— Доброе, — уже более миролюбиво сказал Зимин. — В понедельник посмотрю.

— Оставить на столе?

— Нет, спрячь.

— Да мы ищем, Мирослав Иванович, ищем.

Крагин имел в виду «крысу», которая сливала информацию из «Квадриги».

— Не тебе упрек, — отмахнулся Зимин. — Просто… Я сам к тебе завтра зайду.

То, что его жена лечилась — не криминал, ментам просто не к чему прицепиться. Однако это знатный материал для компромата. Если попадет в прессу — добра не жди. Зимину не привыкать к потокам дерьма. Ну, просядут акции немного и отыграют обратно. А вот Ольге будет тяжело, если люди узнают.

На ходу вытираясь полотенцем, он пошел на кухню. Обернув его вокруг бедер, сел и огляделся. Ольги не было, кофе еще не успел остыть. Мирослав пил и думал, что сегодня будет.

Для начала встретиться с Большаковым и провести час-полтора в ложе, наблюдая за скачками. Мимоходом пообщаться с Ибрагимовым, уведомив о планах насчет «Лета».

Потом на конюшни, увидеться с Базилем и поглядеть на его призового жеребца. Пожалуй, он посвятит в это Базиля и послушает, что тот скажет. Совет будет нелишним. Зимин уважал и, чего греха таить, в глубине души опасался Базилевского. Причина была банальной. Тот не подходил под определение «пахан»; скорее, ему к лицу было звание «дон», как в забугорной мафии. С такими людьми не знаешь, чего ожидать, они сами себе на уме. Так что он рад, что они действуют на одной стороне.

— Алло! — ответил он на вызов Ибрагимова.

С личной трубки звонит, честь-то какая. Зимин скривился, как от зубной боли.

— Доброе утро, Мирослав, — поприветствовал его олигарх.

— Доброе, Ильхан Николаевич.

— Ты завтра будешь на благотворительном приеме у «Глобал групп»?

— Буду, а вы?

Надо бы спросить «а что». Ему-то какой интерес?

— Собираюсь, я же ведущий инвестор, — хмыкнул на том конце Ибрагимов. — Я хотел сказать, что Летковы и Багратуни получили приглашение. Певица твоя тоже будет.

Значит, его служба безопасности получила списки приглашенных, и он решил поделиться информацией.

— Ясно.

Неясно только, почему Ильхан решил предупредить.

— Ты же не один идешь, так?

Вот и причина. Ольга. Олигарх затеял свою игру, и его предупреждение, которое со стороны смотрелось как любезность, на деле могло означать что угодно.

— Не один, — односложно ответил Зимин.

Ибрагимов ничего не сказал.

— Кстати, чего это ты от коллектива отрываешься? — с неожиданной, но отнюдь не наигранной веселостью спросил он. — В моей ложе не нравится?

— Уж лучше вы к нам, — тоже развеселился Зимин. — У меня в сегодня будет Большаков, вот и поговорим.

Только вот веселье это было каким-то злым, идущим изнутри. Мирослав не любил, когда им играли или вынуждали к каким-то действиям, вели, как телка не веревочке. Он сам способен понять, что ему надо. Другие не указ.

— Ну, тогда до скорого, — почувствовал его настроение собеседник.

Нет, он не отступил. Затаился. Трубка пиликнула и смолкла. Зимин выругался и пошел собираться. Позвонив жене, он не получил ответа. Наверное, прическу делает или маникюр, не может ответить, решил он.

Костюм, выбранный Ольгой, а также галстук, белье, часы и носки лежали на кровати. Мирослав быстро оделся и провел рукой по почти высохшим волосам. Он на ходу набрал Брилева, чтобы уточнить, как скоро Ольга вернется, и услышал в ответ:

— Она выходила? Когда?

Телохранитель был растерян.

— Минут двадцать… — прикинул его хозяин.

И тут до него дошло.

— Я спускаюсь, ждите.

Уже в лифте он снова набрал телефон жены, и опять никто не ответил. Но трубка не была отключена. Зимин перезвонил в службу безопасности и велел узнать, в какой «соте» сейчас телефон. На входе у поста охраны жилого комплекса уже ждали телохранители.

— Ну?! — коротко бросил Зимин.

— Мы не видели, как Ольга Борисовна выходила. Сейчас видео посмотрим.

Охранник показал. Они отмотали на полчаса назад. Оказывается, Ольга вышла из холла через вторую дверь, ведущую во внутренний двор, не посчитав нужным предупредить Брилева. Мирослав немного успокоился. Нет, это точно не похищение.

— Где тут у вас салон красоты? — спросил он у охранника.

* * *

Ольга поняла, что у нее проблемы, когда в салон вошел муж с охраной. Мастера переполошились, и одна девушка, которая рядом делала другой клиентке маникюр, тихо чертыхнулась, допустив ошибку. Взгляды всех присутствующих скрестились на гостях.

Еще бы! Высокий, интересный мужчина в дорогом костюме и с охраной. Не одно женское сердце екнуло при этом зрелище.

— Ольга! — окликнул он.

— Слав, ты чего? Напугал тут всех.

Она удивленно посмотрела на него снизу вверх.

— Почему ты не перезвонила?

Ольга молча подняла вверх руки, на которых красовались «прищепки» для размачивания геля.

— Сдаюсь! Только не кидайте в терновый куст, — закатила она глаза, а потом поняла, что это не шутки. — Слав, ты чего? Все хорошо.

Парикмахер, который до этого колдовал над ее волосами, вернулся к своей работе. Зимин взял табурет на колесиках, подвинул ближе и приземлился рядом.

— Не делай так больше, хорошо? Без охраны никуда.

— Слав, но это же не в город. Тут все свои, — попыталась воззвать она к разуму.

— Кому сказал.

— Ладно, не злись.

* * *

Да, сглупила. Да, обещала нигде одна не бродить без присмотра. Кто же знал, что и тут, на территории их жилого комплекса, покоя нет.

Нет, ну это какой-то тотальный контроль!!! Интересно, сколько это все продлится. Когда она выходила замуж, на такое не подписывалась. С другой стороны, было видно, что муж волновался за нее. Классическое такое «ремня и на ручки».

Ольга сама не понимала, нравится ей это или нет. Скорее, нет, чем да, решила она. Инстинктивно в пику ему хочется сделать наоборот. Например, вместо ипподрома отправиться в город, никому не сообщая о своих планах. Прошвырнуться по магазинам или просто пойти на какую-нибудь выставку, зайти в книжный магазин (давно не была) или посидеть в кафе с видом на реку в гордом одиночестве, отшивая желающих познакомиться.

Останавливает только то, что будут искать. А когда найдут… В общем, сама напросилась.

— Готово, — сообщила маникюрша, втирая масло ей в руки.

Прическа тоже давно была готова. Пышный узел на затылке держало сто тысяч невидимок, но казалось, будто она сама небрежно уложила их, настолько естественно все смотрелось. Ольга подумала, подумала и попросила стилиста ее накрасить. Легкий, очень нежный макияж, будто и нет ничего на лице.

— Вам особо ничего не требуется, — улыбнулся мастер. — Давайте, брови причешем и гелем уложим. Тушь и акцент на губы.

Легкий мазок стойкой розовой помады. Теперь переодеться и идти обратно домой в сопровождении Брилева.

— Иван, извините меня, пожалуйста. Я не подумала, что из-за меня у вас могут быть неприятности, — сказала она телохранителю.

Мысль об этом отрезвила сильнее, чем слова мужа.

— Ничего, — ответил он. — Главное, чтобы у вас не было неприятностей.

Сказав это, он имел в виду не головомойку от супруга, а что-то гораздо хуже. Если с хозяйкой что-то случится по недосмотру, ему не сносить головы. Карьеру можно считать законченной.

— Это ведь не в первый раз, — призналась она. — Я, наверное, ужасная клиентка. Заставляю волноваться без причины.

— Все в порядке.

У Брилева было с чем сравнивать. Он вдруг поймал себя на одной нехорошей мысли. Кажется, он немного влюбился. Но без грязного подтекста, а благородно и чисто платонически. Хотелось сделать что-то по-настоящему героическое и совершить подвиг во имя прекрасной дамы. Например, поймать собой бандитскую пулю, чтобы хозяйка еще раз ему улыбнулась.

Телохранитель надеялся, что его мечта не сбудется. Умирать пока рано, а покушение лучше предотвратить, чем служить живым щитом.

* * *

Базиль не любил откладывать дела в долгий ящик. В тот же день, когда они с Зиминым пообедали, он отдал команду своим людям.

Вечером пятницы некто Симаков Иван Иванович обнаружил, что какие-то уроды проткнули ему шины, вызвал эвакуатор и отогнал машину в автосервис. Там любимое авто быстренько привели в порядок. И не только.

В субботу у родного племянника председателя контрольно-ревизионной комиссии при проверке по анонимному звонку гаишники нашли в багажнике вещество белого цвета, на поверку оказавшееся сильнодействующим наркотическим веществом. Причем в количестве, многократно превышающем дозу для личного употребления.

Стоит ли говорить, что задержанный Симаков и был тем самым племянником. Мать его подняла на уши всю родню, но с вызволением молодого человека возникли бо-о-льшие сложности. Никакие связи не спасли. Парень попал.

В воскресенье дяде задержанного поступило предложение, от которого тот был не в силах отказаться. Назревала серьезная финансовая проверка компании Кузина.

* * *

Подполковник Бессонов узнал, кто его подставил. Подтвердились его опасения насчет назначения «варяга». Старого пердуна и «совка» планировали сместить, а новый следователь бы сделал нужные выводы и сфальсифицировал улики с тем, чтобы вынести необходимое решение.

Не на того напали!

Бессонов собрал доказательства и сообщил своему бывшему сослуживцу, который был не последним лицом в управлении собственной безопасности.

Назревала «чистка» в рядах правоохранителей и большие кадровые перестановки. К счастью, Бессонова они не должны были затронуть.

* * *

Ануш Багратуни прилетела в Москву в воскресенье рано утром, и муж встретил ее в Домодедово. Она была у Татьяны Бугайской, которая все так же проживала в Туапсе, так что ее легко удалось найти. Оказывается, женщина какое-то время провела с Летковыми в качестве няньки, пока девочка не привыкла к новому дому, и могла кое-что рассказать.

Летковы, заполучив внучку и имея все документы, в один прекрасный день выставили Татьяну за дверь. Борис дал денег на обратную дорогу. Аргументировали они это тем, что ребенок слишком привяжется к «маме Тане». Женщина, понимая, какую ужасную ошибку совершила, ничего не могла поделать. По закону она не была матерью. Связаться с Кристиной не получилось, так как та оборвала все связи, уехав за границу. Да и чем она теперь могла помочь? Татьяна, устав биться в закрытые двери, вернулась домой.

В отсутствие жены Артур Багратуни посетил тех, кто мог хоть что-то прояснить в деле его внучки. Когда он уверил сотрудника милиции, который вел дело, что никаких санкций не последует, тот за вознаграждение поднял документы и познакомил с архивным делом. История ссоры Летковых и Большаковых обрастала все новыми и новыми подробностями. Парнишку убили, долго и безрезультатно расследовали, а заявление внучки спустили на тормозах, да еще и в психбольницу упекли.

Когда они вернулись из аэропорта домой, Артур выслушал рассказ жены и поведал ей о том, что узнал.

— Надо встретиться с бедной девочкой, — сказала бледная как полотно Ануш, выслушав рассказ мужа.

— Обязательно! А эти сволочи… Я их всех в бетон закатаю.

Родная кровь — не водица. Артур, узнав, как измывались над внучкой, был готов голыми руками разорвать Летковых на части.

— Я их… Все от него отвернутся, никто кредитов не даст… Задушу… Горло перегрызу.

— Успокойся, дорогой. Давление поднимется.

Да где же эти таблетки? Ануш перебирала баночки в бездонном кухонном шкафчике и не могла найти. Хотя самой было впору пить лекарство.

— К черту давление! — воскликнул багровый от ярости мужчина. — Когда такие дела творятся.

За это его Ануш и любила. Если любовь и дружба — то навсегда, а если ненависть — то такая, что горы сдвинет с места. Нанесенной обиды он не прощал. Он никогда не копил в себе, сразу отвечал. Добром на добро, злом на зло.

Они виноваты. Надо было слушать свое сердце. Нельзя было бросать ребенка. Прошлого не вернуть, но пожилая женщина надеялась, что ей удастся подружиться с внучкой. Надо защитить ее сейчас и сделать то, в чем они отказали ей много лет назад.

Ануш молча подала мужу стакан воды и таблетку, и тот залпом выпил.

— У нас приглашение на юбилей «Глобал Групп», — чуть спокойнее сказал он, приходя в себя. — Девочка будет там. Скоро ты увидишь ее снова.

* * *

Зимин заглянул в гардеробную, где переодевалась жена, и замер как вкопанный. Тысячу раз видел, как женщины раздеваются, распаляя воображение, но никогда еще его не заводил процесс постепенного облачения.

Ольга стояла возле огромного зеркала в полный рост в узорной раме. Она скинула простой шелковый комплект. Застежка щелкнула, и высокая грудь на миг обрела свободу. Трусики полетели на пол. Женщина огладила руками бока, то ли выискивая несуществующие лишние граммы, то ли довольная упругой золотистой кожей.

Мирослав стоял так, что она не могла его заметить. Он невольно задержал дыхание и сглотнул.

Ольга медленно натянула розовые кружевные трусики и пояс. Бюстгальтер из того же комплекта скрыл и приподнял грудь. Она присела на пуфик и начала медленно, осторожно натягивать телесные чулки со швом. Защелкнув старомодные крепления на поясе, она плавно встала. Было отлично видно все изгибы тела сзади и спереди — в зеркале.

У Зимина в паху все напряглось, как камень. Захотелось провести руками по спине, коснуться и пересчитать каждый позвонок, погладить и сжать ягодицы, содрать с нее все эти тряпки, нагнуть и… Или унести в спальню и… Неважно.

Флакон с духами и пара нажатий, так что аромат осел на коже женщины тонкой вуалью. Ольга придвинулась вплотную к зеркалу, улыбнулась и подарила себе воздушный поцелуй.

Скрывая тело под элегантным, женственным костюмом из шелка, она только лишний раз будила мужское воображение. Чуть зауженная юбка с разрезом очерчивала округлые бедра, приталенный жакет сидел как влитой. Маленькая шляпка без полей, которая неведомым образом держалась у нее на голове, вызвала удивление. Ольга что-то сделала — держится! Маленькое женское волшебство. Смотрится странно, но ей идет.

Снова присев, она надела туфли и встала. Рука ее потянулась к футлярам с украшениями, которые он ей вчера подарил. Зимин, отлично понимая, что обнаружил свое присутствие, вошел и окликнул жену:

— Оль, скоро ты?

— Минуточку! — улыбнулась она, не поворачиваясь и все так же глядя в зеркало.

Муж подошел, достал из открытого футляра ожерелье и помог застегнуть замочек на изящной шее чуть ниже волос. Когда он коснулся ее горячей кожи, Ольга вздрогнула и прикусила нижнюю губу.

— Серьги, Слав, — сказала она.

Мужчина достал сережки и по очереди защелкнул у нее в ушах. Когда она повернула голову, чтобы ему было удобнее, он не выдержал и поцеловал ее за ухом, вдохнув ее неповторимый аромат, смешанный с запахом любимых духов. Розы. Теперь они всегда будут ассоциироваться с ее присутствием.

Ольга посмотрела в зеркало. Там, как в раме, отражались они двое, словно на портрете двух влюбленных.

Закончив, Зимин отодвинулся и тут увидел в зеркале… дверной косяк. Как раз там, где он недавно стоял притаившись и наблюдал. Значит, она все видела!

— Это как понимать?

Устроила для него спектакль.

— Так и понимать, — улыбнулась женщина и потупилась, будто рассматривая что-то на подставке у зеркала.

Захотелось его подразнить, когда увидела мужа в зеркале. Надо же отыграться за недавнее вмешательство. Ольга развернулась и легко коснулась губ мужа в поцелуе.

— Ну что, идем?

Он прижал ее к себе и поцеловал, но уже далеко не так невинно. Когда мужчина отпустил ее, Ольга с трудом восстановила дыхание. Хотелось остаться дома и провести пару часов куда приятнее, чем на ипподроме.

— Слав, ты провокатор, — проворчала она.

— Кто бы говорил.

* * *

Они прибыли первыми. Ольга порадовалась, пока не встретила никого из знакомых. Муж сказал ей, что лошадей до скачек лучше не волновать, так что они навестят Глорию потом, когда все закончится.

— Сделаем ставки? — улыбнулся Зимин.

— Ну, давай, — согласилась она, хотя особо не хотелось.

Не было в ней этой страсти, этого азарта, который отличал окружающих людей. То есть интерес, какая лошадь придет первой, был. Но угадать и заработать на этом деньги не хотелось.

У касс уже толпились игроки. Когда почти подошла очередь, Ольга вопросительно взглянула сначала на табло, а потом на мужа.

— Ставь на Маркиза или Зевса, — посоветовал он.

— А как же Глория?

— Она в фаворитах, но первой точно не придет. Не сегодня. Ну… Скажем, третья, — прикинул он.

Мирослав знал, что в сравнении с жеребцами его лошадь проигрывает. Кроме того, она всегда показывала лучший результат, когда скакала одна. Нервозность от общего старта ухудшала ее результаты.

— Нет уж, на нее тоже, — решила Ольга.

— Почему? Ты же знаешь, что она не придет первой.

— Все равно.

Это же ее лошадь. Даже если она проиграет… все равно! Это как предательство — ставить на других.

— Ты говорил, можно поставить сразу на двоих, — припомнила она. — Зевс — это тот жеребец, владелец которого Василий Иванович?

— Да.

— Тогда первым придет он, а второй Глория, — решила Ольга.

Тут подошла их очередь.

— Девушка, «экспресс» на Зевса и Маркиза, Зевс первым, Маркиз вторым, — сказал Мирослав. — И еще один «экспресс» на Зевса и Глорию. Зевс первым, Глория третьей.

Ольга хотела было возмутиться, почему это ее лошадь вдруг третья… и передумала.

— А мне одиночный на Глорию, — сказала она и сообразила, что не взяла наличных. — Слав, дай, пожалуйста, денег. А то мы людей задерживаем.

— Эй, не понял? А эти билеты кому?

— Тебе.

* * *

Потом они проследовали зарезервированную для них ложу.

— Закажешь что-нибудь? — спросил сидящий напротив Зимин.

Она хотела кофе, но… Тест. Тест же! Если случится чудо, и результат окажется положительным, то кофе ей нельзя.

— Лучше чаю, — улыбнулась она. — Ромашковый тут дают?

— Тут все есть. Особенно для вип-клиентов. Нервничаешь? — по-своему истолковал ее выбор муж.

— Немного.

Зимин жестом подозвал официанта, который ожидал у двери, и сделал заказ. Ольга встала с места и вышла на балкон. Оттуда было лучше видно. Мужчина снова залюбовался ее силуэтом на фоне бледного осеннего неба. Ни облачка, но уже грядут холода. «Бабье лето». Последние теплые деньки перед дождливой осенью.

— Знаешь, Слав, это время года у нас зовут «бабьим летом», — не оборачиваясь сказала она. — А по-английски «индейским летом». Даже песня такая есть. Мы раньше желтые листья сушили в книгах. Они потом рассыпались в пыль.

У него мурашки пробежали по коже, так это было неожиданно. Ольга словно прочла его мысли, или они думали об одном и том же.

— Это ты к чему сейчас?

— Просто так, — вздохнула она и добавила: — Хорошо.

Последние минуты покоя. Скоро придут гости и будут решать дела, далекие от спорта. Придется улыбаться и слушать, хотя ей сейчас хочется побыть одной. Или с мужем, с ним тоже можно. Он был своим, и его присутствие не ощущалось как вторжение в личное пространство. Иногда на женщину неожиданно накатывала меланхолия, и хоть на стенку лезь. Вот как сейчас.

Она обняла себя руками, хотя на улице не было холодно. Скорее, холод шел у нее изнутри. Почему-то казалось, что скоро настанет конец хорошему. Слишком уж долго длится «белая полоса» в ее жизни. Да и сейчас бросает из крайности в крайность, словно она вскрыла старый нарыв. Ничего просто так не случается и не дается в жизни просто так.

«Родители мои мечтали о престоле — я ж нищий! О, кончатся ли бедствия мои?»

— Ты когда-нибудь слушал «Силу судьбы»? — спросила она.

— Нет, а что это?

— Опера.

— Нет, не слышал. Я другую музыку люблю.

Ей он почему-то легко признался в этом, хотя обычно делал вид, что понимает, о чем идет речь.

Зимин годы, можно сказать, десятилетия пытался влиться в высшее общество, но некоторые вещи так и остались чужими. Например, он был равнодушен к «классике». Еще он предпочитал читать биографии и пособия по экономике, а не ту новомодную туфту, которая написана витиеватым языком, выносит тебе мозг и собирает кучу премий. Современное искусство Мирослав тоже не жаловал и считал мазней. Если уж ходить на выставку, то чтобы посмотреть на что-то красивое и вечное, а не на унитаз с фруктами. Времени жалко и не нравится, что посетителей держат за лохов.

— Скажешь еще, что в опере не был?

— Отчего же, был, — ответил Зимин. — В «Большом», несколько раз.

Он промолчал, что наслаждаться прекрасным ему мешали пышные телеса певцов. Довольно забавно, когда юных влюбленных страдальцев изображают люди далеко за пятьдесят. Певица из Испании пела неплохо, но весила, казалось, центнер с гаком.

В общем, он этого не понял, но честно досидел до конца со своей тогдашней любовницей, которая его везде таскала с собой — в оперу, на балет и разные выставки. Впрочем, долго это не продлилось. Расставание Зимин отметил грандиозным гулянием на спортивном фестивале, пригласив туда для разогрева свои любимые группы.

— Послушай как-нибудь, — сказала Ольга и наконец обернулась.

Запиликал смартфон. Звонил Пятипалых, который был правой рукой Базиля, и сообщил, что они прибыли.

— Жду с нетерпением, — сказал Зимин. — Поднимайтесь к нам.

___

прим. — Испанка, которая "неплохо поет" — это он про Монсеррат.:-)