1

Сергей Анин, которому как будто влепил пощечину самый близкий человек, успел оглянуться. Насекомое он не увидел, но ему померещилась тень, пересекшая дорогу справа налево метрах в тридцати.

Сомнений не было: Ольга Сурта, сидевшая в полоборота к заднему сидению, заметила именно богомола. Вездесущая тварь снова была рядом.

Ольга Сурта кричала и кричала. Ее муж от неожиданности дернулся, и джип вильнул в сторону, угрожающе взвизгнув шинами. Анина бросило на дверцу, Маверик повалилась на сидение. Лицо девушки посерело, она сжалась, словно хотела уменьшиться в размерах, стать незаметной.

Несколько секунд они были на грани того, чтобы перевернуться или просто слететь с дороги и, напоровшись на ближайшее дерево, закончить свое неудавшееся, бегство. Кроме Олега Сурты, этого как будто никто не заметил. В сравнении с тем, что их настиг богомол, автомобильная авария, пожалуй, была меньшим злом. Сурта, пытаясь исправить положение, действовал отстраненно, вся его сущность как будто вспыхнула, когда после крика жены в мозг, словно кобра, совершившая бросок, впился образ богомола. На затылке встали волоски, поднятые пятерней внезапного холода, атаковавшего сзади.

Возможно, будь дорога хоть немного скользкой, Сурта ничего бы не исправил. К счастью, дождей не было давно, и джип, стирая протекторы шин, выровнял ход, удержавшись на узкой дороге. В дальнейшем они рисковали каждые следующие полсотни метров — дорога не была прямой, и хотя повороты, время от времени встречавшиеся впереди, были относительно плавными, для них скорость была велика.

Анин ударился затылком о стекло левой задней дверцы, но боли, тупой и тяжелой, даже не заметил. Куда сильнее была другая боль — в сердце, разорванном страхом.

Анин приподнялся, глядя сквозь заднее стекло на проносящийся поток деревьев. Богомола он не видел, но теперь знал: чудовище поблизости.

Непрекращающийся вопль Ольги Сурты превратился в некий фон и, когда он оборвался (девушку сильно тряхнуло на очередном повороте), его отсутствие показалось чем-то противоестественным.

Один лишь ненасытный рев двигателя, больше ничего. Не слышно даже собственного дыхания.

Ольга приняла прежнее положение и, глядя на мужа обезумевшими, с невыносимой мукой, глазами, прошептала:

— Богомол.

Она словно обвиняла кого-то за то, что тварь не оставила их в покое.

Одно слово, сказанное девушкой, стало причиной странной метаморфозы в мозгу у Анина. На какие-то секунды парень перестал видеть образ насекомого, тот исчез, стерся из зрительной памяти. Анин оцепенел — он силился представить богомола и не мог. Не мог представить тварь, за прошедшие двое суток виденную более десятка раз. Словно нечто прикрыло ладонью такую знакомую картинку.

Затем все возвратилось, но почему-то Анин видел богомола не отдельно, зрительную картинку заполняла девочка, бросавшаяся на него. Бросавшаяся раз за разом, с искаженным, отнюдь не детским личиком, с замахнувшейся рукой, сам богомол виделся смутно, он пожирал женщину, которую сжимал в своих «тисках», лишь голова совершала «клевательные» движения. ТЮК! ТЮК! ТЮК!

Словно курица, спешившая склевать побольше зерна, пока не нагрянули сородичи. Только эта «курица» клевала отнюдь не зерно.

ТЮК! ТЮК! ТЮК!

Мерзкая треугольная голова с узким, безгубым, окровавленным ртом.

И девочка, бросающаяся на эту треугольную голову.

Мгновение образ был ярким, как солнечный блик, он заполнил собой все остальное, ослепил внутреннее зрение. Девочка с поднятой рукой и голова громадного насекомого, пожирающего ее мать.

Внезапно все исчезло — Анина тряхнуло на повороте дороги.

Анжела Маверик, словно и ей встряска вернула способность рассуждать, вскрикнула:

— Он прыгнет спереди! Осторожно, он залетит вперед!

Возможно она была права. Два дня назад богомол действовал именно так. Садился в засаду, поджидая, когда жертва окажется рядом.

Ольга Сурта вжалась в сидение, глядя перед собой, и заплакала. Они с мужем — первые потенциальные жертвы.

Очередной поворот дороги. Более резкий. Впереди — прямой участок метров на сорок.

Ольга Сурта вскрикнула.

— О, черт! — вырвалось у ее мужа.

Впереди, из-за ближайшего поворота показалась машина.

2

Это была «нива» защитного цвета. Она ехала не слишком быстро, но бешено мчавшийся джип, похоже, сожрал имевшуюся фору во времени целиком.

Расстояние сокращалось.

На этот раз никто из них не игнорировал возможности закончить жизнь в автомобильной катастрофе. Богомола они не видели, зато прекрасно могли рассмотреть машину, идущую навстречу, даже людей, сидящих в ней.

Богомол на какие-то секунды выпал из их мира.

Анин и Маверик на заднем сидении оцепенели, девушка лишь открыла рот в форме буквы «О».

Сурта притопил педаль тормоза, однако, не только ему стало ясно, времени притормозить, не доехав друг до друга, просто нет.

Водитель «нивы» тоже притормаживал, сквозь рев джипа они слышали визг шин встречной машины. Однополосная дорога не позволяла разъехаться, оставшись на асфальтированном полотне. «Нива» взяла в сторону, рискуя задеть левым бортом ствол какого-нибудь дерева.

Сурта, не рискнувший увеличить давление на тормоз, левыми колесами съехал с дороги. Ему не оставалось ничего другого.

Ветви деревьев и кустарников заколотили по крыше джипа, стойке ветрового стекла, крышке капота, по дверцам.

Ольга Сурта вскрикнула и закрыла глаза.

В салон летели сорванные листья, мелкие обломки ветвей.

«Нива» была совсем близко. Несмотря на старания Сурты, они должны были задеть друг друга. Разминуться не удавалось.

Анин, следивший за приближением неизбежного немигающим взглядом, рассмотрел в салоне «нивы» трех человек: сидевшего за рулем мужчину зрелого возраста, рядом женщину значительно моложе и мальчика лет семи-восьми на заднем сидении. У женщины в глазах было такое, будто она хотела оттолкнуть джип взглядом. У мужчины на лице — хмурая сосредоточенность.

Еще ближе.

Анин закрыл глаза.

Ольга Сурта выставила руки перед собой.

Ее муж захрипел, вжимая педаль тормоза, он видел, как приближается ствол березы, слишком крупной, чтобы без последствий подмять под себя, как несколько предыдущих мелких деревьев.

В последний момент водитель «нивы» рискнул взять еще левее, похоже, решил, что в случае столкновения с каким-нибудь деревом у них больше шансов выжить и не пострадать.

Короткий скрежет — бампер джипа оставил на правом борту «нивы» длинный след, особенно глубокий на задней дверце. Две машины прошмыгнули мимо друг друга, разминувшись каким-то чудом. Обе девушки закричали, металлический звук соприкоснувшихся бортов показался им грохотом столкновения.

Затем их бросило вправо, на дверцы — Олег Сурта крутанул руль, выводя джип к дороге, и ствол березы, задевший стойку ветрового стекла, заставил машину вздрогнуть. Боковое зеркало со стороны водителя срезало, как громадным, острым тесаком.

Сергей Анин повалился на Анжелу. Не совсем понимая, как Сурта все-таки избежал столкновения, он приподнял голову и посмотрел назад.

Болотного цвета «нива», похоже, остановилась, не в последнюю очередь благодаря густому кустарнику. Анин видел, как на заднем сидении повернулся мальчик, вскинув одну руку, словно хотел ударить в заднее стекло. Анин не понял жест ребенка.

Олег Сурта вывел джип на дорогу и застонал. Стон облегчения.

Анжела Маверик открыла глаза, быстро оглянулась и закричала:

— Стой! Им надо сказать! Сказать про богомола!

Олег Сурта лишь увеличил скорость.

— Стой! Надо сказать! — зашлась Маверик криком. — Остановись же!

Сурта игнорировал ее крики. Его жена и Сергей Анин молчали. Ольга, повернув голову, смотрела назад, на удалявшееся пятно автомобиля, и ее лицо покраснело, словно она испытывала стыд, словно это ее просили остановиться и предупредить людей.

Анин наблюдал ребенка, поднявшего руку, убийственно похожий жест на девочку, приехавшую с матерью в Арсеньево, наблюдал даже, когда поворот скрыл «ниву».

Анжела Маверик остановившимся, каким-то неживым взглядом созерцала затылок Олега Сурты.

— Ты… ты… — выдавила она. — Они могли нам помочь.

— Чем? — рявкнул Сурта, перекрывая шум двигателя.

— Их надо было предупредить, — упрямо заявила девушка.

Сурта зло процедил:

— Что, если богомол летит за нами? Этим олухам позади наверняка повезло больше — гадина может и не тронуть их.

Это было веское, хотя и неожиданное замечание. Ольга Сурта ахнула, и кожа на лице из раскрасневшейся превратилась в бледную.

Анин, наблюдавший внутренним взором мальчика, поднявшего руку, картину, мешавшуюся с образом девочки, почему-то вспомнил несколько случаев, когда богомол уничтожал людей. Словно раскрыл книгу с чудовищными картинками и увидел их всех сразу!

Анин дернулся, словно его ударили, и повалился на дверцу. Этого как будто никто не заметил. Он задержал дыхание, хотя ручка на внутренней стороне дверцы, впившаяся в спину, требовала закричать, замер, опасаясь упустить попавшую невесть откуда в голову мысль, не успеть поцедить ее через серое вещество, выжать из нее все ценное.

Перед глазами мелькали кадры того, как действовал богомол.

Анин сидел, не в силах рассказать остальным о том, что пришло ему в голову. Он просто боялся этого. Несмотря ни на что, это было одновременно чудовищным.

Кажется, он обнаружил у богомола уязвимое место.

3

— Твою мать! — вскрикнул Олег Сурта. — Вот дерьмо!

Только что он смотрел вперед, щурясь из-за потока воздуха, нагло, по-хозяйски врывающегося в салон джипа, лицо напряженное, губы дрожат. Как и руки, побелевшие, так сильно они сжимали норовивший вырваться руль. Затем он бросил случайный взгляд на индикатор уровня горючего и зашелся целым потоком ругательств.

Голос не был злым, скорее испуганным, пропитанным детской обидой и неверием в то, что так может быть.

Его жена не поняла, что произошло.

— Олег!? — истерически требовательная нотка.

Анжела Маверик встрепенулась, ошалело оглядываясь по сторонам: ее глаза искали богомола.

Сурта ударил ребром ладони по рулю, совсем забыв, что в ране до сих пор торчит кусок стекла, который ни он, ни жена не могли вынуть просто за неимением времени, и жутко взвыл.

Джип опасно вильнул.

Ольга Сурта вскрикнула. Возвратив себе равновесие, она умоляюще запричитала:

— Олег! Тебе плохо? Плохо?

Ее муж на удивление тонким голосом взвизгнул:

— Бензин! Чертов бензин! Его почти нет!

Ольга Сурта прикрыла ладонями рот, словно увидела нечто непристойное.

— О, Господи, — прошептала Маверик, глядя на Сурту так, будто еще надеялась, что он ошибся.

— Чертов бензин! — прохрипел Сурта. — Долбанная машина!

Это обстоятельство вывело Анина из транса, вызванного неожиданным открытием, случайным и казавшимся сейчас неправдоподобным. Впрочем, оно, кажется, стало вполне своевременным.

Он подался к Сурте, глянул на его жену, перевел взгляд на Анжелу Маверик. Но заговорить почему-то не смог.

Несмотря на крепнущую уверенность в правильности своего предположения, его сдавливал ужас. Ужас, через который придется пройти, если только они хотят покончить с тварью. Ужас, возможно, более острый, дурно пахнущий, живой, более близкий, чем тот, что они уже пережили.

Быть может, он молчал, надеясь, что им это не понадобится, они ускользнут от вездесущей твари, достигнут мест, где много людей. Однако надежда исчезла вместе с криками Сурты.

Он должен сказать им об этом сейчас, пока не стало поздно. Анин напрягся, но слова ему не давались.

— Что нам делать? — выдохнула Ольга.

Муж ей не ответил, вместо этого он оглянулся, будто убеждаясь, что Анин все еще в машине, и снова сосредоточился на дороге.

Нет, не так, поправил себя Анин, придется пройти не всем, львиную долю предстоящего возьмет на себя кто-то один. Одному из них, можно сказать, не повезет.

Однако кому-то не повезет еще больше.

Следующей жертве! Без этого не обойтись!

Олег Сурта, глядя вперед, но явно обращаясь к Анину, прокричал:

— Сколько еще? Сколько до этой чертовой автострады?

Анин не ответил. Смысл сказанного Суртой доходил до него невероятно медленно.

— Слышишь!? — взвизгнул Сурта. — Сколько осталось до трассы?

Анин покачал головой: вопрос Сурты путал его мысли и лишь отдалял момент, когда он наконец выскажет свою идею. Сурта, взглянувший в зеркало заднего обзора, по-своему понял реакцию Анина.

— Ты ведь должен знать! — Сурта едва не опустил ребро покалеченной ладони на рулевое колесо и, вовремя спохватившись, поморщился. — Должен! Ты все тут знаешь.

Анин молчал. Ольга Сурта смотрела на него, как на последнюю надежду. Двадцатидвухлетний худощавый парень, обнаженный по пояс, с запекшейся широкой царапиной, пересекающей живот, полосой черно-бордового цвета.

Возникла противоестественная пауза. Благодаря ей Маверик почудился впереди гул сразу множества автомобилей.

— Слышите? — воскликнула девушка. — Кажется, впереди трасса.

Никто не закричал от радости, не изобразил на лице бурных эмоций — напряжение ничуть не спало. Кроме того, они могли и ошибаться, желаемое очень легко одевает маску действительного.

Олег Сурта смотрел на индикатор чаще, чем на дорогу, стрелка давно уже лежала на красной отметке, как чей-то палец в обвиняющем жесте.

Сурта с трудом вписался в следующий поворот, выровнял джип и…

Метрах в трехстах впереди они увидели короткий отрезок автострады, место, где в нее вливалась однополосная лесная дорога. Можно было видеть смутные тени проносившихся через этот крохотный промежуток машин.

Там были люди. Там их ждало спасение. Кусочек автострады был для них, как свеча в темном бесконечном тоннеле. Тепло, кров, безопасность и конец кошмаров.

Никто не успел отреагировать на этот симптом близкого завершения их мучений. Их реакция почему-то запаздывала. Прежде, чем кто-то открыл рот или вытянул руку в нетерпеливом жесте, Олег Сурта произнес:

— Нет! Нет, черт возьми! Только не сейчас! Ну, пожалуйста, еще немножко!

4

Что-то произошло с джипом. Он вздрогнул, дернулся, словно животное, осознавшее, что у него вот-вот остановится сердце, а еще бежать и бежать.

Лицо Сурты исказилось. Ему не пришлось ничего объяснять. И без этого стало ясно: кончился бензин. Джип, который Сурта разогнал, еще бежал по инерции, но никто не тешился напрасной надеждой: до трассы он не дотянет. Максимум еще пятьдесят, ну сто метров, и машина остановится.

Каждый из них впился взглядом в едва видимый отрезок автострады — свеча, которой они так и не почувствуют.

Джип заметно сбавил скорость, она все уменьшалась. Похоже, сотней метров тут и не пахло.

Олег Сурта остервенело вдавил педаль газа. Джип взревел, но скорости не прибавил. Холостой рев. Рев умирающего гиганта. Руки Сурты стали трясти рулевое колесо, словно это могло стать выходом, но тут он почувствовал, как его хлопнули по плечу.

— Мы можем убить богомола. Я знаю, как, — заговорил Анин; ком, разбухавший в его горле и не позволявший говорить, куда-то исчез, и парня наконец прорвало.

— Что? — Сурта не понимал, о чем толкует бывший одногруппник, он не мог оторвать взгляд от капота джипа, все тяжелее, все неохотнее пожирающего ленту дороги.

Анин говорил быстро, глотая окончания слов, находившиеся в машине воспринимали их смысл со значительной задержкой.

— Я понял, эта гадина настолько прожорлива, что схватив кого-нибудь, уже не может остановиться. Стоит ей только начать.

Джип катился, рев двигателя оборвался.

Анин посмотрел на Анжелу, Ольгу и снова хлопнул по плечу ее мужа:

— Вспомните, напав на кого-нибудь, тварь ни разу не отпускала человека, пока не разделывалась с ним полностью. В лесу, у котлована, на хуторе. Куда разумнее было убить одного за другим, а уже после пировать, но она ни разу, НИ РАЗУ так не сделала! Она просто не может прекратить, даже если что-то ей угрожает!

Джип уже останавливался. Еще немного, и — все.

— Вы поняли? Если богомол еще здесь и схватит кого-нибудь, надо сблизиться с ним — вот топор. Тот, кто это сделает, ничем не рискует.

Анин хотел воплотить в слова образ маленькой девочки, бросающейся на богомола, то, что видел только он, то ли подтвердить собственные слова, то ли дать надежду, но колеса джипа преодолевали последние метры.

Все меньше и меньше.

Обескураженные, остановившиеся взгляды. Анин не мог сказать, слышали они его или нет, а если слышали, то поняли ли смысл его слов.

Джип в конце концов остановился.

До трассы было почти четверть километра.

5

Впереди время от времени мелькали машины. Смутные тени иного мира. Далекого мира. К которому им во что бы то ни стало нужно было добраться.

Первое оцепенение, связанное с остановкой джипа, прошло, когда Сурта обвиняюще произнес:

— Почему ты не залил в бак чуть-чуть больше?

Конечно, это относилось к Анину. Сергей не стал спорить, сейчас это уже не имело значения. Важнее было другое — донес ли он до их сознания свою мысль?

— Мы можем убить тварь, — повторил Анин. — Каждый из нас может, слышите?

— Господи, — прошептала Ольга. — О чем ты говоришь?

Анин игнорировал ее неверие.

— Запомните — когда выйдем, держитесь рядом. Я… понесу топор. Если тварь выберет меня, пусть кто-то подберет топор. И тогда ее можно убить. Только… один из нас погибнет. Но это… не четверо, слышите?

Удивительно, но Сурта ухмыльнулся.

— С чего ты взял? Думаешь, тварь тебя подпустит?

— Да. Пока она будет пожирать кого-то из нас, она беспомощна.

Анжела Маверик застонала. Лицо побелело так, как будто в него высыпали пригоршню пудры.

Ольга Сурта, обращаясь к Анину, пробормотала, задыхаясь от ужаса:

— Как ты можешь такое говорить?

Анин почувствовал внезапный прилив злости, сейчас он отчасти посмотрел на них глазами Донского, несколько раз пытавшегося заставить их свернуть в нужном направлении.

— Настройтесь, черт вас дери! — рявкнул он. — Иначе нам всем — конец!

Ольга запротестовала:

— Я не смогу, только не я. Кто-нибудь другой…

— Хватит, — оборвал Сурта. — Давайте выйдем отсюда и рванем к автостраде!

Его поддержал Анин, понимающий, что так легче заставить их действовать:

— Есть шанс, что богомол отстал от нас. Чем дольше мы сидим, тем меньше у нас времени.

Ольга Сурта распахнула дверцу, опустила одну ногу на асфальт.

— Выходим все вместе, — произнес Анин и посмотрел на Анжелу Маверик.

Девушка сжалась, затравленно переводя взгляд с одного на другого. Ее била дрожь.

— Анжела? — Анин протянул ей руку.

— Нет, — прошептала она. — Я не выйду, я не хочу.

— Анжела, мы…

— Он где-то рядом, я чувствую. Он ждет нас. Нет, я не выйду. Хотите — идите без меня.

Ольга Сурта не выдержала и вышла из салона. Ее муж, бросив нетерпеливый, полный раздражения и страха, взгляд на заднее сидение, последовал ее примеру.

Анин схватил Маверик за запястье. Брось ее, вопило что-то внутри, брось, не время убеждать, особенно после стольких часов, когда ты думал только о себе, сжимал свой чертов револьвер, боялся, что его вырвут, когда ты заснешь, и, по правде говоря, чихал тогда на остальных.

Брось, если она того хочет.

Анин потянул на себя девушку, плавно, почти нежно, но неумолимо.

— Пошли, иначе богомол достанет тебя в любом случае, Анжела. Пойдешь со мной, у тебя появится шанс.

Возможно, ему лишь казалось, что он хочет спасти человека, свою бывшую одногруппницу. Возможно, настойчивости на самом деле ему придал инстинкт самосохранения: чем больше рядом с ним людей, тем меньше шансов, что богомол выберет именно его.

Анин тянул ее на себя, как маленького капризного ребенка.

Сурта, остановившийся перед капотом, бросил взгляд на заднее сидение.

— Ну, что вы? — и не дожидаясь ответа, двинулся вперед.

За ним последовала его жена.

Анин наконец выволок девушку из джипа, и ей ничего больше не оставалось, как встать на ноги.

Дверца с легким щелчком захлопнулась, как бы подтверждая, что назад дороги нет.

6

Два парня и две девушки двигались к автостраде. Это напоминало извращенную, чудовищную лотерею: кто-то из них не дойдет. Только кто?

Впрочем, был шанс, что не дойдут двое, а может и все четверо. Как и шанс, конечно, более призрачный, что к финишу придут все.

Каждый из них склонялся к различным вариантам. Поначалу они шли медленно, с опаской, как по тонкому льду, словно еще оставалась мысль, вернуться к джипу. Затем они увеличили обороты, особенно Олег Сурта. Он заметно вырвался вперед.

С каждым новым преодоленным метром у него крепла уверенность, что богомол упустил их, например, занявшись людьми в «ниве». Это походило на правду, и парня стало что-то отпускать.

Ольга смотрела в спину мужа, оглядываясь назад, на Маверик и Анина, в ужасе впивалась взглядом в очередное пятно кустарника. Подлесок не был густым, но мест, где богомол мог сидеть в засаде, хватало. Анин буквально тянул Маверик за собой. Девушка чувствовала: впереди их ждут. Она порывалась сообщить об этом, закричать, требуя прекратить безумие, но не смогла даже прошептать Анину — ее сковал ужас. Она словно шла на эшафот, наблюдая палача, которого по какой-то причине не видели другие, шла потому, что паралич позволял двигаться лишь к неизбежному.

Ее состояние передалось Анину, прилагавшему усилие, чтобы девушка шла рядом. Первые метров десять он старался не думать, нашла ли их тварь, но реакция Маверик убедила его — лучше ждать самого худшего.

Представив как богомол атакует одного из них, Анин увидел перед глазами иное решение — трое остальных бегут к автостраде, бегут изо всех сил. Пока богомол разделается с новой жертвой, неужели они не успеют уйти?

Нет, нельзя. Им понадобится время, чтобы остановить одну из машин, каждая из которых мчится со скоростью за сто километров. Они могут просчитаться. Даже если остановят, это не гарантия от новых посягательств со стороны прожорливой твари, которая, без сомнения, будет преследовать их бесконечно, пока ее кто-нибудь не уничтожит.

Богомол вряд ли опасается, что о нем узнает большое количество людей.

Анин отбросил заманчивую иллюзию легкого решения и, сжав зубы, ускорил шаги.

Они преодолели пятьдесят метров, когда это случилось.

Анин уже собирался потребовать от Сурты не вырываться вперед. Хоть он и следил за кустарником по обе стороны дороги, все равно не успел заметить, из какой топки выпорхнуло насекомое, понял лишь, что с правой стороны.

Скорость нападения была молниеносной.

Тварь опустилась на Олега Сурту, опрокинув его на землю, а Ольга все еще шла вперед, прежде чем поняла, что произошло.

Как и Маверик с Аниным.

Богомол приподнял человека, держа его горизонтально к земле, сдавливая тисками грудную клетку и живот. Олег Сурта, похоже, не сразу понял, что на него напало насекомое, реакция его наступила с опозданием. Парень истошно закричал.

Ольга почти поравнялась с богомолом, встряхнувшим свою жертву. Короткий крик несчастного оборвался: голова повисла под неестественным углом.

Анжела Маверик, словно ноги ей отказали, грузно осела на землю. Ольга Сурта замерла в каком-то метре от богомола, державшего ее мужа. Глаза расширились и несколько долгих секунд неверяще созерцали происходящее.

Тварь сдавила человека, и у него изо рта и носа хлынула кровь. Сурта был мертв. Богомол, попятившись к обочине, принялся за пиршество, не собираясь его откладывать. Правая рука Сурты исчезла после двух-трех «клевательных» движений, затем настал черед груди.

Ольга Сурта издала гортанный звук, и прежде чем крик прорвался наружу, она захрипела, словно должна была выплюнуть что-то крупное и чужеродное.

Сергей Анин не мог мыслить рационально, он действовал благодаря некоей запрограммированности, завершившейся еще в джипе. После короткого замешательства его что-то толкнуло вперед, благо он оказался от богомола в каких-то четырех метрах. Рука сжала топор, другая выпустила Маверик, превратившуюся в сгусток парализованной плоти.

Это был словно не он. Себя, как цельную личность, он осознал позже, когда все закончилось.

Замахиваясь, он шагнул к богомолу.

Тварь, пожиравшая человека, попятилась, сохраняя расстояние между собой и Аниным. Парень с топором в руках в теперешнем состоянии не мог понять, что кое-что не рассчитал. Богомол закрывался своей жертвой, как раньше от людей с оружием в руках, и, не прекращая кровавого пиршества, отползал.

Шансы Анина были призрачны. К тому моменту, когда «закрываться» станет нечем, богомол обезопасит себя, увеличив расстояние еще больше.

Неизвестно, ждала бы их всех участь Олега Сурты, если бы не его жена.

Ольга, у которой прорвался наконец вопль, бросилась прочь, к автостраде. Глядя, как тело мужа уменьшается на глазах, она превратилась в сгусток ужаса и безумия.

Пять широких шагов.

Затем резкий разворот с непрекращающимся воплем, и два-три прыжка к богомолу. Неосознанные действия. Молодая женщина, потерявшая рассудок, была как листок, закружившийся в жестоком, лицемерном порыве ветра.

Она не представляла для богомола опасности.

Однако, ее бросок вынудил тварь повернуться к ней.

Этим воспользовался Анин. Богомол открыл подход к себе с левой стороны.

Удар топором.

Анин успел нанести всего один удар. Лезвие погрузилось чуть пониже головы богомола. Тварь встала на дыбы, из разорванных останков человеческого тела, которые она удерживала, веером брызнула кровь. Топор отлетел в сторону. Анин, не справившись с толчком, повалился на землю.

Треугольная голова богомола вдруг застыла, хотя корпус приподнялся в соответствии с фазой очередного «клевательного» движения. Точка крепления головы к туловищу растянулась, превращаясь во что-то длинное и клейкое.

Затем растянулась еще больше по мере того, как корпус двигался вверх-вниз, и голова в конце концов отвалилась, жадно цепляясь за остатки человеческой плоти. Богомол отползал еще несколько десятков метров вглубь леса, прежде чем остановился, суматошно вспарывая землю двумя парами ног.

Анин, следившей какое-то время за агонией обезглавленной твари, бессильно опустил голову, уткнувшись лицом в опавшие листья. Анжела Маверик сидела неподвижно, уставившись в лесную чащу. Ольга Сурта, не переставая кричать, металась по однополосной лесной дороге.

Впереди, менее чем в двухстах метрах, по-прежнему мелькали безразличные тени проносившихся мимо машин.