Станция "Бельфлер" разительно отличалась от "Обливиона". Во-первых, она была в два раза больше, а во-вторых — напоминала длинный цилиндр. Она строилась больше двух лет. Пока внутри не установили линзы Форестера и подавители космической радиации, гравитация создавалась за счет вращения станции вокруг своей оси.

Транспортник "Морион" вошел в пространство системы Бельфлер и достиг станции за несколько часов, обогнув пояс астероидов, который образовался на месте разрушенной планеты. Довольно крупные обломки притягивались друг к другу, образуя видимый серп, за которым горело бледное пламя звезды. Светофильтры не давали полной картины, но все равно зрелище было внушительное.

— А где планетоид эргов? — полюбопытничала я.

— С другой стороны светила, — ответила она. — Ух ты! Кажется, нас встречают.

Это оказались корабли чужаков. В поле зрения появилось что-то вроде линкора, из нутра которого вынырнули несколько мелких, юрких кораблей, напоминающих истребители. Они по старинке обменялись световыми сигналами с нашим транспортником. Один, похожий на уплощенную каплю, пролетел рядом с внешней камерой.

— Что теперь?

— Наверное, будут сопровождать до станции, — ответила подруга. — Можно поинтересоваться у персонала транспортника.

— Не надо. Наверное, скоро сделают объявление.

Я боялась, хотя повода не было. Мы сейчас не в состоянии войны. Это гражданское судно, нас не тронут. Наверное.

* * *

Несмотря на сопровождение, станции мы достигли без проволочек. Затем груз и пассажиров на челноках переплавили на "Бельфлер". Когда мы оказались в огромном ангаре, я ахнула.

— Вот это да! Тут легко поместится пара фенриров.

— Конечно! — ответила наша сопровождающая, госпожа Асбьёрндоттир. — Станция первоначально строилась как строительный и ремонтный док. Позже в проект внесли изменения, так что появились жилые и исследовательские гермозоны.

Получается, что половина цилиндра станции — это док. Нам заранее сбросили трехмерную карту-схему на коммуникаторы. Я проварила: так и есть. Поверхность, по которой мы сейчас шли — это внешняя сторона станции. То-то она показалась мне слегка изогнутой и как будто уходила вверх.

Наша сопровождающая была немолодой, но подтянутой особой, не скрывающей своего возраста. Как ее описать? Седина соль-с-перцем и морщинки от возраста и смеха на лице, которого не касался скальпель эстетического хирурга — знаки долгой, насыщенной жизни. Мне она сразу понравилась, как только я ее увидела. Я только мельком удивилась, что ей не проводили гормонозаместительную терапию. Мой нюх указывал на это.

Эта женщина отвечала за размещение научных работников, которые прибыли на станцию. Кроме нас были еще пятеро ученых — астрофизики, минералог и химики, все мужчины. Они с интересом поглядывали на нас с Гудрун. Особенно на меня. Обычно я терялась на ее фоне, но не теперь. Новая Хельга стала красивой и экзотичной. Мне претило такое внимание. Хотелось сделать какую-нибудь глупость или спрятаться, лишь бы это закончилось.

Внезапно раздалось объявление:

— Просим пассажиров покинуть ангар. Опасность разгерметизации! Повторяю. Просим пассажиров покинуть ангар. Опасность разгерметизации. Направление движений указано стрелками. Начинаю обратный отсчет…

На полу и стенах появились светящиеся стрелки, указывающие путь. Мы поторопились уйти из ангара. Рабочие бросили разгружать груз, закрепили контейнеры на полу и побежали в сторону служебных выходов.

— Что происходит? — заволновалась я.

Сопровождающая прислушивалась к сообщению на гарнитуре, свисающей с уха.

— Воины Эрг-ласси желают высадиться на станции.

"Ну и ну! Вот так, просто. Захотели и высадились. Но чего ради?"

У людей на лице был написан такой же вопрос, но сопровождающая махнула рукой и ускорила шаг. Заслонка за спиной с шипением закрылась, отрезая нас от ангара. Я хотела понаблюдать в окошко на двери за высадкой, но Гудрун сказала:

— Лучше не надо.

Да, наверное. Женщины на станции — провоцирующий фактор для инопланетных мужчин. Я осторожно поинтересовалась у госпожи Асбьёрндоттир, и она ответила:

— Кроме меня и вас, на станции больше нет женщин.

Мы с Гудрун переглянулись. Понятно. Было сделано все, чтобы избежать конфликтных ситуаций. Женщина была немолодой, уже достигла менопаузы, так что не могла заинтересовать пришельцев как "трофей". Но мы — другое дело! Ходячая опасность и магнит для неприятностей.

Со мной неясно. Вроде бы, беременные самки в качестве "трофея" посторонним эргам неинтересны. А вот за Гудрун я забеспокоилась.

— Зря ты отправилась в путь без Эйтэ Ла, — сказала я. — Вдруг тебя похитит другой эрг?

— Посмотрим, — томно сощурилась она, как кошка. — Будет слабее, и военачальник его убьет. Окажется сильнее — так даже интереснее.

— Оу… — удивилась я. — И тебе ни капельки не жаль?

Она покачала головой. Жестокая! В чем-то она была похожа на милых дам с Эрг-ласси. Нет, я ее решительно не понимаю! И никогда не пойму. Кроме того, завоеватель рано или поздно потребует свое.

— Надо было укомплектовать станцию исключительно женщинами, — сказал мой дипломированный ксенолог. — Тогда мы бы взяли их голыми руками. Но кто меня послушает?

Гудрун закатила глаза к потолку и развела руками.

* * *

Нам выделили соседние лофты на втором жилом уровне. Не совсем удобно: до научной зоны придется добираться на лифтах или летать по осевой зоне с нулевой гравитацией. Зато это была самая защищенная зона станции.

В комнате было намного просторнее, чем я привыкла. Была душевая, место для приготовления пищи, как в "семейном" лофте, спальня за раздвижной перегородкой, рабочая зона, состоящая из разъемов для коммуникатора и проектора с небольшим столиком, а также экран общекорабельной трансляции и связи.

— Настоящая "роскошь", — проворчала Гудрун в ответ на мои восторги. — Я тут через неделю просто рехнусь. Окон нет. Негде погулять.

Мы выкупались, и она зашла ко мне "в гости" через стеночку. До обеда оставалось полчаса. Можно успеть высушить волосы и разложить вещи.

— Я не заставляла лететь со мной, — сказала я, как вдруг внутри что-то шевельнулось. — Ой, — я прижала руку к еще плоскому животу.

— Что?

— А сколько длится беременность у пришельцев? Я так. Просто интересуюсь.

Доктор Нордманн перестала мучить фен.

— Два месяца.

А это значит, что…

— …!!! — вскричали мы одновременно.

— Что делать? — я чуть не плакала. — Ну, как бы… Неделя — это мало.

Я думала, у меня больше времени.

* * *

Мы чуть не опоздали на обед и приветствие. Начальника станции пока не было. Как нам сказали, он общался с эргами.

Пока мы шли, на нас все пялились. Мужчин было много! Военные в "защитных" комбинезонах, техники в черном, ученые в синей униформе, как та, что я надела. Нам выделили по два комплекта. Мой был немного тесноват, хотя я сегодня еще не ела, и он соответствовал моему размеру. И в груди тоже жал. Я ощущала какой-то странный дискомфорт. Хотелось сорвать с себя эту синтетику и свернуться в клубочек, спрятавшись от чужих взглядов. Хотелось… вить гнездо? Рыть нору? Не знаю. Тишины и покоя.

А вот Гудрун демонстративно облачилась в свое зеленое инопланетное платье и убрала волосы наверх, как делали женщины с эрг-ласси. Сегодня она была особенно эффектна. Светлые волосы сияли, как полированное золото, кожа, не тронутая загаром, белела жемчугом, глаза сверкали. С губ не сходила улыбка.

— Столько мужчин, — шепнула она. — Правда, это бодрит?

— Не сказала бы, — проворчала я.

— Бабушка Таня с тобой бы не согласилась. Женщинам нужна публика! — заявила она.

— Ну так я не балерина, а здесь не национальная опера.

Ее бабушка до сих пор преподавала, а в юности блистала сначала на Фрейре, а потом, после переезда с мужем на Фрейр — в столичном театре. Я эту женщину уважала и немного побаивалась. Гудрун рассказывала, был период, когда она взяла на себя заботу о внучке, и та два года у нее жила. Это определенно наложило свой отпечаток. У пожилой дамы было шестеро мужей и единственный сын от последнего брака, он же — отец Гудрун.

— Ты сегодня не в духе, — заключила моя спутница. — Понятно, почему. Гормональный фон меняется.

"Не поэтому", — подумала я, но не стала спорить.

Кантина была больше, чем на "Обливионе", да и потолки выше. Помещение одновременно вмешало около сотни человек. Сверху проецировалась картина звездного неба, но не сплошная, а как будто через иллюминаторы. Так мы могли любоваться красивыми видами и одновременно чувствовать себя в безопасности, не боясь открытого пространства.

Нам выделили места за его обеденным столом. Я заметила, что два места пустовали, хотя там стояли накрытые крышками рационы и стаканы с водой.

— Из какого они клана? — спросила Гудрун мичмана Догерти, который сидел за нашим столом. — Какая у эргов цель визита?

Он был довольно молод, не старше тридцати пяти, черняв и коротко стрижен, как все военные; открытое лицо честного вояки несло отпечаток интеллекта. Наверное, получил повышение в обмен на долгосрочный контракт.

— В основном медики клана Ма. Собрают "образцы", — ответил он на вопрос. — Они каждый раз так делают, когда прибывает новый транспорт. "Собак" интересуют растения и ткани животных, а также человеческий биоматериал.

— И что, вы даете? — удивилась я.

— По соглашению мы обязаны это делать. Иначе нам не разрешат тут находиться, — ответил мужчина.

— Проще дать, чем объяснить, почему нет, — улыбнулась Гудрун. — Это разумная плата. В будущем мы будем с ними торговать. Биоматериал в обмен на то, что нам надо.

— А что нам надо?

Не будем же мы брать животных-симбионтов в обмен? Не все их могут принять, и в любом случае это опасность заражения.

— Территория, — ответил за подругу мичман. — Ресурсы. Пока только здесь, а там посмотрим. Может быть, будем торговать. У них необычные биотехнологии. Вы знаете, что "собаки" могут легко воспроизвести любой самый дорогостоящий медицинский препарат или пептид?

— Понятно.

Я нехотя ковырялась в синте-рационе. Есть было необходимо, чтобы поддержать силы, но эта еда для меня была теперь безвкусной. Только салат из сырых овощей порадовал. Стоило расслабиться, как жизнь подкинула проблем. В зал вошел начальник станции, военный советник и гости. Эрги в черно-красных нарядах шли, как хозяева, ничуть не смущаясь, что они на чужой территории. Чужаков было четверо.

Рассмотреть удалось, когда они подошли вплотную. Одного я мысленно назвала "главный", остальные прикрывали командира. Шли ромбом, почти что "каре". Те, что по бокам, несли в руках уже знакомые черные штуки — оружие массового поражения. Пришельцы не сдали его и не оставили на борту своего корабля, и люди это стерпели.

"Как унизительно".

Трое были высокими, но главный оказался низкорослым, худощавым и гибким андрогином, очень эффектным, я даже засмотрелась на его грациозную плавную поступь хищника и бледный лик с высокими скулами, узким подбородком и красивыми миндалевидными глазами. Чувственные губы, такие не должны кривиться в презрительной усмешке, как сейчас… Он не маскировался под человека, не прятал чешую и татуировки, хотя на груди болтался "переводчик". Волосы он не стриг. Темные пряди, живущие своей жизнью, струились ниже плеч. Остальные пришельцы терялись на фоне главного.

Чужак встретился со мной глазами. Я замерла, как олень в свете фар, и быстро отвела взгляд в сторону. Гудрун, успокаивая, положила свою ладонь мне на руку. Сердце билось как сумасшедшее. Я боялась, что не удержу свою тварь в узде и шокирую окружающих.

Начальника станции, Хрольфа Торстейна, я узнала по фото. Это был мужчина средних лет, подтянутый, аккуратный и какой-то бесцветный. Волосы, брови и ресницы светлые, лицо красноватое, очень гладкое, без единой морщины, и как будто опаленное на солнце. Я подозревала, что ему восстанавливали кожу после травмы. В любом случае, с его медкартой я скоро ознакомлюсь.

Военный советник, Свен Трюгвассон, родственник самого министра обороны, оказался огненно-рыжим и крепко сложенным, словно вырубленным из скалы.

"И почему я не удивлена?"

Семейное сходство было налицо. Я не приветствовала семейственность и непотизм, но тут, как мне казалось, был вариант ссылки. Место на станции — не слишком лакомый кусок.

Пришельцы и хозяева станции остановились у стола. Тем временем начальник станции прервал затянувшееся молчание. Он представился сам и представил своих спутников.

— Военный советник Трюгвассон, — указал он. — Лайе Ма, главный медик базы Эрг-ласси. Саэ Ма, Трей Ма, Элиа Ма — сопровождающие медики и воины, — последовательно назвал он гостей.

Мичман Догерти представил нас с Гудрун. Эрги присели за стол. Конечно, пищу пришельцам не предлагали, чтобы не оскорбить. Начальник и советник развернули обертки на рационах. Лайе Ма занял место напротив Гудрун. Он слегка склонил голову к плечу и подпер рукой подбородок. Я поразилась, насколько изящной смотрелась кисть его руки: длинные артистичные пальцы, аккуратные овальные ногти. Руки музыканта? Хирурга?

— Клан Ла, — сказал он, и голос оказался низким, мужским, с легкой хрипотцой, совсем не женским. — Трофей?

— Да.

— Но супруга рядом нет.

— Верно, — снова согласилась Гудрун.

Я покосилась на нее. Кажется, ее веселил этот расспрос. Не первый раз? Наверное, она привыкла к такому интересу, пока была на Эрг-ласси. Лайе Ма посмотрел на меня, хотя я до последнего надеялась, что не привлеку его внимания.

— Чей трофей? — с сомнением спросил пришелец и нахмурился. Легкая морщинка возникла между безупречными дугами бровей и тут же разгладилась. — Я чувствую детеныша.

Рот пришельца приоткрылся. Он дышал через рот, как они обычно делают, забирая пробы. Волосы на голове алда зашевелились, как змеи, и он теперь походил на Медузу Горгону. Я отшатнулась, чуть не упав со стула, и машинально прикрыла рукой живот. Наши военные вопросительно на меня смотрели. Сюрприз! Новый сотрудник в положении.

— Кто вы? — спросил алд, и от этого мягкого, вкрадчивого вопроса я вся сжалась.

— Хельга Рагнарссен.

— Я слышал, — улыбнулся он. — Мне нужен образец.

— Нет! — вырвалось у меня.

— Женщина решает, — пробурчал он. — Но…

— Никаких "но", — сказала за меня подруга и добавила что-то на языке пришельцев.

Лайе Ма нехотя отступил. Пришельцам предложили воду, добавив, что "это ничего не значит, просто вода". Они пили. Алды переглядывались и перебрасывались отдельными фразами, словно пели. В конце обеда к столу подошла госпожа Асбьёрндоттир и вызвалась проводить до научного сектора, чтобы познакомить с рабочим местом.

— Я тоже пойду, — безапелляционно заявил Лайе Ма, жестом отсылая своих спутников. Те остались за столом.

Пока мы шли, пришелец пристроился рядом со мной. Мы прошли радиальный коридор и подошли к центру цилиндра станции. Выйдя из узкого тоннеля, отграниченного переборками гермозон, мы оказались в центре. Цилиндр был полый. Сила тяжести здесь была меньше. Приходилось соразмерять силы, чтобы не подскакивать при ходьбе. Подруга, опасаясь за меня, придерживала за локоть.

— Ты как?

— Все нормально.

— А…

— Тоже, — поняла я, о чем она хотела спросить.

Не тошнило и не мутило. Вообще самкам эргов повезло. Никакого токсикоза. Изменение гравитации никак не отразилось на самочувствии. Тильда Асбьёрндоттир подвела нас к самой ограде, и я заглянула в "колодец". На противоположную сторону вел тонкий огороженный мостик, который в центре расходился на кольцо. Так двое, двигаясь с противоположных сторон, могли легко разойтись, не мешая друг другу. Переходить полагалось, пристегнувшись к стропам. На другом уровне был точно такой же мост. Я принялась считать — четыре уровня, четыре моста.

Если человек не желал пользоваться мостом, ему пришлось бы обогнуть цилиндр по кругу и потратить немало времени.

— Очень удобно, — согласилась я. — Экономит время.

— Не только. Отверстие в центре примерно десять метров. Там зона нулевой гравитации. Падение практически безопасно, — пояснила она. — Главное переместиться в центр, и вас потоком воздуха вынесет на другой уровень. Некоторые военные так развлекаются.

— А скорость движения? — спросила Гудрун.

— Один-два метра в секунду. Так что несложно замедлить движение. Но я не рекомендую перемещаться так без инструктора, — ответила женщина.

Пришелец тоже перегнулся через ограждение, а потом резко выпрямился. Волосы взлетели черным облаком. Я вдруг ощутила некий дискомфорт, словно на кожу опустилась легкая вуаль. Моя тварь тут же дала отпор. Я резко отпрянула. С моей кожи в воздух поднялось облако "паутины". Оно ловило чужие "щупальца", как я их мысленно обозвала. Эти мельчайшие датчики и нити тянулись от алда. Кажется, он пытался взять образец без моего ведома.

— Я сказала нет, значит, нет!

— Хорошо, — неожиданно покладисто согласился он и повернулся к Гудрун. — Тогда другой трофей. Я желаю поединка.

— Не хочу, — сухо ответила она и отвернулась, глядя вниз.

Он протянул руку, желая коснуться ее.

— Черта с два! — вызверилась подруга, ухватилась за стропы и ступила на мостик. — Поймай сначала.

Алд был ошеломлен. Она молниеносно пронеслась по узкой перемычке, отпустила петли и ласточкой нырнула в центр кольца. Я вскрикнула. Конечно, я знала, что разбиться невозможно, но все равно испугалась. Гудрун зависла чуть ниже кольца. Ее падение шло по инерции, потом замедлилось. Помахав рукой, она удалялась от нас.

______________________

прим. 1 — Те, кто читал рассказ "Станция забвения", правильно все поняли. Исходя из сроков вынашивания можно заключить, что бывший "трофей" Эйтэ Ла родила детеныша, следовательно, после военной операции военачальник изменил Гудрун с самкой из клана Ма (что в порядке вещей, еще один генетический контракт между кланами). Поэтому Нордман злится и не может простить.

прим. 2 — А вот и "доктор менгеле", который военнопленных изучал. Роды в следующей главе. И всякие переживания.