Прошло около месяца (по нашему счёту), и мы постепенно узнали многое о метагалактианах. Большинство сведений мы почерпнули с помощью биоэкрана, а часть — во время бесед с Уо — так звали нашего знакомого гиганта, который оказался командиром корабля метагалактиан. Как и предполагал академик, хозяева обладали даром речи. Язык их был очень сложен, и мы с трудом научились объясняться посредством сложнейших переводных электронных машин. В трудных случаях нам всегда на помощь приходил биоэкран.

…Как я уже сказал, родина метагалактиан находилась от Гриады на невообразимом расстоянии в двести семьдесят миллиардов световых лет. Это была древнейшая планетная система с бело-синим центральным светилом. Вокруг него обращались шесть планет. В течение многих миллионов лет цивилизации (по нашим подсчётам, метагалактианское общество уже существовало семьдесят шесть миллионов лет) все эти планеты были приспособлены для жизни или промышленного производства. На двух внутренних планетах располагались мощнейшие энергетические станции. Они преобразовывали энергию центрального светила и передавали её на другие планеты, которые были превращены в цветущие сады.

Просматривая сменяющиеся на экранах картины, мы с академиком, словно в трансформаторе времени, проследили тысячевековый путь развития этого далёкого общества. Многое нам было непонятно — слишком далеко ушли от нас метагалактиане в своём развитии. Однако общее направление развития, эволюция общественных строев подтверждали высказывания величайших мыслителей Земли о том, что история разумных существ и их обществ во Вселенной должна подчиняться всеобщим, единым законам развития.

Общественный строй метагалактиан являлся вершиной социального устройства: это была наивысшая ступень коммунистического общества. Все силы природы метагалактиане поставили на службу человеку. Планеты далёкого мира были превращены ими в настоящие лаборатории познания. Основная цель жизни каждого метагалактианина — это проникновение в тайны Вселенной.

Напрасно я вначале опасался, что это такой же холодно-рассудочный мир бездушных Познавателей, какой существует на Гриаде. Когда я увидел залитые светом естественного и искусственных солнц гигантские парки и стадионы, заполненные миллионами радостных существ, бурлящих энергией и жизнью, их огневые танцы и игры, услышал выступления артистов на массовых концертах, я ощутил, как на меня дохнуло чем-то близким, родным… Одна странность скоро привлекла наше внимание: когда Уо показывал нам волшебные картины из жизни своей далёкой родины, мы заметили резкое несоответствие в росте его соотечественников и самих гигантов-астронавтов.

— Почему вы в полтора раза выше своих земляков? — спросил его Пётр Михайлович. — Или вы — особая раса?

Уо медленно заговорил:

— Да, вы почти угадали… Мы — особая раса, начало которой положили наши предки — обычные жители Авр. Они посвятили себя изучению Космоса. В течение многих тысячелетий они не бывали на родине. Мы являемся их потомками.

Заметив удивление на наших лицах, он поспешил разъяснить:

— Много тысячелетий назад наши предки построили искусственную планету и отправились на ней путешествовать по Вселенной. На этой планете было всё, что нужно для жизни многомиллионного общества: совершенный круговорот веществ, искусственная атмосфера, города, парки, фермы и заводы. Однако для удобства жизни искусственное поле притяжения на планете было ослаблено в несколько раз по сравнению с притяжением Авр. Поколения за поколениями жили в этом слабом поле. И вот результат — раса астронавтов-гигантов, которые уже не могут жить в более сильном поле притяжения. В конце концов искусственная планета стала нашей второй родиной. Мы и наши отцы уже никогда не были на планете Авр, общаясь с родиной лишь с помощью радиотелевизионных аппаратов.

— А где же теперь ваш «корабль Космоса»? — спросил академик.

— Далеко там, — указал Уо в сторону плывущих на экране картин. — Планета-корабль находится сейчас в окраинных областях нашей Вселенной… Мы же — юноши, проходящие экзамен.

— Какой экзамен?! — одновременно воскликнули мы с Самойловым.

Вместо ответа, Уо передвинул диски настройки. Поплыли картины, многое нам объяснившие Крупным планом появилось удивительно чёткое, живое и красочное изображение искусственной планеты, о которой рассказывал Уо. Она вся сияла огнями и была выполнена в форме эллиптического параболоида (как бы «рюмки без ножки»), а не шара или полусферы, как мы ожидали. Невообразимых размеров реактивные двигатели, смонтированные в вершине параболоида, позволяли планете двигаться с чудовищной скоростью, почти равной скорости света.

…Временами от планеты отделялись гигантские шаровидные корабли, подобные тому, в котором мы находились. Пробыв несколько секунд в поле зрения, корабли растворялись в пространстве.

— Почему корабли словно, тают в Космосе? — допытывался я у Петра Михайловича, но тот лишь досадливо отмахивался, с горящими глазами слушая короткие комментарии Уо к отдельным картинам.

Перед нами возникло видение огромного города. Это была столица искусственной планеты. В центре величественной площади, заполненной прекрасными гигантами, на высочайшей колонне покоился голубой шар-корабль. Мы видим, как группа гигантов во главе с Уо поднимается в корабль. Миллионы людей провожают их прощальными возгласами и жестами.

— Это мы уходим в Космос, — поясняет Уо, — чтобы держать экзамен на исследователя… Когда наши юноши достигают зрелости, отцы отправляют их в Космос познавать Вселенную.