Марине Большаковой тогда было тридцать восемь лет. Она была старше мужа и долгие годы безуспешно пытались забеременеть. Ходила по врачам, ездила на курорты, проходила дорогостоящее лечение — все без толку. И вот — о, чудо! — у нее наконец будет ребенок.
— Вот видишь! — говорила Изабелла, лихорадочно сверкая глазами. — Даже в сорок можно. Я уже узнавала. Давай попробуем? Я смогу, вот увидишь.
У них получилось. Изабелла наконец-то успокоилась и перестала куролесить. О бывшей невестке они оба даже не вспоминали, сосредоточившись на грядущем событии. Все-таки роды в таком возрасте — это не шутки.
Изабелла с Большаковой вовсю обсуждали свои женские дела. Жена стала мягче, как-то присмирела и словно светилась изнутри. Борису она такой больше нравилась. Он уже было подумал, что жизнь налаживается, но она нанесла новый удар.
Раньше ведь как? Ни тестов, ни даже УЗИ без особой на то необходимости. Хотя у женщины в возрасте был риск рождения ребенка с отклонениями, и врачи это знали.
Сначала родила Большакова, и вслед за ней, спустя неделю — Леткова. Лежали в больнице вместе. У Марины был хорошенький, здоровый мальчик, которого она назвала Олегом. А вот у Изабеллы родился ребенок с синдромом Дауна.
Это был конец всем надеждам.
Изабелла была раздавлена и уничтожена. Она решила отказаться от ребенка, и в этом муж ее поддержал. В их семье все на высшем уровне. Сын Летковых не может быть с отклонениями. Впрочем, вскоре младенец умер от порока сердца. Доктора утешали, что это даже к лучшему.
С женой творилось что-то страшное. Было даже хуже, чем после гибели их первого сына. В женщину словно бес вселился. В довершение она разругалась в пух и прах с Большаковыми, и старые друзья перестали общаться. Дружбе между семьями настал конец.
Борис не знал, что делать, и тут он опять вспомнил про невестку. Должно быть, она давно родила. Ребенку уже не меньше года. Интересно, мальчик? Девочка?
Он напряг все связи и начал искать, потому что невестка бросила учебу и куда-то уехала. Поиски вывели его на Татьяну, подругу Кристины. Тогда с пропиской было строго, и найти человека было легче, чем сейчас.
Как оказалось, невестка вернулась к родителям, помирившись с ними и скрыв рождение ребенка. Дочь она поручила бездетной подруге, Татьяне Ивановой. Кристина регулярно отправляла деньги на содержание ребенка, но ни разу не приехала навестить. Подруга так же регулярно отправляла письма и фотографии, как подрастает девочка.
Все складывалось как нельзя лучше.
Борис просил связаться с невесткой. Он убеждал Татьяну сделать это. Говорил, как они переживали после смерти сына, как хотят, чтобы от него хоть что-то осталось им в утешение, давил на жалость… И женщина не выдержала. Она связалась с Кристиной, и та приехала.
Летков обещал, что они будут любить ребенка, даже удочерят, чтобы гибель отца не омрачала ее детство. Изабелла впервые переступила через себя и встала перед невесткой на колени, умоляя отдать ей девочку. Они обеспечат ей блестящее будущее и сделают все, чтобы она ни в чем не нуждалась.
Кристина написала «отказ» и согласие на усыновление в пользу деда с бабушкой. Они быстренько уладили все с бумагами в исполкоме, получив дубликат свидетельства о рождении. Дату рождения решено было исправить.
Общие знакомые видели Изабеллу с животом и были не в курсе событий. Так что никто не удивился, когда у Летковых появился ребенок. Только отметили, что она не слишком похожа на своих родителей.
Так у Летковых появилась дочь.
Только Марина Большакова знала всю правду. О том, откуда взялась девочка, она сразу догадалась, так как раньше видела невестку Летковых и в общих чертах знала историю женитьбы их сына. Сходство налицо. Изабелла возненавидела бывшую подругу, зная, что в любой момент все может открыться. И то, как они поступили с невесткой, ожидающей ребенка, и рождение «дауна».
«Грех не беда. Молва не хороша».
Для Изабеллы было очень важно то, что думают о них окружающие. Она переживала за репутацию семьи.
Время шло, Ольга подрастала, и с каждым годом она становилась все меньше похожей на отца и все больше — на невестку. Изабелла психовала. Она стала отдаляться от ребенка, препоручив его наемной няньке. Девочка тянулась к «маме» и не понимала, почему та с ней холодна.
Советский Союз разваливался.
Борис воспользовался ситуацией и поучаствовал в «приватизации». Он начал строить свой бизнес, используя наработанные партийные связи. Семья ни в чем не нуждалась. Об одном он только жалел — что Ольга не мальчик. Умненькая, способная, красивая, но… Дело следовало передать зятю, чтобы внуки унаследовали то, что создал их дед. Так он решил и сделал ставку на Ибрагимова.
И снова удар. Ольга спуталась с сыном Большаковых.
И еще один. Борис пошел на поводу у Изабеллы, не ведая, как далеко все зашло у этих детей.
И третий, самый жестокий удар судьбы. Внуков у них не будет никогда по вине Изабеллы, которая заплатила врачам, чтобы те вытравили у Ольги ребенка.
Брак их дал трещину.
Прошло много лет, а Борис так и не простил себе малодушия. Он в жизни совершил немало подлостей ради великой цели, но всегда надеялся, что его семьи это не коснется. После чего сам, собственными руками все погубил.
Это наказание, и он это знал.
* * *
Зимин узнал от зама, что к ним пытались прорваться с обыском. Но санкций от прокурора не было, так что обломались суки. Крагин прислал бойцов, чтобы усилить охрану клуба.
У них тут хранилась документация по нелегальным боям. Придется избавиться от улик или тайно перевезти в другое место.
— Бессонов совсем обнаглел, беспредельничает, — сказал Поп.
— Может, и не он. Без ордера на обыск и понятых это филькина грамота. Ни один суд не примет во внимания такие доказательства, — возразил юрист. — Скорее уж кто-то копает под самого Бессонова, чтобы его сменить на более борзого мента.
— Согласен.
Зимин тоже думал над этим и пришел к такому же выводу. Подполковник Бессонов — человек старой закалки, на лапу не берет, идет до конца. Если уж вцепится, то мертвой хваткой. Но все строго по закону, не подкопаешься. Те, кто устроил сегодня бесплатный цирк в клубе и «маски-шоу», положив гостей носом в пол, рассчитывали на возмущение Зимина. Вот подаст он жалобу, и снимут Бессонова с расследования. А на смену ему придет какой-нибудь продажный мент, который не погнушается ради новых лычек на погонах использовать незаконные методы.
Лучше уж старый, хорошо знакомый враг.
— Жаловаться не будем, — решил Мирослав. — Сам поговорю с Бессоновым. Пусть ищет других дураков.
Хотя бы Кузина, к примеру. Почему его не трогают, а на Зимина наезжают? Отстегивают и заносят они всем одинаково, а прикопались только к одному. Это тоже нуждалось в уточнении. Мирослав хотел знать, почему Бессонов затеял это расследование, и откуда у него информация.
Кто же «крыса»?
Скоро узнают.
* * *
— Надь, ну, какая баня? Сама посмотри, у меня скоро по графику «красная армия» придет.
— Да ладно тебе, давай. А то во вторник новоселье, не попадаем.
Подруга тоже приглашена — вместе с Калашниковым. Надежда была не в курсе того, что случилось на ипподроме, и что подруге не до того. Насела, пристала, и пришлось согласиться. И правда, ничего не случится. Сходит в понедельник, раз уж она домой собралась. Зимин ее потом заберет, как в прошлый раз.
«Лапы ноют, хвост отваливается».
Еще и на массаж напросится перед этим. Будет себя любить.
Когда-то давно Ольга решила, что непременно будет себя любить, холить и лелеять. Даже если никто на свете не захочет ее любить, никто не запретит ей самой.
Она не будет стыдиться своей красоты и роста. Будет красиво одеваться. Никогда не будет «как все». Не угробит здоровье куревом, алкоголем и вредной едой. Пусть даже особого смысла в этом нет. Все рано или поздно окажемся на кладбище, и неизвестно еще, кто раньше.
И пусть кто-то называет это эгоизмом, и пусть снисходительно смеются над «фитоняшками». Она была такой раньше, чем появилось это слово.
Война войной, а обед по расписанию. И баня, и салон красоты, и массаж. Маникюр, педикюр, эпиляция, всякие женские штучки… Даже если бы не было мужчины, ей хотелось сделать себе приятное.
Это замена визитов к психотерапевту, к которому Ольга никогда не пойдет. Поболтать с подругой, расслабиться — и жить сразу легче.
Жаль только, что некоторые вещи она не может рассказать даже подруге. Это личное. Странно, что она готова все выложить мужчине, с которым знакома чуть больше десяти дней.
Вот что на самом деле странно.
— Я завтра буду дома, соберу вещи, — перезвонила Ольга подруге. — Потом можно в баню. Бери билеты.
Потом подумала и позвонила мужу.
— Слав?
— Да! — резко бросил он.
— Занят?
— Говори.
За кадром какие-то голоса, крики, шум, гам. Но музыки, как ни странно, нет, хотя он сказал, что едет в клуб. Наверное, она не вовремя. Так что кратко.
— Завтра я иду в баню, так что меня не будет до самого вечера, — поставила она его перед фактом.
Молчание. Потом тишина, как будто Зимин прикрыл трубку рукой.
— Ладно. Во сколько тебя забрать? — только и спросил он.
Конкретно так. Это Ольге в нем больше всего нравилось. Не рассусоливал, что, да как, да зачем, а куда… Не спрашивал, помочь или нет. Может, поэтому она решила довериться и все ему рассказать? Он бы сразу сказал, кто виноват и что делать, если перефразировать классиков.
Взгляд со стороны — вот что ей было нужно. Но взгляд неравнодушного человека. Может, все получится у них, и этот брак — не ошибка, не просто мимолетный роман, а настоящая удача.
Ольга случайно вытащила счастливый билет, и надо было им воспользоваться.
* * *
Зимин приехал поздно вечером и застал дома идиллию. Ольга в домашнем халате в обнимку с пекинесом сидела в гостиной, приглушив свет, и смотрела кино. Диск был не его, это точно. Он не успел пока перевезти со своей «однушки» коллекцию фильмов.
— Что смотришь? — спросил он.
— «Гордость и предубеждение».
Ее этот сериал всегда успокаивал. Ольга встала, побеспокоив песика, и поцеловала мужа.
— А чего не по-русски? — спросил он.
— Да так… Хочешь, поменяю звуковую дорожку? — потянулась она к пульту.
— Давай.
Вообще-то он такое не смотрел, но хотелось быть в курсе событий. Старая клуша в чепце на экране здорово напоминала Изабеллу Леткову, если не внешне, то по тону. Чем-то ей все вокруг не угодили.
— Есть что поесть? — спросил он.
— Да, сейчас.
Ольга поставила на паузу и пошла на кухню, где на самом слабом нагреве ждал рис с курицей. Себе она сделала облегченную версию с овощами вместо риса. Достав из нагревателя — и такой тут был зверь! — пару тарелок, положила себе и ему. Почему-то она хотела дождаться мужа, чтобы поужинать вместе.
Плакали ее правила не есть после шести вечера. Первый час ночи, но сна ни в одном глазу.
— Сама готовила? — спросил Зимин.
— Так точно.
Нашла себе занятие, пока его не было. Заодно освоила премудрости хитрой кухонной техники. Инструкции нашлись в буфете.
— Рис тоже не ешь? — удивился он.
— Не ем.
Он смотрел, как жена медленно жует, словно пытается прочувствовать все вкусы и запахи. Клюет, как птичка, понемножку. Но не тощая, как модельки. Все при ней. Приятно ухватиться.
— А, впрочем, попробую, — непонятно почему вдруг передумала она.
Ольга положила себе ложку «плова». Неплохо, только странно. Отвыкла за все эти годы. Вот и вспомнила вкус.
— Я торт купил, — доложил Мирослав. — Там, на барной стойке.
По пути домой вспомнил, что нет ничего к чаю.
— Сам будешь есть, — пригрозила она.
И опять отошла от правила и попробовала чуть-чуть, сковырнув розочку из взбитых сливок прямо с куска, который лежал на десертной тарелке мужа. Облизнулась, как кошка. Господи, что это с ней творится? Она сошла с ума. Срочно в спортзал, выгонять дурь!
Чай пила, смотрела на сытого и довольного мужа и сидящего у ног Чарли, и было ей хорошо, как никогда.
Мирослав тоже смотрел, как она облизывается и мечтательно глядит на него, вся такая свежая, не накрашенная, и мысли в голове бродили вполне определенные.
Потом он ушел в душ, а Ольга сунула тарелки в посудомоечную машину и стала смотреть кино дальше. Ей всегда казалось странным, как можно по-разному относиться к детям. Одни любимчики, а другие… Что другие? Постольку-поскольку. Мать не заставишь силой полюбить одну дочь или разлюбить другую. Это жизнь. Чувства не подчиняются разуму.
Еще ей нравились отношения в сериале. Лиззи такая практичная, просто сил нет! Сестра ее в самом конце спросила, когда же она поняла, что любит Дарси. «Когда увидела восхитительные аллеи Пемберли». Раньше Ольга не понимала, а теперь вдруг дошло.
Мужчина — это ведь не только он сам, но и его достижения. Не в том смысле, что деньги и власть, хотя и это тоже привлекает. Нет! Это способность достичь всего этого. Она почему-то не сомневалась, что, случись Зимину все потерять, он не сломается и начнет все сначала. Это прирожденный лидер, и женщин к таким тянет, как магнитом.
От этой мысли становилось немного некомфортно.
В прошлом осталась бывшая невеста. Не стоит опасаться. Но до нее наверняка была масса других женщин. Вдруг она случайно встретит одну из них? Как себя вести в этом случае? Ольга никогда не попадала в такие ситуации и даже представить себе не могла, как поступит.
— Скоро там до конца? — спросил муж, который вернулся из ванной.
— Еще две серии.
Она знала фильм почти наизусть, но никогда не надоедало. Зимин приземлился рядом. Пекинес заревновал и опять полез к ним. Ольга согнала его с дивана. Одно дело в машине, а другое, когда люди отдыхают. Вот как сейчас. Она обняла мужчину и прильнула к его груди. Постепенно объятия переросли в поцелуи, и они перестали обращать внимание на происходящее на экране.
Игра языков, руки, ласкающие грудь в распахнутом халате, рваное дыхание, частое биение сердца и он — только он, ничего кроме него.
— Слав!
Она запустила пальцы в его короткие волосы и ощутила, что они еще влажные после душа. Дневная щетина слегка кололась. Муж поцеловал ее в шею, и Ольга застонала от нетерпения. Его руки прошлись ей по бедру от колена и выше, еще выше, пока он не понял, что под халатом жена без белья.
— Ого!
— М-м… Ну, да.
Она немного смутилась, а потом подумала: какого черта? Все мысли исчезли. Осталась только медленная ласка там, внизу, и его поцелуи. Другой рукой он обнял ее, задирая халат еще выше, и наконец повалил Ольгу на диван.
— Места мало, — пожаловалась она, глядя на мужчину снизу вверх.
— Вообще да.
Он тоже подумывал, не перебраться ли им на кровать.
— Вуф! — сказал пекинес и вдруг тяпнул Зимина за пятку.
Мирослав выругался. Ольга засмеялась. Похоже, пес решил, что ей угрожает опасность, и принял меры. Муж ее отпустил, и она села.
— Фу, Чарли! Как тебе не стыдно! — пожурила она.
Чарли сконфуженно сел и забил хвостом по полу.
— Слав, больно, да?
— Нет.
Собакин не всерьез. Так коты иногда играют при виде хозяйской пятки, торчащей из-под одеяла.
— Пошли лучше в спальню, — сказала Ольга.
* * *
Он вдавил ее в матрас, вошел в ее тело, завладел ею. Каждый толчок вырывал у женщины хриплый стон. Мужчина тяжело дышал, нависнув над нею.
Поцелуи кружили голову и заставляли забыть обо всем. Они оба как будто дорвались до чего-то запретного и очень желанного. Страсть такая, словно полгода не виделись.
Но им было мало.
— Сла-а-в… — выдохнула она и снова поцеловала она его.
Ольга крепко сжала бедрами его бока, ощущая, как он движется, и даже пальчики на ногах, казалось, свело от наслаждения. Оно исходило оттуда, где соединялись их тела.
Мужчина снова толкнулся, и у нее все внутри свело сладкой судорогой. Он отстранился на миг и уперся локтями, чтобы не давить так сильно. Замер, приподнялся и посмотрел на нее. Губы распухли от поцелуев, глаза прикрыты, она где-то там, далеко, витает в облаках. Непонятно что представляет и кого видит на его месте.
Он не хотел этого.
Раньше, с другими бабами, он больше думал о себе. Потом о женщине. Сейчас — снова о себе, но не так, как обычно. Не просто кончить и все. Он хотел, чтобы Ольга смотрела только на него, видела его, мысленно была с ним и прошла весь путь до конца.
Иначе какой смысл? Любой мужик сгодится.
— Пусти, — сказал он и попытался отодвинуться.
— Что?
Ольга очнулась от грез, ощущая неудовлетворенность, и поняла, что он не даст ей то, что она хочет. Почему? Чего он хочет? Ах, вот он о чем. Скрещенные за его спиной лодыжки… Она все еще крепко держала его. Надо отпустить.
— Да, так, — сказал он, когда она нехотя сделала это.
Он вышел, и женщина вздрогнула, как никогда остро ощущая потерю. Ее ладонь скользнула к животу и ниже. Зимин хмыкнул, увидев это. Мысли приобрели другое направление. Он сел на пятки, все еще возбужденный и готовый к бою.
— Погладь себя, — попросил он.
— Что?! — снова удивилась она.
Глаза ее широко распахнулись от удивления.
— Сделай это для меня.
Она коснулась себя между ног. Приятно, конечно, но… Это слабая замена того, что он мог ей дать. Однако, видя, как он неотрывно глядит на нее, Ольга снова ощутила, что горит от возбуждения. Эти взгляды воспламеняли, заставляя забыть о стыде. Она ласкала себя, и мужчина вдруг выдохнул сквозь зубы.
— Так, да? — спросила она, хотя и так было ясно.
Ему нравится то, что он видит. Другой рукой она погладила себе грудь и сжала сосок, представляя, что это делает он. Зимин чуть не кончил, наблюдая за нею. Он просто взмок от этого зрелища. То, как она легко касается себя и гладит — круче самой развратной порнухи.
— Жаль… — сказала она и осеклась.
— Что?
— Да, так.
В двух словах не объяснишь, а настрой собьешь.
Жаль, сама себя не поцелуешь. Нужен кто-то другой. Жаль, что это не он сейчас ее ласкает. Фрейдисты считают, будто женщина завидует, что у нее нет члена. Фигня! Все он не так понял, дедушка Зигмунд. Она завидует, что без мужчины не может делать с собой такие восхитительные штуки. Только и всего.
— Приласкать тебя? — вдруг пришла ей в голову шальная мысль соблазнить его.
Не дожидаясь ответа, Ольга села и поцеловала его, воплотив свою мечту. А потом коснулась его и погладила, оценив степень возбуждения. Кольцо из ее пальцев пару раз скользнуло вверх-вниз, и мужчина не выдержал. Он повалил ее на постель и раздвинул ей ноги коленом.
— Оль?
— Да. Иди ко мне.
Ольга обняла его и потянулась навстречу губами. Она смотрела на него и видела его. Была с ним в этот миг. Не где-то там, за облаками, в своих мечтах, а на земле.
Зимин сорвался, словно в пропасть.
* * *
Доклад был готов. Крагин, бывший особист, накопал немало. Утром будет чем «порадовать» шефа. Много он мерзостей в жизни повидал, ничему уже не удивлялся, но такой редкостный образчик видел в первый раз. Из серии «иногда лучше не знать». Зимин точно не будет в восторге, узнав о прошлом жены.
Почти такая же папка с документами в этот вечер легла на стол к Ибрагимову. Он был весьма обеспокоен тем, что случилось с его гостями, и хотел знать подоплеку происходящего.
Багратуни тоже не остались в стороне.
Все рыли, копали, искали…
Ольга ни сном, ни духом не ведала, что стала виновницей настоящего переполоха. Она сладко спала в объятиях мужа, и снились ей только хорошие сны.