"А они что здесь делают?"
С трудом сохраняю на лице легкую полуулыбку, которая едва не покинула меня. Хотя внутри все всколыхнулось от неожиданности.
Незваные гости так же вежливо улыбались в ответ. Как будто так и надо. Словно я сама их пригласила на свой праздник. Но я не приглашала… Хотя я догадывалась, кто мог это сделать.
Мелкой поступью, все так же изящно, не выходя из образа, я сделала еще несколько шагов навстречу гостям. Они ошеломленно молчали. Еще бы! Такой они меня еще не видели. Я никогда не носила платья на станции.
И тут Джеки нарушил всеобщее молчание и завопил:
— Хельга!!! Ты такая красивая!
— Ну, ты сегодня тоже красавчик, — ответила я, оценив его зеленый с серебром комбинезон и остроконечную шляпу.
Все, кроме эрргов, красовались в точно таких же головных уборах. На гладкой, как шар, голове Хорхе это смотрелось особенно комично. Очнувшись, гости задудели в "пердушки", а Милагрос с мужем выпустили несколько хлопушек, усыпав все вокруг конфетти. Уф-ф…
— С днем рож-день-я!!!
Ну, что ж. Кумплеаньос, амигос. Я не могла долго сердиться на них.
* * *
Интересно, а что, если бы к нам относились в соответствии с тем, как мы выглядим? Наша оболочка соответствовала бы тому, что внутри? Так просто, так понятно и доступно. Изящное и нежное с виду не может быть опасным по определению.
Ребенку неизвестно, как опасны тигр или медуза. Он хочет с ними поиграть и плачет, когда взрослые уводят его прочь из зоопарка…
Но что, если внешнее — только дополнение к тому, что ощущает нос? Гиперосмия. Мириады настроений, эмоций и оценочных суждений, окружающих все и вся.
Почему же они так удивлены? Я все та же, прежняя Хельга Рагнарссен. Сегодня я выгляжу иначе, но мой запах прежний. И я по-прежнему не доверяю и жду подвоха. Но я стараюсь их понять… Они тоже, и это уже немало.
* * *
Мы попробовали все, что было в моей сумке-холодильнике. Роллы из бедного лабораторного лосося и "правильного" риса с нихонскими приправами, соусами и соленьями, присланными из дома.
Посол, прежде чем попробовать незнакомый продукт, использовал карманный анализатор, убедился, что все съедобно, и пришельцы присоединились к трапезе. Выяснилось, что васаби интересно действовало на чужаков. Наверное, всему виной был резкий запах или вкус.
"Надо взять на заметку".
Эши Этти украдкой бросал на меня странные взгляды, как будто видел в первый раз. Не спорю. Наверное, я выглядела совсем не так, как он привык — не воином, а женщиной.
Милагрос приготовила сладкий флан с настоящим молоком. Я задула тридцать три свечи, а Джеки мне помог, надувая щеки. И я загадала желание. Оно было все тем же. Я хотела мира. Хотя, наверное, правильнее было пожелать что-то для себя лично. Высшие силы по-своему истолковывают наши желания…
От Марии и ее сына был мини-проращиватель, а от Димпси пульсометр. Отдав должное десерту, Джеки умчался распутывать нити с журавликами, а семейство Гонзалес о чем-то совещалось за соседним столиком.
— Вы сегодня очень красивы, доктор Рагнарссен, — сделал мне комплимент посол. — У вас на Фрейе все женщины так одеваются?
— Только некоторые, в той местности, откуда родом моя мать, — ответила я.
— Красивый цвет…
Посол поднес руку ближе, и я убедилась, что цвет наших одеяний совпадает. Отличались только оттенки: у него чуть светлее, чем у меня. Хель! Как будто специально подобрано. Надеюсь, это ничего особого не значило.
В средневековье и в некоторых культурах, насколько мне было известно, цвет и фасон одежды обозначали социальную принадлежность. Надеюсь, это не тот случай, и не возникнет нелепых недоразумений.
— Спасибо, — нейтрально поблагодарила я за комплимент.
Не знаю, какого ответа он ожидал, но выглядел слегка озадаченным. А Эши Этти — без преувеличения удивленным. Я допустила какую-то ошибку? Наверное, лучше не акцентировать на этом внимание.
— Доктор Рагнарссен, а эти украшения на потолке что-то значат? — спросил посол, явно меняя неудобную тему.
— Пожелание жить тысячу лет, — объяснила я, чем снова его удивила. — Что-то не так?
— Я не знаком с продолжительностью жизни у людей, но знаю продолжительность года на Терре и Фрейе. Вы правда живете тысячу лет? — засомневался он.
Я рассмеялась, разрушая образ хрупкой и изящной нихонской куклы. Не может быть, чтобы он это всерьез… Хотя, мы ведь тоже не знали, сколько живут чужаки. Мы вообще друг о друге мало знаем. И на изучение едва ли хватило четырех лет. Тут требуются десятилетия общения, не связанного с войной.
— Конечно, нет. Намного меньше. Это просто пожелание долгой жизни, господин посол, — сказала я.
Похоже, он тоже ступал вслепую по неровной тропинке, направляясь в неизвестность. Но он старался. Прокладывал путь для тех, кто придет после него. А для кого же старалась я?
— Господин посол, почему вы здесь? — наконец спросила я его.
— Я спросил у Хорхе про ваши обычаи, и он рассказал мне, где будет праздник, — ответил он. — Мы приготовили для вас подарок, доктор Рагнарссен.
О! Даже так? Похоже, они действительно хорошо подготовились. Но мне не хотелось принимать ничего из их рук. "Он не кусается. В крайнем случае, скажешь спасибо и уберешь в дальний ящик. Или отдашь на изучение военным", — откликнулся внутренний голос.
— Что за подарок? — с опаской спросила я.
Посол кивнул подчиненному. Эши Этти достал небольшую коробку и вручил ее начальнику, а тот протянул мне. Он держал ее на раскрытых ладонях. Так обычно предлагают визитки и конверты.
— А… что это? — не спешила я принимать странный дар.
— Вы спрашивали про нашу одежду. Это она, — ответил посол. — Откройте. Вот так.
Немного успокоенная, я открыла край контейнера, нажав на края. Внутри лежал какой-то лоскуток. Я дотронулась до него и тут же отдернула руку.
— Ой! — воскликнула я. — Оно меня укусило!
Проклятье. Что это такое? На пораненном пальце уже выступила капля крови, и я приложила к проколу салфетку.
— Прекрасно, доктор Рагнарссен. Теперь одежда вас попробовала и всегда узнает, — широко улыбнулся посол, который выглядел очень довольным. Удовлетворенным.
"Что, раздери вас всех, здесь происходит?" Я вдохнула. Выдохнула. Снова вдохнула. Обычно это меня успокаивало. И потом спросила, гораздо вежливее, чем мне бы хотелось:
— Господин посол, эта "одежда" живая? Это животное?
Я старалась не говорить слишком громко, чтобы не услышала Мария и остальные. Особенно Мария. Потом не разгребешься с санитарной инспекцией, если эта "одежда" окажется живым существом.
— Не совсем. В вашем языке нет подходящих слов, или я их не знаю, — развел руками посол. — Вам не нравится?
Что будет, если я отвечу отрицательно? Дипломатический скандал? Надо думать, я нанесу им оскорбление. Еще я могла поднять тревогу по "биологическому заражению", но вряд ли эрги поймут, когда банда санитарных инспекторов начнет их раздевать, избавляя от живой "одежды".
— Э… я еще не решила, — ответила я, и посол сразу расслабился. — А каким образом оно становится одеждой? И как за ним ухаживать, чтобы оно не умерло? — задала я чисто практические вопросы.
Надеюсь, оно достаточно живучее. Последний раз, когда я завела хомяков, я забыла закрыть клетку, и они отправились в большое путешествие по свету. Испортив по пути комплект белья и старое пальто, они свили в кладовке гнездо, и жить бы им поживать, если бы до них не добралась наша кошка. С тех пор я избегала заводить питомцев. Однако это было так давно…
Сейчас во мне боролся интерес исследователя и природная осторожность. Я могла бы спалить это инопланетное существо в автоклаве, но никогда бы не сделала этого. Его научная ценность была несоизмерима.
— Надо носить ее понемногу, но каждый день. Когда одежда станет большой, перестаньте кормить на некоторое время, иначе она начнет делиться, — объяснил посол. — Или продолжайте, и тогда у вас станет много одежды.
"И она что, каждый раз будет так кусаться?" Я задумчиво рассматривала миниатюрную треугольную ранку на пальце, похожую на след от присоски. Не больше, чем порез от скарификатора, когда берут на анализ кровь.
Степень моего удивления выражалась грубыми, по-настоящему солдафонскими выражениями, которые я оставила при себе. А вслух вежливо поблагодарила за этот странный дар и предложила выпить чаю.
* * *
"Хорхе, здесь ведется запись?" — спросила я. Ругать за то, что сдал место встречи пришельцам, пока не буду. Есть дела поважнее.
"Да, в фоновом режиме", — ответил он.
"Можешь удалить последние десять минут записи?"
"А что случилось?" Вид у молодого человека стал отсутствующим. В этот момент он наверняка просматривал все записи за эти злополучные десять минут. Вряд ли он поймет, что там было, если только там не пишется звук. Разве что, по губам, если они попали в кадр. Очевидно, так и было, потому что Хорхе снова вопросительно посмотрел на меня.
"Потом расскажу. Правда", — заверила я его. — "Сделаешь?"
"Уже сделал. Помни, ты обещала". Он не решился привычно хлопнуть меня по раскрытой ладони, как в грависфере. Похоже, я сегодня смущала не только пришельцев.
* * *
Я попрощалась с гостями, и мы с Хорхе начали убирать со столов.
Странный подарок я сложила вместе с тарелками в полупустую сумку-холодильник, чтобы чуть позже изучить в лаборатории. Если оно, конечно, захочет быть изученным и не сбежит в процессе.