После завтрака из омлета и свежевыжатого апельсинового сока стали собираться. Зимин — в банк, общаться с юристами, а она — домой.
Наступил откат после вчерашнего. Ольга усердно делала вид, что ничего не происходит, но буквально ощущала, как в воздухе что-то меняется. Тучи сгущаются над головой? Да, пожалуй, это самое точное описание того, что происходит.
— Кстати, так и не спросила, что там было в клубе, — вдруг решила узнать она, когда они ехали вниз на лифте.
Чарли прижался к ее ногам и переминался с лапы на лапу, мечтая о прогулке. Мужчина хлопал себя по карманам, проверяя, не забыл ли что. Он пристально посмотрел на Ольгу.
— А что такое?
Зимину стало интересно, почему она спрашивает.
— Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? — изогнула она бровь. — Скажи сразу, что это не мое дело, и я влезать не буду. Я же все понимаю.
Просто как факт. Она ни капли не обиделась, просто объяснила, что и как. В его жизни наверняка есть темы, которые не принято затрагивать даже среди близких. Меньше знаешь — крепче спишь. Случайно не проговоришься.
— Не в этом дело. Почему ты вдруг об этом заговорила?
— Мы вчера разговаривали по телефону, и в клубе не было музыки, — как можно точнее передала она свои наблюдения. — Люди кричали. Мне показалось…
— Что?
— Что-то происходит. Тем более, что тебя внезапно вызвали, да еще и в выходной.
В наблюдательности ей не откажешь. Не зря она, наверно, свой хлеб ела в ЧОПе. Не всякая баба так точно подмечает детали и попадает прямо в точку. Мог, конечно, сказать, что звукоизоляция, но не стал врать.
— Кое-кто наехал, — выдал он сокращенную версию событий. — Я приехал, разобрался.
Воображение Ольги опять рисовало парней со стволами. Мама мия! Интересно, Мирослав только переговорами занимается или стреляет? Хотя, как он может, у него же судимость? Разрешение на ношение оружия никто не выдаст. Или выдаст? Она даже не смотрела, что там на флешке, и за что у него срок. Хотя у него есть охрана на такой случай.
Она многого пока о нем не знала. Просто в угаре страсти забыла о досье, где было все на него. Более того! Ольга решила рассказать о себе все, не зная о нем ничего. В этом не было логики, только чувства. А это — опасно.
Предательская неуверенность.
Ее терзали сомнения.
— Пока! — коснулась она губами его щеки, ощущая, что это поцелуй Иуды. — Увидимся вечером.
— Хорошо.
Зимин что-то почувствовал, и ему это не понравилось. Женщина рядом изменилась и резко отдалилась. Исчезла легкость и искренность, которая всегда сопровождала их общение. Появилась странная скованность, которую она безуспешно пыталась скрыть.
— Все в порядке?
— Да, — ответила Ольга.
Врет, окончательно убедился мужчина. Не умеешь — не берись. Только вот почему? Что вдруг между ними изменилось? Непонятно.
— До вечера, — сказал он и, резко развернувшись, пошел к своему автомобилю.
Ольга, недоумевая, смотрела ему вслед. Она уехала с охраной, но тревожные мысли не покидали ее.
* * *
Ольга выгуляла пекинеса и пошла паковаться. Чарли помогал в меру своих скромных собачьих сил, бегая туда-сюда по «однушке» и взлаивая от избытка чувств.
— Выпишется твоя хозяйка — верну! — пригрозила Ольга, но он не слушал.
О том, кто же будет в этом случае выгуливать пса, женщина старалась не думать. Ну, пусть Ибрагимов наймет кого-нибудь. Сиделку, которая бы помогала с покупками и собакой. Хорошо, что старушка не одинока.
— Иди сюда, — прижала она к себе Чарли. — Вот уеду, будешь скучать?
— Вуф! — сказал пекинес и лизнул ее в щеку.
Еще надо было разморозить холодильник, негодные продукты выкинуть, а пригодные в пищу отдать соседям снизу. Там жил одинокий тихо пьющий алкаш, который обрадовался куриным грудкам и рыбе.
Немного — на раз — хозяйка квартиры оставила себе. На день хватит. Все.
Перед отъездом нужно обесточить квартиру на щитке и перекрыть воду.
Сумка для бани готова. Чай заварит потом.
А теперь самое главное. Съездить в банк.
* * *
В ячейке хранились оригиналы и копии. Пара дисков с оцифрованной аудиозаписью перекочевала в сумку. Копии бумаг. Теперь точно все.
Пальцы горели, словно она схватилась за угли или что-то невероятно грязное. Чистая психосоматика, но хотелось помыть руки с мылом.
Иван Брилев, пока хозяйки не было, доложил начальнику службы безопасности, что их пасут какие-то залетные, и продиктовал номера машины, которая ехала за ними до банка и вместо того, чтобы припарковаться, вышла на второй круг.
Брилев решил, что это профи, не чета тому частному детективу. Если бы не опыт, он бы не заметил. Те, кто сел им на хвост, дважды меняли машину.
Охранник понял, что это слежка, когда пришлось парковаться у банка. Он сдал назад и проехал мимо машины. Внутри был тот же самый тип, что и в другом авто, которое утром ехало за ними из Москвы. Или его брат-близнец, что маловероятно.
И вообще подозрительно, когда за тобой, соблюдая дистанцию в двадцать-тридцать метров, все время следует чужая машина. Волей-неволей насторожишься.
— Думаю, возможно похищение, — закончил он. — Прикажете усилить охрану?
— Пришлю парней. Пока наблюдайте. Стрелять на поражение.
Крагин не думал, что дойдет до таких крайностей. Скорее всего, заинтересованные стороны собирали досье, интересуясь распорядком дня Ольги Летковой и местами, которые она имела обыкновение посещать. Хотя это вполне могли быть люди Кузина, который прознал про слабое место конкурента.
Начальник службы безопасности не исключал такой возможности. Такая у него профессия — всех подозревать.
— А что она делает в банке? — вдруг стало ему интересно.
Вряд ли обналичкой с карты мужа занимается. Сбережения хранит? На кой нормальному человеку в эру интернета и банкоматов с утра пораньше переться в банк?
— Не знаю, Семен Семеныч, — ответил Брилев. — Но она обращалась к управляющему. Уточнить?
— Не надо.
Пока начальством не велено так глубоко лезть в жизнь Ольги Летковой. Объект ведут с целью обеспечения безопасности, но не контролируют перемещения. Пусть занимается чем хочет.
* * *
Зимин закончил читать. На сей раз тонкая папка на пять листочков. Скудно, мало, но емко.
Пара вырезок, оцифрованных с микрофильмов местных газет столетней давности. Короткая заметка о расследовании гибели Олега Игоревича Большакова, сына местного бизнесмена. Некролог. Парню было восемнадцать лет, совсем молодой. Досье на страничку. Родился, учился, фото… Отличник, положительный во всех отношениях молодой человек. Медкомиссию в военкомат прошел, справок, как все тогда деткам своим «рисовали», у него не имелось. Значит, не было желания «откосить» от армии. Возможно, рассчитывал поступить сразу окончания школы в какой-нибудь вуз с военной кафедрой или получить отсрочку.
Скандал с подружкой покойного — Ольгой Летковой, которая посмела заявить на родителей, которые — та-дам! — были в самом начале подозреваемыми в деле Большакова. Борис Летков в тот же период проиграл строительный тендер, не выдержав конкуренции с Большаковым, что посчитали мотивом для убийства. Дело рассыпалось, хотя рабочая версия так и осталась. Парень, по мнению следствия, стал случайной жертвой вместо отца.
«Они его убили», — сказала Ольга. — «Думаю, это Изабелла. Все из-за нее».
Она знала больше ментов, но никто не стал ее слушать.
Копия аттестата в деле, почему-то выдан дубликат без оригинала. Задним числом. И приписка аккуратным почерком Крагина на полях: «Купила аттестат? Табель не достать за давностью лет».
Мирослав сомневался. Ольга умная, начитанная женщина, закончила элитную гимназию, знает несколько иностранных языков. Не может быть! Или может? Судя по всему, год у нее выдался тяжелый, и она могла забросить учебу.
Про ребенка непонятно только.
От кого он вообще? От Ибрагимова, как он предполагал с самого начала, или от того молокососа, по которому Ольга так убивалась? Любила, значит, парня. Столько лет на кладбище к нему ходила.
Один листочек был про Большакова-старшего, который… имел долю в ЧОПе, где работала Ольга Леткова. Вот это поворот! Он что, взял шефство над девушкой, по вине которой откинул ласты его сынок? Или просто следил? Присматривал, так сказать. И опять приписка начальника службы безопасности, что охрана опознала на фото мужчину с кладбища, с которым беседовала Ольга.
В общем, вопросы множились.
В папке входящих, которые подсунула секретарша, лежало приглашение в галерею «Крылья фантазии» Изабеллы Летковой. Благотворительный аукцион, где желающие могут приобрести свои фото, сделанные в спортклубе. Вот, значит, как… Теща хотела их видеть и нашла повод.
Захочет ли Ольга?
* * *
Ольга навестила соседку. Она снова шла от ворот в больничный комплекс и вспоминала, как ее после обсервации выпнули в общую палату гинекологии. В роддом через дорогу таких не отправляли.
Она была домашней девочкой, не знала, как это бывает. Боль, страх, желание умереть… Понимание, что ничего хорошего больше не будет. Полная безнадега и апатия.
Девяносто седьмой год. Все переполнено. Туалет на этаже для всех, душа нет. Пять коек в палате и шестая — диванчик, наверно, из ординаторской. Спать страшно, тараканы хотят толпами… Лекарства у всех свои, шприцы тоже. Ее врачи пожалели, выделили антибиотики. От казенного гентамицина у нее было осложнение на слух.
Потом к ней пыталась прорваться Изабелла, которая ее отыскала. Ольга тогда еще ничего не знала и считала, что это ее мать. Она не понимала, как та могла избавиться от родного внука. Наврала про обычный осмотр, и в частной клинике ей без предупреждения что-то вкололи. Девушка почуяла неладное и сбежала. Очнулась уже в больнице.
Врачи пошли на принцип и не пустили Изабеллу, но она передала лекарства. И этого девушка тоже тогда не знала, а если бы знала, умерла бы, но не приняла ничего из ее рук.
Изабелла хотела, чтобы Ольгу перевели в столичную больницу. Зав гинекологией, тетка тертая и упертая, снова пошла на принцип, чтобы не портить галочки успеваемости, и отказалась переводить. Это целая история. Чтобы районные врачи признались, что не смогли? Да никогда!
А что, если умрет? Гражданка, вы поймите, как все серьезно. Там кровопотеря и осложнения. Какой, к черту, дневной стационар? Вы с ума там все посходили? Пока не вылечим, не выпишем вашу дочь. Ах, жаловаться будете? Жа-луй-тесь!!! Но пациентка останется здесь.
И за это Ольга тоже была благодарна этой женщине, которой было неважно, кто такие Летковы и сколько у них денег и власти. Наверное, доктор давно уже уволилась на пенсию. Все теперь тут по-другому. Новый ремонт, разрухи больше нет, и врачи все сменились. Но память осталась.
Как и страстное стремление выжить всем назло. Природа — мудрая сволочь.
Ольга постояла недолго возле здания и пошла дальше по аллее, чтобы не заставлять Миру Загитовну ждать.
— Подержите, пожалуйста, — сунула женщина охраннику поводок и вошла внутрь.
* * *
Ольга выбросила увядшие цветы, оставшиеся с прошлого посещения, сменила воду и поставила свежий букет в вазу на подоконнике. Потом отчиталась перед соседкой о том, чем был занят пекинес, благоразумно умолчав о загубленном водяном матрасе.
— Мы еще ездили на ипподром, там Чарли подружился с пуделем, — показала она совместное фото собак на смартфоне.
— Ай, молодцы, — похвалила пожилая женщина. — Времени даром не теряете. Спасибо, милая.
— Не за что!
— Значит, не надоел пока мой дружок?
— Что вы! — всплеснула руками Ольга. — Мне только в радость.
— Это хорошо, — вздохнула старушка.
Мира Загитовна крепилась, но выглядела неважно. Встать с постели она все еще не могла. Она попросила воды. Ольга отошла в коридор к кулеру, а когда вернулась со стаканом, то подумала, что женщина просто спит. Только какой-то датчик тревожно пищал.
— Мира Загитовна! — тронула посетительница руку больной. — Вы как?
Ольга распахнула дверь в палату:
— Эй, кто-нибудь!!!
Накатило ощущение непоправимой потери. Внутрь влетела медсестра с поста, потом санитары. Ольгу попросили выйти. Все забегали, засуетились, выкатили пациентку на каталке и повезли в реанимацию.
— Господи, ужас какой.
Ольга достала из сумочки одноразовый платок и промокнула пот со лба. Ей было не по себе. Она уже семь лет знала соседку и как-то сроднилась с ней. Теперь она, возможно, наблюдала ее уход из жизни.
Впрочем, доктор скоро порадовал. Сердце запустили, аппарат искусственной вентиляции легких подключили. Возможно, «ваша бабушка» скоро выкарабкается. Так и сказал. Ольга не стала поправлять врача.
— Доктор, а сколько она пробудет в больнице?
— Не берусь судить, — развел он руками. — Сколько потребуется. Палата платная.
Вот так. Все равны, но одни животные равнее других. Деньги решают все. Будь это женщина с улицы и с обычным полисом, неизвестно, чем бы все кончилось.
— Держите меня в курсе, — дала ему Ольга свой телефон, вырвав листок из блокнота. — Звоните в любое время дня и ночи.
Оставаться дальше не имело смысла. Все равно посетителей к больной не пускали.
Ольга еще собиралась в баню с подругой. Надо было обсудить с Надей приготовления к новоселью. Мирослав и его друзья, вроде, люди простые. «Фурляля с лапиздронами» в меню и официанты не понадобятся. Посидят просто, по-домашнему.
Она ехала домой и думала, что будет завтра. Выходит из отпуска ее бывший начальник. Николаев будет о-о-чень удивлен, что в его отсутствие пресс-секретаря «ушли». Ольга решала, ждать звонка или позвонить первой. Ладно, сообразим по ходу действия.
О! Уже приехали.
К хорошему быстро привыкаешь. Например, к личному водителю, который тебя везде катает. Так она скоро разучится ездить на машине.
— Все в порядке? — спросил Брилев, заметив, что хозяйка помедлила, прежде чем открыть дверцу автомобиля.
— Да.
Он, как и хозяин утром, решил, что Ольга врет. Ничего не в порядке. Из банка вышла бледная, из больницы спустя час хмурая и задумчивая. Слишком долго для обычного посещения. Он с напарником уже хотел идти ее искать.
Что-то происходило, и охранника это беспокоило.
* * *
— Ой, жара, — перевернулась на спину Ольга и поправила тюрбан на голове. — Вообще…
— Ты чего? — спросила Надежда.
Обычно это она выскакивала первой, а сегодня вдруг подруга начала жаловаться, хотя всегда хорошо переносила сухой жар.
— Все, я пошла. Скраб тебе оставлю, не переживай, — бросила Ольга и ретировалась.
На массаж она сегодня так и не сходила, зато устроила себе «тихий час» до бани. Это все муж виноват! Полуночничали, а потом рано поднялись. Про то, что сама его дождалась и соблазнила, женщина старалась не вспоминать. А то опять нахлынет знакомое томление. Не вовремя.
Она стояла под душем, смывая соль и мед, и перед глазами, как вспышки, пробегали воспоминания. Даже касаться себя стало неловко. Захотелось домой, к своему мужчине.
— Леткова, — сунулась к ней за перегородку подруга. — Давай скраб.
Ольга протянула банку и пошла сушиться.
Пока пили чай и отдыхали, обсудили, что купить на завтра. Картошки, чтобы сварить «в мундире», хорошей балтийской селедки, шмат сала, корейки, зеленого и репчатого лука, соленых — непременно соленых, не маринованных! — огурцов и грибов, соленых помидоров — зеленых и красных, квашеной капусты. Ольга послушно записывала в блокнот.
— Хотя нет, стой! — скомандовала Надежда. — У меня трехлитровая банка своей осталась. Не покупай. Клюквы купи или брусники. И яблок. Заправим у тебя дома.
— Ой, люблю, как ты делаешь.
Пальчики оближешь.
— Водки еще.
— Ну-у… — протянула Ольга.
Мужики нажрутся, а ей потом выхлоп нюхать поутру. С другой стороны, кто она такая, чтобы что-то разрешать или запрещать мужу и его друзьям? Пусть отмечают. Если что, переночует отдельно в гостевой спальне.
Она представила, как это будет, и тихонько фыркнула от смеха, закрывшись кружкой.
— Мясо тоже, наверное, — продолжала перечислять многоопытная подруга. — Нарезку и просто запечь. Я еще куроноги сделаю и привезу. Мария Николаевна добудет нам медицинского спирта.
Ольга поперхнулась.
— Что-что?
— Ну, коллега моя, ты ее знаешь по даче.
— Я так и поняла.
Анестезиолог. Та самая, которая флиртовала с Поповым. Она тоже приедет? Значит, у них с Поповым все серьезно и не закончилось на первом знакомстве. Интересно, интересно…
— Давай без спирта, а? — попросила она. — Пусть просто приезжает в гости.
— Хорошо. Я испеку «наполеон», — сказала Надя.
— Хозяйственная ты моя!
Все равно она не ест, но пусть будет. Мужики все смолотят.
Надя была домовитой, окружая всех вокруг теплом, но под конец, как подозревала Ольга, начинала этой заботой просто душить. Оттого мужики и бежали прочь. Дети зато никуда не денутся. Пока не повзрослеют, а там упорхнут из семейного гнезда.
Все это, конечно, про себя, а не вслух, а то подруга смертельно обидится.
— Я сделаю греческий салат, — сказал Ольга и спохватилась: — Кто покупает хлеб?
В общем, план вечера утвержден, соберутся в семь вечера, накроют на стол и начнут отдыхать. Женщинам даже в голову не могло прийти заказать готовое. Так все будет по-семейному, тепло и душевно.
Огорчало одно. Ольга не очень любила поддатых мужчин, так что Зимину ничего не светит завтрашним вечером. Она сбежит или отправит его в «ссылку», чтобы он проспался.
Странно. Она еще не знает, что будет после сегодняшнего откровенного разговора, и как ни в чем не бывало готовится к новоселью. Думает, как проведет завтрашний день, не ведая, чем закончится день сегодняшний.
* * *
Зимин и Калашников проявили пунктуальность и принялись названивать своим женщинам. Подруги поспешно собирались, сообразив, что засиделись.
— Привет, — с неожиданной робостью сказала Ольга, когда вышла наружу.
Она обняла мужа, стоявшего у машины. Тот смотрел странно, но от поцелуя не уклонился.
— Привет, — ответил он. — Все нормально?
— Да.
Зимин помог ей сесть и пристегнуться, и они поехали. Под колесами авто, пожирающими километры, летела трасса. Заехали к ней домой, забрали вещи и отправились в Москву.
— Что у тебя с рукой? — спросила Ольга.
Опять были сбиты костяшки. Крутит руль, так что видно хорошо.
— Ездил в спортклуб, — буркнул муж.
Уже и спросить нельзя.
— Понятно.
Что ей понятно, мужчина не понял, но сообразил, что ей просто не понравился его тон. Он был раздражен, и даже тренировка этого не исправила. Еще забыл в шкафчике печатки, которые снял с руки перед тренировкой, и пришлось вернуться. Так что еле успел забрать жену.
Ольге показалось, что случившееся утром все еще тянется следом, как дымный шлейф недовольства. На подземной стоянке она первый раз соврала ему, и он это понял. Она тогда впервые усомнилась в собственном муже.
Но… Разве они оба не поклялись? В горе и в радости. Недоверие и недомолвки убивают отношения. Так что она ему расскажет, и будь что будет.
— Устал, да? — повернулась она к нему.
— Есть немного, — уже легче ответил он.
— Ужинал?
— Не успел. Перед тренировкой нельзя.
— Ну, да.
Она его накормит, напоит и спать уложит. А потом будет спрашивать. Нет, не годится! План такой. Накормит, он подобреет, и она потом такая: смотри, что у меня есть. Нет, тоже не подходит. Потому что это не приятный сюрприз. Скорее, наоборот.
Но ужин в любом случае. Ольга давным-давно, когда занималась копирайтингом и вела анонимную кулинарную колонку, пришла к выводу, что пища — это то, что объединяет людей. Не просто забросил в топку белки, жиры и углеводы, как думают некоторые. Она поняла это задолго до повальной моды на кулинарные передачи и туризм.
Это часть культуры и то, без чего нельзя обойтись. Питание, размножение и общение. Очень часто одно перетекает в другое. За обедом решаются деловые вопросы, за ужином — свидание с продолжением…
Глюкоза поступает в кровь, и человек становится расслаблен и благодушен. Этим можно воспользоваться в своих целях.
— Ты чего? — заметил Зимин ее таинственные взгляды из-под ресниц.
— Ничего. Следи за дорогой.
Почти доехали. Если бы не это, остановил бы машину и допросил с пристрастием. Мирослав хотел ее. Такую вот, со всеми ее секретами. Хотел задрать ее простой черный свитер и стиснуть в объятиях, раздвинуть ноги и… Впиться в губы и целовать, пока она не перестанет дурить.
— Слав, — сказала она. — Я скучала.
Признание далось неожиданно легко. Он нажал на пульт, и металлические ворота начали открываться. Охранник в будке глянул мельком, узнал и пропустил.
— Скучала, говоришь… — вырулил он на подземную автостоянку под домом.
Остановился. Охрана припарковалась неподалеку на свободное место. Мирослав включил подсветку в салоне. Ольга хотела отстегнуться, но мужчина успел раньше. Щелкнул застежкой, властно обнял и притянул к себе.
— Да, скучала, — прошептала она. — Тебя целый день не было.
— Это тебя не было, — хмыкнул он и потерся колючей к вечеру щекой о ее шею. — Ты же уезжала.
— Больше не буду, — улыбнулась она. — Вещи собрала.
— Вот и ладушки.
Поцелуй, который на нее обрушился, лишил ее всех барьеров, которые она упорно строила на протяжении дня.