Гравитация слабеет, но не критично. Эрги умудряются поддерживать силу тяжести как на крупном астероиде. Вполне понятно, где верх и низ. Невесомости нет, но ходить уже сложно. Приходится хвататься паутиной за стены и пол. Мне это надоедает, и я делаю ступни липкими. Так-то лучше!
Иду, раскачиваясь, в дальнюю нишу, где на подносе лежат остатки недавней трапезы. Ем, хотя пока не особо хочется, и пытаюсь накормить Лари.
— Лари, милая, ну, что ты, — я укачиваю ее и сую под нос еду, но она продолжает сопротивляться и крутит личиком в разные стороны. — Что ты хочешь? Что не так?
— Мя!
Девочка хнычет и уворачивается от еды, которую я ей предлагаю. Ничего не нравится. Что же делать? Прошло слишком много времени, кокона нет, и она уже капризничает, потому что голодна. Однако не ест.
Вдруг малышка уткнулась мне лицом в грудь.
— О, боги и богини!
Решение пришло само. Я не эрг. Не стоит забывать об этом. Я человек, значит, млекопитающее. Не успела я опомниться, как включилась генетически заложенная программа. Симбионт стимулирует мою гормональную систему. Грудь сразу тяжелеет. Лари забавно принюхивается, ноздри крохотного аккуратного носика шевелятся, и она тут же перестает хныкать.
— Да, детка, ты знаешь, что тебе нужно.
Я осторожно, слой за слоем развела вырез платья в стороны и ослабила пояс. Девочка приникла к груди и жадно зачмокала.
— Ох! — мир снова перевернулся.
Я больше себе не принадлежала. Отныне я собственность ребенка. Моя жизнь никогда уже не будет прежней. Очнулась я, услыхав чужие шаги. Это был доктор.
— Мать-дочерей имя-Хельга скажет-объяснит что-делает мать-матерей детеныш-несамостоятельная?
— Ест. Разве не видно? — он не понял, и пришлось продублировать на их языке.
Он пялился на мою грудь. Это слишком личное! Я прикрылась широким рукавом, как ширмой. Медик подошел ближе. Он был сильно обеспокоен.
— Мать-дочерей это важно-необходимо знать что-ест?
Проклятье! Меня. У меня нет и не было адекватного перевода для "грудного вскармливания". Эрги не млекопитающие, грудь и соски у них — ненужный рудимент, просто часть внешности. Я не смогу объяснить.
— Детеныш-несамостоятельная ест меня-имя-Хельга, — невозмутимо ответила я.
У него округлились глаза. Он посмотрел на рукав, за которым скрывался ребенок, потом мне в глаза, втянул пару раз воздух сквозь зубы, но все равно вид у него был крайне удивленный. Пусть так, лишь бы не паниковал.
— Это разделение-образцов?
— Нет это просто-еда.
Он завис. Я сердито уставилась, давая понять, что всему есть предел. Этот мужчина нарушал мое личное пространство.
— Медик-Этти имя-Рани должен-обязан уйти не-должен смотреть-наблюдать, — проворчала я.
Короткая фраза: всего девять слогов и аромат-репеллент, который сигнализирует, что посторонним здесь не рады. Медик отступает на несколько шагов. Человек бы ничего не почувствовал. Я пока только учусь разговаривать, придавая словам оттенки при помощи запахов.
— Медик-Этти имя-Рани просит прощения-снисхождения.
Мужчина отошел, стараясь не привлекать к себе внимание. Он больше не мешал нам с дочерью, но я знала, что он в соседней нише, всегда наготове, чтобы помочь, если понадобится. Наконец я поняла, что девочка сыта. Ура! Можно одеться и разведать обстановку.
Я привела платье в приличный вид и примотала ребенка слингом за спиной. Лари безмятежно уснула. Кажется, она опьянела от еды. Не многовато ли на первый раз? Опыта нет.
Что теперь? Узнать, что вообще происходит, и почему корабль отделился. Эши Этти обычно трогал выступы на стене, чтобы появилась картинка. В этом помещении есть такие. Я подошла и положила на них руки и… ничего не произошло. Это значит, придется снова лечь в нишу и стать пассивным наблюдателем. Управлять животным не получится. Медик хвостиком следовал за мной. Он сказал:
— Мать-дочерей нет-полномочий плывущий-пузырь-лодка не-подчиняется.
— Ах, вот как?! — разозлилась я.
Мой симбионт взял несколько образцов, внедрившись в "шкуру" на стене. Мне нужно было сродниться с кораблем. Тварь дернулась, и стены заколыхались, как стенки желудка, когда берут образец на биопсию. Животному было больно.
"Тише… тише… тише. Прости. Я не враг", — передавала я, усилив свой притягательный запах до максимума. Я мать, я друг, я свой. Позволь пройти. Давай познакомимся. Ты же сам этого хочешь.
Руки вдруг провалились в выступы на стене, как в упругое желе. Из стены выстрелили нити, соединяясь с моим симбионтом. Соединение было установлено. Медик за спиной удивленно вскрикнул, но мне было все равно. Я ушла в темноту. Остался только мой Белый кит, и он плыл по нейронам этого существа, как по бескрайнему океану.
И когда он вынырнул, я узрела то, что происходило снаружи корабля. Его облепили мелкие суденышки, которые пришвартовались прямо с внешней стороны. Они пробивали путь внутрь, но не так, как "тварь-грызущий", а очень нежно и аккуратно, словно так и задумано.
"Нет".
В доступе отказано. Внешняя шкура корабля начала сопротивляться вторжению. Кит не знает, кто там — друзья или враги, значит нет. Никто не войдет и не выйдет, пока не явится командующий-в-походе-на-врага-Этти имя-Эши.
Бесконечный свет навигационной системы может убить человека, но я сейчас не человек. Белый Кит изучает окружающий мир через живой корабль, видит всей поверхностью тела, ощущает бескрайнее пространство вокруг. Океан полон пустоты. Пустота не абсолютна, она полна заряженных частиц и солнечного ветра. Элементарные частицы непрерывно бомбардируют неуязвимую шкуру животного. Оно ловит потоки энергии и преобразует ее в биоэлектричество. Оно кормится! Греется на солнышке, как кот.
"Да-а-а…"
Белый Кит придает кораблю вращение, согревая другой бок. Хорошо.
"Кто-здесь? Кто-еще?"
Мне интересно. Разрушитель-миров, который мы покинули, летит к планете, чтобы выйти на стационарную орбиту и потом соединиться с чем-то, что было похоже на ее естественный спутник. Однако оно тоже было живым и состояло из множества кораблей.
"Гнездо-место-для-отдыха", — получила я ответ. Это место было знакомо живому кораблю.
Между тем наши незваные гости отделяются и пытаются пришвартоваться в другом месте, но у них ничего не выходит. Они как рыбы-прилипалы на теле акулы — не мешают, а просто сопровождают. Шкура их не пропустит.
"Запрос доступа".
"Отказано". Не впущу. Даже не просите.
"Кто-кто-кто-кто-кто?" — пришел запрос.
"Я".
Корабль обрел свое "я" и стал личностью. Пока Белый Кит с ним, это разумное существо, состоящее из двух частей, человеческой и инопланетной. Гость удивлен.
"Кто-имя?"
Имени нет, только образы. Я-Хельга, не-Хельга, плывущий кит, женщина-демон-во-льдах…
"Хельга! Это Хаоли. Впустите меня". Ответ был на спанглиш. Фраза кажется мне слишком громоздкой, плоской и неуклюжей в сравнении с языком пришельцев. Но смысл!
"Хаоли…"
Доступ разрешен.
* * *
Я отсоединилась от корабля. Лари как раз проснулась и начала мяукать, дергая меня за волосы.
— Да, милая, — я перехватила ее пальчики и распутала волосы. — Это мама. Проголодалась?
Сколько же прошло времени? Я чувствовала себя безумно усталой. Рядом сидел медик и охрана, двое здоровых мужчин в броне. Они подскочили, стоило мне пошевелиться и заговорить.
— Мать-дочерей! — воскликнул медик. — Вы осознаете-мыслите?
— Да.
Я устало потерла лоб. Да… В здравом уме и твердой памяти. Не сошла с ума после контакта с кораблем. Только не уверена, повторю ли я когда-нибудь такое безумство снова.
— Хорошо, мать-дочерей, — обрадовался медик. — Медик-Этти имя-Рани может-разрешено проверить-взять-образец?
— Нет! — я вскочила с места, и мои шелка взлетели в стороны. — Никаких образцов!!!
Потом, сообразив, что меня просто не понимают, добавила на языке пришельцев.
— Мать-дочерей имя-Хельга трофей командующего-в-походе-на-врага-Этти имя-Эши. Нет-согласия на-предоставление-образца.
Пока я не увижу мужа или хотя бы Хаоли Этти, никто из этих самцов ко мне не приблизится. Ситуация, мягко говоря, была весьма странная. Я не хотела случайно стать трофеем другого мужчины.
— Хорошо медик-Этти имя-Рани подчиняется-согласен.
Мужчина поклонился и отошел к воинам. Я осталась. Лари вдруг забеспокоилась, захныкала, и я быстро ее отвязала. Вовремя! Одно радует: почки у ребенка работают хорошо. Живой пол из "войлока" тут же без следа впитал все выделения. Я отнесла девочку в ванну и помыла ее.
— О, боги и богини! Подгузники. Мне срочно нужны подгузники.
От безысходности приходится проявлять смекалку. Я вырастила что-то подобное, использовав войлок — просто заставила его расти, принимая нужную форму, и примерила на дочку готовые штанишки. Так-то лучше! Не кокон, но все ненужное впитает. Симбионт будет кормиться тем, что производит ребенок. В таком возрасте это просто маленькая фабрика по производству удобрений.
— Мя? — удивилась Лари и попыталась стянуть новые одежки.
— Нет, милая, это не снимается.
Пришлось утешать и снова кормить. Спустя некоторое время один из воинов вышел и, вернувшись, обратился ко мне:
— Мать-дочерей направляющий-на-пути-Этти имя-Хаоли просит-хочет разрешения-дозволения войти?
— Хорошо, — кивнула я.
Я примотала Лари спереди. Пусть прадедушка на нее полюбуется. Что я почувствую, когда его увижу? Этого я не знала. Время и превращение меня изменило. Я теперь другая, и у меня есть супруг и ребенок. Осмелится ли посол претендовать на чужое? Или он за "великое будущее" линии Этти?
Как долго ждать…
"Сияй, сияй, маленькая звездочка.
Интересно, что же ты такое…"
Лари, засыпай.
Посол вошел в зал. Его охраняли воины Этти. Каре с Хаоли в центре приблизилось. Воины разошлись. Посол подошел, и у меня снова закололо сердце. Я знала, что это фантомная боль. Нечему болеть. Отчего же так грустно?
"О, боги!"
— Хельга! — воскликнул он и присел на пол рядом со мной. — Рад вас видеть.
— А я — не знаю, рада или нет, — честно ответила я.
Я без стеснения разглядывала мужчину. Он все так же болезненно юн и прекрасен, и только мудрый взгляд выдает его возраст. Мне захотелось прикоснуться и обнять его. И не только, не только… Это все еще живет во мне.
Проклятье, которое называется "память". Она реет над останками былой любви и клюет, причиняя боль. Но есть и благословение — "мудрость", ворон за правым плечом. Он не даст мне совершить смертельную ошибку.
Это неизбежно окончится поединком и смертью для одного из них — Хаоли или Эши. Я не стану делать этого. Оба мне дороги, и потери одного из них я не переживу. В жизни всегда приходится делать выбор. Нельзя иметь все сразу. Я не предам.
Он вдыхает воздух и ощущает переливы моих эмоций, мои желания, сомнения, радость и боль. Я хочу, чтобы Хаоли это знал. Словами этого не передать.
— Можно? — вдруг спросил он, указав на спящего ребенка.
— Можно что, господин посол? — подколола я. — Посмотреть, потрогать или взять образец?
— Вы осторожны, — ничуть не обиделся он. — Это хорошо. В будущем это вам пригодится.
— Я уже поняла, что это не сказка, — обвела я рукой помещение, и рукав плеснул, словно крыло. — Тут много опасностей.
Волна цветов клана мелькнула и легла мне на колени, ниспадая до самого пола.
— Это так, — согласился он и сменил тему. — Красивый наряд. Я раньше таких не видел.
— Так одевались предки моей матери.
Он умеет польстить и успокоить гнев. Этого у него не отнять. Хаоли — прирожденный дипломат и психолог, таким он создан и выращен. Теперь я знаю больше и не виню его. Всем женщинам нравится, когда ими восхищаются. Но этот комплимент — ничто в сравнении с тем, что сказал мне Эши. Я теперь различаю запахи, и над словами Хаоли витает некая формальность. Его больше интересую не я, а ребенок.
— Лари, — тронула я круглую щечку. — Детка, просыпайся.
— Мя-а? — она открыла бледно-голубые глаза.
— Познакомься.
— Гу… мя… — Лари потянула ручки к незнакомцу.
Хаоли тронул ее ладошку. Между ними протянулись "нити знакомства" их симбионтов. Посол жадно смотрел на девочку. Так никогда не смотрят на обычных детей. Она — словно средоточие всех его надежд и чаяний. Так глядят на святых в церкви, так молятся Будде и с таким лицом приносят жертвы богам. В его глазах я прочла, что это не ребенок, а нечто большее. Чудо?
"Это так".
Она всегда была для меня маленьким чудом. Лари не должна была родиться. Разве может быть дитя у двух существ разных видов? Мне пришлось умереть и воскреснуть, чтобы она появилась на свет. И послу тоже. Ребенок здесь благодаря ему. И еще из-за Эши, который убил посла в поединке. Все это — просто цепочка событий, которая привела к такому странному результату.
— Не смотрите на нее так, — попросила я. — Это просто ребенок.
— Это будущее клана Этти, — не согласился он.
Заладил: будущее, будущее! Мы не фигуры на доске, и нельзя нами играть. Сколько бы он не планировал, все выходит иначе. Инопланетной колонии на Фрейе не образовалось. Я об этом позаботилась. Теперь он хочет все переиграть?
— Для меня это просто дочь, — рассердилась я. — Не лишайте ее детства. Будущее где-то там, далеко. А сейчас просто дайте ей расти и радоваться жизни.
* * *
Меня сопроводили на один из челноков. Корабль, на котором я была до этого, не предназначен для взлета и посадки на планету.
Для Лари доставили странное животное, которое предназначалось для прикорма. Оно было похоже на кокон, но размером поменьше. Туда загружали обычную пищу, а на выходе получали "детское питание", которое меня совсем не впечатлило.
В ответ я сообщила, что в этом нет нужды. Хоть я и медик, но смутилась, когда пришлось объяснять мужчинам особенности кормления человеческих детей. Хаоли выступал в качестве переводчика.
— Хельга, позвольте медику клана Этти взять образец, — попросил он. — Это ничего не значит.
— Ладно, — нехотя согласилась я. — Но пусть все, кроме медика, выйдут.
Проверка дала необычный результат. Образцы Эши Этти присутствовали не только в моей крови, но и в молоке. Дочь тоже получила их от меня, когда кормилась.
— Это плохо?
— Это странно, — успокоил меня направляющий-на-пути. — Обычно такая метка ставится будущим супругом, но не отцом или другими родственниками.
— О, боги и богини!
Впору за голову хвататься. Кажется, я опять совершила большую ошибку.
— Окружающие будут дезориентированы, — объяснил Хаоли. — Но не вижу в этом ничего страшного.
* * *
Я уже знала, что у эргов есть множество способов передавать генетическую информацию. У людей все просто. Сливаются две клетки, отцовская и материнская, и вуаля! Готово. Ребенок. Геном определен на всю жизнь, раз и навсегда.
У пришельцев обмен происходит в течение всей жизни.
Поковырявшись в записях Гудрун, которые она мне скинула на коммуникатор, я выяснила, что у пришельцев есть несколько типов клеточных органелл, напоминающих митохондрии. Они не только имеют свой генетический аппарат, но и переносят фрагменты ДНК соматических клеток. Причем они обитали не только непосредственно в клетках, как положено всем нормальным органеллам, но еще и путешествовали туда-сюда в тканевой жидкости, присутствовали в плазме и крови.
А их симбионты! Они вычленяли фрагменты или целые копии генома, чтобы их сохранить, перенести или встроить в соматические клетки. Так эрги брали и накапливали "образцы". Соматические клетки изменялись, становясь на время копиями чужих клеток. Вот и разгадка мимикрии пришельцев!
Но самое главное, что оказало влияние на социальную жизнь пришельцев — фрагменты генома, или "образцы", которые являются метками супругов, а также брачным авансом. Это знак принадлежности к определенной семье. Не нужно брачного документа, все и так предельно ясно. Это заменяет брачную церемонию. Вот почему у пришельцев не было браков, как у людей. Зачем?
Но вернемся к первоначальной мысли.
Итак, все это многообразие циркулирует в жидкостях тела, в том числе крови и, как оказалось, в молоке тоже.
Особого выбора у меня нет. Дочь игнорирует "детское питание". "Невкусно, фу, уберите эту гадость, вы что, с ума сошли кормить меня этим?" — было написано на ее испачканной мордашке, когда я пыталась скормить ей хоть ложку неаппетитного пюре.
— Ох, Лари, — я снова поднесла ложку, но дочка вырвала ее у меня из рук.
— Мя! — заявила она и с вызовом посмотрела на меня.
"Нет!", — мысленно перевела я. В этот миг дочь до боли напоминала своего отца.
— Если что, скажем, что ты покусала папу.
Да, так будет проще всего. А то потом я замучаюсь объяснять несведущим эргам, как кормила младенца.
— Мя-мя-мя… — дочка застучала ложкой по тарелке, протестуя против насилия над личностью.
— Ладно, сдаюсь. Твоя взяла.
* * *
Мне сообщили, что корабль вышел на стационарную орбиту. Скоро прибудет судно, которое поможет нам спуститься. В такие моменты я безумно жалела, что эрги не сторговались на технологию "атмосферного лифта". Мы висим в космосе, и с каждым часом это все вреднее для меня и ребенка.
Я хочу видеть Эши. Да, понимаю, дела. Совсем как у отца или дяди во время орбитальных учений. Но я ничего не могу с собой поделать. Скорее бы он вернулся…
На коммуникаторе есть обучающие ролики и игры для детей. Мы с Лари теперь поем. Пришельцы — весьма музыкальные создания с абсолютным слухом. Слова дочь пока не проговаривает, но умело подражает тому, что слышит. Нежнейшее мяуканье в три октавы! Мило.
— Интересно, как тебе понравится опера? — пришла мне в голову мысль.
Полный восторг! Ребенок теперь постоянно требует взрослую, лучше всего классическую музыку. А еще церемониальную музыку гагаку. Флейта ей очень нравится.
Чем еще себя занять в замкнутом помещении? Два дня пролетают незаметно.
Мы снова изолированы в отдельной каюте. То ли нас держат подальше от мужчин, то ли наоборот, их защищают от искушения. Но везде, где бы мы ни появились, мы вызываем небывалый ажиотаж, так что я стараюсь не выходить без крайней необходимости. Все равно можно заказать все, что нам надо, прямо в каюту.
От скуки я вырастила девочке церемониальный костюмчик вроде тех, что надевают на Хина Мацури, только адаптированный вариант. Лари в нем такая важная и одновременно забавная. И еще несколько комплектов одежды на все случаи жизни.
Медик, который видел вещи, был впечатлен. Он все спрашивал, как я это сделала. Я ответила, что муж научил. Кажется, у эрга когнитивный диссонанс.
— Это делают-производят те-кто-создает-красивые-вещи, — сказал он. — Воины не-делают-не-производят ничего.
— Глупости какие!
— Что сказала мать-дочерей? — не понял он.
— Мать-дочерей думает красота-гармония понятна-доступна воинам-Этти.
Я ведь не соврала ни словом! Эши показал мне принцип работы при выращивании одежды. Его вариант был простым и функциональным. А мой, напротив, красивым и непрактичным. Но основа едина. Дальше все зависело о памяти, усидчивости, чувства прекрасного и силы воображения. Можно воспроизвести все, что угодно, от банального комбинезона до вечернего платья. Дайте только время и достаточно пищи, чтобы восполнять потраченную биомассу.
* * *
Хаоли Этти снова навестил нас с дочерью.
— Почему наш корабль отсоединился, когда мы подошли к планете? — поинтересовалась я у него.
— Это весьма необычно — женщина в космосе, — ответил Хаоли.
— А как же Сен Этти и Рара Ла? — спросила я и тут же прикусила язык.
Я припомнила то, что хотела забыть навсегда. Хаоли не смутил мой выпад.
— Если снова выбирать, я бы сделал точно так же, Хельга.
— Мне от этого не легче… направляющий-на-пути.
Увеличивая дистанцию, я развожу в стороны старую Хельгу и того посла, которого она любила. Так будет лучше.
— Я и не рассчитывал, что будет легко, мать-дочерей, — не менее формально ответил он.
Как же больно.
— Клан Этти избегает конфликтов, — добавил он. — В месте швартовки межпланетных кораблей суда разных кланов. Не стоит отправлять туда мать-дочерей и тем более мать-матерей.
— Ну, Эши, держись! — прорычала я.
— Что? — удивился Хаоли.
— Он не предупредил меня об этом. Я испугалась, — призналась я. — Сильно. Так страшно мне никогда не было. Я чуть не наделала глупостей.
— Я уже понял.
Посол качает Лари на руках, но смотрит на меня. Девочка дергает его за одежду, цепляется за медальон-переводчик и пробует его на вкус.
— Но почему он не сказал?
— Потому что это очевидно. Для нас. Возможно, главнокомандующий не учел, что вы не эрг. Приношу свои извинения за его ошибку, — ответил Хаоли.
— Не стоит, — сказала я. — Дайте сюда. Лари, немедленно выплюнь.
Лари тянула ручки к медальону и хныкала. Ну, милая, не надо так убиваться. Вот поймает папа какого-нибудь террориста и подарит тебе такую же штуку.