В отличие от других леворадикальных партий (анархисты, бундовцы и эсеры), которые с оружием в руках сражались с «царским режимом» на территории Российской империи, большевики не имели богатого опыта «ликвидации» своих политических противников.

Опыт организации экспроприаций и вооруженных восстаний, которым обладали большевики, был малопригоден для разработки операций в сфере ликвидации крупных политических лидеров. Зато ему нашлось применение, когда политическое руководство Советской России решило раздуть «пожар мировой революции» и по всему миру прокатилась волна вооруженных восстаний.

Зато прекрасным опытом в сфере организации ликвидаций обладали анархисты и эсеры. Располагая, в отличие от большевиков, очень ограниченным набором ресурсов, к тому же находясь в оппозиции существующей власти, эсеры смогли организовать несколько покушений. В качестве примера расскажем о двух эпизодах Гражданской войны.

На территории Украины

Германский государственный и военный деятель, прусский генерал-фельдмаршал Герман фон Эйхгорн погиб 30 июля 1918 года в Киеве в результате покушения левого эсера Бориса Донского. Военачальник, прошедший три войны (австро-прусскую 1866 года, франко-прусскую 1870–1871 годов и Первую мировую войну), погиб от руки террориста. Эсеры в начале прошлого века славились своими удачными покушениями на высокопоставленных персон Российской империи. И даже смена политического режима не отразилась на профессионализме боевиков этой организации.

Военачальник родился в 1848 году в Бреслау. В 1866 году вступил во 2-й гвардейский пехотный полк. Участвовал в двух войнах, а потом служил в Генштабе. В 1914 году вышел в отставку, но началась война. В январе 1915 года назначен командующим сформированной на Востоке 10-й армией, развернутой от Тильзита до Инстербурга. Участвовал в зимнем сражении в районе Мазурских болот (начал наступление 26 янв. (8 февр.) в обход правого фланга 10-й рус. армии), окончившемся окружением частей 10-й русской армии. Несколько выигранных сражений. В конце 1917 — начале 1918 года группа армий Эйхгорна действовала в Прибалтике и Белоруссии. С апреля 1918 года главнокомандующий группы армий «Киев». Руководил на последнем этапе оккупацией Южной Белоруссии, Украины и Юга России. Возглавил администрацию оккупированных областей Украины (за исключением находящихся под управлением австро-венгерской администрации частей Волынской, Подольской, Херсонской и Екатеринославской губерний), Крыма, Таганрога, а также южных районов Белоруссии, Донской области, части Воронежской и Курской губерний и др. Проводил жесткую оккупационную политику.

После подписания Брестского мира и оккупации немецкими войсками Украины, Белоруссии и части западных регионов России с началом концентрации власти в руках большевиков левые эсеры заявили о возобновлении террористических актов против основных врагов революции и свободы. Для террористической борьбы была создана Боевая организация партии левых эсеров, в состав которой вошли Г. Смолянский, занимавший ответственную советскую должность, Б. Донской — кронштадтский матрос и И. Каховская — бывшая террористка-каторжанка. Они хотели придать террористическим покушениям интернациональную окраску, которая бы вызывала волну революционных выступлений на Западе, прежде всего в Германии. Поскольку Германию на том этапе эсеры считали своеобразным «жандармом буржуазного общества», решено было совершить покушение на императора Вильгельма II или начальника штаба немецкой армии Гинденбурга.

Члены немецкой организации левых социал-демократов «Союз Спартака» поддержали идею террористической борьбы, хотя сами отказались в ней участвовать. Они отклонили кандидатуру кайзера как потенциальной жертвы теракта и заявили:

«На Восточном фронте особенно заметна фигура генерала Эйхгорна, который посадил в Киеве гетмана Скоропадского. Его убийство встретили бы с огромным удовлетворением не только в России и Украине, а и немецкие рабочие массы…»

Фактически немецкие социал-демократы сделали все, чтобы избежать обвинений в подготовке или совершении покушения на германского императора или начальника Генштаба.

Боевая организация российских эсеров начала готовиться к террористическому акту против Эйхгорна, которого назвали «главным палачом и душителем крестьянства». Сделать это своими силами они не могли, поэтому связались с украинскими эсерами, которые и согласились принять участие в теракте против германского военачальника. Кроме того, они вынашивали планы устранения собственными силами гетмана Павла Скоропадского.

От московской Боевой организации в мае 1918 года в Киев прибыли Г. Смолянский, Б. Донской и И. Каховская. Здесь террористическую группу пополнили украинские эсеры М. Залужная, И. Бондарчук (Собченко), а со временем член первого советского правительства Украины С. Терлецкий. Отдельная группа украинских левых эсеров готовила покушение на гетмана.

Подготовка покушения велась несколько месяцев. Было организовано наблюдение за жертвой с целью выяснения распорядка дня. Снято несколько конспиративных квартир. Боевики действовали по той же самой схеме, что и их предшественники — дореволюционные эсеры и народовольцы. Хотя оперативная обстановка в Киеве в 1918 году очень сильно отличалась от мирной жизни начала прошлого века. Так, центр города, где проживали будущие жертвы, тщательно охранялся и напоминал военный лагерь. Там не сдавались квартиры, почти не было магазинов, да и проникнуть туда под видом торговца папиросами или праздношатающегося гуляки было крайне сложно.

Единственное, что могли делать боевики, — быстро ходить по улице Екатерининской, сменяя один другого, постоянно переодеваясь и даже гримируясь. Один раз случайно И. Каховская встретила Эйхгорна с адъютантом, которые пешком шли к штабу. Прошло много времени, пока террористы точно установили, что такие прогулки происходят ежедневно в час дня и длятся 3–5 минут.

Террористический акт запланировали на 30 июля. За дело взялся Б. Донской. Боевики хотели разработать и план бегства Донского с места теракта, но, как и их предшественники, отвергли его. Эсеры в каждое убийство высокого должностного лица вкладывали максимум агитационного содержания. Каждый террористический акт должен был донести до широкой общественности цель и причину уничтожения врага народа и борьбы за революционные идеалы.

В два часа дня 30 июля 1918 года Б. Донской реализовал элегантный и простой план покушения. Он «случайно» встретился с жертвой на углу Екатерининской улицы и Липского переулка и бросил бомбу. Прогремел сильный взрыв. Боевик сдался властям, даже не попытавшись покинуть место покушения. Сделать это его заставила не только безысходность, но и традиция эсеровских террористов объяснять властям и населению мотивы убийства того или иного высокого должностного лица в интересах народа.

От взрыва самодельной бомбы Эйхгорн и Дресслер были смертельно ранены. Об этом теракте гетман Павел Скоропадский вспоминал так:

«30 июля по новому стилю мы как раз закончили завтракать в саду, и я с генералом Раухом хотел пройтись по саду, прилегающему к моему дому. Не отошли мы и на несколько шагов, как прозвучал сильный взрыв неподалеку от дома. …Я и мой адъютант побежали туда. Мы увидели действительно тягостную картину: фельдмаршала перевязывали и укладывали на носилки, рядом лежал на других носилках его адъютант Дресслер с оторванными ногами, он, несомненно, умирал. Я подошел к фельдмаршалу, он меня узнал, я пожал ему руку, мне было чрезвычайно жаль этого почтенного старика…

Я чувствовал, что его смерть только усложнит обстановку в Украине.

…Адъютант Эйхгорна Дресслер в тот же день умер. А бедного Эйхгорна отвезли в клинику профессора Томашевского, он еще помучился немного и на следующий день вечером, именно в тот момент, когда я пришел его навестить, умер.

…Террориста отправили в немецкое отделение киевского дома арестов. Сразу же началось следствие под личным надзором прокурора Генрихсена. На первом допросе задержанный заявил: “Зовут меня Борис Михайлович Донской. Мне 24 года. Я крестьянин села Гладкие Выселки Михайловского уезда Рязанской губернии, неженатый, грамотный, не судился. С 1915 по 1917 год служил на Балтийском флоте на транспортном судне «Азия», где был минным машинистом. В партии с 1916 года. Виновным себя признаю. Центральным комитетом Украинской и Российской партии левых эсеров было принято постановление убивать всех немецких, французских и других иностранных военачальников, направляющихся в Россию забирать у крестьян землю и душить российскую революцию. На последнем съезде нашей партии в Москве это постановление было санкционировано.

…Центральный комитет Партии левых социалистов-революционеров вынес смертный приговор Эйхгорну за то, что он, являясь командующим немецкими военными силами, задушил революцию в Украине, изменил политический строй, осуществил, как сторонник буржуазии, переворот, содействуя избранию гетмана, и забрал у крестьян землю. Когда Центральный комитет Российской партии левых социалистов-революционеров приговор утвердил, я взялся за выполнение этого приговора и согласился убить Эйхгорна”».

Следствие интенсивно работало и арестовало нескольких террористов. Таким образом, была сорвана их попытка совершить 1 августа во время панихиды по Эйхгорну покушение на Павла Скоропадского. Е. Терлецкому и Г. Смолянскому удалось избежать ареста и выехать из Киева. И. Каховская попала в засаду возле дачи в Святошино и была схвачена немецкими солдатами. Арестовали и И. Бондарчука (Собченко). И. Каховской и Б. Донскому был вынесен смертный приговор. Казнили лишь второго, а женщина вышла на свободу в январе 1919 года.

В марте 1919 года захватившие в Киеве власть большевики поспешили объявить боевиков героями. Хотя это не спасло левых эсеров от политических репрессий. Так, Е. Терлецкий в 1919 году вступил в новообразованную партию борьбистов, в следующем году слившуюся с КП(б)У. Потом занимал высокие государственные должности. В 1938 году был репрессирован и расстрелян. Аналогичным образом сложилась судьба и Г. Смолянского. И. Каховская с 1921 года постоянно находилась в советских лагерях. В 1956 году ее реабилитировали, а в 1960 году она умерла.

На территории Читинской области

Другое покушение, малоизвестное для большинства интересующихся историей Гражданской войны, эсеры организовали в Забайкалье. В качестве жертвы был выбран один из лидеров Белого движения Григорий Михайлович Семенов. К осени 1918 года он контролировал огромную территорию Забайкалья и Сибири.

Японцы видели в Семенове способного организатора, а со временем нашли в нем и верного союзника по созданию Сибирь-Го, самостоятельного Дальневосточного государства. Он стал в Японии популярной личностью, причем власти относились к нему как к будущему правителю Сибирь-Го и заранее приняли его дипломатического представителя. По соглашению с атаманами Амурским и Уссурийским он принял пост Походного атамана забайкальцев, амурцев и уссурийцев со штабом на станции Даурия Забайкальской железной дороги. Сам Григорий Семенов не отрицал отделения Сибири от Центральной России и создания самостоятельного государства.

20 декабря 1918 года вечером в Мариинском театре города Читы шла премьера оперетты «Пупсик». На следующий день начальник Читинской городской милиции полковник А.М. Каменев в рапорте прокурору Читинского окружного суда сообщил:

«Доношу, что 20 сего декабря в Мариинском театре около 10 часов во время второго акта с галерки неизвестно кем в ложу атамана Семёнова были брошены две бомбы. Взрывом одной из них легко ранен атаман Семёнов и женщина и тяжело — сербский офицер и женщина. Кроме того, после взрыва бомбы также неизвестно кем были произведены два револьверных выстрела, не причинивших никакого вреда. Следствие по распоряжению военного прокурора производится военными властями. Кроме того, легко ранены: гр-н Шафжер с женой и контужены подъесаул Торчилов и военный прокурор поручик Шарабурин». Добавим: в образовавшейся суматохе террористам удалось скрыться с места преступления.

В начале 1919 года семеновским военным контрразведчикам удалось установить и задержать участников покушения: рядового 31-го полка Матвея Беренбаума, бывшего командира 2-го Верхнеуральского советского полка Александра Софронова и Ивана Григорьева. Все трое участников преступления были казнены. Оговоримся сразу, все трое были членами подпольной организации эсеров, а не большевиков.

На территории Финляндии

31 декабря 1917 года руководство Советской России во главе с Владимиром Лениным подписало декрет, которым фактически признавалась независимость Финляндии. Напомним, что в результате Русско-шведской войны (1808–1809 годы) Финляндия была присоединена к территории Российской империи.

В 1917 году Финляндия сама дважды пыталась провозгласить свою независимость. Первая попытка в июле закончилась неудачей. Временное правительство объявляет о роспуске сейма Финляндии, провозгласившего независимость страны. Второй раз это произошло 6 декабря того же года. Если летом 1917 года Петроград располагал хоть каким-то средствами воздействия на Гельсингфорс (старое название Хельсинки), то к концу года таких ресурсов уже не осталось. Да и последующие события заставили надолго забыть о традиционных способах урегулирования территориальных споров.

В конце 1917 года первый премьер-министр Финляндии Пер Эвинд Свинхувуд уполномочил командование Белой гвардии (шюцкор) восстановить общественный порядок в стране. В середине января 1918 года Карл Густав Маннергейм был утвержден сеймом на пост главнокомандующего финской армией, которую ему еще предстояло сформировать.

В ночь с 27 на 28 января 1917 года в Финляндии произошла рабочая революция. 29 января было образовано правительство — Совет народных уполномоченных (СНУ), — которое подписало с правительством РСФСР несколько соглашений (не имели практических последствий из-за скорого крушения СНУ). Левое крыло Социал-демократической партии захватило власть в Хельсинки и провозгласило Финскую рабочую социалистическую республику. Правительство во главе с Пером Эвиндом Свинхувудом бежало в город Васа.

31 января 1918 года СНУ принял Закон о передаче в собственность крестьян-арендаторов арендуемой ими земли. Через пару дней были приняты еще два закона: «О национализации Финляндского банка», «Временный закон о революционных судах». Прошло десять дней, и начался процесс национализации финских частных банков. В стране началась гражданская война. Она была значительно менее кровопролитной, чем в России.

Финскую Красную гвардию активно поддерживал Петроград, а их противника — войска под командованием Карла Маннергейма — Берлин. В ходе боевых действий гибли люди, уничтожались дома и имущество граждан.

Мы не будем подробно рассказывать о ходе гражданской войны в Финляндии. Отметим лишь, что в конце апреля 1918 года члены СНУ сбежали в Советскую Россию, а 16 мая 1918 года Карл Маннергейм официально объявил об окончании гражданской войны в стране. Власть вновь перешла в руки правительства во главе с Пером Эвиндом Свинхувудом. Хотя это не означало наступления мира в регионе. Уже несколько месяцев шла первая советско-финляндская война. Расскажем об одном из ее эпизодов — неудачной попытке «ликвидации» Карла Маннергейма, предпринятой по приказу Москвы.

Выбор мишени был не случайным. Так, в «Донесении резидента Особого отдела ВЧК из Финляндии о расстановке политических сил», датированном 20 апреля 1920 года, было сказано:

«Генерал Маннергейм — душа антибольшевистского блока, это ясно по странному посещению его всеми реакционными элементами России…

Финляндцы-белогвардейцы закупают в Германии оружие, прибыло 2 парохода с патронами и гранатами. Финские военные власти заказали в Англии 3 легких крейсера и покупают у нее 8 миноносок из германских… Прибыло 2 военных крейсера…

Генерал вообще пользуется несказанной любовью буржуазии, хотя левая печать ведет кампанию против его политики. Правая рука {Маннергейма} генерал Ветцель считается сторонником захвата Петрограда, и в этом направлении ведется работа…»

21 апреля 1920 года в поезде Хельсинки — Выборг финской полицией были арестованы два члена боевой группы — Александр Векман и Александр Суокас — оба выпускники Петроградской интернациональной военной школы. Это учебное заведение готовило командные кадры для Красной армии. Особенностью Петроградской интернациональной военной школы и аналогичных ей командных курсов и школ периода Гражданской войны явилось то, что этим военным учебным заведениям приходилось выполнять две функции: готовить командный состав и вместе с тем быть образцовыми частями Красной армии. Курсы, как ударные, образцовые части, нередко посылались на фронт для выполнения боевых задач на решающих участках. Понятно, что уровень профессиональной подготовки курсантов и выпускников был высоким. Также никто не сомневался в их готовности выполнить любой приказ Москвы.

В марте 1920 года два Александра — Векман и Суокас — вместе со своим сокурсником Карлом Сало с фальшивыми документами проникли в Финляндию, чтобы принять участие в операции по «ликвидации» командующего финскими вооруженными силами Карла Маннергейма.

На самом деле в операции участвовали не только они. В том же самом поезде ехали финский слесарь Теодор Сядервирте и рабочий Антон Лонка. Их тоже арестовала финская полиция, но их судьба сложилась по-другому.

На территории Финляндии осталось еще несколько членов боевой группы — выпускники Петроградской интернациональной военной школы — Вяйно Луото, Эмилю Куутти, Яльмару Форсману, Александру Энтроху и Антти Поккинену. Все они, как и арестованные в поезде, прибыли в Финляндию нелегально. Об их дальнейшей судьбе мы расскажем ниже, а пока краткая хроника подготовки и неудачной реализации плана покушения.

В январе 1920 года в Финляндию проник Александр Энтрох. В его задачу входила подготовка группы обеспечения из числа местных жителей. Вскоре им были привлечены к операции Теодор Сядервирте, ставший главным помощником боевиков, и Антон Лонка. Тем временем другой член группы Эмиль Куутти получил задание доставить в Финляндию оружие. Первоначально планировалось использовать пулемет, но потом решили использовать пистолеты.

В марте 1920 года в Финляндию нелегально прибыли Александр Векман (он руководил операцией), Александр Суокас и Карл Сало. Совещание было проведено 1 апреля 1920 года на квартире Теодора Сядервирте. Жертву было решено ликвидировать 4 апреля 1920 года в городе Тампере во время парада щюцкора (существовавшая в 1917−1944 годах в Финляндии полувоенная организация-ополчение — прим. авт.). С помощью жребия определили исполнителя — им стал Карл Сало. Предполагалось, что он застрелит военачальника из пистолета, когда последний, следуя верхом во главе колонны, поравняется с боевиком. Александр Векман и Александр Суокас должны находиться рядом с исполнителем и применить оружие в случае необходимости.

4 апреля 1920 года покушение сорвалось. Карл Сало струсил и не смог выстрелить, а два других боевика потеряли его в толпе и упустили благоприятный момент.

13 апреля Карл Сало попытался повторить попытку, но снова струсил. Вечером он пришел на квартиру к Теодору Сядервиртеру, отдал ему пистолет и, не дожидаясь Александра Векмана, попытался скрыться где-нибудь в Финляндии, т. к. возвратиться в Советскую Россию он не мог. Однако 23 апреля был арестован финской полицией.

После этого Александр Векман принял решение прекратить операцию. О судьбе пятерых членов группы мы уже рассказали. Теперь об оставшихся четверых. Александр Энтрохе, Эмиль Куутти и Вайно Луото решили осесть в Финляндии. В июле-августе 1920 года Антти Поккенен побывал в Петрограде и получил инструкции относительно дальнейшей деятельности.

12 ноября 1920 года суд города Турку приговорил Александра Векмана к 12, Карла Сало — к 10, а Александра Суокаса — к 6 годам тюремного заключения. Так как покушение не состоялось, им инкриминировали антигосударственный заговор и измену Родине. Антон Лонка за недоказанностью вины был оправдан, а Теодор Сядевирте освобожден от ответственности за сотрудничество со следствием. Правда, выйдя на свободу, последний был вскоре убит Александром Энтрохом. На улице боевик метнул в него гранату. В результате взрыва пострадало двое случайных прохожих (один из них умер от полученных ранений в больнице). По данному факту полиция провела расследование и довольно быстро задержала Энтроха, Куутти и Лонка. Суд приговорил их за совершенные убийства, а также подготовку к убийству, измену родине и попытку свержения государственного строя к пожизненному заключению.

Впрочем, не все участники этой истории отбыли пожизненные сроки заключения. Так, 5 июля 1921 года Суокас вместе с шестью заключенными бежал из тюрьмы и благополучно добрался до Советской России. А 18 июня 1926 года на свободу вышли Векман и Энтрох. Их и еще шесть финнов и двух русских обменяли на финских белогвардейцев, находившихся в советских тюрьмах.

В два часа дня 25 мая 1926 года в Париже был тяжело ранен Симон Петлюра. Через 2 часа 40 минут он умер в больнице. Стрелявшего задержали почти сразу. На первом допросе он заявил, что зовут его Самуил (Шалом) Шварцбард, что он французский гражданин еврейской национальности, родом из Смоленска и действовал исключительно из личной мести, считая Петлюру главным виновником еврейских погромов на Украине в 1919–1920 годах, унесших жизни тысяч невинных людей, в том числе многих родственников самого Шварцбарда. Следствие, длившееся более 16 месяцев, полностью подтвердило это заявление. На основании собранных доказательств парижский суд присяжных признал Шварцбарда невиновным и оправдал его.

Хотя убийцу задержали на месте преступления, а французская полиция провела тщательное расследование, но до сих пор нет однозначного ответа — действовал «киллер» по собственной инициативе или выполнял приказ Москвы.

Сторонники версии «убийца-одиночка» указывают на то, что в середине двадцатых годов прошлого века отошедшего от активной военно-политической деятельности (чего не скажешь о лидерах белогвардейской эмиграции) Москве не требовалось организовывать ликвидацию одного из лидеров украинских националистов. Он не представлял реальной угрозы для СССР. Их оппоненты справедливо указывают на то, что среди оказавшихся в эмиграции противников большевиков — лидеров украинских националистов (тех, кто выступал за обретение Украиной независимости) Симон Петлюра был самым политически жизнеспособным и популярным. Одна из причин — оставленный им яркий след в истории Гражданской войны на Украине.

Если на территории Центральной России были две противоборствующие стороны (те, кто поддерживал большевиков (это не только Красная армия, но и, например, красные партизанские отряды, оперировавшие в Сибири и на Дальнем Востоке), и их противники (Белое движение; интервенты; крестьяне, выступившие с оружием в руках против советской власти)), то на Украине участников вооруженного противостояния было в два раза больше. Этого факта не отрицали и официальные советские историки. Существовали две версии Гражданской войны на Украине.

Фактически на Украине не существовало единого антисоветского фронта. Каждая из сторон по-своему представляла будущее этого государства. И активно воевала не только с большевиками, но и с «партнерами» по антибольшевистской «коалиции».

Всех вооруженных противников советской власти на Украине в годы Гражданской войны объединяла лишь ненависть к большевикам. Сложно представить, чтобы лидеры Белого движения выступали за отделение Украины от Российской империи. А ярые украинские националисты Михаил Грушевский и Симон Петлюра видели будущее Украины точно так же, как и умеренный националист Павел Скоропадский, — в виде независимого от Москвы государства.

Множество крестьянских атаманов больше волновало экономическая свобода крестьянства, чем страна, где будут проживать хлебопашцы. Поэтому любое ущемление их экономических интересов провоцировало вооруженную борьбу с существующей на тот момент властью.

Из всех лидеров украинских националистов во время Гражданской войны и в первые годы после ее окончания самый яркий след оставил Симон Петлюра. Именно его политическая программа оказалась самой популярной среди радикальных борцов за независимость Украины. А те, кого принято называть «петлюровцами», в начале двадцатых годов прошлого века участвовали в вооруженных рейдах с территории Польши на земли Советской Украины. Через несколько лет их боевой и диверсионный опыт использовало руководство ОУН, а сами ветераны охотно командовали боевыми подразделениями ОУН-УПА. Для сравнения: гетман Скоропадский и его подчиненные оказались востребованы значительно меньше.

Кем был и за что воевал Симон Петлюра

Есть категория людей, которых в народе называют «хронические неудачники». Любая общественная, политическая или предпринимательская деятельность им противопоказана. Они способны погубить любое дело. Симон Петлюра среди них занимает одно из почетных мест.

Неудачи начали преследовать Симона Петлюру с юности. Сын полтавского возницы, он не оправдал надежд родителей — не стал священнослужителем. Его исключили из духовной семинарии, когда он был уже близок к ее окончанию. Причина — плохая успеваемость и игра случая, но отнюдь не пробуждение национального сознания юного семинариста, как попытаются впоследствии обыграть это событие лжебиографы Петлюры.

В 1900 году он вступил в Революционную украинскую партию (РУП). В декабре 1903 года его арестовали как члена Черноморского Вольного общества (Кубанская организация РУП), но в марте 1904 года был освобожден «на поруки».

Перед революцией 1905–1907 годов Петлюра работал на Кубани в экспедиции по исследованию степных областей. В январе 1906 года — делегат Украинской социал-демократической рабочей партии (УСДРП, бывшей РУП) на съезде галицийской Украинской социал-демократической партии (УСДП).

Значительная часть жизни Симона Петлюры в межреволюционные годы (1907–1917 годы) протекала в Петербурге и Москве. Здесь он работал бухгалтером в страховом обществе «Россия» и по совместительству с 1912 года подрабатывал в издательстве журнала «Украинская жизнь», публикуя биографические справки об украинских деятелях. Одновременно участвовал в работе украинских националистических кружков «Кобзарь» и «Громада».

Когда началась Первая мировая война, Симон Петлюра поступил на работу в благотворительную организацию «Всероссийский союз земств и городов», которая активно сотрудничала с правительством Российской империи и специализировалась на бытовом обслуживании действующей армии. Там он сделал стремительную карьеру — с 1915 года председатель Главной контрольной комиссии, в 1916 — марте 1917 года — заместитель уполномоченного Союза на Западном фронте. Новые должности не только были престижны, но и давали ему возможность материально обеспечить семью, а также пристойно одеться в полувоенную форму, которой он гордился как «военный деятель». Тогда же он продемонстрировал свою лояльность Российской империи.

В 1914 году в журнале «Украинская жизнь» опубликовал воззвание «Война и украинцы», в котором опровергал мнение о будто бы «австрийской ориентации» украинцев России, указывал, что украинцы «выполнят долг граждан России в это тяжёлое время до конца…», призывал государственные и военные круги к «толерантному отношению к украинскому населению Австро-Венгрии как части национального украинского целого, связанного с Россией».

В Минске в апреле 1917 года Петлюра был избран председателем Украинского Фронтового Совета войск Западного фронта. 4–5 апреля 1917 года участвовал в работе конференции УСДРП, которая постановила поддержать Временное правительство, принцип федеративного устройства Российской Республики и подтвердила требование партии об автономии Украины как первой, неотложной, актуальной задаче… пролетариата и всей Украины.

Украинским Советом Западного фронта Симон Петлюра был делегирован на 1-й Украинский военный съезд, который 18–21 мая 1917 года проходил в Киеве. Съезд создал Генеральный Военный комитет при Центральной раде, который возглавил Симон Петлюра, принял постановление о сохранении фронта и провозгласил немедленную украинизацию армии по национально-территориальному принципу.

О том, как готовил себя Симон Петлюра к будущей государственно-политической деятельности, поведал один из его бывших соратников — Исаак Мазепа. Последний знал Петлюру с 1906 года, а познакомился с ним в Петербурге, на собраниях местной организации украинской социал-демократической партии.

«В то время в Петербурге выходил социал-демократический ежемесячник “Вільна Україна”, одним из редакторов которого был Петлюра. Припоминаю, на страницах “Вільної України” Петлюра вел в основном обзор внутренней жизни и литературную хронику. Как член украинского клуба в Петербурге, он там же выступал с рефератами почти исключительно на темы об украинской литературе, театре и т. п. Вообще из разговоров с ним при различных встречах сначала в Петербурге, а потом в 1907 году в Киеве во время II съезда украинской социал-демократической партии, в котором я участвовал как делегат от петербургской организации, я наблюдал, что в то время он больше интересовался вопросами литературы и искусства. В вопросах социалистической теории, политических и экономических он уступал многим другим членам партии».

Вот такого военного министра получила в 1917 года независимая Украина.

Зато после прихода в Центральную раду Петлюра заявил о своей готовности отстаивать ее политические принципы, иными словами, он был за федерацию с Россией, пока у власти находилось буржуазное Временное правительство, и стал сепаратистом — «самостийником», когда в результате Октябрьского переворота власть перешла к Советам.

Когда 28 июня 1917 года Центральная рада создала исполнительный орган — Генеральный секретариат, Петлюра был назначен Генеральным секретарём по военным делам, но Временное правительство этого поста не утвердило. Петлюра, как и другие лидеры УСДРП, определявшие военную политику Центральной рады, видел в регулярной армии орудие господства буржуазных классов. Деятельность Петлюры не шла дальше украинизации частей в российской армии, т. к. он опасался углубить противоречия между Киевом и Москвой, что могло отрицательно сказаться на провозглашении автономии Украины и способствовать «разрыву единого революционного фронта». Симон Петлюра был избран даже членом Учредительного собрания.

На следующий день после Октябрьской революции на закрытом заседании Малой рады, Украинского Генерального военного комитета, Всеукраинского Совета рабочих депутатов, Киевского Совета рабочих депутатов и других общественных организаций был образован Краевой комитет охраны революции на Украине, которому подчинялись все силы революционной демократии. Одним из членом Краевого комитета стал Симон Петлюра.

15 ноября 1917 года Центральная рада назначила его Генеральным секретарём военных дел Украины. В этот же день Петлюра сообщил в Главный штаб Российской армии, в военные части и учреждения, что военная власть на Украине, за исключением фронта, перешла в его руки.

По приказу Петлюры с 1 декабря 1917 года украинизированные воинские части, находившиеся вне Украины (в Московском и Казанском военных округах), переподчинялись местным украинским военным советам, в Петрограде — Украинскому петроградскому военному штабу с целью возврата на Украину.

Стремясь не допустить дальнейшей большевизации войск и восстания на территории Украины, в ночь с 30 ноября на 1 декабря 1917 года по приказу Петлюры многие части русской армии, дислоцированные на Украине, были разоружены, а солдаты высланы в Россию.

В то же время Генеральный секретариат обратился к образовавшимся правительствам Молдавии, Крыма, Башкирии, Кавказа, Сибири, Юго-Восточному союзу казаков и другим с предложением сформировать, в противовес правительству Советской России, Общероссийское федеративное правительство.

Правительство Дона по договорённости с Петлюрой отправило на Украину украинские части и получило подкрепление для войск генерала А.М. Каледина, переправленное через территорию Украины. Это стало основной причиной написанного 3 декабря 1917 года и переданного в ночь на 4 декабря по телефону ленинского «Манифеста к украинскому народу с ультимативными требованиями к Украинской Раде» и военных действий советских войск против Украинской Народной Республики (УНР).

4 декабря 1917 года после получения манифеста СНК на съезде Советов РСКД Украины в Киеве Петлюра, не зачитывая его текста, заявил:

«…большевики готовят Украинской Народной Республике удар в спину, они сосредоточивают своё войско на Волыни, в Гомеле и Брянске, чтобы идти походом на Украину. Таким образом, украинское пр-во вынуждено принять меры для обороны и призвать на помощь армии Вольное казачество».

Одновременно Владимир Винниченко и Симон Петлюра обратились с воззванием «К войску украинскому (Юго-Западного и Румынского) фронта и тыла», в котором указывалось, что Генеральный секретариат предпринял меры по реорганизации армии на новых демократических принципах.

Политическое руководство Центральной рады подозревало высшее офицерство царской армии, предлагавшее свои услуги УНР в намерениях правого переворота. Петлюра расформировал и отправил на фронт 1-й Украинский корпус генерала Павла Скоропадского, к которому примкнули части Вольного казачества.

Приверженец антантовской ориентации, Симон Петлюра после решения Центральной рады включиться в мирные переговоры в Брест-Литовске и пригласить на Украину немецкие и австро-венгерские войска, а также из-за разногласий с главой правительства Винниченко 31 декабря 1917 года подал в отставку с поста военного министра.

Свой пост он оставил без особого сожаления. Он сохранил звание «Головного атамана» и хорошо заработал. В декабре 1917 года с ним встретился эмиссар Франции и вручил крупную сумму денег на формирование гайдамакских частей. Париж был заинтересован в том, чтобы Украина продолжила войну с Германией.

Отставной военный министр отправляется на Полтавщину, чтобы на французские деньги сформировать гайдамацкую часть. Там он вступает в контакт с местным атаманом Омельяном Волохом и в январе 1918 года к обоюдному удовлетворению объявляет его отряд «Гайдамацким Кошем Слободской Украины».

Кош состоял из двух куреней — красных и черных гайдамаков, конной атаманской сотни и артиллерийской батареи. Личный состав коша образовали добровольцы, преимущественно старшины и казаки киевских военных школ. В марте 1918 года Кош был расширен до Гайдамацкого пехотного полка (командндир — полковник Владимир Сикевич) и включен в состав Запорожского корпуса. В июне 1918 года полк переформирован в Гайдамацкую бригаду с пушечным дивизионом и конной сотней. Командовал бригадой атаман Омельян Волох.

С этим войском в январе 1918 года Петлюра по собственной инициативе приходит на выручку Центральной раде, когда на ее стороне — как военная сила — оставался только «Галицко-Волынский курень» Евген Коновальца — будущего лидера западноукраинских националистов.

Петлюровцы жестоко подавили восстание рабочих завода «Арсенал» — повешено и расстреляно более 1500 человек. Но спасти Центральную раду это не могло. Через два дня она бежала из Киева под напором наступающих частей Красной армии. Петлюровский «кош» прикрывал отступление Центральной рады до прифронтового местечка Сарны. Отсюда в обратном направлении Петлюра маршировал со своими гайдамаками впереди немецких оккупационных войск. Немецкое командование разрешило Петлюре первым войти в Киев и даже инсценировать на Софиевской площади парад своих гайдамаков. Так создавалась легенда о Петлюре — «освободителе Украины». Она найдет свое развитие на последующих этапах государственно-политической и военной карьеры С. Петлюры, не без участия заинтересованных лиц.

В апреле 1918 года Симон Петлюра был избран главой Киевского губернского земства и Всеукраинского союза земств. После разгона Центральной рады и прихода к власти Скоропадского новая администрация развернула гонения на демократические земства и самоуправления, начались аресты и карательные экспедиции против крестьянства, причастного к разгромам помещичьих имений. Возглавляемый Петлюрой Всеукраинский союз земств находился в открытой оппозиции к правительству Павла Скоропадского.

В мае 1918 года немецкому, австро-венгерскому и болгарскому послам в Украинской державе был направлен подписанный Петлюрой меморандум, в котором констатировались нарушения государственной властью демократических свобод, обращалось внимание на карательные акции против украинского крестьянства, аресты и притеснения политических и земских деятелей.

16 июня 1918 года Всеукраинский земский съезд принял документ, направленный Павлу Скоропадскому, в котором подчёркивалось, что «дальнейшее продолжение высшей властью политики антидемократической, антинациональной и антигосударственной грозит тяжёлыми последствиями и исключает всякую возможность сотрудничества народного самоуправления с данной властью».

Понятно, что терпение властей было не вечным. 27 июля 1918 года Симон Петлюра был арестован по подозрению в антиправительственном заговоре и участии в деятельности Украинского национального союза (УНС). В тюрьме он находился относительно недолго. 13 ноября 1918 года, после начала смены власти в Киеве, он вышел на свободу и на следующий день выехал в Белую Церковь, откуда руководил вооруженным восстанием против гетманского режима. Был избран членом Директории в Киеве (заочно) и возглавил армию УНР.

Симон Петлюра не упускал случая для саморекламы и самовосхваления. Где бы он ни появлялся со своим войском, там непременно организовывали парады и богослужения. Так, по случаю падения гетманщины в Киеве была построена торжественная арка и проведен помпезный парад; на протяжении двух недель после этого не прекращались оргии в виде так называемых обедов, вечеров, банкетов, на которых славили Петлюру — «освободителя» и его атаманов. Между тем город переведен на осадное положение. Запрещены какие бы то ни было собрания. Пресса взята под жесточайший контроль. Профессиональные и иные рабочие организации разогнаны, а их делопроизводство уничтожено. Карательные подразделения петлюровцев, преследуя большевиков, расстреливали свои жертвы без следствия и суда.

В петлюровской армии, малоорганизованной и недисциплинированной, защищавшей неведомо кого и неведомо что, было лишь две силы, удерживавшие от полного развала и самоликвидации: авторитет Головного атамана и возможность пограбить. Идейных, национальных мотивов хватило ненадолго. В воздухе запахло Большим погромом, а малые уже шли повсеместно.

Под давлением Красной армии Директория 2 февраля 1919 года покинула Киев и перебралась в Винницу. Вскоре премьер Владимир Винниченко подал в отставку, и с 11 февраля 1919 года Симон Петлюра фактически сосредоточил в своих руках гражданскую и военную власть. Теперь он отвечал за все и управлял, насколько это было возможно, всем.

Убежденный украинский националист, Симон Петлюра мечтал о национальном единстве всех социальных групп, стараясь не замечать острейших противоречий между крестьянами и крупными землевладельцами, у которых землю то отбирали и делили (сразу после Февраля), а потом почти всю вернули, отобрав у только что получивших ее крестьян (при Скоропадском). Теперь начинался «третий передел»: многовато для двух лет свободы.

И другие народы он не хотели обижать, создали специальный Секретариат по делам национальностей, в котором вице-секретарем по еврейским делам был Моисей Зильберфарб — это еще при Раде и гетмане. При Директории появилось целое министерство по еврейским делам во главе с Абрахамом Ревуцким, которое занимало одну комнату в отеле (декабрь 1918 — февраль 1919 года). Ревуцкий пытался что-то сделать для прекращения погромов, но не добился ничего. Ему на смену пришел Пинхас Красный, исполнявший роль не министра, а лакея при Симоне Петлюре. Потом и он сбежал к красным.

В городах заметная часть населения ориентировалась на большевиков с их привлекательными в своей простоте лозунгами, но Петлюра выступал против любых мирных переговоров с Советской Россией. В результате кровопролитных боев в 1919 году Красная армия заняла сначала Киев, а потом вытеснила войска Петлюры на территорию Польши.

Ориентация Петлюры на Антанту вылилась в прямой торг интересами Украины. За оказание военной помощи «для совместной борьбы с большевиками» французская сторона в марте 1919 года потребовала от Директории сформирования армии численностью в 300 тысяч человек и подчинения ее своему командованию. На это отводился трехмесячный срок. Подлежали передаче под контроль французов железные дороги и финансы Украины. Директории надлежало обратиться к Франции с просьбой принять Украину под свой протекторат. Помешало этому наступление частей Красной армии, завершившееся изгнанием оккупантов с украинской земли.

С изменением ситуации изменилась и ориентация Петлюры. Теперь он отдавал предпочтение сближению с Пилсудским, ждавшим случая, чтобы вторгнуться со своими войсками на территорию Украины и осуществить план создания великой Польши «от моря до моря». Установленные по инициативе главы Директории контакты с польским правительством привели к подписанию 24 мая 1919 года соглашения, в котором была зафиксирована просьба Петлюры к Польше «оказать помощь и поддержку». Петлюра принимал на себя «обязательства заключить с польским правительством договор, который основывался бы на таких основных принципах: отказ его правительства “от своих прав” на Восточную Галицию; признание Западной Волыни “неотъемлемой частью Польши”, объединение “для борьбы с большевиками” и организация с этой целью “украинских вооруженных сил при помощи и поддержке польских войск”; подчиненность УНР Польше во внешнеполитических делах; обновление; сбережение и развитие всех национальных и экономических особенностей польского населения на Украине».

Эти условия составили основу подписанных от имени Петлюры и Пилсудского договора от 21 апреля 1920 года и военной конвенции от 24 апреля того же года.

Идя на сговор с Пилсудским, Петлюра предпринимает в то же время попытку найти общий язык с Деникиным. Он направляет навстречу Добровольческой армии, двигавшейся в сторону Киева, свою делегацию. Своим войскам, двигавшимся к той же цели, приказывает при встрече с частями армии Деникина не ввязываться «во вражескую акцию». Тем не менее миновать инцидента не удалось. Вооруженная стычка между петлюровцами и деникинцами произошла 31 августа 1919 года в самом Киеве, где сошлись обе «армии-победительницы». Поводом явилось оскорбление трехцветного деникинского знамени кем-то из петлюровцев, собравшихся на торжественный парад. После этого инцидента галицкая армия начала воевать с деникинцами. Силы были неравными, и в начале ноября 1919 года Петлюра капитулировал перед деникинцами, тайно подписав с ними соответствующий договор.

Фактически это означало конец политической и военной карьеры Симона Петлюры. Сначала три атамана покинули Петлюру, прихватив с собой его казну. 5 декабря 1919 года под покровом ночи Симон Петлюра выехал в Варшаву. С этого времени он всецело перешел под покровительство Пилсудского, за что заплатил ему подписанием Варшавского договора и военной конвенции, а также участием в авантюристическом походе на Киев. Тайно подписанный 21 апреля 1920 года так называемый Варшавский договор даже с позиции эмигрантских кругов представляет собой акт национальной измены. По этому «договору» к Польше отходила пятая часть территории Украины с населением около 9 миллионов человек.

В январе 1920 года во Львове начал действовать руководящий центр петлюровского антисоветского подполья — Повстанческо-партизанский штаб (ППШ) во главе с генерал-хорунжим армии УНР Юрко Тютюником. Он напрямую подчинялся Главному атаману войск УНР Симону Петлюре «как главнокомандующему всех украинских регулярных и партизанских войск».

Штаб состоял из четырех отделов: оперативного (начальник — генерал-полковник Юрий Отмарштейн); организационного (начальник — полковник Л. Ступницкий); разведывательного (полковник О. Кузьминский) и административно-политического (начальник — полковник Добротворский).

Всеми действиями ППШ руководил Второй отдел (разведка) Польского генштаба. Петлюровцам удалось создать агентурную сеть на территории Советской Украины. В нее входило несколько тысяч человек.

27 сентября 1920 года Головной атаман действующей армии УНР Симон Петлюра подписал приказ № 055, которым вводилось в действие «Положение про проведение на Правобережной Украине восстания против большевистской армии и власти». Положение это разработал генерал-хорунжий Владимир Синклер, занимавший в то время должность начальника генерального штаба армии УНР.

Для проведения восстания территория Советской Украины была разделена на десять повстанческих районов: пять на севере, пять на юге. Каждый район был поделен на курени, а курени — на сотни. Общее руководство районами осуществлял генштаб. План, изложенный в «Положении…», регламентировал назначения, оплату командиров, обеспечение оружием, одеждой и боеприпасами, связь, агитацию, организацию разведки и контрразведки, переход границы со стороны Польши и Румынии. Общие затраты на подготовку и реализацию восстания оценивались в 51 млн гривен и 15 тысяч румынских левов.

В этом плане все было великолепно, кроме… кадровой политики. На все офицерские должности планировалось назначать не белогвардейских офицеров, а представителей УНР — одна из издержек украинского, да и любого, национализма. Антисоветское повстанческое движение на территории Советской Украины существовало, но его размах и количество участников не устраивало ни Симона Петлюру, ни Варшаву.

Осенью 1921 года Симон Петлюра, выполняя распоряжение Варшавы, приказал активизировать разведывательно-диверсионную деятельность на территории Советской Украины. Всем подпольщикам и заброшенным с территории Польши бандам было приказано осуществлять диверсии на железнодорожных коммуникациях, разрушать средства связи, начать террор против коммунистов и сотрудников правоохранительных органов. Указания начали активно реализовываться. Если в сентябре 1921 года было зафиксировано 248 нападений, то в октябре того же года — уже 285. Только в Балтском уезде Одесской губернии было убито свыше ста коммунистов. Затем началось массовое вторжение петлюровских банд с территории Польши. Волынская, Подольская, Киевская и Одесская губернии были объявлены на военном положении.

Первоначально план вторжения, в разработке которого Симон Петлюра принимал активное участие, предусматривал одновременный прорыв трех партизанских групп: группы генерал-хорунжего Александра Удовиченко на Подолии, генерал-хорунжего Безручко на Волыни и конной партизанской мобильной группы Юрия Тютюнника, которая должна была пройтись по южным районам Украины. Затем, повернув на северо-восток, Тютюнник должен был забазироваться в районе Чигирина, в партизанском крае Холодный Яр, и начать партизанские действия вверх по Днепру, на север, чтобы отрезать Правобережье от Левобережья и РСФСР. Этот план предусматривал прежде всего продовольственную поддержку населения, не говоря уже о том, что партизаны должны были, пополнив свои ряды в повстанческих районах, переформироваться в повстанческую армию.

Симон Петлюра при разработке плана учел опыт Гражданской войны, когда повстанческие дивизии и полки, отказавшись воевать с противником не на своей территории, при попытке их передислоцировать на другие направления просто-напросто разбегались. Поэтому он издал в середине 1921 года приказ, которым впервые в мировой военной истории вводились Украинские партизанские вооруженные силы. Они должны были начать вторжение и лишь после достижения определенных успехов на базе повстанческих районов начать формирование армии. Следует особо отметить, что Петлюра в этом приказе приравнял партизан и повстанцев по льготам к регулярным вооруженным силам.

Чекисты были прекрасно осведомлены о планах петлюровцев, т. к. еще в 1919 году в его ближайшее окружение было внедрено множество агентов. Среди прочих мер противодействия — концентрация войск на Украине. Формально красноармейцы должны были помочь местным властям обеспечить выполнение плана по хлебозаготовкам. Если какое-то село не сдавало необходимое количество зерна, то его окружали войска и изымали у крестьян весь урожай. После завершения уборочной страды войска продолжали оставаться в районах дислокации.

Сила была внушительная. Против петлюровских отрядов Москва планировала использовать: 44-ю стрелковую дивизию (130-я, 131-я и 132-я стрелковые бригады), 45-ю стрелковую дивизию (133-ю, 134-ю и 135-ю стрелковые бригады), 24-ю Самарскую стрелковую «железную» дивизию (70-ю, 71-ю и 72-ю стрелковые бригады), 1-й Конный корпус червоного казачества имени Всеукраинского ЦИК во главе с В. Примаковым (1-ю и 2-ю кавдивизии) и 3-й Конный корпус в составе 7-й Самарской кавдивизии и 9-й Крымской кавдивизии имени СНК УССР, во главе которой был поставлен только что прибывший с Тамбовщины «герой» подавления повстанческого мятежа Антонова — Григорий Котовский.

К войсковой группе, насчитывавшей три пехотные и четыре конные дивизии, были прикомандированы школа краскомов, шесть бронепоездов, а также дивизион бронеавтомашин и эскадрилья разведывательной авиации.

Все они были размещены таким образом, чтобы армия Тютюнника попала в мешок северо-западнее города Коростеня или же севернее Житомира. Загнать Партизанскую повстанческую армию в ловушку должны были мобильные конные полки 9-й кавдивизии Котовского. Планом предусматривалось заманить Тютюнника на равнину, занять конницей прилегающие лесные массивы и, сжимая кольцо окружения, не выпустить обратно в Польшу никого.

Как показали дальнейшие события, план был реализован. Правда, Тютюннику все-таки удалось вырваться из кольца, но только потому, что командир одного из конных полков Котовского, бывший кубанский казак, симпатизировавший украинцам, не перекрыл эскадроном проезд через второй мост на реке Звиздаль. После военно-полевого суда он был расстрелян в начале декабря 1921 года. Также на территорию Польши прорвались партизаны Гопанчука, Палия и Нельговского.

Первые неудачи не охладили боевого задора петлюровцев. Они активно продолжали готовиться к решающей схватке с советской властью, ну а чекисты педантично фиксировали все их достижения. Вот, например, что происходило в октябре 1922 года.

«Успешно продолжается ликвидация бандитизма на Украине. В Подольской и Кременчугской губерниях, в результате целого ряда операций, проведенных органами по борьбе с бандитизмом, было раскрыто несколько крупных петлюровских организаций и изъято громадное количество оружия. Кроме того, арестованы все наиболее известные петлюровские атаманы…»

Всего же на территории Украины в октябре 1922 года действовало 35 банд общей численностью 700 человек при 4 пулеметах.

В начале ноября 1922 года чекисты отрапортовали о ликвидации петлюровской организации в Подольской губернии. Арестовано 290 человек.

Успехи в борьбе с антисоветским петлюровским подпольем были относительными. В июне 1923 года чекисты вынуждены признать, что угроза восстаний так и не была полностью нейтрализована.

«Бандитизм на Украине все усиливается и носит характер подготовки почвы для широкого повстанческого движения. Крестьяне под влиянием усилившейся агитации петлюревцев, кулачества и духовенства представляют благоприятную почву для бандитизма, и петлюровцы считают обеспеченным участие его в восстании после уборки урожая.

Организацию восстания на Украине ведет генеральный штаб УНР. Организация пользуется содействием польского военного министра Сосновского, главного покровителя петлюровщины, содействующего объединению всех контрреволюционных сил. Повстанческий комитет штаба руководится Петлюрой. Временно, во избежание дипломатических осложнений, на Украину посылаются только мелкие группы повстанцев и организаторов. Все внимание концентрируется на Киевской губернии и на железнодорожной магистрали Киев — Винница, куда будет направлен первый удар.

Рост численности и активность банд в этих районах являются показателем здесь к серьезному наступлению. Цель банд — разрушение железнодорожного транспорта, террор парт- и совработников, а также комнеземов и сельской бедноты. В течение июня ограблено 8 пассажирских поездов, обстреляно 3 парохода, шесть станций железных дорог и три колонии железнодорожных рабочих…»

Всего на Украине в июне 1923 года действовало 65 банд (более 600 штыков и сабель). В июле количество банд достигло 77 (до 800 человек). К 1 ноября 1923 года количество банд снизилось. Чекисты зафиксировали 42 отряда общей численностью 443 человека. Наступившая зима 1923–1924 годов никак не повлияла на количество банд — 467 бандитов сражались против советской власти и терроризировали местное население в составе 48 банд.

Все же чекистам удалось заманить в ловушку Юрко Тютюника. Чекисты умело подвели к нему своего негласного помощника Задунайского — бывшего повстанческого командира. Атамана удалось убедить, что в Украине существует подпольная «Высшая военная рада». В ночь на 17 июня 1923 года Тютюник в сопровождении Задунайского отправился на совещание с ее «руководством». На советском берегу Днестра атамана схватили пограничники, имитировавшие повстанцев. Потрясение было столь велико, что бесстрашный генерал рухнул на песок и несколько часов пребывал в глубоком шоке.

В 1929 году Тютюника расстреляли, предварительно использовав его в интересах разложения украинской политэмиграции…

В конце концов, пришло время, когда польское правительство было вынуждено прекратить какую бы то ни было антисоветскую деятельность на ее территории, как того требовали условия Рижского договора. Петлюровцы, гетманцы и прочие обанкротившиеся претенденты на всеукраинский престол вынуждены были искать для себя более удобное укрытие.

Так по воле судьбы Симон Петлюра оказался в Париже, где его приютила масонская ложа. Здесь 25 мая 1926 года его в Латинском квартале убил выстрелом из пистолета неизвестный, назвавшийся Самуилом Шварцбардом.

О чем не писали французские газеты

В многочисленных публикациях, где подробно описана смерть Симона Петлюры, крайне скупо сообщается о его убийце. У большинства читателей создается ошибочное впечатление, что стрелявший — бедный еврей-часовщик, далекий от политики, который за всю свою жизнь даже мухи не обидел, а на курок пистолета впервые нажал в день покушения. И только счастливое для него стечение обстоятельств не позволило промахнуться. О еврейских погромах на Украине убийца якобы узнал от случайных знакомых. Услышанные истории так потрясли его, что он решил убить Симона Петлюру.

В жизни все было по-другому. Шолем Шварцборд (так на самом деле звали убийцу) был не только профессиональным часовщиком, но и военным (в Первую мировую войну служил во Французском иностранном легионе, а в Гражданскую войну — в Красной армии — именно там он в совершенстве овладел навыками обращения с огнестрельным оружием). В жертву он выпустил семь пуль. Первая попала в правое плечо, после чего раненый упал, но попытался подняться. Вторая пуля — в подбородок, третья и четвертая — в живот, пятая пуля — в область сердца. Шестая и седьмая попали в брусчатку.

Шолем Шварцборд родился в 1888 году в Измаиле (Бессарабская губерния Российской империи). Затем вместе с родителями переехал в Балту (город в Одесской области), где он учился в хедере (еврейская религиозная начальная школа). Отец обучил его русскому языку, географии и арифметике. Тогда же он освоил профессию часовщика. В юности пристал к социалистическому движению — перевозил контрабандно оружие и литературу через границу. В 1906 году был арестован, вскоре после освобождения бежал в Черновцы, где примкнул к анархистам.

С 1907 по 1910 год жил на территории Австро-Венгерской империи. Здесь у него снова начались проблемы с законом. В 1908 году он оказался в Вене, где с ним произошла неприятная история. Его поймали в магазине при взломе кассы с деньгами. За это он получил 4 месяца каторжной тюрьмы. Отбыв наказание, он перебрался в Будапешт в 1909 году, и снова его задержали при попытке кражи.

В 1910 году перебрался во Францию, жил в Париже, где открыл часовой магазин и женился. В годы Первой мировой войны служил во Французском иностранном легионе. В 1916 году после ранения был демобилизован.

Осенью 1917 года вместе с женой и еще несколькими русскими на теплоходе «Мельбурн» вернулся в Россию. На борт судна он попал в качестве «политического русского эмигранта». В пути следования он решил соответствовать своему новому статусу, да и большевикам нужно доказать свою политическую лояльность, и поэтому проводил активную коммунистическую пропаганду. Затем он оказался в Петрограде, а оттуда выехал в Балту, ну а потом перебрался в Одессу. До сих пор не ясно, какие отношения у него в тот момент были с большевиками.

В 1918 году участвовал в боях против конных частей «казацких войск» Симона Петлюры, которые, среди прочего, устраивали еврейские погромы. В 1919 году воевал против банд атамана Григорьева и Петлюры. Когда его отряд был разгромлен, ему удалось бежать, и в конце 1920 года он оказался в Париже.

Один из мифов — убийца Симона Петлюры был далек от политики. В ходе сдедствия выяснилось, что он поддерживал дружественные отношения с анархистами различных оттенков и толков и даже устроил у себя «явочную квартиру». Также своим его считали сионисты.

Да и на жизнь он зарабатывал не только с помощью ремесла часовщика, но и литературной деятельностью. Так, в первой половине двадцатых годов прошлого века он регулярно печатал воспоминания о Гражданской войне на Украине в лондонской газете «Цайт», а также в еврейских СМИ в США. В 1920 году в Париже был издан сборник его стихов «Мечты и действительность». Кроме того, он написал, но так и не издал дневник воспоминаний 1917–1920 годов и сборник рассказов и воспоминаний «Письма с чужбины».

И, завершая рассказ о жизни этого человека, сообщим, что умер он в 1938 году в Кейптауне (ЮАР). Мемуаров он так и не написал, поэтому не понятно, чем на самом деле руководствовался, когда решил убить Симона Петлюру. Зато за него это сделали журналисты и историки.

«Рука Москвы»

Одним из тех, кто первым озвучил эту версию, был юрист и политический деятель Андрей Яковлев. В 1917–1918 годах он был директором канцелярии Центральной рады, потом эмигрировал, преподавал право, был избран профессором и ректором Украинского вольного университета. Умер в США в 1955 году. Он имел возможность не только присутствовать на суде, но и ознакомиться с материалами дела.

Андрей Яковлев указал, что весной 1926 года в Харькове (тогда столица Украины), а затем и в Москве всерьез заговорили об опасности Симона Петлюры. Произошло это после того, как руководство ОГПУ ознакомилось с донесениями многочисленной агентуры, которая следила за жившими в эмиграции украинскими националистами.

Также Андрей Яковлев утверждает, что в операции по «ликвидации» Симона Петлюры принял участие бывший руководитель Союза эсеров-максималистов на Дальнем Востоке Михаил Володин. Автор не называет его чекистом, скорее агентом Москвы. Хотя сути это не меняет. Михаил Володин появился в Восточной Европе в 1920 году, а затем в течение нескольких лет якобы принимал активное участие в операциях советской разведки, проводимых в среде украинских националистов в различных странах Восточной Европы. В Париже Володин впервые появился в августе 1925 года, провел в столице Франции полтора месяца, а потом исчез на четыре месяца. В январе 1926 года Володин вновь появился в Париже. Вскоре он познакомился с Шварцбардом. Так, по крайне мере, утверждал обвиняемый на суде. Когда на самом деле они впервые встретились, мы никогда не узнаем. Зато точно известно, что именно с января 1926 года будущий убийца и агент Москвы встречались чуть ли не каждый день.

Как выяснило следствие, с февраля 1926 года агентура советской разведки в Париже и те, кто хотел с активной помощью Москвы получить право на возвращение в СССР, начали активный поиск места проживания Симона Петлюры в Париже. Среди тех, кто пытается выяснить адрес будущей жертвы, — Михаил Володин. В мае 1926 года он вместе с «товарищем» попытался попасть на съезд украинских эмигрантских организаций, но не смог достать пропуска.

Да и сам будущий убийца не терял времени даром. В середине апреля он и еще двое, следствие так и не смогло идентифицировать их, участвовали в слежке за жертвой. Уже тогда «боевик» знал Симона Петлюру в лицо.

Вот что произошло в день убийства. Утром агентура советской разведки находилась около дома, где жила жертва. Процитируем теперь Андрея Яковлева:

«Как только увидели они, что Петлюра вышел из дома один обедать, тут же дали знать Володину, и кто-то из них вызвал по телефону Шварцбарда. Шварцбард, выйдя в соседний магазин к телефону, вернулся домой и тут же выбежал из дома, в чем стоял, в белой рабочей блузе, без шапки, не захотев позавтракать, хотя завтрак, как призналась жена его, уже готовый стоял на столе. От бульвара Менимольтан, где жил Шварцбард, до ресторана на улице Росин, где обедал Петлюра, будет полтора-два километра, и можно было проехать по подземной железной дороге, но с пересадкой, за 25–30 минут. В час дня Шварцбард уже был на улице Расин. Здесь его встретил Володин, передал ему, что С.В. Петлюра находится в ресторане, получил от него письмо для пневматической почты, в которое Шварцбард тут же карандашом дописал, что “его акт должен сегодня завершиться”, и стал ждать завершения акта. А когда убийство было совершено и Шварцбарда арестовали, в 2 часа 15 минут, тогда Володин отправился к почтовому бюро возле Отель де Виль и опустил там письмо… Таким образом, пневматическое письмо было еще одним неопровержимым доказательством близкого участия Володина в убийстве С.В. Петлюры…»

По утверждению Андрея Яковлева, суд был необъективным, носил политический характер, и поэтому не удалось установить полную картину подготовки к убийству.

Убийство Льва Троцкого занимает особое место среди спецопераций, проведенных чекистами. Одна из причин — всемирная политическая известность жертвы. Другая причина — уничтожить «демона революции» удалось только со второй попытки, и то благодаря счастливому стечению обстоятельств и непрофессионализму местных правоохранительных органов и охраны Льва Троцкого. Третья причина — убийце политического соперника Иосифа Сталина и иностранному гражданину было присвоено звание Героя Советского Союза. Случай, не имеющий аналогов в истории награждения высшей наградой СССР. И кто подписал указ о награждении — разоблачитель «культа личности» Никита Хрущев!

Когда Москва решила нейтрализовать противника?

До 1937 года Лев Троцкий воспринимался в Москве как политический «болтун», не способный на активные действия в отношении СССР. В противном случае приказ о его нейтрализации последовал бы значительно раньше 1940 года. Достаточно вспомнить судьбу Евгена Коновальца или лидеров белогвардейского движения. Реализовать этот план было проще, чем кажется на первый взгляд. Вооруженная охрана появилась у Троцкого в конце тридцатых годов прошлого века. До этого времени его особо не охраняли.

В недооценке способностей Льва Троцкого проявилась ошибка руководства страны. Первый тревожный «звонок» прозвучал в мае 1937 года, когда во время гражданской войны в Испании в тылу республиканской армии, в Барселоне, вспыхнул антиправительственный мятеж. А затем последовала серия ударов, направленных против СССР.

Основная причина возросшей активности троцкистов — нарастание угрозы новой мировой войны. Это породило у Льва Давидовича и его сторонников большие надежды на то, что достичь поставленной цели и прийти к власти им все же удастся. Новая война, полагали они, вызовет революционный взрыв во многих странах (как это уже произошло один раз). А возможно, и в мировом масштабе. Именно в ожидании этого «радостного события» Троцкий и компания в 1938 году форсировали создание IV Интернационала, заявив, что под его руководством в самом ближайшем будущем «революционные миллионы смогут штурмовать небо и землю».

Лев Троцкий хотел любой ценой добиться вовлечения Советского Союза в новую мировую войну. Не случайно советско-германский договор о ненападении, позволивший СССР остаться вне империалистической войны, нанес очень чувствительный удар по его расчетам. В статье, опубликованной в январе 1940 года в американском журнале «Liberty», он прямо заявил: «Кремль впрягся в повозку германского империализма, и враги Германии стали тем самым врагами России. До тех пор, пока Гитлер силен, — а он очень силен, — Сталин будет оставаться его сателлитом».

Именно в этот период цели троцкистов и руководителей англо-французской коалиции совпали. Во что бы то ни стало они хотели добиться вовлечения СССР в войну. Политики в Лондоне и Париже пришли к мысли о возможности использования Льва Троцкого и его сторонников в своих интересах, рассчитывая с их помощью организовать в СССР политический переворот и отстранить от власти Сталина. Рассматривалась и переброска в Союз самого «демона революции», который должен был возглавить «революционное движение».

Лев Троцкий разделял взгляды английских и французских политиков, считая, что «правящая советская верхушка» не пользуется поддержкой со стороны народа и при первой же возможности постарается встряхнуть с себя «иго ненавистной бюрократии». 17 апреля 1940 года он составил воззвание (отпечатанное в виде листовок специального формата) — «Письмо советским рабочим». В нем его адресаты призывались к подготовке вооруженного восстания против «Каина Сталина и его камарильи».

Вслед за этим в мае 1940 года троцкисты приняли «Манифест об империалистической войне и пролетарской революции», в котором провозгласили, что «подготовка революционного свержения московских правителей является одной из главных задач IV Интернационала».

Как на это должен был реагировать Иосиф Сталин как руководитель страны? Спокойно наблюдать за происходящим или предпринять активные действия? Кремль попытался сначала действовать в рамках международного права.

В 1937 году Иосиф Сталин через Народный комиссариат иностранных дел обращается в секретариат Лиги Наций с требованием дать санкцию на выдачу Льва Троцкого из любой страны — члена Лиги Наций — как «убийцы и агента гестапо». При этом вождь делает ссылку на материалы московских судебных процессов, проходивших над Зиновьевым-Каменевым и другими «врагами народа», в которых Троцкий заочно фигурировал сначала как «соучастник», а затем и как непосредственный «организатор» убийства Кирова. Однако добиться санкции на выдачу Троцкого как «международного преступника» Сталину не удалось. Женева не захотела создавать опасный прецедент: сегодня Сталин требует выдачи Троцкого, завтра Адольф Гитлер затребует Генриха Манна (знаменитый немецкий писатель-эмигрант, опубликовавший в начале тридцатых годов прошлого века эссе «Предупреждение Европе», где предсказал судьбу Третьего рейха) и т. д.

Более того, по требованию Льва Давидовича 10–17 апреля 1937 года в Мехико состоялся заочный антисталинский процесс, который признал Троцкого невиновным в инкриминируемых ему в СССР преступлениях и полностью его оправдал.

Мы не будем обсуждать юридические аспекты попыток Кремля нейтрализовать Троцкого с помощью механизмов международного права. Это выходит за тему данной книги. Отметим лишь, что Павел Судоплатов и другие чекисты, разрабатывая, руководя и участвуя в операции по «ликвидации» Льва Троцкого, формально не нарушали советских законов. Они лишь привели в исполнение вынесенный судом приговор.

Дан приказ им в Новый Свет

Считается, что подготовка советскими спецслужбами «активного мероприятия» против Льва Троцкого началась на рубеже 1939–1940 годов. Именно в это время Сталиным и руководством НКВД было принято соответствующее решение. И тогда в Мексику со специальным заданием отправилась группа сотрудников советской внешней разведки во главе с Наумом Эйтингоном.

Это не совсем верно. Еще во время пребывания Троцкого в Норвегии в 1937 году в его личном секретариате начала работать будущая звезда советской нелегальной разведки испанка Мария де Лас Эрас Африка («Патрия»). Она находилась на связи у заместителя начальника советской внешней разведки Сергея Михайловича Шпигельглаза, отвечавшего в 1936–1938 годах за уничтожение «врагов народа» и перебежчиков за рубежом. В 1938 году его самого арестовали по обвинению в измене Родине, шпионаже и связях с «врагами народа», а 29 января 1941 года расстреляли. В середине пятидесятых годов он был посмертно реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления.

Основная задача «Патрии» — информирование Москвы о деятельности Троцкого. Маловероятно, что ее планировалось использовать в качестве исполнителя смертного приговора. Одна из причин — у нее не было соответствующей специальной подготовки. После бегства на Запад в июле 1938 года резидента ИНО в Испании Александра Михайловича Орлова (оперативный псевдоним «Швед») «Патрию» отозвали в СССР. Перебежчик не только привлек ее к сотрудничеству с советской внешней разведкой, но и знал о подготовке покушения на Троцкого.

А еще «Швед» в феврале 1937 года завербовал молодого и искренне верящего в идеи коммунизма испанца Рамона Меркадера (оперативный псевдоним «Раймонд»). Сделать это было несложно, т. к. он вместе с двумя братьями — Пабло и Хорхе — воевал в рядах Республиканской армии. Старший из них, Пабло, командовал бригадой и погиб в боях под Мадридом. В Испании находилась и их мать Каридад Меркадер (оперативный псевдоним «Конь»). К сотрудничеству с советской разведкой ее привлек Наум Исаакович Эйтингон (оперативный псевдоним «Котов»).

Существует версия, что в секретариате Льва Троцкого трудился еще один информатор Москвы — Рут Аджелофф. Она довольно часто исполняла обязанности личного секретаря «Старика». Многие историки утверждают, что эта девушка одновременно сотрудничала с НКВД и ФБР. Хотя ключевую роль в убийстве сыграла не она, а ее младшая сестра Сильвия Аджелофф. При этом Москва использовала ее «втемную». О своей роли она узнала лишь после смерти жертвы.

Александр Орлов решил использовать Рамона Меркадера для внедрения в ближайшее окружение Троцкого. Осенью 1938 года «Раймонд» приехал в Париж и с помощью агента НКВД Руби Вайль познакомился с Сильвией Аджелофф. Он выступил в роли бельгийского подданного Жака Морнара. Сын кадрового дипломата, равнодушный к политике и работающий спортивным фотокорреспондентом одного из бельгийских пресс-агентств, он активно ухаживает за двадцатидевятилетней молодой женщиной, она благосклонно принимает его знаки внимания.

Одновременно с внедрением «Патрии» в окружение «Старика» Сергей Шпигельглаз по приказу наркома внутренних дел Ежова начал подбор боевиков. Первоначально предполагалось использовать группу советских агентов, успешно выполнивших операцию по похищению из испанской тюрьмы и убийству лидера местных троцкистов Андреса Нина. Эти люди были идеальными кандидатами для заброски в Мексику, но в силу различных причин большая часть «испанцев» была отсеяна. В Латинскую Америку поехали двое из них — Иосиф Григулевич (оперативный псевдоним «Фелипе») и его напарник — испанец Эмилио Санчес (оперативный псевдоним «Марио»).

В мае 1938 года «Фелипе» и «Марио» прибыли в Мексику (в оперативной переписке — «Деревня»). Их работу в Латинской Америке координировал резидент советской внешней разведки в США Петр Давидович Гутцайт. Гости, не мешкая, приступили к работе по организации наружного наблюдения за «Стариком». Сбор информации об организации наружной и внутренней охраны, распорядке жизни обитателей «Синего дома» оказался не таким сложным процессом. Слабый полицейский контроль в стране (за все время пребывания «Филипе» у него ни разу не проверили документы), многочисленные помощники — члены местной компартии, а также самонадеянность жертвы — все это позволило форсировать подготовку покушения.

Первоначально предполагалось использовать бомбу. «Старик» любил выкапывать экзотические экземпляры кактусов на окраине города и высаживать их на клумбе около своего дома. Предполагалось установить мину рядом с одним из растений. Напомним, что схожим способом, использовав любовь жертвы к шоколадным конфетам, Павел Судоплатов ликвидировал Евгения Коновальца. От такого способа убийства Москва отказалась — от взрыва мог погибнуть кто-то другой. Поэтому в Центре остановились на варианте вооруженного налета на резиденцию Троцкого.

Технология таких операций была отработана в Испании. В тылу Республиканской армии действовали многочисленные вооруженные банды уголовников. Их ликвидировали просто. Окружали дома, где скрывались преступники, метали в окна гранаты, а потом добивали тех, кто уцелел, автоматными очередями. Потом эта тактика активно использовалась при уничтожении банд западноукраинских националистов.

Подготовка операции по ликвидации «Старика» была приостановлена по не зависящей от исполнителей причине. В июле 1938 года, как уже отмечалось, на Запад бежал Александр Орлов, который был осведомлен об отдельных деталях готовящийся акции. Более того, 27 декабря 1938 года он отправил Льву Троцкому письмо, предупредив о готовящемся на него покушении. Автор послания, назвавший себя родственником бежавшего к японцам Генриха Люшкова, указал на наличие агента НКВД в парижской организации троцкистов.

Орлов дал подробное описание «агента Москвы». Но Троцкий не поверил этому предупреждению и решил, что это провокация НКВД. В Москве же узнали о письме Орлова только 25 июня 1939 года из донесения парижской резидентуры внешней разведки. Однако поступок «Шведа», вопреки мнению большинства отечественных историков, не смог отстрочить приведение в исполнение смертного приговора, вынесенного Москвой.

В феврале 1939 года Сильвия Аджелофф уехала домой в Нью-Йорк. Ее ухажер, как дисциплинированный агент, безуспешно ждал указаний от Центра. В аналогичной ситуации оказались «Филипе» и «Марио» — им тоже нужно было доложить в Москву о выполненной подготовительной работе и получить новые задания. А приказов с Лубянки не поступало. Причина проста — их некому было давать: Александр Орлов скрывается от «карающего меча» Лубянки на территории США, Сергей Щпигельглаз арестован еще в ноябре 1938 года и дает показания следователям из НКВД об «участии в заговорщической деятельности, шпионаже и связях с врагами народа». Его коллега Петр Гутцайт лишился свободы месяцем раньше, в октябре 1938 года, и в феврале 1939 года его расстреляли.

Позднее Павел Судоплатов рассказал известному отечественному историку Дмитрию Волкогонову, что решение приостановить подготовку убийства «Старика» из-за бегства на Запад «Шведа» стало роковым для руководителя советской внешней разведки Сергея Шпигельглаза. Он «не выполнил задание по ликвидации Троцкого. Тогда такого простить не могли».

После отстранения от руководства операцией Шпиглельглаза Москва предприняла еще одну попытку убрать с политической арены «Старика» с помощью одного из его сторонников — гражданина СССР.

Среди активных участников левой оппозиции в 1923–1928 годах был Иван Яковлевич Врачев. В 1927 году на XV съезде ВКП(б) его исключили из партии в числе 75 наиболее видных деятелей левой («троцкистской») оппозиции. В 1930 году восстановили в партии, в 1936 году повторно лишили партбилета, а на следующий год выслали из столицы.

Осенью 1938 года Врачев был вызван в Москву из Коми АССР, где он находился в ссылке. Ему было разрешено переехать вместе с семьей на постоянное жительство в один из подмосковных городов. Примерно в то же время сотрудники НКВД предложили ему поехать в Мексику. По словам бывшего осужденного, он воспринял предложение «отправиться к Троцкому» с ужасом и даже обдумывал в этой связи планы самоубийства, так как боялся, что «Троцкий передаст его американским экстремистам, чтобы они с ним расправились». Однако скоро «надобность в его поездке отпала», поскольку «в Мексике было уже 25 агентов ГПУ».

Врачев участвовал в Великой Отечественной войне, закончив ее на Дальнем Востоке. В 1949 году про него вспомнили вновь. Арестовали и Особым совещанием осудили на 25 лет лагерей. В 1956 году освободили и реабилитировали.

Павел Судоплатов начинает действовать

В марте 1939 года Иосиф Сталин вновь приказал «ликвидировать» главного политического противника. Теперь задачу по разработке и общему руководству операции он поручил новому наркому внутренних дел СССР Лаврентию Берии и первому заместителю начальника ИНО Павлу Судоплатову.

Оба прекрасно понимали — от результата этой операции зависит не только их дальнейшая карьера, но и жизнь. Для Берии это несколько лет относительно спокойной жизни, пока вождь будет считать его незаменимым человеком. А у Павла Судоплатова положение было смертельно опасным. В начале 1939 года его ждало партсобрание, на котором предстояло исключение из партии. А это означало, скорее всего, через какое-то время неизбежный арест. Именно так многие из коллег и начальников Судоплатова оказались в камере.

Согласно порядку, существовавшему в то время, аресту и нахождению под следствием предшествовало исключение из партии. Цинично считалось, что коммунист не может быть изменником Родины, иностранным шпионом, троцкистом и т. п. Другая особенность той эпохи — мучительное ожидание ареста. Человека могли исключить из партии, лишить всех его государственных и партийных постов, а затем в течение нескольких месяцев держать на свободе. С ним прекращали общаться друзья, и он чувствовал себя изгоем общества. Многие не выдерживали и кончали жизнь самоубийством.

Судоплатову «повезло». Ему позволили регулярно являться на службу и целыми днями просиживать в своем кабинете. Никаких дел Павлу Анатольевичу не поручали. Быть может, он так и просидел бы до своего ареста, но в конце января или начале февраля 1939 года «бездельника» вызвал к себе Берия. Цинично упрекнув подчиненного в бездеятельности, приказал сопровождать его на важную встречу. Они поехали в Кремль. На аудиенции у Сталина находящийся на грани ареста человек узнал о кардинальных переменах в своей судьбе: вождь поручил в течение года «ликвидировать» Льва Троцкого.

Павел Судоплатов занялся разработкой плана операции. В качестве консультанта и заместителя ему дали Наума Эйтингона, который успел повоевать в Испании и имел богатый опыт разведывательно-диверсионной работы.

Заместитель начальника внешней разведки планировал использовать завербованных в Западной Европе троцкистов, доказавших на деле свою преданность Москве. В этом была своя логика. Им проще внедриться в ближайшее окружение Троцкого, чем «боевикам», далеким от активного участия в троцкистском движении. В случае разоблачения одного из рядовых исполнителей можно было бы попытаться объявить о внутрипартийных «разборках» и борьбе за власть и тем самым попытаться скрыть участие Москвы в подготовке убийства лидера политического движения.

С другой стороны, использовать этих людей было опасно, т. к. многие из них воспринимались в окружении жертвы как агенты НКВД. Лев Троцкий регулярно информировал власти Мексики и США об этих людях. Поэтому Наум Эйтингон настоял на привлечении к операции только тех граждан Западной Европы, Латинской Америки и США, которые не участвовали в операциях против Льва Троцкого и его сторонников.

Такой подход имел существенный недостаток. Среди исполнителей могли оказаться слабохарактерные люди, решившие в последний момент отказаться от участия в акции. Так оно и произошло, но об этом мы расскажем ниже.

В апреле 1939 года новый резидент нелегальной резидентуры внешней разведки в США Исхак Абдуллович Ахмеров (оперативные псевдонимы «Бил» и «Юнг») восстановил связь с «Фелипе». Из его письма «Бил» узнал, что мексиканская группа ни на минуту не прекращала слежки за Львом Троцким, несмотря на затянувшиеся молчание Центра и отсутствие финансирования.

В начале июня «Бил» вызвал «Фелипе» и «Марио» в Нью-Йорк для «промежуточного отчета». После выполнения задания они успешно вернулись назад в Мексику. Вот только информация об успешной работе Иосифа Григулевича не удовлетворила Берию. «На этого человека я хочу посмотреть сам. Он слишком много работал с Орловым, Шпигельглазом и Гутцайтом, а дурной пример заразителен. Не исключено, что для успеха дела “Фелипе” придется убрать из Мексики».

Отзыв из «Деревни» «Фелипе» и «Марио» также предусматривал План агентурно-оперативных мероприятий по делу «Утка», датированный 9 июля 1939 года. Этот документ был доложен Сталину и одобрен им в начале августа 1939 года.

В «Плане» говорилось следующее: «В результате просмотра всех материалов, имеющихся в 5-м отделе ГУГБ по разработке и подготовке ликвидации “Утки”, установлено, что привлекавшиеся по этому (делу — прим. авт.) люди использованы быть не могут.

Настоящий план предусматривает привлечение новых людей и будет построен на новой основе.

Цель: ликвидация “Утки”.

Методы: агентурно-оперативная разработка, активнаягруппа.

Средства: отравление пищи, воды, взрыв автомашин при помощи тола, прямой удар, удушение, кинжал, по голове, выстрел.

Возможно вооруженное нападение группы.

Люди: организатор и руководитель на месте “Том” (Наум Эйтингон. — Прим. авт.).

Вместе с “Томом” в страну выезжают “Мать” и “Раймонд”…»

Далее в плане в общей форме определялись способы изучения ближайшего окружения и обстановки вокруг жилого дома Троцкого и прилагалась смета расходов — 31 тысяча американских долларов на шесть месяцев.

План подписали начальник 5-го Отдела ГУГБ НКВД СССР Павел Фитин, его заместитель Павел Судоплатов и Наум Эйтингон, но без упоминания должностей и воинских званий. На последнем листе данного документа есть и такая пометка: «Отп. в 1 экз. Печ. Судоплатов». Фактически о существовании этого документа знали только пять человек — трое подписавших его, а также Лаврентий Берия и Сталин.

Этот документ не стал догмой для непосредственных разработчиков и руководителей покушения. Скорее, наоборот, первая попытка покушения была совершена с нарушением большинства указаний, содержащихся в документе. В частности, вооруженное нападение на резиденцию жертвы и участие в операции ранее «привлеченных людей». Почему так произошло?

Одно из возможных объяснений — итог нескольких многочасовых бесед Павла Судоплатова с прибывшим в Москву в конце 1939 года Иосифом Григулевичем. Тогда же «Фелипе» встретился с Берией на его загородной даче. Нарком признал «удовлетворительной» его работу в Мексике. А Павлу Судоплатову сказал: «Этот ваш агент — самостоятельный парень. По всему видно, троцкистов не боится, а они — не вегетарианцы, умеют обращаться с оружием. Это мы знаем по нашим московским процессам. Сколько заговоров они готовили, чтобы физически уничтожить руководителей нашей партии и правительства!» Казалось, он искренне верил в то, что говорил.

Иосиф Григулевич сообщил разработчикам и руководителям операции подробности того, как организована внешняя и внутренняя охрана «Старика», его распорядке дня. Рассказал он и об особенностях приобретения агентуры в ближайшем окружении Троцкого, а также о мероприятиях по организации наружного наблюдения.

Именно во время этих бесед гость из Мексики или Наум Эйтингон мог высказать идею — устроить вооруженный налет (ведь оба участвовали в организации аналогичных мероприятий в Испании), а Павлу Судоплатову пришлось лишь согласиться с мнением более опытных товарищей.

В начале 1940 года «Фелипе» вновь уехал в «Деревню» — готовить акцию, а Наум Эйтингон отправился во Францию. Во-первых, там простаивал, в ожидании указаний от Центра, ценный агент — «Раймонд». Именно его решили использовать для внедрения в ближайшее окружение Льва Троцкого. Не забыли и про его мать, которой решили доверить руководство одной из двух групп боевиков.

Командовать другой группой «ликвидаторов» было решено поручить мексиканцу — коммунисту. Вот как это произошло. Иосиф Григулевич в одной из бесед с Павлом Судоплатовым сообщил, что он в нарушение данной ему инструкции начал, под свою личную ответственность, искать людей для «использования в специальных целях». Скорее всего, приказ на подбор «боевиков» он получил от Сергея Шпигельглаза, но тогда признаваться в связи с «врагом народа» было смертельно опасно, поэтому подбор исполнителей он приписал исключительно себе.

Среди отобранных им агентов был знаменитый мексиканский художник Давид Сикейрос (оперативный псевдоним «Конь»). О его симпатиях к СССР и участии в операции «Утка» мы подробно расскажем ниже, а пока отметим лишь его участие в гражданской войне в Испании — он командовал в чине подполковника 82-й бригадой республиканской армии. Другим важным агентом стал его ученик — художник Антонио Пухоль (оперативный псевдоним «Хосе»). Было принято решение поручить «Коню» руководство второй группой боевиков. Хотя в феврале 1940 года, после своего возвращения в Мексику, «Фелипе» взял бразды правления группой в свои руки.

Охотники

В Мексике двумя автономно действующими друг от друга группами боевиков должен был руководить один человек — Наум Эйтингон. Любопытно, что из трех десятков членов этих групп большинство являлось гражданами Мексики и бывшими бойцами Республиканской армии Испании, завербованными советской внешней разведкой.

Первая группа «Конь» (названная так в честь своего первого руководителя — Давида Сикейроса) состояла из местной агентуры (братья Леополо и Луис Ареналь), ветеранов Гражданской войны в Испании (Мартинес Картон и др.).

Вторая группа — «Мать» (ею руководила Каридад Меркадер). По первоначальному плану предполагалась, что она вместе с пятью боевиками врывается на виллу и отвлекает на себя охрану. А в это время члены первой группы приводят в действие смертный приговор Льву Троцкому.

Кроме «боевиков», в подготовке операции «Утка» было задействовано множество людей. Они участвовали в ее реализации на «дальних подступах» — в Западной Европе, прежде всего во Франции, в Канаде, и на «ближних» — в Соединенных Штатах и Мексике. Например, отдельные сотрудники и агенты резидентур советской внешней разведки в США выполняли функции по технической и информационной поддержке операции. Они предоставляли укрытия и надежные документы во время пребывания «боевиков» на территории страны, организовывали и обслуживали основные и запасные каналы связи и т. п. В качестве «почтовых ящиков» были использованы агенты резидентуры советской разведки в Нью-Йорке: Лидия Алтшуллер, Роуз Ареналь, Луис Блок, Полина Бэскинд, Фанни МакПиик, Фрэнсис Сильвермэн и Этель Фогель. Большинство из этих людей даже не давало подписку о сотрудничестве с советской разведкой. Их роль сводилась к получению корреспонденции на свой домашний адрес и передаче ее дальше по «цепочке».

А вот два человека (историки до сих пор спорят об их истинной роли в операции «Утка») сыграли важную роль в убийстве Льва Троцкого. Они помогли создать «бреши» в системе охраны жертвы.

Палачи или жертвы?

Сотрудника охраны «Старика» двадцатичетырехлетнего американца Роберта Шелдона Харта в конце тридцатых годов прошлого века завербовал офицер советской внешней разведки Григорий Рабинович. Новому агенту присвоили псевдоним «Амур».

Американец был неординарной личностью. Сын богатого бизнесмена, дружившего с директором ФБР Эдгаром Гувером. Член компартии США и поклонник Иосифа Сталина. В его американской квартире висел портрет руководителя СССР. Идеалист, считавший, что разведка не использует «грязных методов» в своей работе. Регулярно информировавший Москву о ходе написания книги «Сталин» Львом Троцким, впустивший «боевиков» на виллу и испугавшийся, когда понял, что ему предстоит стать соучастником убийства.

Вторым агентом советской разведки в ближайшем окружении Льва Троцкого отдельные историки считают одного из его секретарей Джозефа Хансена. По крайней мере, так утверждал начальник охраны — троцкист Гарольд Робинс. К словам последнего следует относиться осторожно, т. к. он не смог уберечь охраняемое лицо сначала от вооруженного нападения группы боевиков, а потом от удара ледорубом убийцы-одиночки.

В доказательство своей версии телохранитель приводит два факта. Во-первых, специалист по пулевой стрельбе Джозеф Хансен не проводил с охранной занятий по огненной подготовке. Во-вторых, в момент нападения 24 мая 1940 года все оружие и боеприпасы оказались негодными для использования. В шестидесятые годы американские троцкисты провели «служебное» расследование, но доказать связь секретаря Троцкого с НКВД не смогли.

Добавим и третий факт. После смерти Троцкого его секретарь, умышленно или случайно, сыграл роль «агента влияния» Москвы. В многочисленных интервью западным СМИ он утверждал, что убийца был знаком с жертвой полгода, оказывал активную финансовую помощь движению и был убежденным троцкистом.

Для Иосифа Сталина это был великолепный подарок. Советская печать со ссылкой на буржуазные газеты принялась широко распространять версию об убийстве Льва Троцкого одним из его близких приверженцев. Через два дня после его смерти в «Правде» появилась краткая заметка: «Лондонское радио сегодня сообщило: “В Мексике в больнице умер Троцкий от пролома черепа, полученного во время покушения на него одним из лиц его ближайшего окружения”». Рядом с этой заметкой была напечатана статья «Смерть международного шпиона», которая завершалась словами: «Троцкий запутался в собственных сетях, дойдя до предела человеческого падения. Его убили его же сторонники… Троцкий… стал жертвой своих же собственных интриг, предательств, измен, злодеяний».

Есть и еще одно «темное пятно» в биографии Джозефа Хансена. После смерти Троцкого он начал активно сотрудничать с ФБР, проводившим свое расследование. Одно из возможных объяснений этого факта — попытка избежать уголовной ответственности за соучастие в убийстве.

Если Джозеф Хансен действительно сотрудничал с Москвой, то почему его не использовали для «ликвидации» жертвы? Скорее всего, как и «Амур», он не мог совершить такое деяние в силу своих моральных принципов. Нужно отметить, что в охране служили не профессионалы, а любители.

Художник, рисовавший смерть

Первая попытка «ликвидировать» Льва Троцкого была предпринята боевиками 24 мая 1940 года, но завершилась провалом. В операции участвовали три группы. Первую возглавлял Леопольдо Ареналь, вторую — «Марио», а третью — Давид Сикейрос, с ней был «Фелипе».

В четыре часа утра боевая группа из двадцати человек, одетых в полицейские мундиры и вооруженных револьверами и двумя автоматами Томпсона, атаковала резиденцию Троцкого.

Первая стадия операции прошла в полной тишине. Давид Сикейрос, облаченный в майорский мундир, объявил полицейским из наружной охраны, что в стране произошел военный переворот, «все полицейские будки захвачены нами! Сдавайтесь!». Стражам порядка не потребовалось повторять приказание.

Затем Иосиф Григулевич подошел к железной двери гаража и нажал кнопку звонка. Дежуривший в ту ночь «Амур» должен был открыть дверь и впустить боевиков. Так оно и произошло. Попав вовнутрь, нападавшие разделились. Часть из них метнулась к жилому зданию охраны и вспомогательного персонала, а вторая — к спальне жертвы. На нее обрушился шквал свинца. После налета полиция насчитала порядка 200 пулевых отверстий в стенах дома. Считается, что «Старик» и его супруга выжили благодаря тому, что успели спрятаться под кровать.

Официальная причина невыполнения приказа Сталина — предательство «Амура». По словам участников нападения, когда он узнал, что впущенные им в дом гости собираются убить хозяина, то попытался воспротивиться этому преступлению. Также он неправильно информировал о местонахождении сейфа с архивом. Хранящиеся там документы «Фелипе» должен был уничтожить или забрать с собой. Охранник указал нападавшим пустые комнаты, где не оказалось людей и сейфа с архивом. Если это так, то тогда легко объяснить феноменальную живучесть жертвы. Когда «боевики» открыли огонь по безлюдному помещению, то Роберт Шелдон Харт имел неосторожность заявить, что он, как американец, никогда бы не согласился участвовать в этой акции. Это, собственно, и стало одной из причин его ликвидации, а вовсе не факт опознания им Иосифа Григулевича, как это утверждается в большинстве публикаций.

Другая причина — нужно было на кого-то списать провал операции. И американец прекрасно подходил на эту роль. Происхождения он был непролетарского. Завербовал его «враг народа».

Труп «Амура» был обнаружен через месяц после нападения. Импровизированная могила находилась в земляном полу на кухне летнего домика, арендованного Луисом Ареналем в поселке Санта-Роса в окрестностях Мехико. Шокирующие фотографии мертвого американца, присыпанного слоем извести, опубликовали многие газеты Мексики и Соединенных Штатов.

В марте 1954 года Наум Исаакович Эйтингон вновь подтвердил версию почти четвертьвековой давности: «Во время операции было выявлено, что Шелдон оказался предателем. Хотя он и открыл дверь калитки, однако в комнате, куда он привел участников налета, не оказалось ни архива, ни самого Троцкого. Когда же участники налета открыли стрельбу, то Шелдон заявил им, что если бы знал все это, то он, как американец, никогда бы не согласился участвовать в этом деле. Такое поведение послужило основанием для принятия на месте решения о его ликвидации. Он был убит мексиканцами».

По мнению проводившего расследование покушения на Троцкого начальника секретной службы национальной полиции полковника Леандро Санчесу Саласару, американца убил Луис Ареналь.

В беседе с бывшим разведчиком, дипломатом и писателем Юрием Папоровым Григулевич, отвечая на вопрос о мотивах убийства «Амура», сказал:

«А что было с ним делать? Ведь его нужно было спрятать и потом нелегально вывезти из Мексики. Словом, хлопот не оберешься!

И потом, влезь в шкуру Сикейриса. Ведь он телеграфировал в Москву, что Боб Шелдон их предал, и потому стреляли они в пустую кровать.

Москва приказала: предателя расстрелять! Что мы и сделали».

Лев Троцкий отказывался верить, что погибший охранник был агентом НКВД. «Если бы Шелдон был агентом ГПУ, — говорил он, — то он имел бы возможность убить меня ночью без всякого шума и скрыться, не приводя в движение двадцать человек, которые все подвергались большому риску… Поэтому я с самого начала заявил себе самому и своим друзьям, что я буду последним, который поверит в участие Шелдона в покушении». Привыкшая распоряжаться чужими жизнями, жертва не могла допустить, что Шелдон просто не мог совершить убийство из-за своих моральных принципов. Звучит цинично, но если бы «Амур» мог убить человека (не важно, чем бы он при этом руководствовался), то Судоплатов приказал, а агент выполнил бы задание. Другое дело, что исполнитель должен был сам предложить Центру совершить такой поступок, как это сделал «Раймонд».

Авторы бы не стали утверждать, что предательство «Амура» стало главной причиной невыполнения приказа Москвы. Уже упоминавшийся выше Юрий Папоров называет и вторую причину срыва выполнения задания. Якобы боевики находились, говоря официальным языком, в состоянии алкогольного и наркотического опьянения. Могло ли такое произойти? Теоретически да. Ведь «боевикам» предстояло сначала захватить охраняемую виллу, а потом расстрелять двух безоружных людей.

Вне зависимости от концентрации текилы в крови нападавших, задание Кремля они не выполнили. Виноват ли в произошедшем Павел Судоплатов? Нет, не виноват. Находясь в Москве, он сделал все для ликвидации врага советской власти. «Обеспечил» боевиков всей необходимой информацией, документами и оружием. Другое дело — исполнители подвели.

Всю ответственность за провал операции взял на себя Наум Эйтингон. В своем донесении, датированном 30 мая 1940 года, он, в частности, написал: «Принимая на себя всю вину за этот кошмарный провал, я готов по вашему первому требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания».

От расправы его спасло не это покаяние, а отсутствие другого исполнителя. После чистки в центральном аппарате внешней разведки осталось очень мало профессионалов уровня «Тома». Поэтому Сталину пришлось дать Эйтингону шанс исправить допущенные ошибки. А провал операции списали на многочисленные технические ошибки.

«Альпинист» с Лубянки

В качестве исполнителя смертного приговора Льву Троцкому было решено использовать запасной вариант — Рамона Меркадера, который сам вызвался убить «Старика». Он был готов его застрелить, заколоть или нанести удар тяжелым предметом по голове. До этого времени его использовали в качестве одного из источников информации в ближайшем окружении объекта атаки боевиков.

Еще в сентябре 1939 года «Раймонд» отплыл из Франции в США, чтобы встретиться с «возлюбленной». В том же месяце состоялось их свидание в Нью-Йорке. На нем он объяснил подруге, что не хочет участвовать во Второй мировой войне, а поэтому дезертировал из своей воинской части, нашел выгодную работу в Мексике и в настоящее время проживает по паспорту на имя канадского подданного Фрэнка Джексона. В конце октября 1939 года Сильвия Аджелофф вместе со своим «бой-френдом» поселилась в Мексике. Он якобы устроился на работу в экспортно-импортную фирму, а она действительно работала секретарем у Льва Троцкого.

Действуя крайне осторожно, «Раймонд» посетил дом Троцкого в апреле 1940 года. Лично же «Старику» он был представлен только 28 мая 1940 года, уже после нападения боевиков. Услужливый, обаятельный молодой человек, жених одной из его секретарш, очень понравился жертве, и с тех пор будущий убийца стал регулярно бывать на вилле.

Чтобы выполнить задание, нужно было иметь возможность остаться с Троцким некоторое время наедине. Для этого 17 августа 1940 года Фрэнк Джексон обратился к нему с несколько необычной просьбой — ознакомиться с написанной им статьей. «Старик» не смог отказать ему в этой просьбе.

«Раймонд», одетый, несмотря на жару, в плащ, 20 августа в 17 часов 30 минут переступил порог кабинета. Существует несколько версий разыгравшейся затем трагедии.

На суде Рамон Меркадер дал следующие показания: «Я положил свой плащ на стол таким образом, чтобы иметь возможность вынуть оттуда ледоруб, который находился в кармане. Я решил не упускать замечательный случай, который представился мне. В тот момент, когда Троцкий начал читать статью, послужившую мне предлогом, вытащил ледоруб из плаща, сжал его в руке и, закрыв глаза, нанес им страшный удар по голове…

Троцкий издал такой крик, который я никогда не забуду в жизни. Это было очень долгое “А-а-а…”, бесконечно долгое, и мне кажется, что этот крик до сих пор пронзает мой мозг. Троцкий порывисто вскочил, бросился на меня и yкусил мне руку. Посмотрите: еще можно увидеть следы его зубов. Я его оттолкнул, он упал на пол. Затем поднялся и, спотыкаясь, выбежал из комнаты…»

Любопытные подробности убийства Льва Троцкого поведал в 1995 году адвокат убийцы Эдуардо Сенисерос, рассказавший о событиях того дня со слов своего бывшего подзащитного:

«Когда Меркадер вошел вслед за Троцким в его кабинет, то запер дверь изнутри. Этого было достаточно, чтобы Троцкий понял, что на него сейчас нападут. Он потянулся к ящику письменного стола, в котором лежал пистолет. Всегда утверждалось, что удар был нанесен сзади. Но медэкспертиза показала, что это не так. Троцкий заслонился от удара руками и тем чуть-чуть ослабил удар. Наверное, поэтому он и прожил еще несколько часов. Так что удар Меркадер нанес, стоя лицом к лицу к Троцкому. Он мог бы убить его, как только вошел, но он хотел, чтобы Троцкий понял, что должно произойти.

— Значит, Троцкий догадался, что его собираются убивать?

— Однозначно. И Рамон дал ему это понять сознательно. Хотя он убил бы его в любом случае. Правда, он и сам не допускал возможности, что останется после покушения живым. Он готовился умереть и поэтому загодя не позаботился ни о какой защите. Потом он даже вытащил свой пистолет, чтобы спровоцировать огонь охраны, но сам в нее не стрелял, потому что не хотел других смертей.

— Почему он выбрал такое необычное орудие убийства — ледоруб?

— Какая-то ничтожная вероятность того, что после покушения он останется жив, все же допускалась. И тогда единственным путем для бегства оставалась высокая каменная стена. Для того чтобы перебраться через нее, и нужен был ледоруб».

Как бы там ни было, но удар ледоруба не убил жертву сразу. Вбежавшие охранники скрутили убийцу и стали его избивать, но находящийся в сознании Лев Троцкий остановил их словами: «Оставьте, не убивайте его. Пусть он все расскажет». Находящегося в полном сознании пострадавшего тут же отвезли в больницу и положили на операционный стол. Операцию проводила бригада из пяти хирургов. Несмотря на всех их усилия, в половину восьмого вечера он потерял сознание и ровно через сутки, 21 августа в 19.25 вечера, скончался.

Что касается Меркадера, то после убийства Троцкого он был немедленно арестован и помещен в тюрьму «Лекумберри». В момент ареста при нем было обнаружено письмо на французском языке, датированное 20 августа 1940 года. В нем Меркадер, назвавший себя бельгийским подданным Жаком Морнаром, сообщал сведения о своих родителях-бельгийцах, о своей учебе в Бельгии и Франции, о возникшем у него интересе к политической деятельности троцкистов, о знакомстве с некоторыми представителями этого движения. В письме Морнар подробно изложил мотивы, толкнувшие его на убийство, — разочарование в троцкизме как политическом движении и намерение Троцкого послать его в Советский Союз для совершения там диверсионных и террористических актов, в том числе и против Сталина. Однако письмо было настолько глупо составлено, что ни у кого не возникло сомнения в том, что оно подложное.

Финал охоты на «демона революции»

Иосиф Сталин высоко оценил заслуги всех участников убийства Льва Троцкого и поддержал Лаврентия Берию, обратившегося к нему со следующим предложением:

«Сов. секретно

6 июня 1941 г.

ЦК ВКП(б) СНК СССР

Тов. Сталину И.В.

Группой работников НКВД в 1940 году было выполнено специальное задание.

НКВД СССР просит наградить орденами Союза ССР шесть товарищей, участвовавших в выполнении этого задания.

Прошу вашего разрешения.

Народный комиссар внутренних дел (Л. Берия)».

Резолюция Сталина была краткой: «За (без публикации)».

В результате закрытым указом Президиума Верховного Совета СССР за подписью Михаила Ивановича Калинина и А. Горкина были награждены:

орденом Ленина — Меркадер Каридад Рамоновна и Эйтингон Наум Исаакович;

орденом Красного Знамени — Василевский Лев Петрович (резидент советской внешней разведки в Париже) и Судоплатов Павел Анатольевич;

орденом Красной Звезды — Григулевич Иосиф Ромуальдович и Пастельняк Павел Пантелеймонович (старший офицер нью-йоркской резидентуры советской внешней разведки).

Не было в списке награжденных участников операции «Утка» лишь Рамона Меркадера, который в это время находился в мексиканской тюрьме и ждал приговора суда.

Накануне Великой Отечественной войны, 16 июня 1941 года, курировавший работу против антисоветской эмиграции заместитель начальника отдела 1-го управления (внешняя разведка) НКГБ СССР Иван Иванович Агаянц вынес постановление о завершении операции в отношении руководства троцкистского Интернационала. Это было символично. Иосиф Сталин и Лаврентий Берия ставили перед разведкой задачу: к началу войны закончить операцию «Утка».

Спасти любой ценой

Москва не забыла непосредственного исполнителя смертного приговора «Старику». В годы Великой Отечественной войны, когда Павел Судоплатов руководил деятельностью Четвертого управления НКВД-НКГБ (диверсии в тылу противника), его коллега — начальник Первого управления (внешняя разведка) Павел Михайлович Фитин координировал деятельность своих подчиненных по вызволению из мексиканской тюрьмы Рамона Меркадера. В оперативной переписке этот человек фигурировал под именем «Гном». Существовало несколько сценариев организации побега заключенного из «Госпиталя» (так в переписке резидентур с Центром именовалась тюрьма).

Первый из них предусматривал использование двух советских агентов, внедренных в охрану тюрьмы. Псевдоним одного из них был «Доктор», а другого — «Пациент». Еще несколько агентов Москвы находилось поблизости от тюрьмы и в Мехико. После побега осужденного они должны были переправить его за пределы мексиканской столицы. Предполагалось, что Рамона Меркадера освободят на пути из тюрьмы в здание суда. Группа боевиков устроит засаду, отобьет пленника и увезет его из столицы Мексики. План не был реализован.

Другие сценарии носили менее агрессивный характер и предполагали подкуп различных должностных лиц. Так, агент «Коршун» должен был дать взятку начальнику тюрьмы. Второй вариант предусматривал помощь со стороны сотрудника мексиканского министерства юстиции. По разным причинам ни один из этих планов так и не был реализован.

На свободу Рамон Меркадер вышел 6 мая 1960 года. Вместе с женой — мексиканкой Ракель Мендос — он был переправлен на Кубу, а оттуда на теплоходе — в Чехословакию, затем в Советский Союз. В Москве «Раймонд» получил советское гражданство и документы на имя Р.И. Лопеса. А 31 мая 1961 года Президиум Верховного Совета СССР издал закрытый Указ:

«За выполнение специального задания и проявленный при этом героизм и мужество присвоить тов. Лопесу Рамону Ивановичу звание Героя Советского Союза с вручением ему ордена Ленина и медали “Золотая Звезда”».

По злой иронии судьбы его руководители Павел Судоплатов и Наум Эйтингон в это время находились во Владимирской тюрьме.

Первой жертвой «ликвидаторов» с Лубянки в первый год Великой Отечественной войны стал не высокопоставленный офицер вермахта или чиновник администрации оккупационных властей, убитый по приказу Москвы, а «простой» посол Германии в сохранявшей формально «нейтралитет» Турции. Объекта покушения звали Франц фон Папен.

Выбор мишени был не случаен. В Москве справедливо опасались этого человека, сыгравшего одну из ключевых ролей в процессе насильственного присоединения Австрии к Германии. Во время подготовки аншлюса Франц фон Папен занимал пост германского посла в Вене. Адольф Гитлер специально назначил его на эту должность. С одной стороны, за плечами этого человека богатый опыт в сфере политики, тайной дипломатии и шпионажа — и посол должен справиться со своей задачей. А с другой стороны, руководитель Третьего рейха догадывался о нелояльности бывшего канцлера к нацистскому режиму. По одному из сценариев аншлюса Франц фон Папен, как и германский военный атташе, должны были стать «жертвами заговорщиков», а их героическая смерть — поводом для ввода частей вермахта на территорию Австрии.

На тайной службе Германии

Принято считать, что Франц фон Папен все годы нахождения на государственной службе в Третьем рейхе сохранил лояльность по отношению к Адольфу Гитлеру. На самом деле с момента прихода фюрера к власти он делал все для продолжения своей политической карьеры; был не фанатичным нацистом, как это принято считать, а человеком, готовым на все для достижения своих целей.

До начала Первой мировой войны этот человек служил офицером Генштаба, а с 1913 по 1915 год занимал должность германского военного атташе в США, откуда был выслан за шпионаж и подрывную деятельность.

Существуют две диаметрально противоположные точки зрения о его достижениях в «тайной войне 1914–1918 годов». Одни говорят, что сей дипломат являлся организатором серии диверсий и актов саботажа на территории Соединенных Штатов Америки. В Москве придерживались аналогичной точки зрения и считали Франца фон Папена ассом «тайной войны». А другие, наоборот, утверждают, что своими действиями он только мешал «шпионам кайзера», да и вообще, достижения германской военной разведки на территории США в годы Первой мировой войны были очень скромными.

Так, автор книги «Тайная война на Ближнем и Среднем Востоке» Фридрих Румянцев утверждает, что ущерб от деятельности агентов Франца фон Папена составил около 150 млн долларов США. И именно специфичный опыт разведывательно-диверсионной работы военного атташе стал одной из причин его отправки в Вену.

А вот немецкий журналист Конрад Гейден, который в 1932 году перебрался из Германии в Китай, где написал книгу «История германского фашизма», так охарактеризовал деятельность Франца фон Папена в США:

«…Там он не только себя скомпрометировал, но и стал посмешищем в глазах людей благодаря участию в политических заговорах против Соединенных Штатов, вступления которых в войну с полным основанием опасалось германское правительство. Ибо политические интриги, которые становятся известны всему свету из выкраденных папок, вызывают скорее смех, чем возмущение».

К этим словам следует относиться осторожно, т. к. они исходят от ярого противника режима Адольфа Гитлера. Хотя в данной ситуации он недалек от истины.

Во время Первой мировой войны спецслужбы воющих стран занимались организацией диверсий на кораблях противника и в морских портах. С одной стороны, они технически легко реализуемы, агенту достаточно один раз побывать на «объекте» уничтожения, с другой — их последствия ощутимы для пострадавшей державы.

При этом диверсанты Германской империи и ее союзников совершили значительно больше вылазок, чем их коллеги из стран-противниц. По общему водоизмещению кораблей, потерянных в результате диверсий (153 400 т), это превышает потери англичан в морском сражении при Скагерраке в мае 1916 года (115 000 т). Эта «война во тьме» явила собой «блистательную победу одиночек над массой и над материей».

Среди организаторов диверсий против стран Антанты следует назвать Луиджи Фидлера, который сотрудничал с военной разведкой Австро-Венгрии. В апреле 1915 года эта страна объявила войну Италии и занялась систематическим саботажем в тылу противника.

Луиджи Фидлер разработал план, согласно которому его агенты, снабженные фальшивыми документами, устроились на работу на итальянские верфи, угольные станции и другие военно-морские объекты. Им были вручены взрывные устройства, закамуфлированные под различные предметы: куски угля, нефтяных металлических бочек, упаковок с пищевыми консервами и т. п. Перед отправкой на задания члены «бомбового отряда» прошли необходимую подготовку. Можно назвать несколько успешных диверсий. Так, 27 сентября 1915 года погиб линкор «Бенедетто Брин» с 400 членами экипажа. В 1916 году диверсия на легком крейсере — судно получило незначительные повреждения. 2 августа 1916 года в результате двух взрывов затонул дредноут «Леонардо да Винчи», погибло 200 членов экипажа и неустановленное число докеров. Были и другие акции.

У британского флота тоже имелись потери. Как минимум пять кораблей погибли от нарушения правил обращения со взрывчатыми веществами или от рук немецких диверсантов. Никто не взял на себя ответственности за эти взрывы.

А что в это время происходило в нейтральных США, официально вступивших в Первую мировую войну в 1917 году? По утверждению британского публициста Ф. Найтли, в компетенции которого сложно усомниться, деятельность немецкой военной разведки («Nachrichtendienst» — «НД») перед началом войны финансировалась очень скупо. Поэтому она должна была пользоваться услугами официальных лиц: военных атташе, дипломатов, консулов и иногда журналистов. Другой важный факт — она, эта деятельность, была ориентирована не против России и Франции. Даже Великобритания до 1914 года не была в списке интересов «НД». Считалось, что эта страна представляла лишь угрозу на море, поэтому ей должно заниматься лишь разведывательное подразделение германского флота. Вот только финансирование было еще хуже, да и шпионаж противоречил традициям моряков.

Фактически в США отсутствовала агентурная сеть немецкой военной разведки. Одна из причин заключалась в том, что после 1914 года «НД» не имела возможности засылать своих агентов за океан. Все возможные пути были перекрыты странами Антанты и их союзниками. Другая причина: немцы считали, что т. к. нет возможности проверить агентов из числа прогермански настроенных американцев, то и вербовать их не стоит — велика вероятность их подставы спецслужбами США с целью снабжения Германии дезинформацией.

После окончания Первой мировой войны руководитель «НД» майор Вальтер Николаи писал: «…из всех воюющих сторон американцам меньше всего грозили действия немецкой разведки на ее территории».

А германский военный атташе занимался исключительно своими прямыми обязанностями — собирал сведения об американской армии и докладывал в Берлин обо всем, что смог узнать. Роль в этом Франца фон Папена была минимальной — в 1915 году его выслали из США, а немецкая разведка попыталась активизировать свою деятельность лишь в 1917 году, накануне вступления Америки в войну.

Франц фон Папен являлся не только кадровым военным и разведчиком, но и профессиональным политиком. В период службы в кайзеровской армии он успел послужить в Генштабе, повоевать в Первую мировую войну (командовал батальоном на Западном фронте), а также побывать в Палестине — в качестве офицера Генштаба был прикомандирован к турецким войскам.

Выйдя в отставку, он увлекся политикой, придерживаясь правой, монархической ориентации. В двадцатые годы прошлого века избирался депутатом прусского ландтага от католической партии «Центра» и примыкал к ее крайне правому крылу. С июня 1932 года — имперский канцлер. Возглавляемое им правительство многие называли «правительством баронов», поскольку пять его членов были дворяне (бароны и графы), а еще два — директора крупнейших корпораций.

Правительство фон Папена распустило рейхстаг, а 14 июня отменило декрет о роспуске нацистских полувоенных формирований. Затем имперский канцлер содействовал приходу Адольфа Гитлера к власти. Хотя утверждать, что он безоговорочно поддерживал фюрера и его политическую программу, мы бы не стали. Просто в тот момент он считал лидера нацистов оптимальной фигурой в качестве руководителя страны.

После того как нацисты пришли к власти 30 января 1933 года, фон Папен получил посты вице-канцлера и имперского комиссара Пруссии. Но в апреле 1933 года Адольф Гитлер назначил имперским наместником Пруссии себя и тем самым лишил фон Папена второго поста.

Свое отрицательное отношение к Адольфу Гитлеру тот впервые публично продемонстрировал уже 17 июня 1934 года в своей знаменитой речи, произнесенной в Марбургском университете. За что 30 июня того же года, во время пресловутой «ночи длинных ножей», был арестован. Однако уничтожить его фюрер не решился. Впрочем, несколько ближайших соратников фон Папена погибло во время «чистки» 30 июня 1934 года. На свободу бывший вице-канцлер вышел 2 июля 1934 года. На новый достаточно ответственный пост — руководителя специальной миссии в Вене — он был назначен 27 июля 1934 года.

С той поры у него появились влиятельные противники в Берлине. По утверждению сотрудника СД Вильгельма Хеттля, к числу тех, кто желал смерти Франца фон Папена, относился его начальник — руководитель СД Рейнгард Гейдрих, который охотился за высокопоставленным дипломатом.

По приказу Гейдриха в Вене сотрудники СД похитили, а затем и убили одного из советников бывшего канцлера — фон Кеттелера. В конце апреля 1938 года его труп был выловлен в Дунае у границы с Чехословакией. По утверждению Вильгельма Хеттля, один из сотрудников СД постоянно следил за дипломатом.

Возможно, эту историю можно «списать» на интриги внутри руководства Третьего рейха, если бы не один малоизвестный факт. По утверждению уже упоминавшегося выше историка Фридриха Румянцева, в распоряжение Франца фон Папена попало досье на Адольфа Гитлера, которое вел австрийский канцлер Курт фон Шушнинг. С этим документом дипломат поступил своеобразно: сначала сделал копию и микрофильм, с двумя курьерами — Кеттелером и Каганеком — отправил в Швейцарию, где спрятал в один из банков, а только затем сам документ на самолете отправил в Берлин.

Дипломат начинает и..

В июне 1941 года Франц фон Папен предпринял попытку проведения сепаратных переговоров с представителями США и Англии, находившимися на территории Турции. В Анкаре он встретился со своим британским коллегой Хью Нэтчбулл-Хьюгессеном, где обсудил возможность создания коалиции Германии, США и Англии против большевистской России. Англичанин поддержал эту идею, а следом за ним и его британский коллега — Дж. Макмэррей.

Франц фон Папен доложил в Берлин о достигнутых успехах, но министр иностранных дел Риббентроп ответил не сразу, ожидая успехов на Восточном фронте. А в конце июля 1941 года всем трем послам было приказано «не обсуждать» с иностранными дипломатами вопрос «о мирных предложениях Германии». Просто руководители Англии и США были настроены против сепаратных переговоров, а руководитель германского МИДа испугался, т. к. шаги Франца фон Папена попали в турецкую прессу.

Одновременно дипломат пытался зондировать возможность ведения сепаратных переговоров через Ватикан. Где-то в начале 1941 года «всевидящее око Москвы» в Лондоне сигнализировало, что германский посол участвовал в контактах, которые налаживались между Берлином и Лондоном.

После июня 1941 года Франц фон Папен продолжал свои закулисные операции через Ватикан. В донесениях начальнику советской внешней разведки Павлу Фитину появилось имя барона Курта фон Лерзнера, выполнявшего в Стамбуле функции связного со Святым престолом. Еще из одного источника пришло донесение, что по инициативе папы Пия XII апостолический нунций в Анкаре обращался к Францу фон Папену с просьбой наладить переговоры Англии и США с Адольфом Гитлером.

Во время встречи с послом США Майроном Тейлором римский понтифик обсуждал контакты фон Папена с кардиналом Ронкалли. Германский посол в ходе бесед высказывал пожелание ограничить влияние СССР в послевоенном мире.

Основная причина такой активности немецкого дипломата — в случае устранения от власти фюрера он мог бы занять один из ключевых постов в Третьем рейхе.

В начале 1942 года советской разведкой была получена информация о том, что близкий к фон Папену немецкий офицер от имени оппозиционной группы «Германия без Гитлера, но с военным правительством» предложил англичанам следующие условия мира:

«— Британская империя сохраняется в неприкосновенности.

— Германия выводит войска из Чехословакии и Польши, оставив в их районе коридора, соединяющего ее территорию с Данцингом, и в районе Катовиц.

— Государства Восточной Европы восстанавливаются в довоенных границах.

— Прибалтийские государства объявляются самостоятельными.

— На этих условиях достигается договоренность и с СССР».

Понятно, что такая активная деятельность немецкого дипломата тревожила Москву все больше и больше…

Хроника покушения

Зима 1941–1942 годов запомнилась жителям Анкары своими «сибирскими морозами» и голодными волками, которые в поисках пищи забегали на окраины города. В 10 часов 24 февраля 1942 года на пустынном, в этот ранний час, бульваре Ататюрка в Анкаре болгарский боевик турецкого происхождения Омер Токата попытался бросить замаскированную под приемник «Телефункен» бомбу в посла Германии в Турции Франца фон Папена. Но она взорвалась у него в руках, террорист погиб, а еще несколько случайных людей получило ранения. Сам дипломат и его супруга были лишь сбиты с ног взрывной волной и отделались легким испугом. Буквально через минуту они поднялись на ноги и продолжили свой путь в немецкое посольство.

Сама жертва через несколько лет в мемуарах так опишет свои травмы: «…кроме царапины на колене и порванной штанины я не имел никаких повреждений, хотя мои барабанные перепонки пострадали от грохота и силы взрыва».

Правительство Турции выступило со следующим официальным заявлением: «24 февраля 1942 года. В 10 часов утра на бульваре Ататюрка в Анкаре взорвалась бомба, разорвав на клочья одного человека, который в этот момент проходил в указанном месте, неся что-то, завернутое в руках. Полагают, что этот завернутый предмет был бомбой, которая разорвалась. Германский посол Папен и его жена, которые шли с противоположной стороны, находились на расстоянии 17 метров от места, где разорвалась бомба. От удара взрывной волны они упали на землю, но затем поднялись невредимыми и достигли здания посольства. Начато расследование обстоятельства взрыва. Министр внутренних дел и прокурор немедленно направились на место происшествия. Президент республики и глава правительства послали в германское посольство своих начальников кабинетов, а министр иностранных дел и генеральный секретарь министерства иностранных дел лично посетили фон Папена. Тот факт, что взрыв произошел поблизости от фон Папена, побуждает прокурора серьезно обратить внимание следствия на возможность того, что злонамеренный акт был направлен против немецкого посла».

Турецкая полиция немедленно начала расследование. Довольно быстро было установлено, что погибший террорист выполнял задание некого студента Абдурахмана и парикмахера Сулеймана, которые на допросе сообщили, что их завербовали сотрудник советского посольства Георгий Павлов (под этим именем скрывался начальник отделения Четвертого управления НКВД СССР Георгий Ивановича Мордвинов) и заместитель торгпреда СССР Леонид Корнилов (с 1940 по 1947 год резидент советской внешней разведки в Турции Михаил Матвеевич Батурин). Турки незамедлительно предъявили ультиматум советскому посольству: выдать дипломатов для суда по обвинению их в покушении на иностранного дипломата. Первоначально советские официальные власти отклонили это предложение, но 5 марта 1942 года, после четырехдневной осады посольства, были вынуждены согласиться.

Вдобавок к неудавшемуся покушению 3 мая 1942 года сотрудник Разведупра РККА в Анкаре Измаил Гусейнович Ахмедов (работал под прикрытием должности пресс-атташе посольства СССР Георгия Николаева) обратился к турецким властям с просьбой о политическом убежище. Предатель рассказал туркам все, что знал о работе резидентур ГРУ и ИНО НКВД в Турции, выдал двух нелегалов и пояснил причину того, почему немецкий дипломат остался жив. Оказалось, что уровень подготовки «бомбометателя» был крайне низок. Боевик слишком рано снял предохранитель бомбы, в результате чего взорвался сам. «Ему бы камнями бросаться, а ему взрывное устройство всучили», — хихикал предатель.

О чем писали газеты

Первый суд над двумя советскими дипломатами состоялся в апреле — июне 1942 года в Анкаре. Оба чекиста были приговорены к 20 годам тюремного заключения. Затем срок наказания был им снижен до 16 лет. Произошло это на втором судебном процессе в ноябре-декабре 1942 года.

Москва своеобразно отреагировала на выдвинутые против нее обвинения в покушении на иностранного дипломата, которое совершили двое советских граждан на территории нейтрального государства. В газете «Известия» подробно освещался судебный процесс. Порой отчеты из Анкары занимали четверть газетной полосы. Вот цитата из одной из публикаций: «На очередном заседании анкарского суда, слушающего дело о “покушении” на фон Папена, прокурор зачитал текст обвинительной речи. (…) Павлов и Корнилов ни в чем не признаются и утверждают, что все это — провокация».

А вот цитата из последней публикации газеты «Правда» от 19 июня 1942 года: «АНКАРА, 17 июня. (ТАСС.) Сегодня в анкарском суде закончилось слушанием дело о так называемом “покушении” на Папена. К изумлению почти всех присутствовавших в зале суда, за исключением, быть может, представителей германского посольства и немецко-фашистских газет, суд вынес следующий приговор: Павлов и Корнилов объявляются “организаторами” так называемого покушения на Папена и приговариваются к 20 годам тюремного заключения каждый. Провокаторы Абдурахман и Сулейман приговорены к 10 годам тюрьмы…

Весь приговор совершенно голословен, не содержит ни одной ссылки на какую-либо прямую или косвенную улику против советских граждан, искусственно привлеченных к делу о провокационном покушении…»

Когда 2 августа 1944 года парламент Турции — Меджлис — разорвал дипломатические отношения с нацисткой Германией, то через несколько дней оба чекиста были освобождены. Георгий Иванович Мордвинов вернулся в СССР, где принял активное участие в операции «Березина» (о ней мы расскажем в одной из следующих глав), а Михаил Матвеевич Батурин вновь возглавил советскую резидентуру в Турции.

Операция окончена, забудьте

Инцидент не повлиял на решимость Франца фон Папена продолжить контакты с Западом. В этой ситуации резидентуре внешней разведки НКВД в Турции приходилось лишь докладывать в Центр о содержании бесед немецкого дипломата и его британских коллег. Хотя более тревожные сигналы о попытках сепаратных переговоров начали поступать из нейтральной Швейцарии. Там начиная с июня 1942 года многочисленные визитеры из нацистской Германии пытались установить контакты с западными дипломатами. Вот только прибывших из Третьего рейха эмиссаров Москва больше не пыталась убивать, успешно нейтрализуя их другими, бескровными методами.

В годы существования СССР о неудачной акции по «ликвидации» Франца фон Папена предпочитали не вспоминать. Когда Советский Союз перестал существовать на политической карте мира, то завеса секретности начала постепенно спадать с этой операции.

Организатором покушения были Наум Эйтингон с помощниками — заместителем резидента внешней разведки в Анкаре Львом Петровичем Василевским, активным участником операции «Утка», и Георгием Ивановичем Мордвиновым. Непосредственными исполнителями (разработка плана покушение, установление распорядка дня жертвы, подбор исполнителей) была группа болгар под руководством ветерана советской военной разведки Ивана Цолова Винарова (оперативный псевдоним «Март»).

С апреля 1924 года по июль 1938 года «Март» принимал активное участие во множестве операций советской военной разведки, начиная от тайной переброски оружия в Болгарию (местная компартия готовила вооруженное восстание) и заканчивая руководством нелегальной резидентурой в Австрии (в сферу его деятельности также входили Польша, Чехословакия, Румыния, Югославия, Греция, Венгрия, Болгария и Турция). В июле 1938 года он был уволен из РККА, но через два года приказ об увольнении отменили, и тогда же Иван Винаров был назначен преподавателем кафедры общей тактики Военной академии имени М.В. Фрунзе. Когда началась Великая Отечественная война, то его откомандировали в распоряжение Особой группы НКВД СССР. Изначально Павел Анатольевич Судоплатов планировал использовать «Марта» в качестве командира одной из разведывательно-диверсионных групп, заброшенных на территорию союзника нацистской Германии — Болгарии.

В июле-августе 1941 года группа бойцов ОМСБОНа — политэмигрантов из Болгарии (почти все — ветераны гражданской войны в Испании) — прошла специальную подготовку для работы в тылу врага. Все они были членами резидентуры «Братушки». Официально она была создана 25 июня 1941 года на базе ОМСБОНа «в целях получения разведывательной информации, осуществления саботажа и террористических актов на военных объектах, обеспечения нейтралитета Болгарии в войне с СССР и подготовки вооруженного восстания».

В конце июля 1941 года на оперативную базу разведотдела Черноморского флота в Севастополе прибыло четыре группы. Первую, из пяти человек, возглавил Иван Винаров. Ей предстояло перебраться в Турцию, там легализоваться и затем выдвинуться в Болгарию, в район оперативных действий. Второй и самой многочисленной группой, насчитывавшей 14 человек, руководил Цветко Радойнов, завербованный советской разведкой еще в 1923 году. После высадки на болгарском побережье ей предстояло связаться с коммунистами в городе Сливен, с их помощью развернуть основную базу и обеспечить прием двух других групп — Христо Боева и Георгия Янкова. Почти все члены резидентуры «Братушки» погибли в 1941–1942 годах.

А вот судьба «Марта» сложилась удачно. Ивана Винарова вызвали в Москву из Севастополя вечером 4 августа 1941 года. Вместе с ним в столицу должны были прибыть четыре человека, знавших турецкий язык. Вот имена этих людей: Янко Комитов, Тодор Фотакиев, Георгий Павлов-Гоню и Атанас Мискетов. Из Москвы они уехали в Турцию и вернулись обратно в начале ноября 1941 года. Так, по крайней мере, в своих мемуарах утверждает сам Иван Винаров.

В опубликованной в 2005 году книге «Победитель: Истинная жизнь легендарного разведчика» писатель Анатолий Николаевич Курчаткин сообщает еще несколько неизвестных фактов. Во-первых, он утверждает, что «бомбометателя» звали не Омер Токата и он не был македонским беженцем и студентом Стамбульского университета, а двадцатишестилетним парнем, нелегально переброшенным из Болгарии. После выполнения задания его обещали отправить в Советский Союз. «Боевик» лишь использовал документы Омера Токато для перемещения по Турции и заселения в гостиницу «Торос» в Анкаре. Документы «одолжил» у хозяина один из агентов Георгия Мордвинова — коммунист-словенец Степан Поточник.

Смерть лже-Омер Токата также подтвердил в своей речи на суде Георгий Мордвинов. Он обратил внимание на несоответствие роста погибшего с ростом Омера, а также на различие в цвете волос. «Боевик» был светлым шатеном, а Омер — ярко выраженным брюнетом. Еще один аргумент. Послеоперационный рубец на животе погибшего. А вот по показаниям родственников Омера ему никогда не делали операций.

Во-вторых, македонские беженцы Абдурахман и Сулейман никакого отношения к подготовке к покушению не имели, а были использованы турецкими правоохранительными органами в качестве лжесвидетелей. Настоящий Омер Токата лишь смог сообщить имя человека, кому он дал «напрокат» свои документы.

Охота на Адольфа Гитлера

Среди руководителей стран — главных участников Второй мировой войны Адольф Гитлер стал чемпионом по числу подготовленных на него покушений. В десяти из 63 документально доказанных попыток уничтожить диктатора есть «иностранный след». В нескольких из них принимали активное участие агенты и сотрудники Второго отдела Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР.

До начала Великой Отечественной войны Иосиф Сталин не планировал уничтожить Фюрера. Одна из причин — руководитель Советского Союза считал более опасным противником для Советского Союза Льва Троцкого, чем Адольфа Гитлера. Другая причина — убийство лидера иностранной державы — очень рискованное мероприятие с непредсказуемыми последствиями.

Впервые в Москве приняли решение о подготовке операции по ликвидации Адольфа Гитлера осенью 1941 года. На Лубянке предполагали, что в случае захвата столицы фашистами в город прибудет сам руководитель Третьего рейха, как до этого он побывал в оккупированном Париже. По иронии судьбы, в столице Франции его тоже хотели застрелить или взорвать гранатой заговорщики из вермахта.

Согласно широко известной версии, в столице СССР с целью реализации плана по «ликвидации» фюрера была сформирована специальная группа во главе с композитором Львом Константиновичем Книппером и его женой. Этот человек, по мнению чекистов, должен был вызвать доверие у нацистов. В Гражданскую войну воевал на стороне белых, потом несколько лет жил в эмиграции. А в начале двадцатых годов прошлого века вернулся в Советский Союз. Вёл творческую, пропагандистскую и организаторскую работу в частях Красной армии. С 1932 года — инструктор по массовой работе в частях Особой Дальневосточной армии. Автор нескольких опер, балетов, симфоний и т. п. Хотя никто из журналистов и историков, придерживающихся этой версии, не смог внятно объяснить, как обласканный советской властью композитор, пусть даже немец по национальности, мог быть тепло принят оккупантами.

Так же загадочна роль другого участника покушения на фюрера — сестры композитора — актрисы Ольги Чеховой. Она жила в Берлине, и ее игра в кино нравилась самому Адольфу Гитлеру. Она, по утверждению ряда авторов, с тридцатых годов прошлого века сотрудничала с советской военной разведкой под оперативным псевдонимом «Мерлин». Автор книги «Русская королева III рейха» Борис Тартаковский утверждает, что Чехова была завербована в Париже неким сотрудником советского посольства по имени Сергей, а журналист Марк Штейнберг в одной из своих статей написал, что это событие произошло в Москве.

Мы не будем анализировать достоверность утверждения о связи Ольги Чеховой с советской военной разведкой, т. к. это выходит за рамки данной книги. Отметим лишь, что осенью 1941 года агент «Мерлин» не участвовала в подготовке убийства Адольфа Гитлера, т. к. находилась на связи (если она действительно сотрудничала с Разведупром) у сотрудников военной разведки, а не НКВД. Изложенная выше версия подготовки убийства нам кажется сомнительной, т. к. предполагаемый исполнитель не имел бы доступа к жертве.

Хотя покушение на фюрера действительно готовили подчиненные Павла Судоплатова. Вот только речь идет об операции, где участие композитора (даже если бы ему позволили лично встретиться с фюрером, что само по себе невероятно) было бы минимальным. Чекисты планировали организовать взрыв во время визита диктатора в Кремль или во время посещения им Большого театра. Ключевую роль в осуществлении этой акции предстояло сыграть сотруднице внешней разведки Анне Федоровне Камаевой-Филоненко. Шансов выжить у нее после покушения не было. Это прекрасно понимал не только Павел Судоплатов, но и сама исполнительница. И, несмотря на верную гибель, она согласилась выполнить задание.

Анна Федоровна Камаева (по мужу Филоненко) родилась в 1918 году в подмосковной деревушке в многодетной крестьянской семье. Обычное детство, семилетняя школа, затем учеба в фабрично-заводском училище и работа на московской ткацкой фабрике «Красная роза». У нее были все шансы сделать карьеру по партийной или профсоюзной линии. Когда ей еще не исполнилось 18 лет, коллеги по работе выдвинули ее кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. Свою роль сыграли безупречная (по советским меркам) анкета и деловые качества. Она не прошла по формальному признаку — слишком юна. Зато для работы в органах госбезопасности возраст оказался не помехой. После обучения в 1938 году в ШОН (Школе особого назначения, являвшейся кузницей кадров для внешней разведки) Анна была зачислена в Иностранный отдел — центральный аппарат советской внешней разведки.

Зимой 1941–1942 годов Камаева сражалась в составе одного из спецотрядов Второго отдела НКВД СССР на территории Московской области, оккупированной немцами. После выполнения этого задания ее вызвали в штаб командующего Западным фронтом Георгия Константиновича Жукова. В приемной она встретилась со своим будущим мужем Михаилом Ивановичем Филоненко, который командовал спецотрядом «Москва». Это подразделение подчинялось Второму отделу НКВД СССР. В течение трех месяцев пятьдесят бойцов действовали в тылу противника и совершили серию диверсий на коммуникациях противника. Потери отряда составили четыре человека убитыми и несколько ранеными.

«Фирменный» почерк диверсантов — они не оставляли свидетелей, убивая всех военнослужащих вермахта. Поэтому немцы не могли определить «ведомственную» (местные партизаны, армейские диверсанты или чекисты) принадлежность нападавших и их численность.

Павел Судоплатов и его подчиненные внимательно изучили все подробности того рейда и накопленный опыт активно использовали при разработке тактики действий в тылу противника других спецотрядов.

В 1942 году пути Анны и Михаила разошлись, хотя оба продолжали служить под командованием Павла Судоплатова. Филоненко в составе спецотряда «Олимп» Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР снова был заброшен за линию фронта, а Камаева продолжала работать в центральном аппарате Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР и интенсивно готовиться к работе по линии «нелегальной» разведки. Интенсивно учила чешский, испанский и португальский языки.

В октябре 1944 года руководством НКГБ СССР было принято решение об участии Камаевой в операции по освобождению находившегося в мексиканской тюрьме Рамона Меркадера, убившего Льва Троцкого. Перед командировкой в Мексику разведчица встречалась с Павлом Судоплатовым и обсудила с ним детали будущей операции.

В декабре 1944 года Анна Камаева (оперативный псевдоним «Инес») появилась в Мехико, сопровождая ценного агента советской внешней разведки и мать заключенного — Каридад Меркадер (оперативный псевдоним «Кира»). Согласно разработанной в Центре «легенде», они играли семейную пару — мать и дочь. В оперативной переписке проходили под кодовым словом «Дуэт». По мнению разработчиков операции, «Кира» должна была, используя старые связи (в 1940 году она участвовала в операции по ликвидации Льва Троцкого), организовать освобождение из тюрьмы своего сына. А «Инес» предстояло выполнить функции связной между Каридад и сотрудниками легальной резидентуры.

Вот только планы Центра были нарушены из-за Каридад Меркадер. «Дуэт» распался, так как «мать» отказалась от встречи с «дочерью», с которой не нашла общего языка. «Кира» вообще плохо ладила с женщинами, а постоянное присутствие спутницы «от НКВД» ее раздражало. Также конфликтовала она с резидентами — Львом Петровичем Василевским и сменившим его Григорием Павловичем Каспаровым. Единственным человеком, с кем она великолепно взаимодействовала, был заместитель Судоплатова — Наум Исаакович Эйтингон.

Вторжение Каридад Меркадер в операцию, а она решила действовать самостоятельно, не используя возможности легальной резидентуры, закончилось катастрофой. «Инес» и «Кира» возвратились в Москву, а Рамон Меркадер вышел из мексиканской тюрьмы только в 1960 году, полностью отбыв свой срок, и стал Героем Советского Союза.

После окончания Великой Отечественной войны Анна Федоровна Камаева вышла замуж за Михаила Ивановича Филоненко. Молодоженов стали готовить для нелегальной работы в Латинской Америке. Началась «обкатка» разведчиков-нелегалов. В 1948–1954 годах они совершали регулярные поездки в разные страны под видом иностранных граждан. С 1954 по 1956 год Михаил Иванович Филоненко (оперативный псевдоним «Фирин») вместе со своей супругой (оперативный псевдоним «Марта») руководили нелегальной резидентурой в Бразилии. Затем жизнь в других странах. И только в 1960 году они вернулись в СССР.

Снова обратимся к событиям, произошедшим в первые полгода Великой Отечественной войны. Органы госбезопасности к осени 1941 года уже провели серию аналогичных диверсионных актов (взрывы зданий) в Киеве, Харькове и других крупных советских городах, оккупированных фашистами. Среди ликвидированных лиц были высокопоставленные офицеры вермахта.

Подробности плана организации серии взрывов на территории Московского Кремля продолжают оставаться тайными и в наши дни. В рассекреченных и опубликованных документах говорится лишь о минировании отдельных объектов на территории этого памятника архитектуры. Поэтому мы можем лишь кратко описать подготовку покушения на Адольфа Гитлера.

Весь архивный фонд УКМК (Управления комендатуры Московского Кремля) за 1775–1940 годы к 28 августа 1941 года был вывезен в Свердловск. Документы аккуратно сложили в складских помещениях здания областного управления НКВД вместе с имуществом Оружейной палаты. А вот чертежи и проектно-сметную документацию более позднего периода начали активно сортировать в Москве. Большую ее часть затем отправили на Урал, а оставшуюся должны были использовать при минировании Кремля.

Приступить к непосредственной закладке взрывных устройств предполагалось с середины октября 1941 года. Комендант Московского Кремля в своей докладной записке № 47/14155с от 10 октября 1941 года перечислил объекты, подлежавшие минированию:

1. Правительственная АТС на 1500 номеров.

2. Кремлевская АТС на 1000 номеров.

3. Водонасосная станция с артезианской скважиной.

4. Тепловая станция.

5. Электростанция.

6.

В ней он также указал количество взрывчатых веществ, которое необходимо для уничтожения всех указанных выше объектов.

Анализ этого перечня позволяет утверждать, что существовал еще один список, где фигурировали не технические помещения, а административные и жилые здания, а также соборы и другие памятники архитектуры. Почему было два списка, а не один?

Здесь следует отметить один важный факт. Взрывные устройства, установленные на объектах жизнеобеспечения, предполагалось привести в действие сразу после того, как последние подразделения войск НКВД покинут территорию Кремля. Если бы что-то не сработало, то мины обезвредили бы немецкие саперы. Минировать объект могли даже армейские саперы. В случае если кто-то из них попал в плен противнику, а такое случилось под Харьковом и Киевом, то он бы ничего не смог рассказать о планах Павла Анатольевича Судоплатова и его коллег с Лубянки в отношении Адольфа Гитлера. А «смертоносный сюрприз» для фюрера должны были смонтировать бойцы ОМСБОНа.

Сейчас можно только лишь предполагать, как должна была развиваться драма в Кремле. Вот один из возможных сценариев.

…Из Москвы под охраной бойцов подразделений Кремлевского гарнизона (полк специального назначения, отдельный офицерский батальон отдельной роты специального назначения, отдельного автотранспортного батальона и военно-строительного батальона) вглубь страны эвакуируется руководство СССР во главе с Иосифом Сталиным.

Все промышленные предприятия, высотные здания и другие объекты, по мере отхода частей Красной армии, уничтожаются. В центре города идут кровопролитные и многодневные уличные бои. Костяк обороняющихся составляют военнослужащие 2-й дивизии войск НКВД и истребительных батальонов.

Подразделения ОМСБОНа получили приказ заминировать не только дальние и ближние подступы к столице, но и стратегические объекты в самом городе, в т. ч. все трассы, по которым немцы могли пройти к Кремлю. В первую очередь речь шла о Ленинградском шоссе, Ленинградском проспекте, улице Горького (Тверской) и других «танкоопасных» улицах — это нынешние Большая Дмитровка, Большая Никитская, Воздвиженка и, возможно, Знаменка. Ветераны ОМСБОНа утверждают, что они работали по всей улице Горького (сейчас Тверская), начиная от подступов к Кремлю и заканчивая площадью около Белорусского вокзала. Если бы моторизированные части вермахта смогли прорваться к площади Белорусского вокзала, то дальнейший путь их к центру города был бы невозможен из-за многочисленных каменных завалов. Их расчистка заняла бы недели или месяцы.

Были бы разрушены не только отдельные жилые и административные здания, но и стратегические и промышленные объекты. Процитируем одного из участников операции по минированию Москвы — ветерана ОМСБОНа Леонида Александровича Болотова:

«Весь город был заминирован. По-моему, не тронута была только дача Сталина. Особое внимание уделялось тем зданиям, где предположительно могло разместиться командование немецких войск, если бы они все-таки вошли в Москву. А сам я минировал электрозавод, хотя он продолжал работать. Знал о нашей операции только директор завода. Взрывчатки ушло 20 тысяч килограммов! Потом выполняли “обратную” работу — разминировали…»

По утверждению этого человека, на минирование центра столицы было израсходовано около двадцати тонн тротила.

Когда Москва, а вернее лежащий в руинах город, полностью захвачена противником, начинают действовать многочисленные группы подпольщиков. Выявить их крайне сложно, поскольку боевики, выступающие под видом «врагов» советской власти (уголовники, белогвардейцы, эмигранты и т. п.), на самом деле являются надежными агентами НКВД. Или, скажем, люди престарелого возраста — ветераны Гражданской войны, имеющие богатый опыт подпольной деятельности. Начинают работать несколько подпольных радиостанций.

Немецкие саперы тщательно обследуют территорию Московского Кремля. Вероятнее всего, часть или все указанные выше объекты жизнеобеспечения взорваны.

Проходит еще несколько дней или недель. В город торжественно въезжает сам Адольф Гитлер. Об этом подпольщики узнают от тех лиц, кто имеет реальный шанс пообщаться с окружением фюрера. Во время экскурсии диктатора по Московскому Кремлю звучит мощный взрыв…

Осенью 1941 года Москву удалось отстоять, и план уничтожения фюрера в Кремле так и не был реализован. Подчиненные Павла Судоплатова могли бы проявить свои профессиональные навыки разведчиков и диверсантов в 1942 году и попытаться уничтожить Адольфа Гитлера в одной из его Ставок, если бы получили такой приказ. А его не последовало, или он прозвучал слишком поздно.

Считается, что первым о месте дислокации Ставки фюрера в Москву доложил один из подчиненных Судоплатова — легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов (оперативный псевдоним «Пух»). На самом деле это не совсем верно. На Лубянке о расположении этого объекта узнали в то время, когда «Пух» только готовился к своей командировке за линию фронта.

Поезд вне расписания

Об этой истории во времена существования СССР, да и сейчас, предпочитают не вспоминать. Дело в том, что она опровергала множество мифов, которые появились после окончания Великой Отечественной войны. Да и оправдать бездействие Иосифа Сталина сложно.

Одна из полевых командных Ставок фюрера (командный пункт стратегического назначения) находилась в восьми километрах от украинского города Винница в сосновом лесу и называлась «Вервольф» («Вооруженный волк»). Ее сооружение началось осенью 1941 года. К ставке была подведена железнодорожная ветка, построена взлетно-посадочная полоса и проложен телефонный кабель. Важная деталь. Еще в 1938 году советские строители возвели небольшой подземный город. Под Винницей располагалась мощная военно-воздушная база, а также полевой командный пункт для управления боевыми операциями в Юго-Восточной Европе. Когда немцы начали свои строительные работы, то они воспользовались наработками предшественников. Поэтому в Москве, скорее всего, располагали точными координатами и планами подземной части объекта. Другое дело, что никто не знал, как противник планирует его использовать. И вот тут ключевую роль сыграли местные подпольщики. Они оперативно собрали необходимую информацию и передали ее в Москву.

Свою роль могло бы сыграть подполье, созданное при участии местных чекистов. Ведь Винницу противник оккупировал только 19 июля 1941 года, и хотя время для организации резидентур было мало, но вполне достаточно для развертывания агентурной сети. Вот только осенью 1941 года оно, это подполье, оказалось небоеспособным.

Во-первых, из-за расположенного рядом объекта город был «зачищен». Говоря другими словами, все подозрительные лица были выселены или расстреляны.

Во-вторых, немцы провели циничную, но очень эффективную акцию — они раскопали неизвестные винничанам могилы в местах массового захоронения жертв сталинских репрессий и провели эксгумацию трупов. Все это делалось показательно — с фотографированием, освещением в местных газетах и, главное, на глазах у всех жителей города… Люди, узнававшие в извлеченных из земли изуродованных телах своих родственников, друзей и соседей, добровольно приходили в немецкие учреждения и «сдавали» членов партии, советских активистов, сотрудников НКВД и т. п. Фактически созданная накануне оккупации фашистами города подпольная организация была уничтожена.

Первые очаги сопротивления начали возникать осенью 1941 года. Руководители этих групп, нарушая простейшие принципы конспирации, регулярно встречались в читальном зале городской библиотеки имени Коцюбинского. Хотя собранная ими информация была бесполезной — они не имели связи с Москвой.

В апреле 1942 года в городе нелегально объявился бывший секретарь сельского райкома партии. Он имел все пароли от ЦК, поэтому легко вышел на связь, о многом узнал. Но оказался провокатором. Начались повальные аресты. Расстреляли восемь человек, включая руководителя городского подполья.

Части подпольщиков удалось уцелеть, и они продолжали борьбу. В Виннице появился еще один партийный функционер — секретарь Черновицкого горкома Левченко (настоящая фамилия Панченко). Когда арестовали и его, то он попробовал откупиться — сообщил о нескольких ценных информаторах подпольщиков.

Летом 1942 года новый руководитель городского подполья Александр Парамонов принял решение отправить две группы к белорусским и брянским партизанам для передачи всей собранной информации в Москву. Прежде всего это точные географические координаты «Вервольфа», приблизительный план Ставки, система охраны. Адреса и описания домов штаб-квартир родов войск, улицы и подходы, проходные дворы. Также данные об авиации: координаты аэродромов, количество самолетов, прикрытие в районе до Козятина и в Калиновке, возле Ставки Германа Геринга.

Не один день посланцы потратили на заучивание информации о транспорте: пропускная способность железных дорог, состояние мостов, подвижной состав. Также собрали данные об организации радиосвязи — на каких волнах и где запеленгованы радиостанции. Отдельно запоминалось расположение различных учреждений оккупационных властей. И еще бесчисленное количество данных. Когда всю переданную информацию перенесли на бумагу в Москве, то получилось 217 машинописных страниц.

Вот только Москва получила эту информацию не раньше сентября 1942 года. Об этом свидетельствует очень любопытный документ: «Сообщение НКВД СССР № 1652/Б в ГКО о получении данных относительно Ставки Гитлера в Виннице». В нем, в частности, говорится о том, что И.С. Драхлер (курьер винницкого подполья) 30 августа 1942 года появился в городе Новая Орловской области, где встретился с местными партизанами. В Москву его смогли отправить только 11 сентября 1942 года. На Лубянке его допросили и начали проверять сообщенные им сведения.

Об осведомленности Кремля узнали в немецкой Ставке и срочно разместили две дивизии — стрелковую и танковую, которые до этого планировалось передислоцировать из Франции под Сталинград, под Винницей. А еще и 19-й зенитный дивизион плюс множество самолетов.

В этой истории можно поставить точку, если бы… 29 августа 1942 года в двух с половиной километрах от Винницы незадолго до прихода поезда Адольфа Гитлера на воздух не взлетел товарный поезд… Случайное совпадение? Маловероятно, ведь трасса при прохождении литерного эшелона тщательно охранялась. Высока вероятность того, что в районе Ставки появились подчиненные Павла Судоплатова.

Николай Кузнецов против Адольфа Гитлера

Существует устойчивое мнение, что в послужной список легендарного советского разведчика, который был бойцом спецотряда «Победители» Четвертого управления НКВД-НКГБ СССР, следует занести запись о том, что он первым узнал месторасположение «Вервольфа».

Согласно официальной версии (одним из первых ее озвучил начальник разведки спецотряда «Победители» Александр Александрович Лукин), Николай Кузнецов, когда получил приказ Центра выяснить месторасположение Ставки фюрера, начал изучать местные газеты. Вот как эту версию озвучил журналист Эдуард Макаревич.

«В один из дней Кузнецов обратил внимание на заметку в националистической газетенке “Волынь”. В ней сообщалось о премьере в Виннице оперы Вагнера “Тангейзер”, на которой присутствовал фельдмаршал Кейтель. А фельдмаршал к тому времени был командующим вооруженными силами вермахта. Что Кейтель делал в Виннице? Через несколько недель Кузнецов в другой газете — “Дойче украинише цейтунг” — подчеркнул сообщение о концерте артистов Берлинской королевской оперы в Виннице. На нем вальяжно отдыхал от забот Герман Геринг, второе лицо в Германии. Для чего Геринг объявился в Виннице? И почему именно туда приехали с концертом берлинские артисты? Сопоставляя эти факты, Кузнецов понял, что именно близ Винницы Ставка фюрера. Но где? И потребовалась операция по захвату офицеров связи, чтобы на их картах увидеть красную линию — кабель из Берлина в деревню Якушинцы. Там-то и оказался в конечном счете полевой бункер Гитлера для управления армиями вермахта».

Он действительно нашел необходимую информацию, но только спустя полтора месяца после того, как был совершен авианалет «сталинских соколов» на «Вервольф».

Об этой попытке покушения на фюрера официальная советская история сообщает скупо: «22 декабря 1942 года десять советских бомбардировщиков обработали территорию ставки “Вервольфа”. В результате авиаудара были разрушены первые три яруса подземных сооружений (расположенных на глубине до 10 метров), наземные объекты противовоздушной обороны, подземные склады, входы, лифты. Никто из высшего командования вермахта не пострадал».

Также уцелел и Адольф Гитлер, который за несколько дней до этого события покинул Ставку. Разумеется, об этом в спецотряде «Победители» не знали. Как и о том, что еще к началу октября 1942 года руководство НКВД СССР располагало шестью фактами, полученными из разных источников:

«1. Вернувшийся 9 июня с.г. (.Здесь и далее в документе 1942 год. — Прим. авт.) из Винницы агент НКВД сообщил, что лично наблюдал в окрестностях города строительство дотов, дзотов, подземных ангаров и большие маскировочные работы. В частности, Винницкий парк культуры полностью расчищен от деревьев, которые пересажены для маскировки подземных сооружений. Из окрестных сел выселено население.

2. В августе с.г. польский источник сообщил, что Ставка Верховного командования немецких вооруженных сил на Востоке находится в Виннице.

3. 5 сентября с.г. перехвачена немецкая радиограмма, из которой видно, что в г. Винница находится главное командование сухопутных войск.

Кроме того, документально установлено, что 30 июля с.г. юго-западного направления на Брест проследовал по железной дороге Геринг».

Пятый факт, который не был зафиксирован в цитируемом выше документе. Летом 1942 года советская радиоразведка зафиксировала повышенную активность и интенсивность радиообмена на Украине. Такое могло свидетельствовать только о концентрации войск (чего не подтверждала агентурная и аэрофоторазведка) или расположении штаб-квартиры командования вермахта.

Тогда же под Белгородом был сбит легкомоторный немецкий самолет. Летчик погиб, а пассажирам — полковнику и лейтенанту — удалось выпрыгнуть с парашютами. При попытке пленения советскими солдатами они застрелились, не успев уничтожить портфель с секретными документами. Среди трофейных бумаг был приказ, который Адольф Гитлер подписал несколько часов назад.

В процитированном выше документе нет ни одной ссылки на отряд «Победители», где служил Николай Иванович Кузнецов. «Агент НКВД» мог работать на другое разведывательно-диверсионное подразделение Четвертого управления НКВД СССР или был специально, для выполнения этого задания, переброшен через линию фронта. Перехват радиосообщений — этим подчиненные Дмитрия Медведева не могли заниматься из-за отсутствия необходимых ресурсов — технических и кадровых.

Еще один интересный факт. Согласно отчету Дмитрия Медведева:

«…с октября 1943 года разведка опергруппы (Так в документе именуется отряд «Победители». — Прим. авт.) охватила город Винницу…».

Это означает, что год назад — осенью 1942 года — в Виннице у отряда «Победители» не было своих источников информации. Это подтверждает в своей книге «Операция “Дар”» руководитель разведки отряда Александр Александрович Лукин. Он пишет, что в декабре 1942 года в Виннице не было ни «базы, ни своих людей». Да и если бы и были, то расстояние в 450 километров в один конец серьезно осложняло связь.

С большой вероятностью можно утверждать, что после начала октября 1942 года члены спецотряда «Победители» были ориентированы, среди прочего, на поиск месторасположения «Вервольфа». При этом советскому командованию были известны координаты объекта, требовалось лишь подтвердить или опровергнуть эти данные. Над решением этой задачи трудились все крупные партизанские отряды, действующие на Украине. Скорее всего, от них тоже поступала информация. Достаточно напомнить о подпольщиках в самой Виннице. Просто об отряде «Победители» написано значительно больше, чем о других подразделениях, действовавших в том же регионе.

Насколько успешно была решена эта задача разведывательно-диверсионными группами Четвертого управления НКВД СССР — сейчас сказать трудно. В архивах сохранился любопытный документ — «Докладная записка о строительстве противником оборонительных сооружений на правобережной Украине по состоянию на 20/ХII 1942 года». Он подготовлен Украинским управлением НКВД для ЦК КП(б) УССР, командующему и Военному совету Южного фронта. В нем говорится о том, что вдоль правого берега реки Днепр весной 1942 года шло интенсивное строительство различных оборонительных сооружений, включая подземные. Также отмечался повышенный уровень секретности проводимых работ (уничтожение или отселение местных жителей). Согласно тексту документа, речь шла о создании очередного рубежа обороны. При этом не было указано, что одновременно велось строительство Ставки фюрера. Хотя район ее расположения был назван точно.

Другой общеизвестный факт. Захват группой партизан во главе с Николаем Кузнецовым двух офицера войск связи, которые везли с собой секретную карту железных, шоссейных и грунтовых дорог всей оккупированной Украины. На ней, среди прочего, была указана линия связи, соединявшая Берлин с «Верфольфом». Однако затребовал этот документ нарком госбезопасности Всеволод Меркулов от начальника Четвертого управления НКВД-НКГБ Павла Судоплатова только… летом 1943 года. Хотя в Москву он попал в феврале-марте 1943 года. И о нем вспомнили, когда началось наступление Красной армии.

Да и подполковник Райе и оберлейтенант Плайнерт попали в плен случайно. «Победители» охотились на местных штабных офицеров, которые могли рассказать о повседневном распорядке и организации охраны Имперского комиссара Украины и гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха, которого приказала уничтожить Москва.

Вечером 7 февраля 1943 года проводилась очередная «охота на индюков». Так называл мобильные засады сам Николай Иванович Кузнецов. «Охотники», камуфлированные под полицейских, ехали на нескольких телегах. При появлении одиночного легкового автомобиля они пытались его остановить, стреляя в водителя. Понятно, что они не знали, какие пассажиры сидят в салоне.

Пленных доставили в расположение отряда, и в течение пяти суток их интенсивно допрашивал Николай Иванович Кузнецов. При этом они принимали советского разведчика за немца, который просто перешел на сторону врага.

Вот фрагмент беседы, который воспроизвел в своей знаменитой книге «Это было под Ровно» Дмитрий Медведев. В документальной повести один из пленных почему-то фигурирует под другим именем — зондерфюрера майора Гаана, да и небольшая нестыковка в дате прокладки кабеля. Немцы утверждают, что проложили его месяц назад, то есть в январе 1943 года. А ведь Ставка начала функционировать значительно раньше!

По поводу Гаана. Сознательно или нет, но Дмитрий Медведев допустил ошибку. В период Второй мировой войны в вермахте зондерфюреры — специалисты по заготовкам продовольствия, фуража и других материальных средств на оккупированных территориях, переводчики, технические специалисты и прочие специалисты, значимость обязанностей которых приравнивается к уровню офицеров, но не имеющих права на присвоение офицерского звания или звания военного чиновника соответствующего ранга ввиду отсутствия или недостаточности военной подготовки. Так что погибший Гаан не мог быть майором.

«Кузнецов решил выяснить все поподробнее. Он спросил Гаана:

— Когда проложен подземный кабель?

— Месяц назад.

— Кто его строил?

— Русские. Военнопленные.

— Как же это вы доверили русским тайну местонахождения Ставки Гитлера?

— Их обезопасили.

— Что вы имеете в виду? Их уничтожили? — Гаан и Райе молчали.

— Сколько работало военнопленных?

— Двенадцать тысяч.

— И все двенадцать тысяч…

— Но это же гестапо, — пытался оправдаться Гаан.

Кузнецов выяснил у пленных все, что было нужно. Попутно он проверил себя: у них не возникло даже сомнения в том, что он не немец.

Гаана и Раиса мы повесили. Иного они не заслуживали…»

Уже упоминавшийся выше Александр Александрович Лукин утверждает, что Гаан на допросе продемонстрировал прекрасное знание расположения различных объектов на сверхсекретном объекте. Если бы майор был так прекрасно осведомлен, хотя в это верится с трудом, то почему его исчезновение вместе с секретными документами не насторожило противника? Мы уже никогда не узнаем ответа на этот вопрос.

А среди боевых достижений отряда «Победители» появилось еще одно — разгаданный секрет месторасположения Ставки фюрера. Хотя кто знает, если бы Адольф Гитлер жил и дальше в Ставке под Винницей, то, может быть, Дмитрий Медведев получил бы приказ из Москвы уничтожить руководителя Третьего рейха.

Охота на Альфреда Розенберга

У бойцов спецотряда «Победили» были все шансы войти в историю Второй мировой войны в качестве «ликвидаторов» заместителя Адольфа Гитлера по вопросам «духовной и идеологической подготовки» рейхсминистра по делам оккупированных восточных территорий Альфреда Розенберга. Напомним, что Имперское министерство по делам оккупированных восточных территорий управляло деятельностью рейхскомиссариатов, подразделявшихся на генеральные комиссариаты (а те, в свою очередь, на районы): рейхскомиссариат «Остланд» (центр — Рига), включавший территорию Прибалтийских республик и Белоруссии; рейхскомиссариат «Украина» (центр — Ровно), включавший в основном территорию Украины, за исключением нескольких областей Западной Украины, а также часть белорусских областей. В 1941 году предусматривалось создание еще трех рейхскомиссариатов («Кавказ» (центр — Тбилиси), «Москва» (Центральная Россия до Урала) и «Туркестан» (территория Средней Азии)), однако к работе приступили лишь некоторые административные органы в Центральной России и на Кавказе. Жертва должна была проехать на поезде через станцию Здолбуново 2—23 июня 1943 года.

Подпольщики заранее подготовились к встрече с высокопоставленным нацистом. Все железнодорожные пути, выходящие со станции, были заминированы. Один из местных подпольщиков (бывший красноармеец Авраамий Владимирович Иванов) дежурил на станции с противотанковой гранатой. Если бы по какой-либо причине не получилось пустить под откос поезд, то патриот пожертвовал бы собой и уничтожил Альфреда Розенберга.

Как велики были шансы на успех? Ели бы жертва в эти дни ехала на поезде, то избежать покушения ей бы не удалось. Подпольщики через свои связи получали ежесуточную сводку о движении всех эшелонов через станцию с указанием места назначения и характера перевозимого груза. Если учесть, что линия Вена — Львов — Здолбуново — Шепетовка стала основной артерией (маршруты Брест — Минск и Коваль — Сарны были парализованы благодаря действиям многочисленных партизанских отрядов), то информация была бесценной. Другая особенность подпольной организации, созданной и руководимой бывшим сотрудником транспортной милиции Дмитрием Краснооловцевым, — ее неуязвимость. Немцам частично удалось парализовать ее деятельность лишь за несколько суток до своего отступления. В результате массовых арестов лишилось свободы несколько подпольщиков.

А Альфред Розенберг был арестован после окончания Второй мировой войны. В качестве главного военного преступника предстал перед судом Международного военного трибунала в Нюрнберге. Приговорен к смертной казни. Повешен 16 октября 1946 года.