Победа Советского Союза и стран антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне коренным образом изменила геополитическую ситуацию в мире. Возросший авторитет СССР, страны, которая внесла решающий вклад в разгром фашистской Германии, не мог не обес­покоить западных лидеров, опасающихся утраты своего влияния в Восточной Европе и Азии. В результате быв­шие союзники очень скоро стали врагами. А речь Уинстона Черчилля, произнесенная им 6 марта 1946 года в военном колледже американского города Фултон, в ко­торой он призвал к созданию военного союза англо­саксонских стран для борьбы с мировым коммунизмом, положила начало открытому противостоянию ведущих западных держав и СССР. Это противостояние привело в дальнейшем к так называемой «холодной войне».

Сейчас почему-то принято считать, что западные державы после 1945 года были озабочены исключительно защитой собственного суверенитета от агрессивных на­мерений Кремля. Но это утверждение не выдерживает никакой критики. Согласно рассекреченным в настоящее время в США документам известно, что сразу же после окончания Второй мировой войны американское воен­ное командование приступило к разработке военно-политических планов ведения войны против СССР, полу­чивших кодовое название «Тоталиту» (1945), «Труджен» (1948), «Троян» и «Оффтэкл» (1949). Но наиболее агрес­сивным был утвержденный в конце 1949 года президен­том США Гарри Трумэном план под названием «Дроп-шот». Согласно ему, начало войны против СССР ориен­тировочно намечалось на 1 января 1957 года. К этому времени США предполагали иметь в своем арсенале не менее 300 атомных бомб и 840 стратегических бомбарди­ровщиков, что позволило бы им стереть с лица земли наиболее крупные города и промышленные объекты Со­ветского Союза.

Продолжением антисоветской политики явилось со­здание 4 апреля 1949 года по инициативе Вашингтона Организации Североатлантического договора (НАТО). В эту организацию вошли США, Бельгия, Великобрита­ния, Дания, Исландия, Италия, Канада, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Португалия и Франция. В 1952 году к НАТО присоединились Греция и Турция, а в 1955 году — ФРГ. В сентябре 1950 года в рамках НАТО были созданы Объединенные вооруженные силы, наце­ленные на Советский Союз и другие социалистические страны. В этой ситуации советскому руководству как воз­дух была необходима достоверная и как можно более полная информация о военно-политических планах НАТО. Решение этой важной задачи было возложено на советскую разведку, как внешнеполитическую, так и во­енную.

Первые успехи по проникновению в НАТО советс­кой внешней разведкой были достигнуты еще в период становления этой организации. К примеру, важную ин­формацию об англо-американских консультациях отно­сительно создания НАТО передавал в Москву член так называемой «кембриджской пятерки» Дональд Маклин, который в то время работал в британском Форин Оффисе (министерстве иностранных дел). Другой член «пятер­ки», Джон Кернкросс, после войны работавший в ми­нистерстве финансов Великобритании, в 1948 году был направлен в отдел, занимающийся финансированием со­зданной на следующий год НАТО. Благодаря поступаю­щей от него информации в Москве узнавали о структу­рах будущего блока раньше, чем они становились реаль­ностью. Вот что вспоминает об этом оператор Кернкросса в 1947—1951 годах Юрий Иванович Модин:

«Джон Кернкросс ежедневно трудился над докумен­тами, в которых говорилось о будущих вооруженных си­лах НАТО и о пропорциональной доле вкладов на их содержание со стороны каждого члена. Он знал, какие войска будут у НАТО, каково их обеспечение и вооруже­ние все до последней детали. А что еще важнее — в его руках оказалось точное расписание размещения команд­ных структур на суше, на море и в воздухе. Одним сло­вом, Кернкросс оказался в состоянии рассказать нам все о НАТО... Уже с самого начала мы знали все: сколько денег затрачено на создание американских баз в Турции, Норвегии, Исландии и Италии, каков размер английс­кого вклада, на экипировку, на содержание баз; сколько гражданских лиц занято на службе и каков размер их денежного довольствия; кто занимается поставкой про­довольствия; во сколько обходятся базы в различных странах, каково их вооружение, сколько оно стоит и какая из стран их поставляла. Таким же образом мы получили подробную информацию о затратах на содер­жание армейских подразделений, размещенных в Запад­ной Германии»[153]Модин К.Х. Судьбы разведчиков. Мои кембриджские дру­зья. М., 1997. С. 255, 262.
.

Однако у советской внешней разведки были агенты и непосредственно в штаб-квартире НАТО, которая до 1966 года располагалась в Париже. Одним из таких аген­тов являлся француз Жорж Пак.

Жорж Пак родился в 1914 году в городе Шалон-сюр-Соан в семье простых ремесленников, что не помешало ему сделать блестящую карьеру. В 1935 году он поступил в педагогический институт и закончил его по специально­сти учителя итальянского языка. С 1940 по 1941 год Пак преподавал в Ницце, а потом, перебравшись в Марок­ко, работал в Рабате. Когда в 1943 году войска союзни­ков высадились в Северной Африке, Пак отправился в Алжир, где присоединился к партизанам французского генерала Жиро. А затем при содействии своего институт­ского товарища Пьера Бутана он устроился редактором программ в отдел политической информации радио «Свободная Франция». В это время его начальником был Андре Лабат, министр информации возглавляемого ге­нералом Шарлем де Голлем временного правительства «Свободная Франция», который еще до войны начал работать на советскую военную разведку.

В 1943 году на Пака, придерживающегося левых взгля­дов и откровенно симпатизирующего СССР, обратил внимание резидент ИНО НКГБ Николай Михайлович Горшков, работавший под «крышей» советника посоль­ства СССР в Алжире. С помощью врача Имека Бернштейна, воевавшего в Испании, Горшков познакомился с Паком и, убедившись в его просоветской позиции, пред­ложил сотрудничать с советской разведкой. Поскольку шла. война и СССР был союзником Франции, Пак не нашел в предложении Горшкова ничего странного и до освобождения Парижа информировал его о политичес­ких планах временного французского правительства. Впрочем, скорее всего, основным мотивом, толкнув­шим Пака на сотрудничество с советской разведкой, было его непомерное тщеславие. Со временем он стал считать себя не просто агентом, а важной исторической фигурой. Поэтому он считал неприемлемым для себя брать от советских представителей деньги, а на суде заявил следующее: «Я миролюбивый человек. Я не люб­лю русских, но я также убежден, что и американцы в силу своих довольно примитивных концепций являются  опасными поджигателями войны. И тогда я подумал, что для предотвращения международного конфликта, кото­рый неизбежно привел бы к глобальной катастрофе, необходимо поддерживать паритет между ними. Именно эта движущая сила всегда вдохновляла меня!»[154]ВольтонТ. КГБ во Франции. М., 1993. С. 195.
После освобождения Франции Пак прибыл в Па­риж, где до 1945 года работал начальником канцелярии министра военно-морского флота, а затем некоторое вре­мя в госкомитете по делам мусульман. С 1946 по 1948 год он был помощником начальника канцелярии у мини­стра городского строительства и реконструкции Рене Коти, а в 1949 году его назначили сначала руководите­лем секретариата заместителя министра здравоохране­ния, а потом сотрудником секретариата премьер-министра Франции Бидо.

В 1951 году Пак на время отходит от государственной службы и начинает политическую карьеру, выставив свою кандидатуру на выборы в парламент в своем род­ном городе Шалон-сюр-Соан. При этом он выдвигает правую программу и даже пытается организовать кампа­нию против «антинационального коммунизма», не скры­вая при этом своей неприязни к США. Потерпев на выборах поражение, Пак становится председателем Французской ассоциации за увеличение производства. Однако уже в 1953 году он возвращается в правитель­ство, где последовательно занимает важные государ­ственные посты: начальник канцелярии министерства торгового флота, технический советник госсекретариата по вопросам финансов и экономики и советник в мини­стерстве промышленности и торговли.

В 1958 году Пак начинает интересоваться военными вопросами, и вскоре его назначают руководителем спра­вочной службы французского Генерального штаба. А че­рез три года он переходит на работу в Институт нацио­нальной обороны, где занимает должность начальника канцелярии. В октябре 1962 года Пака при поддержке министра кооперации Жоржа Горса, который ходатай­ствовал за него перед полномочным представителем Франции в НАТО Жаном Жюргенсоном, переводят в штаб-квартиру Североатлантического альянса в качестве помощника начальника пресс-службы.

Работая в разных министерствах и ведомствах IV Рес­публики, Пак все время продолжал поддерживать кон­такты с советской разведкой. Первое время в Париже с

Паком по-прежнему встречался Горшков, который в 1946 году передал его на связь новому легальному рези­денту внешней разведки в Париже Ивану Агаянцу. Опыт­ный разведчик, Агаянц сразу определил такую черту характера Пака, как тщеславие, и успешно это исполь­зовал. Он заверял Пака в том, что передаваемая им ин­формация докладывается на самый верх. Так же поступа­ли и все последующие операторы Пака: Александр Алек­сеев, Сергей Гавричев, Алексей Тришин, Николай Лысенков и Василий Власов.

Агаянц Иван Иванович

28.08.1911 - 12.05.1968. Генерал-майор (1965).

Родился в г. Елизаветполь (до недавнего времени — Ки­ровабад, ныне Гянджа, Азербайджан). Младший брат А. И.Агаянца. Окончил экономический техникум, после чего находился на комсомольской работе.

В 1930 г. переехал в Москву, где два старших брата рабо­тали в органах ОГПУ, и поступил на службу в ЭКУ ОГПУ. В течение нескольких лет избирался секретарем комитета ВЛКСМ ОГПУ.

В 1936 г. вступил в ВКП(б) и был переведен в аппарат внешней разведки. В этом перемещении сыграла свою роль исключительная способность И.Агаянца к изучению ино­странных языков — он свободно владел французским, пер­сидским, турецким и испанским языками, достаточно хо­рошо знал английский и итальянский, а также то обстоя­тельство, что его старший брат А. И. Агаянц уже работал к тому времени за границей по линии внешней разведки.

С 1937 г. И. Агаянц — на оперативной работе во Фран­ции под прикрытием должности сотрудника торгпредства, а затем — заведующего консульским отделом полпредства СССР. После падения республиканского режима в Испании принимал участие в операции по выводу в СССР лидеров КПИ Хосе Диаса и Долорес Ибаррури. В 1939 г. присвоено звание лейтенанта ГБ.

После возвращения в Москву с 1940 г. выполнял обя­занности начальника отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД, с февраля 1941 г. — заместителя начальника отдела 1-го уп­равления НКГБ СССР.

С августа 1941г.— резидент, затем главный резидент внешней разведки в Иране. В 1943 г. во время проведения Тегеранской конференции руководил мероприятиями по выявлению и ликвидации нацистской агентуры, засланной для осуществления терактов против лидеров государств ан­тигитлеровской коалиции. В августе 1943 г. в Алжире под прикрытием советского дипломата Авалова встречался с генералом Шарлем де Голлем, именно через Агаянца де Голль поставил вопрос о своем визите в Москву и встрече с И. В. Сталиным.

В 1943 г. И.И.Агаянц возвратился в Москву, где ему присвоили звание подполковника и затем направили на руководящую работу в центральный аппарат 1-го управле­ния НКГБ-ПГУ МГБ СССР. С 1946 г. — резидент советской разведки в Париже. Под руководством И. И. Агаянца па­рижской резидентуре удалось добыть и передать в Центр большое количество важной политической информации, в том числе об организации Западноевропейского союза, а также провести ряд успешных «активных мероприятий».

Однако вскоре И. И. Агаянц по состоянию здоровья был отозван в Москву — сказался хронический туберкулез, ко­торым он страдал с середины 30-х годов. С июля 1947 г. он начальник 2-го управления КИ, одновременно с мая 1949г.— член КИ при СМ СССР (позднее при МИД СССР). С 1952г. начальник отдела ПГУ МГБ СССР (по центральноевропейским странам). Впоследствии работал на­чальником кафедры ВРШ — Школы № 101. В 1959 г. назна­чен начальником управления «Д» — службы «А» («активные мероприятия»).

С 1967г. И.И.Агаянц— заместитель начальника 1-го Главного управления КГБ СССР.

Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Тру­дового Красного Знамени, Отечественной войны 2-й сте­пени, Красной Звезды, многими медалями, знаками «Зас­луженный работник НКВД» и «Почетный сотрудник госбе­зопасности», орденами и медалями зарубежных государств. Имя И. И. Агаянца занесено на Мемориальную доску СВР России.

Лысенков Николай Петрович

9.12.1909— 1956.

Родился в г. Балаково Саратовской губернии.

После окончания в 1934 г. Московского педагогического института им. Ленина до 1935 г. работал директором Балаковского педагогического техникума, после чего вернулся в институт и поступил в аспирантуру. Избирался секретарем комитета ВЛКСМ института.

В 1937 г. по партийной разнарядке Н. П. Лысенков был направлен на работу в органы НКВД. С 1939 г.— в 5-м отделе ГУГБ НКВД. В том же году командирован в Латвию в качестве оперативного работника резидентуры. Находясь в Риге, вел активную вербовочную работу, приобрел рад важных источников информации.

В 1940—1941 гг. — сотрудник резидентуры внешней раз­ведки в Финляндии. С началом Великой Отечественной вой­ны возвратился в Москву в центральный аппарат 1-го уп­равления НКВД СCCP.

В 1943—1945 гг. Н. П. Лысенков — сотрудник резиденту­ры НКГБ в Иране, принимал участие в мероприятиях по обеспечению безопасности участников Тегеранской конфе­ренции — «Большой тройки» в ноябре — декабре 1943 г.

С 1945 г. он — заместитель резидента, а с 1947 г. — рези­дент парижской легальной резидентуры, действовал под прикрытием должности заведующего консульским отделом посольства СССР во Франции. Под его руководством были добыты важные документы, в том числе копия плана Мар­шалла.

С 1950 г. Н. П. Лысенков — начальник 2-го (европейско­го) управления КИ при МИД СССР. С 1952 г. он легальный резидент внешней разведки в Нью-Йорке, действовал под прикрытием должности заместителя постоянного предста­вителя СССР при ООН. Несмотря на тяжелые условия ра­боты, вызванные разгулом маккартизма, лично завербовал ряд источников, длительное время передававших важную документальную информацию стратегического характера о планах и намерениях США в отношении СССР.

СМ СССР, однако в связи с тяжелой болезнью в том же году вынужден был уйти на пенсию и в 1956 г. умер.

Награжден орденами Красной Звезды, «Знак Почета» и медалями.

Пак полностью уверовал в свою миссию миротворца и в своей книге «Как вор», вышедшей в свет в 1971 году, рассказывая о берлинском кризисе 1961 года, писал:

«Шоссе были блокированы, воздушные коммуника­ции находились под угрозой, Хрущев проверял боего­товность союзников. Как раз в это время у меня состоял­ся разговор с советником посольства, с которым я пери­одически встречался. (На самом деле это был оператор Пака из КГБ. — А. К.) Он сказал мне, что правитель­ство исполнено решимости довести свою политику до конца. Я возразил ему, сказав, что союзная сторона тоже настроена столь же решительно. Он спросил, смогу ли я предоставить ему письменное доказательство этого. Вот тогда я и передал ему упомянутые документы. Недели через две он сообщил мне, что если Хрущев и отступил, то только благодаря предоставленной мной информации. Я сделал это, чтобы сохранить мир, и благодаря мне мир был сохранен».

Начиная с 1943 года Пак снабжал советскую развед­ку разнообразной и важной информацией. К примеру, он передал биографии более 200 французских высоко­поставленных чиновников, политических и обществен­ных деятелей, дипломатов, журналистов и т.д. А когда он начал работать в штаб-квартире НАТО, ценность его информации резко возросла. Будучи ответственным за связи с прессой, Пак отбирал ту информацию о дея­тельности НАТО, которую можно было публиковать. Поэтому он имел доступ ко всем секретным докумен­там, в том числе и проходящим под высшим грифом секретности «cosmic». За время работы в штаб-квартире НАТО в Париже он передал своим операторам сведе­ния о военно-политических планах альянса в Западной Европе, принципах построения отношений НАТО с Варшавским договором, о планах размещения в Турции американских радаров, а также разведбюллетени НАТО и западных спецслужб относительно СССР и его союз­ников.

Неизвестно, сколько еще времени Пак смог бы про­должать работать в качестве агента внешней разведки, если бы не предательство сотрудника ПГУ КГБ майора Анатолия Голицына. 22 декабря 1961 года он вместе с женой и дочерью бежал из Хельсинки в США, где пора­зил всех своими откровениями по поводу тотального проникновения агентов КГБ во все слои западного об­щества. Разумеется, не обошел Голицын и НАТО, зая­вив, что там действует советский агент, внедренный на такую высокую должность, что в любой момент может передать КГБ любой натовский документ, включая и документы с грифом «cosmic».

Это заявление потрясло западные спецслужбы. Чтобы убедиться в его достоверности, Голицыну была устроена проверка. Его познакомили с 30 секретными досье НАТО, среди которых было несколько специально сфаб­рикованных фальшивок. Голицыну предложили указать на те досье, с которыми он ознакомился еще в Москве, работая в отделе НАТО ПГУ КГБ. Голицын не сделал ни одной ошибки. Все выбранные им документы были под­линными. Убедившись, что Голицын говорит правду, сотрудники УОТ (Управление охраны территории — DST— французская контрразведка) начали поиск со­ветского агента.

После многомесячного расследования список подо­зреваемых сократился со ста человек до четырнадцати, а потом и до пяти: четверых военных и одного гражданс­кого. Биографии всех оставшихся в списке были изучены самым тщательным образом, но это не дало ни единой зацепки. Тогда сотрудники УОТ вновь обратились к Го­лицыну. Ознакомившись со списком, Голицын обратил внимание на фамилию Пака, но не мог вспомнить, при каких обстоятельствах слышал ее. Но даже столь неопре­деленная зацепка позволила УОТ взять Пака в оператив­ную разработку.

Однако блестящий послужной список Пака не давал ни малейшего повода заподозрить его Ъ шпионаже. Не были ясны и причины, по которым он мог бы пойти на сотрудничество с КГБ. Хотя он и слыл противником США, но в свое время возглавил в родном городе Шалон-сюр-Соан кампанию против «антинационального коммунизма». Его жена имела достаточно большое лич­ное состояние, поэтому версия о материальной заинте­ресованности отпадала. Для шантажа также не было причин: Пак не имел любовницы и гомосексуальных наклонностей. Его имя значилось только в одном из досье УОТ. В 1954 году его допрашивали в ходе рассле­дования дела об утечке секретных материалов по фран­цузской обороне вьетнамцам во время войны в Индо­китае. Этого оказалось достаточно, чтобы в начале авгу­ста 1963 года за Паком было установлено постоянное наблюдение.

В субботу, 10 августа 1963 года, наружное наблюдение зафиксировало поездку Пака в пригород Парижа, где его ожидал Владимир Хренов, второй советник предста­вительства СССР при ЮНЕСКО, установленный УОТ как сотрудник резидентуры КГБ. Правда, контакт Пака с Хреновым не состоялся из-за того, что местная полиция в это время проводила операцию по поимке каких-то мошенников. Но это не помешало сотрудникам УОТ аре­стовать Пака вечером 12 августа при выходе из здания штаб-квартиры НАТО. Ему было предъявлено обвинение в шпионаже. После непродолжительного допроса под тя­жестью улик Пак признался в том, что сотрудничал с советской разведкой.

В июле 1964 года Пак предстал перед судом по обви­нению в шпионаже в пользу СССР. В ходе судебного процесса он продолжал утверждать, что сотрудничал с советскими представителями исключительно ради инте­ресов Франции и сохранения мира. Перед вынесением приговора он, обращаясь к судьям, сказал: «Я подвергался большому риску, чтобы обеспечить мир на земле.  Я никогда не был советским агентом. Я не преклонялся ни перед советской культурой, ни перед культом марк­сизма. Я думал о высшей жертве в интересах Франции. Если, по-вашему, я был неправ— вам решать, но я считаю, что усилия, направленные на спасение людей, заслуживают иной участи, чем быть поставленным к стенке»[155]Там же. С. 196.
.

Учитывая тяжесть обвинения, ему грозила смертная казнь, однако он был приговорен к пожизненному зак­лючению. Но уже через несколько месяцев этот срок сократили до 20 лет. А в мае 1970 года Пак был досрочно освобожден по личному распоряжению президента Франции Жоржа Помпиду, проведя в заключении в об­щей сложности 7 лет.

После окончания процесса западные спецслужбы пришли к выводу, что Пак не мог быть тем самым советским агентом в НАТО, о котором говорил Голи­цын. Дело в том, что Голицын бежал на Запад в декабре 1961 года, а Пак поступил на работу в НАТО только в октябре 1962 года. Но все усилия УОТ, ЦРУ и других спецслужб самостоятельно установить личность неулови­мого агента не увенчались успехом. Ответ на вопрос — кто этот агент— был дан только в 1979году, когда в Канаде арестовали Хью Хэмблтона, профессора эконо­мики квебекского университета Лаваль.

Хью Джордж Хэмблтон родился в 1922 году в Оттаве, но детство провел во Франции. Его мать, ирландка по происхождению, испытывала интерес к Советской Рос­сии и тем социальным преобразованиям, которые про­исходили в далекой стране. Она выучила русский язык, изучала российскую историю и постоянно вращалась в кругах русской эмиграции. Когда в 1937 году семья Хэмблтонов вернулась в Канаду, миссис Хэмблтон стала бы­вать на приемах, устраиваемых в советском представи­тельстве, и принимала работников посольства СССР у себя дома. Ее привязанность к России передалась сыну, что и сыграло основную роль в его судьбе.

После окончания школы в 1940 году Хэмблтон уехал в Калифорнию изучать испанский язык. Но начавшаяся Вторая мировая война заставила его вернуться в Канаду, где он добровольцем вступил в ряды вооруженных сил «Свободной Франции», возглавляемые генералом де Голлем. Вскоре его направили в Алжир, где он служил в Главном управлении разведки — сказалось знание им четырех языков. В 1945 году Хэмблтона откомандировали в Баварию в разведотдел 103-й дивизий американской армии в качестве офицера связи. Позднее он добился перевода в разведуправление канадской армии, где зани­мался допросами немецких пленных и анализом посту­павшей разведывательной информации об оккупирован­ной Германии. Таким образом, до своей демобилизации из армии Хэмблтон успел побывать офицером разведки трех стран: Франции, Канадці и США.

После окончания Второй мировой войны Хэмблтон вернулся в Оттаву, где продолжил образование в Оттавском университете и в 1950 году получил ученую степень магистра экономических наук. Под влиянием своей мате­ри и впечатлений войны Хэмблтон увлекся идеями ком­мунизма и даже начал посещать митинги, организуемые Компартией Канады. В 1951 году во время очередного митинга на него обратил внимание один из руководите­лей канадских коммунистов Гарри Бейкер, поддержива­ющий связь с легальной резидентурой советской внеш­ней разведки в Оттаве. Он сообщил о Хэмблтоне рези­денту Владимиру Павловичу Бурдину, который, офици­ально числился первым секретарем советского посоль­ства, и рекомендовал привлечь его к разведывательной деятельности.

Бурдин Владимир Павлович

Род. 6.11.1922. Генерал-майор.

В годы Великой Отечественной войны являлся помощ­ником командира взвода военно-инженерного училища в Костроме, принимал участие в обороне Ленинграда. В 1943 г. окончил оперативные курсы ВШ НКГБ и после непродолжительной работы в центральном аппарате на­правлен в Канаду, где успешно трудился сначала опера­тивным работником, а затем — резидентом (под прикры­тием должности первого секретаря посольства до начала 50-х гг.). После завершения работы в Канаде был замести­телем начальника отдела нелегальной разведки. С января 1967 г. начальник 11-го отдела КГБ при СМ СССР (по связям с органами безопасности соцстран). В 1968 г. после передачи этого отдела в ПГУ оставался его начальником до 1982 г. С 1982 по 1989 г. — руководитель представитель­ства КГБ при МВД Чехословакии. Уволен в отставку по возрасту в 1990 г. В настоящее время является первым заме­стителем председателя правления РОО «Ветераны внеш­ней разведки».

Награжден орденами Красного Знамени, Отечествен­ной войны 1-й степени, двумя орденами Красной Звезды, многими медалями, а также наградами социалистических стран.

Хотя Бейкер и поручился за идеологическую на­дежность Хэмблтона, Бурдин поручил проверить его еще одному агенту из числа канадских коммунистов, проходившему под псевдонимом Священник. Тот так­же подтвердил, что Хэмблтон искренне сочувствует коммунистам и с симпатией относится к СССР, счи­тая решающим его вклад в победу над фашистской Германией. После этого Бурдин приступил к вербовке Хэмблтона. Он стал бывать в доме матери Хэмблтона и на одном из вечеров был представлен ее сыну. В 1952 году между ними состоялся доверительный разго­вор, после которого Хэмблтон согласился сотрудни­чать с советской разведкой. Бурдин доложил о состо­явшейся вербовке в Центр, где Хэмблтону был при­своен псевдоним Раймен.

В Москве Хэмблтона посчитали перспективным аген­том и оказались правы. В 1954 году он приехал во Фран­цию, чтобы защитить в Сорбонне докторскую диссерта­цию и продолжить научную деятельность в области эко­номики. Здесь его оператором стал сотрудник парижской резидентуры ПГУ КГБ Алексей Федорович Тришин. Он поставил перед Хэмблтоном задачу — после получения докторской степени устроиться на работу в штаб-квартиру НАТО.

В 1956 году Хэмблтон успешно защитил диссертацию и получил степень доктора экономики. После этого он предложил свои услуги ряду университетов и институтов. Было отправлено такое письмо и в штаб-квартиру НАТО, откуда вскоре пришло приглашение на предва­рительное собеседование. В ходе собеседования Хэмбл­тон сумел показать себя знающим специалистом и уже летом 1956 года приступил к работе в экономическом управлении НАТО. В штаб-квартире альянса Хэмблтон занимался анализом экономического потенциала стран — членов Североатлантического договора и имел доступ к самой секретной информации. Поэтому мате­риалы, которые он передавал Трищину, отражали очень важные моменты политики западных стран: ядер­ную стратегию НАТО, создание перспективных систем вооружения, оценку последствий военного столкнове­ния между Востоком и Западом и т.д. Для обработки материалов, поступающих от Радова (таков был новый псевдоним Хэмблтона), в парижской резидентуре было создано отдельное подразделение, а для их копирова­ния оборудован специальный автофургон-фотолабора­тория, где документы переснимались прямо на месте их передачи Тришину. Всего за время своей работы в НАТО в период с 1956 по 1961 год Хэмблтон передал более 1200 секретных документов и аналитических отче­тов, включая имеющие гриф секретности «cosmic». Надо отметить, что так же, как и Пак, Хэмблтон отка­зался от денежного вознаграждения, а работал по идео­логическим мотивам.

В мае 1961 года Хэмблтон уволился из НАТО и пере­шел на работу сначала в Лондонский институт эконо­мики, а потом в Лавальский университет в Квебеке. После этого значимость Хэмблтона как агента несколь­ко понизилась, но информация, поступавшая от него, продолжала оставаться важной и точной. Так, в 1967 году он по заданию ПГУ КГБ составил аналити­ческий отчет, характеризующий экономику континен­тального Китая, который получил в Москве самую вы­сокую оценку. С 1970 по 1979 год Хэмблтоном было представлено три отчета, в которых убедительно дока­зывалось, что Израиль обладает ядерным оружием, а ЮАР способна производить его. Кроме того, он был единственным из известных в настоящее время советс­ких агентов, с которым лично встречался в Москве председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов. Эта встреча произошла в июне 1975 года на конспиративной квартире. В ходе продолжительного разговора Андропов задал Хэмблтону много вопросов по интересующим его проблемам, а затем лично поблагодарил за проделан­ную работу.

Провал Хэмблтона произошел в 1979 году, и случи­лось это не по его вине. Дело в том, что в 1977 году в результате предательства Гордиевского в США был арес­тован нелегал ПГУ КГБ полковник Людек Земенек, ко­торый проживал в Нью-Йорке под именем Рудольфа Германа. Федеральные агенты поставили Земенека перед выбором — либо он, его жена и старший сын Петер, также работавшие на КГБ, подвергаются аресту, либо он начинает сотрудничать с ФБР в обмен на отказ от судебного преследования. Земенек выбрал второе и стал агентом-двойником. Рассказал он и о Хэмблтоне, к ко­торому его несколько раз посылали в качестве курьера. В результате Хэмблтон попал под наблюдение канадской контрразведки и в сентябре 1979 года был арестован по подозрению в шпионаже в пользу СССР.

Но так как Хэмблтон не совершал никаких противо­законных действий на территории Канады и не разгла­шал никаких канадских секретов, власти не решились передать дело в суд. Хэмблтону предложили в обмен на отказ от судебного преследования дать показания о сво­ей работе в качестве агента КГБ. Хэмблтон пошел на эту распространенную на Западе сделку с правосудием, но при этом постарался о многом умолчать. В результате следствие по его делу было прекращено и Хэмблтон остался на свободе. Но ему дали понять, что если он окажется, к примеру, в США или Англии, то его неминуемо ждет арест.

В течение трех лет Хэмблтон не покидал Канаду. Но летом 1982 года он неожиданно вылетел в Лондон, где был немедленно арестован сотрудниками МИ-5 прямо в аэропорту Хитроу. Говоря о причинах, побудивших Хэмблтона к этой поездке, автор многочисленных книг о КГБ американец Джон Баррон пишет: «Трудно сказать, почему Хэмблтон так поступил. Возможно, он полагал, что прошло уже так много времени после его службы в штаб-квартире НАТО, что английская служба безопас­ности просто забыла о нем. А может быть, чувство опас­ности даже после всего пережитого продолжало щеко­тать ему нервы. Или, скорее всего, он желал облегчить душу, рассказав обо всем британским контрразведчикам. А вернее всего, ему хотелось снова начать играть какую-нибудь заметную роль в таинственном мире разведки и он искал пути к этому»[156]Баррон Д. КГБ сегодня: невидимые щупальца. СПб., 1992. С. 449.
.

Предположения Баррона выглядят по меньшей мере наивными. К тому же нельзя забывать и о том, что Баррон в своих книгах всегда высказывает точку зрения, выгодную американским спецслужбам. Более реальной кажется следующая версия. Западные спецслужбы были явно не удовлетворены показаниями Хэмблтона, кото­рые он дал канадской контрразведке, и постарались вы­манить его уз Канады, например пообещав ему полную неприкосновенность. Разумеется, обещания своего они не сдержали.

Так или иначе, но Хэмблтон был арестован и предан суду согласно действующему в Великобритании Закону о неразглашении государственной тайны. По этому закону преступлением считается любой вид шпионской деятель­ности, направленный против Соединенного Королев­ства, независимо от срока давности.

Процесс над Хэмблтоном начался в ноябре 1982 года в Центральном уголовном суде Лондона Олд Бейли. Ему было предъявлено обвинение в передаче представителям СССР секретной информации, составляющей государ­ственную тайну. Судебное разбирательство было долгим и утомительным. 6 декабря окончательно отчаявшийся и сломленный Хэмблтон признал свою вину, подтвердив, что начиная с 1956 года передавал советским гражданам секретные документы. Суд посчитал вину Хэмблтона до­казанной и приговорил его к 10 годам тюремного заклю­чения.

Жорж Пак и Хью Хэмблтон были наиболее значи­мыми из известных на сегодняшний день агентов советс­кой внешней разведки, внедренных в НАТО. Однако ин­формация о военно-политических планах Североатлан­тического альянса поступала и из других источников. В качестве примера можно привести операцию по проник­новению в центр фельдъегерской связи американской армии, находившийся в парижском аэропорту Орли. Главную роль в этой операции сыграл агент советской внешней разведки Роберт Ли Джонсон.

Сотрудничество Джонсона с ПГУ КГБ началось в феврале 1953 года, когда он, будучи сержантом армии США, проходил службу в Западном Берлине. По причи­не конфликтов на службе и желания отомстить началь­ству Джонсон в начале года тайно перешел в Восточный Берлин, где обратился в советское посольство с просьбой о предоставлении ему и его невесте австрийке Хеде по­литического убежища в СССР. Позднее, объясняя свое решение, Джонсон говорил: «Я больше не хотел иметь ничего общего ни со службой, ни с американским обра­зом жизни».

Узнав о том, что Джонсон является военнослужащим армии США, работники посольства передали его пред­ставителям внешней разведки КГБ. После продолжитель­ной беседы они смогли убедить Джонсона вернуться на­зад к месту службы и начать работать на КГБ, получая при этом вторую зарплату.

Последний аргумент оказался решающим. Джонсон вернулся в свою часть и через некоторое время начал передавать своему оператору сведения об американских войсках, дислоцированных в ФРГ. Правда, эти сведения .имели второстепенное значение. Однако вскоре ему уда­лось завербовать своего друга — сержанта Джеймса Аллена Минткенбау. Тот служил в отделе G-2 (разведка) бер­линского штаба американских войск и обладал гораздо большими оперативными возможностями.

Из-за своей непредсказуемости Джонсон считался труд неконтролируемым агентом. Поэтому Минткенбау отделили от Джонсона и взяли на прямую связь. Затем Минткенбау тайно перебросили в Москву, где обучили основам разведывательного дела. Вскоре выяснилось, что отделение Минткенбау от Джонсона было весьма свое­временным. В 1956 году Джонсон прервал свои контакты с КГБ, уволился из армии и вернулся вместе с Хеди в США. Там он решил обосноваться в Лас-Вегасе, где собирался выиграть в казино огромное состояние и стать известным писателем. Но ни одна из его фантазий так и не осуществилась: он проиграл все деньги, с горя запил и заставил Хеди заниматься проституцией. В результате к концу 1956 года у него не осталось никаких средств к существованию.

Тем временем руководство ПГУ КГБ решило вновь начать использовать Джонсона в качестве агента. Поэто­му в январе 1957 года в фургончик, где жили Джонсон и Хеди, неожиданно заявился Минткенбау. Он передал Джонсону 500 долларов в качестве подарка от КГБ и предложил снова начать работу на советскую разведку. Для этого ему рекомендовали поступить в ВВС США и попытаться добыть информацию о размещении амери­канских ракет. Джонсон предложение принял, но устро­иться в ВВС не смог, так как там узнали о его пристрас­тии к алкоголю и связях с проститутками.

Только в конце 1957 года Джонсону удалось посту­пить на службу в сухопутные войска охранником на ракетных базах в Калифорнии и в Техасе; В течение двух лет Джонсон передавал Минткенбау различные документы, планы, фотографии и однажды даже обра­зец ракетного топлива, которое он откачал из топлив­ного бака. В свою очередь Минткенбау передавал эти материалы своему оператору Анатолию Афанасьевичу Елисееву.

В конце 1959 года Джонсона перевели из Техаса во Францию на американскую военную базу в Орлеане. Здесь его оператором стад сотрудник парижской рези­дентуры ПГУ Виталий Сергеевич Уржумов, который во время первой встречи с Джонсоном в Париже предста­вился Виктором и передал ему 500 долларов в качестве подарка на Рождество. Однако и в этот период работать с Джонсоном было крайне сложно, так как у Хеди к тому времени стало проявляться психическое расстрой­ство. Но Уржумов терпеливо шел к поставленной перед ним руководством внешней разведки цели: устроить Джонсона охранником в центр фельдъегерской связи армии США в аэропорту Орли. Этот центр, заинтересо­вавший советскую разведку в конце 50-х годов, зани­мался доставкой шифров, шифровальных машин и сек­ретных документов, которые курсировали между Пента­гоном, штаб-квартирой НАТО, американским командо­ванием в Европе и 6-м флотом США. Среди докумен­тов, находившихся в центре, были ключи для шифро­вальных устройств, оперативные и мобилизационные планы НАТО и другие материалы высшей степени сек­ретности.

Центр фельдъегерской связи размещался в неболь­шом бетонном здании без окон, с одной дверью, ко­торая вела в помещение, где производилась разборка почты специальными делопроизводителями. Следую­щее помещение представляло собой огромный сталь­ной сейф, запертый двумя стальными дверьми. Первая дверь запиралась массивной стальной перекладиной с двумя кодовыми замками на концах, вторая— на сложный замок, открывавшийся ключом. Кроме того, были предприняты и дополнительные меры безопасно­сти. По инструкции, когда открывалась дверь сейфа, там должен был присутствовать офицер из охраны, а в помещении, где обрабатывали почту, постоянно нахо­дился охранник.

В начале 1961 года Джонсону наконец-то удалось уст­роиться охранником в центр. Таким образом он из зау­рядного агента превратился в ценный источник инфор­мации с колоссальным разведывательным потенциалом. Началась кропотливая работа по изучению обстановки на объекте и подготовке условий для проникновения в находившийся в центре сейф. Прежде всего добросовест­ной службой Джонсон добился, чтобы его из охранни­ков перевели в делопроизводители, которые иногда в выходные дни в одиночку дежурили в центре. После этого ему удалось сделать слепок с ключа от двери сейфа. А однажды один из офицеров, не надеясь на свою па­мять, записал шифр на клочке бумаги, а потом по не­брежности выбросил его в мусорную корзину. Так Джон­сон узнал шифр одного концевого замка от другой двери. Код второго замка он установил с помощью рентгено­вской установки, которую передали ему сотрудники опе­ративно-технического управления ПГУ КГБ, специаль­но приехавшие для этого в Париж. -

В ночь на 15 февраля 1961 года Джонсон впервые про­ник в хранилище, заполнил сумку пакетами с секретны­ми документами и, покинув свой пост, направился на встречу со своим вторым оператором Феликсом Алек­сандровичем Ивановым. Иванов вручил ему точно такую же сумку с вином и закусками, после чего Джонсон срочно вернулся обратно в центр. Сумка же с документа­ми была доставлена в резидентуру КГБ, где с пакетов были сняты печати, а документы перефотографированы. После того как печати на пакетах были восстановлены, Иванов в условленное время подъехал к аэропорту Орли, где его уже ждал Джонсон. Произошел повторный обмен сумками, после чего секретные документы благополучно вернулись в сейф.

О важности этой операции говорит тот факт, что она с самого первого дня осуществлялась с личной санкции первого секретаря ЦК КПСС Н.С.Хрущева. И именно ему была доставлена первая партия полученных в Орли документов. А о характере добытых материалов генерал-лейтенант КГБ в отставке Виталий Григорьевич Павлов, в то время бывший заместителем начальника внешней разведки, отзывается следующим образом:

«В самом конце 1962 и начале 1963 года я исполнял обязанности начальника внешней разведки. Ее руково­дитель А. М. Сахаровский отправился на две недели в служебную командировку. Перед отъездом Александр Михайлович предупредил, что из Парижа ожидается чрезвычайно важная почта. Ее, наказал он, следует об­работать без промедления, соблюдая максимальную секретность. После оформления материалы нужно было послать «наверх», в самую высшую инстанцию — Пре­зидиум ЦК КПСС. Когда вскрыли пакеты — надо ска­зать, что к обработке почты привлекали минимальное число сотрудников, если мне память не изменяет, дво­их или троих,— не скрою, я был потрясен. Передо мной лежали копии строжайше секретных документов Пентагона и НАТО, где были указаны цели атомных ударов объединенного командования Североатлантичес­кого блока и войск США, расположенных в других рай­онах мира. На территории Советского Союза должны были подвергнуться атомному нападению все наиболее крупные города. Такую же участь атлантисты уготовили большим населенным пунктам в союзных с СССР госу­дарствах, а также их западным соседям, включая ФРГ. Были написаны подробные сценарии военных действий. Существовали — сам это видел — планы ядерной войны против нашей страны. Цели распределялись между ядер­ными силами США, Англии и Франции. Атомные уда­ры по союзным с Вашингтоном государствам намеча­лись не только тогда, когда туда войдут русские, а до того, так сказать профилактически, чтобы превратить эти страны в зону «выжженной земли». Были в почте и другие ценнейшие документы, например мобилизаци­онные планы США и других натовских государств, шифровальные блокноты, используемые Пентагоном для связи с американскими вооруженными силами в Западной Европе»[157]Павлов Б. Операция «Снег»: Полвека во внешней раз­ведке. М., 1996, С. 196-197.
.

Павлов Виталий Григорьевич

Род. 30.09.1914. Генерал-лейтенант.

Родился в Барнауле. С 1930 г. учился в школе ФЗУ, одновременно работал слесарем на паровозоремонтном за­воде в Барнауле. В 1932 г. поступил на рабфак, а в 1933 г. — на дневное отделение автомобильного факультета Сибирс­кого автодорожного института в Омске.

В январе 1938 г. с последнего курса института направлен на работу в органы госбезопасности. Выехал в Москву, где 1 марта 1938 г. был зачислен в штат НКВД. Окончил трехме­сячные курсы в ЦШ НКВД СССР, затем ШОН ГУГБ НКВД, где учился вместе с будущим начальником внеш­ней разведки П. М. Фитиным.

После окончания ШОН в сентябре 1938г. В.Г.Павлов был распределен стажером в американское отделение 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР. С ноября 1938 г. он оперуполно­моченный, с февраля 1939 г. — заместитель начальника 1-го отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД. R 1940 г. вступил в ВКП(б).

С марта 1941г.— заместитель начальника 2-го отделе­ния 3-го отдела 1-го управления НКГБ-НКВД СССР. В апреле — июле 1941 г. выезжал в краткосрочную инспекци­онную командировку в США под прикрытием должности дипкурьера.

С апреля 1942 г. В. Г. Павлов состоит в резерве отдела кадров по должности заместителя начальника отделения. В июле 1942 г. направлен в Оттаву в качестве легального рези­дента НКВД под прикрытием должности первого секретаря и заведующего консульским отделом полпредства СССР в Канаде. В задачи В. Г. Павлова входили не только организа­ция разведдеятельности в этой стране, но и обеспечение безопасности колонии.

В связи с бегством на Запад в сентябре 1945 г. шифро­вальщика оттавской резидентуры ГРУ И. Гузенко и начав­шейся вслед за этим крупномасштабной антисоветской кампанией в канадской прессе, В.Г.Павлов и еще не­сколько советских дипломатов были объявлены персонами нон грата.

По возвращении в Москву находился в резерве назна­чения, затем — начальник отделения ИНФО ПГУ МГБ.

С августа 1947 г. В. Г. Павлов — старший ПОМ9ЩНИК на­чальника 1-го отдела 5-го управления КИ при СМ СССР. С

1949 г. он старший помощник начальника, с 1950 г. — заме­ститель начальника, а с начала 1951г.— начальник 4-го (американского) отдела 4-го управления (нелегальной раз­ведки) КИ, курировал работу в США советского разведчи­ка Р. И.Абеля, отвечал за подготовку кадров для его груп­пы и других нелегальных резидентур. В октябре — ноябре г. выезжал в спецкомандировку в Австрию и Чехосло­вакию.

С января 1952 г.— начальник 1-го отдела 1-го управле­ния ПГУ МГБ СССР.

С марта 1953 г.— начальник 13-го отдела, а с мая 1953 г.— заместитель начальника 1-го отдела ВГУ МВД СССР.

В марте — апреле 1954г. В. Г. Павлов совершает вместе с агентом-нелегалом Л. Коэн секретную инспекционную поездку по нелегальным резидентурам в Австрии, Италии, Швейцарии, Франции и Бельгии под видом американского бизнесмена-антиквара.

После возвращения в СССР с июля 1954 г.— замести­тель начальника, с 1959 г. — исполняющий обязанности начальника, а затем — начальник Спецуправления (HP) ПГУ КГБ при СМ СССР. В 1958 г. выезжал в служебные командировки в Мексику, Уругвай и Аргентину.

В 1961г. В. Г. Павлов был назначен заместителем на­чальника ПГУ КГБ при СМ СССР, курировал Управление внешней контрразведки и три отдела: сотрудничества и взаимодействия с разведслужбами дружественных стран; оперативной техники; радиосвязи. Представлял ПГУ в На­учно-техническом совете КГБ по оперативной технике и в Совете КГБ по пропаганде деятельности органов госбезо­пасности в СМИ, литературе и искусстве.

С марта 1966 по октябрь 1970 г. В. Г. Павлов — резидент ПГУ в Вене, действовал под фамилией В. Кедров и при­крытием должности советника посольства СССР в Австрии. С февраля 1971 г. — начальник Краснознаменного институ­та № 101 ПГУ КГБ СССР.

27 апреля 1973 г. направлен в Варшаву руководителем представительства КГБ СССР при МВД ПНР. В 1984 г. вер­нулся в СССР. В 1987 г. вышел в отставку.

В настоящее время проживает в Москве. В 1996 г. издал книгу «Операция «Снег», посвященную своей жизни и работе.

Награжден орденами Ленина, Октябрьской револю­ции, Красного Знамени, Красной Звезды, медалями, зна­ком «Почетный сотрудник госбезопасности», другими на­градами.

Из всех документов, переданных Джонсоном, наи­более важными, по признанию американцев, были два: оперативный план главнокомандующего вооруженными силами НАТО в Европе NR 100-6 (план ведения войны в Европе) и особая «памятка», в которой были указаны цели на территории Европы для нанесения ударов так­тическими ядерными ракетами США. Кроме того, впол­не возможно, что документы, которые передавал Джонсон, помогли разоблачить известного полковника ГРУ Олега Пеньковского, работавшего в это время на англичан и американцев. Дело в том, что информация о советских планах в Берлине, получаемая от Пеньковс­кого, передавалась военному командованию США в Ев­ропе. В этих документах Пеньковский не назывался пря­мо, но был упомянут как «надежный советский источ­ник» или «старший советский офицер». Этого было вполне достаточно, чтобы в контрразведке КГБ догада­лись о существовании предателя и активизировали его поиски.

Всего Джонсону удалось провести семь операций по выемке документов из сейфа. В 1962 году на второй день Рождества Джонсону передали поздравление лич­но от Никиты Сергеевича Хрущева и Совета Мини­стров СССР. Ему также вручили 2000 долларов, сказав, что на них он может погулять на праздники в Монте-Карло. Но вскоре Джонсон стал забывать об осторож­ности, что чуть не привело в апреле 1963 года во вре­мя последней, седьмой, операции к провалу. Как обычно, эта операция была рассчитана с точностью до минуты. Но когда Иванов прибыл в условленное мес­то, чтобы возвратить документы, Джонсона там не оказалось. Длительное ожидание ни к чему не привело. Приближалось время смены дежурных в центре, что неизбежно должно было привести к провалу важней­шей операции. Тогда Иванов принял неординарное ре­шение — он подъехал к зданию фельдъегерской связи, увидел стоящий поблизости автомобиль Джонсона, от­крыл дверцу и положил на сиденье сумку с докумен­тами, после чего немедленно уехал в Париж. Все сле­дующее утро прошло для Иванова и резидента Анато­лия Ивановича Лазарева в страшном напряжении и ожидании. Наконец в условленном месте появился ус­тановленный Джонсоном сигнал, который означал, что сумка с документами благополучно возвращена в сейф. Позднее выяснилось, что после передачи доку­ментов Джонсон поужинал, неожиданно крепко зас­нул и проснулся только за 15 минут до окончания смены. Не зная, что делать, он бросился к своей ма­шине и тут с облегчением обнаружил сумку с доку­ментами на сиденье. Схватив ее, он быстро вернулся в центр и положил документы в сейф. Едва он успел закрыть последний замок, как появился его сменщик.

После этого случая руководство советской разведки решило временно прекратить проведение, выемок доку­ментов. Это решение было принято не только потому, что возникли опасения по поводу раскрытия операции, но и в связи с тем, что к апрелю 1963 года Джонсон уже передал множество важных документов, которые позднее были использованы в активных мероприятиях.

Поэтому встречи с Джонсоном были на некоторое время прекращены. Но когда сотрудники парижской ре­зидентуры ПГУ попытались снова установить контакт с Джонсоном, оказалось, что его перевели из Франции в США. Таким образом, советской разведке пришлось за­ново искать пути проникновения в центр фельдъегерс­кой связи в Орли.

Лазарев Анатолий Иванович

18.06.1922 — 11.10.1993. Генерал-лейтенант.

Родился в г. Белая Церковь Киевской губернии. В органах госбезопасности с 1943 г. Резидент ПГУ в Париже в 1959— 1966 гг. Начальник управления «С» ПГУ КГБ СССР (до 1974 г.). Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Трудового Красного Знамени, медалями.

Что же касается Джонсона, то по возвращении в США он был направлен для дальнейшего прохождения службы в Пентагон, что открывало неплохие оператив­ные возможности. Но тут произошло неожиданное собы­тие. 4 февраля 1964 года находившийся в служебной ко­мандировке в Женеве заместитель начальника отдела Второго Главного управления КГБ (внутренняя контр­разведка) Юрий Носенко бежал в США. На допросах среди прочего он сообщил, что у советской разведки имеется важный источник в Париже, который передает секретные документы США и НАТО. Имя агента ему не было известно, но он рассказал о поездке во Францию группы сотрудников оперативно-технического отдела для обучения этого агента использованию рентгеновской ус­тановки для считывания кодов сейфовых замков.

Показания Носенко позволили агентам ФБР довольно быстро выйти на Джонсона. Но арестовать Джонсона они не могли, так как у бюро не было достаточных доказа­тельств его шпионской деятельности. Однако в середине 1964 года Хеди вдруг пригрозила Джонсону, что разобла­чит его как советского агента. Тот испугался и неожидан­но для всех пустился в бега. Это послужило для ФБР поводом вызвать Хеди на допрос, во время которого она не только рассказала о работе Джонсона на советскую разведку, но и выдала Минткенбау. А в ноябре 1964 года уставший скрываться Джонсон сдался ФБР в городе Рико (штат Невада) и во всем признался. В 1965 году он и Минткенбау, которого арестовали после признания Джон­сона, предстали перед судом. Они были признаны винов­ными и приговорены к 25 годам лишения свободы каж­дый. В заявлении Пентагона по этому поводу говорилось: «Невозможно точно определить нанесенный нам ущерб. Некоторые потери непоправимы и не поддаются оценке... Не раскрой мы это дело, если бы началась война, потери вполне могли оказаться фатальными»[158]Там же. С. 201.
.

Свою жизнь Джонсон окончил трагически. 19 мая 1972 года во время свидания в федеральной тюрьме в Льюисбурге (штат Пенсильвания) 22-летний сын Джон­сона Роберт Ли Джонсон-младший, тяжело переживав­ший случившееся, убил его ударом ножа. .

Таковы наиболее удачные из известных операций со­ветской внешней разведки по проникновению в секреты НАТО. Анализируя их, можно сделать вывод, что добы­вание материалов по Североатлантическому альянсу было комплексным, то есть агентурным и безагентурным. При этом документы, которые передавал советской разведке Джонсон, были, безусловно, исключительно важными и информативными. Но и материалы, добываемые Паком и Хэмблтоном, имели не менее важное значение. Вот что пишет по этому поводу Виталий Павлов:

«Здесь уместно отметить, что ценность материалов из американского диспетчерского центра при всей их ис­ключительной важности, в свою очередь, не могла срав­ниться с разведывательной информацией, которую пре­доставлял по аналогичным проблемам живой человек, агент Пак, сопровождая материалы своими сообщения­ми, комментариями и оценками.

Ведь в изложенных документах и планах, замыслах их авторов еще не вскрывалось то, как эти намерения реа­лизуются, как к ним относились европейские военные и политические союзники США, какие возникали при этом коллизии, особые мнения, возражения и прочее. То есть человеческий фактор в разведывательной деятельно­сти является важным, и никакие «мертвые», материалы в виде документов, планов, переписки еще не являются достаточными для вскрытия всей глубины их содержа­ния и знания реальности претворения их в жизнь глав­ными участниками излагаемых событий»[159]Павлов В. «Сезам, откройся!». М., 1999. С. 146.
.