Вместе с сенсорами отключилась и телеметрия гермокостюма. Полоса данных на уровне глаз исчезла, и я поняла, что осталась без связи. Климат-контроль тоже перестал работать, и стекло гермошлема запотело от моего дыхания.

Я коснулась пересохшими губами трубочки с подачей воды, но раздатчик тоже не работал.

Проклятье! Что же делать?

* * *

Я дышала. Это все, что мне оставалось делать, сидя в вынужденной позе на каменном полу.

Левый носок ноги — на правый, преодолевая сопротивление гермокостюма. Подвернуть ноги под себя и время от времени перемещать вес, чтобы кровь не застаивалась. Сидеть на пятках — это целое искусство, требующее постоянной тренировки. Отлично отвлекает от ненужных мыслей.

Время тянулось томительно и неспешно. Сначала я гадала, насколько далеко зашли переговоры, и когда же наконец ворвутся десантники со станции. Потом я поняла, что никто никуда не ворвется и не спасет меня. Это не развлекательное видео, в котором бесстрашные парни лихо спасают заложников.

Возможно, меня все же спасут. Выполнят требования похитителей, и освободят меня. А если нет? Что они потребуют за мою жизнь? Если это связано с безопасностью станции и Федерации, никто не пойдет навстречу похитителям и меня ничто не спасет.

Родственники получат страховку, которая никогда не возместит мою жизнь. Кто-то будет очень недоволен. Кто-то — наоборот, и даже получит повышение. Шумиху замнут, и Хельга Рагнарссен растворится во Вселенной, как будто ее и не существовало.

Я находилась слишком далеко от Фрейи, где все связаны родственными узами, и тут за меня не стали бы бороться. Не накручивая себя, а просто реально проанализировав шансы, как если бы играла в Го, и поняла, что надежда остается только на себя.

Мой белый кит был готов идти до конца. Он всегда было готов принять честный бой, а потом раствориться и снова стать частью Белизны. Но Хельга Рагнарссен отчаянно хотела жить.

Оставалось найти баланс между тем и другим. Только так я могла позволить своему альтер эго выйти на поверхность.

Сражаться и умереть ради этого? Нет. Бороться и выжить — вот чего я хотела.

* * *

Мой Кит появился впервые, когда мне исполнилось двенадцать лет.

У детей часто бывают невидимые спутники, которых нет у взрослых, которые утрачивают веру в неосязаемое. "Воображаемый друг", "альтер эго", "Джекил и Хайд", "темный попутчик". Все они изредка нас навещают, но мало кто из них решается остаться.

Мой отец был тогда на орбитальных учениях, а мать навещала заболевшего деда. Брат тоже отсутствовал, уехав на соревнования в соседний анклав, и я осталась совсем одна.

В интернате при школе особо не вникали в дела девочки-полукровки. Обычно в интернат на некоторое время помещались дети, за которыми не могли присмотреть родственники. За мной могли, но я сама не захотела, поскольку не любила чрезмерную опеку своих тетушек по отцовской линии.

Поначалу там было неплохо. Обычное общежитие при школе, соединенные трубой-переходом, чтобы ребятне не пришлось ходить по морозу. Никто не напрягал и не приставал с расспросами, а я сама не шла на сближение. К чему дружиться, если через пару недель я уеду отсюда навсегда?

Пара дней прошла спокойно. Я делила свою комнату с соседкой Сигрид, ходила в школу и читала книги. Здесь даже был свободный выход в инфо-сеть, и я дистанционно играла в Го.

А потом все изменилось. Кто-то из детей узнал, что я Рагнарссен. И не просто Рагнарссен, хотя наша семья занимала не последнее положение в Совете, а дочь "того самого" Рагнарссена.

Если бы я не была полукровкой, это восприняли бы спокойно. Но дети бывают жестоки. Иногда даже более жестоки, чем взрослые… Впрочем, взрослые просто лучше маскируются.

Началась глупая детская зависть и подколки. Сначала я старалась не обращать внимания и быть выше этого. Это было серьезной тактической ошибкой. Великодушие часто принимают за слабость, а попытку отмолчаться — за высокомерие.

— Полукровка задрала нос!

— Узкоглазая Рагнарссен!

— Не зря ее отправили в интернат. Что-то здесь не так…

Слышать подобное в столовой и на игровой площадке стало привычным, так же как и тычки на уроке физкультуры, дерганье за волосы, испорченные и затертые файлы со школьными заданиями.

Постепенно даже соседка по комнате перестала со мной здороваться, и я оказалась в полной изоляции.

Когда я попыталась поговорить об этом с куратором, то он не придал значения, решив, что это просто попытка ребенка привлечь внимание. А я получила клеймо "доносчицы".

Так я отсчитывала дни до приезда отца.

* * *

— Что это ты читаешь? Что за абракадабра? — кто-то вырвал у меня коммуникатор, и я подняла глаза на высокую нескладную девочку.

Рыжая, голубоглазая и покрытая веснушками так густо, что напоминала мальчишку, она с агрессией и вызовом смотрела на меня, ожидая ответа. Это была Марта Кристиансен, заводила тех девчонок, которым я не нравилась.

— Это по-нихонски. Отдай! — потянулась я за коммуникатором.

— Ах-ах… Полукровка предпочитает нихонскую грамоту, — рассмеялась девчонка, а остальные присутствующие в библиотеке подростки сделали вид, что не замечают происходящего.

Я оглянулась, но никого из взрослых, чтобы приструнить обидчицу, к несчастью, не было. Момент был выбран безупречно.

— Зачем ты так? — наконец поинтересовалась я у девочки.

— А ты подумай! — ухмыльнулась та. — Завтра у нас тест.

Дело приобретало плохой оборот. Кое-какие функции коммуникатора и почта, к счастью, были защищены паролем, но фото и большая часть учебной информации — нет. А завтра как раз предстояла важная проверочная работа, к которой следовало подготовиться. Мне нечего было терять, так что я сказала:

— Я сообщу куратору группы, что у меня забрали коммуникатор.

— Да кто тебе поверит! Ты же его просто потеряла, — засмеялась обидчица. — Ведь так?

Она огляделась, и некоторые подростки согласно кивнули, подтверждая ее слова, а остальные просто отвели глаза в сторону, не желая встревать. Неужели… Если дети подтвердят эти слова, то взрослые обвинят меня в оговоре одноклассников и уловках, чтобы избежать теста.

Я просто буду не готова к тесту, да еще и получу взыскание за порчу имущества школы с отметкой в личном деле.

— Хочешь получить обратно — приходи сегодня вечером на спортивную площадку, — небрежно бросила девочка и пошла на выход, сжимая в руке мой коммуникатор.

* * *

Вечером, скрепя сердце, я отправилась вызволять свой коммуникатор, хотя внутренний голос мне подсказывал, что это бесполезная затея.

Они просто хотели выманить меня из здания, чтобы поиздеваться? Я сомневалась, что будет стычка один на один. Думаю, она позовет своих подруг, как уже случалось в школе, когда брат защищался, не давая спуска обидчикам. Впрочем, там ребята быстро отстали, а у нас даже появились верные друзья.

Я была относительно спокойна, поскольку на спортивной площадке имелись камеры слежения, и в случае чего девчонка не посмеет меня тронуть. Вот о чем я не задумывалась: а посмею ли я тронуть ее?

— Я здесь, — вместо приветствия сказала я.

Явившись на условленное место, я увидела именно то, что ожидала. Марта пришла на место встречи не одна, а с еще двумя подругами.

Мой брат в таком случае говорил: "Будут бить". А потом добавлял: "И получат сдачи" и прижимал меня к себе, крепко-крепко. А потом раскидывал местных верзил, те из которых, что поумнее, после нескольких стычек становились его друзьями.

— Ну-ну… кто это сюда пришел? Попробуй, забери свою игрушку, — засмеялась девчонка, а ее подружки мерзко захихикали.

Она высоко подняла коммуникатор, а потом с размаху швырнула на расчищенную от снега площадку. Раздался хруст, и сверху опустилась нога, довершая дело.

А потом меня и правда начали бить.

* * *

Позже мне рассказали: те ученицы были уверены в том, что вне занятий камеры слежения отключены. Но они работали постоянно в автономном режиме и с бесстрастностью молчаливых свидетелей с разных ракурсов зафиксировали происходящее на спортивной площадке.

Сцена не допускала двойного толкования, и ко мне вопросов не было. Также было известно, что я практикую айкидо и имею брата-чемпиона, так что вопросов, почему на мне ни единой царапины, тоже не возникало.

Остальные подростки решили, что я до этого просто их жалела. На самом же деле все было совсем не так.

* * *

В тот момент я была испугана как никогда. Мне не к кому было обратиться. То самое чувство, когда помощи неоткуда ждать… Я сделала шаг назад, потом другой. А потом я побежала. Это было моей ошибкой. Никогда не следует бежать от своры, это ее провоцирует догонять и рвать добычу на части.

Отчего я вдруг решила, что меня сейчас убьют? Не знаю. Такой иррациональный, ничем не подкрепленный страх…

Став старше, я поняла, что дело бы ограничилось показательной акцией. Думаю, мне бы не оставили заметных повреждений. Просто было делом принципа унизить меня. Выскочку надо было поставить на место.

Когда уже никакой надежды на спасение не было, появилось… "это". Оно поднималось изнутри, полыхая от холодной ярости, как ледяная сверхновая. Эта белая волна, словно цунами, смела меня, оставив плавать где-то в стороне, наблюдая за происходящим.

Я смотрела, как "это", пользуясь моими навыками, расшвыривает подростков в стороны. Все то, что у меня не получалось на тренировках, я выполнила просто безупречно, выводя противников из строя.

А когда все закончилось… я поняла, что ничего не закончилось. "Оно" еще не насытилось, ему было мало этой схватки, и "оно" хотело еще. Ценой неимоверных усилий маленькая Хельга Рагнарссен подавила в корне этот порыв и поставила "это" на место, вернув туда, откуда оно пришло.

Двигаясь непривычно плавно, я скользнула к Марте и приподняла ее голову за волосы. Глядя в ее испуганные глаза, я сказала:

— Больше так не делай.

Но "это" в глубине моей души хотело, чтобы она хоть что-то сделала. Дала хоть малейший повод…

* * *

Наконец один из похитителей с астероида грубо поднял меня на ноги и повел, подталкивая, перед собой на выход к шлюзовой камере. Когда я поняла, куда меня ведут, то отчаянно задергалась.

— У меня разгерметизация костюма!!! — закричала я. — Немедленно подключите запасной воздушный патрон!!

Конвоир заломил мне руки и повалил на пол, но потом что-то сообразил. Сквозь запотевшее стекло гермошлема я увидела рядом силуэт. Еще один похититель что-то проделал с гермокостюмом, и я почувствовала струю от подачи воздуха.

Меня снова рывком подняли на ноги, и мы вошли в шлюз.

* * *

Я и еще трое похитителей с трудом втиснулись в маленькую кабину, и меня снова усадили на пол.

Судя по всему, мы находились на каре-погрузчике для полезных ископаемых. Сам по себе он был неспособен перемещаться на большие расстояния и долететь до станции, но я ощутила какие-то перемещения, а затем рывок и стук, как будто мы пришвартовались. Может быть, патрульный катер, на котором я летела, принял погрузчик внутрь?

Я различала слабый фоновый шум от разговоров похитителей по рации. Очевидно, они вели переговоры, но не спешили выходить наружу.

На некоторое время движение снова прекратилось. Я прикинула, что транспортировка до станции займет не меньше двух часов, и снова начала размышлять, что мне делать.

"Маленькая кочка может свернуть большой воз". Сможет ли?

Через некоторое время мне снова отключили воздушный патрон, не спеша менять его на новый. По моим прикидкам прошло около часа. Спустя еще час я наконец почувствовала легкий толчок с моментальной компенсацией инерции. Так… вероятно, включились линзы Форестера.

Мы прибыли на станцию!

* * *

Мы не сразу вышли из шлюза. Старатели открыли шлюз, потом снова закрыли, и кто-то вышел наружу. О том, что происходило снаружи, я могла только догадываться.

Имелась вероятность, что мы все еще находились внутри военного катера. Или погрузчик заранее вышел в космос и находился в ангаре станции???

Я решила действовать по обстоятельствам. Главное — то, что я увижу снаружи. Лучше бы это был ангар. В замкнутом пространстве на катере все усложнялось.

Очевидно, переговоры и шантаж увенчались успехом, так как меня снова подняли и потащили наружу. Я попыталась сообразить, где мы находимся. К погрузчику подогнали длинную лестницу, по которой пришлось спускаться, и освещение было довольно ярким. Это точно был ангар.

Все должно быть безупречным, иначе меня пристрелят. Нужно выбрать подходящий момент. Права на ошибку нет.

И я выпустила "это"… Мой белый кит начал подниматься на поверхность, как Левиафан из невероятной глубины. В последний момент, уже опуская ногу на пол, я "споткнулась" на лестнице и сделала вид, что подвернула ногу. Похититель, который меня вел, подхватил меня под руку. Обе его руки были заняты, а я наполовину закрыта его корпусом от его приятелей.

"Сейчас!"