыбнулся Петюня и сразу оттаял. — Лиля, можешь ее приглашать.
— Я разрешения должна спрашивать, да? — вдруг окрысилась она. — Да? Совсем уже…
— Пока ты на контракте — да, — жестко, как-то неприятно ответил Петюня.
Лилия сразу замолчала. Инна переводила глаза с одного на другого, пытаясь понять, что здесь только что произошло. Зато Серый сразу понял, что это было. Инну оценили с точки зрения карьеризма и пронырливости. Воспользуется возможностью и знакомством или нет? Как себя поведет? Может, Лилия для нее — всего лишь трамплин в достижении цели? Такое недоверие его не удивляло. Наверняка к продюсеру в очередь выстраиваются, желая сделать карьеру певицы. И то, что Инна называла этого человека женихом подруги, не отменяло того, что на первом месте стояли деловые интересы.
Петр Тюнин славился тем, что может раскрутить кого угодно и что угодно, даже обезьяну. Было дело. Досье на этого товарища было прелюбопытное. Клип с макакой бил все рекорды, а музыка с тропическими вскрикиваниями долго висела в чартах.
— Не ссорьтесь, — сказала Инна. — Из-за меня точно не стоит.
— Ладно, поехали, — сказал Петюня
— Куда? — удивилась она.
— Ужинать, — ответил продюсер и облегченно улыбнулся. — Для нас уже заказано в «Ледоколе». Присоединяйтесь. Вы на машине?
Серый кивнул.
* * *
Они ехали, и девушка думала. Переваривала впечатления. Петюня показался ей сначала мягким и приятным человеком, душой компании, а потом — резким и жестким. Как могло сочетаться несочетаемое?
За окнами мелькали улицы. Город во тьме светился тысячью огней. Деревья были опутаны сияющими новогодними гирляндами. Люди спешили домой и тащили сумки с подарками. Магазины нынче работали допоздна, чтобы успеть извлечь максимальную прибыль из новогоднего ажиотажа.
Кстати, они же едут… О, боже.
— Сергей, — сказала она. — Это же внизу той гостиницы.
Ресторан располагался на первом этаже «Рэдиссона». Мама мия! Нахлынули воспоминания, приятные и не очень. Но в целом такие, что Инна отчаянно покраснела.
— Точно, туда, — улыбнулся Серый.
Он думал о том же.