О, я обновила. По полной.

— И вот он стоит передо мною, а я не знаю, как дальше быть, — закончила я, глядя в потолок. — Что скажете, доктор?

— Хм… Хельга, — вкрадчиво начал он. — Разрешите поинтересоваться. Возможно, мой вопрос покажется вам бестактным.

— Говорите уж.

Лежу на его удобной кушетке, расслабившись и раскрывшись. Однако это отчасти показное. Сначала я просто хотела отвернуться к стенке и свернуться в клубок, но поворачиваться спиной к доку все же не рискнула. Но сейчас я никому не хочу смотреть в глаза. Так что смотрю наверх.

Потолок как потолок. Полимерная поверхность, стилизованная под старину, с лепниной в виде цветочных мотивов. Изначально белоснежный, он в интимном полумраке кажется грязным, а в углах прячутся тени. Одна, от настольной лампы, оранжевая и похожа на гигантский гриб, другая — на косматое лесное чудище или горного тролля. Это док Фредриксен.

Что ж… Я что-то вижу в этих силуэтах, следовательно, мне далеко до сумасшествия. Или нет?

Чудище завозилось и устроилось поудобнее, слившись с тенью от столешницы.

— Хельга, я волнуюсь за вашу личную жизнь, — мягко, доверительно сказал мой психотерапевт. — В свете того, что я услышал, я сомневаюсь в том, что вы сможете преодолеть ваши различия. Даже у людей с этим непросто. Взять, хотя бы, смешанные межрасовые браки…

Я вскинула руку, обрывая его монолог.

— Вы имеете в виду моих родителей? Так они вполне счастливы в браке.

— Нет, Хельга. Вас. И вашего брата, хотя ему проще, — пояснил он.

— Конечно! Ведь он не влюбился в когтистого кошкоящера.

Тень затряслась от смеха. Лапы взметнулись и упали, когда док смахнул в сторону записи.

— Он точно нет! Если только вы не ввели меня в заблуждение относительно его ориентации, — сказал он.

Теперь рассмеялась я. Что мне нравилось в доке, так это умение разрядить обстановку. Он умело перевел тему в другое русло. Пожалуй, я озвучила две мысли. Первая: да, я влюблена. И вторая: мой возлюбленный не человек. Кажется, эта дилемма была сложнее той, что с Тошио и Улафом. Хм… Пожалуй, и правда стоит на время сменить тему.

— Ох, док… Но… мне ясна ваша мысль, — отсмеявшись, сказала я. — Детей от смешанных браков, полукровки. Да, это так. Наполовину тут, наполовину там. Кстати, брат хочет жениться.

— И?

— Дедушка против.

— Почему? Кажется, вы говорили о том, что ваш дед — приверженец традиционных семейных ценностей. Должно быть наоборот.

Интересно, можно ли рассказать своему личному чудищу о своих догадках? Дедушка прислал ответ в зашифрованном пакете файлов. Чтобы открыть, понадобилось воспроизвести по памяти одну из старых партий в Го. Я недоумевала, к чему такие предосторожности, однако, когда ознакомилась, изменила свое мнение. Пояснительную записку и список вложений я бегло просмотрела уже по пути в офис доктора Фредриксена.

"Хельга, пожалуйста, ознакомься". И файлы. Много, много файлов. Почти все с логотипом корпорации "Доки но сакура". Как я поняла, это были списки генетических модификаций, которые будут больше понятны профессионалам — генным инженерам и их ИскИнам. Я, если поднапрягусь и ознакомлюсь, смогу разобраться, но не за такое короткое время.

Нейромедиаторы, эндоморфины, модификаторы поведения… Львиная доля изложенного в пояснительной записке касалась регуляторов поведенческих реакций. Например, в восьмой хромосоме, где находились гены, связанные с синтезом кортиколиберина. И это только верхушка айсберга. Во всем этом следовало долго и вдумчиво разбираться.

— Ох, доктор. Там все совсем не так, как вы думаете. Дедушка не поэтому… — я осеклась.

— Хотите это обсудить?

Я наконец повернула голову. Док Фредриксен обложился бумагами и откровенно веселился. Глаза горят! Кажется, это я его анализирую, а не он меня. Проклятье!

— Может, не надо? — почти безнадежно протянула я.

— Ну, я же ваш доктор, и по определению желаю вам добра, — улыбнулся док какой-то странной, расчетливой улыбкой, в которой не было ни капли доброты, к которой он апеллировал. — Мой долг — помочь вам. Даже если вы не хотите этого.

Он снова отложил документы.

— А вы ведь не хотите.

Я отрицательно покачала головой.

— В таком случае, мне не остается ничего другого, — развел руками доктор.

В следующую секунду кушетка, казавшаяся оазисом спокойствия, туго спеленала меня по рукам и ногам! Лежак прогнулся, как медицинский ложемент в спасательной капсуле, повторяя контуры тела. Широкий бандаж сомкнулся, надежно фиксируя корпус и конечности, но не причиняя особых неудобств.

— Что за?!!

Я задергалась, и фиксаторы автоматически среагировали, усилив давление, и затянулись еще туже.

— Не надо, — сказал доктор. — Чем сильнее вы сопротивляетесь, Хельга, тем тяжелее вам придется.

— Да знаю я!

Усилием воли я расслабила мышцы, и ленты тут же ослабли. Теперь я снова могла нормально дышать.

— Я закричу!

— Здесь отличная звукоизоляция, доктор Рагнарссен, — улыбнулся мужчина и встал из-за стола. — Можете кричать, сколько угодно. Ну же, начинайте. Я жду!

Его забавляла эта абсурдная, нереальная ситуация. Я могла бы надеяться на слежку, которую вели безопасники. Однако у доктора тоже были "глушилки", и нас никто не прослушивал. В теории. Надеяться, что "топтуны" прибегут меня спасать, было глупо. Никто не узнает и не услышит. Не придет на помощь. Остается надеяться только на себя.

— Зачем вы это делаете?

Голос позорно сорвался. В горле пересохло. Я сглотнула густую слюну. Не зная, чего ожидать, я была готова к самому худшему.

"Почему он? И… почему я?"

Белый кит всплывал из глубин моего существа. Он устремился мне на помощь, как много раз до этого. Оставалось только проломить кромку льда и выпустить своего личного монстра на волю. Но я медлила.

Я хотела разобраться, что задумал доктор. Что за странный эксперимент? Я не понимала, но хотела знать.

Док Фредриксен включил голографическую проекцию, которая зависла над столом. Контуры тела, пятнистая термограмма, давление, пульс, кардиопоказания… Тем временем доктор настраивал портативный диагност.

В изголовье кушетки выдвинулся щуп. Я дернулась, когда "лапа" прибора на мгновение прижалась к предплечью, взрезала комбинезон и вошла под кожу. Больно не было, только страшно.

И я выпустила кита.

* * *

Меня охватило какое-то нереальное спокойствие. Вернее, холодная и отрешенная сосредоточенность на цели. И ледяная ярость. Кит расчетливо осмотрелся, оценивая, с чего можно начать. Бандаж разорвать не получится, он предназначен для удержания буйных пациентов. Значит… значит…

Когда диагност покатился и попытался приладить мне на лоб и виски датчики, я лежала неподвижно. Ровно до того момента, как щуп диагноста не подошел слишком близко.

Сила сжатия челюстей человека достаточна, чтобы пережать щуп. А мышцы шеи настолько сильны, чтобы не только удерживать голову на предназначенном ей месте, но и кое-что еще. Например, груз. Или вырвать хрупкий диагност из гнезда.

Кит рванул, зубы опасно захрустели (а, может, то было крошево внутри гобкой псевдоплоти диагноста?). Аварийный сигнал диагноста заверещал и смолк. После отключения устройства стесняющие тело путы тут же ослабли и провисли. Тихо загудели сервомоторы и пневматика, что-то тревожно запищало в недрах кушетки-ловушки. Но пациент уже выпутывался из оков.

Доктор Фредриксен коснулся пиктограммы на своем коммуникаторе. Взмахнул в воздухе. Рука его пролетела сквозь картинку. Кит пролетел через полкомнаты, чтобы врезаться во внезапно возникшую прозрачную перегородку.

Теперь их с доктором разделяла преграда. Кит встряхнулся, избавляясь от звона в голове после удара. Пожалуй, скорость столкновения была слишком велика для этого тела… Потом приложил руки к прозрачному полимеру и ударил с выбросом чи, проверяя на прочность. Перегородка устояла.

Впрочем, кит был вполне удовлетворен таким исходом. На этой стороне доктора не было. Здесь стало гораздо безопаснее. Но без доктора было бы еще лучше.

"Не сметь!"

Хельга Рагнарссен не хотела смерти. Она просто хотела разобраться. Кит был недоволен, но подчинился. Доктор подошел вплотную к стене и приложил руку с той стороны, напротив моей ладони.

"Ну и лапа!"

В сравнении она действительно казалась рукой горного тролля. Кит слегка наклонил голову набок, изучая противника. Доктор зеркально повторил жест. Сбылось то, о чем я когда-то подумала. Его зверь, не скрываясь, смотрел на моего. А потом ушел, будто и не было. Передо мной снова стоял все понимающий и всепрощающий, хорошо воспитанный и цивилизованный доктор Фредриксен.

— Хельга? Возвращайтесь, Хельга, — мягко сказал он. — Кажется, я получил достаточно данных.

Не подействовало. Кит не хотел убираться прочь.

— Я не могу убрать перегородку, пока оно тут, — продолжил он. — Что будем делать?

Кит ударил по пластику, причинив себе боль. Но и эта боль не отрезвила его.

— Хельга, Хельга… Кстати, а как насчет желания? — вдруг спросил доктор и скабрезно ухмыльнулся. — Что вы теперь чувствуете к послу? Все еще хотите с ним переспать? Пришельцы так хороши в постели?

Ничего.

— Нет? Не хотите?

Нет реакции. Только лед.

— В самом деле, так было бы лучше для всех. Что может быть общего у человека и пришельца? Должно быть, вам претит заниматься сексом с животным? А ведь он животное иного биологического вида. Вы тайный ксенофоб, а, Хельга? И все ваши игрища с тем темнокожим мальчиком на станции — тоже притворство?

Реакции нет.

— Вы использовали посла для своих медицинских целей? Вам интересен этот… вид? Хотели изучить со всех сторон? И как оно?

Тишина и покой.

— Или… Он слишком напоминает вам брата? Разве вам не противна сама мысль об инцесте?

Нет. Никакого. Отклика.

Доктор зря ждет. Его слова падают в гулкую белую пустоту. Но он не сдается.

— Или наоборот?! — торжествующе заключил док. — Хельга, Хельга… Как не стыдно! Быть может, вам нравится эта мысль? О, конечно! Вы любите своего брата-близнеца, но по понятным причинам не можете быть с ним. Не хотите его ни с кем делить. И вот появляется его точная копия. Как вам такая гипотеза, Хельга?

— Раздери вашу печенку, доктор Фредриксен!!! Все не так! Совсем не так.

Я вернулась.

* * *

Итак, преграды больше не было. Но на кушетку я так и не вернулась. Укутанная в уютный клетчатый плед, я свернулась в кресле у дока. А он присел на пуфик для ног рядом со мной. Смотрелось это забавно.

Он заботливо принес мне кофе. "Настоящий", — машинально отметила я, когда присосалась к стакану. И очень, очень сладкий.

— Вообще-то для вас сейчас нежелательна лишняя порция кофеина, но вам нравится, я знаю, — сказал доктор. — И глюкоза мозгу не повредит. Так что…

— Какого черта? — я вскинулась, чуть не расплескав кофе, и опять нахохлилась. — Вы мне должны услуги дантиста.

Осколок верхней четверки неприятно колол, стоило его коснуться языком. Осталась только стеночка, и требовалась пересадка или замещение.

— О, я оплачу! Не сомневайтесь, — без малейшего раскаяния заверил он и отхлебнул из своего стакана. — Нужна была проверка в критической ситуации. Вы должны были по-настоящему испугаться. Так что я не мог предупредить заранее. Приношу самые искренние извинения.

Не извиняются таким тоном. Вот не верю я ни на грош.

— Вам понравилось! — взорвалась я. — Клянусь, вы наслаждались каждой секундой.

— Не отрицаю. Однако результат того стоил. И, хотя вы испортили диагност, я не буду предъявлять встречных претензий.

"Ну и наглец!"

Я бы еще кое-что ему испортила. Вернее, подправила. Например, его холеную, самодовольную физиономию. Только воспитание и прошлые заслуги не позволяли. А еще любопытство, которое он волей-неволей пробудил во мне своими словами.

— Перестаньте играть в загадки, — сказала я. — Доктор, что вы искали? И что нашли?

— Сейчас-сейчас… Имейте терпение.

Он снова включил проекцию над столом, где как раз заканчивалась обработка данных. Почему так медленно? Ах, да, он же не мог или не захотел подключаться к столичному ИскИну. Все строго конфиденциально. Полоса ожидания сокращалась, и наконец высветился результат. Строки бежали одна за другой. Я сидела с обратной стороны и видела зеркальное отображение. К сожалению, я не читаю так быстро справа налево.

— Что там?

— Моя догадка оказалась верна. В пиковый момент изменились показатели нейромедиаторов в сравнении с вашей медкартой в норме. Точно так же и по ключевым стрессовым гормонам. Гальваническая реакция кожных покровов… Сейчас перекину вам. Пульс выровнялся, дыхание стало реже, хотя они по логике вещей должны были участиться… Давление слегка понизилось. Утилизация глюкозы и гликогена, напротив, ускорилась многократно, активность головного мозга возросла. Вот, на термограмме поверхностное выделение тепла. Дальше, к сожалению, ничего нет, вы избавились от датчиков и чуть не сорвали мне натурный эксперимент.

— Что?!!

Доктор, не обращая на меня внимания, продолжал читать отчет. Кажется, он был чем-то очень доволен.

— Что еще?

— Поздравляю, Хельга. Вы не больны, — заключил он. — И вы больше не мой клиент. По крайней мере, не по теме "белого кита". По остальным вопросам можете смело обращаться за помощью.