20.04.1968 г. Курорт Друскининкай. Литва.

На нашем пути стоят два костела. Деревянный и каменный. Оба работают. Заглянула в каменный. Молятся женщины, пять — шесть человек. Особенно одна, со слезами на глазах.

Вот так бы подойти к ней, спросить участливо, о чем она просит, и по-человечески помочь. А впрочем, может и помочь нельзя.

Если бы я хоть каплю верила во всевышнего, я бы тоже, наверное, стала молиться. О чём? О том, чтобы в душе было спокойно, чтобы не было этого довольства жизнью, этих противоречий и волнений, чтоб не штормило там постоянно, а установилась бы тихая рябь. Было бы, наверное, очень спокойно и светло.

Взяла в библиотеке книгу Миколайтиса-Путинаса "В тени алтарей".

Герой романа, Людас Васарис, — ученик семинарии. Но ему, человеку с большой душой и талантом поэта, душно в семинарии. Он стремится уйти из неё, но чувство долго сильнее его желаний. Людаса любит Люце, дочь ксендза Армии, зарождается чувство и в душе Васариса, но церковные догмы оказываются сильнее зарождающегося чувства. Васарис не может порвать с духовной семинарией и жениться на Люце. Люци выходит замуж за другого, но всю жизнь любит только Васариса. После второго неудачного брака и смерти сына она кончает жизнь самоубийством.

Для самоубийства не нужна сила воли или отсутствие её. Просто человек теряет смысл жизни, жизнь становится ему в тягость, в страдание и он расстается с нею.

Что от этого изменится, если одной песчинкой станет меньше? Ничего.

Васарис: "Веселиться на людях, в обществе, можно, если рядом есть близкий друг. Я думаю, что настоящую радость, настоящее веселье испытываешь только тогда, когда делишь их с близким человеком. Точнее говоря, даже не делишь, а просто чувствуешь с ним внутреннюю связь…. Нигде так не чувствуешь своего одиночества, как в шумной толпе".

Васарис в конце концов порывает с церковью. Этому способствует его любовь к Ауксе Гражулите и её любовь к нему.

Книга полна глубоких чувств, тонкого психологического анализа, глубоко трогает и волнует.

Наверное, и мне так тяжело живется, что не могу не отдавать себя всю целиком и не могу отдать себя всю ни работе, ни детям, ни мужу.

Почему я не могу жить спокойно, как живут миллионы женщин, чего мне надо?

26.04

Минеральные ванны и душ делают своё дело. Давление падает, я успокаиваюсь. Падает интерес к жизни, к общественным делам и к людям. Какой-то перелом совершается в душе. Чем он кончится, не знаю.

Постараюсь жить так, чтобы он мне не был нужен. Сколько осталось жить? Лет 10–12? Ну и нечего метаться. Подальше от всех общественных дел. Без души мне ничего не сделать, а душа без него пуста.

02.05

К чёрту! Надоело копаться в самой себе. Буду жить так, как придётся и какая есть. Только души постараюсь ни во что не вкладывать. Пусть себе спит на здоровье.

13.05

Человек бессознательно старается не делать того, что его может привести к гибели.

30.08 Валамаз.

Какая это мука — жить с пустой душой! Не могу…. Нет сил….

Какая-то ловушка: не могу жить, не интересуясь ничем, и не могу интересоваться с такой пустотой.

Как учебный год начинать!

01.09

Теперь я знаю, почему стало так пусто вдруг на душе тогда: стало уходить из жизни что-то большое, светлое и тёплое, то, чем я жила эти годы, что поддерживало меня и давало мне силы, что берегла в себе, не давая взглянуть постороннему глазу.

Друг мой! Помоги мне выдержать это чувство к тебе своим тёплым приветливым словом, своим доверием помоги.

Без него мне нет жизни. Почему ты захотел стать врагом, а не другом мне? Почему?

Разве ты не видишь, не чувствуешь, как не хватает мне дружбы твоей и доверия?

Завтра в школу. Надо собрать все силы свои. И никто мне не поможет, не поддержит, не одобрил. Надо самой.

Меня же все называли сильной. Куда сила твоя делась? Эх ты! Не можешь справиться. Надо справится, надо, надо, надо…. Как тяжело, как невыносимо тяжело….

Ава, родная моя и тебя нет и ты не по можешь мне. Как же мне дальше-то жить…..Я попала в беду.

02.09

Ну, вот и прошёл первый учебный день. И я рада, что смогла настроиться на учебный лад. Всё-таки у меня действительно есть сила воли. И я не имею права в школе с живыми душами работать без души.

Теперь уж я точно знаю, что пройдёт какое-то время и снова оживет это чистое, тёплое чувство во мне и снова он зашагает рядом со мной, такой добрый, приветливый, светлый, самый близкий моей душе человек.

Одного только хочу, чтоб не пришлось мне больше в жизни столкнуться с его холодным равнодушием, недоверием и неуважение.

Дорого мне будет это стоить.

А как нужен он мне в жизни, его дружба, доверие, его тёплое слово. Сколько бы силы дали они мне, силы и тепла.

14.09

Самые тяжёлые минуты жизни — это минуты разлада с собой, со своими убеждениями, потеря веры в человека, в справедливость, потеря уважения к самому себе.

Счастлив человек, если он не испытывает этих минут.

Лучше не думать, ни о чём не думать….

Не можешь, тогда не жить. Моя жизнь не принадлежит мне…. А если не выдержу. Но силы, где взять силы?

18.09

Интересный разговор произошёл с мужем Петром.

«Вот», — говорю, показывая приглашение на слет лекторов и пропагандистов, «никуда я не поеду. Больше вообще никуда не поеду. Ты одобряешь моё решение?»

«О, конечно», — говорит, — «Давно пора. Вот ещё депутатские обязанности весной сложишь».

«А ты уверен, что я смогу жить без этого?», — в упор, глядя на него, говорю ему.

Он видимо почувствовал всю серьезность этого вопроса и сказал:

«Лучше уж езди».

Милый мой Петр, тебе бы надо жену попроще, наверное ты бы был счастливее. А ведь, в общем, кто его знает? Я же очень стараюсь быть хорошей женой.

21.09

Вот и кончилось всё. И души подъем и волнения. Осталась тихая грусть, грусть до конца жизни, грусть о неполно прожитой жизни, грусть о том, что могла бы больше сделать. А он уходит, уходит из жизни, уходит совсем, как ушла совсем ты, моя чистая, дорогая подруга.

Сразу потерять двух таких близких друзей…. Тяжело. Потерять тогда, когда других уже редко находят. Пройдёт всё это, пройдёт, и писать я буду может и общественную работу вести. Но надо на это время. А у меня уже нет резерва времени.

Почему мы часто не ценим того, что имеем в жизни? Почему иногда проходим мимо души человека, которая тянется к тебе со своей бедой? Проходим боясь потревожить свою.

Разве, Ава, я не знала, как нужна была тебе эта задушевная беседа тебе, твоей душе. Как я казню сейчас себя, что торопилась всегда домой, поторопилась и тогда, последний раз, надеясь поговорить с тобой во время конференции летом. Ты не дожила до неё, немного не дожила….

Да, проходим мимо души, не думая о том, что можем и должны, да, да по человеческому долгу должны облегчить её горести и беды.

Главное в человеке его душа. Всё светло в ней и ясно, и человек живёт, трудится, приносит людям добро.

Сколько бы светлее и радостнее была жизнь, если бы мы подходили не с меркой, нужно ли это лично мне, а с меркой, нужно ли это другому, будет ли ему от этого легче.

26.09

С утра какое-то тихое, мирное, покойное настроение. Ни о чём никакой мысли. Все общество и международные проблемы отодвинулись назад. На первый план домашние дела: надо выстирать груду белья. Хорошо бы успеть выдергать морковь.

И вчерашнее настроение сегодня кажется даже каким-то необычным.

Зачем мне всё это. Зачем мне он? У меня семья, дети, заботы о них. Зачем мне ещё чего-то?

В общем, самое мещанское настроение.

А ведь оно могло и победить. С ним тихо, покойно. И где больше от меня пользы с этим ли настроением, или с тем, тревожным бурным, когда кажется нервы натянуты как струна, и семьи кажется мало.

Я и сама не знаю. Думала, что от моих лекций и газетных статей есть какая-то польза, а сейчас сильно сомневаюсь в этом.

До страсти хочется послушать классическую музыку, хочется послушать Чайковского, Штрауса, Верди прежде всего.

23.09

Моего «мещанского» настроения хватило только до обеда. А сегодня с утра уже стремление что-то делать. Почему я решила, что он сильнее меня? Неправда. Он барин, добрый хороший, тактичный, чистый, благородный, но барин, комильфо человек, которых в простонародье называют «советская буржуазия». Почему он дорог мне? Потому что многое я бы взяла от него: его чуткость, тактичность, благородство и мягкость (да, я стала мягче). И многое мне бы ещё могла дать его дружба. Но он боится её, потому что зачем она ему? Такие ищут дружбы с людьми, занимающими более высокое положение, заботясь, прежде всего о себе, о своём положении в обществе, а совсем не о том, что они могли бы дать людям.

Я рада, что без толчка извне появилось это стремление что-то делать. Где? Наверное, это стремление проявится, прежде всего, в участии в газете. Туда меня тянет больше всего.

И всё-таки пройдёт ещё время, прежде чем уляжется обида в душе, душевный разлад и потеря веры в человека, который был тебе дороже всех и ближе всех твоей душе, который смог войти туда и оставить след на всю жизнь.

23.09

Пришли две девушки, наши выпускницы. Просят помочь устроиться на работу. Как же им откажешь?

Нет, я ещё многим нужна, не только своей семье.

И пусть будет моим правилом: Не отказывай никому в помощи (какого бы характера она ни была), рассчитывай только на свои силы, не жди ниоткуда помощи. Помни: тебе никто не поможет, не прибавит сил, если их на что-то не хватит. Никто.

25.09

Тоска…тоска…. Глухая тоска…. Господи! Когда же это всё кончится?

13.10

Были у Т.М. на свадебном вечере (вчера расписались — как она говорит). От души пожелала ей счастья. Но не будет она счастлива. Нет, любви большой тут нет. «Любовь — это обман», — говорит Галина Мих. «Это ложь», — вторит ей Сагида Мих. Да, и действительно, на вечере не было ни одной пары, между которыми была бы большая, человеческая любовь. Нет, это не ложь, не обман. Это большое человеческое чувство. И пусть она не всегда бывает взаимна, пусть не всегда приносит счастье, бывает и горе от неё. И всё таки беден тот человек, если не испытал этого чувства, чувства, все прощающего, всё поглощающего, вечного, как жизнь. Есть оно, это чувство, не обман оно и не ложь, а большое и светлое, что напоминает душу человека, возвышает его, делает человека человеком. И если живёт оно в душе человека, если познал он его, он может смело сказать: «Я знаю тебя, жизнь человеческая, знаю во всей полноте. Да здравствует всё поглощающее, всё обогащающее, всё побеждающее, всё прощающее, всё наполняющее человеческое чувство — любовь. Не звериная, не животная, а большая человеческая любовь. Светлая, тёплая, ясная, чистая — слава тебе, любовь. Пусть горе, пусть слёзы, но где-то есть радость, где-то есть счастье, где-то есть полная жизнь, что бьёт через край.

Почему мне больно и тяжело? Каждый день — это мука для меня. Но я нужна маме, детям. Я должна жить, пока я им нужна.

А если не выдержу?

14.10

Как тяжело, как невыносимо тяжело, будто взяли и отделили от души самое дорогое и нужное в жизни, самое теплое и светлое. Каждый новый день жизни — мученье. И нет никакого просвета впереди. А надо работать, надо жить….

Вот около меня бегает сын Вовка: «Мамик, ты у нас хорошая такая. Дай я потрусь о твою спинку».

Разве могу я сделать тебя сиротой сейчас, дорогой мой маленький сынок.

А всё-таки я могу не выдержать. Где силы взять? В чем?….

02.11

Всё время стараюсь быть хорошей женой — не получается, хорошей матерью — не получается, хорошей учительницей — тоже не получается. И всё стараюсь, стараюсь…и все не получается. Верю такой уж я в жизни неудачник, ничего у меня не получается.

6.11

Все годы ждала от него тёплого приветливого слова, а получала холодное равнодушие. И тут не получается. Завтра праздник, а на душе тоскливо и одиноко….

8.11

Думала, что и пройдёт вот так весь праздник, тоскливо и одиноко. И очень рада была когда зашли двое мои бывшие ученицы Нина Ф. и Тоня Б… Зашли проведать свою «любимую», как они говорят, учительницу. Угостила их пивом, распечатали бутылку «вишневой». Выпили за встречу, потом предложила выпить за самых дорогих нам людей. Нина весёлая болтушка Нина, сделала серьезное лицо (она ещё не нашла в жизни самого дорогого человека). «Не знаю, за кого, — с сомнением подняли стопку они, но, в общем, пью за….» «Я за В., - Тоня, а вы? (вопрос ко мне) за мужа?» «Нет девочки, за другого!»

«Пусть за другого, — согласились они. — Пусть только и они за нас выпьют».

Вспомнят! Должны вспомнить.

03.12

Пришла из больницы после недельного там пребывания. Здоровье основательно подорвало. Удивительно устроен человек. Если живёт в нем душа, и тело сохраняется дольше. Стоит уснуть душе, и тело начнёт быстро обрастать физическими недугами.

Я прямо сейчас как малое дитя: кто-то бы убаюкал и согрел мою бедную измучившуюся душу….

Вот пришла в больницу Тамара Андр., и я расплакалась перед ней, не могла удержаться.

Как это непривычно для меня, привыкшей в жизни многое побеждать. Никогда не думала, что где-то может не хватить моих сил.

Пропущены часы, что-то придется бегло давать, ученикам, потрачены государственные деньги на выплаченные больничные, на уход за мной и лекарства. И всего бы этого не было, будь бы дружеское участие того, чьего участия больше всего тебе надо. Но его нет…. И мне тяжело….

Что будет жить после меня? Что оставлю я в жизни после своего погружения в небытие? Своих сыновей, в которых ещё долго буду жить, ну и добрую память у некоторых (далеко не у всех) моих учеников.

Natrii bromati все таки хорошо действует на организм. Как смазка на машину, так и он на душу. Раньше я боялась принимать его, а сейчас буду пить, и пить, пока не притупится способность о чём-либо думать.

И всё же, жалко. Я могла бы в жизни что-либо ещё сделать. Но так, видимо, судьбе моей угодно. Пусть будет так.

И никому больше я не покажу моей слабости. Даже нашей хорошей, доброй Тамаре Андр.

Сразу из больницы зашла в школу, встретила в сборе всех моих друзей. Остались. Поговорили.

«Почему мы редко собираемся вместе? Почему не ходим друг к другу?» — решали мы вопрос.

Я говорила что-то невразумительное, немного кривила душой, потому что не могла признаться в том, что мне тяжело с ними говорить, хочется быть совсем одной, никого не видеть, чтобы не могли люди видеть моей слабости, чтобы не могли вдруг заглянуть в душу, пусть даже и друзья.

Копаешься вот так в самой себе, и осмыслить окружающее уже нет сил, теряется внимательное отношение к окружающему, к жизни, к людям. Где уж тут думать, что что-то ещё можешь сделать в жизни.

Никуда уж я больше не годна.

Если бы у меня не было органического отвращения к пьянству, я бы наверное стала пить, пить втихомолку, одна, пить, чтобы только убить способность думать.

А ведь это тоже была бы смерть.

Боже мой, где мне выход искать?….

Как противно это существование! Не умею я так жить. Что делать?

05.12

Мне больно видеть недавних друзей. И не верю я ни в какую дружбу, если самый близкий друг причиняет столько горя.

К человеку, ставшему частью души, можно питать только ненависть или напротив. Среднего отношения к нему не бывает.

Не хочу, чтобы в душе жила ненависть, потому что человек, в душе которого живёт ненависть, а не любовь, превращается в зло. Постараюсь вернуть прежнее чувство. С ним мне было хорошо и со мной хорошо людям было.

Проходит год. Вспоминается вся жизнь….

Когда я жила? Когда вела кружок текущей политики на лыжной фабрике; когда ставила сатирический «Устный журнал» и в предъюбилейные годы, когда у меня находилось время и лекции читать, и депутатскими делами заниматься, и в газету писать, и политзанятия вести, и добиваться полной успеваемости.

Я заслужила тогда одобрения. Ох, как оно мне было нужно тогда! Сейчас сама удивляюсь, как я находила на всё время. И удивительно то, что не уставала. Хотелось больше и больше. Сейчас вот ничего не делаю, а такая тяжесть, какой никогда не бывало.

«Освободим вас от всяких общественных нагрузок, ведите только часы», — говорят мне и словно острым ножом по сердцу царапают.

Общественная работа — я тогда только и живу, когда её веду. И никто не может понять, какое это несчастье для меня — вести только часы и всё. Какие же они друзья?!

А что бы они могли сделать? Ничего.

Купили приёмник с проигрывателем. Завтра попрошу пластинок у Ал. Серг… Интересно, как к этому отнесётся Ал. Серг… Мне было хорошо втроём (Чежеговы и я) слушать музыку. Мне кажется, что нет ничего лучше музыки, что бы так же не давало в душе зарождаться ненависти.

Человек, любящий музыку, думается, никогда не совершит преступления, ни когда не будет в тягость людям.

Зачем я всё это пишу? Чтобы душу облегчить. Напишу, словно горе с кем разделю. И легче становится.

Очень хочется сказать ему: «Повоюйте за меня, не для себя, Вам я не нужна, для людей».

08.12

Я должна, обязательно должна поговорить с ним, потому что знаю, что не смогу отделить его от души, не смогу, потому что он стал частью меня самой, поговорить, чтобы выяснить все эти бесконечные «Почему?» на которые только он может ответить. Как бы он ни ответил, в одном уверена, что его ответ будет человечным и честным. Если же и в этом я ошибусь, едва ли что-нибудь удержит меня в этой жизни, потому что оторвать его от души равносильно для меня оторвать сердце, легкие, голову или другой жизненно необходимый орган.

09.12

Завтра сессия. Я не еду, первый раз за всё время пребывания на посту депутата. Почему? Не только по состоянию здоровья и не только потому, что жаль пропущенных уроков, главное потому, что слишком тяжело мне видеть его и не иметь возможности с ним поговорить.

Ну вот, я уже начинаю личное ставить выше общественного долга. Что дальше будет.

Ох, не знаю, чем всё это кончится. Только бы скорее кончалось это мучительное для меня состояние.

12.12

Человек живёт; живой, общительный и незаметно, совсем незаметно, что в душе его есть большое горе. Иногда я говорю себе: Подумаешь, из-за какого-то человека, барина, слишком заботящегося о своём собственном благополучии, и положении ты выбрасываешь себя из жизни. Не слишком ли это много для него?

И другой голос: Нет, это не какой-то человек. Я не знаю никого другого, который был бы более его благороден, человечен, тактичен и главное чист, чист во всех отношениях. Не знаю мужчины, который мог бы посмотреть на женщину, как на человека, равного себе по духовному развитию, который с таким уважением относился бы ко мне и с которым я могла бы поговорить по любому вопросу (даже самому сокровенному). Нет другого человека, к которому я могла бы, вот так, как к нему, идти с открытой душой, с полным доверием.

А это мне необходимо в жизни. Я должна узнать, где, когда и за что он потерял ко мне уважение и доверие, обязательно должна. Я не обманываюсь в отношении его: в нём нет выдающегося ума, но мне это и не нужно, мне нужен человек, к которому я относилась бы с полным доверием. Другого такого человека нет и быть не может, такого человека, который понимал бы меня так, как он.

И я постараюсь вернуть его доверие. Почему он перестал меня понимать?

13.12

Я не понимала раньше Маяковского, осуждала его за минутную слабость, приведшую его к гибели. Говорила, что это глупость, слабость и т. д.

А сейчас сама оказываюсь часто в таком положении, когда кажется, что ты уже ничего не сможешь больше в жизни сделать, что тебя уже ничего хорошее в жизни не ждёт, что впереди только мука, что у тебя нигде ничего не удаётся. Тогда наступает невыносимая душевная боль, от которой любым способом хочется избавиться. И она тем тяжелее, что скрыта от всех, неразделённая, живёт в тебе. Как хорошо, как легко мне бывало, как добрее я к окружающим бывала, когда он в эти годы шагал рядом со мной, тёплый, светлый, чистый, приветливый. Это была моя тайна которая давала мне силы. Даже точнее, не шагал рядом, а был всегда в душе.

…Нет, нет, надо поговорить.

Не хочу, чтобы кто-то заботился обо мне, не хочу делить ни с кем свое горе, у каждого его и так хватает, но он должен узнать о нём, иначе всё может плохо кончится для меня. И не только для меня, но и для моих детей, и для тех, кто верит в меня.

Снова бессонная ночь, снова припухшие глаза, снова участливые глаза моих друзей: «Опять заболели?» Как это мне неприятно! Словно я обманываю кого-то. Не столько физически, сколько душой болею. Но как об этом скажешь?

14.12

Была бы среди моих сыновей хоть одна девочка, я не чувствовала бы себя такой одинокой. Девочка всё-таки ближе к матери, чем сыновья. Я бы жила вместе со своей дочерью. Не странно ли, жить в такой семье (нашу, семью считают образцовой), где муж любит по-своему и уважает свою жену, жена уважает мужа (он хороший человек, его есть за что уважать), дети уважают своих родителей, не плохо учатся, ведут себя прилично, и чувствовать себя одинокой?

Я иногда думаю, уж не эгоизм ли это? Всей душой ненавижу эгоизм.

Нет, всё таки наверное нет. Просто человеку свойственно требовать от жизни большего, чем она даёт ему.

Чем больше человек требует от жизни, тем больше он может дать ей, если он требует не для себя только лично.

Вот и я так. Мне надо, чтобы я не была такой одинокой не для меня только лично. Надо для того, чтобы я могла дать больше людям, детям своим, своим ученикам, окружающим своим, если я не буду работать в школе.

Почему мне так одиноко? Потому, наверное, что не могу встретить, да уж едва ли и встречу человека, к которому могла бы пойти так же как к нему, с открытой душой.

17.12

Всё-таки я уйду из школы. Я не учитель. У меня нет никакого призвания к учительской работе. И если у меня немного и получалось в работе, так только потому, что я вижу в каждом своём ученике человека и уважаю его. Может быть, если бы я вела историю, больше бы чувствовала себя на месте. Всю жизнь каюсь, почему я не пошла на исторический, а ещё лучше в ИНФЛИ. Может быть, я так бы и сделала, не будь войны.

Химия ничуть меня не увлекает, у меня нет никакого интереса к ней. Удивляюсь ещё, как я сумела у некоторых учеников воспитать интерес к ней. Такое всё время чувство, будто занимаю чужое место, которое занял бы другой человек, по-настоящему любящий химию, увлекающийся ею. Словно я обманываю кого-то.

Из школы я уйду, как только будет малейшая возможность.

Стою на каком-то перепутье. И ни одной мысли о том, как буду доживать жизнь. Какая-то пустота в душе. Не знаю, смогу ли я жить только своими детьми, или найду какое-то другое дело. Ничего не знаю, не вижу. Но из школы я уйду. Это я знаю наверняка.

02.01.1969 г.

Вот и наступил Новый год. Что-то он принесёт мне? Те же муки и страдания или немного и радости?

04.01

Ну, вот и поговорила с ним, и задала эти «Почему?», мучившие меня всё время. Я не получала вразумительного ответа на них, но настаивать на ответе не стала: какое-то чутьё подсказало, что ему будет неприятно, если я буду настаивать на прямом ответе. Он ведь не любит глубоко над чем-нибудь размышлять. Это его утомляет. Бог с ними, с этими «Почему?». Постараюсь сама встать на его место. Раньше я же его хорошо понимала.

Рада уж я тому, что встретила в нём человечное ко мне отношение, что смог он с доверием отнестись ко мне.

И снова душа проснулась к жизни, снова он зашагает рядом со мной рядом.

Будь здоров и счастлив, дорогой мой, самый близкий мне человек, радость и горе моё, душа и жизнь моя.

Может он и говорил со мной и отнесся будто с доверием не от души, а просто из чувства такта и из желания не обидеть меня, кто его знает?

Но даже если бы и так это было, и за это спасибо ему. Больше я не потревожу тебя, друг мой, если ты сам об этом не попросишь, только знаю одно, если я ещё раз столкнусь с его недоверием и равнодушием — это будет стоить мне жизни.

Неужели он не понял этого? Должен понять и не забыть об этом. В это я глубоко верю.

Сегодня отправлю свою первую после перерыва статью в газету. Не знаю, понравится ли она им, главное снова я живу.

Спасибо тебе, друг мой!

08.01

Хорошее настроение и живое деятельное состояние не покидает меня. Хочется что-то делать, писать, в чём-то участвовать, что-то организовывать.

Даже Тамара Андр. заметила перемену моего состояния.

Вспоминаются последние его слова: «Передайте привет Петру Ник.». Это звучит примерно так: «Не забудь, что у тебя есть муж.». Глупенький. При чём тут муж? П.Н. к душе моей не касается и ничуть её не трогает. И я в этом совсем не виновата. Что я тут могу поделать? Ничего.

И ещё вспоминается, уход его от нас. «Ничего, найдёте замену», — говорил нам тогда Смолин. «А мне кем вы его замените? — как-то вырвалось у меня, а Смолин: «У вас муж есть». Ох, помню, как мне было неприятно за Смолина, за его грубость, бестактность, за то, что так воспринял мой вопрос. Дурак, тупица, — хотелось бросить ему, — разве мне муж нужен? Доброжелательный друг мне нужен, человек, к которому я могу пойти с открытой душой и который, знаю, не будет злоупотреблять моим доверием. Он ничуть не идеальный человек. Его недостатки я вижу. Просто я не встретила человека лучше и ближе ко мне, чем он. Сейчас если бы даже и встретила такого человека, он не смог бы вытеснить его. Слишком за эти годы он крепко укоренился в душе, укоренился, не зная об этом. И не узнал бы, не облей бы меня своим холодным равнодушием, которое стало угрожать моей жизни. Сказать ему все — было единственным способом сохранить себе жизнь. И я бесконечно рада, что снова нашла в нём всё, за что уважала его: и доверие, и чуткость, и такт, и понимание.

10.01

Как мне раньше не хотелось с большим горем быть в коллективе, так и с большой радостью, что возвратилась к жизни, тоже не хочется. Не хочу, чтобы строили догадки о причинах появления прежнего состояния.

А голова все же продолжает болеть и в ушах постоянный шум, с сердцем тоже. Здорово же я подорвала себе здоровье. Когда оно восстановится ли? Я уже теряю надежду на это. Если бы не здоровье, совсем бы было хорошо. Как мне нужно сейчас его внимание! Будь бы оно, дело на поправку пошло бы, наверное, быстрее.

Мне кажется, что большое чувство только и может существовать, когда люди на некотором расстоянии друг от друга. Если они рядом, оно тратится на устранение повседневных бытовых неурядиц. Только люди, не обращающие внимание на создание своего личного благополучия, объединённых большой общечеловеческой целью могут сохранить большое чувство живя рядом друг с другом.

Права ли я? Не знаю.

12.01

Я знаю сейчас, что мне нужны были не столько ответы на «Почему?», сколько убеждение в его добром расположении к человеку. Я так и не услышала ответа на вопрос, почему он потерял уважение и доверие ко мне, такое, какое у него было когда мы работали вместе. Но я убедилась в добром ко мне отношении, в его такте и чуткости. Он не сказал все прямо. Это я поняла. Но он понял моё состояние, понял, что может обидеть меня неосторожными словом. Потому и прямо не мог сказать. Ну и пусть. Я и за то благодарна, что по-человечески постарался понять меня.

Я не могла не сказать ему всё в этот раз, потому что он должен был знать, какую муку причиняет мне своим холодным ко мне равнодушием и недоверием. И окажись бы он бесчеловечен или чёрств, я едва ли бы снова вернулась к жизни, потому что выбросить его из сознания было выше моих сил. Никогда раньше не думала, что что-то будет сильнее моей воли. Сейчас я буду жить воспоминанием о той беседе, о его такте и об оказанном доверии.

Спасибо тебе за все, дорогой мой человек. Теперь ты снова пойдешь рядом со мной, хочешь ты этого или не хочешь. Я ничем не побеспокоила все эти годы. И только одно беспокоит меня, что если я встречу опять холодное равнодушие со стороны его — это будет для меня конец, потому что не будет оправдания, что он ничего не знал и не обязан относиться ко мне с доверием и чуткостью, большей чем к другим людям. Он и сейчас ничего не обязан, но если он будет совсем холодно равнодушен ко мне, зная всё, это будет мой конец, потому что знаю, не смогу вынуть его из души. Он стал частью меня самой. Последний случай окончательно убедил меня в этом. Я не могла сказать: «Подумаешь, какой то….не могла жить, не обращая на него внимания. Это было выше моих сил».

13.01

Чувствую себя как выздоравливающая после тяжёлой изнурительной болезни. Всё радует, хочется даже петь. Вчера надо было отстегать ремнем одного своего сына. Взяла в руки ремень и не смогла этого сделать. Ну тут уж все мои сыновья глаза от удивления округлили. Слова не могут сказать, опешили от неожиданности. Удивилась даже я сама этому. Поистине человек даже в самом себе открывает что-то новое, неожиданное.

А сколько он может нового в людях открыть, присмотрись он поближе к ним.

14.01

Если человек только старается, а не от души с увлечением что-то делает, можно наверняка сказать, что у него никогда не получится очень хорошо, говоря нашим школьным языком.

При одном старании только можно сделать что-либо на посредственно, в лучшем случае на хорошо, но никогда на отлично.

Он не любит стараться и если получается у него хорошо, так это благодаря только личным качествам его, так же, как и у меня в школьной работе. Но у меня есть способность увлекаться, если я чем-то заинтересуюсь. Какое это счастье делать что-либо с увлечением! Душа горит, пролетает, не задерживаясь на седьмом небе, сразу на десятое. С таким вдохновением я вела «Устный журнал». Значит смогу и ещё что-то сделать, жила бы душа. Интересно, делал ли он когда-либо что-нибудь с вдохновением, увлечением. Способен ли он на такое вдохновение? Не знаю и сильно сомневаюсь в этом. Как хочется снова поговорить с ним, чтобы снова и снова почувствовать доброе ко мне расположение и доверие, поговорить, пусть даже по телефону. Совсем не обязательно видеть его. Нужно мне, просто необходимо общение с ним для подъёма души.

15.01

Счастье так же, как и несчастье, эгоистично. Счастливый человек тоже перестаёт замечать окружающих. И большое горе должны где-то находить выход, иначе они превращают человека в эгоиста, замыкают его в себе.

15.01

Меня спрашивают, с какого времени я заболела гипертонией. «Не знаю, не заметила», — отвечаю я. Вероятнее всего тогда, когда я отходила от закрытой передо мной двери квартиры человека, к которому сила с открытой душой, шла поделиться сомнениями, мыслями, соображениями. Никогда не забыть, как вдруг всё потемнело передо мной и я начала терять сознание….

Вот тогда, наверное, и началась эта болезнь и потом уже не прекращалась, с каждым разом становилась всё глубже и глубже. Выздоровею ли я — не знаю.

Вся беда в том, что это не от меня только зависит.

Вот пишу опять статьи в газету и думаю, представляю себе, что он их читает, одобряет, проникается ко мне уважением, как думала всегда. Какое же глупое заблуждение! Заблуждение, чуть не стоившее мне жизни.

Огонь во мне зажжен. Скоро будет съезд нашей партии, международное совещание коммунистических и рабочих партий. Сколько опять размышлений над судьбами человечества, сколько пищи разуму. И дел мне будет хватать — знаю. Ещё десять-двенадцать лет активной жизни.

Можно многое за них ещё успеть сделать, чтобы потом сказать с полным правом: «Жизнь не прошла даром. Я выполняла свой человеческий долг на земле, долг женщины — матери и долг гражданина».