– Правильно ты говоришь. И всё это я понимаю, но не могу.

– Да что ж такое! Почему? Противен тебе? Немил? Другого нет никого, я же вижу. В чём дело? Пожалуйста, скажи, почему мы не можем быть одной семьей, как прежде?

– Ты прав, лучше честно объясниться. Ведь мы с тобой не чужие люди, правда, Майк?

– О чём ты говоришь, Лорейн, разумеется!

– И я могу доверять тебе?

– Абсолютно.

– И ты поможешь, если я попрошу?

– Что угодно.

– Хорошо. Видишь ли, Майк, я полюбила одного человека. Он моя мечта, мой идеал во плоти. Я не могу обладать им, но я хочу этого безумно. Может так выйти, что я разочаруюсь, пойму, журавлю лучше оставаться в небе. Но сейчас уговаривать бесполезно, и мне себя самой, и кому бы то ни было. Я хочу его любви, его ласки, жажду! Звучит страшновато, как помешательство, как мания, вероятно, так оно и есть.

– Окей. И что я должен делать?

– Ты видел этого человека. Тогда на стадионе, и возле школы, кажется. В любом случае должен помнить его, я много о нём говорю. Что неудивительно. В последнее время только о нём и думаю.

– Салли? Гомосексуалист?

– Именно.

– Да-а. Занятно. И чем я могу тут помочь? Матушку природу не переделаешь. Вряд ли он поддастся на уговоры вроде «полюби́те мою жену!». Глупо даже думать об этом.

– Естественно, я не так глупа. И понимаю твое «что угодно сделаю для Лорейн» вовсе не означает в буквальном смысле «всё, что угодно».

– Ну, не знаю, руки-ноги, что ли, ему держать, пока ты целовать его будешь?

Лорейн засмеялась.

– Милый мой, наивный Майк! Что ж, ты почти угадал. Патрику нужен мужчина. Это факт. Он теперь одинок, рано или поздно кто-то должен занять рядом с ним вакантное место. Я подумала, что если это будешь ты, Майк…

– Ты и впрямь с ума сошла.

– Подожди. Постарайся понять. Тут нужен мужчина, который мог бы стать между нами посредником. Ему необходим пенис – прекрасно, я возьму, скажем, твой. Ты, как никто, идеально подходишь. Нужно лишь только чтобы он захотел тебя. А ты и меня попросишь принять в ваш союз. Ведь я твоя жена, ты без меня не можешь. Подожди, не делай такое лицо, умоляю. Я сейчас доверилась тебе, сокровенной фантазией поделилась. Звучит довольно гадко, понимаю. Но разве у тебя не бывает смелых фантазий, которые тоже будут выглядеть не лучшим образом, вытащи ты их наружу? Конечно есть. Но ты не вытащишь. Не поделишься ни с кем. Люди так не делают. Но ты заверил меня, что мы близки. И я тебе открылась. Ладно, если сделала ошибку, давай, назови меня грязными словами, обдай презрением, развернись и уйди. Что еще ты можешь сделать?

– Во всяком случае, не уйду.

– Пожалуйста, только не думай, что тебе удастся как-то использовать против меня то, что я рассказала. Мои фантазии останутся со мной, глубоко внутри. Ты никогда не сможешь ничего доказать.

– Кому чего доказать?

– Вдруг ты подумал, можно объявить меня развратницей, сумасшедшей, и забрать себе Саймона.

– Перестань, Лорейн. Во-первых, я не Хэнк. А во-вторых, надеюсь, ты не так уж и безумна. Знаешь что? Иди сюда. Давай же, дурочка, ну, что ты трепыхаешься, как рыбка? Расслабься. Отвыкла от меня? Ну, тихо, тихо, закрой глаза. Не бойся.

– Хочешь трахнуть меня и вылечить одним махом?

– Лорейн! Ты что? Это же я, Майк. Я ничего не забыл. А ты со мной как с чужим. Ну, помнишь, как мы с тобой играли?

– Боже мой! Да. Майк! Но, после того, как поженились – ни разу.

– Не знаю, почему. Неужто, церковная церемония так подействовала?

– Может быть, поэтому ты и ушел?

– Вполне возможно. А теперь нам ничто не мешает.

– Стесняюсь. Отвыкла совсем.

– Я тоже. Подзабылось. Как не с нами было.

– Ну, давай же, Майк, скажи первый.

– Не знаю, что.

– Назови меня. Как ты называл?

– Томми, мальчик мой.

– О, да!

– Милый мой Томми. Как я соскучился.

– Да, да, я тоже скучал. Наконец ты нашел меня, Майк!

– Милый мой мальчишечка, я тебя теперь никому не отдам.

– Ты чувствуешь, как у меня стоит? Как я хочу тебя.

– Конечно, мой мальчик. Ты прекрасен.

– О, трахни, трахни меня, Майк! У Томми член взрывается от желания. Давай, давай! Ты всё? Как быстро!

– Как подросток. Ты не успела?

– Нет, я тоже. Томми обкончался по полной программе. О, господи, Майк! Как я могла забыть?

– Да, вроде как, повзрослели, в детские игры неприлично стало играть.

– Я хочу играть только в наши детские игры. И только с тобой. Поцелуй меня. Ладно, чуть-чуть разрядились, давай теперь, как следует. Где они встретились?

– Может, в баре?

– Точно. Томми шестнадцать и очень хочется пива. Эй, парень, не угостишь меня? Я забыл дома свои водительские права.

– В которых написано, что тебе не меньше сорока пяти?

– Мне двадцать один, и я хочу выпить. И вообще, сегодня прекрасный вечерок, не мешало бы развлечься. Как ты на это смотришь?

– Ну, если только ты не предпочитаешь большую групповуху с копами и их наручниками, можно пойти ко мне домой, там тоже есть пиво.

– Годится. Обожаю пиво, от него хорошее наполнение.

– Ладно, пойдем, продемонстрируешь мне свое наполнение. Так, они в машине поехали, или пешком пошли?

– Пешком. Нет, в машине.

– Окей. Немного пешком до машины. – Майк нарочито положил ладонь Лорейн на задницу. – Как зовут тебя, малыш?

– Можешь звать меня Томми.

– Хорошо. Я Майк.

Лорейн так же нарочито, чтобы было с вызовом, поцеловала Майка в губы:

– Очень приятно.

– Да ты не из робких! Отлично. Обожаю смелых парней. Теперь в машине?

– Да!

Она влезла на него верхом и стала целовать повсюду – губы, ноздри, уши, глаза и шею.

Томми и Майк долго и сладко занимались любовью «в машине», потом «напившись пива, у Майка дома». Иная реальность, вновь обретенная, заставила чувства обостриться до предела. Мир опять сделался ярким и новым, до одури прекрасным, как тогда, лет двенадцать назад.

– Это чудесно, милый! – По щекам Лорейн потекли восторженные слезы. – Я так скучала по тебе. Никто мне не нужен! Никакой Салли. Всё это дурь, блажь. Просто я хотела, чтобы Томми и Майк снова были вместе.

– Они теперь ни за что не расстанутся.

Лорейн хитренько ухмыльнулась.

– Слушай, а там, в твоих путешествиях, никого похожего на Томми не было?

– Нет. Я же говорил тебе как-то, что вряд ли способен в реальной жизни на такие отношения. В этих играх меня возбуждает больше всего твое возбуждение, твой азарт, твои фантазии. Мне нравится думать, что твой виртуальный член стоит на меня. От этого мой настоящий взлетает до небес.

– Молчи, молчи, а то всё испортишь. Лучше об этом не рассуждать.

– Я только хотел сказать, что мне тоже никто не нужен кроме моего Томми.

Зазвонил мобильник. Лорейн встрепенулась, но Майк опрокинул ее на подушку.

– Это мой. – Порылся в беспорядочно перемешанной куче одежды. – Я слушаю. Ах, да. Конечно в силе. Часа через два устроит? Ну, до встречи. Пока.

– На счет работы?

– Нет. Не поверишь, но я с твоим Салли стрелку сейчас забил.

– Что, что?! По какому поводу?

– Да как-то разговорились с ним… случайно. Я ему на тебя нажаловался. Так он, миляга, обещал поспособствовать нашему с тобой сближению. – Майк расхохотался. – Вот и поспособствовал. Сам того не подозревая.

– В самом деле, он очень милый, добрейший человек.

– Да, неплохой. Я ему обещал на Хэнка слить кой-какой компромат.

– Серьезно? Ну! Это святое дело. Сейчас накормлю тебя и поезжай. А, может, я с тобой?

– Вообще разговор, вроде как, приватный.

– Да, лучше пусть пока о нас никто не знает. Хочу насладиться тобой единолично.

– Совсем никто? А Саймон?

– Не волнуйся. Он раньше нас самих, небось, всё понял.

– Угу. Ведь мы как шарик и подшипник. Я для тебя, а ты для меня.

– Всё, дорогой, иди, обмойся.

– Ты со мной?

– Я после.

– А Томми?

– Если вы с Томми в душ пойдете, то к Патрику точно опоздаешь. Поиграем вечером?

– Обязательно. Придумай, где они встретятся.

– Ага! На этот раз что-нибудь грандиозное. Томми учится на летчика, а Майк его инструктор.

– Они разобьются к чёртовой матери.

– Мда. Не подходит. Ладно. Придумаю что-нибудь получше. Подвезти тебя? Где встречаетесь?

– В центральном парке, а сама куда собралась?

– Забегу на работу на часок. Хочу проверить, что там в чашках Петри проросло.

– Не долго, ладно?

– Я тебе позвоню.

Майк увидел Патрика первым, еще издалека. Широко заулыбался. «Ну, голубая мечта, чуть жену мою не соблазнил. Вовремя я вернулся. Так-то можно Лорейн понять. Настоящий гей. Точь в точь, как в ее грезах. Таким, вероятно, должен стать Томми, когда повзрослеет, немного. Если повзрослеет, конечно. Раньше она предпочитала видеть его совсем молоденьким. Какой он изящный этот Салли. Руки, спина, посадка головы. Что ни говори, а это от природы. Ни один настоящий самец не сделает из себя такого, хоть из кожи вон вылези. Лорейн права, какие-то они неземные созданья».

– Здоро́во! Я не опоздал?

– Привет! Как раз вовремя. Это я пришел немножко раньше.

– Дочка-то с Хэнком?

– Нет. Удалось договориться с ним на этой неделе оставить ее нам. У него, вроде как, наметился прогресс в расследовании. Сильно занят.

– Оставить вам? Я не ослышался?

– Да. Тут такое дело, – Патрик заметно смутился, – в общем, у нас гостит племянница моего Роджера.

– Не вижу на твоем лице особого энтузиазма по этому поводу.

– Отчего же? Я рад. Не всё так просто, видишь ли.

– Брось, Салли! Не жениться же тебе на ней. Поможет по хозяйству. К тому же, девочке не повредит женское внимание.

Салли как-то нервно хихикнул.

– Если так, то конечно.

– Ладно, я собирался сдать тебе Хэнка с потрохами. Наверное, это свинство с моей стороны, но из чувства, так сказать, глубокой признательности…

– Брось, ведь я тебе еще ни чем не помог.

– Так что? Не рассказывать, что ли?

– Если только хочешь, чтобы я лопнул от любопытства.

– Э-э, пожалуй, ты тут всё забрызгаешь своей голубой кровью.

– Ага, и на тебя попадет основная масса.

– А что? Вот этот пиджачок в голубых пятнах? Гламурненько будет, как считаешь?

– Я куплю тебе хороший гламурненький пиджачок. Давай, рассказывай, что там не так с папашей Хэнка? Неужто, он грязно домогался его в детстве?

– Слава богу, до этого не дошло. Если верить его рассказам, папенька всю жизнь был мужичком степенным и в высшей степени консервативно настроенным. Пока не клюнул его в известное место жаренный петух. Короче, когда Хэнк уже в колледже учился, отец ни с того ни с сего сменил ориентацию. Мамашу его, соответственно, бросил, ударился во все тяжкие. Стал носить невероятные шмотки, по-дурацки разговаривать и делать эдак ручкой. Надеюсь, на свой счет ты моих насмешек не принимаешь?

– Конечно нет. Продолжай.

– А всё, пожалуй. Хэнк страшно бесился. На моих глазах с ума сходил от выходок батюшки своего. Чуть не убить его грозился.

– Где он сейчас?

– Понятия не имею. Как-то язык не повернулся спросить. Сам понимаешь, больная тема.

– Ну, Майк! Спасибо, что рассказал.

– В общем, не за что. Это, конечно, многое в поведении Хэнка объясняет, но не думаю, что удастся использовать историю с папашей в вашем деле. Как, собственно?

– Что если отыскать отца и попросить поговорить с сыном?

– Он так его ненавидит. На зло всё будет делать. Да и о чём просить? На что уговаривать? Хэнк же отец девочки.

– Я понимаю. Но он ведь хочет совсем отобрать у нас Монику. Полностью лишить родительских прав. Разве это справедливо?

– Пожалуй, нет.

– Пожалуй?! Точно тебе говорю – нет! Не справедливо.

– Не спорю. Вообще паршивая история. Никому не пожелаешь в такой оказаться. Я вот тоже гулял себе, в ус не дул, а если б с Лорейн что случилось и Саймона усыновили? Жуть.

– Ага. Да еще, не дай боже́, пидарасы какие-нибудь.

– Этого я не говорил. Слушай! А вдруг у Хэнка сработает генетическая программа и он подобно родителю оголубеет на старости лет?

– Долго ждать до старости.

– А ты подтолкни его. Попробуй соблазнить. А что? Это ж идеальный выход! Поженитесь и будете воспитывать Монику вместе.

– Ой, нет. Как выражаются некоторые натуралы, я бы сблевнул. Скорее бы вон с той бомжихой спарился, чем с Хэнком.

– Бедный Хэнк.

– Нет, у нас с ним взаимно. Он обожает меня не меньше. В этом и проблема. Лорейн попробовала разработать курс его смягчения и умирения, но что-то не выходит пока.