— Примите мои глубочайшие соболезнования, — сказал король, который лично посетил похороны.
Небожитель спустился на землю и пролетел полконтинента, чтобы оказать почести усопшему. Впрочем, ему уже все равно. Наверное, он улыбается, глядя на нас со стороны. Он и бабушка Аоки. Возможно, они снова соединятся в следующей жизни…
Мы с мамой синхронно поклонились и поблагодарили, а отец с братом кивнули. Тетушки и двоюродные братья с сестрами повторили за нами. Сегодня вся семья с обеих сторон была в сборе. Родственники папы и деда, друзья, коллеги и знакомые, пресса и просто любопытствующие вдруг вспомнили о старом Нагато. Сегодня был его день.
Прощание проходило в одном из залов Родехусета. Незадолго до высочайшего визита я отлучилась в дамскую комнату. Одна из женщин, случайно попавшая на мероприятие, удивленно вопрошала:
— Как? Я думала, он давно умер! Сколько, говоришь, ему было?
Ответа я не расслышала. В ушах зазвенело, и я сползла по перегородке в своей кабинке. Когда те женщины наконец ушли, я вышла, привела себя в порядок и вернулась в зал, чтобы помочь маме.
По всему залу были расставлены венки, и не голографические, а самые настоящие! В центре стояла подставка с фотографией покойного.
Жители анклава Нихон один за другим выражали свои соболезнования. Мужчины все, как один — в архаичных черных костюмах, а женщины в традиционном платье. Несколько стариков тоже облачились в кимоно. Среди гостей я заметила одного, чье досье подбросил мне дед. Он соболезновал, я благодарила. И опять, и снова. Надо улыбаться и принимать знаки внимания, ведь дедушка это заслужил. Вежливость всегда спасает нас от неуместных сцен.
Эррги тоже посетили нас в этот день. Хаоли Этти был в ярко-красном, как и его родственник. Они сильно выделялись на фоне черных, как вороны, гостей. Соблюдая очередность, эррги подошли ближе.
— Здравствуйте, — сказал посол. — От имени эррг-ласси приношу вам свои соболезнования. Мне очень жаль.
— Благодарю вас, — ответила мама. — Прошу вас, проходите.
Я тоже поблагодарила, как и отец. Эрик вызвался проводить гостей. Двоюродный брат Коити поздоровался, с любопытством рассматривая пришельцеы: что они здесь забыли? А я рассматривала его. Мальчик повзрослел. Темноволосый, невысокий и худощавый, он был похож на дедушку в молодости, каким тот был на старых снимках.
Тетушки, уже знакомые с эрргами, кланялись и говорили спасибо за визит. Двоюродная сестра Оюми, которая была старше меня на шесть лет, с поклоном предложила гостям бумажный пакетик с традиционными подношениями. Внутри лежали бобовые тянучки, несколько поминальных монет и благодарственное письмо.
— Благодарю вас, — сказал Хаоли.
— Спасибо, — принял пакет Эши свой пакет и оглянулся на меня.
Но бесконечный поток гостей, которые все шли и шли, неумолимо уносил эрргов в другой конец зала.
* * *
Спустя какое-то время мне стало так тяжко, что вышла подышать на улицу, по пути раскланиваясь с гостями. В холле у самого выхода я остановилась, наткнувшись на кофейный автомат. Однако мой коммуникатор сейчас был в камере хранения, и расплатиться было нечем. Я со вздохом пошла дальше, но не успела я сделать и пары шагов, как на пути нарисовался Тошио.
— Приношу свои соболезнования, — сказал он и протянул мне дымящийся стаканчик.
В воздухе повеяло ароматом настоящего кофе.
— Благодарю.
За что я говорила спасибо? За эту нечаянную радость, за знак внимания, за жалость? За учтивость? Дедушки больше нет. Его нет. Теперь — без сомнений.
Мы вышли на улицу. Город вокруг мерцал сотнями огней. Небо очистилось от облаков; солнце уже садилось, окрашивая алым и золотым крыши.
"На восток от солнца, на запад от луны".
По левую руку горел закат, а по правую наступала ночь. Но… здесь нет естественных лун. Угольная чернота ночи не озарена ничем, кроме далеких звезд.
Небо над головой было расцвечено зелеными вихрями северного сияния. Перемещение небесного города и полеты кораблей вблизи солнца не прошли даром для магнитного поля нашей планеты. Казалось, она лично прощалась с дедушкой.
Возможно, он и умер из-за этого. Хромосферная вспышка, поток заряженных частиц — и все. Конец. Люди, как и любые животные, чутко реагируют на магнитные бури.
Достаточно одного камня, чтобы проиграть или выиграть. Всего лишь одного, чтобы лавина покатилась вниз. Вскрытие показало, что дедушка умер от обширного инфаркта, сопряженного с гиперкоагуляцией. По крайней мере, это было быстро.
— Тебе не холодно? — спросил Тошио, когда я зябко передернула плечами.
— Немного. Прошу меня извинить.
— Я сейчас вернусь.
Он коротко поклонился и быстро ушел. Зачем? О, боги и богини!
Отец бы предложил свой пиджак. Мама увела бы внутрь, чтобы я там отогрелась. Брат не стал бы навязываться, но подсунул "уличную грелку" для рук. А этот мужчина ушел, и я продолжала мерзнуть одна на холодном ветру.
Стаканчик опустел, и я выбросила его в утилизатор. Взбодриться — взбодрилась, но ни капли не согрелась.
— Хельга! — окликнул меня знакомый, чуть хрипловатый голос.
Я обернулась. Это был Эши Этти. Я в очередной раз поразилась тому, как удачно они маскируются. Наверное, он был похож на неведомого мне человека, одного из тех, кто был на отцовском корабле. Они же должны были где-то взять образец для превращения? В любом случае, результат получился неплохой. Высокий темноволосый мужчина в алом — это нечто!
— Что вы здесь делаете, господин секретарь? — удивилась я.
— Посол сейчас занят с вашим королем, — ответил он.
— А вы заскучали? — уколола я, сама не знаю зачем.
Быть может, потому, что мое уединение было нарушено, и он помешал мне предаваться скорби? Жизнь продолжается, но сейчас это казалось кощунством.
Эши Этти выдохнул через сжатые зубы, однако тут же успокоился.
— Я глаза и уши посла и его голос, — сказал он.
— Вот как?
Глаза — всего лишь часть тела, как и уши. Я помню, помню. Протянув руку, я коснулась ледяной рукой его глаз. Эши на секунду зажмурился. Пушистые ресницы щекотали пальцы: словно две снежно-белые бабочки взмахнули крылами.
— Что вы делаете? — удивленно спросил он.
— Не хочу, чтобы вы это видели.
Сердце мое разрывалось от боли. Но кому это интересно? Если отпустить себя, лицо тут же превратится с трагическую античную маску с искаженным от горя ртом. Или в резное лицо женщины-демона из театра Ноо. Однако кругом было полно посторонних. Я не одна, и не могу себе этого позволить.
Поэтому я отвернулась и стала наблюдать за сполохами в небе. Красиво… Так красиво, что хочется плакать.
Что-то невесомым облаком окутало спину. Я вскинулась и тут же замерла. От алого одеяния эррга отделилась тонкая полупрозрачная "одежда". Пожалуй, она была крупнее, чем у меня или посла. Надо же! Неужели и моя со временем так вырастет?
— Теплая!
— Так и должно быть, — сказал Эши Этти и улыбнулся. — Это хорошее животное, оно вас согреет. Здесь слишком холодно.
— Ах! Вот как…
— Вы принимаете?
— Да. Наверное.
"Что бы это ни значило".
Незаметная паутинка познакомилась с моей "одеждой", вероятно, получила согласие и обернулась вокруг меня, чтобы раствориться без следа. Мимикрия в действии!
— Действительно, стало теплее, — удивилась я. — Благодарю вас.
Он довольно кивнул. Значит, можно пока не возвращаться в зал? Отлично! Можно просто помолчать вдвоем. Эши Этти очень хорошо это умеет. Я с признательностью взглянула на него, и он ответил бледной улыбкой. Сегодня он не принюхивался; наверное, надел фильтры, как и посол. Все к лучшему. Ни к чему ему знать, что я чувствую. Пусть побудет сегодня просто человеком.
Если ни о чем не думать, все очень просто. Даже мой белый кит, вопреки обыкновению, меня не беспокоил. Эши Этти шевельнулся и вытащил из ноздрей два фильтра, на поверку оказавшихся очередным животным. "Одежда"? Два комочка словно впитались в пальцы, став невидимыми. Чужак с наслаждением вдохнул и закашлялся.
— О!
— Что-то не так?
Он потрясенно уставился на меня. Подумал — и снова надел фильтры. Хорошее решение. Умный мальчик. Молодец. Хороший, хороший. С-собака…
— Я вам не помешал? — услышала я голос Тошио.
Пожалуй, так надо говорить, чтобы смутить людей, пусть у них даже ничего такого в мыслях не было. Я обернулась. Тошио принес плед, хотя нужды в нем больше не было. Мужчина переводил взгляд с меня на чужака и обратно. Чтобы сгладить неловкость, я поблагодарила за помощь.
— Я уже скоро возвращаюсь, так что не стоило, — добавила я.
Хотелось бы побыть здесь еще немного, но момент был упущен.
* * *
Взрослые привезли с собой детей. Малышей, достаточно взрослых для такой серьезной церемонии и наряженных в темные костюмчики, довольно быстро увели прочь. Кажется, некоторые даже не поняли, что произошло, и почему взрослые так серьезны. Их не смущала смерть.
Чтобы дети не скучали, их оставили в дальней комнате под присмотром одной из родственниц. Время от времени приходилось менять друг друга, чтобы не уставать.
Мама поймала меня у самого входа:
— Хельга, посмотришь за детьми? Сигрид там уже час, пора ее отпустить.
Целый час? Да она просто герой! Целая орава сорванцов даже за час способна вымотать кого угодно.
— Хорошо, сейчас.
Эши Этти проводил меня туда. Я остановилась у входа, наблюдая, как нихонские дети учат играть своих рыжих и светловолосых сверстников.
— Сомосомо, — с умным видом вступил шести-семилетний бутуз.
— Тиратира!
— Кинкин.
— Мирумиру!
— Найнай.
Оксюморон, выраженный в повторах… "Спрятанное письмо". То, что на виду, никто не ищет, а даже если ищет, не может найти. Я увидела это в словах.
Дети ритмично хлопали, перебрасываясь скороговоркой. Маленькие северяне хором повторяли, совсем не озабоченные смыслом.
И по нарастающей:
— Масумасу.
— Моттомотто, — девочка руками показала, насколько больше ее предмет.
— Наканака.
— Наганага, — закончил фразу мальчик лет десяти.
Игра слов со смыслом. Остальные одобрительно закивали, подражая взрослым. Узкоглазая темноволосая девочка вклинилась со своим:
— Яя!
Застенчиво сказанное тонким голоском, это было так комично, что дети прыснули от смеха.
— Ёкуёку, — мальчик постарше поддержал цепочку из слов.
Смех и довольный визг. Веселье продолжилось:
— Нороноро!
— Бурабура.
— Оиои.
— Отиоти, — девчушка изобразила ручкой, как она ложится спать.
— Соёсоё!
— Иёиё!
Хлоп-хлоп в ладоши. Ритм просто завораживал.
— Тобитоби.
— Мэймэй.
— Тайтэй, — сказала та же самая стеснительная девочка, и снова все засмеялись.
Каждый по отдельности — и почти все. Примерно так. В тему, конечно, но в игре ошибка, два разных слога.
— Итиити!
— Гатагата! — подскочил мальчик, затопав ногами, как робот.
— Корокоро.
— Бурубуру!
— Барабара!!! — крикнул последний, и все кинулись врассыпную, со смехом уворачиваясь друг от друга.
Как тут не убежать, когда злой призрак гонится за тобой? Впрочем, дети выбрали странную игру для похорон.
Один негодник с разбегу врезался прямо в ноги ошеломленному пришельцу. Эши Этти подхватил живой снаряд у самого пола, а я присела и помогла мальчугану отряхнуться. Он поднял веснушчатую мордочку и сдул с лица нависшую рыжую челку.
— Извините, — он чинно поклонился и широко улыбнулся, похвастав дыркой вместо молочного зуба.
— Ничего, все в порядке, — сказала я и вопросительно посмотрела на Эши Этти.
Тот кивнул, наблюдая за детьми.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Ларс Трюгвассон. А вас?
Вот он какой, оказывается. Семейное сходство налицо.
— Хельга Рагнарссен, — улыбнулась я общительному внуку министра обороны. — А это Эши Этти.
— Он кто?
— Пришелец.
— Да ну! — малыш скептически прищурился. — Правда?
— Чтоб мне лопнуть.
Мальчик кивнул и убежал к своим сверстникам. Тот самый пришелец с интересом смотрел на всю эту кутерьму.
— Сколько лет? — вдруг спросил он.
— А, им? От пяти до десяти.
— Маленькие.
Я все ждала, что он уйдет, но он так же стоял в дверях, пока я провожала Сигрид. Посторонился на мгновение и снова завис, наблюдая за детьми. Мысленно махнув на это рукой, я решила не обращать внимания. Дети облепили меня, и пришлось поработать переводчиком. Теперь я объясняла маленьким узкоглазым чертятам, как играть в змейки.
Кто-то заканчивает свой жизненный путь, а кто-то только-только его начинает. Вот непреложный закон жизни.
* * *
День кончался.
Нагато Сюдзи покоился в простой фарфоровой урне. Завтра мы развеем пепел над морем, с которого все началось и все закончится. Волны и ветер унесут прах с собой. Он вернется в колыбель жизни, но часть его останется тут. Дедушка завещал свою нервную систему для исследований фонду "Доки но сакура".
ИскИн анклава после подтверждения смерти огласил последнюю волю покойного.
Мне, как единственному медику в семье, достался семейный архив, а также доска для игры в Го и записи прижизненных партий. Акции "Фрейя корп" в равных долях распределялись между Эриком и другим внукам. Но я, как мне кажется, получила несравненно больше.
Акции — это всего лишь деньги. Кто-то скажет, что деньги — это власть. Но я отвечу, что семейные связи и память значат гораздо больше. Информация! Вот основа основ нашего мира. Знание порою важнее, чем холодные, бездушные кредиты. Торговая ассоциация не приемлет этого, а зря. Это их когда-нибудь погубит.
Тетушкам отошла недвижимость в анклаве "Нихон" и столице, а также движимое имущество в небесном городе "Асгард". Маме — коллекция терранских редкостей докосмической эпохи. Список, увы, был неполный. Часть культурных сокровищ навсегда погибла во время недавнего землетрясения, но даже то, что осталось, было бесценным. Это были всяческие свитки, каллиграфии, аудиозаписи и книги. А также любимый дедушкин бонсай, который он начал выращивать полвека назад.
Крохотная сосна сиротливо стояла в холле нашего дома. Казалось, она тоже скорбела о хозяине.
* * *
Я хотела вернуть "одежду" владельцу, но она, что интересно, не спешила меня покидать. Даже обработка в ультразвуковой чистке не помогла. Я так и не поняла, где она прячется: у меня на коже или на кимоно. Оставалось это принять это как данность.
Просто? Сложнее не бывает.
В посольстве я теперь ощущала себя, как посторонний человек. Между мной и Хаоли теперь появилось какое-то странное напряжение и неловкость. Казалось, между нами в одночасье выросла ледяная стена отчуждения. Я все никак не могла преодолеть ее и сделать первый шаг, но он все решил за меня:
— Хельга! Хорошо, что вы пришли, — он обнял меня, а я его.
Поцеловал, вскинул на руки и унес к себе. Утешать он умел. И отвлечь от тягостных мыслей тоже, пусть даже таким тривиальным способом, который мужчина и женщина пользуются испокон века.
Мой когтистый чешуйчатый змей был рядом. Кожа его горяча, а не холодна — даже теплее, чем у человека… Поцелуи и ласки сладки и опасны. Легко можно в них затеряться, утратив свое собственное "я".
Но сегодня это лучше, чем пустота.