Вообще, чаще всего самые интересные истории про собаку получаются не у меня, а всё-таки у хозяев. Поэтому эту главу мы решили написать вдвоём: я начну, а хозяйка продолжит.

С Риддиком, которого тогда ещё звали Бим, нам помог встретиться навигатор. Он заботливо вёл меня домой мимо вечерних пробок не по шоссе, а через посёлки. В одном из дачных товариществ на дорогу выбежал пёс. Не просто пёс, а далматин. Не просто далматин, а с разными глазами: один — голубой, другой — карий. На шее у этого совершенно неотразимого пса болтался обрывок поводка.

Когда я вышла из машины, собака тут же подбежала ко мне и стала виться рядом, помахивая хвостом. Мол, привет, как дела. Я растерянно оглянулась в поисках хозяев. Их не было. Однако тут же стало ясно, в каком направлении искать: на двух досках, друг под другом прибитых к забору через дорогу, ярко-оранжевой краской было крупно написано: «ДАЛМАТИН ОТДАЮ». Ясно, что речь шла именно об этом парне, который уже успел усесться мне на ногу. Мы вместе подошли к калитке, и я постучала. Из-за забора раздался лай, а пёс стал заглядывать то в одну щёлку, то в другую, нервно поскуливая. Минут через пять послышались шаги, и к нам с далматином вышел мужчина стандартного для тех мест вида: слегка помятый и не очень трезвый.

Я показала в сторону пса и спросила:

— Ваш?

Мужчина в ответ спросил:

— Кто?

Я обернулась: собаки рядом не было. Пёс обнаружился за машиной, сидел на попе, дрожал и не желал возвращаться к калитке. Очевидно было, что он испугался. Мужчина подтвердил, что да, собака жила у них, но пару дней назад Бим серьёзно подрался со вторым псом, любимцем хозяина, поэтому его просто выставили на улицу. Не на время и не в воспитательных целях, а навсегда. Обсуждать эту тему у гражданина не было настроения, поэтому он вернулся в дом, а вместо себя прислал жену. На улицу вышла женщина в домашнем халате в цветок и в тапках. Пёс страшно обрадовался. Не глядя по сторонам, он метнулся через дорогу и стал ходить вокруг неё на задних лапах.

Женщина рассказала, что они с мужем подобрали далматина примерно год назад. Взяли к себе — мол, красивый. В семье уже была собака, мальчик. Научить их дружить так и не смогли, что меня не удивляет, ведь, со слов хозяйки, учить пытались исключительно силой. После очередной серьёзной драки муж предложил на выбор либо пристрелить собаку, либо просто выпустить его за калитку. Учитывая то, что участок выходил сразу на проезжую часть, варианты были примерно равносильны.

Я уговорила женщину забрать собаку обратно в дом и дать мне пару часов на то, чтобы отвезти домой Роню и найти разноглазому передержку. Она согласилась.

На мой пост с просьбой о помощи откликнулся один из московских приютов — они были готовы принять собаку на время. К ночи мы с Бимом приехали туда. Он вёл себя, конечно, нервно, но исключительно дружелюбно: подбегал поочередно то ко мне, то к волонтёру, который мне написал, то к хозяину приюта. Казалось, от каждого он хочет получить немного ласки и обещание, что всё будет хорошо.

Многим было интересно узнать, как дела у пятнистой находки, поэтому я разместила короткий пост с фотографией Бима и отчётом о том, что парень в безопасности. Хозяев искать было рано, ведь мы ничего не успели о собаке толком узнать. Однако уже на следующий день мне позвонила подруга-фотограф, которая не раз выручала меня с фотосессиями моих подопечных. Я знала, что у Леры не так давно умерла собака, но не думала, что она хочет завести новую. Она сказала, что они с мамой очень хотели бы познакомиться с Бимом как можно скорее. Я была, конечно, счастлива: всегда намного спокойнее отдавать собаку друзьям и знакомым. И уже представляла себе, на какие фотографии буду любоваться в соцсетях, если Лера всё-таки примет решение его забрать…

Далее рассказ Леры.

Рассказывает Валерия Золоторёва:

Растерянность — это когда тебя попросили написать небольшой рассказ о твоей собаке, а ты понимаешь, что ничего не получается. Эмоций, воспоминаний и мыслей так много, что они категорически не хотят складываться во что-то осмысленное. Так что, чтобы было немного попроще, расскажу небольшую предысторию появления Риддика.

Сколько себя помню, рядом всегда были собаки. У нас жили породистые псы и дворняги, маленькие, средние и настоящие гиганты. Кто-то попадал к нам уже взрослым, а кого-то покупали щенком. Неизменным было то, что каждая собака становилась членом семьи. Ей уделялось много времени и внимания, с каждой занимались, так что проблем с воспитанием практически не было. Конечно, у всех были свои особенности, но слово «агрессия» нам было незнакомо.

С того момента как умерла наша собака, прошло два года и я начала задумываться о щенке. Читала о понравившихся породах, сидела на форумах и общалась со знакомыми собачниками. Плюс ко всему, фотосессии животных — это часть моей работы, поэтому на съёмках довольно часто присутствовали собаки, в том числе и щенки. Но среди них не было той-самой-собаки. Однако вокруг меня уже сформировалось такое особое информационное поле, что что-то должно было «выстрелить». Так и произошло. Однажды, просматривая ленту в фейсбуке, увидела у Ксении фотографию собаки необычной внешности. Вроде бы далматин, но пятна «расплылись», и глаза разного цвета: один — коричневый, а другой — голубой. Забегая вперёд, скажу: несколько породных заводчиков подтвердили, что это далматин, только с браком в окрасе. Так вот ему искали передержку. На следующий день появился ещё один пост о нём же, но в комментариях ему уже придумывали новую кличку. Понго, Поллок, Рябчик, Боуи — вариантов было много. Я предложила свой — Роршах. Написала и забыла. А вечером, посовещавшись с семьёй, позвонила узнать, как с ним познакомиться.

После прошлой собаки Риддик (тогда ещё Бим) казался огромным и мощным. Первые минуты было даже немного напряжённо. Но он оказался таким милым и ласковым, что вскоре все начали с ним играть и обнимать его. Пробыв с пятнистым час, решение приняли окончательно — это наша новая собака. Однако сразу забрать Риддика из приюта, где он находился на передержке, не было возможности. Поэтому в течение месяца мы несколько раз в неделю приезжали его навестить, постепенно приучая к новой кличке. Так начались новые хроники Риддика.

Пёс был не в самой лучшей форме — худой, грязный, зашуганный и очень осторожный. По пути из приюта первым местом, куда мы завернули, стал груминг-салон. Собаку отмыли до блеска, он разве что не скрипел от чистоты, и затем уже поехали домой. Первые недели две были самыми трудными. Риддик практически не спал — просыпался на каждый шорох, боялся оставаться один и поэтому постоянно ходил за нами по пятам. Очень пугался любого резкого движения, поднятой руки, прикосновения — всё приходилось делать очень осторожно. На улице собака была тише воды ниже травы. Казалось, он глубоко уходит в себя. Но мы ожидали, что будет период адаптации, поэтому не торопили его.

И вот, спустя месяца два-три, собака начала резко меняться. Дома он стал очень активным и игривым, а на улице начал показывать свои скрытые возможности. Пришлось купить намордник: он кидался практически на всех проходящих людей. Мужчины и прохожие в капюшонах были любимыми «жертвами», в лифте ездить с кем-то чужим стало невозможно. Затем были куплены перчатки для гуляния: Риддик начал тянуть поводок так, что руки иногда стирались в кровь. В итоге из всех перчаток самыми живучими оказались перчатки из магазина для альпинистов. Всё это напоминало матрёшку — с каждой новой открытой куколкой проявлялись какие-то скрытые «таланты» собаки.

Затем вдруг выяснилось, что вся живность, которая движется, — это добыча. Риддик бросался на всех собак, кошек и птиц, и оттащить его куда-то в сторону было крайне затруднительно. Чтобы не усугубить своё положение, мы начали искать человека, который смог бы помочь. Позанимались с хендлером, провели консультацию со специалистами по коррекции поведения, а затем попали на занятия в дрессировочный центр, инструкторы которого приложили много сил, чтобы помочь сделать из Риддика более или менее приличную собаку.

Буквально за полгода Ри превратил нашу жизнь в ад. Честно говоря, я начала всерьёз задумываться о том, чтобы его вернуть. Каждая, без преувеличения каждая прогулка становилась испытанием. Собака тянула, бросалась на всё движущееся и совершенно не слышала, что ему говорят. Когда мы начали ездить на занятия, стало ещё сложнее. Риддик на площадке с собаками — это как запустить лису в курятник. Занятия с ним проходили раз в неделю, но после ещё несколько дней надо было приводить себя в порядок: сил физических и моральных уходило очень много. Мне казалось, что Риддик — это какое-то кармическое наказание, потому что собака не может быть такой. И собака не должна отнимать столько времени — практически все 24 часа отводились ему. Дома мы старались донести до него, что все его любят и никто не обидит, а на улице продолжали попытки научить его общаться со своими соплеменниками.

В августе будет три года, как Риддик живёт у нас. Я до сих пор не знаю точно, что делали с ним прошлые владельцы первые два года его жизни, чтобы так искалечить психику. Потенциально идеальную собаку они превратили в маленького монстра. Но мы работаем над тем, чтобы его «починить». Без электрошоковых ошейников, «строгачей» и физического наказания. Хотя некоторые владельцы собак советовали всё это для более быстрого результата. Собака меняется, но очень медленно. Дома это социальная собака — ему нравится быть рядом со всеми, чтобы с ним общались, гладили, разучивали новые трюки и команды, которые он схватывает на лету. К людям он стал относиться лояльнее и с немного большим доверием. Единственная проблема, которая пока не решилась до конца, — неумение общаться с другими собаками и агрессия к некоторым соплеменникам. Но, возможно, мы дождёмся дня, когда наш Маугли наконец станет культурной собакой и можно будет не бояться большого скопления собак. Если не считать этой «маленькой» трудности, Риддик — идеальный пёс. Умный, ласковый, компанейский, молчун, любит путешествовать, ходить в гости, гулять по городу.

Благодаря Риддику за эти три года очень активного «собаководства» я познакомилась с огромным количеством интересных людей. Узнала столько всего из области кинологии, что впору вести какие-то свои курсы. Конечно, и половины всего этого не было бы, если бы наш пёс не был настолько сложным и, откровенно говоря, проблемным. Понятное дело, что это лотерея. Никто не знает, в кого вырастет собака из приюта, даже если известна её история и бывшие владельцы. Но знай я тогда, чего можно ожидать, скорее всего, мы с Риддиком не пересеклись бы. Поэтому каждый раз, когда меня спрашивают о собаках из приюта, я рассказываю не истории об идеальных псах — без фобий и агрессии. О них в большом количестве можно и так почитать в социальных сетях. Я рассказываю о собаках, на воспитание которых хозяева потратили много сил и времени, не бросив всё на полпути и не сдав животных обратно в приюты. Мне кажется, люди должны понимать, что, заводя собаку, ты подписываешься под большой работой, которая требует сил, упорства и самоотдачи.