Вирк Режерон, как думали горожане, уже две недели жил в большом доме на улице Цветочников в самом центре Рикана. Вернее он провел там всего три дня, после того как его освободили, но об этом мало кто знал.

Разгромив лучшего полководца империи и буквально уничтожив имперскую армию, Эвил Эви в считанные дни развернул полномасштабное наступление. Лишенные гарнизонов, брошенные в панике разбегающейся после разгрома у Ше армией, крепости одна за другой переходили в руки восставших провинций. Более того, в эти же дни, сразу после военной катастрофы и смерти Нелера VI многие имперские князья заявили о своем отказе поддерживать риканскую армию.

Восставали города, сдавались без боя одна за другой крепости. Только одно могло спасти риканское величие от полного краха - перемирие.

Во всех церквях Рикана молились о спасении государства, пока канцлер лично вел на севере империи переговоры с мятежниками. Это было совсем непросто. Но Реке Нолузский был опытный политик, нужно было выиграть время, и он не мелочился с уступками. Помимо территориальных и финансовых потерь Рикану пришлось понести еще кое-какие издержки. Корона вынуждена была освободить Вирка Режерона, который решением восставших провинций назначался временным послом в королевстве. Перемирие было подписано. Срок его действия был определен в два года.

Закончив в несколько дней после освобождения все формальные стороны переговоров, Вирк переехал в новый дом и сразу исчез.

***

Вид у начальника тайной полиции королевства был встревоженный. Он сконфуженно стоял перед восседавшим в кресле председателя тайного королевского совета канцлером. Всего в этом небольшом секретном зале дворца было еще четыре человека. Принц, к отсутствию которого уже все привыкли, где-то развлекался. За тяжелым резным столом сидела только одна женщина, это была графиня Квития Риффи. Присутствовал, но не вел записи секретарь.

- Мы следили за ним, мы следим и следили за его домом, мы подкупали слуг, но кто-то словно из невидимой бездны наблюдает за нами. Те слуги, что согласились служить нам, исчезли. Пропал даже сам посол-разбойник, - путаясь в словах, объяснял происшедшее самый ловкий шпион королевства.

- Вы просто плохо следили за домом, - разъяряясь от своего бессилия, что-либо изменить, бормотал всесильный канцлер Реке Нолузский. - Не может же человек провалиться сквозь землю? Ведь должен же он куда-то деться? Возможно, он и не покидал своего убежища?

- Небо может позволить и не такие вещи, - вставил слово старший отец королевства, седой морщинистый старик с глуповатым выражением лица. - Ведь если воля всевышнего… то возможно все.

- Отец Ироно, при чем здесь все эти вещи! Ведь этого не может быть. Ведь не может же бог вмешаться на стороне злодеев. Да, он за грехи может дать нам тяжелый урок, но стать на защиту ереси - нет! - произнесла с деланной набожностью Квития.

- И это лучшие умы королевства, - подумал канцлер, - хорошо хоть, что красавица графиня не так глупа, как все эти животные. Неужели они и вправду могли проморгать Режерона?

- Если позволите, то у меня есть интересные сведения несколько иного характера, - таинственно начал полицейский.

Канцлер оторвался от своих мыслей и прислушался. Даже святой отец прервал свою полудрему и волнительно улыбнулся.

- Нелерский материк, который считается нашей собственностью, как и все архипелаги юга, преподнес нам странный сюрприз, - продолжал начальник тайной полиции. - Эти сведения попали ко мне в ходе одной увлекательной операции здесь в столице! Пираты, эти грязные бунтовщики, с которыми, как и северными злодеями у нас теперь такое же перемирие, вступили в союз с государством дикарей. Они сговорились не только воевать вместе против нас, но и вести совместную торговлю.

- Эта новость меня воистину удивляет, - произнесла графиня.

- Действительно неожиданность, - подумал канцлер.

Ярко горели свечи на столе, роняя лепестки рваных лучей на большой, старый портрет на стене. Эта картина оставшаяся от умершего монарха и былого могущества грустно смотрела на всех глазами лежащих у ног старинного короля собак. Висела необычная тишина.

***

Был уже поздний вечер, когда человек небольшого роста в широкополой шляпе скрывавшей в тусклом свете уличных фонарей его лицо подошел к старому трехэтажному дому и постучал в дверь. Открылось окошечко привратника, и послышался вопрос:

- Кто вы и что вам нужно в этот час?

- Я тот самый человек, которого ждет ваш хозяин. Море прислало хороший ветер.

Дверь открылась и едва заметно, скрываясь каждым движением от всякого луча света, гость проскочил в дом. Его провели в библиотеку, где маленький, еще меньше незнакомца, человек с огромным животом и ласковой, даже заискивающей улыбкой молча встретил таинственного гостя. Это был известный банкир Эдду.

- Здравствуйте дорогой друг, - обратился он к незнакомцу. - Что нового вы мне сообщите?

- Рад вас видеть, - ответил гость, с которым уже имелась возможность немного познакомиться во время военного совета у Эвила Эви. - Пока нечего особенного, все идет хорошо.

Закупленное с вашей помощью оружие благополучно доставлено на север, еще четыре пятидесятипушечных корабля пополнили флот республики на юге. Наши дела идут неплохо, но все это вам уже хорошо известно, меня же сегодня привели к вам иные заботы.

- Говорите же, раз дело важное, - предложил банкир.

- Война не закончена, это только перемирие, но в наших интересах растянуть это удовольствие подольше и вот… И вот я принес вам книги.

С этими словами он вынул из-под своего коричневого камзола несколько небольших брошюр и три книги. Это были сочинения Жукора "Гонение добродетели" и "Порицание целомудрия", и сборник стихов Барата "Ария свободных рыб". Брошюры были посвящены критике духовенства, дворянства и короля.

- Опасные книжицы. Эти люди на свободе? - взяв одну из книг и прочитав ее заглавие, бегло спросил Эдду.

- А как же иначе. Но сейчас они пишут уже другие сочинения. Впрочем, пока нам нужно издать только эти.

- Дело не простое.

- У нас достаточно денег - 32000 золотых. Вот вексель вашего банка. Не сомневаюсь, что вы легко найдете, кому поручить издание этих книг, а распространение их мы возьмем на себя. Общий тираж, как сказал Вирк, должен оставить 2000 книг и 5000 брошюр.

- Что ж, считайте, что дело уже сделано.

- Времени у нас не много.

- Как здоровье господина Режерона, он в городе?

- Нет, господин посланник решил подлечиться на водах и незаметно покинул свою резиденцию, но через месяц, ко дню коронации принца он вернется.

- Передайте ему мои пожелания поскорее поправить здоровье.

Они расстались и незнакомец столь же таинственно, сколь и появился, исчез. Он вышел из дома, и за несколько минут затерялся в кривых силуэтах риканских улиц. Короткие, но быстрые ноги несли этого человека к старому кабачку "Соус святой девы".

Идя по темной и узкой улице, незнакомец вдруг остановился, беззвучно прислонился к стене и прислушался. Еще раз, убедившись, что за ним никто не идет, как ему показалось минуту назад, он свернул налево в улочку еще более узкую, чем та, по которой он шел и двинулся дальше. Но вскоре его острый слух опять был потревожен.

Он вновь остановился и стал слушать. На этот раз ему почудилось, что он услышал чьи-то шаги. Его рука плотнее сжала эфес. Он притаился.

Все было тихо. Уже минуту он ничего не слышал, и уже начинал успокаиваться, как вдруг из-за угла дома, за которым он стоял, вышли трое. Они передвигались по мостовой настолько тихо, что только острый слух старого шпиона мог уловить их движение. Один из них, обращаясь к своим спутникам, едва слышно сказал:

- Ты уверен, что черный маленький человек будет идти к кабачку с этой стороны?

- Да, но мы, кажется, зря вышли из своей засады.

- Нет, я видел тень, это не мог быть никто иной, кроме как этот малый. Здесь в это время никто не ходит, а он явно парень шустрый, сразу и не заметишь.

- Какого черта мы вылезли? Можно было подождать, пока он вернется.

- Ладно, уж теперь куда?

Они говорили о чем-то еще. Притаившись у стены и словно став ее частью, путник не смог разобрать всех слов сказанного, но того, что он услышал, было достаточно. Он понял: его ждала засада. Возможно, он был предан, но скорее этот глупый поэт, с которым он условился о тайной встрече, чтобы передать ему деньги и взять рукописи, просто проболтался кому-нибудь.

- О боже спаси меня, этот доверчивый осел всегда размахивает своим языком там, где не следует! Одним словом - поэт. Нет, чтобы лечь на дно, как всякая умная рыба, которую ловят. Нет, он стремится общаться с народом, нести ему правду, будто не знает что в толпе всегда полно шпионов! Вот и попался! Что теперь делать? - машинально спросил себя он, разгоняя волнение. - Нужно выручить этого осла, хоть он и олух, а в деле нужное звено, - мгновенно принял решение незнакомец.

Трое людей, чью речь только что смогло уловить острое ухо незнакомца, уже прошли немного вперед, когда маленькая, согнутая фигура вынырнула у них за спиной. Они мгновенно обернулись, схватившись за шпаги. Человек, столь неожиданно спугнувший их, держал в одной руке длинную рапиру, в другой у него сверкнула дага .

Не успели ночные охотники обнажить свои клинки как первый из них, стоявший ближе всего к едва видимому в тени стены незнакомцу, рухнул под стремительным ударом. Рапира молнией вонзилась в его живот, нырнула, прошла насквозь, и уже спустя мгновение обрушилась на следующего врага. Двое других противников успели за это время отойти на несколько шагов и остались живы. Они переглянулись и со всей возможной ловкостью и силой обрушились на так внезапно атаковавшего их незнакомца. Тот казалось, согнулся еще ниже. Парировав несколько ударов, он проворно разогнулся, воткнув в грудь одного из атакующих свою рапиру. Ударив между ребер, клинок в мгновение свалил врага мертвым. Последний противник пал мигом позже, когда, отведя его выпад, незнакомец вонзил ему в горло свою дагу.

Оттащив тела в тень и пройдя несколько сот метров по темной улочке, неизвестный вышел к светящемуся и поющему кабачку на углу. Это и был "Соус святой девы", прозванный так из-за того, что тут готовили отличный соус к мясу и из-за того, что здесь частенько бывали монахи, собиравшие на улицах пожертвования. Тут было доброе вино, и бескорыстные служители господа с радостью пропускали стаканчик-другой.

В кабачке, несмотря на поздний час, было полно народу. Незнакомец быстро пробежал взглядом зал и, увидев худого юношу в бедном костюме, направился в его сторону. Это и был Барат, поэт на встречу с которым он шел. Но, заметив сразу несколько подозрительных субъектов сидевших в левом углу заведения, неизвестный насторожился. Они разместились так, чтобы никто не мог их видеть, а они могли видеть всех и молчали, хотя все кругом гудело в веселье.

Проходя мимо столов, где, поедая отбивные с сильным запахом лука и чеснока, много пили и болтали, неизвестный сделал знак бедному юноше молчать. Тот ничего ни поняв, но, почувствовав, что происходит что-то серьезное, продолжал также сидеть один за своим почти пустым грубым столом. Незнакомец сел за стол стоявший позади юноши и стал пить свое вино, которое сразу заказал у стойки хозяина заведения. Но, мигом раньше, проходя мимо Барата второй раз, он едва слышно шепнул ему губами:

- Уходи.

Спустя минуту, юноша расплатился, встал и направился к выходу. Руки у него дрожали. Он был взволнован. Этот факт не ускользнул от внимания незнакомца. Заметили его и сидевшие в углу люди. Их было четверо. Но ни один из них не сдвинулся с места.

- Должно быть, вас тут куда больше чем я сперва подумал, - тревожно сообразил незнакомец. - Ну, нет, такая партия мне не по карману…

Подождав немного, он направился к стойке хозяина, но внезапно изменил направление и выскочил на улицу. Ночь была теплой, однако он все равно почувствовал холод. Это был холод волнения.

На камнях в лужице свежей крови лежало тело поэта, нож с короткой узкой рукояткой торчал из его спины. Незнакомец все понял. Убежденный, что он не был узнан, таинственный человек мгновенно свернул в сторону противоположную улице, по которой пришел, и скрылся.