- Слушаю тебя? - сказал Ноторимус.
Павел ровно дышал, долгую секунду возвращаясь к реальности. Образы на стене исчезли так же быстро, как и появились. Змея судорожно дернулась, словно пытаясь всем своим ядом защитить свое искусственное существования от всесильной мысли создателя, и пропала. Мягко растаял орнамент трав.
- Меня беспокоят люди, их личные качества и психические способности. Они должны быть не такими как сейчас, должны быть изжиты те их черты, что привели, по сути, к моей гибели. Как это может произойти?
- Тебя волнует, кто организовал твое убийство и почему?
- Да.
Лицо доктора было как всегда спокойным и открытым, черты двигались мягко и неспешно. Умные глаза светились ясностью, словно зная наперед каждое слово:
- Во всем виноваты отношения между людьми, те самые отношения, которые порой ты так хочешь, но не можешь изменить. Некоторые люди просто не способны тебя понять. Не нужно их за это слишком строго судить. Они так устроены. Научись понимать их. В тебя стрелял сотрудник ФБС. Но виной всему ты сам, твоя неосторожность, слишком деятельный и находчивый ум. Даже предательство Белкина, а он отнюдь не считает оное таковым, для него ты идейный враг, играло второстепенную роль. Но конечно не будь его, ты не остался бы лежать бездыханным телом у двери своего дома.
Павел нахмурился:
- У меня были серьезные подозрения на счет этого человека, да и не у меня одного, однако я не мог предположить, что можно вот так…
- Не переживай, - спокойно произнес Эвил. - Ничего страшного не случилось, просто ты немного поторопился. Павел посмотрел в его глаза, и ему показалось, что он погружается в какую-то неистовую глубину покоя и тишины. Странно, он больше не думал о том, что осталось позади. Земля лежавшая, как он думал далеко, вдруг стала совсем не досягаемой.
- Давайте вернемся к нашему пациенту, - предложил Ноторимус, - а то мы о нем совсем забыли.
Взоры Павла и Эвила вслед за вниманием Нота переместились к потеряно сидящему существу. Его положение не изменилось. Казалось, этот странный ботанический объект уже перестал быть человеком.
Павел еще раз заметил, что больной сильно потеет. Это заинтересовало его.
- Этот человек теряет много влаги, - сказал Калугин. - Из-за чего?
- Так происходит от сильного эмоционального напряжения. Оттого, что он непрерывно видит и слышит. От того, от чего невозможно спрятаться даже в себя.
- Где он? - спросил Павел.
- Сейчас он в баре ночного клуба сидит и слушает музыку. То есть делает, то, что всегда боялся делать и не делал. Вокруг него много красивых женщин и они подают ему знаки. Но он боится и спонтанно закрывает глаза или весь сжимается как сейчас. Так будет продолжаться довольно долго, прежде чем блокировки поведения рухнут и этот несчастный поправит свои отношения с миром. Позже жизнь не только будет протекать перед ним, но и будет пытаться подхватить его. Ее постоянные, позитивные вторжения постепенно сделают этого индивида более активным участником того, что он будет видеть. Но пока он только зритель.
Павел представил себе тихое отделанное темной древесиной помещение с мягким светом, улыбчивым барменом у стойки, бодрой гитарной музыкой и обилием людей. Они о чем-то говорили, ели и пили. Женщины, конечно не только красавицы, бросали в него короткие заинтересованные взгляды. Он почему-то поставил себя на место этого несчастного человека. Это было правильно: Калугин сразу ощутил все то, что должен был чувствовать другой. Ему страшно, но где-то в глубине он доволен и ему нравится здесь. Он борется с этим чувством, стремясь спрятаться от всего этого хаоса вокруг. Хаоса, центром которого он почему-то является. Но ничего не выходит. Он остается на месте, странное ощущение приходит к нему. На него никто не давит, никто не угрожает ему. И если кто-то, как, например женщины, чего-то хотят от него, то только того, чего хочет он сам. Неожиданно рядом с ним садиться какой-то человек. Он всматривается в его черты и узнает в нем доброго старого друга. Кто это?
- Эвил, - безмолвно шепчут уста Павла.
Он ощущает, что потерял нить воображаемого мира. Однако он все понял, все почувствовал.
- Ноторимус, так ты утверждаешь, что таким образом можно преодолеть депрессивное состояние этого человека?
- Да, поскольку знаю и понимаю природу этого состояния. Отношения человека с обществом остро конфликтны. И Патрик - так зовут этого несчастного, не является исключением. В ходе непрерывного потока противоречий, в ходе борьбы не каждый человек может сохранить за собой ясное сознание. Если оно слабо, то может случиться так, что оно просто потерпят управление над психикой и словно рассыпается.
- Печально, - Эвил напряженно складывает губы.
- Патрик шел к этому состоянию много лет. Вернее его к нему вели. С детства он был, а вернее стал тихим, послушным, молчаливым и робким. Некоторые считают это хорошими качествами. Но это только симптомы, в сущности тяжелого психического состояния - депрессии. Не имея достаточно сил сопротивляться, этот человек, терпя поражение за поражением в отношениях с людьми, постепенно отступал, пока его единственным убежищем не стало уничтожение сознания. Того важного «органа», без которого невозможно осмысленное общение с миром, а значит в данном случае и душевное страдание.
Павел сосредоточенно слушал слова доктора.
- Так значит, ты подменяешь неприятную реальность, от которой рушится сознание человека, приятной от которой оно восстанавливается, словно пробуждая в нем что-то?
Калугин видит: Эвил кивает головой, а Ноторимус улыбается.
***
В комнате Калугина ничего нет. Никакой мебели. Он отдыхает, просто развалившись в воздухе, мягко покоясь на невидимых воздушных облаках. Ощущение рая не покидает его.
- Я снова спокойно сплю, - думает Павел. - Мой сон на Земле был тревожным, но он был просто блаженным по сравнению с тем, что творилось в моем мозгу два года назад. Но теперь мне просто не на что жаловаться. Ежедневное общение с Ноторимусом и Эвилом приносит свои плоды. Ночь проходит, словно один миг. Такое ощущение будто и не ложился, а был всегда бодр.
- Проснулся? - слышит он ровный уверенный голос друга.
- Да, Эвил. Летим сегодня на Марс?
- Нет уж, надо оставить удовольствие открывать эти планеты вашим ученым. Мы ведь не варвары чтобы портить людям удовольствие. Только Луна. Подойдет?
- По крайней мере, это близко к Земле, - соглашается Павел. - Но корабль поведу я! Готов предоставить тебе место второго пилота.
- Сперва разминка. Поиграем в подвижные игры, перекусим.
Проходит час и они на месте.
- Луна это конечно не интересно, - думает Павел, легко, словно тут и нет гравитации, паря в прозрачном скафандре над рельефом кажущимся серым.
- Зачем тебе нужна эта мертвая планета? - удивляется Эвил.
- Не знаю. Может из-за того, что здесь никого нет и мне не нужно убивать свое сознание, чтобы потом доктор Ноторимус его восстанавливал.
Они смеются, и радостные голоса доносятся до них словно влекомые легким лунным ветром. Но на Луне нет ветра. На Луне нет атмосферы.
И снова спокойный воздух научной станции в кольцах Сатурна. Тихо журчит вода, в бордовой траве неизвестной планеты сидит Павел, внимательно ловя каких-то странно малоподвижных насекомых и слушая слова Эви. Мир природы вокруг как-то непостижимо далек, но мысли и чувства его близко.
- Общество на Земле все еще не может похвастать преодолением дефицита вещей, а значит и голода обладания. Нематериальные потребности, такие как интеллектуальный труд, любовь, дружба еще не преодолели сопротивления голода и нищеты. Людям по-прежнему не хватает материальных благ. Они по-прежнему стоят выше на лестнице ценностей, чем нематериальные богатства. Все это закладывает основы психики каждого.
- Скоро домой, - думает Павел. - Сколько я уже здесь? Месяц, может быть год? - но он чутко слушает Эвила, ему важно знать все эти вещи, ведь уже совсем скоро он будет дома, на Земле.
- Индивидуальное материальное потребление не просто продолжает преобладать над нематериальным, коллективным потреблением, но и вообще первенствует над коллективным производством. Потребление по-прежнему удерживает свои позиции в борьбе с деятельностью. Но оно уже готовится проиграть. Для этого зреют серьезные предпосылки. Растет и с каждым днем становится сильнее новая сила - коллективное действие, работа, как потребление. Труд, не всякий конечно, но только развивающий человека, делающий его умнее и лучше, продолжает свое превращение в главную потребность человека. То есть перестающий быть трудом и становящийся деятельностью - это категория уже нового общества. Все перечисленное - важные факторы грядущей Революции. Революции, которая сперва совершается в умах. Никакая эксплуатация, никакое отчуждения труженика от результатов его труда вследствие присвоения их капиталистом, хозяином средств производства не устоит перед сокрушительной силой нематериального производства. Производства, у которого нет материального результата труда. Производства, в котором труд не может быть овеществлен, так как его результаты не материальны. Такой труд невозможно присвоить, так как он бесконечен.
- Как скоро может реализоваться технический переход к новой стадии социального развития? - слышит Калугин свой голос.
Мысли Павла возвращаются к реальности, к тому, что действительно есть на родной планете, к тому, что опасно и должно исчезнуть. К тому, что еще только должно появиться. Он хорошо знает, какая работа ждет его дома, но он жаждет ее, этой работы. Теперь ему понятно, что так тянет его домой. Нет, это не примитивное желание пройтись по старым улицам, нет. Он хочет изменить мир, сделать его другим. Он хочет пройтись по новым улицам новой планеты. Той самой планеты, на которой разум человека больше не подчиняется вещам. Быть там, где торжествует разум, вот то, что как явное ощущает он своей целью.
- Все будет завесить от общественных противоречий. От того насколько они созрели, от того насколько изжила себя старая ресурсно-ограниченная модель экономики. Здесь важно суметь проследить условия вызревания нового общества. И увидеть их нужно в самых, казалось бы, неожиданных местах. В музыке, одежде, домашнем интерьере, картинах и книгах, различных субкультурах. То есть в мелочах, которые, однако, и есть самое главное.
- Кое-что мы знаем, - соглашается Павел. - Новый социальный прорыв должен начаться не в мастерской глобального капитала, не в его управленческих центрах, не в его периферийных зонах, а там, где есть предпосылки для развития только на основе прогрессивного социально-технического прорыва. Там где старые формы отношений больше не возможны. И там, где есть минимум необходимых качеств для реализации строительства коммунистического общества. Это конечно не центральная Африка. Это может быть северная, холодная, но в своих больших городах образованная Россия. Но это может быть и не только она.
- Необходимо многое анализировать на месте. Взвешивать все противоречия, оценивать не только объективную, но и субъективную обстановку. Необходимо изучать условия и характер политической борьбы, природу политических партий. Но нужно помнить, что классовые противоречия основа прогресса. Нельзя обманываться символами, необходимо докапываться до сути. К примеру, та партия, в которой ты состоял, называется коммунистической. Ты тоже считал ее революционной. Верно ли это? Нет. Для смены старого строя на новый необходима организация совсем другого рода. В ней не должно быть национализма и господства бюрократии. Опорой ее может быть только угнетенный, рабочий класс.
Целые сутки Павел проводит за своим компьютером, изучая историю Земли и других планет, знакомясь с множеством примеров. Открывая для себя особую роль природных, социально-культурных, психико-нравственных и иных факторов. День за днем Ноторимус показывает ему новые и новые тайны внутреннего мира людей.
***
Павел смотрит в большой светящийся экран. Отсюда Сатурн кажется большим мутным зеленовато-желтым шаром. Нет, он скорее цвета хаки. Черное пространство, покрытое бесконечностью светящихся точек, вырисовывается на фоне этого гиганта.
- Может это неправильная цветопередача? - думает он. - Но все-таки, какой он огромный этот Сатурн. Но вижу ли я его сейчас или это только слой облаков покрывающих поверхность шара?
Павел берет с пола, на котором сидит, свежий пахнущий Эквадором банан. Он медленно очищает его и ест, возвращаясь к манящим картинам космоса.
- Вселенная бесконечна, она так велика, что человек, один маленький человек вроде меня просто песчинка в стихии мироздания. Даже если сравнить человека с этой красивой, странно притягательной планетой он все равно будет ничтожно мал. Нет, в Сатурне есть что-то притягательное, быть может, дело в его размере?
Еще более величественными кажутся бесчисленные кольца планеты. Их сотни, а быть может и тысячи. Немного страшно, если не знать или забыть, что разум всесилен.