В столице — гостиница.

В столице — док Фредриксен.

А еще аптека и вещи. Надо забрать их из посольства. Я не хотела оставлять там что-то свое. Было необходимо пополнить запас лекарства и исследовать его. У меня закралось подозрение, что эти пептиды не только снимают симптомы нарколепсии и помогают контролировать цикл сон-бодрствование. Они могли влиять на "одежду" и управлять ею.

Здесь имелось две возможности. Первая: пептиды запускают те же процессы, что и в организме пришельцев, регулируя тонкую настройку симбиоза. И вторая: это был такой же пептид. Нет, невозможно. Фантастика! Мы слишком разные. С другой стороны, если это так… Это объясняло, почему пришельцы не заметили, что мой запах изменился после приема лекарства. Значит, запах был знакомый и родной. Он не вызвал вопросов и подозрений.

Я принимала лекарство достаточно долго. После отмены произошло то, что произошло. "Одежда" на время стала частью меня самой. Получается, средство помогло симбионту прижиться, а после прекращения приема механизм взаимодействия заработал в полную силу. Судя по реакции пришельцев, они удивились не самому факту, а тому, что я — человек! — командовала животным.

Надо было хорошенько изучить этот феномен. Кроме того, не мешало бы иметь запас лекарства на тот случай, если опасные сны вернутся. Может, и не понадобится, но мысль о заветной баночке успокаивала, как одеяло, защищающее от чудовищ.

Без особой уверенности, что смогу сама вести флаер, я сделала заказ и стала собираться.

— Ты куда? — спросила мама, на мгновение оторвавшись от своих графиков и схем.

Полупрозрачная голограмма мерцала перед ее лицом, скрадывая возраст. Она вдруг показалась мне совсем юной. Отец рассказывал, она точно так же сидела, склонившись над коммуникатором и просматривая новости, когда он впервые встретил ее. Торгейр Рагнарссен спросил, все ли в порядке. Вот и все. Он увидел ее, а она — его. Если бы не знала, никогда бы не поверила, что так бывает.

— Мне надо в столицу.

— К отцу?

— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Даже не думала.

— Хорошо.

Вот и весь разговор. Мама — это мама. Она не была равнодушной, просто не слишком любопытной, и никогда не лезла не в свое дело. Пусть даже это касалось детей или мужа. Мужчины занимались войной и политикой, женщины — домом, наукой и искусством. Охватить все невозможно, да и не нужно. Убедившись, что все в порядке, она не стала больше спрашивать.

"Спасибо. О, спасибо!"

— Хельга, — улыбнулся при виде меня Эши. — Все хорошо.

Констатация факта, не вопрос. Я кивнула. Раз он так говорит… Когда я двинулась в холл, он зачем-то присоединился.

— Я охраняю "трофей", — сказал он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Куда вы летите?

Проклятье! Только сопровождающего мне не хватало.

— Не нужно.

— Хельга, — просипел со своего дивана Улаф. — Пусть едет. Так будет лучше.

Они все сговорились, что ли??? Я переводила взгляд с Улафа на Эши, потом посмотрела на маму, но она, ничуть не смущенная, уже с головой ушла в работу. Значит, были уверены, что действуют для моего же блага. Только вот почему я против? Все внутри протестовало от одной мысли о попутчике. У меня свои планы, и он в них не вписывался. Но остальные считали иначе.

"Ладно… Ладно".

Коммуникатор пискнул. Общественный транспорт запрашивал разрешение на парковку. Я соединилась с ИскИном и одобрила допуск, после чего мы с Эши вышли на улицу. При нашем появлении из флаера с символикой министерства иностранных дел выскочил их представитель и поинтересовался, все ли в порядке. Эши тут же оттеснил его подальше от меня. От него исходила какая-то нехорошая, тяжелая аура. Похоже, он тоже не любил, когда так бесцеремонно лезли в жизнь. Я заверила, что у меня и пришельца все хорошо, и мы сели в наемный флаер.

Из транспорта Санитарной полиции никто не интересовался; они просто последовали за нами, сохраняя дистанцию и даже не скрывая своего присутствия. Интересно, что будет, если я подам формальную жалобу? Вряд ли поможет, но нервы помотаю.

Флаер поднялся на пятидесятиметровую высоту. Внизу проплывали аккуратные ряды домов и дороги. Солнце уже было высоко и приближалось к зениту. Эши Этти стало любопытно, что я там разглядываю, и он тоже пролез к окну, перегнувшись через меня.

— Эй-эй! — воскликнула я. — Полегче.

Он втянул носом воздух, насмешливо посмотрел и отодвинулся. Я только раздраженно вздохнула. Пришелец сделал неуловимое движение, как фокусник, выуживая из рукава знакомое животное.

— Вот, — протянул он его на ладони. — Надо кормить. Животное хочет есть.

— А сами вы не можете его покормить?

— Могу.

Может, но не хочет. Хм… "Одежда" все так же лежала на протянутой ладони. Для него это так важно? Если возьму, оно укусит? Я поежилась. Почему должна кормить я, а не он? Непонятно. Животное что, после инициации кормится только от хозяина? Так принято? Традиция? Если спрошу, он может не понять. Мне сейчас не до разговоров, особенно с такими тонкостями. Раньше нам помогал посол, выступая посредником в общении, но сейчас его не было.

— Хельга?

— Да, Эши.

— Вы принимаете? Принимали? Примете? Хотите принять? — он проявил настойчивость, предлагая этот живой организм. — Хельга?

"Он что, спрягает глаголы?"

Пришелец пытался общаться. Иногда это выглядело смешно и нелепо, но он старался изо всех сил, безо всяких живых медальонов, подпорок и костылей для тела и разума. Я порой задумывалась, зачем ему это, если есть способ быстрее, проще и лучше.

"Лучше?"

Обманчивая простота. Теперь я понимала. Что его — его. Ему было сложно, но он не сдавался, несмотря на наши различия. Одно только это заслуживало определенного уважения. Такие знания и опыт нельзя отнять и передать, как это случилось с Хаоли.

"Хаоли".

— Ладно-ладно.

Взяла, рассмотрела, позволила слиться с кожей. В конце концов, это понадобится для опытов. Нет, не укусило. Хорошо… Эши Этти сразу расслабился и откинулся на спинку кресла. Кажется, он решил немного поспать в пути. Но спал как кот, вполглаза поглядывая в мою сторону. Стоило шевельнуться, как я понимала, что эрг не прекращал наблюдения. Кажется, он всерьез воспринял миссию охранять "трофей". Но если тихо-тихо, то можно смотреть в упор. Взгляд он не чувствовал, а если и так, то не устраивал игру в "гляделки".

Еще чуть-чуть округлился, стал почти прежним Эши Этти. Светлые ресницы отрастали, причем в два ряда. Любая девушка обзавидуется! И, кажется, пора было делать стрижку: совсем оброс. У меня и триммер был.

Мне было интересно, во что все это выльется.

Я все думала о нем и маме. Эши выиграл, она сдалась. А еще она кормила его. Без сомнения! Своими руками приготовила традиционный завтрак из риса и овощей. Это что-то да значило. Пришелец повел себя по-человечески, ни на что не претендуя, пусть даже формально. Он сразу разграничил отношения. Она — мать "трофея", а не что-то иное. Интересно, другой пришелец на его месте поступил бы так же?

"Почему?"

Флаер приземлился в центре города. Эши Этти помог мне спуститься с подножки, и мы пошли в аптеку. Внутри царила стерильная белизна, было свежо от кондиционера и резко пахло лекарствами. Даже фильтрация воздуха не спасала до конца. Пришелец выглядел так, словно попал в лавку чудес! Он все принюхивался, прохаживаясь вдоль полок и раздатчиков, трогал и даже пробовал на вкус. Мне пришлось забрать у него из-под носа банку с капсулами.

— Эши, это мое, — решительно сказала я. — Извините, но нет.

— Извините, — отдернул он руку и улыбнулся. — Образец?

— Нет.

Секундное разочарование, и он снова принял привычный высокомерный вид. Но я-то знала, что это ненадолго. Слишком велико было его любопытство.

— Извините, доктор Йенсен, — сказала я. — Мы уже уходим.

— Это один из тех ребят из космоса? — спросил фармаколог, который нас обслуживал. — Не его ли показывали в новостях? Выглядит почти как человек.

Йенсен был похож на собаку, я еще при первой встрече обратила внимание. Собаки — свои люди. Короткие волосы стояли дыбом, как щетина на шкуре зверя. Седые бакенбарды походили на щеки у шарпея, и маленькие, близко посаженные карие глаза доброжелательно взирали на мир. И был он весь какой-то уютный, добрый. Такие морщины и складки рождаются только от смеха. Пальцы его были изъедены препаратами и перчатками. Я заметила, что эти руки беспокойно снуют туда-сюда, перекладывая вещи на стойке с места на место. Мужчина пытался делать вид, что ничего не происходит, но мы его нервировали.

Поспешно откланявшись, я буквально вытащила эрга за руку на улицу.

— Потом придем еще, — утешила я. — Но не сейчас.

— Хорошо, — кивнул он. — Когда? Не сейчас когда?

— Когда кончатся лекарства, — я потрясла банкой.

Еще нескоро, если учесть, что я собиралась принимать их не в системе, а ровно столько, сколько потребуется для проверки моей догадки.

Эрг кивнул и спросил:

— Куда?

Я показала рукой на восток. Через пару кварталов мы дошли до посольства.

* * *

Гудрун, посол и Эйтэ Ла были в Стортинге. В посольстве оставались женщины и охрана из числа эргов, а также штатная, состоящая из людей. Как удачно! Я не увижусь с Хаоли. Сейчас я совсем не хотела этого.

По пути воины-эрги заинтересованно поглядывают на нас с Эши. Может быть, причина во мне, может — в нем. Он еще не заслужил женщины и не совершил ничего эпохального. Поводят носами нам вслед, как звери. Как странно!

Иду внутрь, через кухни, мимо бесконечных полутемных коридоров, уходящих в никуда. Свет автоматически включается и гаснет следом. Жизнь проходит мимо.

Вот стол, за которым мы не раз обедали. А тут мы ходили рука об руку. А тут… я отвела взгляд от кровати. Отыскав свою сумку и наскоро побросав туда вещи, я взяла ее и повернулась к Эши, стоящему в дверях.

— Я закончила.

Когда я выходила, он подхватил сумку и легко понес ее. Я бы поверила в галантность или добрые намерения, если бы не его "одежда", которая опутала ношу. Наверняка не столько помогает, сколько изучает. С него станется. В сумке была банка, которая его интересовала, и та самая, первая, уже вскрытая.

— Не надо уходить, — сказал он, притормозив там, где коридоры разветвлялись. — Надо туда.

Он указывал в сторону оранжереи. Договориться не удалось. Я уже хотела бросить вещи, когда он схватил меня за руку и настойчиво увлек в нужном направлении. По пути он все оглядывался, словно проверяя, иду ли я следом, хотя ладонь не отпускал.

По пути мне все мерещился ветерок и блики то тут, то там. Наверняка замаскированные эрги! Воображение нарисовало фигуры, стоявшие у стен, подобно старинным рыцарским доспехам.

Эрг не дал мне замешкаться и вывел под купол. Там прогуливались дамы из эрг-ласси. Эши наконец-то отпустил мою руку и подошел к матери. Поклон был странным, но вполне понятным. Это был знак почтительности. Он нагнулся, повернул голову набок и чуть откинул назад, открывая горло.

В дикой природе так поступают животные, проявляя крайнюю степень доверия и подлизываясь друг к другу. Сейчас он был почти вровень по росту с женщиной. Она принюхалась, повела лицом у шеи сына, погладила его по плечу и отодвинулась. Он сразу расслабился. Формальности были соблюдены, и они заговорили. Разумеется, я ничего не поняла.

Женщина доброжелательно улыбалась. Она повернулась в мою сторону и поманила рукой. Вторая дама фыркнула, но уходить не спешила. Я отрицательно покачала головой. Что-то мне совсем не хотелось общаться. Сен Этти жеста не поняла, но общий смысл уловила. Я не хотела идти на контакт. Женщина нахмурилась. Она что-то мелодично и требовательно пропела.

— Извините, но нет, — развела я руками, оставшись на месте.

Тогда она сама пошла ко мне. Не гордая? Лишенная ложной гордости, в отличие от другой женщины, как мне показалось. Ей было не зазорно самой подойти и поинтересоваться. Следом за ней приблизилась и вторая дама, Рара Ла.

Мы постояли, рассматривая друг друга, потом Сен Этти снова что-то произнесла.

— Мать сыновей интересуется, — перевел Эши.

Это я и так поняла, но чем именно?

— Что она хочет знать? — уточнила я.

— Как… говорите с "одеждой".

Я пожала плечами.

Никак. Вернее, не знаю. Просто не понимаю механизма действия. Что служило катализатором в первый раз? То, что я начала командовать животными в гостинице? Тогда я пожелала, чтобы "одежда" показалась и изменила форму. Или это был прием лекарства? А, может, измененное состояние психики, мой Белый Кит? Или сочетание всех перечисленных факторов сразу? Как знать.

— Не знаю, — был мой ответ. — Но скоро узнаю.

Эши перевел.

— Скоро это когда?

— Как только — так сразу.

Это было слишком для разумения чужака. Он нахмурился, пробормотал что-то про "приоритетное право" и заговорил с матерью. Они посовещались. Рара Ла вмешалась и сказала что-то едкое, Сен Этти ее осадила. Эрг во время перепалки стоял как истукан, изображая предмет мебели. И правильно. Наконец дамы пришли к взаимопониманию. Сен Этти, блеснув серебристо-серыми глазами и доброжелательно улыбнувшись, обратилась ко мне.

— Надо узнать. Надо рассказать, — сказал за ней эрг и добавил, очевидно, от себя. — Запах лекарства и "одежды" одинаковый.

Ну да, ну да. Он почуял! Очевидно, мое тело выделяло метаболиты после приема препарата. Это было в дыхании, в запахе пота, слюне… Одежда тоже пропиталась этим запахом, а сегодня в аптеке эрг вновь учуял его. Но я ведь и раньше принимала это средство, когда была в посольстве. Почему интерес возник только сейчас? Эрги не знали, что будет такой эффект? Это что-то новое для них?

— Хорошо, узнаю — обязательно расскажу.

Он перевел. Дама кивнула и величественно уплыла вдаль, продолжая прогулку. Она выяснила, что надо, и я ее больше не интересовала. Персиковое платье мерно покачивалось при каждом шаге…

Рара Ла вдруг подошла совсем близко. Она показывала что-то, зажатое в руке. "Одежда"? Что… та самая? Красавица с превосходством улыбнулась, и эта улыбка была полна холода и презрения. Я невольно отшатнулась.

— Хельга, — сказал Эши Этти. — Все хорошо.

Ничего не хорошо, и уже не будет.

— Ну что, идем? — повернулась я к нему, стараясь не обращать внимания на женщину рядом.

Такое пренебрежение ей не понравилось. Она явно ожидала другой реакции. Вдруг я поняла, что эта Рара Ла довольно молода. Женщина надула губы, как обиженный ребенок, но тут же взяла себя в руки. Я кивнула ей, соблюдая формальности, и покинула оранжерею. До встречи с доктором оставалось менее часа.

* * *

— Ваш телохранитель еще не заскучал там? — док покосился на часы.

Ему-то видно! А на стене он специально не вешал таймер, чтобы пациент не считал время. Коммуникатор тоже следовало отложить.

— Что, сеанс уже завершен? — я поерзала в кресле.

Как-то слишком быстро. Я еще и половины не успела рассказать. Только в общих чертах. До анализа ситуации мы пока еще не дошли.

— Просто интересуюсь, насколько его хватит, — ответил он. — Вы мне пока не надоели.

Я фыркнула.

— А что? Рассказываете интереснейшие истории, — продолжил он, вращая в руках зажигалку. — Эксклюзив! — он поднял вверх палец. — В новостях такого точно не покажут.

— А вы, оказывается, сплетник, доктор.

— Никому не говорите о моей маленькой слабости, — улыбнулся он.

Так. Про табак я уже знаю. (Кстати, где он его достает?) Теперь это.

— Я знаю уже две ваших слабости, — парировала я. — Но, согласитесь, это неравноценный обмен.

— Вряд ли я могу себе это позволить, — ответил мужчина. — Чересчур открытый человек разом утрачивает авторитет.

— Факт! — согласилась я с ним.

Не раз наблюдала такое. Люди ждут отдачи и не получают ее. А жаль. Помощь, полученную легко и быстро, не ценят. Доброту и открытость принимают за слабость. А люди всегда следуют за сильным. Великодушные слабаки никому не нужны.

— Но вы не ответили.

— Думаю, его вполне займет партия в Го, — ответила я на первоначальный вопрос. — Я отдала эргу свой коммуникатор и настроила третий уровень сложности. Это его отвлечет. Наверное, уже нашел противника по сети и играет с ним. Можно посмотреть…

— …но не нужно. Здесь только вы и я. Так надо.

— Кому? Вам или мне?

— Таковы правила.

Правила, правила. Созданы, чтобы их нарушать! Психотерапевты и аналитики придумывают ритуалы, чтобы настроить людей на определенный лад и вызвать нужные им реакции. Я знаю, и он знает. Отчего бы не изменить привычный расклад?

— Зачем тогда задавать вопрос? — разозлилась я.

— Хотел увидеть вашу реакцию, — ничуть не стесняясь, откровенно ответил док. — И прогноз по поведенческим реакциям пришельца.

— Для чего?

— Мне хотелось знать, насколько хорошо вы его знаете.

— Смысл?

— Вы тут рассказали прелюбопытную историю, Хельга, — кивнул он сам себе, поглаживая подбородок. — Но истолковать ее сможете только вы сами. Моей помощи в этом недостаточно.

— Почему?

— Они не люди.

"Они не люди". Это основное. С этого и надо было начинать. Спасибо, док! Вы ведете лисьими тропками и окольными путями, но выводите именно туда, куда надо. Пусть эта нора глубока, я способна в нее нырнуть.

— Спасибо.

Снова кивок, уже мне. Он понял, что я поняла.

— Рано благодарить.

— Рано?

— Я могу дать сотни советов, и все они будут "мимо", — сказал док. — Знаете, что вам надо сейчас сделать, Хельга?

— Что?

— Поговорить не со мной, а с вашим послом. Все просто.

— Действительно…

Просто, как дважды два и кусок пирога. О, Боги и Богини! А ведь он прав. Действительно просто.

— С людьми надо говорить, — продолжил он. — Все хотят выговориться и чтобы их кто-то выслушал.

— А если… Если кто-то не захочет со мной говорить или слушать? — задала я вполне резонный вопрос.

Док мягко рассмеялся.

— В любом случае, для монолога тоже нужна публика, — заметил он. — Вас могут не понять, но выслушают в любом случае.

Я тоже засмеялась. Представила. Просто восхитительно! Лучше всего будет связать по рукам и ногам, сунуть кляп в рот и выговориться, а он пусть слушает, как я его ненавижу, потому что слишком сильно люблю.

Или вот еще… Тут улыбка покинула мое лицо.

Я теперь понимала, почему не хотела говорить с родными, Улафом, Тошио и Хаоли. Лед сдвинулся, когда я вернулась со станции. С первым "экс" я разрешила отдельные разногласия тем самым вечером в нихонском ресторане сразу по возвращении. Со вторым — когда он поделился сокровенным. Я перешагнула через себя, попросила — и он помог. И я была благодарна за личные записи. Дело за малым: открыться семье и послу.

Чем сильнее чувство, тем тоньше грань, отделяющая допустимое от запретного. Я сама создавала эти границы. Я любила родных и посла, и оттого не могла быть до конца откровенной.

Вдох-выдох. Док Фредриксен с наблюдал за сменой выражений на моем лице. Он улыбался. Бакенбарды топорщились, как и кустистые брови, заслуженные морщины избороздили лицо. Половина в тени, половина — освещена настольной лампой. Одного плеча не видно, как будто рука уходила, врастала прямо в густую тень, другое, мощное и квадратное, вдруг показалось крылом горгульи.

— Вы не хотите конфликта, — сделал он вывод. — "Правильные" и "хорошо воспитанные" девочки не ругаются с близкими. Вы же не хотите их огорчить?

Я вскинулась, не находя слов.

— Я же прав, Хельга, — снова нажал он на больное место. — Прав? Не отпирайтесь. Огорчать можно только тех, кто для вас ничего не значит. Остальные — табу.

Он прав, как всегда прав.

— Что мне делать?

Кажется, я сказала это вслух. Мужчина пожал плечами:

— Идите и скажите ему все, что о нем думаете. И выслушайте его версию.

* * *

Я появилась в приемной доктора, и Эши, кажется, вздохнул с облегчением. Его нервировало, что я хотела куда-то уйти с незнакомым ему мужчиной. Перед сеансом пришлось упомянуть "приоритетное право" и дать ему немного поговорить с доктором. Только после этого он успокоился и согласился остаться снаружи.

— Как ваша игра? — спросила я.

Эши вскочил, принюхался и сразу успокоился. На вышедшего следом доктора он недоверчиво зыркнул, но промолчал.

— Игра хорошо, — ответил эрг и махнул в сторону коммуникатора. — Уже закончил.

— Покажете? — заинтересовался доктор.

— Вы разве играете? — удивилась я.

— Нет, но интересно же, чья взяла.

Оу… Новые грани личности доктора меня определенно радовали. Он был таинственным, доверительным, пугающим, пошлым, но еще ни разу не был нелепым или смешным. Над страхами надо смеяться, чтобы они казались не такими ужасными, не так ли?

Эши Этти выиграл, неизвестный Бакэмоно из анклава Нихон выражал свое восхищение и просил о реванше.

— Подтвердить? — спросила я у Эши. — Вы будете еще играть?

— Играть с этим человеком?

— Да.

Эрг повернулся ко мне, сделал шаг, заглядывая за голограмму. Он хотел видеть мое лицо. В этой чуждой пластике и силе нет ничего человеческого. И в таком таланте тоже. Он быстро учится и прирожденный стратег. Жаль, что дедушка не успел с ним сыграть.

— Хорошо, — наконец решил он и уточнил. — Он трофей? Она? Кто тот человек? Поединок?

"Проклятье!"

Док посмеялся, я повздыхала, Эши понял, что "трофеев" не будет, и со спокойной душой вернул коммуникатор. Только заметил:

— Мать моего "трофея" играет лучше.

Надо сказать. Ей будет приятно. Дедушка считал, что у нее небольшие способности. А, может, просто ожидал от нее большего? Не знаю. Теперь не спросишь.

Уже глубокий вечер. На город опускается тьма. Улицы расцвечены огнями. Люди возвращаются домой. Я задолжала уже целое состояние за ожидание наемного флаера.

— Куда теперь? — спросил водитель, собираясь прокладывать маршрут.

— Минуточку.

Вызвала новости и повестку заседания Стортинга. Как я и предполагала, переговоры с эргами, длившиеся целый день, наконец закончились, а с "Терра корп" только-только начались. Думаю, скоро посол и военный лидер эргов прибудут обратно.

— Посольство Эрг-ласси, пожалуйста.

Водитель если и удивился, то ничего не сказал. Он задвинул салон свето- и звукопроницаемой заслонкой, чтобы не мешать пассажирам, и тронулся с места. Эши Этти прищурился и тоже промолчал.

"Хорошо".

Мне лишние вопросы ни к чему.