— Чей-то она? — спросил Поп, когда они оказались в ресторане.

— Да, так… — ответил Зимин.

Кажется, он перегнул палку, привыкнув к бесстыдным и безотказным бабам. Причем в высшем обществе их было не меньше, а то и больше, чем везде. Со скуки бесятся, на мужиков кидаются. До певицы у него были любовницы, и ни одна из них не отказалась бы заняться сексом в необычной обстановке. Плевать, что могут застать врасплох посторонние. Это подстегивало чувства и возбуждало еще сильнее.

Самое забавное в этом то, что инициатором обычно выступала женщина, а не он. Любят они нервы щекотать. А, может, хотят переплюнуть всех остальных «бывших» в своей раскованности. Можно подумать, это его удержит или остановит, если он захочет уйти. От всего можно устать, и со временем все приедается.

Но сегодня он сам вдруг сделал первый шаг. Причина в том, что ему просто сносило крышу от одного присутствия жены. Еще одна — желал поставить на ней свой знак, тавро, пометить и заявить на нее права. Слишком много мужиков смотрело на нее сегодня вечером.

— А ты чего? — не отставал зам.

— Да ничего!

Попов не так прост, как кажется. Смотрит пытливо, ждет ответа. Он, может, и деревенский, но интуиция работает. Видит людей насквозь, все их телодвижения и мысли. Но тут совет не требовался.

— Извини, сам все решу со своей женой, — уже более миролюбиво сказал Зимин.

Он просто отвык от общения с обычными — читай, приличными — женщинами. Сначала принял отказ Ольги за женскую блажь, но потом дошло. Стеснение и стыд. Самое настоящее, неподдельное смущение было написано у нее на лице. Испуг, когда услышала кого-то за дверью.

Вечное «что подумают люди». Это с ним она готова на все, но не на публику. Все это не для толпы.

Верно.

Для Ольги это было унизительно. Она не могла расслабиться в неподходящей обстановке. Дошло не сразу, но был подобный опыт в молодости. Не у него, а у приятеля. Тот походя поделился подробностями своей личной жизни, и девка потом чуть руки на себя не наложила. Сравнивать, конечно, глупо, но определенные параллели прослеживаются.

— Подарок ей сделай, она и подобреет. Идем, штоле? — поторопил заместитель. — Не расскажешь ведь.

— Нет.

Зимин не обсуждал свою личную жизнь даже с друзьями.

— Все под контролем, — сказал он вслух.

В зал уже потянулся народ. А он стоит, размышляет. Пора идти.

Сели за стол, поздравили друг друга с удачным завершением турнира. Зимин выпил кофе в ресторане, договорился встретиться с нужными людьми в другой раз и свалил. Душа была не на месте.

Помчался в «меркьюри», но все было закрыто.

— …ля.

Ни одного работающего ювелирного в такое время. Надо было раньше кому-нибудь поручить. А теперь звонить поверенному, чтобы тот поднял на уши дистрибьютеров, как-то не с руки.

Мирослав постоял у закрытой двери, подумал, и тут его осенило. Это ведь тоже привычка — задабривать женщин украшениями. Светские «львицы» привыкли к дорогим знакам внимания.

Ольга, конечно, не откажется, но на самом деле ей нужно совсем другое. В кино ей, например, понравилось. Цена вопроса семьсот рэ, а сколько радости!

— Алло, Вань, где вы? — набрал он Брилева.

Тот сообщил. Совсем рядом! Пять минут езды. Но не идти же мириться с пустыми руками?

Город не спит. Рядом кафе, рестораны. Парочки сидят, пьют кофе, общаются… Зимин подошел к стойке, тоже оплатил кофе и уселся ждать свой заказ.

— Кофе для Славы и Ольги, — объявила девушка в переднике и кепочке, поставив на стойку два подписанных стакана на поставке.

Заказчик встал с места и подошел к стойке.

— Что-нибудь еще?

— Мороженое.

— Какое?

Глаза разбежались, так что он попросил выбрать девушку на свой вкус. Женщина женщину поймет, это факт. Продавщица уложила в пластиковую креманку с крышкой ванильное мороженое с раскрошенным печеньем.

Зимин подумал и взял еще разных пончиков, а также небольшой, будто кукольный торт. Это домой.

* * *

Мириться, что ли, прикатил? Похоже на то.

А вот она не готова — прямо сейчас. Хотелось его проучить и немного помучить. Такое вот иррациональное, эгоистичное желание. Настроение царапучее. Подойдет поближе — получит полновесный удар за все хорошее.

Зимин поставил кофе на каменный парапет, вьющийся вдоль реки, и протянул жене упаковку с мороженым. Ольга машинально взяла, посмотрела и сунула ему обратно в руки.

— Ты что, думаешь, можешь откупиться мороженым?!

— Ничего я не думаю.

А сам подумал: на…уа он так старался? Ладно, поглядим, насколько ее хватит. Сделал шал ближе и встал позади нее.

Ольга отвернулась, обняв себя руками и глядя на реку. Что угодно, лишь бы его не видеть. Иначе наговорит всяких обидных вещей, о которых потом будет жалеть.

— Слав, это вообще выходит за всякие рамки.

— Перестань. Все нормально, мы женаты.

Он опять ее не понимает. Не в сексе дело, а в отношении.

— Слав! — молниеносно развернулась она. — Жена, да? Ты меня совсем не уважаешь.

Женщина дернулась, чтобы уйти, и сделала шаг в сторону, чтобы обойти его.

— Брось, — сказал он, делая последнюю попытку к примирению. — Хватит дуться. Уважаю. Понял, осознал.

Она сердито фыркнула. Странное какое-то извинение. Но большего она не дождется. Муж обнял ее свободной рукой, не давая уйти. Ольга снова оказалась окутана его теплом. Вырываться вдруг расхотелось. Стоять бы так целую вечность вместе.

— Дай, — вдруг сказала она, сменив гнев на милость.

Раз уж принес. Ванильное. Открывает крышку… Запах такой одуряющий, что она сейчас умрет, если не попробует. Дрожащими руками распечатывает пластиковую ложечку, берет немного и… Нектар и амброзия! Пища богов. Это все от нервов. Хочется сладкого и вредного.

— Подкуп при исполнении, — уже более миролюбиво сказала она.

— Ты ж не на работе, — хмыкнул он.

— Ты меня портишь, — призналась она смущенно.

Кусок в горло не лезет, когда он на нее так смотрит. Словно она не мороженое ест, а чем-то неприличным занимается.

— Ага, — согласился он. — Совсем испортил.

Глаза его сияли. В уголках притаились лучики морщин, которые рождаются от смеха. Зимину она нравилась такой. Секунду назад злилась, а теперь смотрит на него и улыбается. К нижней губе прилипла крошка.

— У тебя прилипло, — он не спрашивая коснулся ее нижней губы и потер пальцем. — Уже нет.

Ольга вздрогнула всем телом от возбуждения и облизнула губы. Во рту внезапно пересохло. Зимин наклонился и поцеловал ее.

* * *

Потом они вместе гуляли. Медленно шли вдоль берега, пили кофе на ходу и ели мороженое одной ложкой на двоих, как в юности.

Только Зимин не дал себя накормить, даже в шутку. Когда Ольга поднесла ложечку к его губам, посмотрел странно и непроницаемо, так что женщина опять смутилась, и молча взял мороженое из ее рук.

Телохранители — его и ее — сопровождали на небольшом удалении, но Ольга уже привыкла, и ей не мешало их безмолвное присутствие.

Зимин рассказывал, как начал свои дела со спортивными тотализаторами.

— Знаешь, сначала я сам дрался на подпольных боях. Потом понял, что калекой стану. Много денег так не заработаешь. Парни же для них расходный материал. Проще взять все в свои руки. Мы с ребятами стали организовывать бои, но ставки принимали серьезные люди.

— А потом?

— Они делиться не захотели.

— Это понятно, — серьезно посмотрела она на него.

Странный какой-то разговор.

— А ты? — спросила она.

— И я, — ответил он. — Все по справедливости. Мы тогда как раз с Попом… с Антоном Николаевичем познакомились. Был еще Калашников, брат его и Коля Бузин. Он как раз «откинулся» тогда.

— Ты его откуда знаешь?

— Догадайся.

Ясно. Значит, отбывали вместе срок в «местах не столь отдаленных». Ольга кивнула сама себе. Значит, тогда брат их свидетеля был в команде, а потом Зимин с ним что-то не поделил и сел.

— Это в каком году было? — уточнила она.

Он сказал. Точно, за два года до второго «срока».

— А дальше? — захотелось ей услышать окончание, хотя она подозревала, что ей не понравится.

— Разобрались. Повоевали маленько. Все стало наше.

— Понятно.

Муж остановился на секунду и поглядел на нее. Задумалась Ольга не на шутку. Ладно, переживет. Не убежала со всех ног после первой брачной ночи, значит, может это принять.

— Потом все, что было, вложил в дело. Жрать было нечего, зато весело, — продолжил он. — Знаешь, что работаешь на себя, а не на чужого дядю. Понимаешь?

— Отчего не понять?

Мороженое кончилось. Кофе зато остался. Руки погреет о стаканчик.

— Парней ращу, — сказал он, улыбаясь. — Видала, какие способные? Допинг запрещен, наркота, анаболики — сразу на вылет. Все сами, своими силами. Тренера и зал оплачиваю. Побеждают — не обижу. Сам был таким. Им гонорар, мне прибыль от ставок. У всех лавэ.

— Лавэ?

— Деньги.

— А! — кивнула она с умным видом.

— Знаешь, никому еще не рассказывал об этом.

— Правда? — удивилась Ольга.

Он кивнул. Дошли до моста, выкинули пустые стаканы в урну и постояли, глядя на реку. Город отражается в воде. Кругом огни, люди не спят. Несмолкаемый, чуть приглушенный ночью шум мегаполиса. От огней не видно звезд.

— Слав, знаешь, ваш комментатор однажды попал на подпольные бои, — вдруг разоткровенничалась она. — Его избили, камеру отобрали. Мы с… Короче, мы ему одолжили денег. Для внештатников всегда существует риск.

Она и ее друг, которого она бросила, помогли однокурснику в беде. Хорошее было время. Сейчас все разбежались кто куда. Иногда Ольга думала, как бы пошла жизнь, если бы она тогда все-таки вышла замуж за однокурсника. Все эти годы она сознательно избегала этой темы, не пытаясь узнать, что с ним и как он живет.

Но мужу знать об этом вовсе необязательно.

— Так ты его знаешь? — спросил Зимин.

— Давно, еще с вуза. Учились вместе.

То-то он так смотрел, подумал Зимин. Он подумал, просто реакция на красивую бабу. Значит, знакомы. Мужчина сделал себе зарубку на будущее. У его жены много знакомых в этой сфере, что может быть полезно.

— Ты на ужин не остался? — сменила она тему.

— Нет.

— Зря. Там такие люди, — заметила она. — Дело важное.

Ольга пока не понимала, важное для него или больше все-таки для них, но в любом случае из-за нее он все бросил и уехал.

— Вообще-то да, ты права. Но уже не переиграть.

— Ничего не сорвалось? — еще больше забеспокоилась она.

— Все нормально.

Он развернул ее к себе. Обнял. Ольга что-то нафантазировала и опять себя накручивает. Портит прогулку. Замерзла, кажется. Ежится на ветру, прижимается ближе. Сунула руки ему в карманы, греется. Мирослав ощутил ее ладони сквозь ткань, и реакция последовала незамедлительно.

— Идем? — спросил он.

— Погоди немного.

Она замерла. При людях не стала целовать его. Охрана, прохожие… И они — вдвоем. Отдельно взятая вселенная.

Век бы так стоять. Ольга посмотрела прямо в глаза мужа и пропала окончательно.

* * *

Ибрагимов размышлял, что там случилось у Зимина и Ольги. Перед глазами до сих пор стояли ее точеные ноги. Стрела побежала по чулкам. Она поднимает подол, и на миг мелькает округлое колено.

Он так не возбуждался даже в юности.

Ольга одета сдержанно, чего же его так волнует изящная шея в вырезе-лодочке или запястье, которого он касается губами? Движение бедер, когда юбка колышется при ходьбе? Улыбка, адресованная другому мужчине? Локон, коснувшийся невзначай лица, который потом ему снился?

Она с мужем ушла, а когда вернулась, выглядела бледной и сконфуженной, словно что-то произошло. Оба отмалчивались. Женщина извинилась, что покидает их. Зимин потом тоже свалил из ресторана, наверняка поехал мириться.

А Ильхан все думал о ней.

Это было какое-то наваждение.

* * *

Они ехали домой. Домой. Это место стало их домом.

Целовались в машине до того, как Зимин тронулся с места. Долго, жарко. Все внутри вспыхивает, и ощущаешь, как разгорается тлеющее до поры пламя страсти. Хочется больше, и всегда мало. Кажется, никогда не будет достаточно поцелуев и объятий. И еще появился особый род голода. Откровенность. Жажда общения, желание высказаться.

«Синдром попутчика?»

Мы охотнее раскрываемся с теми, кто случайно встретился нам на пути и скоро так же внезапно исчезнет навсегда. Ольга должна бояться этого, но страха нет. Расставание? Оно пока им не грозит. Их тянет друг к другу, как магнитом.

Во что это выльется и что сотворит с ними, она не знала.

Пока ехали, Ольга размышляла об этом. Все так резко изменилось в ее жизни, и он тому виной. Она тоже заставила измениться этого мужчину. Он предстал ей с другой стороны, раскрылся, и она это оценила. Прошлое — это дар, который тебе предлагают. Смысл не в том, кем он был и что скрывал, а в том, что Зимин захотел с ней этим поделиться. Это значит, доверял.

Доверяла ли она настолько же сильно? Вот в чем вопрос.

— Слав?

— Что? — повернул он к их многоэтажке.

Ее вжало в кресло на миг. Может, стоит подождать до дома, однако она может передумать и никогда не решится это сказать.

— Я тебе кое-что не рассказала.

— Что именно?

— Сейчас или потом? Прямо не знаю, — начала она размышлять вслух. — Ты говорил о приглашении Изабеллы. Я пойду.

— Решилась? — одобрительно переспросил он.

— Да. Ты был прав тогда. Но я ее боялась, — ответила она. — Она… Когда все это случилось, она упекла меня в психушку, чтобы я замолчала. К доктору Гладышеву. Знаешь такого? Хотя откуда. Он… Я потом наводила справки о нем.

Зимин въехал во двор и повел машину на подземную стоянку. Остановились. Муж молчал, а она лихорадочно говорила, глядя перед собой.

— Знаешь, все это звучит дико. Доказательств нет, но… Слав! Была когда-то целая отрасль карательной психиатрии. Здоровых людей помещают в клинику, чтобы они стали послушными. То есть цель не лечение, лечить там, как правило, нечего, а правильное поведение. Выработка рефлексов. Дрессировка, как в цирке. Только там награждают лакомством за правильное действие. Но тут… тут наградой было отсутствие наказания.

— Ага, — кивнул он. — Слышал. Диссиденты. А ты тут при чем?

— Он открыл частную клинику в начале девяностых, — сказала она и наконец решилась посмотреть на него. — Стал очень популярен. Туда помещали неугодных жен и мужей, родителей, чтобы завладеть наследством, проблемных детей, которые подсели на наркоту или пытались покончить с собой. Можно лечить без огласки, которая богачам ни к чему.

— Очень удобно.

— Да не то слово! — воскликнула она. — Удобно.

Зимин включил подсветку, чтобы лучше видеть Ольгу. Она не истерила, скорее, наоборот. Была собрана и спокойна. Только ладони на коленях, которые она судорожно сжимала, выдавали напряжение. Он положил руку поверх ее, ощутив скрытую дрожь.

— Значит, пойдешь.

— Я же не одна пойду, — сказала она. — Мы вместе.

У него вдруг что-то шевельнулось в душе от этого «вместе». Когда на тебя так смотрят — это огромный кредит доверия. Страшно не оправдать и подвести.

— А к Багратуни пойдешь?

— С тобой пойду.

На ее лице наконец появилась легкая улыбка. «С тобой», — сказала она. Бабы разное говорили, но эти два слова значили больше, чем тысяча слов.

— Хорошо.

Зимин отстегнул ее ремень безопасности и вылез, чтобы помочь спуститься с подножки. Ольга вспорхнула, как птичка, и приземлилась, и он принял ее в свои объятия, так что она задохнулась на миг от его близости.

— Погоди, там на заднем сиденье кое-что.

Он достал коробки с пончиками и тортом.

— Слав, ты вредитель, — фыркнула Ольга, увидев покупки.

— Ага, я тебя порчу. Я помню.

— Попа вырастет, — проворчала она, направляясь к лифту.

— Будет за что ухватиться, — едва слышно сказал он, ступая следом и провожая ее взглядом.

Так, просто мысли вслух, но она услышала.

— А сейчас не за что?

Развернулась. Брови взлетают, глаза сверкают с деланным, преувеличенным возмущением, но губы изгибаются в улыбке, которую женщина не в силах скрыть. Потом протесты, когда наступает возмездие. А вот нечего было провоцировать. Надо теперь проверить, есть ли там за что хвататься, и все такое прочее…

До дома опять не дотерпели.

До постели тоже.

* * *

Разложил он ее прямо в прихожей на высоком столике, усадив, как в гримерке. Просто продолжил начатое. Прижал, расстегнул ей жакет и раскрыл, как обертку на подарке. Платье спустил с плеч и замер, увидев алое кружево в вырезе. Вот что она купила! Свисающие серьги-подвески щекотали ей кожу. Ольга повела плечиком, и алая лямка, перечеркнувшая кожу, упала. На коже остался след. Зимин осторожно коснулся его губами. Отстранился на миг…

Спустил ей алые кружевные трусики, задрал юбки и встал между бедер.

— Слав! Ты чего? — засмеялась она.

Не говорит «нет». Значит, сейчас можно. Давно хотел, весь вечер только об этом и мечтал. Провел рукой по ее бедру, дотронулся между ног, ощутил шелковистость и нежность, скользнул пальцами внутрь — давно готова. Значит, тоже хотела этого. Можно не церемониться.

От его ласк она просто теряла голову. Сжала его пояс бедрами и в нетерпении сказала:

— Ну! Слав, хватит меня мучить.

Кто кого мучил весь вечер — еще вопрос. Расстегнуть пояс, спустить на бедра брюки, коснуться ее… Ольга ощутила его твердость. Она охнула, когда он поцеловал ее в шею так крепко, что наверняка будет засос. Хотел оставить свою отметину. Просто захотелось. Стал целовать в губы грубо и неистово, как в последний раз, словно боялся потерять ее. Или просто хотел наказать за долгое ожидание?

И одним движением вошел. Вогнал член, замер, посмотрел на нее. Потянул ее бедра на себя, усилил нажим. Ольга откинулась назад, и только его рука уберегла от столкновения с зеркальной стенкой. Зимин запустил пальцы ей в волосы. Локоны рассыпались по плечам, и он зарылся в них лицом.

— Слав, пожалуйста.

Ольга всем телом ощущала его медленные, тяжелые толчки. Хриплое дыхание отдавалось эхом. Юбка сбилась шелковой складкой, скрывая место, где соединялись их тела. Это было странно и очень интимно… Ощущение контакта только там. Он больше не целует ее. Выпрямился, откинулся немного назад, запрокинул голову. Сглотнул — кадык шевельнулся на шее.

Пот стекает со лба на шею, глаза закрыты. Мужчина движется с неутомимостью машины. Толчок, еще один. Каждый как удар. Наказание и награда.

Высшая точка наслаждения. Он пульсирует внутри. Запрокинутое лицо на миг искажается, и она снова видит его глаза — голубые, странные. Ольга сжимает его внутри. Судорога наслаждения сводит все ее тело. Пальцы впиваются в его плечи, сминая ткань.

— Слав…

* * *

Из прострации вывел наглый пекинес. Он вальяжно вышел в прихожую и уселся, глядя на двуногих, которые еще не пришли в себя.

— Вуф! Уф-уф…

— Ой, — смущенно одернула Ольга юбку.

— Да забей, — лениво бросил муж, застегивая пояс.

— Кто первый в душ? — спросила она.

— Иди, я потом.

* * *

Ольга вышла. Зимин прошел на кухню. Чарли семенил впереди, виляя хвостом и оглядываясь на мужчину.

— Вуф-вуф!

— На. На, ешь.

Мирослав щедрой рукой насыпал корма в миску, и пекинес довольно зачавкал. Мужчина потер лицо руками, пытаясь собраться с мыслями. Потом достал из кармана пиджака смартфон и набрал номер начальника службы безопасности.

— Алло! Да ничего не случилось. Вы можете узнать про доктора Гладышева? Ага… Психиатр, своя частная клиника. Ага, спасибо.

Он отключился, попил воды из кулера и пошел в ванну. По его прикидкам, Ольга давно должна была закончить. Хотя кто их, женщин, знает…

С тех пор, как ее баночки, скляночки и флакончики со средствами, о назначении которых он затруднялся сказать, заняли половину полок в ванной, Зимин ни в чем не был уверен.

* * *

Большаков получил сообщение от брокера. Там был список лиц, скупавших акции, с пометкой, чьи это люди. Один был Ибрагимова, делового партнера и друга Бориса Леткова. Это наводило на определенные мысли. Быть может, владелец «Стеллара» заинтересован в покупке холдинга «Лето»? Почему не делает это напрямую? Скорее всего, готовится поглощение. Ильхан Ибрагимов славился тем, что виртуозно топил чужие компании, захватывал их и возрождал из пепла, чтобы потом продать втридорога или приобщить к своей империи.

Другие люди были от Мирослава Зимина, мужа Ольги Летковой. Большаков доподлинно это знал после беседы с ее бывшим начальником Николаевым.

А вот это уже интересно. Уж не задумала ли девчонка то же самое, что и он? Она все это время навещала могилу Олега, не в силах забыть случившееся. Столько лет прошло… Может, тоже задумала месть руками мужа?

Он набрал номер своего зама Бушкова. И плевать, что за полночь.

— Василий, дело есть. Надо встретиться с Зиминым из «Квадриги». Договорись, как ты это умеешь. Тема — покупка акций «Лета». Скажи, сколько у нас, возможно, он заинтересуется. Без подробностей.

Кажется, дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Судьба на его стороне.

Он знал, что у Ольги есть повод для мести. Не в Олеге дело, вернее, не только в нем. Детектив накануне доставил отчет. Ольга Леткова тогда была беременна и потеряла ребенка. Это не было случайностью. Мать отвела ее в частную клинику.

У него бы мог родиться внук. Или внучка, неважно. Вот что Ольга имела в виду, когда сказала, что ей некуда прийти. На таком сроке это считается биологическими отходами. Могилы нет.

* * *

Так, платье помялось, только в чистку. Все-таки, натуральный шелк. Сбрасывает, как змеиную шкурку. Чулки опять порвались, в мусорку. Комплект новый ей к лицу, алый цвет всегда ей шел. Тоже долой! Ох… Трусики в прихожей остались, надо убрать, чтобы не шокировать гостей.

Губы распухли от поцелуев, щеки раскраснелись. Волосы растрепались, шпильки потерялись неизвестно где. В зеркале отражается не она, а какая-то другая Ольга — влюбленная, счастливая. Обнаженная, как Ева в день творения.

Она словно переродилась заново, и это здорово.

Только мышцы ноют. Пожалуй, вместо душа лучше ванна. Полежит минут десять под ласковыми струями массажных форсунок, и усталости как не бывало. Один раз уже испытала и вошла во вкус.

Пены плеснула. Запахло ванилью, и некстати вспомнилось мороженое. Запретное удовольствие, от которого, однако, никто еще не умер. До сих пор приятное послевкусие. Наверно, это был его коварный план: накормить и заняться сексом. Но она не против. Только «за».

Ольга собрала волосы на макушке, чтобы не намочить. Потрогала ногой воду, отрегулировала температуру и опустилась, погрузившись по шею в ванну, увенчанную шапкой ароматной пены. Откинулась назад, подложив под голову надувную подушку, прикрыла глаза и отключилась, наслаждаясь покоем. Пена полезла через край, и пришлось массаж отключить.

— Ты чего застряла? — услышала она.

Муж открыл дверь и стоял в одних «боксерах».

— О, Слав, это ты? Я сейчас. Уже заканчиваю.

— Не торопись, — сказал он, разоблачился и влез в джакузи, подняв волну.

Женщина взвизгнула, но, к счастью, через бортик не перелилось. Зимин довольно выдохнул, ощутив теплую, почти горячую воду, и тоже откинулся на край.

— Полотенце там, — сказала Ольга. — Под шею подложи.

Он не глядя нащупал на тумбочке возле ванны махровое полотенце. Расслабуха! Класс. Хорошо, что заказал у дизайнера эту модель, вполне можно вдвоем разместиться.

Ольга смотрела на его лицо. Глаза мужчины закрыты, он полностью расслаблен. Хочется коснуться сломанного носа, поцеловать туда и ощутить губами малейшие изгибы и неровности. Еле заметный шрам пересекал бровь. Раньше не замечала. Тоже поцелует. И губы эти твердые. Всего покроет поцелуями.

Она на пробу коснулась мужа ногой. Игриво провела ступней по его бедру под водой. Попала не туда, вернее, именно туда, куда надо. Зимин открыл глаза.

— Не устала?