Караван медленно двигался по барханам Пустыни Жгучих Ветров, сотня груженных гаргутов – волосатое животное с шестью лапами-подушками, позволяющими свободно идти по пескам; медленно цепочкой брели под палящим солнцем, не чувствуя никаких неудобств и лишь слегка беспокоя пески. Почти незаметные следы быстро пропадали, заносимые ветром. Большая часть каравана нагружена огромными меховиками с грузом. На остальных шатры, внутри которых прятались люди.

Пустынный ветер подбрасывал горячий и рассыпчатый всепроникающий песок, и спасали лишь многочисленные ткани шатров. Гаргуты же напротив не чувствовали никаких удобств, медленно идя цепочкой по горячему песку. Спускаясь с одного бархана и забираясь на другой, караван продвигался по, казалось бы, однообразной пустыне.

Обычно караваны днем не перемещались, выжидая вечера в одном из оазисов, которых не столь много. Но этот караван спешил добраться быстрее до защищенного города, что раскинулся среди песков желаемой обителью для всех путников. Хотя гаргуты и шли медленно, но именно поход днем делал этот караван малодосягаемым.

Вечные чистильщики пустыни – стервятники постоянно кружили на небе в поисках падали. Караванщики видели, как в нескольких больших барханах от них на небе кружило около десятка. Такие места стремились обойти стороной.

– За следующим барханом, – донеслось из первого шатра.

Навес шатра защищал от солнца и песка, в нем могли поместиться трое взрослых людей. Для жителей пустыни это был своеобразный дом. Один из караванщиков обернулся и посмотрел на небо позади каравана. Ветром по небу растягивало длинную полосу черного дыма. Не того, что был от костра или небольшого пожара – этот с отдалением не истаивал, как должно было быть, а наоборот более густел. Место, откуда он поднимался, караван покинул вчера на рассвете, там стоял пограничный городок, где собирали караваны из тех, кто пришел обозами с товаром.

Караван под вечер добрался до окрестностей Харгара. Пятиростовые коричневые стены и шестиростовые башни возвышались над желтой пустыней грозной неприступной твердью. Ворота оббиты золотом, украшены узорами. За стенами куполообразные здания, пальмы, листва которых поднималась выше стен. Улицы скрывались в тени тысяч деревьев, чистота и красота посреди безжалостной жаркой пустыни. Смрада подобно имперским городам Халлана, а тем более той городской грязи, не было потому, как люди не испражнялись и не выливали помои, где придется. Самое популярное место среди горожан были общественные бани, где любой за три монеты мог наравне со всеми отдохнуть в больших купелях. Даже бедняки, просящие о подаяниях на улицах, хотя бы раз в неделю посещали сие заведение.

Караван вошел через ворота и расположился на караванной площади. Караванщики принялись распрягать гаргутов, мужчина в черно-алых доспехах подошел к главному караванщику и протянул кошель, тот с почтением принял и поклонился как почитаемому человеку.

– Премного благодарен, да сохранит вас судьба, – караванщик с поклонами попятился назад, отошел несколько шагов и удалился поскорее распоряжаться разгрузкой.

Мужчина подошел к одному из шатров.

– Мы прибыли, – он склонил голову.

Из шатра показался человек в таких же одеяниях, но меньшей комплекции. К мужчине подошли еще четверо, склонив свои головы.

– Пойдемте, – это была девушка, она пошла по улице к дворцу, воины последовали за ней, все встречные почтительно кланялись, некоторые приклоняли колено.

Их явно выделяли одеяния, никого в столь изящных доспехах здесь более не было. Лицо девушки скрывала шелковая вуаль, как и лица воинов. И это не было данью моды, так в пустыне спасались от песка и палящего солнца.

Бедных на центральной улице они не встретили. Бесчисленные торговые ряды благоухали пряностями, сияли золотом, серебром, украшениями и посудой, пестрели фруктами, коврами и одеждой. И каждый торговец, завидев идущую свиту, тут же кланялся и приглашал ознакомиться с его товаром, а он с огромным почтением уступит все, что пожелают, за малую плату. Девушка со свитой шла целенаправленно к дворцу, возвышающемуся над остальными строениями среди самых высоких пальм.

Харгар не был столицей, лишь главным торговым городом, до самой столицы, было еще пять суток пути отсюда. И прибывшие сегодня караваны с закатом выдвинутся дальше в прохладу ночи. Торговля же продолжалась до первых звезд, когда загорались уличные огни, тускло освещающие окрестности.

Никто не стремился запереть двери, закрыть ставнями окна, люди наоборот выходили из домов. Приветствуя всех, кого встречают, горожане прогуливались по улицам, играли под пальмами в настольные игры или же отпивали чай из чашки в кресле под шатрами. Жара уходила с закатом, и город оживал иной более бурной жизнью, полной общения, отдыха и дружеских посиделок. И каждый двор был гостеприимен, зайди пусть даже незнакомый человек, хозяин его с почтением примет, усадит за чай и доброжелательно побеседует.

Дворец несколько возвышался над богатыми домами, окружившими его и городскую площадь, но не сильно выделялся, будучи лишь резиденцией, где в основном находился советник по внешним связям, принимая послов с Заката. Сам же Халиф жил в столице во дворце в разы большем, можно сказать, отдельном городе внутри столицы, не покидая его.

Часовые у дворцовых ворот продолжали стоять смирно, когда подошла свита в черно-алых доспехах. Девушка вошла во дворец, где уже встречали.

– Мое почтение, Ваше Великолепие, Принцесса Билери, – советник всячески выказывал свое уважение представителю королевской крови. Вся встречающая процессия также принялась выказывать знаки почета, – боги милосердны, что послали в вашем пути столь тихую пору.

– Вы в курсе...?

– Войны? Прошу милости, что перебил. Это всего лишь слухи. Мы видели дым. Но навряд ли это имперцы, скорее какие-нибудь кочевники или разбойники.

– Не стоит так пренебрегать знаками, – резко произнесла Принцесса.

– Великолепная Билери, не всегда необходимо воспринимать знаки буквально, есть же еще и разум, – продолжал мягко беседовать советник, провожая почетную гостью из парадного зала в главный, украшенный еще более изыскано.

Внутри играла музыка, танцевали девушки, в нескольких фонтанах плавали золотистые рыбки, большие столы с яствами, к одному из которых и приглашал жестами советник.

– Это не были разбойники, это были имперцы, и мой телохранитель их видел.

Тот, державшийся позади принцессы, почтенно приложил ладонь к груди и поклонился.

– И что же он видел, – ухмыльнулся советник, выбирая на одном из блюд кусок по вкусу.

Телохранитель, не дожидаясь позволения, начал: – «На городок Сирал напали поутру, никто не ожидал, я насчитал три сотни церковников, среди которых были серые, синие и белые рясы, две сотни всадников властителей земель Халлана и два легиона халланского войска. Могу сказать, что это война. Как только они вошли в городок, церковники принялись сгонять всех на главную площадь, где уже воздвигали столбы. Я не слышал, что именно кричали, но ясно видно было, что церковники требовали принять веру и отречься от наших богов. Позже начали вспыхивать их очистительные костры. Мы не дожидались начала казни и поспешили скорее сюда, вы видели, как долго поднимался дым».

– И они решили нас одолеть этим числом? Ха! Да с благословением богов, мы сметем этих невежд и похороним в песках! – советник сопровождал свои возгласы жестикуляцией.

Вокруг шепот перерастал в бурное обсуждение, никто не стремился скрыть своего беспокойства.

– Наши стены неприступны, – продолжал речь советник, – наши стрелки лучшие! Их порывы утопнут в их же крови!

– Советник, при всем уважении, не стоит недооценивать столь сильного врага, мы неоднократно сталкивались с ним и раньше, и нынешнее перемирие было возможно при определенных условиях...

– Условиях? Скорее диктаторски навязанных поборах, а не условиях торговли, – отмахнулся советник.

Позади его кое-кто из свиты кивал в согласие, кое-кто пылко не соглашался.

Знатные люди пылко обсуждали уже между собой, не обращая внимания ни на кого, доходило до ругани и кулаков. Советник с одурманенным взглядом еще пару раз взглянул на принцессу и потянулся к кувшину.

– Пусть приходят, в песках и останутся, – заключил он, – а Вас я прошу быть у меня гостями. Покои уже подготовили, располагайтесь и не отказывайте себе ни в чем.

С этими словами он налил огромный фужер и сделал несколько больших глотков.

Принцесса кивнула в знак благодарности и пошла прочь из зала, в котором не стихали горячие обсуждения. На выходе служанка с покорностью проговорила, что госпожа может следовать за ней, если желает отправиться в покои.

– Сиригал, мы не найдем более здесь союзников, – с неподдельной горечью произнесла принцесса.

– Вы правы, похоть и алчность подобно проказе разносятся по миру с ветром, и в этих местах они давно уже пустили свои корни. Самодовольные властители не заботятся ни о чем, кроме своих животов. И боги их за это покарают.

– Но как же так? Они ведь веруют в святые письмена, а в них строгие заветы наших предков!

– Веровать и следовать им – давно уже различные вещи. Роскошь затуманивает разум, власть извращает сущность. А здесь забыли, что такое война, лишения, горечь.

– И что же? Нам придется вернуться в Пески ни с чем?

– Отсутствие результата тоже результат, теперь мы знаем, что не следует питать надежд и придется забыть про давние соглашения. Слова на них давно занесло песками времени.

– И к Халифу не стоит обращаться?

– Он – всего лишь ребенок, над ним стоит Визирь, а он еще алчнее, чем эти псы. Он скорее спрячется за стенами столицы, чем пошлет часть своей армии на помощь.

– А как ты думаешь, устоит этот город при осаде? Стены вроде добротные, войск достаточно.

– Нет...

Ночь в пустыне приносит умиротворение, чистое звездное небо вдохновляло поэтов к созданию своих творений. Ночные улицы освещались факельными столбами, по улицам ходили лишь сторожа, следящие за тем, чтобы никто не бродил без особой нужды. Принцесса стояла на балконе и любовалась вечерним видом города, готовящегося к ночному сну. Она обдумывала, как поступить. Ей не раз приходилось сталкиваться с трусостью и алчностью среди людей. Такая картина знакома всем – нет безгрешных и бескорыстных. Счастлив лишь бедняг, потому как ему не о чем жалеть при смерти, все свое уже с собой. Тяжелая роль выпала ей быть послом своего царства в поисках союзников. Билери не раз слышала от стариков, что некогда пустыня была едина, сила народов пустыни была безгранична. Но алчность, ложь и трусость свершили свое дело, союз племен распался, теперь же вся пустыня была разделена мелкими царствами.

На балкон вошел Сиригал, склонив голову. Принцесса продолжала смотреть на вечерний город. Сиригал с почтением подошел и встал рядом.

– Достопочтенный Сиригал, почему все именно так складывается?

– Моя Принцесса, такова воля звезд и богов. Я прожил уже достаточно долго, чтобы узнать людские сущности. Когда я был столь же молод, как вы, один старик мне произнес такие слова: «чем больше у человека власти и богатств, тем меньше его сердце».

– Теперь я даже не знаю, как нам поступить. Отец отправил нас найти союзников, но теперь же надвигается еще одна война.

– Этот мир никогда не успокоится и не умиротворится. Таково его предназначение в общем течении времени. Нам остается лишь уповать на наши силы.

– Вы всегда были мудры, и слова ваши направляли нас, Достопочтенный...

– Ну не надо так уж, я всего лишь изъясняю некоторые моменты бытия, вы же вправе сами решать: каким путем пойти.

– Я благодарна Вам, что не покинули нас, – Принцесса припала на колено и попыталась ухватить руку Сиригала, чтобы поцеловать ее.

– Не стоит, а то кто-нибудь заметит, глаза у всего есть, – попытался остановить ее Сиригал.

– Но...

– Помни, дитя, я всего лишь твой телохранитель. Не более.

– Вы – мой учитель, вы обучили меня всему, что я умею. Вы обучили мой народ быть сильными...

– Я всего лишь направил вас. А все остальное вы избрали сами. Ну, все, пора спать, моя маленькая Билери, – Сиригал почтенно поклонился и последовал за принцессой в покои.

Черный ворон расправил крылья и упорхнул с затемненного карниза прочь.

Сон нарушило содрогание стен, все ходило ходуном, принцесса сразу же сквозь сонные глаза взглянула на арку, ведущую на балкон – в просвете густым облаком клубился черный густой дым.

В ее покои не врывались, никто не смел потревожить сон наследницы правителя царства Сарий. Телохранители стояли у входа в покои, на втором балконе кто-то был. Принцесса быстро оделась в одежды и доспехи. Верные клинки послушно повисли за спиной. Билери поспешила выйти на балкон – там стоял один из телохранителей, наблюдавший за происходящим. Тут же в покои через двери вошли остальные, словно получив подтверждение о готовности Принцессы.

У стен, через врата которых они вчера вошли с караваном, прогремел взрыв, на улицах бегали люди, повсюду возводили баррикады и устанавливали метательные орудия. Войска города в спешном порядке выдвигались к стенам, на которых бегали передовые отряды стрелков.

– Началось, – холодно произнес один из телохранителей, не обращая внимания на хозяйку и не прося дозволения что-либо сказать.

– Мы должны уходить, – принцесса всматривалась в силуэты, – А где Сиригал?

– Мы не знаем, Госпожа, он всего лишь сказал, чтобы мы следовали вашим указаниям.

– Уходим домой.

Телохранители покорно поклонились и вышли в коридор, готовясь в любой момент отразить любую атаку. Принцесса вышла почти сразу и в окружении охраны последовала коридорами прочь из дворца. Именно сейчас от местных властителей следовало ожидать чего угодно вплоть до безумства. Куда проще обвинить ее в навлеченной беде, чем признать ошибку из-за собственной слепоты. Их предупредили о надвигающейся войне, и было предостаточно времени для подготовки к осаде, эвакуации людей и отправки гонцов. Но навряд ли что-то было сделано, судя по бегающим в панике людям, тащащим все, что попадается под руки, и за что в ту же минуту раньше непременно отрубили бы те самые руки. Вчерашняя прислуга, нисколько не страшась, выгребала из дворца все, что способна была унести. Даже дворцовые охранники, призванные охранять, сейчас занимались тем, что складывали золото на шелковые шторы. Завидев идущих сарийцев, разорители сторонились, тупили взгляды, но поняв, что те уходят, и им нет дела до творящегося, принимались вновь к разорению. Советника и его свиты не видно нигде, наверное, те все же образумились и принялись организовывать защиту города. Бежать им было некуда, кстати, о бегстве. Горожане бежали прочь, бросая свои дома и то, что не могли унести.

У стен все чаще и чаще раздавались взрывы, в разных частях города поднимались черные клубы дыма. Никто сейчас уже не обращал внимания на почтенную особу, пытаясь спасти свою жизнь. Горожанам было что терять, роскошь и благополучие, уверенность в завтрашнем дне – все это буквально сейчас рушилось, их маленький идеальный мирок погибал в огне и разорении. И каждый его обитатель бежал без оглядки, прихватив с собой часть нажитого. Кто-то, покидая дом, поджигал его, не желая оставлять что-либо на разграбление. Кто-то напротив разграблял брошенные дома, особо этим промышляли вчерашние слуги богатых и знатных. Менее удачные хозяева в некоторых таких домах лежали безжизненными телами прямо в собственном дворе.

Принцесса с телохранителями спешно следовали к противоположным воротам, которые еще не были осаждены, и вскоре оказались среди толпы бегущих из города. Ворота пока были открыты, но продвижение сквозь них затруднялось столпотворением. За воротами беженцы цепочкой уходили в пустыню. Позади все сильнее гремели взрывы, несколько улиц обнялись пламенем, дым пожарищ поднимался черным загораживающим солнце столбом. Пылающие заряды, пролетая по небу, оставляли черные полосы клубящегося дыма. Новые объятые пламенем горшки пролетали над стенами, вычерчивая новые полосы, падали на городские дома, и яркие вспышки начинали новое пожарище.

Народ еще больше паниковал от каждого приближающегося падения, давка у ворот усиливалась. Все стремились поскорее унести ноги из осаждаемого города. И уже никто не обращал внимания на тела затоптанных и раздавленных в нарастающей давке.

Пустыня готова была принять всех, кто стремился уйти в нее, невзирая на нарастающий дневной гнет. Пустыня всех примет, но не всех отпустит.

Палящее солнце нагревает пески настолько, что даже особая обувь из толстой кожи не спасает от жара. Ветер гонит гнетущий воздух пустынь, заставляющий прятаться в многочисленных слоях одежды, оставляя лишь небольшой прорез для глаз и тот закрываемый полупрозрачной тканью. Лошадей в пустыне нет, ни одна лошадь не способна выдержать больше часа, падая и не имея сил больше встать. Даже подготовленный и живший всю жизнь в песках человек с трудом справляется с дневным жаром. Поэтому никто не перемещается по пескам днем, отправляясь в дорогу с вечера в ночь. Но не сегодня.

Из-за далеких барханов, оставшихся позади, поднимались столбы черного дыма, соединяясь в черную реку, гонимую ветром и застилающую большую часть неба, скрывая временами солнце. Цепочка бредущих по безжалостным пескам растянулась на несколько барханов. Принцесса следовала с телохранителями впереди цепочки, не обремененные ручной ношей. Не смотря на свое положение и силу оружия, она не потребовала освободить для себя и охраны гаргутов, идущих в цепочке беженцев. Напротив, заставив одного дельца выбросить погруженные вещи и погрузить в шатры детей. Впереди на горизонте появились черно-белые вершины далеких гор, местами над пустыней поднимались песчаные столбы, уносящиеся прочь от беженцев. Небольшие стаи стервятников пролетали над бредущей цепочкой, направляясь в сторону клубящегося дыма. Солнце безжалостно, и никакого оазиса со спасительными раскидистыми деревьями на пути. Горячий ветер подбрасывает песчаные крупинки, забивающие все открытые места и складки одежды.

Люди, шедшие рядом с груженными гаргутами, пытались спрятаться в тени от их массивных тел и шатров. Стариков и детей вскоре спрятали в шатрах, взрослые не могли перенести невыносимые условия, но все же держались, отдавая последние силы пустыне. Предстояла еще долгая дорога, но когда наступит вечер, солнце скроется за барханами, придет умиротворяющая ночь.

Вчерашние жизнерадостные лица наслаждавшихся жизнью сменились лицами потерянных людей, переживших разрушение их благостного существования, утрату благополучия и домов. Ранее приветливые люди скрывали свои лица под накидками и не разговаривали друг с другом, держась особняком. Недавние соседи шли своими домами порознь, словно боялись окружающих. И лишь сарийцы, идущие впереди колонны не давали цепочке распасться и перегрызть друг другу горла в безумстве страха и безысходности своей участи.

Многие бежавшие из города ушли в надежде на спасение за высокими стенами столицы. В том направлении двигалась живая река, но идти до столицы куда дольше, чем до границ сарийских земель. Но в Сарии не многие искали спасения, хоть и не сравнится с воинами этого крошечного королевства легионы пустынных воинов. Порядки и законы сарийцев не сказать, что суровые, но там не допускали распутства и зажиточности. От каждого жителя требовалось по его возможностям и давалось по потребностям, ни более, ни менее. Сарий торговал с соседями, но внутри торговли не было. Хоть и не изолировались сарийцы от другого мира, жили они замкнуто.

И вот сейчас за отрядом шли те, кто не рассчитывал на спасение в другом месте, кто знал, что спасения в другом месте не сыскать, что никому они не нужны. И лучше уж под крепкий кулак сарийского диктата, чем под нищенский шатер кочующего бедняка.

Закат принес долгожданное облегчение, с последними лучами солнца уходило невыносимое пекло, и теперь пески стремительно отдавали тепло. Люди ободрились, зашагали по расползающимся пескам чуть быстрее, ожили и начали переговариваться, переварив утреннее потрясение. Появились обособленные группы, которые в будущем постараются держаться сообща.

Песок не держал тепло подолгу, и долгожданная прохлада быстро сменялась промозглым холодом. На быстро охлаждающемся песке появлялись соляные скопления, создающие местами причудливые узоры. Беженцы иногда наклонялись и подбирали наиболее большие скопления, бережно складывая их в мешочки. Холод с течением времени все более усиливался, и люди еще больше укутывались в свои многослойные одежды. И только гаргуты, почувствовав ночной холод, одобрительно порычали и ускорились. Горы уже были не столь отдаленными, возвышаясь над чернеющими барханами. Беженцы вступили в пределы Пустыни Черных Песков и вскоре ноги ощутили твердую поверхность – затвердевшие пласты песка, сложенные в дорогу, ведущую к подножиям гор. Вокруг обычный песок смешивался с черными песчинками, разносимыми ветрами от склонов огромного вулкана, вершина которого скрывалась в облаках. И чем дальше шли беженцы, тем более пепельно-черным становился песок вокруг.

– Скоро дойдем, – с нескрываемым облегчением произнесла Билери.

В ночном свете от бесчисленных сияющих на безоблачном небе звезд стали различаться очертания небольшого оазиса. Небольшие огоньки мелькали среди теней деревьев. Навстречу приближающимся уже вышло несколько человек.

Принцесса не остановилась, продолжив путь, ее телохранители не проявили опасения, последовав за госпожой. Они шли прямо на стоящих неподвижно встречающих, чьи силуэты все более отчетливо проявлялись в ночи. Пятеро сарийских воинов подобно статуям стояли неподвижно и, увидев идущих к ним, словно ожили и поклонились с почтением, хотя и не скрыли своего удивления неожиданной встрече.

– Принцесса, Вас ожидали не так скоро, – произнес впереди стоящий, открывший свое лицо, оказавшееся старым с седой бородой.

– К сожалению, мы не успели, церковники уже здесь.

– На все воля звезд. Но вы не все...

– Он сказал, что нагонит. Помогите беженцам, они с трудом пережили переход, среди них много стариков и детей, женщины не показывали, но очень устали. День пробудьте здесь, а вечером уходите, если раньше не увидите врага.

Принцесса с телохранителями набрали воды и двинулись дальше, оставив идущих с ними в оазисе. Теперь их движение заметно ускорилось, не сдерживаемое медленно бредущими беженцами, понадеявшимися на помощь от их народа.

Ночь, как и все ночи пустыни, спокойна и безоблачная, во мраке пустыня жила своей ночной жизнью. Панцирь пустынной дороги петлял между барханами, в ночи становящимися еще более черными. Оазис остался позади, где-то в пустыни бегали ночные зверьки, прячущиеся днем от жары в песчаных норках. Звезды ярко поблескивали на ночном небе. Одна из лун освещала ночные просторы, наверное, в эти мгновения один из поэтов вдохновляется красотой этой луны и сплетает красивые строки, которые посвятит какой-нибудь красавице. Наступит завтра, придет новая ночь, и на небе будет другая луна, которая столь же красива, как и эта, но более отдалена и кажется меньшей. И так из ночи в ночь одна луна сменяет другую, лишь очень редко те оказываются вместе. И это случается лишь тогда, когда заканчивается один круг жизни, и начинается другой, и так круг за кругом.

Все выше и выше на горизонте поднималась цепь отвесных гор, увенчанных снежными шапками. Сарийское Царство располагалось вдоль подножия цепи гор, раскинувшихся от Полудня до Полуночи, исчезающей в бескрайнем море подводной цепью рифов. Отвесные и неприступные горные стены, словно чья-то воля возвела их и обтесала, не давая заглянуть по другую сторону гор, и есть ли вообще что-либо там. Смельчаков, пытавшихся преодолеть цепь, никого так и не видели. Сарийцы же поставляют металл, которого нет ничего прочнее, и за него те получают все, что им необходимо. Завышать цену им никогда никто не смел, те смогут прожить без запрошенного товара, а вот без их металла навряд ли кто-то долго сможет простой сталью сдерживать своих соседей, которые с радостью заменят в торговых отношениях с сарийцами на выгодных для последних условиях. Черная сталь ценится выше, чем любое золото, а доспехи и оружие из них стоят столько, сколько не стоит вооружение всей армии.

Время бесконечно протекало подобно его безучастности ко всему от него зависящему, дорога монотонная и неживописная все ближе подводила к твердыне сарийцев, единственному городу их королевства. Путники шли, не снижая темпа, телохранители молчали, так как молчала их госпожа. За горными вершинами уже пробивались лучи утреннего солнца. Утро здесь из-за гор позднее, но воздух из-за черноты песка жарче, а сам песок горячее. А пока что только зарево за склонами, рассеивающее темноту на небе и рисующее прекрасные пейзажи, достойные мольберта художника.

Впереди показался Харр Аддуг, крепость, возведенная у подножия спящего вулкана, пепельно-черные стены и башни. По всей верхней половине в стенах и башнях чернели сотни бойниц-прорезей. Высокие отвесные стены без каких либо признаков ворот. Столица не походила ни на один город, будучи созданной не как город, но как крепость, причем неприступная. Принцесса с телохранителями шли прямо на стену, в которую упиралась дорога, и как только они подошли, огромный пепельно-черный монолит сразу же утонул в песке, открывая дорогу. За стеной по команде выстроился караул сарийцев. Монолит вновь поднялся, закрывая проход за вошедшими.

– Наконец, мы дома, – произнес один из телохранителей, после, опомнившись, поклонился принцессе, – Прошу прощения за сию дерзость, госпожа.

– Ничего, ты прав, это путешествие утомило всех, я тоже рада вернуться домой. Все свободны, проведайте свои семьи, сегодня у вас выходной.

Телохранители покорно поклонились и, попятившись несколько назад, развернулись и пошли прочь. Принцесса же пошла по главной улице, окруженная почетным караулом.

Пепельно-черные здания украшены кристаллами, источающими голубоватое сияние, освещая все вокруг, алые убранства подчеркивали изящность минималистской архитектуры, лишенной напыщенности. Одна прямая дорога, служившая главной и единственной улицей, шла к подножию вулкана и упиралась в литые ворота дворца, больше походившего на внутреннюю укрепленную цитадель, но все же, это был дворец.

Горожане в алых одеждах кланялись при виде принцессы, не скрывая радости на лице. Многие не страшились произнести теплые слова о радости для них, что их принцесса вернулась во здравии. Некоторые бросали все, вбегали в свои дома и кричали, что принцесса вернулась, домовые тут же дружно выбегали наружу все, кто был, и кланялись ей, приветствуя. И если бы те шли рядом с ней, то отличало бы их разве что только то, что Билери была в доспехах подобно воинам, сопровождавшим ее, среди которых были и женщины.

Врата Дворца открылись, принцесса Билери вошла, караул остался снаружи. Изученный до каждого уголка огромный дворец нисколько не изменился со дня ее последнего присутствия, хотя прошли годы, внутри все также до самого главного зала вдоль огромного коридора возвышались монументы воинов, человекоподобных и иных существ, имена которых она знала наизусть. Знала все сказки, рассказанные про них ее отцом, знала и не сказки, прочитав все книги библиотеки. В главном зале на черном троне из древних мечей сидел Царь Гирдиал.

– Дочь моя, ты вернулась раньше времени, – произнес без лишних эмоций Гирдиал, когда принцесса вошла в пустующий зал.

– Да, мой отец, звезды распорядились иначе, прервав мою миссию. К сожалению, я с плохими вестями...

– Война, которую предрекали Великие, наступила. Мы знаем, Слепой Пророк сказал накануне.

– Еще, я вернулась одна. Достопочтенный...

– Такова воля, мы не вправе препятствовать, ты же знаешь. Ну, подойди поближе, дай хоть, тебя обниму, – кем бы ни был мужчина, всем присущи отцовские слабости, и то, что он не мог позволить себе в зрелости, он вправе позволить себе в старости.

Отец со всей нежностью, останавливающей мужскую силу, обнял свою некогда хрупкую дочурку, которая выросла прекрасной женщиной, но остается все той же маленькой девчушкой для него. Он не видел в ней женщину, не видел воина, но видел все ту же улыбающуюся девчушку, радостно срывающую цветки с распустившегося куста.

– Ну все, пойдем. А то мне тут сидеть одному наскучило. Да и дел у нас теперь прибавилось. Некогда отныне рассиживать, грядет тяжелое время.

– Скоро прибудут беженцы, что пошли за мной, нужно будет всех принять.

– Примем, конечно же, скоро много будет беженцев.

Зал опустел, остались лишь монументные стражи, молчаливо и постоянно охраняющие дворец.

***

– Отец! Отец! Смотри! – маленькая смугленькая девчушка бежала по зеленеющему внутреннему саду, огороженному узорными стенами.

– Что у тебя там? – молодой Гирдиал в праздных одеяниях присел на одно колено, чтобы рассмотреть, что там принесла его любимая дочь.

Детская ручонка раскрылась, на ладошке лежала зеркальная ящерка. Красивая и поблескивающая на солнечных лучах. Дочь очень радовалась, маленькое девичье личико сияло, глазки блестели.

– Молодец, Били. Красивая ящерка, а теперь отпусти ее.

– Зачем? Она мне очень нравится, я хочу ее оставить себе!

– Дочур, ты же любишь бегать по саду.

– Да, – кивнула Билери.

– Вот и ящерка любит бегать. Она тоже любит свободу, как и птички, и звери и рыбки. И мы не должны их держать не по их воле. Отпусти ящерку.

– Хорошо, – девочка немного расстроилась, разжала кулачок, ящерка тут же спрыгнула, побежала в кусты, поблескивая, и через мгновение скрылась.

– Вот и умница, ты правильно сделала, помни всегда – никого нельзя держать вопреки его воле.

– Да, папа...

***

Воспоминания о детстве нахлынули сами собой. Билери стояла посреди выцветшего сада, в котором в детстве любила играть. Листва на растениях пожелтела и завяла. Скоро все старые листья слетят, и растения зацветут новыми красками, распустив разные соцветия и красные листья. Она обожала наблюдать за этими чудесами природы. Растения посадил ее отец тогда, когда она родилась, и ей всегда казались подрастающие кустики огромными деревьями, в которых она любила прятаться. Жаль, что мама не видела, как она росла.

Слеза предательски пробилась и потекла по щеке. Треклятая слабость, она не должна показывать ее. Она – Воин, она – Страж, она – Принцесса. Хорошо, что никто не видит это, иначе бы она не простила себе такой позор никогда. Отец ушел, у него теперь очень много забот. Она же пока может отдохнуть, точнее, Отец приказал отдохнуть. Но она не устала, если бы не слово Отца, не послушалась бы. Рука осторожно прошла по старой мертвой листве, та тут же осыпалась, оголяя ветви. Ничто не вечно, ничто не стоит на месте в бесконечном течении времени. Не время стоять на месте!

Быстрыми шагами Билери удалялась из старого сада, скрываясь в длинном полутемном коридоре.

Звуки за дверью усиливались, по низкому коридору быстрым темпом шли несколько сарийцев. Принцесса была в своих покоях, не меняя походных одеяний с того момента, как вступила во дворец. В дверь постучали, Билери привстала с мягкого пухового табурета около небольшого журчащего внутреннего фонтанчика, в воде которого плавали причудливые двухвостые рыбки. Принцесса открыла дверь, снаружи стояло трое стражей в черно-алых одеяниях. Они тут же поклонились, принцесса без лишних слов пошла по коридору, стражи последовали за ней. Доспехи под изящными шелками мягко звенели при ходьбе. Красные шелка почти полностью закрывали черные замысловатые рисунки. Гибкие темные клинки свободно висели за спинами стражей в полупрозрачных ножнах.

Билери шла по длинным витиеватым низким коридорам, как и все, лишенным излишнего убранства. Лишь только сияющие голубоватым светом кристаллы, и в некоторых местах в коридорах встречались каменные статуи. Камень стен коридора становился все старше и старше, все чаще на камнях встречались древние символы мертвого ныне языка. Смысл символов давно утрачен, многие из них затерлись, почти исчезли, но и сейчас любой человек, прислонивший к ним ладонь, ощущает идущее от тех тепло, заставляющее отринуть руку и не потому, что та нагревалась, а наоборот замерзала. И никто не мог объяснить сию особенность, как и понять смысл знаков.

Через некоторое время кладка сменилась на монолитные блоки, размеры которых постоянно росли. Грани между кладками были настолько малы, что зачастую и распознать нельзя было, словно коридор высечен внутри породы. Коридоры вели глубоко вниз внутрь вулкана, у подножья которого и стоял город. Билери это знала, лабиринты ей были хорошо знакомы, когда-то отец заставил ее выучить здесь все, играя в, казалось бы, детские игры. Лишь только позднее она узнала, что ее род был поставлен на защиту этих лабиринтов, став пограничниками Предела, и не пуская недостойных за его пределы. И шедшие за ней не были простыми воинами, поэтому они шли следом. Коридор плавно расширился, гладкие стены перешли в вытесанные в горной породе стены шахты.

Впереди чуть глубже границы коридора стоял правитель и несколько старцев в украшенных теми же символами рясах, что и на стенах. Стражи, молча, остановились на границе, и принцесса дальше пошла одна. Ее ждали, Билери подошла к старцам и почтительно поклонилась, старцы кивнули, выказывая почтение и не более. Здесь они были главнее ее, если можно так выразиться.

Вообще царь у сарийцев выполнял лишь роль организующего звена в огромной взаимосвязанной цепочки иерархии. Так или иначе все решал круг людей, представлявших народ или определенную группу, равноценно значимую для всех и зависящую ото всех. Единоправия не было, как и правления определенной группы. Но выше всех стоял Закон, написанный неведомо кем неведомо когда на черном граните, вокруг которого был построен город.

– Почтенные, – обратился к ним правитель, – я думаю, нам осталось выждать немного времени до прихода нашего друга.

– Я уже здесь, – тяжелый мужской голос раздался в тени, где свет кристаллов уже не мог проникнуть.

Все разом повернулись к силуэту в тени и с выраженным уважением приложили правую ладонь к груди, после немного склонив голову.

– Мы уже в курсе, началось то, к чему все мы готовились. Что ж, мой народ надеется на вашу помощь, – басистый тяжелый голос от силуэта в тени в узком коридоре не распространялся эхом, как должно было бы быть.

– Наш народ, дав клятву, никогда не отречется от нее. Но мы не успели найти союзников среди нашего рода. Я уверяю вас, наша цель превыше наших жизней, поэтому мы будем стоять до конца, – произнес правитель.

– Громкие слова, но мы вам верим. Те, кто вас сюда поставил, неоднократно подтвердили свой выбор.

– Достопочтенный, – произнес один из старцев, – Наши жрецы чувствуют надвигающуюся беду, и она не идет от тех, кто вторгся в пределы пустыни...

– Мы знаем, – силуэт немного приблизился, стали различимы его очертания, – Горы нам шепчут, горы волнуются. Но ваша цель удержать именно тех, кто пришел с Заката, дабы они не смогли пройти через Врата Предела.

– Тогда мы сосредоточимся на обороне. Предполагаем, более торговли с другими землями у нас более не будет.

– Верно. Ваших запасов хватит надолго?

– Десятилетия, если ограничиться, то и столетие.

– Этого не потребуется, все решится гораздо раньше. По крайней мере, горы так говорят. Оружие и доспехи мы вам поставим в кратчайшие сроки, также кое-что новое, что поможет сдерживать врага, но это чуть позднее. Наши пока доводят до ума механизмы и отлаживают новую систему доставки, что ускорит сообщение с нами.

– Хорошо, любая помощь нам не помешает. Враг с нашей стороны сильный и многочисленный.

– Это еще не враг, это часть его слуг, не более. Когда с Заката придут те, кого придется сдержать, вы поймете. Надеемся, что это произойдет гораздо позже, чем на то указывают горы.

– На все воля звезд.

Силуэт был гораздо ниже взрослого человека, но в ширину как два взрослых, полумрак размывал детали, лишь общие черты. Обсуждения были долгими, силуэт больше назидал, как стражам поступать в тот или иной момент.

Сарийцы испокон веков охраняли врата в подгорное царство, поколениями стоя на страже. Столетия они оборонялись, не посягая на соседние царства, хотя обладали мощью, с которой не сравнятся многие. Но их удел иной.

– Что ж, на этом завершим нашу беседу, – басистый голос силуэта спокойно завершил долгие разговоры.

– До встречи, Достопочтенный, – рука вновь прильнула к груди.

– Нет, нет, мы не так приветствуем тех, с кем горды биться рядом с общим врагом, – силуэт протянул руку.

Огромная в две мужских ручища вышла из тени, толстые пальца с большими кольцами, украшенные символами. Принцесса знала, что это за символы, на некоторых статуях во дворце они также были – руны, так их называли жрецы.

Правитель также протянул руку, мощная ручища с осторожностью пожала менее выразительную и уступающую в размерах человеческую руку.

– До встречи, – произнес силуэт, – Да хранят вас горы.

– Да прибудут с вами звезды.