Дула шести мушкетов были направлены на него. Мягко падал свет ночного фонаря у кабачка "Хвост красного змея". Тускло горели окна домов. Несмотря на осеннюю ночь, было тепло. Он всей остротой чувствовал легкий запах дымящихся фитилей. Море, раскинувшееся где-то далеко, казалось, доносило свои неповторимо однообразные звуки.
- Она не пришла, - лихорадочно думал он. - Нет, не может быть, чтобы эта женщина предала меня. Это очаровательное создание, такое нежное, такое искреннее и благородное. Графиня…
- Мы знаем вас господин, - сказал человек с рыжей бородой и наглой улыбкой, в которой не хватало нескольких передних зубов, а остальные были настолько желтыми, что вряд ли могли служить украшением этого веснушчатого лица. - Советую вам отдать нам свое оружие и не сопротивляться.
Незнакомец, очутившийся в столь трудной ситуации, моментально оценил ее. Он не пал духом, и как умный человек решил, что время расстаться с жизнью еще не пришло. В этом, пожалуй, и выразился его заряд силы, его жажда и любовь жизни. Доля секунды ушла у него на эти размышления. Молча, он вынул шпагу и протянул ее одному из стражей. Тот, так же молча, но, по-видимому, сильно волнуясь, взял ее. Это был отличный бертейский клинок, не старый, с изящно сделанной, хотя и почти не украшенной гардой. Лицо солдата едва заметно дрожало, он был молод.
Воздушная влага чувствовалась вечерней прохладой. Он удивился, что его не связали. Впрочем, это не имело смысла: один безоружный человек вряд ли мог что-то сделать с десятком мушкетеров и пикинеров.
Через сырые и грязные улицы его спустя какую-нибудь четверть часа вывели к городской тюрьме. Это было ветхое, мрачное во всех отношениях здание, окруженное четырьмя высокими башнями.
- Похоже, это совсем старое строение, - думал он. - Не может быть, чтобы все это, так прекрасно начавшись, приняло бы такой оборот. Неужели меня действительно предали?
Пройдя через низкую, тяжелую, обитую железом дверь арестованный, которому можно было дать не более двадцати пяти лет, оказался в плохо освещенном помещении. Тут, сидя за столом, расположилось несколько человек в кирасах, со шпагами на ремнях. У стены он увидел несколько мушкетов. Это было караульное помещение.
Они прошли через тюремный двор. Затем вошли в здание, примыкавшее к одной из старых башен. Здесь горели свечи и суетились какие-то люди, как будто кого-то ожидавшие. Его тщательно обыскали. Все это время уже седой офицер в старом тертом камзоле внимательно вглядывался в его лицо. Недружно и надоедливо шуршали перья нескольких писарей. Комната дежурного офицера была местом не боле дружелюбным, чем сама эта тюрьма. Тут пахло мышиным пометом, горелым воском свечей, и было довольно душно.
- Это действительно Режерон? - спросил офицер, обращаясь к рыжему бородачу, который стоял возле незнакомца.
- Да, господин капитан, - ответил тот, сделав самодовольную гримасу и согнувшись в почтительном поклоне, продолжая при этом яростно смотреть на молодого человека. - Я видел его несколько раз, и уверен в этом. Судите сами, он подходит под имеющееся у нас описание. К тому же на левом плече у этого господина шрам. Это точно он.
- Ты уверен, что не ошибаешься?
- О, да!
Его не стали допрашивать, тем более что он ответил отказом на попытку получить подтверждение того, что он действительно есть тот самый известный всему южному побережью пират. Ночь, похоже, вступила в свои полновластные владения. Его увели. Щелкнул засов и он оказался один между четырех черных стен. На время он дал одиночеству охватить себя. Солома, которая была постелена в углу камеры, на удивление оказалась свежей и пахла, несмотря на омерзительный тюремный смрад, свежим душистым лугом. Шум за дверью утих, и топот приведших его солдат удалился.
***
Грузное, большое тело, перегнувшись через борт, закричало:
- Где тебя черти носили! Ты его видел?
- Кого? - поинтересовался голос с едва заметной с корабля шлюпки.
- Вирка, осел? Разве не тебе было сказано ждать его на углу Плотников и Рыбаков?
- Мне капитан, но он так и не появился, хотя прошло уже очень много времени. Вот я и вернулся.
- Поднимайся на борт! - прокричало большое тело. - Него тут шнырять!
Среднего роста человек с лицом испещренным шрамами и фонарем в руке стоявший возле великана не громко, обращаясь, словно к самому себе и как бы опасаясь разбудить спящий город невдалеке, произнес хриплым голосом:
- Черный глаз, не стоило так орать. Ведь тебе известно, что мы стоим на рейде не у родных берегов, а в этом проклятом Риканском королевстве. Нас могут опознать и тогда…
- Вакт, к черту эти предосторожности. Похоже, наш друг в беде, а значит не место сейчас думать о собственной шкуре. Мне хорошо известно, где я нахожусь, но, взорвись небо, я не могу сдержаться. Что тут прикажешь делать?
- Что же тут можно поделать, если Вирк сам сказал нам ждать его не больше, чем мы его ждали. Знать он что-то задумал. Наше дело тут ясное, снимаемся с якоря и идем навстречу остальным судам к мысу Котсо. Забираем груз оружия и на север к Эвилу…
- А вдруг он попал в ловушку?
- Этого мы знать не можем, а то, что он сказал знаем.
Их взгляды, спокойный Вакта и взволнованный Черного глаза, встретились. Холод и сдержанность одержали верх.
- Идем в каюту, - резко, но с дружеской почтительностью произнес Черный глаз.
Это был человек исполинского роста, мощный, хотя и имевший заметный живот. Он казался какой-то глыбой. Его сидевшая на короткой широкой шее голова, с перепутанными веревкой черными волосами, изрядно украшалась густой, не менее черной, бородой завитой в несколько косичек, и глубоким, казавшись черным шрамом под правым глазом. На огромном торсе великана, покрытом белоснежной рубахой, направив рукоять к рукояти, в кожаных кобурах, располагались шесть пистолетов. На боку у него, висел метровой длины кортик с широким клинком.
Великан и аккуратный, но очень скромно одетый человек со шрамами на лице проследовали в капитанскую каюту. Там, за богато накрытым столом, уже сидело несколько человек и медленно, но с большим аппетитом уплетало ароматный ужин из риканской дичи.
- Вернулся Вирк, капитан? - спросил один из них.
- Нет, похоже, он решил там уладить какие-то свои дела, а может… Черт его знает! - Он на секунду умолк усаживаясь и подвигая к себе блюдо с фруктами. - Я распорядился отплыть через час.
- Вот уже десять лет как против нас ведет войну этот старый король Рикана, - продолжил прерванный минуту назад разговор другой человек сидевший за столом в каюте, - а в чем собственно это мы провинились перед их величеством? Может, мы не веруем в истинного бога, или не чтим отца с матерью? Нет, мы провинились перед их величеством куда сильнее.
- В чем это мы провинились, - подзадоривал рассказчика лысый усатый пират, - Джен?
- А вот я вам сейчас расскажу. Мы пьем кровь из младенцев, мы насилуем всех женщин, и если верить попам, а они слуги божьи, и врать не могут, то в первую очередь наиболее добропорядочных, а не самых смазливых!
Пираты весело заржали, так что некоторые из них даже чуть не подавились.
- Хватит паясничать ребята, - вмешался голубоглазый толстяк. - Если хотите знать правду, а не просто скалить зубы береговым фортам, то послушайте, что я вам скажу. Вся эта война началась не из-за того, что риканский король отпетый мерзавец, как думают некоторые. Нет. Просто, мы с вами, а вернее еще наши отцы, имели наглость самовольно заселять те земли, которые были открыты мореплавателями Рикана. У старика Нелера VI были, конечно, свои планы, а мы этим планам помешали.
- Да он просто грабил дикарей!
- Да, он совсем не собирался заселять объявленные его собственностью берега вольными переселенцами, беглыми крестьянами, морскими охотниками, рубаками и браконьерами. Одним словом всеми теми, кто, покинув родные края, решил, что пришло время избавиться от всякой дарованной свыше власти королей, императоров, герцогов, графов, баронов и святош, - продолжал толстяк. - У нас были иллюзии, когда наши предки ступили в эти чудесные юные края, мы думали что король будет к нам милостив, а мы со временем станем ему хорошими подданными.
- Не правда, мой отец был свободным человеком и не мог думать о таком дрянном деле как служить этому риканскому кровопийце, - вмешался молодой человек.
- Помолчи Цего, ты просто перепил сегодня, дай другим послушать Мудрого толстяка!
- Все началось с того времени, когда солдаты Нелера VI сожгли три наших поселения на острове "Мокрые ноги". Я видел, что осталось от тех добрых людей, которые никакого зла не делали, а просто тут жили, прогнав дикарей. Пепел, повсюду обожженные трупы, изрубленные, замученные дети. Риканские солдаты издевались над ними изрезая их хорошенькие лица. Всех этих ребят, и мальчиков и девочек, заковали потом в кандалы и увезли на Виссинский архипелаг, сделав их там рабами. Лишь немногие смогли позднее сбежать и присоединиться к нам. Храбрые ребята.
Взоры обратились к Вакту, неловко спрятавшему глаза в блюдо с мясом. Всегда спокойный, даже холодный, сейчас он показался всем сильно взволнованным. Никто ничего у него не спросил. Все знали, что еще мальчиком он бежал от риканцев к вольным поселенцам уже начавшим жестокую борьбу за свои права, где, проявив себя хладнокровным, рассудительным и смелым человеком он сыскал славу лучшего сухопутного командира.
- Началась война. Сперва мы защищались, потом, захватив несколько кораблей, мы обратили оборону в нападение, а несколько плохих, старых судов в настоящий флот, - рассказывал толстяк дальше. - Мы очистили от риканцев немало островов и у нас теперь есть своя страна, - он отхлебнул немного белого вина. - Но наше подлинное сокровище Виссинский архипелаг.
- Помнишь дубина, как я спас твою шкуру во время боя за порт Виссин? - произнес один пират, обращаясь к своему соседу.
Внезапно дверь в каюту открылась, и в нее вошел маленький моряк. Это был юноша лет семнадцати - восемнадцати в узкой синей куртке и широких парусиновых штанах.
- Капитан, - обратился он к Черному глазу.
- Что там еще? - поинтересовался пират, до этого все время молчавший. Он повернул голову в сторону вошедшего.
- Нас распознали и, похоже, собираются атаковать. Несколько военных судов на внутреннем рейде поднаняли паруса, а ведь сейчас не день. Они подают друг другу сигналы. Что прикажете?
Черный глаз встал, и лицо его исказилось тревогой. Это не было чувство беспокойства за себя и свой корабль. Напротив, в том, что его не удастся догнать, он был уверен. "Бежевый демон" был одним из самых быстроходных судов на юге, он стоял на якоре, на внешнем рейде Манра и сейчас была ночь. Имея такие козыри, было не трудно ускользнуть от нескольких военных риканских судов. Его беспокоило другое.
- Вирк, - выразил кто-то одним словом все его чувства.
- Они поймали Вирка, иначе, откуда им знать, что мы здесь, - подумал он, произнеся в слух:
- Снимаемся с якоря.
Море в эту ночь было особенно черным, черным казалось и небо, и берег вдали. Только мелкие огни звезд позволяли отличить в этой мгле одно от другого.
На палубе суетились матросы. Были потушены все фонари и, сливаясь с черной, как бездна ночью, корабль покидал Манр.