— Нет.

— Да. Воин-Этти имя-Хиари защитил-охранял-воевал-вместе, — подытожила я. — Хельга-твой-трофей и воин-Этти имя-Хиари вместе-убили животное-охотника-грызущего клана-Ма.

Я обернулась к своему охраннику и сказала на спанглиш:

— Я выражаю свою безграничную благодарность воину Хиари. Я всегда буду помнить о том, что вы сделали. Вы спасли меня и ребенка. Моя дочь непременно узнает об этом, когда вырастет.

И добавила на его языке, чтобы он понял:

— Мать-дочерей благодарна-почтительна расскажет Лари-детенышу о помощи-защите-охране.

Не знаю, доживет он или нет, учитывая высокую смертность среди самцов. Но память о его подвиге будет жива. Охранник просветлел. Редко увидишь такую чистую, ничем не замутненную радость. Эши Этти положил мне на плечи свои ладони. Он стоял позади меня и молчал, и я поняла, что сегодня поединка не будет.

— Супруг мой, — сказала я. — Вы подумаете над тем, что я сказала?

Я не рассчитывала, что он согласится, но все равно стоило попытаться. Пока я соображала, меня вдруг резко развернули к себе лицом. Эши навис надо мной. Нет, все еще сердится… Даже не так. От него исходила какая-то холодная ярость, которую он до поры до времени запер в клетку. Мужчина погладил меня по щеке, провел пальцами по подбородку, коснулся губ.

— Ты слишком много хочешь, чика. Идем.

Он больше не обращал внимания на охранника, словно того больше не существовало.

— Куда? — спросила я, когда меня потянули за руку к выходу.

Он не ответил. Эрги, переговариваясь, вышли следом. Я уловила сразу два уровня беседы — запахи и слова. Одни выражали свое неодобрение, другие не соглашались. И над всем этим витало любопытство.

— Охрана-Этти идет-размещается-живет в небесном-доме, — рыкнул Эши. — Воины-Ла общаются-ведут-переговоры с исцеляющими-Ма. Воины-Ма чистят небесный-дом.

— Исполняем-в-точности.

Так точно. Да, сэр. Си, сеньор. Охранять, занять чужую станцию, провести ее санацию, собрать образцы. Все логично. После того, как он провел космический бой, Эши Этти считал станцию своим трофеем. Я не знала, как это объяснить начальнику станции.

«И надо ли?»

— Моя-неотчуждаемая-плоть, — наконец обратил на меня внимание Эши. — Ты сказала-утверждала образцы для-другого-самца ничего-не-значат?

Я кивнула. Это так. Я человек, и мне плевать на это. Так получилось. Эши Этти думал. Он стоял неподвижно, как статуя, робот в боевой броне, и его лицо ничего не выражало. Мне вдруг стало страшно от неизвестности. Что за процессы происходят в его мозгу? О чем он думает и к каким выводам в конце концов придет?

— Я не эрг, — просто сказала я. — Ты мой муж. Я дала обещание быть с тобой всегда. Остальное неважно. Если будет поединок, и победит другой мужчина, я его не прощу. Я никогда не буду с ним, потому что я твоя.

— Хорошо.

Он вскинул меня на руки и понес к лифтам. О! Мы собираемся в лаборатории? Отец захотел увидеться с Лари? Значит ли это, что меня простили? Наверное, их пресловутое «приоритетное право» меня опять выручило.

— Эши?

— Да?

— Ты больше не сердишься? — осторожно прощупывала я почву.

— Потом поговорим, чика.

Снова накатил страх. Я казалась пушинкой в его руках. Ветры вселенной несли меня в неизвестность.

* * *

У Лари все было хорошо. Она соскучилась! Я была уверена, что она узнала отца. Развитием наша девочка явно опережала человеческих младенцев. Она высунулась из кокона и призывно мяукнула. Эши Этти долго и с недоверием принюхивался. В конце концов он снова рассердился, словно нашел подтверждение своим мыслям. Повернувшись к выходу, он сказал:

— Воин-Этти имя-Хиари дозволяется-может зайти-внутрь.

Мой охранник вошел, и его военачальник обвиняющее указал на Лари.

— Детеныш-Лари пахнет-носит-образцы воина-Этти имя-Хиари.

Тут мне чуть не стало плохо. Очевидно, пока я питалась от воина и кормила кокон, часть образцов и генматериала через симбионт перешли к девочке. Что же теперь будет? Эши был рассержен, а вот его подчиненный, напротив, обрадован и приятно удивлен. Он спросил:

— Имя-Хиари может-имеет-право пробовать детеныша-Лари?

Эши зарычал. Вибрация нарастала, но тут Лари вопросительно мяукнула и протянула руки к охраннику, узнав знакомое лицо. Отец тут же перестал пугать дочь.

— Эши! — окликнула я. — Разреши им.

Пусть общаются. Может, еще можно как-то помочь и удалить чужеродные «образцы»? Очевидно, я совершила большую ошибку, покормившись на этом воине. Теперь пострадала моя дочь.

Мой воинственный супруг нехотя кивнул. Хиари нежно, благоговейно тронул детскую ручку. Лари вылезла из кокона целиком и взобралась на руки охранника. Ошарашенный, он сидел с глупым видом, а она уже трогала его за волосы. Вот обезьянка! Все ей интересно. Между эргом и ребенком протянулись живые «нити» знакомства.

— Мать-дочерей, — прошептал охранник. — Воин-Этти имя-Хиари благодарен-рад за честь-разрешение общаться-познавать.

— Ладно, раз так вышло. Эши, что можно сделать? — спросила я. — Это можно удалить? Чужой «образец» можно убрать?

— Нет, — ответил он. — Это останется, пока дочь не вырастет и не выберет себе супруга.

— И что теперь?

— Чика, — сказал он. — Ты сначала делаешь, а потом думаешь.

— Ну, извини.

Охраннику в весьма жесткой форме велели удалиться и заниматься другими делами. Ко мне и Лари приставили других эргов, которых я не знала. Охрану полностью сменили. Эши Этти ушел по своим делам, а когда вернулся, снова взял меня на руки.

«Что, так и будет носить меня везде на руках?» — удивилась я. Похоже, это входило у него в привычку.

— Хельга, — с раздражением сказал он, втянув воздух сквозь зубы. — Ты пахнешь как чужая супруга.

— Да?

— Это странно. Надо это исправить.

Я подумала, что он имел в виду завоеванную в поединке чужую самку. Она носит следы другого самца, и от них потом как-то избавляются, замещая другими. Но как именно? Почему-то мне совсем не хотелось это знать.

У дверей муж опустил меня на пол, и я испытала странное чувство «дежа вю». Только сегодня не наша первая брачная ночь. Я открыла дверь. Закрыла. И началось настоящее безумие. Эши Этти, все еще в защитном костюме, прижал меня к стене. У него снова началась боевая трансформация! Чешуя на лице царапнула мне кожу, когда он потерся о мою щеку, вдыхая запах.

— Моя-Хельга мой-трофей только-моя.

Черные, скрытые пленкой глаза напротив меня пугали. Я попыталась оттолкнуть это существо, но не смогла.

— Моя-Хельга хочет-поединок? — заинтересовался он.

— Нет!

— Жаль.

Эши провел удлинившимися когтями по моей одежде, и она распахнулась. Его живой костюм раскрылся ровно настолько, чтобы продемонстрировать его намерение. О, боги и богини! Желания его были вполне определенными и мужскими. А мне совсем не хотелось… вот так. Только не так!!! Я решила, что будет насилие, но он сделал кое-что другое. Эши Этти когтем рассек себе кожу на шее и сказал:

— Мой-трофей берет-образцы-питается.

Он не спрашивал, просто ставил меня перед фактом. Повернув голову набок, он приблизился так, чтобы мне было удобно. Запах крови манил и дурманил, затмевая разум, и я не выдержала! Это была нечеловеческая жажда. Люди так не делают. Я осторожно лизнула, не дожидаясь, пока царапина зарастет. Эши конвульсивно дернулся, словно от удовольствия:

— Еще.

Он снова провел когтями, и я сделала полноценный глоток.

— Хорошо, — отодвинулся он.

Он прижал меня к стене еще сильнее, приподнял и спросил:

— Мой-трофей хочет-решил-разрешает?

Еще минуту назад мне было страшно, но после того, как я его попробовала, настроение изменилось, как будто в его крови содержался афродизиак. Я как никогда прежде хотела этого мужчину. И тогда я сказала:

— Да.

Он вбивал меня в стену, овладевал и брал — без нежности, сгорая от страсти. И мне этого хотелось. Я потянулась и поцеловала его.

— Эши… — он ответил на поцелуй, как человек. — Пожалуйста. Еще!

— Хорошо.

Потом все кончилось. Волна страсти унесла прочь все обиды и сомнения. Эши отодвинулся и осторожно поддержал меня под руку. Наши симбионты все еще не разъединились. Я ощущала его как продолжение себя. Странное чувство.

От моего комбинезона остались лохмотья. Ну и ну! Я опять забыла про их феноменально острые когти. Придется делать запрос на запасной комплект униформы или выращивать одежду, как делают пришельцы. Я стянула комбинезон и бросила на пол.

— Мой-самый-лучший-трофей в-порядке-цел?

— О, да…

— Я не-был груб-жесток? — все еще сомневался он.

— Пожалуй… нет.

Не настолько, чтобы обижаться. Я привычно оценила свое состояние при помощи симбионта. Повреждений не было. Несмотря на бурное развитие событий, я была в полном порядке. Тут я поняла, что кое-что изменилось. Замерев в удивлении, я прислушиваясь к себе.

Чужих следов не было! Пока мы занимались любовью, он в буквальном смысле слова снова сделал меня своей. Теперь я понимала, что имеют в виду эрги. Что твое — твое. Это территориализм, принадлежность и единая плоть. Самцы могут накапливать «трофеи» и образцы в течение жизни, но самки носят только следы своего супруга. Нет, не так. Действующего супруга.

Кстати, о нем. Обеспокоенный моим долгим молчанием, Эши смотрел на меня.

— Мой-трофей нежен-слаб-уязвим, — он перенес меня на кровать.

Все это прошло мимо моего сознания.

— Эши Этти, — в ужасе спросила я, осознав, что натворила. — Детеныш-Лари теперь «трофей» воина-Этти имя-Хиари?

— Ты правильно поняла, чика. Да-это-так.

* * *

Я посплю немного, муж мой? А ты побудь рядом. Просто посиди, пока я не приду в себя после слез. У эргов слезные железы не предназначены для эмоций. Интересно, он понимает? Рука его горячая, как будто поднялась температура. Моя же холодна как лед.

— Мой-самый-лучший-трофей, — гладит он меня по волосам. — Не-надо-не-следует грустить-скорбеть.

— Эши! Поцелуй меня.

Мне хочется, чтобы он меня утешил. Хотя бы так. Целует, обнимает. И вслед за этим новый виток страсти и нежности. Потом мы лежим и отдыхаем.

Я уютно устроилась в его объятиях. Здесь и сейчас — самое безопасное место во вселенной. Теперь я понимаю: Эши Этти лучшее, что было в моей недолгой жизни.

Он уничтожит и сотрет в порошок всех врагов, где бы они не находились. Победит любого соперника. Пересечет ради меня вселенную, потому что не может без меня. Хочет быть только со мной. Никогда не оставит и не предаст. Он сделает так, как я хочу, или так, как надо, чтобы мне было хорошо, пусть даже мне это может не понравиться. Поймет и простит, что бы я ни сотворила. Будет потакать и защищать, как и положено супругу.

Ведь я — его «трофей» и неотчуждаемая плоть, мать его детей. Разве можно повредить части себя самого?

— Моя-Хельга, надо идти-покидать-на-время. Отдыхай-спи-восстанавливайся.

Он потерся щекой о мою щеку.

— Хорошо.

Его лицо напротив. Ловлю губы и целую на прощанье. Он принюхивается? Почему? Что-то не так? Нет, мой супруг доволен.

— Мой-трофей правильно-истинно-хорошо пахнет.

— Ладно, — не могу удержаться от шпильки. — Иди уже, герой-любовник.

Я думаю, будут ли последствия. Мы ведь не предохраняемся. Кажется, моя инопланетная суть совсем не против такого исхода, а что до земной — она исчезает и растворяется. День за днем я теряю себя. Что же будет через несколько лет?

Этого не знаем ни он, ни я.

* * *

Гудрун Нордманн снова со мной. Ура!

— Я переживала, — сказала я, когда мы обнялись.

— Я тоже.

— Спасибо!

Она знает, за что. Что-то в ней неуловимо изменилось. Я посмотрела и ахнула. В прическе, сплетенной из золотых волос, змеились живые пряди, совсем как у ее завоевателя, доктора Лайе Ма. Наверное, я была так шокирована, что она рассмеялась.

— Новый образец, — улыбнулась она, поправляя прическу. — Конечно, не Медуза Горгона, но ощущение, словно у тебя еще одна пара рук. И глаз.

— Как я тебя понимаю.

У меня иногда было чувство, что симбионт заменил недостающий орган чувств. Видеть кожей довольно странно. А если волосами — почему нет?

— Поможешь взять пробы и отправить на Фрейю? — попросила она.

— Хорошо.

Подруга действовала в своих личных целях. Уверена, что она решилась на этот эксперимент над собой только из научного интереса. Или нет? Лайе Ма, который привел Гудрун, так на нее смотрел… С жадностью. Я не до конца понимала сущность их взаимоотношений.

— Оставьте нас, — сказала она, не глядя на него, и прикусила губу.

Я смотрела на нее и удивлялась. Где дерзкая Гудрун, которая легко крутит мужчинами? Лайе Ма вопреки ее желанию подошел ближе. Красивый негодяй! Мои охранники сразу насторожились и встали рядом, не давая приблизиться ко мне. Однако его интересовала вовсе не я.

— Медики-Ма чистят-собирают-остатки-образцов, — ответил он своей женщине. — Время-длится быстро-стремительно.

— Супруг-Ма лучший-исцеляющий имя-Лайе, — она наконец соизволила обратить на него внимание, и ее ответ звучал сухо и официально. — Трофей-Ма имя-Гудрун и мать-дочерей трофей-Этти имя-Хельга заняты-увлечены делами-общением.

Что дальше? Согласится или нет? Я затаила дыхание. Лайе Ма оказался неожиданно покладистым. Он взял женщину за руку, перевернул ее ладонью вверх и провел когтем. Выступила капелька крови, и Гудрун зашипела сквозь зубы. Он поднес ее руку к губам и слизнул кровь, одновременно залечивая прокол.

— Мой-самый-ценный-трофей, — вкрадчиво сказал он. — Скоро. Скоро-скоро-скоро.

Низкое, отрывисто стаккато напоминало смех. Что значит «скоро»? Скоро вернется или скоро… что? Гудрун смотрела вниз, на свои сцепленные, сжатые до боли руки. Доктор ушел, а мы остались. Охрану мы отослали.

— Он кормился от тебя! — вырвалось у меня, как только закрылась дверь.

Мы с ней были в малой аналитической лаборатории. У входа за стеклом маячили воины клана Этти. Кажется, им было любопытно, хотя они изо всех сил скрывали интерес. Еще бы! Две женщины, два трофея, тут, рядом.

— Не первый раз, — проворчала она, все еще разглядывая целую и невредимую ладонь. — Их это привлекает не меньше секса. Любят обмениваться жидкостями тела во всех видах.

Я смутилась.

— Хорошо, что у эргов прекрасная регенерация.

— Но я не эрг. Так что лечит он. Кстати, не только кровь их привлекает. Даже ногти и волосы просто так не выбросишь, приходится избавляться в утилизаторе от «образцов». Я теперь не могу позволить себе такой роскоши.

— Понятно, — взяла я на заметку ее опыт.

Она объяснила, что я сделала не так. Получается, кокон изначально нейтрален, чтобы не вызвать отторжения у детеныша. Его может вырастить кто угодно, как мать, так и медик. Это ничего не значит. Зато дальше ребенок берет все, что передает при кормлении мать через кровь. Если бы кокон не был со мной, когда я кормилась, мы бы избежали проблем.

— Но ты сама сказала, что исчерпала все ресурсы. Лари нельзя голодать, иначе пострадает мозг. Она пока не способна к самостоятельному существованию без «кокона», — закончила она. — Выбора у тебя не было.

— Эши понял.

— Странно. Я ожидала другого, — удивилась она. — Похоже, твой действующий супруг гораздо мобильнее, чем кажется.

— Не называй его так! — попросила я.

Мне не нравится сама идея, что у меня будет другой мужчина.

— Поединки будут, так или иначе, — сказала Гудрун. — За «трофей» или за место военного лидера, но они будут. Кроме того, Лари — «мать матерей», а это значит, что за тебя будут бороться просто потому, что ты ее опекаешь. Не завидую Эши Этти.

«О чем это она?»

Лари еще слишком мала, чтобы быть матерью и носить такой титул. Кроме того, почему не «мать дочерей», как называют меня? Что-то тут не так. Я попросила объяснить, почему клан Ма атаковал станцию, и получила ответ. Я — просто фертильная самка, что само по себе большая ценность, зато моя девочка — родоначальник целой расы. Вот о чем говорил посол, когда прощался. Симбионт обычно контролирует гендерное соотношение, но не в ее случае. Когда она вырастет, у нее будут рождаться только девочки, и это принесет огромное превосходство клану, которому она принадлежит. В перспективе клан Этти может стать доминирующим.

— Больше самок, больше детенышей, больше численность популяции, — резюмировала подруга.

— Ох… — мои ноги ослабели. — Мне надо сесть.

— Сладкой воды? — спросила она. — Протеин? Сейчас схожу к раздатчику.

— Нет, просто надо подумать.

Я считала, что избежала проблем, покинув человеческие миры. Но в итоге я получила взамен другие сложности. Ладно. Все это можно пережить.

— Пойдем, посмотришь на Лари, — предложила я. — Скоро, наверное, перейдем на прикорм.

— Наступит стадия-три.

— В смысле?

Я-то думала, все волнения уже позади.

— Прячьте от нее «образцы» и держите подальше самцов. Иначе потом окажется, что она «трофей» не одного, а доброго десятка воинов, и будет большая драка за право ухаживания.

«Проклятье!»

У нас за девочками следят, когда они взрослеют. У эргов все наоборот. Пока ребенок не поймет, что можно и нельзя, его надо прятать в «гнезде». Вот почему девочек изолированно растят в «гнездах», или «ульях», где одни только дамы и ближайшие родственники.

* * *

Пока мы играли с Лари, к нам присоединился Эши Этти. Девочка тут же взобралась к нему на руки и показала погремушку. Мужчина серьезно осмотрел ее, потряс в руке и вернул.

— Мя! — довольна заявила она.

— Моя-Лари самый-драгоценный-трофей. Эта-вещь развлекает-издает-звук нравится-ты-любишь?

— Мяааа! — ответила девочка, что, вероятно, означало утвердительный ответ.

Эши держался с Гудрун подчеркнуто нейтрально.

— Исцеляющий-Ма имя-Лайе хочет-желает-требует присутствовать-быть при общении-встрече, — сказал он.

— И? — прищурилась она.

— Нет.

Как это похоже на него. Опасаясь за Лари, он никогда не позволит приблизиться к ней никому из клана Ма, за исключением женщин.

Доктор Нордманн теперь носила одежды клана Ма и титул Ласси-Ма. Мой титул, если я правильно поняла, Ласси-Этти, что приблизительно означает «принадлежащая зверям Этти». Звери — это их симбионты, а я что подумала? Мда… Все зависело от того, в чьем клане состоял действующий супруг.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказала я. — Если женщина уходит в другой клан, ее титул меняется?

— Да, это так.

— Значит, ты была Ласси-Ла до этого?

Она кивнула. Я только удивлялась. Менее чем за год она умудрилась дважды «выйти замуж». Ее титул был коротким, а вот мой длинной с руку, если прибавить «мать дочерей», «самый ценный трофей», «неотчуждаемая плоть» и «моя Хельга». Впрочем, последнее было просто обращением. Я не собираюсь менять имя. Никогда! Сжав руку мужа, я посмотрела на него. Его светло-голубые глаза сказали мне больше, чем тысяча слов.

— Что, чика? — перешел он на спанглиш.

— Ничего.

Просто… просто я люблю его.