Зимин особо не придавал значения оповещениям. Так, для сведения. Но, когда в банкинге числится «Бюстье», выводы напрашиваются сами собой.
В этой женщине радует одно: нет ложной гордости. Дал карту — пользуется. Это хорошо. А то вечно: я не такая, я жду трамвая. Раздражает, когда баба зажата и не умеет принимать то, что ей предлагают.
Деньги — это просто деньги. Ресурс, чтобы сделать свою жизнь лучше. Что их, солить? Любоваться и молиться на них? Надо тратить. На свою женщину в том числе.
Часто используются как рычаг давления. Деньги — это власть. Но не с женщинами. Зимин такого не себе не позволял. Иначе не поймешь, почему она с тобой — из-за бабок или просто так.
Да и женщины бывают разные. Есть свободные, как ветер. Своенравные и самодостаточные. Дикие лошади. Не поймать, не удержать… Но можно обуздать и приручить. Захочет — останется рядом, а не захочет — ищи ветра в поле. Не купить ни за какие деньги.
В их среде были мужики, которые использовали кошелек, чтобы контролировать своих жен и любовниц. Ну а как иначе? Если их изначально «купили», то удержать можно только так, особенно когда имелся сильный разрыв в возрасте.
Смотришь на своего юриста, и невольно делается жалко мужика. Дергается, ревнует, следит за своей бабой, пытается дорогими подарками купить ее любовь и верность. Волосы пересадил с затылка на лоб, чтобы выглядеть моложе, виагру пьет. После воскресных поездок к бывшей жене и детям ходит мрачный. Его любовница Марина на двадцать лет моложе. Девка не чувствует перспективы. Мотают друг другу нервы. Лучше бы перестал дурить, заделал ей ребенка и наконец женился. Не будь у него столько денег, они бы давно расстались.
— …пать колотить. Лифчики.
И тем не менее.
Интересно, что она купила.
Он представил ее на миг в красивом белье и без него и понял, что нужно охладиться. Или Ольгу — сюда, прямо сейчас.
Кто его за язык тянул? Ладно, проехали. Слово не воробей. Что поделать, раз так невольно получилось.
Другие заботы. Сегодня он полдня в офисе, потом в «качалку» с заместителем и в ресторан. Вечером — на смешанные единоборства.
Там будет Ибрагимов. Никуда не деться, он один из спонсоров турнира. Братва еще будет в первых рядах. Захотелось вдруг Ольгу спрятать, только шило в мешке не утаишь. Надо потихоньку выходить с ней в свет.
* * *
Ольга знала, что сегодня на турнире будут высокопоставленные друзья мужа. Важно не ударить в грязь лицом.
Интересно, что туда надеть?
После возвращения домой она приготовила себе свежевыжатый яблочный сок, поставила готовиться семгу на пару и, вооружившись планшетом, залезла на сайт светской хроники. Оказывается, на бои ходили точно так же, как в оперу. Мужчины одевались чуть более свободно, а вот женщины просто блистали.
— Мама мия… Чарли, пошли.
Песик проворно потрусил вслед за ней в гардеробную. Она не стала там рыться. Постояла, подумала и одним движением безошибочно извлекла из ряда платьев одно-единственное, которое вполне подойдет для этого случая. Цвета темного янтаря, выгодно оттеняющего ее смуглую кожу.
— Ну, как? — приложила она к себе платье.
— У-у-у! — вылупился пес и одобрительно забил хвостом.
— Я тоже так думаю.
Сложно не повторяться, быть каждый раз разной. Платье выбирать. К нему — закрытые темно-коричневые туфли, тонкие чулки, новое белье и янтарное ожерелье. Купила когда-то на развале у старушки. Серьги. Надо определиться, простые гвоздики с янтарем или длинные подвески. Если последние, то волосы придется поднять, чтобы было видно украшения. Дилемма. Сложный выбор, перед которым меркнут все мировые проблемы.
— Хорошо мужчинам, да? — спросила она пекинеса. — «Блэк тай». Костюм-двойка или тройка. Серый, черный или в полосочку. Смокинг. Ботинки, лучше черные. Рубашка, лучше белая.
— Вуф! — согласился Чарли.
— Голова не болит, правда? Галстуки только меняй.
И часы. Запонки тоже — подбирать под сорочку без пуговиц на манжетах. Все просто.
Зимин все свое уже разложил в ящиках, и Ольга полюбопытствовала. Ее муж явно не любитель дорогих аксессуаров.
Часы — одни, настоящие «бреге». Точно такие же, как те, что красовались обычно у него на запястье. И неважно, что сейчас многие часов не носят, сверяясь с таймером на смартфоне. Привычка сразу выдает в нем человека другого поколения, когда мобильников не было и в помине. Простые золотые запонки без камней одиноко сверкали в соседней ячейке. Темные очки — тоже одни, обычный «поляроид», как у простых смертных.
Да, Зимин не страдал вещизмом.
Зато целое отделение занято разнообразными галстуками. Некоторые коробки даже не распечатаны. Дарят ему, что ли? Перевернула — аж вздрогнула. «Славе от Лилии с любовью». Какой он к черту «Слава»? Он Мирослав. Слав. Ее Слав.
Был порыв выкинуть этот галстук в мусорное ведро, но она положила обратно, брезгливо взяв двумя пальцами, как что-то грязное. Остальные галстуки даже не стала смотреть. Нечего расстраиваться. А то вдруг это презенты от других женщин.
— Вуф! Ву-у-у-уф!
Пес звал Ольгу, бегая туда-сюда по коридору. Чарли намекал, что на кухне что-то происходит. Пищала пароварка, зазывая обедать.
— Идем, — скомандовала хозяйка.
* * *
Снова йога.
Лимонный фреш.
Маникюр в тон наряду.
Чтение лежа. Запретное удовольствие, потому что читать полагается сидя за столом и непременно с хорошим освещением. Ольга достала Симону Бовуар, которую знала почти наизусть, но тема была слишком тяжелой, и книгу пришлось отложить.
А потом — дневной сон прямо на диване в гостиной. Захотелось вдруг. Глаза просто слипались. Тело вдруг отяжелело и налилось странной тяжестью, притянувшей ее к земле. Книга выпала из рук.
Пекинес сообразил, что хозяйка заняла его место, и заворчал. Потом влез к ней и, пихаясь лапами, пристроился рядом. Ольга засмеялась, обняла маленького наглеца и уснула под его сопение.
Она видела странный сон. Проснувшись, женщина долго смотрела в потолок, пытаясь понять, что все это значило.
Снился торт. И муж. В том самом кафе, в котором она впервые была с Олегом Большаковым. Нет их уже в помине, и кафе этого, и ее первой любви. И торт этот больше не выпускают. Зря она тогда его не попробовала. Столько лет прошло, но женщина все еще сожалела об этом. Ничто в жизни не повторяется, и не войти в одну реку дважды…
Зимин был совсем молодой, как на том фото в досье. Все вокруг выцветшее, черно-белое и неживое. Только он один яркий и теплый, какой-то родной. Старше ее. Одет, как все уличные парни в те годы. Реальный, конкретный пацан. Спортивный костюм с вытянутыми на коленях трениками.
Кроссовки. Бушлат, небрежно накинутый на плечи, наверно, с дембеля остался. Улыбка до ушей. Что-то говорит, но она его не слышит, просто глупо улыбается в ответ.
Хотела спросить, что он тут делает — и проснулась.
Теперь разгадывать.
Интересно, что было бы, если бы им довелось тогда встретиться? Он пошел бы по кривой дорожке? Испортил ее? Или…
— Господи!
Сердце забилось как сумасшедшее. Его бы убили, как Олежку. Не пожалели бы парня. И все.
Стало страшно на миг — и отпустило. Что ни делается, все к лучшему. Они прожили свои жизни и встретились только сейчас. Наверное, так надо.
Изабелла приглашает их. Первым порывом было отказаться, но что еще она тогда придумает, знает только бог. Надо пойти на выставку и узнать, чего она хочет.
Муж сказал ей тогда, что не стоит сбегать. Не будет.
Он прав. Надо смело глядеть своим страхам в глаза.
* * *
Борис Летков смертельно устал. На бирже пертурбации, но их холдинг вышел из этой передряги целым и невредимым. Он выяснил, кто купил акции. Скорее всего, подставные лица. Кто за ними стоял, еще предстояло выяснить. Будет проведено внеочередное собрание акционеров, и надо внести их в реестр.
Разберется.
Зря он тогда, конечно, продал часть контрольного пакета, ой, зря. Это не разглашалось, но кто-то, скорее всего, проведал.
Ибрагимов звал старого друга на смешанные единоборства, но он отказался. Сослался на здоровье и почти не соврал. Что-то худо. Завтра заедет к жене на фотовыставку, но это политес, не более того. Надо показать, какое у них взаимопонимание и крепкая семья.
А сегодня он отдыхает в загородном доме. Здесь легче дышится и думается. Никто не мешает. Разве что, изредка приходят воспоминания о сыне и об Ольге, но он гонит их прочь.
Подъехали к воротам. Водитель притормозил, и Летков опустил стекло на дверце.
— Семен, как тут? — спросил он охранника, который сидел в будке и оживился, увидав машину хозяина и сопровождение.
— Ой, здрасте, Борис Иваныч! Вы бы предупредили, чтобы затопили котел.
— Да ладно. Не холодно еще, — махнул он рукой.
Охранник нажал на кнопку, и ворота начали открываться. Борис счел, что разговор окончен, и махнул рукой водителю, чтоб проезжал.
Домоправительница Зинаида Павловна, живущая в небольшом флигеле для слуг, тут же засуетилась, постелила на стол свежую хрустящую скатерть и подала чай. Пока хозяин пил в гостиной, она ушла приводить спальню в порядок и включать котел в подвале.
Борис отдохнул с дороги и решил прогуляться. Хризантемы все еще цвели. Осенние цветы, очень их когда-то любила Изабелла. Разводила, увлекалась разными сортами. Потом вспомнила молодость и стала фотографом. Не зря же она училась. А про сад забыла. Приходящий садовник раз в неделю проведывал их альпинарий, сад и цветник. Жене же дела нет. Не любит больше бывать в этом доме.
И кусты как вымахали! Под окнами разрослись, закрывая обзор. Борис не велел стричь, все равно гости к ним теперь не ездят.
Что-то блеснуло на ветке. Мужчина нагнулся и понял, что это кольцо. Тонкий стволик пророс его насквозь, поднялся, и оно держалось, став перемычкой, впиваясь и не давая деревцу дышать.
Золотое? Нет, дешевка, бижутерия, позолота почти вся сошла со сплава. Старое. Наверное, кто-то обронил, оно пролежало в земле много лет, а потом деревце его нашло. У жены было только золото, а это… Помнится, она что-то говорила про кольцо, подаренное Большаковым-младшим. Она его выбросила. Ольга потом до ночи плакала и искала его в траве под окном.
— Господи.
Он, атеист до мозга костей, бывший партийный работник, испытал ни с чем не сравнимое чувство. Словно труп, похороненный зимой под снегом, по весне расцвел «подснежником» из оголенных блестящих костей.
Это был привет из прошлого.
* * *
Мирослав так замотался за день, что на ресторан времени не хватило. Решил перехватить чего-нибудь дома и сразу отправиться на бои. Он позвонил Ольге и предупредил, что будет раньше.
— Есть что поесть?
— Полно! — рассмеялась она. — Когда будешь?
Он поглядел на циферблат.
— В шесть.
— Жду, — сказала она. — Целую.
Губы тронула, словно правда поцеловала. И нет расстояний, и мегаполис не такой уж большой.
Все как обычно. Ему мясо, ей рыба, а потом кофе — их вечерний ритуал. Чуть подпалить бифштекс на сковороде и отправить в духовку. Рыбу в фольгу — и туда же. Овощную смесь в другой пакет, сбрызнуть оливковым маслов и тоже на противень. Собаку выведет и вернется. За это время все будет готово.
Она возвращается в тот миг, когда муж въезжает во двор. Дверца открывается, и Зимин машет ей рукой.
— Полезайте!
Ольга запихивает ворчащего пекинеса на заднее сиденье. Подумав, вылезает, пересаживается на переднее, к мужу, и наконец целует его.
— Привет.
Он дома. Как же она рада!
* * *
Они не спеша поужинали. Муж пах иначе, словно принимал душ вне дома. Ольга заметила, когда наклонилась, накладывая ему добавку. Все-таки она была права, когда запекла два куска мяса вместо одного. Зимин крупный, активный мужчина, белка и калорий надо много.
— Как прошел день? — спросила она.
— Отлично! — ответил он.
— С работы?
Не стала спрашивать, где был, пусть сам скажет.
— Из «качалки». А ты не ездила?
— С утра, — улыбнулась Ольга.
Значит, вот где он был. Вообще странно. Она словно улавливала мельчайшие нюансы, связанные с ним. И не только. Обоняние резко обострилось, как у дикого зверя. Вкусы поменялись. Зимин ее изменил.
— Кофе? — спросила она.
— Да, спасибо.
Она встала и начала варить, как привыкла, в джезве. Вдруг ощутила, как волну тепла, присутствие позади себя. Это беззвучно приблизился муж.
— Не пугай так! — поспешно убрала она с плиты блюдо с песком и кофе, чтобы не выкипел.
— Можно подумать, — обнял он ее за талию.
— Дай, закончу.
— Да я и не мешаю.
Воздух, словно наэлектризованный. Ольга решила, что один раз до кипения хватит, а то мало ли. Губы на шее, руки на талии — крадутся выше, скользят по платью.
Она ощущает это, как еще один узор на платье, как пятилучевую звезду, упавшую с неба на дно моря; как оковы, которые привязывают к нему навсегда и держат ее на земле. Ее рука сама собой ложится поверх его.
— Скучал?
— Да.
Зимин признался, хотя знал, что бабам лучше этого не показывать. Сразу начинают веревки вить и пытаться прогнуть под себя, превратить в ручную собачонку, чтобы тапки в зубах носил. Вон, как тот мелкий рыжий тип в углу у миски. Сидит, глазами ест хозяев, хвостом виляет. Служит.
— И я, — только и ответила жена.
Она правда соскучилась.
— Кофе-то будет?
Ольга кивнула, выбралась из его объятий и стала наливать по чашкам дымящуюся черную лаву.
— Час еще до турнира, — сказала она, поставив перед ним и собой кофе.
На часах только шесть.
— Пораньше поедем, — махнул он рукой. — Тебе долго там собираться?
— Не очень.
* * *
Ольга забрала волосы в пышный узел. Пара локонов на свободе, как будто сами вырвались из плена гребней и заколок.
Нарядилась, перед зеркалом покрутилась и убедилась в своей неотразимости. Шелковые юбки от движения взлетели выше колен и опали.
— Пу-пу-пиду! — пропела она и послала себе в зеркало воздушный поцелуй.
Надо запомнить это ощущение. Все. Теперь выйти к мужу.
— Ну, как?
— Хорошо, — окинул он ее одобрительным взглядом.
Ольга была немного раздосадована. Не великолепно, не превосходно, не отлично — просто хорошо? Не на такой эффект она рассчитывала. Ну да ладно. Это у них, женщин, уйма эпитетов и определений. Даже для цветов. Кому-то это просто коричневый, а для нее — темный, теплый янтарь. Может, в этом все дело? Разница восприятия.
Мужчины с Марса, женщины с Венеры.
Хорошо это или плохо?
Она, легко шагая «от бедра», подошла к Зимину и чмокнула его в губы. Потом отодвинулась, пригляделась и аккуратно стерла рукой с его твердых губ следы помады.
— Эй, не начинай, — поймал он ее за запястье.
— А то что? — изогнула она бровь.
— Нельзя сегодня опаздывать, — сказал он и тут же, против всякой логики, притянул ее к себе и начал целовать.
Пальцы женщины разжались. Коричневый атласный клатч упал на пол. Зимин отпустил ее руку, и она обняла его, обвив шею руками. Когда он отпустил ее, помаду пришлось поправлять уже ей.
Пекинес приплясывал рядом, принимая в делах семьи самое деятельное участие.
— Кыш! — скомандовал Мирослав.
— Да ладно. Слав, — начала она издалека. — Я сегодня звонила в больницу.
— К кому? А… — сообразил он. — И как там?
— Никак. Соседка очнулась, но пока в реанимации. Можно, Чарли еще немного с нами поживет?
— Он и так живет, — усмехнулся Зимин.
Собакин ему не мешает, даже какой-то уют привносит в дом. Уже не безликая квартира в новостройке, а что-то живое, свое. С ремонтом, правда, запара вышла, но Зимин сам теперь понимал, что на обычном матрасе лучше.
Жена опять целует. Благодарит за пекинеса. Тоже польза. Пусть развлекаются. Ей не скучно, когда он на работе. Хотя… она сама скоро выйдет на работу. Ладно, пусть играется в деловую женщину, пока не надоест. Это лучше, чем дома дуреть со скуки.
— Поехали уже, — сказал он вслух.
* * *
На «октагоне» уже вовсю кипели приготовления. Ольга поняла, почему запланировали мероприятие на четверг, а не на пятницу. Пробки не такие сильные. Но все равно еле успели.
— Мирослав Иванович, ну, ты где шляешься? — вопрошал Попов, который добрался раньше их.
— Уже тут. Пошли. Оль, побудь тут с ребятами пока.
Он отошел вместе с замом к организаторам. Администратор зала проводил ее и охранников на зарезервированные места. Не такие, как у всех. Обитые бархатом тяжелые деревянные стулья, стол — все условия, чтобы наслаждаться зрелищем. На столе лежали программки, были расставлены таблички с именами, бутылки с минералкой и бокалы.
Женщина воочию увидела знаменитый шестиугольный ринг, огороженный сеткой, чтобы бойцы не оказались за ее пределами. В зале еще был огромный экран для трансляции матча. Хочешь смотри на ринг, хочешь — на плазму. Камеры тут, наверно, везде. То показывают зал, то транслируют вид из раздевалки, где готовятся к выходу бойцы. Вдруг на миг показали ее стол.
«Ой, я в телевизоре!»
Ольга увидела свое удивленное лицо крупным планом и тут же, улыбнувшись своей лучшей профессиональной улыбкой, помахала залу. Картинка опять сменилась.
Бойцов пока не видно. Играет рэп, которую так любят на такого рода мероприятиях. Музыка для настоящих мужчин? Тексты точно. Ритм подходит для тренировки и для… Короче, подходит.
Басы гремят. Красивые девушки в топиках и шортиках с символикой клуба снуют по залу. Гости собираются, подтягиваются помаленьку. В основном мужчины. Количество накаченных мускулов и тестостерона на квадратный метр зала просто зашкаливало. Женщин было гораздо меньше, и все очень интересные. Или шикарные дамы, знающие себе цену (во всех смыслах). Или же молодые, загорелые, спортивные девушки-барби с длинными волосами.
Внезапно появились какие-то ребята, которые, как решила Ольга, перепутали места. Одеты прилично, но все равно не ошибешься. Это «братки». Есть что-то такое в людях, близких к криминальному миру. Иначе держатся, вроде бы легко и развязно, но взгляд цепкий. Видно, что всегда настороже. Это неискоренимо въедается в человека. Как, впрочем, и татуировки. Эти трое были чем-то похожи на сытых, благодушных волков.
Николаев когда-то давно научил ее отличать блатных. Если парни попроще, то обычно коротают время на улице, сидя на корточках, и курят беломор. Даже на воле. Их же на зоне по любому поводу заставляют так садиться. Да и в камерах мест на шконках и стульев не хватает, приходится сидеть так. Но есть и другая категория. Эти — «в законе», безошибочно поняла Ольга. Не мелкая сошка, а важные люди.
Да, в принципе, и так ясно. Они просто отличаются. Точно так же, как парни, которые побывали в реальных боевых действиях. Поучаствовали. Они тоже выделяются в толпе. Их выдает взгляд и повадки.
Компания состояла из двух серьезных мужиков лет сорока и одного лет тридцати на вид. Главный — бритый налысо мускулистый, массивный мужчина ростом под два метра, одетый в смокинг. Под пиджаком что-то топорщится, не иначе оружие. Ее охранники сразу напряглись и встали, загородив хозяйку. Охрана из зала подавала какие-то сигналы. Все в порядке, свои? Брилев тем не менее садиться не стал.
Этим людям разрешили пронести в зал оружие, минуя рамки металлодетекторов. И никого не колышет. В гарнитуре зашипело, и оператор сказал, что это гости.
Второй в компании был тощим высоким человеком, который старался казаться незаметным, но плохо получалось. Третий явно наслаждался происходящим. Конечно. Юность еще в одном месте играет.
— О, какая цыпа! — воскликнул он.
— Цыц! — одернул его тощий. — Это жена Зимы, так?
— Да, — спросил охранник. — А вы?
— Мы от Базиля, по приглашению.
Телохранитель сразу успокоился. О них говорил хозяин, значит, это его приятели из криминального мира. Раньше он их не видел, так что насторожился. Хозяйка сделала знак, и Брилев, отодвинув стул, освободил проход. Опять поморщился: не по уставу. Но угрозы жизни нет, так что пусть.
Гость приблизился:
— Я Андрей Пятипалых, — представился лысый мужчина, глядя на Ольгу. — Вы Ольга?
— Да. Очень приятно, — доброжелательно сказала она, словно все происходило на светском ужине, и протянула ему руку.
Мужик сначала растерялся, не привыкнув к такому обращению, а потом сообразил и приложился губами, уловив правила игры.
— Это Сергей Михайлович, — указал он рукой на спутников. — А этот охламон Димон… Дмитрий.
— Рада знакомству, — улыбнулась она.
Жена Зимы вела себя с ним не как с быдлом, а как с обычным человеком, невольно поднимая до своего уровня. И выглядела не так, как жены или любовницы банкиров и приятелей. Во-первых, старше, чем он думал, во-вторых, отличалась естественной красотой, и, в третьих, одета и держится как женщина из высшего общества. Интересно, где и как Зима отхватил такую бабу?
Он уже хотел приземлиться рядом и перетереть, в смысле, побеседовать, но тут объявился Зимин.
— Андрюх!!! — окликнул он. — Это мое место.
Пятипалых засмеялся и освободил проход. Зимин подошел, и мужчины обнялись. Тощий удостоился крепкого рукопожатия, а Димон — дружеского похлопывания по плечу. Иерархия четко обозначена.
Ольга встала и подошла ближе, покосившись на табло рядом с экраном. Оставалось десять минут до начала.
К их компании вырулил Ильхан Ибрагимов, уже знакомый ведущий ДжейДжей и вертлявый, прыгучий и очень говорливый спортивный комментатор Данила Каменев, которого Ольга знала по университету. Начинали вместе. Он округлил глаза, увидев ее, но представление по всей форме пережил, не подавая вида, что ее знает. Она была уверена, что потом он обязательно спросит. В конце намечался ужин по поводу окончания турнира.
Ибрагимов странно смотрит, отметила она. Делается не по себе. Опять.