Оказавшись дома, я была ошарашена новостью. Почти все эрги уже на орбите. Они готовились к исходу.

— Но почему? — прошептала я.

— Если бы мы знали, — ответил отец. — Гудрун остается, ее и спрашивай. Их спрашивали, и на все ответ — ласси на Фрейе. Они даже отказались от предложенных территорий в пустыне.

Надо же! Как же так? Просто взяли и ушли. Должна быть причина, должна. Мне теперь даже не с кем будет посоветоваться, привыкая к своему новому телу. Поверить не могу, что эти двое могли оставить свой "самый ценный трофей".

— Если посольства не будет, я не смогу сохранить неприкосновенность.

— Ты сама теперь посольство, — меланхолично заметила мама.

Казалось, ее не удивляла моя изменившаяся внешность. Она накрыла на стол и дала нам возможность побеседовать, а сама больше слушала.

— О чем ты?

— Ты до сих пор не догадалась? — спросила она с улыбкой. — Это не раса в чистом виде, как хомо сапиенс. Эрг-ласси — симбиотический организм. Эрги плюс ласси. Посол сказал: не может быть двух "ласси" в одном месте. Это он про тебя.

"Вырви тролль печенку!"

Мужчины Этти если уж что-то вбили в голову, то уже не отступятся. Теперь они решили, что им не место на Фрейе, потому что у меня теперь эта "ласси". Похоже, во время восстановления я не просто стала химерой, а заразилась этим симбионтом.

— Ох, — я покачивалась, обняв себя руками. — Что же делать, что делать?

В ответ на мою панику в воздух поднялся вихрь нитей. Я попыталась успокоиться, и они тут же исчезли, слившись с кожей.

— Простите.

— Что это было? — кажется, отец начал осознавать масштабы проблемы. — У тебя теперь животное внутри?

Я кивнула.

* * *

Ласси на Фрейе. Возможно, этому созданию нужна только я, и на других оно не сможет жить. А, может, и нет. Мы этого не знаем. Оно может эволюционировать, брать образцы. Рано или поздно оно попробует закрепиться где-нибудь еще.

Пока пригодными сочли только людей из проекта "Доки но сакура". Значит, мама и другие члены общины Нихон под угрозой. Я — потенциальная опасность, бомба замедленного действия.

А вдруг оно будет пытаться вступить в симбиоз с более примитивными формами жизни? На Эрг-ласси, как говорила Гудрун, были затронуты практически все виды, кроме двух-трех устойчивых, не образующих связи. Стратегия выживания на этой планете заключалась в симбиозе или активному противостоянии "одежде".

То есть… Ну, вдруг ему понравится Шейд? Или дедушкин бонсай? Или трава на лужайке? Дождевые черви? Мухи? Соседская кошка? Это будет как лавина, которую не остановить. Инопланетное создание заразит все вокруг. Теперь я понимала санитарную инспекцию. Если бы я была по ту сторону, то приложила бы все силы, чтобы изолировать зараженного.

— Мама, что скажешь?

— Скажу, что это благоприятный исход.

Мы обедали, отец уже улетел в столицу. Мама приготовила суп и мои любимые рисовые колобки с рыбной начинкой. Кажется, она решила меня откормить. Я осторожно пробовала. У мамы не было аппетита. Вместо завтрака она погуляла с собакой, а сейчас прихлебывала чай и изучала мою медицинскую карту. Ее наконец-то сбросили, но не из больница. Гудрун поделилась. Ксенологам тоже отправили отчет.

— А неблагоприятный? — поинтересовалась я.

— Их множество, — сухо ответила она. — Так ли это важно? Ты жива. Мы живы. Фрейя тоже. Однако…

— Что-то не так?

— Сейчас мы на развилке. Я это вижу как точку бифуркации для всей человеческой расы, — сказала она. — Сейчас надо решить, хотим мы идти по прежнему пути или свернем в сторону.

Кажется, я понимала. Я изменилась, следовательно, люди способны вступить в симбиоз с этим созданием. Если мы это сделаем, то станем другими. Но я не хотела этого. Ни себе, ни другим! Я не вправе решать за всех.

— Мама, ты бы хотела стать такой? Носить внутри и на себе симбионтов? Жить вечно? — спросила я ее. — Эрги не умирают. Они продолжают существование, но в другом качестве.

— Знаю, мне рассказывали, — она отставила чашку. — Больше никогда так не делай! Ты заставила нас с отцом поволноваться.

— Извини. Ты не ответила.

— Нет. Ответ — нет. Я хочу переродиться вновь и не желаю помнить, что была Нагато Аюми. И, если богам будет угодно, мы снова встретимся в следующей жизни.

Значит, уже два голоса против.

— А если человечество изменится?

— Любые перемены болезненны. Кто-то не сможет этого принять. Общество будет расколото пополам. — Она подумала. — В лучшем случае — сегрегация. Зараженные станут людьми второго сорта. Возникнут анклавы или резервации.

— А в худшем?

— Война.

— Гражданская? — удивилась я.

"Невозможно, немыслимо!" Я не представляла, как это будет. Брат на брата…

— На два фронта, — ответила она. — Нашу колонию могут посчитать угрозой заражения. Тогда все объединятся против нас.

Мама знает. Она видит, что будет. Я касаюсь ее руки, и вижу то же самое, что и она. Люди, такие же, как я, в основном из анклава Нихон. Они все — участники проекта, генетически измененные, сейчас похожи на огромный живой организм, колонию, которая опутывает сетью острова. Все они заражены. "Одежде" они подходят больше всего.

Я вижу пылающее небо. Оно обрушилось на меня волною огня. Я вижу падающие на Фрейю небесные города. Извержения вулканов, расколотую землю, кипящий океан и космические битвы, которые сотрясут систему и не оставят камня на камне. Старая Терра и другие колонии будут утюжить планету, пока не убедятся, что никого не осталось в живых.

Я ощутила мириады живых существ, которые кричали от боли и страха. Я познала смерть во всех ее проявлениях. Я знала, что выхода нет.

— А-х-х…

Цепляясь за плавник своего кита, я вынырнула из этой бездны. Мама сидела рядом, спокойная и невозмутимая, как Будда. Она сказала:

— Теперь ты знаешь. Ты пробудилась.

* * *

Хаоли Этти немногословен. Он меня поздравляет. Я регулирую голограмму так, что кажется, будто он сидит по другую сторону стола.

— Это честь для меня, — говорит он.

Между нами — океан атмосферы. Я на дне, а он за пределами Фрейи. Притяжение еще действует… Гравитационные взаимодействия? Не знаю. Полюса притягиваются или отталкиваются? Жизнь такая странная.

— Спасибо, что спасли меня, — наконец говорю я, заканчивая осмотр.

Посол выглядит моложе своих лет. Не мальчик, конечно, но определенно не похож на умудренного годами и опытом мужчину. Если бы не знакомое выражение лица, если бы не этот приятный тембр голоса и улыбка, я бы усомнилась. Новое рождение омолодило его. Но не изменило: взгляд такой же проницательный.

— Не стоит благодарности, — формально улыбается он. — Это вы спасли меня.

— Это не так!!!

— Хельга, успокойтесь, — он беспокоится. — Все просто замечательно. Благодаря вам Эйтэ Ла пошел на уступки и уменьшил требования от клана Ла. Мы покидаем Фрейю.

Он так искренне радовался, что я решила, что у него не все в порядке с головой. Может, перерождение меняет эмоциональное восприятие? Хотела бы я все принимать так легко! Но не получается.

— Почему вы улетаете? Что с Эши Этти? Как вы… после всего? — вывалила я на посла ворох вопросов.

Он помолчал и протянул руку, словно хотел коснуться моей щеки. Я почти ощутила прикосновение пальцев.

— В одном месте не может быть двух ласси, Хельга. Вы это понимаете? Мы должны удалиться. Не стоит вмешиваться в ваше развитие.

— То есть причина в том, что я изменилась?

Он кивнул.

— А что будет с Эши? Вы больше не будете… сражаться?

Пришелец улыбнулся.

— С ним все в порядке. Не переживайте. Думаю, у линии Этти блестящее будущее. Я рад, что увижу это.

Значит, они помирились, пусть даже такой ценой. Странно, но я тоже была рада. Плохо, когда смерть мешает отдать долги и завершить дела. Видимо, Хаоли устраивало, что его прежние планы на потомка не изменятся.

"А как же я?"

Люди так не поступают. Чтобы выкинуть кого-то из своей жизни, нужен повод. Кажется, у пришельцев иначе.

— Вы даже не попрощались, — упрекнула я. — Почему?

— Так надо.

— Не понимаю.

— Я больше не могу сражаться за вас, — с сожалением констатировал он. — Увы.

— Все равно не понимаю.

— Скажу проще. Вы больше не мой "трофей".

* * *

Я собираю вещи, хотя чутье говорит, что они мне не понадобятся. Но так проще. Надо же чем-то себя занять. Эрги улетают? Интересно, можно мне покинуть Фрейю вместе с ними?

"Не лучшая идея".

Они специально оставляли этот мир. Их животное, образно говоря, отпочковалось. Они не хотели мешать развитию новой "ласси".

"Мало ли что они хотят!"

Зла не хватает. Они не оставили никого, кто мог бы помочь и научить, подсказать, как контролировать это существо.

"Трусы!!!"

Хаоли… и Эши. Улетают, как будто так и надо. А я остаюсь. Эйтэ Ла заберет свой "трофей". В любом случае положение ее весьма спорное. Она женщина, следовательно, неприкосновенна. С другой стороны, эрги отзывают свою дипмиссию. Следовательно, люди тоже это сделают. Те, кто окажется на Эрг-ласси в тот момент, лишатся дипломатической неприкосновенности.

Гудрун я тоже больше не увижу. Ей повезет, она выживет. А я нет, потому что случится то, что предсказывала мама.

"Если случится".

Нас всех убьют. Я уже труп. Дышу, хожу, завтракаю, но скоро меня и миллионов людей не станет вместе с планетой.

"Не хочу".

Не хочу умирать. Этого не будет. Я должна все изменить. Есть много вопросов без ответов. Но кое-кто понимает больше, чем я. Ксенолог, который постоянно находится с эргами.

"Почему они улетают?"

"Каковы мои перспективы?"

"Это можно как-то контролировать?"

Мне надо знать.

— Гудрун. Нам надо поговорить. Это срочно.

Сообщение улетает в инфосеть. Она его получит. Я не вправе требовать, но я должна. Мне нужно знать, что происходит, чтобы принять решение.

* * *

Я гуляю. Ответный звонок через несколько минут застает меня врасплох. "Одежда" пытается изучить хаски. Пес не дается, лает и носится кругами по двору. Его запах — нечто чудесное и манящее, и я каким-то странным образом понимаю цепочку сигналов и звуков, которые люди называют "лаем". Становлюсь на четвереньки и пытаюсь общаться.

Пес в недоумении. Раньше я так себя не вела. Мне смешно, а моему симбионту интересно. От меня к четвероногому тянутся нити. Пес порыкивает и отскакивает прочь. Сначала он пугается, потом воспринимает это как игру. Хвост дружелюбно мотается.

— Вуф-вуф!!! Гррр…

Люди за невысоким забором снимают. Сверху парит дрон, делая то же самое. Машина, стоящая за оградой, снабжена маркировкой санитарной инспекции. Не помню, чтобы они запрашивали разрешение на парковку. Еще парочка типов в респираторах распыляет что-то на границе лужайки. Гербицид? Антисептик? Моему "животному" это не нравится. Земля там словно умирает, становится безжизненной. Там больше нет ничего интересного.

— Эй! — я машу им рукой. — У вас есть разрешение на съемку?

Мужчина в темных очках делает вид, что не слышит. Резко звучит зуммер. Это Гудрун!

— Хельга, это я. Скоро буду.

Я жду.

* * *

Она возвращается, и я понимаю, что есть что-то неизменное. Подруга все так же прекрасна. Флаер министерства иностранных дел запрашивает у домашнего ИскИна разрешение на посадку. Люди Тошио что-то утрясают с Санитарной инспекцией, а Гудрун, не обращая на это внимания, уже шествует к дому. Иначе и не скажешь… Зеленое платье колышется, при ходьбе обрисовывая изгибы фигуры. Светлые волосы убраны в высокую прическу.

Я уже у ворот. Нажимаю на сенсор опознавания и даю разрешение войти. Она входит, и я замираю, впитывая то, что она принесла с собой. Внешность уже не важна. Ее "одежда" и мелкие животные общаются с моим напрямую. На ней целый зоопарк!!! Гудрун тянется ко мне, как для рукопожатия, и мы на мгновение становимся сиамскими близнецами. У нас все общее. Я получаю представление о ней и самцах "её" клана.

Миг — и все кончается!

— Они поздоровались, — улыбается Гудрун. — Идем.

— И что, самки все время так приветствуют друг друга? — я все еще в легком шоке.

— Все они. Любой из них, — отвечает она с улыбкой. — Еще обнюхивают, как будто руку или шею целуют. Система опознавания свой-чужой. Очень полезно. Напоминает идентификацию общественных насекомых. Чужак никогда не проникнет в улей незамеченным.

— Ты чувствуешь это так же, как и я?

— Увы, нет, — она хмурится. — Я же не химера.

— Увы?!

Я замираю в изумлении, но она уже тянет за руку.

— Я ксенолог. Это был бы интересный опыт.

Мы идем внутрь.

* * *

Итак, что мы имеем.

Вопрос. Симбионт выбирает только высших животных?

Ответ — он же новый вопрос. С чего мы, люди, вдруг решили, что это симбионт?

Вопрос. Взаимовыгодное сотрудничество?

Ответ. Для одних более выгодно, чем для других.

Вопрос. Кто в этом тандеме опыляет, а кто цветок?

Ответ. Лучше спроси, кто тут "пыльца". Скорее всего, это их "одежда". Эрги ее распространяют повсюду. Но она, к счастью, далеко не удаляется от носителя. Насчет "цветка" определенных мнений нет. Источник на их родной планете.

Вопрос. Ласси — это тот самый "цветок"?

Ответ. Возможно.

Вопрос. Оно эволюционирует?

Ответ. Поживем — увидим.

Вопрос. Почему пришельцы уходят?

Ответ. Вопрос территориальности. Осы не откладывают яйца в тех же гусениц, которые уже заражены. Пчелы не роятся рядом с другим ульем. Особи-воины охраняют только свою "королеву", а не чужую. Это механизм рассеивания для снижения конкуренции.

Вопрос. Для улья нужна матка? Королева?

Ответ. Так точно, Торгейрсдоттир.

Вопрос. А можно как-то отказаться?

Ответа нет.

* * *

Гудрун остается в гостях. Мы не можем наговориться перед долгой разлукой. Общие темы сближают. Если бы я могла, отдала бы ей это существо насовсем. Она бы улетела на Эрг-ласси исследовать пришельцев дальше и писать свою диссертацию. А я бы осталась.

Будущее еще не определено. Я — граница между огненным хаосом и порядком, войной и миром.

Мне снится сон во сне. Тот самый, когда ты знаешь все ответы. Эши и Хаоли стоят напротив друг друга. Первый — юный Зигфрид, второй — Локи с белоснежной маской полярной лисы. А я — не кит, но дракон, которого надо убить.

Внутри разрастается что-то светлое, невероятно красивое, то, чему нет названия. Этот свет вырывается через кожу. Я горю, как живая луна.

— Хаоли! — зову я. — У меня внутри драконий жемчуг.

— Все наоборот, неотчуждаемая плоть. Ты песчинка внутри жемчуга.

Он сейчас юн и стар, как этот мир. Лис снимает маску, и я вижу лицо подростка.

— Сейчас закончим с юнцом, и настанет твоя очередь, о, мой "трофей", — улыбается он. Маска тоже живет своей жизнью и скалится в улыбке.

— Нет, — Эши становится псом в венце из звезд. Одна из них горит во лбу, как знак его избранности. — Трофей решает сам.

— Глупец! Я сделаю из нее свою женщину, заберу ее на небо, подарю ей весь мир!!! — воет лисья маска, скрывающая лицо.

— Она сама — мир. Ее приоритетное право.

Пес обнажает клыки, припадает на четвереньки и кидается на лиса. Тот не сопротивляется. Он раскидывает белоснежные руки-лапы в стороны и принимает удар на себя.

— Я победил, — поет-завывает лис, торжествуя. — Ты проиграл. Она моя.

— Нет!!!

Сон во сне замирает. Белый лис висит в воздухе, истекая кровью. Капли вязнут в воздухе, как переспелая брусника. Пес стоит, глядя исподлобья и еще не понимая, что случилось. Пиррова победа.

Женщина у полыньи смеется. Лица ее не видно под темными спутанными волосами.

— Ты вернула шкуру, вернула шкуру, — напевает она. — Продашь мне свой сон? Он тебе нужен?

— Нет, — отвечаю я.

* * *

"Нет, не продам" или "нет, не нужен"?

Нужно ли мне это знание?

Если я права, то мое подсознание сигнализировало об обмане. Хаоли поддался, но не потому, что хотел пощадить Эши. Он желал, чтобы я никому не досталась? Вряд ли он мог предугадать, что я помешаю его "слиянию и переходу".

Может быть, он просто не хотел, чтобы пресеклась генетическая линия? Он так тщательно выводил потомков с заданными свойствами, практически достиг своей цели, и тут я чуть сломала ему все планы.

"Может, в этом причина?"

Он отвлек мое внимание на себя, возвел непреодолимую преграду между мной и Эши. А потом еще раз — ценой собственной жизни.

"Какая милая теория заговора".

Не хотела я в это верить. Но чутье, которое пробудилось, мой внутренний оракул буквально кричал об этом.

"Кассандре тоже никто не верил".

Я не верила, потому что так сыграть невозможно. Немыслимо! Даже если посол играл со мной и родственником в свои игры, он сам попал в силок. Я видела, что он тоже влюблен.

Не спалось. Приняв душ, я поплелась вниз, на кухню. Вообще я заметила, что в новом теле мне требовалось меньше сна. Мама и Гудрун спустились позже. Отец забрал бенто и улетел. Мама ушла наверх работать.

Подруга пила кофе, черный как ночь и без сахара, хотя о фигуре ей не стоило беспокоиться. Я попыталась и не смогла. Вот еще один минус существования в новом теле: запах приятный, но на вкус дерьмо. Теперь я понимала, отчего Хаоли только нюхал, но не притрагивался к этому напитку из горелых зерен.

— Я нашла решение, — сказала я. — Сектор Бельфлер. Они хотели Эрг-ласси в этой системе — они ее получат. Но не на Фрейе.

— Там сейчас спорный сектор, — сказал подруга. — На месте взорванной планеты сформировался пояс астероидов. Мы планируем начать совместные горнорудные разработки. Эрги в доле, разумеется.

— Если я подпишу контракт, то уеду и окажусь вне юрисдикции Санитарной инспекции.

— Не совсем. Но доставать тебя там точно не будут, — рассмеялась она. — Господи, решение было прямо у нас под носом. Как я не подумала! При определенном везении мы даже выкурим оттуда эргов.

— Как?

— Их природный территориализм. Там, где ты, нет и не может быть другой общности "ласси".

— Вот и хорошо.

* * *

Тошио поспособствовал скорейшему решению вопроса. Я подписала контракт на два года. В последний момент вдруг выяснилось, что Гудрун отзывают с Эрг-ласси и направляют в сектор Бельфлер.

— Ты с ума сошла! — я была удивлена. — Сама попросила о переводе, или они заставили? А как же Эйтэ Ла?

— Переживет, — ответила она и наставительно задрала палец вверх. — Я решаю, что делать и куда лететь. Нас ждут великие дела.

Не понимаю и никогда не пойму, как на алтарь науки можно бросить свою жизнь. Но она такая, какая есть.

— Ладно, — сказала я примирительно. — Хоть одно знакомое лицо рядом. Я не против.